Сагалиен - любви родник. Книга 3 Главаы 25-30

ГЛАВА 25

Оставшиеся дни до отъезда пролетели быстро: в разъездах по острову, рыбалках, прогулках по лесу, походах по местным магазинам в поисках подарков для мамы Зины, Светланы и всей большой студенческой родни. Лина посещала занятия в училище, а вечера проводила с Артёмом. Полина Алексеевна уехала с Александром Николаевичем и братом Василием в Невельск. Катерина с Володькой ударились в охоту и, если бы не полёт в самолёте, она точно бы набила сумку добытой дичью. Правда, Митрофановна отбирала оную, нещадно обливала  кипятком, потрошила, и вместе с рыбными блюдами на обед стали подавать фаршированную утку с гречкой и яблоками-дичками, что росли здесь же у "Трёх медведей". Катя только собирала красивые перья больше от селезней и мечтала сделать костюм индейца на Новый год. Шурка скорешился с Михалычем и серьёзно занялся историей Сахалина. Его никто практически не видел.  Они вместе периодически исчезали и появлялись на базе или у Лины дома под вечер, а то и к утру. Шурка отпустил бороду в два ручья и как-то во время ужина, когда он вошёл в столовую: в круглых очках, в штормовке, длинный, худой со своей новой физиономией, Артём  воскликнул:
- Эврика! Мистер Репин, вы же Жак  Паганэль!
- Точно, как похож! - подтвердила Лина, - да ты копия его!
- Ага, осталось только открыть Патагонию и встретить Айртона, чтобы заблудиться в трёх континентах. Нет, уж, друзья мои, я был и
остался Александром Репиным. И хочу добавить, сей прикид помогает
мне в работе. Все сразу понимают, что перед ними спецкор из Москвы и очень даже охотно позируют и идут на контакт.
- На что идут, повторите? - засмеялся Артём.
- На доверительный контакт, уточняю, для некоторых очень пресытившихся чем-то другим.
- Позируют, говоришь, кто интересно? Видел я твоих интервьюирующихся на свадьбе.
- Тёмка, ты себе представить не можешь, как я тебе благодарен и тебе Лина! Это что-то невероятное! Какие люди! Какие судьбы! Какой богатый жизненный материал, а о природе я вообще молчу!
- Вот-вот - материал, дубина ты, Сашка!
- Да, нет же, ты не так понял! Я же, как специалист сказал!
- Конечно, ты у нас большой специалист по языкотворчеству, заболтать ты любого можешь. Я уверен, ты даже не спросил их можно ли оглашать весь этот твой "материал"?  Может там судьбы, тайны какие семейные, а может ещё что? Народ здесь отдыхает от власти, понимать надо, раскрепостился, может лишнего сболтнуть, ты осторожно с этим "материалом".
- А что сейчас 37 год в Союзе?
- Нет, Шурка, - 71-ый, но где-то полмесяца назад я там побывал и
заметь не в Союзе, а в дружественном государстве.
- Так это же другая страна! Что ты хочешь? Им есть, за что на нас обижаться.
- Я думаю - страны разные, а политика та же.
- Что ты хочешь сказать?
- Ничего. Давай, не будем об этом.
- Мальчики, не ссорьтесь, всё остынет, пред ужином такие темы плохо влияют на аппетит, - старалась успокоить их Лина.
- Какие такие темы, Линушка? - спросил вошедший Иван Михайлович.
- Политические.
- Это точно, как говорил один доктор, от них бывает несварение в
желудке. А где наши заядлые охотники-добытчики?
- Уехали в Корсаков. Завтра с утра будут.
- Так, понятно, на смотрины поехали, решились.
- Какие смотрины?
Иван Михайлович засмеялся.
 - Дмитрий Сергеевич, отец Володьки, весьма скромный человек, сам
сюда никогда не приедет, так я думаю, дай помогу. Сказал Володе,
что его отец на ковёр вызывает по работе, срочно. А Катя город совсем не видела, конечно же, она увязалась за ним.
- Ах  вы, сводник, - возмутилась Лина, - а где Катя ночевать будет?
- Не волнуйся, ничего с ней не случится. Клавдия всё уладит. А родителей надо уважить. Кому не хочется на невестку поглядеть?
- Дядя Ваня, к чему это вы? - удивилась Лина.
- А к тому, рыбонька,  пара они, как селезень с утицей.
- Михалыч, это вы в точку подметили, селезень он и есть, но больше
на гусака смахивает, - сказал Шурка и отхватил себе огромный кусок
запечённой утки.
- А вы, как лебедь с лебёдушкой, - добавил мужчина и загрустил.
- Иван Михайлович, а как вы это видите? - спросил Артём.
- Так и глядеть не надо, всё на виду. Отношение не скроешь. Вот,
Катерина, - хорохорится подле Вовки, вроде, как отталкивает, а сама так и старается рядышком, словно утушка.
- Правда, похоже, - заметил Артём.
- А вы берегите друг друга, нельзя вам поодиночке, совсем нельзя.
- Вот видишь, Лина, я тебе тоже об этом говорил.
- Так, мы же вместе и всегда будем, всю жизнь, - сказала Лина и поцеловала мужа, потом Михалыча, Шурку, - я так люблю вас, но ужин  стынет, ешьте же!
К концу недели все собрались в доме Азаровых. Перед отъездом нужно было решить массу проблем, связанных с устройством жизни молодых, пока об этом никто не говорил, но у всех на устах вертелся один вопрос: останется Лина или нет,  и как они думают дальше жить? Родители вмешиваться не хотели, но и неизвестность их волновала. Но к великому разочарованию одних и радости других, Артём и Лина решили  сначала доучиться, а потом жить совместно, а где? Ещё не думали.
- Как?!! - чуть не плача спросила Полина Алексеевна, - а ваши дети?
- Мама, родная, Лине, надо закончить учёбу, а потом она приедет в Москву поступать в институт.
- Какой институт? А жить вы, когда будете по - человечески?
- Мама, да всё у нас будет и дети тоже!
- Но, простите, для этого надо быть вместе, рядом, - волновалась женщина.
- Полинушка, ну, успокойся, Тёмка родился, когда я был в Тюмени,- сказал отец.
- Вот-вот, эти бродячие гены теперь бунтуют у сына.
- А я думаю, они всё правильно решили,- сказал Алексей Васильевич, -
Лина должна закончить училище. Сейчас она поедет, осмотрится, привыкнет немного к городу. Ей так легче будет, да и нам тоже. Тяжело от сердца сразу отрывать.
- А я хочу, чтобы все жили здесь, дома, - громко крикнул Юрка,-
потому что Линка не сможет в большом городе, там неба мало и моря
нет. С кем ей говорить там, с домами что ли?
Все повернулись к мальчишке, готового не на шутку дать рёва.
- Юрочка, братик мой, там есть и небо, и лес, и речка большая и широкая, Москвой называют, как город, только моря нет, ты прав,но я буду приезжать домой часто, очень часто. Ты даже не успеешь соскучиться, я обещаю тебе, родной мой, - она обняла мальчика и крепко прижала его вихрастую голову.
На этом разговор о будущем Лины и Артёма завершился. Сразу перешли на другие темы и принялись усердно есть. Лина так и просидела весь вечер с братом, тот обхватил её руками, не притронувшись к пище, как она не уговаривала его. Лина знала, что он очень сильно тоскует по маме, по-видимому, она как-то заменила ему её. Она чувствовала так же остро эту боль разрыва, как и он, только сейчас Лина поняла, что через это нельзя  перешагнуть.
- Я обещаю тебе, Юр, я тебя никогда не брошу, ты веришь мне?
- Да, только ты возвращайся, ладно?
- Конечно, мы с тобой ещё очень долго будем вместе.
- А почему это наш новый бурильщик ничего не есть - спросил дядя Вася и подхватил парня под руки, - а, ну, давай, брат, ты же мужик есть надо, а то не потянешь. У нас знаешь, какие краны тяжёлые, там силушка нужна!
Он потащил его с собой, щекоча и похлопывая, Юрка смеялся и отбивался от мужчины.
- Лина, что с ним? - спросил Артём.
- По маме тоскует.
- Да, я его понимаю. Таким же был. Ничего, быстрее повзрослеет.
- Не отчаялся бы, - загрустила Лина.
- Ты ему не дашь, как мне не дала...
Вечер был шумным и долгим. Близость Катерины и Володьки не ускользнула от глаз отца. Он беспокойно взирал на воркующую пару и пытался отвлечь Катерину, но она не видела никого. Катя влюбилась. Володька для неё сейчас был самым главным человеком в жизни. Наконец, Василий Алексеевич не выдержал и спросил:
- Катерина Васильевна, а вы домой собираетесь ехать? Дочь удивлённо посмотрела на отца и твёрдо ответила:
- А мы ещё не говорили об этом.
- Ах, вы ещё не говорили?.. Так будьте, пожалуйста, любезны, затронуть эту важную тему!
- Хорошо, папа, мы постараемся.
- Уж, постарайтесь!
Шурка закрыл лицо руками и смеялся, вздрагивая всем телом. Лина, Артём и взрослые тоже не скрывали своего веселья. Только Катерина была также невозмутима, она отвернулась от отца к Володьке и спросила:
- Мы поедем домой, Володь?
- Куда? - спросил ошарашенный парень, и все грохнули неудержимым
хохотом. Смеялись до слёз, до икоты, даже Юрка топал ногами и держался за живот.
- Ну, зятёк, я тебе сейчас покажу куда, дорогой ты мой, даже карту достану, -  крикнул Василий Алексеевич.
- Так я не против... -  промямлил тот.
- Так ты не против?!  Ещё бы!!!
- Нет, вы не поняли!
Всё потонуло в кромешном рёве хохота, слёз и завывания Джека, заливисто лаявшего в окно, так и не понявшего от чего такой шум и переполох в доме.


ГЛАВА 26

Предстоящая поездка в Москву была для Лины чем-то естественным и простым, вроде похода на Тунайчу, поэтому, недолго думая, она достала рюкзак, вытащила из него лишние вещи: одеяло, флягу, кружку, ложку, карту Сахалина, задержалась над ней, потом сложила и положила в потайной карман. За этим занятием её застал Артём.
- Лина, ты куда-то собираешься сегодня? Мы же вечером летим?!
- Вот я и готовлюсь, только не знаю, сколько вещей брать, так далеко я ещё не уезжала.
Артём молча развернулся и отправился к отцу. Все мужчины дружно пилили дрова, тут же их кололи и складывали в дровник.
- Папа, мне нужна твоя машина на час, всего лишь на час?
- Что за проблемы, сын?
- Не знаю даже как сказать...
- А ты говори сразу, что сейчас на уме!
- Пап, Лина рюкзак собирает в Москву. Это я дурак не подумал об
этом! Её одеть надо, не поедет же она в штормовке?!
- Эх, ты, муж, дурья твоя башка! И как это ты вспомнил, что жену
содержать надо! Высокие душевные порывы - это прекрасно, но она -
женщина! Помни и никогда не забывай этого, сынок! Так, всё это поправимо. Машину я тебе не дам, могут задержать, а вот поехать с вами с превеликим удовольствием! Куда едем?
- Я думаю в Корсаков, тут рядом.
По дороге Лина спорила с Артёмом, что чемодан ей не нужен, потому что его неудобно нести и что она не желает портить осанку, да и не к чему обновки, у неё много своих вещей.
- Скажи, а в чём ты пойдёшь со мной в Большой театр? В спортивном костюме?!!
Лина задумалась.
- В персиковом платье.
- И в штормовке, - добавил Артём.
В центральном универмаге не "Пяти углах", самом бойком торговом месте города купили: кирпичных тонов тёплое осеннее пальто и к нему добротный желтый кожаный чемодан. Всем подбором гардероба занимался Александр Николаевич. Он поднял на ноги всех продавцов в женской отделе. Тут же к пальто принесли платочки, шапочки, шарфики, сапоги, ботиночки. Лина только хлопала глазами и послушно, словно манекен, примеряла, прикладывала рекомендуемые предметы туалета и аксессуары. Артём стоял в стороне и широко улыбался, завидуя расторопности отца. Ещё бы! Его батя был красивым мужчиной! А как он себя вёл? Вот чему надо учиться!
Наконец, на плечи его жены лёг шикарный шёлковый платок, цвета перезрелой вишни, а поверх пальто на шею ей повязали клетчатый шарф, причём в тех же тонах и кокетливый берет из того же комплекта, в придачу ко всему чёрные кожаные перчатки, такую же элегантную сумочку и полусапожки.
Артём ахнул:
- Лина, ты такая красивая!
- Кто бы сомневался! - сказал Александр Николаевич, - ну, а всё остальное, дочка, купи себе сама.
- А что ещё что-то нужно? - растерялась Лина.
- Девчонки, несите сюда чулки, нижнее бельё и не забудьте гамаши,зима скоро!
Обескураженная девушка совсем смутилась, когда принесли бельё её размера.
- Не тушуйся, девочка, ты же мне теперь роднее родной, потому как от тебя зависит наше будущее рода Барминых, а на Тёмку не обижайся, молод он ещё.
Потом он наклонился и шепнул ей на ухо:
- Я исправлю это, обещаю.
Провожал их весь отдел во главе с заведующей. Александр Николаевич расплатился, отблагодарил всех женщин и пригласил в гости в Москву. За спиной слышались голоса:
- Артист какой-то, похож на Самойлова...
- Да, нет, на Глебова...
- А, по-моему, это Юматов с детьми...
Лине запретили переодеваться, так в обновках она поехала домой, при этом ощущала страшное неудобство, ей казалось, что всё на ней топорщится, выглядит неуклюже, берет всё время сползал на лоб из-за хвоста.
Александр Николаевич наблюдал за ней в зеркало и улыбался, но по приезду подошёл к девушке стянул резинку ниже, перекинул волосы на плечо и поправил  берет.
- Теперь удобно?
- Да, спасибо.
- Волосы ещё можно спрятать под него, как тебе комфортно, сама смотри.
- Спасибо, - она  помедлила и добавила, - папа.
- Вот и умница, доченька, - слеза блеснула в глазах мужчины, - ты,
главное, не бойся, это же просто тряпка! Ты себя неси, а не её, а
ты очень красивая, поверь мне, красавица. Это ты для них, ну, иди же, иди...
И тут что-то произошло с девушкой, она вдруг вспомнила свою маму, как она ходила, как умела выглядеть шикарной и потрясающей. Лина откинула волосы назад, подняла голову, повесила сумочку на руку и пошла свободно спокойно, гордая, статная, изящная. И вещи послушно легли, так как надо, подчёркивая каждую чёрточку молодой женщины.
- Пап, ты волшебник, как это у тебя, получается, - изумился Артём,-
я окончательно пропал.
- Так пропадать ты можешь очень часто. Новая добротная вещь лишь
акцентирует красоту женщины.
- Ба-а-а! - открыл рот Юрка, - это кто?!!
Даже Джек сначала кинулся, было на незнакомку, но тут же поджал хвост и заискивающе прижался к ногам Лины.
 - Эх, ты совсем нюх потерял, - журила его она.
На крыльцо высыпали все, включая Шурку с фотоаппаратом:
- Я помню чудное мгновенье, передо мной явились вы...- декламировал он стихи Пушкина, - Лина, ты покорила меня, моё бедное сердце...
- Осторожно, мистер Репин, так можно и на дуэль загреметь, - шутил
Артём.
- А красота - достояние общенародное, между прочим, я просто сражён, такие метаморфозы!
Лина прошлась по крыльцу, как по подиуму, потом засмеялась и  кинулась на грудь отцу.
- Саша, ты превзошёл себя, - сказала Полина Алексеевна, где же ты здесь ГУМ нашёл?
- Если есть такая красавица, ГУМ едет за ней по пятам. Все засмеялись и захлопали в ладоши.
- Лина, тебе всё очень идёт, - заметила Катя, ты покоришь Москву,нет, мы покорим вместе с тобой, - добавила она, вспомнив двух обворожительных стюардесс в образе себя и Лины.
Вовка топтался здесь же, сыпал комплименты, не отпуская руки Кати. Он явно грустил, да так, что все это видели.
- Володь, - шепнула ему Лина, - у нас есть заветная лавочка, ты там всегда найдёшь друга.
Парень посмотрел в глаза девушки и сжал ей руку.
- Девчонки, только вы скорее приезжайте! - причём говорил он это, обращаясь к Кате.
За ужином много шутили, пели, говорили тосты, тем, кому можно. Кто-то уезжал, кто-то оставался, кому радость, кому грусть и разлука.
Полина Алексеевна сдерживала себя, но в душе у неё была буря.
Последние события перевернули всю её жизнь. Ни одного упрёка, ни одного обидного слова она не услышала от Александра. Он радовался каждой минуте их близости, и он любил её, как прежде. Ей надо было что-то решать, но сил для этого не было. Он уговаривал её не торопиться, подумать, осмыслить, всё взвесить, главное, не во вред здоровью. Он опекал и боготворил её.
- Для меня то, что ты есть - самое большое счастье и награда и мне больше ничего не надо от тебя, только бы ты была, родная моя,не кори себя, пусть остаётся всё как есть. Живи долго. Я никогда не забуду этих дней, самых счастливых в жизни. Только знай, если позовёшь, я всегда буду с тобой, родная, любимая...
- Сашенька, прости меня...
- За что, Полюшка, мы сами виноваты, да что теперь? Послушай, через месяц я буду в Москве, позвони, как доехала, привет Вацлаву, он много для нас сделал.
Полина Алексеевна благодарно посмотрела в глаза мужу и заплакала.         
- Полюшка, всё будет хорошо, дорогая. Дети  какие стали, радоваться надо. Эх, до чего же жизнь прекрасна! Не плачь, любимая, пусть наше счастье такое короткое, но оно наше с тобой. Я ждал тебя все эти годы и видишь, дождался...
Женщина упала на грудь мужчине, рыдая и повторяя:
- Я так люблю тебя, Сашенька...
Звёзды сияли в небесах, чистые и изумлённые, понятные и вопрошающие.
- Так что же это?!! - вырвался вопрос из уст женщины, эхо отозвалось в долине, она вздрогнула и крепко прижалась к мужчине.


ГЛАВА 27

Перед отъездом Лина забежала к Герте Михайловне за передачкой, и по убеждению старой учительницы посмотреть на юную Валентину Смирнову, её давнюю подругу, жену репрессированного главы какого-то совнархоза, как будто всё это поможет в опознании постаревшей женщины. Лина понимала, что Герте Михайловне нужно было выговориться и вспомнить свою молодость. Она очень волновалась. Нарочитая строгость не пугала Лину, она боялась  за здоровье преподавательницы. За чашкой чая Герта Михайловна вдруг рассказала ей всю свою тяжёлую и, как она сама сказала, поруганную жизнь. Из-за какого-то навета и за дружбу с женой врага народа, молодая, талантливая актриса оказалась на каторге. Там познакомилась с прекрасным человеком - историком, археологом и египтологом Вячеславом Иваницким, вышла за него замуж, но их разлучили намеренно. Родившийся мальчик вскоре умер,  Валентину тоже ночью вывезли в неизвестном направлении. Она осталась одна, на грани умопомрачения, а всё потому, что очень нравилась гражданину начальнику.
Герта Михайловна замолчала, уставившись в чашку, словно онемела, Лина не смела заговорить.
- Ну, остальное тебе не надо знать, остальное - всё мерзость.
Спасла меня его собачья смерть, жил, как Цербер, и сдох, как поганая собака, прости, девочка, что ругаюсь. Только двадцать лет я отходила, скорее, отмывалась от всей этой грязи. Начинала в Магадане в школе и пошла, как-то забыли про этого изверга, но кому надо помнили. Тогда я и решила уехать на Сахалин, здесь помогли, а потом я уже была реабилитирована. Ты передай ей, что у меня всё хорошо, может, свидимся когда. Приедешь, расскажешь, как там Москва, наш театр. Сходи на спектакль...
- Обязательно.
- Ну-ну, поклон ему, моим учителям, хотя я сама уже не верю, что всё это было в моей жизни.
- А почему вы не вернулись домой?
- Я из Таганрога, Фаечка Раневская моя землячка, мы с ней знали друг друга. Моих тоже подчистую. Боялась, Линушка, умру от горя.
Лина ушла от учительницы, неся в себе большую тайну и ещё что-то такое, что было и в их семье. Как будто это- тяжёлый и неподъёмный груз, балласт, тянущий на дно. Она понимала, что это убило её маму,  довлеет над её отцом и это же у всех в глазах: прошлое, о котором нельзя говорить, которое не положено вспоминать, запретное табу на целом поколении.
Внизу её ждал Артём. Лина уткнулась ему в грудь и заплакала.
- Лина, что случилось, милая? Что-то с Гертой Михайловной?
- Нет, просто почему-то очень тяжело и больно. Мне так жалко её…
- Понятно, любимая, ещё очень много слёз прольётся, пока всё заживёт и забудется. Только болезнь эта неизлечима.
Они медленно шли по Коммунистическому проспекту к гостинице. Там уже все собрались, упаковывались, получали последние указания, прощальные заверения, тайные поцелуи на лестничной площадке, слёзы, обещания, клятвы в любви. И только один Шурка Репин пребывал в прекрасном настроении при небывалом ораторском подъёме. Он общался с горничными и администраторами, скорее красовался, раздавая фотографии Москвы со своими автографами. При появлении Артёма и Лины, он артистично представил их:
- Рекомендую, мой друг спецкор "Красной звезды" Панов Артём с супругой.
На что Артем, широко улыбаясь, добавил:
- Мистер Репин, это ваше последнее рандеву или бенефис? - потом повернулся и сказал, - спасибо, девчонки, там, в номере для вас шампанское в холодильнике. До свидания. Скоро приеду опять.
В отличие от прошлого раза, этот перелёт прошел без задержек. Вся территория Дальнего Востока и Сибири была во власти устойчивого антициклона. Вдруг ударили морозы, сковав льдом озёра, мелкие речушки, на севере выпал снег, небо было чистым и прозрачным, звёзды сияли так, словно их начистили перед праздником, как пуговицы на отцовом мундире. Лина пыталась что-то разглядеть на земле, но видела лишь яркие светящиеся пятна городов, как отражение звёзд на планете. Причём, летели они на запад, догоняя ночь, а день вслед за ними спешил светлой лазоревой полосой, да только не успел, прилетели они в Москву вечером, словно были в полёте три часа. Это явление ошеломило Лину.
- Выходит, мы прожили лишних пять часов, да? - изумлялась она.
- Выходит так, - весело утверждал Артём.
- Тёма, так это же машина времени! Фантастика!
- He забывай, что летя назад ты теряешь эти часы. Так что не радуйся!
- Нет, постой, а, если всё время лететь на запад, можно догнать свой день!
- Ты ещё забыла про скорость, дорогая.
- Да-да, скорость. Так мы уже летаем на сверхзвуковых?
- Ещё ты забыла про перегрузки.
- Артём, ты не понимаешь, мы обогнали время?
Пока Артём искал такси, Шурка названивал Светлане, а Катя маме на Часовую. Было оговорено, что они сами доберутся из-за позднего часа прилёта. С трудом смогли договориться с водителем и то, Шурку до первого метро.
Лина всю дорогу крутила головой, наконец, не выдержала и тихо спросила Артёма:
 - А почему не видно Кремлёвских звёзд?
На что её муж разразился смехом, получив тычок в бок от сестры.
- Да не гогочи ты и так тесно, ещё ты со своей мощной грудной клеткой!
- Ой, не могу сдержаться!
Лина зажимала ему рот и умоляла молчать. Артём успокоился и попросил водителя:
- Шеф, высадим спецкора на Павелецкой и, пожалуйста, завези нас
на Красную площадь.
- А это ещё зачем? - возмутилась Катерина.
- За звёздами, Катя, за Кремлёвскими звёздами. Остановились на набережной у Васильевского спуска. Лина ещё издали увидела рубиновые красные звёзды и разочарованно сказала:
 - Они совсем маленькие...
- Ну, конечно же, их диаметр всего пять метров, - смеясь, добавил Артём.
- А я - то думала... И площадь тоже маленькая... А по телевизору
кажется огромной.
Наконец, все поняли причину остановки и тоже засмеялись.
- Лина, съёмки ведутся с башен Кремля, а это, как видишь, высоко, - объяснила Полина Алексеевна.
- Всё равно красиво, как в сказке, - мечтательно вымолвила Лина,-
натуральная декорация.
Все опять засмеялись.
- Едем домой! - приказным голосом скомандовал Артём, - нас мама
Зина ждёт. А завтра ты сама вместе с группой всё посмотришь и потрогаешь.
Приехали за полночь. В тихом дворе на Часовой замёрзли лужицы после дождя, было тихо, словно и не город это Москва, а пригород. Мама Зина в пуховом платке и с неизменным пучком волос, встретила их у входа, каждого расцеловала, долго смотрела на Лину, потом повернулась к Артёму и сказала:
- За такой можно на край света ехать. Здравствуй, девочка, тебя здесь давно ждут, будь как дома.
На коротком семейном совете было решено: с утра все по своим делам, Лину Артём везёт к гостинице "Юность" в тур группу, сам на лекции, вечером встречаются там же и едут к Валентине Егоровне Смирновой, потом ужин и вечерняя  прогулка по Москве.
Полина Алексеевна ещё два дня будет в Москве, потом улетает в Прагу. Перед отъездом просила детей уделить ей немного времени для того, чтобы показать им новую квартиру, вернее старую на Ленинградском проспекте, только что отремонтированную. Но об этом она молчала, хотела сделать сюрприз, так задумал Саша. Это был их свадебный подарок.  Катерина засела у телефона и на вопрос мамы:
- Кому ты звонишь ночью? 
Ответила:
- Там уже утро, мамочка!
Чем ввела женщину в изумление:
- Ты папе звонишь? Дай мне поговорить?
- Нет, мама, не папе.
- А кому?!!
- Мама Зина, идите к нам, - позвал её Артём, - посмотрите наши свадебные фотографии.
На этом закончился этот длинный, в тридцать часов, день. Лина давно уснула, устав бороться со сном, потому как ей уже нужно было вставать. Засыпая, она ещё раз удивилась бескрайности своей Родины, над которой можно обогнать время. Сердце её наполнилось гордостью и любовью. Артём долго смотрел на её счастливое лицо, его захлестнула волна такой нежности, что он еле сдержался, чтобы не зацеловать жену. Он встал, высунул голову в форточку и тихо крикнул:
- Эй, люди! Я люблю её, слышите меня! Я люблю!!!

ГЛАВА 28

Экскурсии по Москве ошеломили Лину и привели к полному измождению. Высокие здания, узкие улочки Старого Арбата давили на неё, хотелось быстрее выйти оттуда на большое свободное пространство, чтобы глотнуть воздуха и увидеть далёкий горизонт. Она ещё не поняла: нравится ей город или нет.   Всё было ново и удивительно, а она совсем не готова к такой огромной информации.
 Совсем  измучившись, она еле добрела до автобуса и ту же отключилась в кресле, к тому же временная ломка давала о себе знать. Проснулась Лина, когда кто-то тронул её за плечо.
- Девушка, пора выходить, приехали.
Она сразу же увидела Артёма с сумкой в руках, он махал ей изо всех сил и широко улыбался, небольшая передышка придала ей сил, любимый муж ждал её, такой красивый и радостный, она выбежала ему навстречу и жизнь обрела тот самый смысл, без которого она так мучилась целый день.
- Ну, как ты?
- Замечательно, только соскучилась по тебе, очень.
Она прижалась к нему, вдыхая всем телом, знакомый и волнующий запах единственного и самого желанного мужчины в мире.
- И я тоскую, просто умираю по тебе, родная моя. Ну, что, идём? -
шептал он, целуя её в шею.
- Угу,- промычала Лина  и смело последовала за мужем.
Первая поездка в метро больше напоминала ей аттракцион в парке, но стоило захлопнуться двери поезда, как её охватило сильное беспокойство и только присутствие Артёма держало Лину в равновесии.
- Я предполагал, что так будет, значит у тебя стопроцентная клаустрофобия. Ты должна знать это и не волноваться, главное, не поддаваться панике. Ну, вот мы и приехали. Очень испугалась?
- Нет, мне с тобой ничего не страшно.
- Давай посидим?
- Нет-нет, скорее наверх.
Как только они вышли на улицу, всё сразу прекратилось.
- А вот познакомься - это МГУ, где я учусь.
- Так, а теперь скажи, территориально в какой части Москвы мы находимся?
- Это метро Карла Маркса, сейчас мы идём по одноимённой улице,
дальше Театральная площадь, если подняться наверх, то выйдешь
на площадь Дзержинского, там знаменитый "Детский мир" - это тоже
важная информация. По правую руку Александровский сад, Манеж,
Выставочный зал, Исторический музей, за ним Красная площадь, а сейчас мы подходим к Большому театру.
- Боже, какая красота, - выдохнула Лина, - когда они вышли на Театральную площадь, Артём, а мы пойдём сюда?
- Обязательно! И Шурка уже заказал билеты на балет "Спартак".
- Ой, как здорово! Какая там божественная музыка, Тема! - Лина радовалась, как ребёнок, прыгала и хлопала в ладоши, - а ещё я очень хочу посмотреть оперу "Князь Игорь". Там половецкие пляски - это что-то потрясающее! - и она опять подпрыгнула, изображая половца с луком.
Прохожие удивлённо озирались на них, но Лина никого не видела. Когда она была с Артёмом, мир сужался лишь до общения с ним, и тогда всё вокруг исчезало, были только он и она.
- А вот это - ЦУМ и знаменитая улица Петровка, справа - Пассаж,
чуть дальше - Столешников, который нас интересует, как раз на углу. Они ещё битых полчаса блуждали по захламлённому двору, являя собой полное противоречие фасаду с большим меховым магазином и витриной с дорогими шубами. Стоило великого труда найти вход в дом, а в нём Смирнову Валентину Егоровну.
Длинный мрачный коридор с несуразными поворотами и закутками, наконец, привёл их к двери, на которой висела табличка с надписью, гласящей, сколько звонить каждому жильцу. Они нашли нужную фамилию и нажали четыре раза. После перерыва повторили звонки, но за дверью было тихо. Лина развернулась и хотела уйти, но в глубине квартиры послышался звук  шаркающих шагов.
- Кто там? - раздался слабый женский голос.
- Валентина Егоровна, вам гостинец от Герты Михайловны Маковской. После некоторого молчания опять вопрос.
- А вы кто?
- Я её ученица - Азарова Лина с мужем.
Только после этого дверь отворилась, но лишь на цепочку. Маленькая пожилая женщина внимательно посмотрела девушке в лицо и только потом открылась.
- Проходите, пожалуйста, извините за осторожность, нас тут выселять собираются!  Так мы и сидим, как мышки.
- А почему Валентина Егоровна?
- Бог их знает, милая, что им в этих старых стенах? Раньше здесь
хоромы были, люди богатые жили, а после революции всё перегородили, коммуналки сделали.
- Может дом, какой знаменитый, -  спросил Артём.
- Да, нет, же, жили здесь  спокон веков купцы, всё торговали.
Заходите, рада вас видеть, как моя Гера-богиня, моя красавица, блистательная Гера?!!
- Она вам прислала, вот возьмите, только икру и рыбу надо положить в холодильник.
- Спасибо, сейчас чай пить будем с малиновым вареньем, согреетесь,
чайник пять минут как вскипел. Ну, рассказывай, милая, как она живёт?
Лина подробно поведала всё что могла и что знала о Герте Михайловне. 
- Она мне писала. Это просто чудесный случай какой-то. Моя подруга работает в газете «Правда» и она тоже наслышана от меня о Гере.Так вот: она делает обзор провинциальных газет раз в неделю. В «Советском Сахалине» она наткнулась на статью, там о тебе тоже,принесла мне, я даже ахнула! Меня же тогда прямо с нар в Воркуту,писала ей и ничего, молчание. И вот столько лет прошло - Гера! Прямо диво какое-то! Если бы не здоровье, села и поехала бы, да только видно не успею, сердце износилось совсем.
В маленькой, чудовищно мизерной комнатке они долго беседовали о Сахалине и обо всём, что произошло в жизни этой умной интеллигентной женщины, о сломанных судьбах миллионов таких же милых добрых и обездоленных жён и их несчастных мужьях. Лина рассказала о своей маме, потом о бабушке, бесследно исчезнувшей в пучине страшных тридцатых годов. Уже уходя, Лина бросила взгляд на фото, стоящее  в рамке на комоде, которое было во время чаепития за её спиной. Она подошла поближе, на  фото была Валентина Егоровна и ещё какая-то женщина с пышной причёской и очень знакомыми глазами. Где-то эти глаза Лина видела. Она мучительно что-то вспоминала, сердце её вдруг так сильно забилось, кровь ударила в голову, еле шевеля губами, Лина спросила:
- Кто... это?
- Это моя подруга по бараку Розочка Ковальчук, - сказала женщина и сама испугалась, потому что Лина обессилено, опустилась на стул.
- Лина, что с тобой? Ну, же? Тебе плохо? Больше в метро ездить
не будем, - Артём налил стакан воды из графина, - на, выпей.
- Что произошло, девочка, на тебе лица нет? Тебе знакома Роза?
- Скажите, а девичью фамилию её вы знаете?
- Да, Роза Гринберг.
Лина разразилась громким плачем:
- А где она похоронена?
- Да, нет же! Она жива!
- Как жива?!! Так говорите скорее, где она сейчас?
- Она живёт в Воркуте, мы с ней переписываемся. Муж умер лет пять
назад, а вот дочку от первого брака она потеряла. Всё искала, так
безрезультатно. Когда её посадили в Москве, тоже додумалась у
Сталина мужа искать! А тут война, а она - немка - сразу в камеру и в лагеря. Постой, а ты ее, откуда знаешь?
- Я её внучка.
- Господи! Неисповедимы пути твои! - женщина перекрестилась, -
так ты дочка Валентины?
- Да.
- Счастье-то, какое!
- Только мамы нет, - Лина снова заплакала, - она погибла, мне тогда
было тринадцать...
Артём как мог, успокаивал её:
- Лина, ну, будет тебе, такая радость, бабушка нашлась. Мы поедем
к ней, прямо завтра, слышишь,  времени у вас с ней осталось очень мало.
- Да-да, завтра. Валентина Егоровна, дайте, пожалуйста, адрес?
- Вот, возьми, прямо с письмом, так надёжнее.
- Расскажите мне о ней, какая она? И вообще, всё, всё!
- Хорошая, умная, так сразу и не знаешь что говорить. Меня когда
пригнали из Магадана, я совсем плохая была, думала, не выживу. Так
она выходила меня. Тогда она уже была замужем за военнопленным
капитаном. Как Сталин умер, он её на поселение взял, так и остались там жить. Даже не знаю, милая, что ещё сказать, мы тогда мало говорили, всего боялись, друг другу не доверяли. Сколько оговоров было! Так что, кто делал добро, то молча, как твоя бабушка.
За это её любили, несмотря что немка, только и врагов хватало. Если бы не капитан - убили бы её. Они оказывается, из одного города были.
- Каменец-Подольска, - подсказала Лина.
- Да-да, земляки, вот и слюбились. Потом, как оказалось, её мужа
и его брата расстреляли еще в тридцать девятом. Николай перед
смертью нашёл-таки приговор, а насчёт мамы твоей в деле ни слова не было.
- Маму прятали, а потом увезли на Дальний Восток в сорок первом.
- Так что случилось с ней?
- Её убили пьяные сволочи. Она работала официанткой.
- Царствие ей небесное.
Они обменялись телефонами и распрощались. Валентина Егоровна посоветовала от её имени дать бабушке телеграмму: мол, едут знакомые, приюти, возраст всё-таки.
По дороге домой Лина долго молчала. То, что произошло, разделило её жизнь на "до" и "после". В метро она достала конверт и стала читать адрес: город Воркута, улица Полярная, дом пятнадцать, квартира семь. Ковальчук Розе Павловне.
- Значит, её отца звали Пауль, а я не знала, - она гладила письмо
ладонью, обводя пальцами каждую букву, как когда-то ноты вальсов
Штрауса с пометками её рукой.
- Не может быть, бабушка жива, а мамы нет, как я ей скажу об этом, -
думала Лина, и слёзы снова потекли из глаз.
- Ну, будет, Линушка, всё наладится. Зато теперь у наших детей будет две бабушки. Мы её заберём к себе.
- Да?!! - обрадовалась она, - прямо сейчас?
- Конечно, а зачем тянуть? И Валентине Егоровне будет веселей.
- Ты у меня самый-самый, самый хороший и добрый...


ГЛАВА 29

Известие о том, что у Лины нашлась бабушка привело в шок и изумление всех близких на Часовой. Мама Зина сразу же пояснила, что ничего сверхъестественного в происшедшем не видит, а, наоборот, этот закономерный ряд, якобы случайных событий, привёл его к   завершённости, то есть, к какому-то одному, но очень важному моменту в жизни человека и, как оказалось не одного, а целой группы людей. Это называется - эффект закономерных случайностей.
- Мама, какие же здесь случайности, я не пойму? - возразила Катя.
- А вот какие: судя по рассказам Лины, газета "Советский Сахалин"
случайно попала в руки Валентины Егоровны, Лина неожиданно поехала в Москву, ведь так? Если бы не подаренная путёвка, ты бы сейчас была дома? Понятно?
- Да, вроде бы. Только, мам, тогда и встреча Артёма и Лины - случайность?
- Абсолютно. Если бы Артём не поехал на Сахалин с папой, то не встретился бы с ней.
- Мама Зина, не говорите таких жутких слов, у меня даже мороз по спине пробежал, - сказал Артём, - наша встреча предначертана нам свыше и должна была произойти, да, любимая?
- Дети мои, но это же так замечательно, когда находятся люди, тем
более, такие родные, - Полина Алексеевна подошла к Лине и обняла её -
поэтому мы сейчас пойдём домой, к вам. Туда вы принесёте своих народившихся детей, привезёте бабушку и всех кого пожелаете. Я приглашаю всех, всех в гости!
- Мама, прости меня, но там невозможно жить, ты сама понимаешь,
что я не могу привести сейчас туда Лину, квартиру надо приготовить.
- Сынок, поверь мне, что лучше жилья вы не найдёте! Не говоря о
нашем теремке, конечно! Линочка его ещё не видела, но я уверенна,
что она там проведёт большую часть своей жизни.
- А что за теремок? - спросила Лина.
- Мы обязательно поедем туда после Воркуты. Это просто дом в лесу.
  Не успели они одеться, как зазвенел звонок и в двери появился Шурка, пропускающий вперёд себя Светлану.
- Здравствуйте, а вот и мы!
- Ты, как всегда, вовремя, только вам придётся выйти. Мы идём смотреть наш музей.
Светлана и Лина с интересом оглядывали друг друга и, не дожидаясь  представления, обнялись и расцеловались.
- Ну, вот, мы, кажется, здесь уже не нужны, - заметил Шурка, - какие
они быстрые эти женщины, не успели увидеться и сразу целоваться!
- А мы очень давно знакомы, - ответила Светлана, - только заочно
и рады, что мы, наконец, встретились.
- А я не в счёт? -  втиснулась в коридорчик Катя.
- Катюша, здравствуй, выглядишь потрясающе! Что-то в тебе появилось новое, очень интригующее?
- А она теперь наша, заразилась вирусом любви, так что все её
шпильки и острые стрелы проказник Амур расстрелял в неё же самую! -  шутил Шурка.
- Ну, тогда всё понятно!
По дороге обсуждали, как лучше добраться до Воркуты: поездом или самолётом. Лина склонялась ко второму из-за желания как можно быстрее встретиться с бабушкой.
- Тогда нам не мешало зайти на аэровокзал, тут рядом, и узнать когда рейсы, - предложил Артём.
- Очень хорошо, а я никак не могла найти повода, чтобы задержать
вас, - обрадовалась Полина Алексеевна, - только вы обязательно приходите, мы вас ждём!
- Полина, тогда давайте доедем на трамвае, так будет быстрее.
В кассе аэровокзала Артём узнал, что полёты в Воркуту по нечётным дням, всего один рейс в пятнадцать двадцать, отправка с вокзала за три часа до вылета.
- Скажите, а мы можем купить два билета на завтра? Лина, паспорт
с тобой?
- Да.
- Доставай!
Через пятнадцать минут на их руках были билеты до Воркуты на третье ноября.
- Артём, мне даже не верится, что всё это происходит со мной. Если
бы не ты, я бы никогда не узнала, что бабушка жива.
- Да нет, же, милая, это, как сказала мама Зина, должно было случиться рано или поздно.
- Скорее бы завтра. Как ты думаешь, телеграмму она уже получила?
- Конечно, на то она и молния.
- Тём, а давай дадим ещё одну, ну, что будем третьего вечером.
- Ты права, она же не знает, какого числа мы приедем.
- Как ты думаешь, она почувствует что-нибудь такое, ну, как я там в Столешниковом переулке?
- Может быть. Глаза у неё такие же лучистые и проницательные.
Артём открыл парадную своего дома и торжественно объявил:
- Просим княгиню Панову в наше родовое гнездо! Сейчас ты увидишь
нечто. Ты ещё не была в музее? Так это будет первый!
Они сели в лифт, и тот загромыхал всеми своими ажурными железяками, поднимаясь вверх.
- Приехали, прошу.
Лина вышла, оглядываясь, вспоминая, как она представляла этот дом номер четырнадцать, квартиру двести тридцать шесть, только дом в её воображении был выше и лестничные марши шире и вообще, всё оказалось проще и ближе к жизни. Она даже засмеялась.   
- Тём, если бы ты знал что я себе напридумывала про Москву! Дворцы какие-то сказочные!
- И что, реальность тебе не нравится?
- Наоборот! Я очень рада, что Москва - это живой город, и здесь всё, как в жизни!
- Естественно, всё, как у вас, лишь масштабы  больше.
Дверь открыла Полина Алексеевна. В прихожей, которая была перегорожена красной ленточкой, собрались все домочадцы с сияющими заговорщицкими лицами.
- Что у вас здесь происходит? - удивлялся Артём, раздевая Лину, - такое ощущение, что мы должны открыть Дворец бракосочетания.
- Почти угадал, сынок. Линочка, мы доверяем тебе разрезать ленту в ваше жилище, потому как, тебе быть хозяйкой, прошу!
Шурка, Светлана и Катерина громко "протатакали" туш, ленточка упала, и  все вошли в гостиную.
Увиденное привело Артёма в изумление, но больше всего портреты бабушки и дедушки над диванчиком, точь-в-точь, как в Праге. Старых  гардеробов, комодов, бюро, кресел - как не бывало. Светлые обои, современная мебель, книжные шкафы, торшер - всё блестело новизной и отражалось в шикарной чешской люстре.
- Мама, скажи, когда  вы всё преобразили? Поразительно?
- Во-первых, в теремок срочно нужна была мебель, мы с папой вывезли её туда. А ремонт за три дня сделала и обстановку подобрала фирма не то "Уют", не то "Комфорт". Линочка, что же ты молчишь?
Лина стояла, сражённая красотой убранства комнаты.
- Мне нравится, очень, только ни к чему такие затраты, мы должны
сами ...
- Когда вам, милая? Ты - там, он - здесь, а нам это в радость, - сказала женщина, - считайте, что вы получили от нас подарок на свадьбу.
- Спасибо, вам за всё, мама.
- Ну, вот так-то лучше, дорогая, ты ещё спальню не видела?
- Что ещё есть комнаты? - удивилась Лина.
-  А как же! Спальня, рабочий кабинет или детская, как вам захочется, кладовка и балкон.
Лину силой впихнули в спальню вместе с Артёмом и закрыли дверь.
- Мы ждём вас к чаю! - крикнул вслед Шурка.
- Артём, я не могу всего этого принять, я просто не имею права!
Да, я не приеду сюда и всё!
- Лина, что ты говоришь? А где будет жить наша бабушка? Ты забыла,
что мы её привезём на днях?
Лина устало села на кровать и вдруг увидела себя в большом зеркале, помещённом в красивую деревянную раму. По бокам стояли фиксаторы для его наклона.
- Что это, какая восхитительная вещь!
- Это наша семейная реликвия. В нём прихорашивались женщины минимум пяти поколений рода Пановых. И я хочу, чтобы ты и наши дочки
смотрелись в него на себя. А ты?
- Я тоже.
- Лина, любимая, всё это лишь мебель, да она дорогая и нам не по
карману! Только знай, самая лучшая и незабываемая постель была на
сеновале в Третьей Пади. Ты веришь мне?
- Да.
- Тогда иди ко мне, и давай на миг представим, что мы на Сахалине,
дома. Пахнет сеном, морем, огоньками, лимонником и тобой.
Они упоительно целовались под громкий смех родственников. Катерина и Шурка что-то рассказывали, перебивая друг друга, и новые взрывы хохота доносились из кухни, заполняя так долго пустующие комнаты квартиры весёлыми голосами молодых счастливых людей. Наверное, так оно и должно быть. И может много лет спустя, их внуки посчитают, что музей пора вывозить, менять мебель, обои и, только старинное зеркало и портреты над диванчиком останутся на своих местах. Они - святыня. Это - корни, без них человек шатко ходит по земле. Очень скоро Лина поймёт всё происходящее с ней и обретёт свои корни. Она будет смело и твёрдо идти в будущее, гордо неся голову, зная, кто она и откуда, потому что преемственность поколений - это основа жизни общества. Без этого человек одинок и слаб, как брошенное животное, глядящее в самую душу затравленными глазами.


ГЛАВА 30

Лёгкий  изящный ТУ-134 оторвался от взлётной полосы и взмыл в небо. Лина была молчалива и спокойна. Артём не мешал ей, читал "Литературную газету" и изредка бросал взгляды на жену. Она немного осунулась и, как воробушек на морозе, вся спряталась в себя, что творилось в её прекрасной головке? Какие думы она там копила? Он не знал, но верил, что Лина сама откроется, когда придёт время. За два часа полёта она лишь один раз слабо улыбнулась и склонилась к его плечу. Артём облегчённо вздохнул и погладил её по волосам.
Воркута встретила их морозом в двадцать градусов и пронизывающим до костей, ветром. Они как-то успели забронировать такси и вовремя выехать из аэропорта. Вещей никаких с собой не было, только ручная кладь. По дороге от водителя они узнали, что на Севере началась полярная ночь, световых всего лишь два часа и те, как сумерки. А улица Полярная на окраине города - это почти новостройка, если не считать, что сам город молодой, что жизнь просто замечательная, что у них открыли новый спортивный комплекс с катком и огромным зимним садом и там растут лимоны и апельсины, что к ним приезжают модные артисты, даже Эдуард Хиль с Эдитой Пьехой были. Он болтал без умолку, чем очень помог молодой паре. Город на самом деле был красивым, ярко освещённым, многолюдным на улицах. Одно слово - северяне. Но чем ближе они были к цели, тем сильнее Лина сжимала руку Артёма. Он чувствовал, как сильно бьётся её сердце, и холодеют кончики пальцев. Он растирал ей ладошки, грел их своим дыханием, повторяя:
- Милая, успокойся, иначе будешь есть валидол.
Таксист тем временем перешёл на шахты, что их здесь больше тридцати и что, именно они, согревают весь север Европы. И уголь здесь можно лопатой грести, что открыл его местный житель-коми, потому что разжёг костёр на поверхностном пласте ископаемого топлива, и то, что труд армейцы и российские немцы, фактически, подняли этот чудесный город.
- Всё приехали, - сказал он, - с вас двадцать пять рублей, дом перед
вами.
Артём и Лина вышли из машины и огляделись: они стояли у двухэтажного деревянного здания, и таких домов на улице было много по обе стороны. Слабый свет фонаря еле освещал вход. Людей, как ни странно, тоже  не было, несмотря на не поздний вечер.
- Тема, такое ощущение, что город вымер, даже детей нет. Ни музыки, ни голосов не слышно. Немного жутковато.
- Лина, посмотри, свет в окнах есть, значит, люди, всё-таки здесь живут. Пошли.
- Я боюсь, а вдруг это не она?
- Лина, не говори глупостей, всё равно мы должны войти и убедиться в этом.
Они поднялись по деревянной лестнице на второй этаж, в полумраке нашли нужную квартиру, Артём поднял руку к звонку, но Лина задержала его.
- Подожди, -  она судорожно перекрестилась и что-то зашептала.
- Лина, что ты делаешь?
- Володькина мама сказала, что молитва помогает, - после чего она сама нажала на звонок.
Послышались шаги и голос, от которого Лина вздрогнула, спросил:
- Кто там?
- Здравствуйте, Роза Павловна, это Пановы из Москвы, Валентина
Егоровна сообщала вам, - сказал Артём.
Дверь открылась, и на них упал яркий свет от лампочек у входного зеркала. Из-за этого они не могли разглядеть женщину.
- Входите, прошу, с приездом, раздевайтесь. Я ждала вас, - сказала она с лёгким, едва уловимым акцентом.
Лина с помощью Артёма сняла пальто, с трудом справляясь с руками.
- Меня зовут Роза Павловна, как вы уже знаете, а вас, молодые люди?
- Меня - Артём, а это моя жена - Лина.
- Очень приятно, проходите.
Только теперь Лина разглядела свою бабушку, и сердце её наполнилось нежностью и гордостью. Это была чуть выше среднего роста женщина, статная, стройная, с пышными седыми волосами, с глубокими серыми глазами и тонким умным лицом. Лина сразу увидела мамины лоб и губы и ещё руки! Некоторые движения их, вдруг напомнили ей что-то далёкое и очень знакомое. Слёзы подступили так близко, что она еле справлялась с собой. Роза Павловна заметила это и спросила:
- Что-то случилось, Лина? Вы по какому-то тяжёлому делу здесь?
- Нет, мы приехали к вам, - ответил Артём.
- Ко мне? Зачем? Кто вы?
- Вы сядьте, пожалуйста, я буду спрашивать, а вы подтверждайте
или отрицайте и не волнуйтесь, так надо. А потом лучше сразу...
- Постойте, я ничего не могу понять, - голос её напрягся и акцент
усилился ещё больше.
Лина разрыдалась и упала на грудь женщине.
- Роза Павловна, я ваша внучка, - она повторяла эту фразу, не останавливаясь и плача ещё сильнее.
Женщина так растерялась, что просто осела на кресло.
- Бабушка, вам плохо?!! Тема, быстро валидол!
- Нет-нет, всё хорошо, сейчас я, - она достала из кармана табакерку с нюхательным табаком, - сядь, дитя, я хочу посмотреть на тебя, а вы - Артём, задавайте свои вопросы.
- Да, я готов и прошу извинить меня, если вам будет больно.
- У каждой боли своё место и время, мой мальчик.
- Вы - Гринберг Роза, по первому мужу - Мельник, по второму - Ковальчук?
- Да.
- Вы жили до войны в Каменец-Подольске с семьёй?
- Да.
- Мужа вашего Петра Львовича репрессировали в тридцать девятом
вместе с братом Богданом?
- Да.
- Вы поехали в Москву в первый раз в тридцать девятом и вернулись,
второй раз в сорок первом, оставив дочь Валентину у близких друзей?
- Да.
- Так вы её потеряли.
- Да.
- А теперь ты, Лина, продолжай.
Выслушав рассказ Лины, женщина заплакала, узнав о гибели дочери, но быстро справилась с собой и вышла, показав рукой, что всё хорошо.
- Тёма, куда она? - обеспокоено спросила Лина.
- Не знаю, но мне кажется твоя бабушка очень сильный человек.
Посмотри, как она держится, я представляю, что ей пришлось пережить.
Роза Павловна вернулась через пятнадцать минут в чёрном платье и в чёрном платке с фотографией.
- Я всегда верила, что она жива, девочка моя... Вот, дитя, это твоя мама, здесь она маленькая совсем,  я приготовлю что-нибудь.
- Нет-нет, не беспокойтесь,- заторопилась Лина, - мы поедем в гостиницу.
Женщина строго глянула на неё и сказала:
- Никуда вы не пойдёте, будете жить тут, бабушка так хотеть! - от волнения она стала путаться в словах.
- Хорошо, хорошо, мы останемся, - ответил Артём и укоризненно
посмотрел на жену.
Потом он отправился помогать Розе Павловне на кухню, прихватив сумку с продуктами. Лина осмотрелась: квартира была маленькой, но очень уютной. Гостиная, она же холл, соединялись с крохотной кухонькой и коридором.   
За тяжёлой шторой, куда выходила бабушка, было что-то вроде алькова или спальни. Лина обратила внимание на маленькое пианино в углу со стопкой нот. На полках стояли книги: Шиллер, Гёте, Гейне, Байрон, Прусс и ещё что-то на немецком языке. Та же фотография что и у Валентины Егоровны стояла на комоде с портретом усатого мужчины в чёрной рамке. Запах табака чувствовался везде, она несколько раз чихнула.
- Ничего, ничего, - сказала вошедшая женщина, - болеть не будешь
табачок,(выговорив последний слог через звук йот) - очень хорошо,- голова всегда светлой будет.
- Бабушка, а что за инструмент у вас стоит в углу?
- Клавесин, лет сто ему, но слух ещё ласкает. Добрый человек сделал когда-то его. Я тебе сыграю, но сейчас за стол. Артём у тебя очень хозяйственный, молодец, всё сам нарезал.
Она посмотрела в глаза Лины, погладила по голове.
- Похожа, на Валю, очень, только большая. Дитя моё, я и не мечтала
о таком счастье. Обещай мне, что и внучка привезёшь.
- Обязательно, только мы можем поехать к нему, сейчас, зачем ждать?
- Ты права, я подумаю.
За ужином Роза Павловна основательно расспрашивала Лину и Артёма. Те с радостью делились с ней своими планами будущей жизни, рассказали, как встретились, показали сахалинские и свадебные фотографии. Уже за полночь Артём отправился спать, а Лина и бабушка сидели на кухне и всё говорили и говорили. Пожилая женщина гладила внучку по плечам, прижимала к груди, плакала от радости и жадно курила "беломор" у открытой форточки.