Любовь. ч. 1

Часть 1. 
ЛЮБОВЬ.
Такое знакомое с детства слово. Каждый из нас слышал и произносил его тысячи раз. Но что стоит за ним? Какой смысл несет в себе сочетание этих шести букв? В мои 58 лет у меня больше вопросов, чем ответов.
Пожалуй, пришло время с этим разобраться….
Все началось в ночь накануне моего 40-летия.
Не успела я положить голову на подушку и уже почти шагнула  в сладкий мир блаженства и неги, готовясь раствориться в нем, как в глаза резанул яркий свет неожиданно включившейся люстры. И тут же услышала ироничный риторический вопрос сына: «Спишь?». Ответа от меня никто не ждал, так как практически без паузы прозвучало: «А мы горим. Эвакуируйся». Прозвучало все это как-то весело, немного возбужденно. Страха, паники не наблюдалось. Хотя, надо признаться, суетливость присутствовала. Было много лишних движений, в голове свистел ветер, сносивший все разумное далеко за пределы видимости и осознанности. Поэтому голова отключилась, свалив заботу о спасении на руки и ноги. Действовали на уровне инстинктов прародителей. Попутно выяснили, что в квартире в нашем подъезде этажом выше что-то взорвалось, лопнули стекла, начался пожар.  Случайные прохожие увидели языки пламени из окна, вызвали пожарку и начали кричать жителям дома, чтобы спасались.
Никогда не думала, что могу с такой скоростью передвигаться по квартире. Задача была одеться, взять документы, поймать кота и выскочить из дома.  Все, что касалось меня лично, было исполнено быстрее, чем в армии (не служила, сужу по фильмам). А вот с котом по имени Прохор Элеонорович быстро никак не получалось.
Во-первых, в его планы не входило куда-либо выходить из квартиры в принципе. 
Во-вторых, он привык передвигаться, куда хочет и когда хочет, и ну совсем без переноски. Поэтому увидев сей ненавистный предмет, Прохор Элеонорович просто растворился в пространстве. А покинуть жилище без него отказалась категорически я.
Потому прекратив сборы всего необходимого потенциальным «погорельцам», мы все бросились искать кота. А кота нигде не было. Его не было в малогабаритной двушке, в которой видно все не сходя с места. Все, но не кота. 
Дом горел, мы искали. Искали и нашли. Внутри дивана. Никому не известно, каким образом он туда сумел забраться. В последующем этот фокус, достойный Копперфильда,  Прохору не удалось повторить ни разу, хоты и был замечен в попытках.
Найдя, пытались вытащить. Вытащили, пытались засунуть в переноску. Запихали.
В кошачьей шерсти, ободранные, но с документами и с орущим неприличные слова котом, мы все таки выскочили из дома и сели наблюдать на скамеечке во дворе за его спасением.
Спасали не очень долго. Спасибо неравнодушным полуночникам, что вызвали пожарку. И особенно оценили тот факт, что дом расположен в 5 минутах от места дислокации спасателей. Примчалось 2 экипажа с какой-то невероятной скоростью, все улили и под благодарственные всхлипывания жительниц гордо удалились. А мы так и продолжали сидеть с открытым ртом еще часок, не успев ни испугаться, ни осознать, от чего спаслись только что.
Прохор Элеонорович продолжал возмущаться несправедливостью бытия. Кстати, обращали внимание, что коты обладают каким-то нечеловеческим упрямством в достижении цели? Вот  и сейчас наш Прохор Элеонорович орал с той же энергичностью, что и в начале ночного приключения.  Но на это уже мало кто обращал внимания. Около трех часов ночи, в предрассветные летние часы, эвакуация закончилась благополучным прибытием на место постоянного проживания. Никто из живущих в доме не пострадал. Пострадало имущество соседей снизу под аварийной квартирой. И нельзя было включать свет ни в подъезде, ни в квартире. Пожарники предупредили, уходя, что возможно повторное возгорание из-за какой-нибудь тлеющей головешки. Потому улили все что можно и что нежелательно уливать,  но надо.  И вот именно эта вроде неважная деталь и стала катализатором всех последующих событий.   
Следующим днем мне вдруг почудился запах гари. Вспоминая события предшествующей ночи, и особенно последние слова пожарников, несложно понять паническую реакцию на знакомый теперь уже запах. В голове за какие-то наносекунды   промелькнули еще не успевшие остыть впечатления, и я рванула в подъезд. В темный и мокрый. И благополучно навернулась на лестнице, пролетев со второго этажа на первый. Умудрилась не упасть, ничего не сломать. Но что-то там, в ноге, все же стало не так как раньше. Колено на глазах становилось все больше и больше. Поехала в травмпункт. Пациентов практически не было. Уставший к концу дежурства доктор, не дотрагиваясь до тела, на глаз определил, что ничего страшного и опасного нет. Снимок ему был не нужен. Он видел всех и все насквозь. Так то буквально минут через  20 я отправилась домой с рекомендацией сделать тугую повязку, приложить холод, можно еще применить какие-нибудь мази, но без разогрева. Какие именно не уточнялось. Предполагалось, что все и так все знают.
Не смотря на все уверения доктора, так по крайней мере он себя обозначил, ни через две недели, ни через месяц, ни даже через два боль в колене меня не оставила. Она не была критичной. Передвигалась я самостоятельно, но заметно прихрамывала. Моему шефу надоело наблюдать за такой хромоножкой, и он отправил меня по врачам, знакомым и не знакомым. В столице нашей родины специалистов по травмам много, среди них много именитых и успешных. Для чистоты эксперимента сходила как минимум к трем разным. Причины состояния были названы практически одинаковые. Что вызывало доверие. И это была вторая деталь, отразившаяся в последующих событиях.
Промучавшись так с июля по сентябрь, собралась к морю - Кипр


Продолжение следует.....