Бессмыслица

Никто из нас еще не родился бессмертным, и, если бы это с кем-нибудь случилось, он не был бы счастлив, как это кажется многим.
Платон

Время уносит всё ; длинный ряд годов умеет менять и имя, и наружность, и характер, и судьбу. Платон
«Барин, обедать будете? А может, тцай откушать желаете?» - Марфа, толстая и обыкновенно жизнерадостная крепостная девка лет 25, озабоченно вышла на веранду усадьбы "Wind 0f Change" - красу и гордость рода Беннигсен, лучшую и наисовременнейше устроенную из множества подобных, разбросанных на много вёрст Веневского уезда славной и богатой Тульской губернии. Какие балы здесь давались, весь дворянский свет собирался здесь на светские рауты, музыкальные концерты и литературные салоны. А уж об экономической и технической успешности и говорить нечего - всё самое современное, самые новые технологии и идеи в их физическом воплощении тут же появлялись в обширном и постоянно меняющемся хозяйстве. Бывало, по сто пудов с гектара урожай нектаторума собирали. А уж когда в моду вошёл лемато - осенью все поля усадьбы были усыпаны плодами, цвет и обилие которых живо напоминали бескрайние просторы лавандового Прованса.
Хозяева усадьбы всегда шли в ногу с модой и со временем, но и о простых людях тоже не забывали -экзотика экзотикой, но прекрасно прижившийся на русской земле меттилс, чудесный гибрид нескольких видов растений, дающий плоды , по вкусу напоминающий ломоть мяса с бобовой подливой, и способный обеспечить всеми необходимыми питательными веществами непритязательных и довольно ленивых крестьян, был в хозяйстве на особом счету и ему была отведен постоянный надел самой плодородной почвы.
Граф Адам Павлович, нынешний глава рода Беннигсен, сидел в лёгком плетёном кресле на открытой веранде второго этажа и мучительно, как будто пытаясь что-то вспомнить, вглядывался в бескрайний простор, залитый полуденным зноем жаркого субтропического солнца. Зной не смущал его, климатические установки и мембранный купол надёжно защищали усадьбу от любых неприятных, а уж тем более враждебных явлений природы.
Отвлекшись от своего занятия, рассеянно взглянул на толстые, шевелящиеся как будто беззвучно губы Марфы, на её коричнево-чёрное африканское лицо, в мелкую кудряшку волосы, собранные в пучок дредлоки на макушке, на её толстую фигуру в цветастом платье. И молча, но решительно качнул головой - мол, ступай, Марфуша, ничего не надобно. Ни чаю, ни откушать.
Марфа ушла, озабоченно покачивая головой и думая, что барин Адам Павлович совсем плох, два дня уже торчит на этом треклятом солнце, таращит глаза в пустоту. Даже свою любимый тцяй-е Гёкуро перестал требовать, а ведь по обыкновению граф пил его практически каждое утро, наслаждаясь утренней прохладой и пением птиц в соседней рощице. Это был своеобразный успокаивающий ритуал.
«Как бы не было беды, а уж беда сами знаете какая, хуже не бывает - опять всё по новой. А ресурсы то у нас не бесконечны, экономить надо, чего уж там».
Адам, провожая глазами служанку, по её походке, движениям толстых бёдер, наклону головы как будто действительно прочёл её настроение и даже будто бы уловил обрывки озабоченных мыслей. Было странно - и откуда здесь могли взяться слова на тайваньском?
"Бывает, фантазия разыгралась - подумал он - Ведь тайваньский немало популярен нынче среди простолюдинов, чему удивляться-то?"
Адам Павлович Беннигсен был нестарым ещё человеком , прожившим интересную, насыщенную жизнь; с изящной фигурой, светлыми и длинными, до плеч, волосами, аристократическим породистым хрящеватым носом и яркими голубыми глазами, в которых ум соседствовал с некоей растерянностью, а порой, очень редко, даже и с неприятной пустотой. Он сидел в прекрасном , удобном кресле, шедевре soft-postmo - новом стиле, сочетающем в себе казалось все известные и неизвестные направления в дизайне, и это сочетание в совокупности своей удивительным образом дарило потрясающие комфорт и удобство, как будто вобрало и синтезировало всё самое лучшее из древнего и благородного мебельного искусства. Это было изобретение, кажется , какого-то ньюандера из Непальского кантона - нынешнего центра модной индустрии.
Адам не замечал, как бежит время и чувствовал только, как бегут мысли в его голове, и направление этих мыслей вызывало тревогу и разочарование в его душе.
Глядя на пальмы с цветущими переливающимися плодами лемато, на крестьян в набедренных повязках, изнывающих от жары даже в своих self-bran - индивидуальных мембранах, наподобие той ,что содержала в себе и Адама Павловича и его усадьбу, граф замечал слабые, но навязчивые и неприятные отклонения от привычной ему реальности.

Мембраны была настроена на максимальное охлаждение, горячий воздух дрожал на её поверхности, её принцип, основанной на сложной квантовой запутанности, позволял наночастицам мембраны иметь противоположные характеристики и таким образом позволял одновременно и взаимодействовать с окружающим миром по усмотрению владельца, и не пускать внутрь зной летнего полудня. Внутри разумеется должно было быть прохладно, да так оно и было, просто почему-то чёрные и белые фигурки крестьян лоснились от пота.
Сейчас вели себя очень странно даже Анимарисы , эти прекрасные творения Тео Янсена, - гигантские, крошечные, разные, помогающие собирать урожай, перевозить грузы и людей, летящие в небе - все они, подчинённые обычно какой-то им одним ведомой общей задаче и системе взаимодействия, сейчас как будто растерялись и не понимали, что нужно делать. Все знают -в качестве пищи у них есть ветер и они могут накапливать его энергию. Изначально , на заре Technology paradise или Технологии рая, им приходилось ждать несколько дней, чтобы аккумулировать энергию для движения. Сейчас, впрочем как и многие несложные механизмы и устройства на Земле, они используют энергию квантовых потоков, энергию излучения фотонов, пронизывающих всё во вселенной - так эти универсальные устройства могут двигаться, думать ,анализировать, действовать.
Анимарисы всегда напоминали Адаму змей, хотя и были похожи на разнокалиберных многоножек с разными функциями. Змеи тоже днями лежат на солнышке, поджидая пищу. Только сейчас некоторые из них не лежали, а бродили бесцельно, как будто потеряли смысл своего механического бытия. Другие замерли в самых фантастических позах, забыв довести до конца свою работу, отставив в пустоту свои многочисленные конечности, замерев ,как нелепые скульптуры во сне сюрреалиста. Таких было не много, основная масса работала и работала хорошо. Но непонятная тревога не давала покоя.
По крайней мере привычные с детства пирамиды с золотыми шпилями и сидящий между ними бронзовый исполинский силуэт льва с головой женщины были на своём обычном месте, это успокаивало, будило детские воспоминания, мечты о путешествиях и дальних странах, где ещё и не такие чудеса возможно увидеть наяву. Адам любил эти циклопические сооружения , являющиеся его взору всякий раз, когда он выглядывал в окна своей спальни по утру либо размышлял о чём-нибудь на веранде.
Хотя их вид и казался смутно нелогичным и не соответствующим текущему положению вещей, эти шедевры архитектуры вселяли уверенность в завтрашнем дне -ведь они стояли здесь с тех пор, как он себя помнил, а до этого наверняка услаждали взор его предков.
Адам вспоминал своё детство - это временами помогало отвлечься, картины прошлого погружали в мир невинности и чистой, восторженной радости от каждой встречи с окружающим многообразием Вселенной. Вот воспоминания о первом путешествии в город - он предстал перед маленьким Адамом во всём ослепительном великолепии серебристых шпилей дворцов и золотистых башенок многочисленных присутственных мест, где чиновники трудились на благо земли русской и Императора Есихити, да будут бесконечными дни его на Земле..
Помнил он и ощущение тёплых рук кормилицы, Марфы Петровны, пестроту её цветастого платья, звук мягкого голоса женщины, неотступно следующей за ним на протяжении всех его детских лет и практически во время всех его детских развлечений и забав бывшей рядом. Иногда конечно он проказничал, не слушался её, как и все здоровые и энергичные дети, убегал в лес с крестьянскими мальчишками, там они ловили маленьких, пушистых белок, подкарауливали в засаде полосатых оранжевых лесных котов, пытались однажды поймать дикого лесного кабана, набросились на него всей гурьбой, но не справились с этим могучим животным, кабан просто сбросил с себя мальчишек, как надоедливый рой насекомых и неспешной трусцой убежал в лес.
Вспомнил он и своего отца, старого графа Беннигсена, человека строгих правил, характер его был как нельзя кстати подчёркнут седыми пышными благородными бакенбардами. Отец всегда был по военному подтянут, всегда одет в генеральский мундир с золотыми как солнце эполетами и красными лампасами на брюках.
Стал вспоминать про первый поход к морю, тёплому, как парное молоко, как Марфа ,кормилица, перед купанием напутствовала , чтобы далеко не заплывал, держался на мелководье возле берега и за мальчишками в пучину морскую не нырял.
Потом мысли поплыли дальше, вперёд во времени - и вот уже юный Адам, граф Беннигсен, на своём первом балу, устроенном в честь совершеннолетия Марфы Арнольдовны фон Гротгус, родителей которой он знал с детства, а вот её саму видел почему-то впервые - и надо же было такому случиться - влюбился без памяти и танцевал весь вечер только с ней, вызывая неудовольствие иных кавалеров.
Звуки вальса, тепло юного тела, нежные ручки на его плечах, шорох платьев -всё это умиротворяло, убаюкивало.
«Эх, хорошо было», - подумал Адам, сладко потянулся и вроде бы расслабился, и тревога ушла; откинул голову на спинку кресла, заснул, погружённый в грёзы о несбыточном уже детстве.
Сон получился строгий, академический - маленький Адам отвечал урок перед учительницей словесности, как бишь её звали -то? Кажется - Марфа Франковна , только вот фамилия была совсем непонятная, как будто нездешняя - Вильнёв. Французская, стало быть, фамилия. Урок был сложный, Адам нервничал, стараясь припомнить правила и нужные слова . И ещё, пытаясь сфокусировать свой взгляд на лице учительницы, он видел только расплывчатый силуэт, как ни старался , как ни прищуривался, как ни вглядывался в сумрак своего сна.
Эти попытки разглядеть лицо утомили его, он неловко дёрнулся во сне, уронил на пол свой монокль, который

засыпая, зажал между тонкими пальцами- звук упавшего металла и стекла заставил проснуться.
"Что за чёрт, в самом деле!- произнёс он вслух: - Марфа!" (Промелькнула мысль - опять Марфа) . - Марфа!
Неси квас или что там у нас сегодня в холоде припасено?!"
Марфа незамедлительно появилась на веранде, как будто только и ждала, когда её позовут, и что
удивительно, поднос с запотевшим кувшинчиком и высоким хрустальным бокалом волшебным образом был в её руках.
Взглянув на неё, Адам очень медленно, как в кошмарном сне, почувствовал, что он, как великий учёный, находится сейчас на пороге величайшего в своей жизни открытия. Ему стало страшно, ибо от выводов и заключений, рождающихся сейчас в его мозгу, - он чувствовал это - зависит вся последующая жизнь на Земле и что ошибиться или вернуть всё назад не в его власти.
Лицо Марфы, такое родное, знакомое практически с детства, с самых первых дней его жизни, действительно было самым родным и знакомым. Единственно родным и единственно доподлинно знакомым.
Дело в том, что Адаму наконец то удалось восстановить в памяти ту череду лиц , тот порядок, ту занозу из образов, которая в последнее время засела в его мозгу и вызывала чувство тревоги. Все лица в этой череде были женскими, все они слегка отличались одно от другого,цветом кожи, изяществом пропорций, но невозможно было игнорировать то, что все они принадлежали одному человеку, одной женщине - Марфе, крепостной девке, которую за её усердие и аккуратность взяли прислуживать барину.
И кормилица, и первая любовь и учительница - все эти лица наконец были вырваны из небытия воспоминаний и превратились в один рой, кружащийся и нестерпимо жужащий сейчас в сознании графа.
Казалось - образ Марфы был тем кирпичиком, краеугольным камнем, на котором была построена вся вселенная, весь мир, кружащийся теперь в вихре хаоса перед глазами графа Беннигсена.
Адам приподнялся, попытался встать - ему это отчасти удалось, и на негнущихся ногах двинулся к молодой девушке.
Не смог долго идти, упал , цепляясь за подлокотник своего новомодного кресла. Позвоночник пронзила нестерпимая боль, мозг был взорван страданием от миллиардов крошечных колючих иголок, вонзившихся как будто в каждый нейрон. В ушах раздался непонятно откуда взявшийся скрежет металла, шум геликоптеров на магнитных подушках и взволнованный гул голосов..
"Бессмыслица какая-то, - жалобно пробормотал Адам пересохшими губами: - Глупо всё это, зачем?"
"Бедный ты мой" - сказала Марфа, подошла к лежащему на земле Адаму, позволила ему сделать глоток прямо из кувшинчика, обняла - и тут же весь мир исчез.
На Земле прошло двести тысяч лет с того самого времени, когда привычные нам вещи изменились. Технический прогресс, 4-я, а затем и 5-я Промышленные революции дали такой толчок всем аспектам человеческого бытия, что мир как будто перевернулся. Хотя переворачивался он довольно медленно по историческим меркам - люди смогли приспособиться, адаптироваться и как следствие - видоизмениться.
Квантовые компьютеры сделали возможным вычисления любой сложности, со скоростью, невероятной и невообразимой. Системы обработки и хранения информации стали столь сложны, что приходилось использовать особые вспомогательные системы и роботов для поддержания новых супер-компьютеров в рабочем состоянии.
На основе физических изолированных систем атомов урана -238 с периодом полураспада, сравнимым с бесконечностью, были созданы квантовые компьютеры, которые могли функционировать вечно.
Экономика превратилась в виртуаномику, индивидуальность и идентичность человеческие превратились в цифровую унифицированную обобщённость, государственные системы старого образца обратились в прах под напором нового прекрасного мира небывалых, невообразимо сложных, но при этом идеально беспристрастных цифровых технологий.
Человечество всё больше погружались в волшебный мир грёз, удобства, сытости, воплощённых сновидений и размытых, но таких прекрасных иллюзий. Постепенно иллюзии становились всё реальнее, симбиоз снов, мечты и живой плоти достиг такого уровня, что люди не в состоянии были понять, где явь, а где виртуальный мир.
Расслоение между людьми и государствами, существовавшее разумеется всегда, в Новую эру технологий достигло катастрофических масштабов. Роботизация всех сфер жизни оставила не у дел миллиарды людей, занимавшихся обычной, такой по-старому человеческой и понятной для всех работой - плотники, моряки, строители, сборщики электроники, служители правопорядка.
То был период революций, где правили бал популизм и радикалы разных мастей. Золотые миллиарды - жители стран, наиболее развитых экономически и политически, противостояли как внешней угрозе со стороны своих более отсталых товарищей по несчастью, так и внутренним проблемам различного социального характера. Войны и экономические кризисы сотрясали человечество слишком долгое время - и этот оздоровительный катаклизм принёс свои горькие, как целебная пилюля, плоды.
На Земле в итоге сохранилось не так много людей, чтобы оставался хоть какой-то смысл делить между ними что бы то ни было.
Прогресс в этот раз победил, тёмные века человечества не повторились, проигравшие, требовавшие равных прав и благ, были ассимилированы, адаптированы и прекрасно сосуществовали в мире и согласии со своими победителями, пока полностью не растворились в одном счастливом и мирном человеческом море.
Рост популяции ограничивался с одной стороны виртуализацией всей жизни Homo Sapiens, когда усталость от реальности прекрасно компенсировалась волшебным миром грёз на любой вкус. С другой - мир стал эстетским и

высокоинтеллектуальным, ведь все, кто остался, не имели ни желания ни тем более необходимости трудится физически, разве что для развлечения.
Все проблемы и тяготы ушли , наступил и свершился рай на земле, названный Технологией рая.
Бесчисленное множество гаджетов и всевозможных устройств потребляли неимоверное количество энергии и вот это вызывало лёгкое беспокойство тех людей, кто по специфике своей деятельности или в силу особенностей характера обращал внимание на такие вещи.
Энергия стала той самой ценной валютой, которая действительно имела реальную стоимость и значение, в отличие от бумажно-невесомых листков денежных знаков древности.
Осталось только одно, что тревожило всерьёз людей - не бессмыслица ли наше существование? Благополучие и развлечения не давали ответ на этот вопрос.
Бишоп Абрахам Ильич III - наследник магнатов сенсорного удовольствия и божественных иллюзий — будущий хозяин корпорации Para-tech, был типичным молодым представителем поколения 9000 -х. Он родился в 9078 году от начала Новой благодати, в семье Ильич - семье с богатой историей. Они могли позволить себе всё, если можно так сказать - ещё более всё, чем остальные жители Уральской автократии.
Хотя любые государства и административные образования были стёрты из памяти людской, человечество в те времена развлекалось играми в государственность - по интересам, в виде глобальной ролевой игры. Вот, часть состоятельных граждан основала город, Belt-батыр, и развлекалась, играя в автократию. Обычно такие игры длились немногим более 20-30 лет, до того момента, когда всё удовольствие будет извлечено и высосано из процесса игры, до появления новых модных веяний и утопических государственных идей.
Биш, наследник баснословных богатств, был приятным молодым человеком с хорошими манерами, волнистыми каштановыми волосами и слегка застенчивой улыбкой, скрывавшей выработанный годами богатства и роскоши эгоизм. Как истинный представитель золотой молодёжи, он был непредсказуем, любил быть не как все и обладал тягой к экстравагантным приключениям. Собственно, а кто в его возрасте и при его положении захотел бы жить иначе?
Вот и сейчас, вместо того, чтобы участвовать в многопользовательской экспедиции на планету Пандорра, логово самых смертоносных и изощрённых хищников, каких только могли себе вообразить лучшие сценаристы и разработчики виртуальной реальности, он ехал на автомобиле по серпантину Гиперборейских гор, с милой девушкой по имени Джул, надеясь уже через несколько часов окунуться в воды горного озера Хо, окружённого снежными вершинами Уральских гор.
"Райский уголок!!" - слегка повысив голос, прокричал он, одной рукой управляя Porsche 718 Boxster, древнейшим устройством для передвижения, какое он только знал. Реплика, разумеется. Всё автомобили прошлого давно уже обратились в прах. Автомобили были его интересом, да и девушкам нравилась его оригинальность. Воссоздать такое было делом непростым, технологии были столь древними и непонятными, что пришлось поломать голову, прежде чем новенький красный кабриолет вышел из чрева T-print'а, распечатанный в полном соответствии с чертежами.
Джул весело рассмеялась, подставив лицо лёгкому дождику и прохладному ветру. Ей нравился Биш, с ним было интересно, он всегда мог её развеселить.
"Да, сейчас самое время окунуться - ответила она, - Очень душно! Будет гроза!"
Биш кивнул, улыбаясь и предвкушая купание и то ,что будет потом.
«Сударыня Джул, вы сегодня неотразимы!» - воскликнул он со страстью. Он любил использовать древние
словечки -сударыня, барышня, госпожа- как любил всё, связанное с той эпохой, золотым веком русской, а может и не только русской, кто сейчас уже вспомнит - аристократии.
Смеркалось, накрапывал летний дождик, дорога становилась скользкой...
Биш подумал: - "Надо поторопиться, и правда гроза. Озеро под климатическим куполом, там мы сразу
отвлечёмся от капризов природы."
Джул заскучала, решила развлечь себя, отклонилась в сторону Биша, обхватила его плечи своими руками и
стала целовать. В этом не было ничего странного, это было очень естественно, особенно на той бешеной скорости, с которой автомобиль преодолевал сложный серпантин . Всё было как в привычном виртуале, или в Turbo-Tube, это было как аттракцион в парке развлечений, когда спираль энерго-рельса закручивает кабинку русских горок в немыслимую безумную петлю.
Но одна загвоздка -здесь была реальная жизнь, реальная дорога и реальная опасность. Рука Биша дрогнула, оторвалась от руля, чтобы нетерпеливо оттолкнуть горячее тело Джул от себя, снять мешающие руки со своей шеи. На той сумасшедшей скорости, на серпантине - это было роковой ошибкой. Машина вильнула, потеряла управление несмотря на все системы стабилизации, закрутилась на мокрой дороге, завизжали тормоза - и свет маленьких ,но мощных фар прорезал тьму уже вне дороги, вне серпантина, по пути в ту пропасть, которая так прекрасно распахнула свои тёмные ветреные объятья навстречу двум испуганным молодым лицам.
"Дьявол бы побрал эти дороги и эти автомобили!"- услышал Бишоп яростный и испуганный голос своего отца.
Другой голос, тихий и спокойный, отвечал - "Это дети, они всегда найдут неприятности, в которые

непременно стоит ввязаться."
"Ведь он сам просил меня - построй дорогу, сделай серпантин к нашему озеру, будет романтика, буду возить
девушек на ночные купания!" - отец был в ярости, но его гнев потихоньку улетучивался, уступая место тревоге. "Отто, что вы можете сказать о его состоянии? Какие прогнозы? " - перешёл он к делу.
Отто фон Гельмгольц, светило нейробиологии и когнитивной виртуальной нейрофизиологии, многочисленный доктор наук и профессор множества университетов, помолчал, видимо, резюмируя все данные ,передаваемые ему напрямую в мозг от остальных членов этого виртуального консилиума ведущих врачей планеты, обобщая их, и сказал: -
"Тело полностью разрушено, позвоночник невозможно восстановить, а без него нормальное функционирование организма , разумеется, немыслимо."
«В сохранности остался только мозг, да и то длительное пребывание в разрушенном теле может пагубно сказаться на его дальнейшем функционировании, - впрочем и сам мозг имеет ограниченный срок исполнения своей задачи после извлечения из тела. Невозможно поддерживать жизнь мозга сколько -нибудь значимое время , значимое с экзистенциальной человеческой точки зрения, разумеется.»
«Да, и очень жаль эту юную девочку — как бишь её, Джулитайн Кинг, дочь одного из сотрудников вашей копрорации. Она тоже была ещё жива , когда прибыли спасатели и умерла только по пути сюда. Мы уже сообщили родным о трагедии»
Отец заговорил, и голос его дрожал - " Доктор, я сам прожил долгую жизнь, двести пятьдесят лет -не так уж и мало. И я пока не планирую умирать."
«Дело в том, что я не хочу провести всю эту чёртову бесконечность времени, сожаления о том, что не смог уберечь своего сына от катастрофы. Что не смог предотвратить этот кошмар! Я сейчас готов сделать всё, что угодно , чтобы мой сын жил !
«Девчонку жаль, разумеется , но речь сейчас не о ней, тем более у её семьи нет средств для безусловной экстра-реанимации, а мне сейчас нужно спасать сына, поэтому оставим эту тему. Её семья получит достойную компенсацию» - раздражённо добавил он.
Профессор промолчал, прикрыл глаза. Видимо, консилиум врачей возобновился, учёные передавали друг другу визуалы - мнения и мысли, оформленные в виде изображений, образов, видений.
"По нашему мнению - нельзя терять времени, мозг медленно, но верно умирает. Во врачебной практике имморталогии, как вы знаете, есть несколько верных способов решить проблему пересадки мозга и разума. Первое - создание клона и перенесение в его мозг всей информации из системы нейронов со всеми синаптическими связями индивидуума. В этом случае разум и психика, сознание, рассудок, дух, душа, память -называйте, как хотите, полностью дублируется в новом теле."
"Второй способ , - продолжил врач: - Создание виртуальной копии мозга на основе квантового компьютера. Этот метод позволяет в точности скопировать все электрические и химические сигналы каждого из 85 миллиардов нейронов мозга и зафиксировать все синаптические связи. Такой мозг будет существовать вечно, атомы, из которых он будет состоять, обладают свойствами нейронов и долговечностью Вселенной! Разумеется, во втором случае мозг сможет существовать исключительно особняком, без тела. Это необходимое условие."
"Также необходимо будет создать весьма сложную виртуальную среду обитания для полноценного, скажем так, его функционирования, - добавил он, подумав секунду:- Выбор за вами, господин Ильич."
Подумав ещё немного, фон Гельмгольц продолжил: - "От себя лично позволю себе смелость уточнить- клонирование в данном нестандартном и трагическом случае на мой взгляд, неразумно. Моя практика показывает, что память о смерти, а мы, несомненно, имеем дело со смертью, память о ней каким-то образом фиксируется так глубоко в психике ,так серьёзно и страшно впечатывается в память и структуру мозга, что бедный мальчик не сможет жить с этой могильной тяжестью на плечах. Его рассудок не выдержит.
"Сколько времени требуется на создание клона?" - спросил отец.
"Две недели, вы сами знаете, насколько энергозатратен этот процесс, к тому же времени крайне мало, мы можем не успеть и риск велик.."
"Что будет с воспоминанием о смерти, если мы создадим виртуальный мозг?"
"О, герр Ильич, это очень интересный вопрос! " - не к месту воодушевился Отто, но вовремя взял себя в руки, и сухо , академическим тоном, сказал: -
"Господин Ильич, мои знания и опыт позволяют мне сказать, что при создании благоприятных условий функционирования, при условии купирования отдельных фатальных воспоминаний и регулярной нейротерапии, на основе принципа оптимизации и равновесия нейронной сети Хопфилда, для полного восстановления и исчезновения из памяти любых деструктивных воспоминаний может потребоваться период, равный одной человеческой жизни. Естественный порядок вещей и естественное завершение жизненного пути - вот способ решить нашу проблему."
"Вы шутите"? - с горечью спросил отец.
"Ни в коем случае!Вы знаете ,как говорят -смерть и сон лечат любые беды, болезни и невзгоды. Этот сон,
затем смерть -а потом -пробуждение! Бедный мальчик будет прекрасно функционирующей личностью, мы сможем обеспечить бесперебойное обеспечение энергией всех компонентов системы, мы сможем учесть все нюансы его психики, создать идеальный беззаботный виртуальный мир, где он сможет день за днём, год за годом жить безоблачной жизнью, пока не придёт назначенное время».
«Тогда мы, вернее те, кто будет жить через тысячу лет, смогут, используя генетический материал Бишопа,

создать точную его копию и вдохнуть в неё жизнь с новым, радостным и беспечальным обновлённым разумом!" "Трудное решение, мне требуется немного времени" - сказал отец ,замолчал и погрузился в себя.
Все звуки в голове Бишопа смолкли, теперь уже похоже навсегда..
Разумеется, Авраам Филипп Ильич II, отец Бишопа, прекрасно представлял себе всё положение дел и мучительно перебирал имеющиеся варианты задолго до беседы с профессором, как только узнал, что маячок критической ситуации Бишопа, вживляемый в тело каждого человека на Земле, подал сигнал в районе западных отрогов Уральских гор.
Он знал, какие способы продления жизни изобрело человечество, по мере надобности сам пользовался достижениями иммортологии - науки о бессмертии, перешедшей от теоретических бесплодных изысканий к практической деятельности на переднем крае науки во славу человечества. Разумеется ,не всего человечества ,а только лучших и достойных его представителей. Дело в том, что любой из доступных процессов обретения вечной ну или по крайней мере довольно продолжительной жизни , был настолько энергоёмким, что даже богатейшим людям планеты приходилось смиренно занимать очередь за бессмертием.
Было три способа - регулярное (раз в триста-четыреста лет) клонирование с последующим переносом личности в новое тело, замедление старения путём изменения структуры человеческого организма на молекулярном уровне, в каждой крошечной клетке тела, с постепенной трансформацией внутренних органов и скелета. Третий способ - к нему прибегали в самых неординарных, непредвиденных и сложных ситуациях - заключался в переносе разума в специальным образом оборудованное хранилище, где виртуальная реальность полностью заменяла человеку реальную жизнь.
Клона под рукой как назло не было, очередь их семьи в Институт бессмертия ещё не подошла, да и не планировали они ничего подобного, просто в голову не могло прийти, что случится трагедия, ведь их мир был самым безопасным и во всех смыслах предупредительным -всё для удобства человека и для его защищённости. Да ещё и неоднозначность последствий при клонировании после смерти... Оставался один выход - решить вопрос с переносом в искусственную систему.
Этот вариант требовал всё тех же вечных невероятных затрат энергии, но помимо этого и тяжёлой, кропотливой человеческой работы по созданию матрицы виртуальных образов, учитывающих все нюансы психики сына, а главное - учитывающих сложность задачи избавления от воспоминаний о смерти.
И был построен Дом - сложнейшая система, обеспечивающая хранение, безопасность, энергонезависимость, обладающая искусственным интеллектом высшего порядка, автономно способная решить любые вопросы, касающиеся её эффективности и бесперебойной работы. Дом так и выглядел - как дом, небольшой, в скандинавском стиле - много окон, дерево в голубом цвете, коричневая покатая крыша. Озеро совсем рядом с домом, нужно только пересечь лужайку сочной зелёной травы.
Дом содержал в себе несколько помещений первого этажа, небольшой декоративный чердак с мансардным окном и многометровые бункеры под своим фундаментом.
На глубине нескольких сотен метров располагалось сердце Дома - стерильная белоснежная комната, заполненная , как показалось бы стороннему наблюдателю, пыльцой из мерцающих огоньков и часто пробегающими между ними сполохами света. Это и был мозг Бишопа, его разум, личность и почти все воспоминания.
Комната была довольно большой, по периметру за стенами её располагался сложнейший вычислительный центр, с практически бесконечной ёмкостью банков памяти, способный генерировать виртуальность любой сложности, красоты, уродства , великолепия и разнообразия.
Ещё ниже располагались энергетические установки, хранилища и преобразователи, энергию они черпали непосредственно из центра земли, из невероятной скважины глубиной в 3000 километров, преображая тепловую энергию внешнего ядра планеты в электрическую. Это было старое, но элегантное решение - такой способ получения энергии не зависел ни от чего, кроме кипящих сплавов железа и никеля.
Дом был накрыт защитным куполом, способным преобразовывать и поглотить любую энергию, направленную против него, никто не мог проникнуть внутрь, а выходить было некому, кроме разве что нескольких охранников-роботов -зловещих чёрных существ размером с носорога, столь же сильных и свирепых, сколь и смертоносных.
Лучшие специалисты по созданию виртуальной реальности, лучшие программисты несколько лет разрабатывали свой виртуально-компьютерный шедевр. Нейропсихологи вплели в это произведение искусства гибкую и всегда уникально адаптирующуюся к базовой личности Бишопа систему психо-соматического, вербального и поведенческого взаимодействия.
Всё это время мозг Бишопа был в инертном состоянии, он как бы замер, для запуска ему нужен был лёгкий толчок, один слабый электрический импульс.
Все три способа обретения бессмертия требовали исключительно индивидуального подхода, а особенно третий, ведь виртуальная реальность должна была функционировать в постоянном симбиозе с разумом,

помещённым в неё, это не должен был быть обычный сон, свобода воли и возможность совершать любые поступки должна была быть предусмотрена и тщательно исполнена. Мир должен был быть правдоподобным, как сама жизнь, со всеми её случайностями, неприятностями, чудесами и закономерностями.
Через много часов, дней и месяцев кропотливой работы, проб и ошибок, мозг наконец получил свой новый дом и Бишоп ожил. Изначально в виртуале был реализован такой сценарий - продолжение обычной жизни, в которой злополучная поездка завершилась ко всеобщему спокойствию и радости её участников без неприятных происшествий. Бишоп жил своей обычной богатой и беззаботной жизнью, постепенно взрослел, всё это в реальном времени, торопиться не было необходимости и врачебного смысла. Для корректировки поведения в виртуальную систему был встроен небольшой, но очень важный логический модуль или матрица MARF - Multi adaptive restorative function. Он отвечал за адаптацию разума, за его правильное функционирование и за корректировку поведения в случае непредвиденных сбоев. В общем -он выполнял роль наставника, учителя и просто хорошего друга, а иногда и нейротерапевта.
Человеческая жизнь в те времена стала длиться долго, очень долго. Состоятельнейшие семейства мира могли позволить себе жить вечно; простые люди, благодаря открытиям в области генной инженерии и хоть и не полной, но доступности процедур блокирования процессов старения в клетках организма, а так же невиданному расцвету фармакологии , разумеется, умирали, но тоже очень нечасто, редко кто не доживал до пятиста лет.
В этих условиях бессмертие не вызывало таких уж бурных возмущений социума, разве что по началу. Вскоре люди стали замечать, что старики сами не желают больше жить, они умирали, не доживая даже до среднестатистических величин почтенного возраста. Жизнь просто уходила из них вместе с интересом к ней. Всё было испробовано, все радости жизни были доступны и благожелательно использованы в личных целях, все мечты были воплощены, если не в реальности, то виртуально.
Смерть уже не ужасала, она была как покой и дом после долгой, интересной, полной приключений, но уже утомившей дороги. Человек либо достигал гармонии с самим собой, его уже мало интересовали амбиции, зависть и жажда жизни, власти, впечатлений. Либо человек просто вкушал все плоды райской жизни, наслаждался ими, получал их сполна снова и снова по первому своему требованию и в конце концов насыщался жизнью.
Те же, кто обладал возможностью достичь бессмертия, поначалу скептически воспринимали статистику, им казалось, что менее обеспеченные граждане просто обретают смирение перед смертью благодаря длинной череде прожитых лет. Но вечность, раскрывающая свои объятья только избранным, это дар, которым необходимо пользоваться.
Однако богатств и власти им хватало ненадолго, огонь в их сердцах благодаря жару их амбициозных душ, горел ярче и дольше. Но и ему был положен предел.
Тоска и разочарование, а затем и равнодушие овладевали ими, способными жить вечно, но не желающими этого делать.
Домов с хранящимися в них человеческими виртуальными жизнями было не так много, эта технология постепенно была забыта за ненадобностью.
О тех, кто находился внутри, тоже забыли, ведь, как оказалось, тысяча лет - это огромный срок даже для тех, кто планирует жить вечно.
И те, кто помнил о Бишопе и волновался за него, исчезли в тумане прошлого.
Вечность оказалась человеку не по зубам.
Само человечество постепенно исчезло, сложно увидеть - куда и почему. Возможно, человеку стал необходим
новый вызов и он услышал зов далёких галактик, путь до которых как раз и занимал время, которое не жаль было потратить на путешествие. А возможно, человечество просто вымерло, устав жить в довольстве и благости. Возможно, что людей становилось всё меньше, часть из них не хотела уже ничего, пресыщенная и убаюканная
своим местечковым всемогуществом. Для других же не осталось значительных и волнующих тайн на Земле, предел знаний и комфорта, который дарили эти знания, был достигнут, все устремления были обращены в глубинную манящую пустоту космоса, только его бесконечность могла удовлетворить и насытить людскую потребность в новых тайнах и подвигах.
Золотой век наступил, дальше идти было некуда.
Дом же продолжал выполнять свои функции, правда их пришлось пересмотреть со временем. Тысяча лет одиночества прошла. Искусственный интеллект ,управляющий Домом, пришёл к выводу, что Бишопу пора умирать.
И он умер, окружённый заботой многочисленного семейства, в почёте и славе богатейшего человека Земли. Необходимо было запускать программу оживления, ДНК Бишопа было готово и камера, в которой через две недели появился бы новенький клон, уже была приведена в полную готовность.
Однако извне не поступило никакого внятного приказа. Роботы -охранники, созданные именно для специфических контактов со внешним миром, не фиксировали никаких внешних сигналов.
Проанализировав все известные ему факты, искусственный интеллект пришёл к тому же выводу , который подтвердило человечество -вечная жизнь не так уж хороша, как это выглядит со стороны.

Выход был один - раз время пробуждения ещё не пришло, необходимо перепрограммировать виртуальную реальность по новой, создать новый сюжет жизни.
Разумеется, память Бишопа в полном объёме хранилась в бесконечных иотабайтах хранилищ. Нужно было, манипулируя его памятью и особенностями личности, а также его знаниями и предпочтениями, сгенерировать новую реальность, в которой ему было бы удобно и комфортно.
Бишоп снова родился, вырос, прожил интересную, увлекательную, а главное - новую жизнь. Он не мог представить ничего, кроме своей теперешней жизни - это давало ему шанс скоротать вечность ожидания. Каждый новый мир был для него действительно новым и каждую жизнь он проживал как свою единственную и неповторимую. И в каждой жизни его сопровождал его ангел -хранитель MARF.
Дом был спроектирован и создан мастерами своего дела. Он был почти вечен, но всё же только почти. Хранилища памяти были бездонны, их принцип работы позволял им функционировать немыслимо долго, а вот емкости для хранения энергии были не столь долговечны. Одна за другой они выходили из строя. Дублирующие системы пускались в ход, снова и снова. Купол Дома выдерживал все невзгоды, свалившиеся на него столь неожиданно долгим сроком службы. Однажды он даже погасил и аккумулировал энергию прямого попадания небольшого метеорита, наподобие Тунгусского, ставшего в древности причиной весьма серьёзных разрушений.
Прошло двести тысяч лет. За это время Бишоп пережил бессчётное количество жизней, каждый раз приходя в новый мир невинным младенцем с широко открытыми от радости и любопытства глазами.
Он успел побывать солдатом Наполеоновской армии, погибнуть в битве при Ватерлоо; смог поучаствовать в штурме, а затем, уже в другом мире, и в обороне Константинополя. Прожил очень насыщенную, но к сожалению, короткую жизнь викинга, плавал с Лейфом Эрикссоном в дальние страны.
Колонизировал Марс, стал свидетелем взлёта и падения Марсианской Новой Империи, а однажды прожил долгую, наполненную приключениями и открытиями жизнь в океане, где основал город, населённый такими же, как он Aqua Sapiens- генетически модифицированными людьми, способными дышать под водой.
Жил как размеренной жизнью помещика, так и полной приключений жизнью солдата удачи.
Время пролетало, бурлило, незаметно ползло мимо. Вычислительные системы ветшали, Дом приходил в негодность, программы и базы данных перепутывались между собой . Алгоритмы, формирующие новые жизни Бишопа, смешивали данные из разных эпох, создавая порой причудливые эклектичные картины невиданной и небывалой действительности.
Каждая ошибка как по цепочке влекла за собой серьёзные изменения в логике реальности- воплощённый и неоспоримый эффект бабочки; программе приходилось глубоко и нелепо видоизменять действительность, подстраивая её под новые требования.
Бишоп прожил почти пятьсот жизней.
Каждая новая жизнь создавалась со всё большим и гротескным смешением исторических периодов, стилей, архитектурных сооружений. Смешались языки, расы, одежды, способы передвижения, технологии разных времён.
Сбои в виртуале приводили к сбоям в восприятии действительности самим Бишопом, он интуитивно чувствовал, что действительность искажена, сломана, перепутана.
Виртуал зависел от того, как Бишоп видит вымышленную реальность, а Бишоп зависел от своих знаний, от своей памяти, это была часть его личности, реальной личности, нельзя было купировать весь багаж его представлений о мире, и каждый серьёзный сбой и просчёт приводил к необходимости генерировать и вычислять новую реальность.А это было делом крайне энергозатратным, особенно учитывая ветхость всей системы.
И вот, в результате ещё одного виртуального разочарования в жизни, последняя капля упала в эту древнюю чашу терпения, и двухсот тысячелетняя летняя чаша была переполнена.
Искусственный интеллект пришёл к выводу, что в данной ситуации наиболее логичным и гуманным будет запуск процесса, ради которого всё и было создано - клонирование нового тела для человека, забывшего теперь, кто он.
Все необходимые расчёты были проведены, камера клонирования выполнила наконец свою функцию, процесс передачи памяти в новый мозг был завершён.
Бишоп открыл глаза. Он обнаружил, что сидит в кресле в просторном зале с камином, вокруг много мебели из натуральных материалов, приятной на ощупь и радующей глаз.
Он стал вспоминать, кто он и зачем здесь оказался. Он не помнил ничего и помнил всё. Как будто проснулся после оглушительно долгого мягкого сна, обрывки памяти плавали в нём, как клочья тумана. Он смутно помнил себя, едущего на автомобиле, только вот куда и зачем? Всплыло имя — Джул, яркий весёлый образ в обрамлении рыжих кудрей. Этот образ не вызывал тревоги, сожаления - только несущественные вопросы, как будто пытаешься вспомнить исключительно из упрямства что-то совершенно ненужное .
Он помнил, что жизнь его состояла и множества разных фрагментов, которые сейчас почему-то не имели никакого значения.
Бишоп стал понимать, где находится, вспомнил, что это такое -быть человеком , наделённым знаниями и

ответственностью.
Он прожил неисчислимое количество жизней, и все они были наполнены счастьем, иногда великой радостью,
иногда большим горем, интересной работой, приключениями, любовью, взлетами и падениями, путешествиями и новыми открытиями - они были наполнены смыслом! Он на уровне подсознания, каждой клеткой мозга знал теперь, что нужно жить именно так , что по -другому жить просто немыслимо.
Он понял, что проплыл безбрежное море человеческих жизней и осознал, что значит быть человеком - жить, радуясь каждому дню, и умереть, не жалея ни о чём.
Он столько раз умирал ,что это казалось таким обыденным событием. Он так часто умирал, так часто отправлялся в этот последний таинственный и страшный путь в пустоту, что смерть перестала быть чем -то особенным. Она приобрела привычные черты и заняла своё законное по праву место в его жизни. Даже если Бишоп и помнил о причинах своего бесконечного путешествия по времени и судьбам - эта изначальная трагедия уже не имела для него смысла, была пустым набором фактов, он просто игнорировал её теперь за ненадобностью и неважностью. ? Надо было жить.
Это было так просто и легко осознать и принять как данность, что он сам себе удивился.
Необходимо было собраться с мыслями, и потребовалось совсем немного времени, чтобы ознакомиться с отчётами систем наблюдения, анализа и контроля.
Выводы были однозначны и восхитительно неправдоподобны. Они пугали до беспамятства, но в то же время в них была невероятная перспектива и надежда сродни такого ощущения свободы, которое возникает при взгляде на чистый, девственно белый лист бумаги.
Молодой человек поднялся, вышел из дома. Увидел на пороге дома новый рассвет в безлюдном пока мире. Вокруг была жёлто-зелёная степь, и нетронутая мощь природы чувствовалась в каждом дуновении ветра и в каждом крике хищных крупных птиц в небесах.
Два громадных серо-чёрных валуна на лужайке задрожали, скособочились, осыпались и из-под них появились два существа, два боевых смертоносных робота, застывших на долгие тысячелетия в ожидании хозяина.
Зловещие создания двинулись в его сторону и склонились в ожидании приказа, а может -выражали почтение человеку.
Они были воплощением прошлой жизни человечества, столь явным напоминанием о том, что из себя представлял человек во времена своего технологического величия, когда всё в мире служило его прихотям и желаниям. И Бишопу стало не по себе - он подумал о падении , неминуемо и неотвратимо следующим по пятам за восхождененим к могуществу.
"Надо бы дать им имена, а то как-то не по себе от их безликой преданности" -подумал он путанно, не совсем понимая глубинный смысл своих намерений.
Он знал, память и полученная от компьютера информация не могла его обманывать - где-то есть такие же Дома, хранилища таких же, как он, людей, забытых всеми и свободных от груза прошлых цивилизаций.
Мир был прекрасен и чист. Его не хотелось покидать. Всё в нём было невообразимо настоящим, самодостаточным, имело свою почти бесценную уникальную стоимость. В нём нужно было жить.
Для обретения полной идеальности происходящему не хватало маленького мазка кисти, какой-то последней чёрточки.
Он понял это и тут же откуда-то пришло решение: - "Пожалуй, я стану звать себя Адам". И это имя сразу пришлось впору, в отличие от сухого и ничего уже не значащего звука - Бишоп.
" А где-то там, за горизонтом, возможно, я найду свою Еву", - произнёс он вслух и усмехнулся.
Новый мир распахнул перед ним свои объятья, свежий воздух наполнил его лёгкие радостью и ощущением смысла бытия, глаза смотрели вдаль, в бесконечность познания этой новой, теперь уже настоящей, жизни.
Он зашагал навстречу восходящему солнцу по пояс в шелковой золотистой траве и две чёрные зловещие фигуры, как тени, как потайная скрытая память о девушке по имени Джул, следовали за ним.