Грейс Агиляр Кедровая долина Глава 16

               Грейс Агиляр  КЕДРОВАЯ  ДОЛИНА
            
               Перевод: Дан Берг


                Глава 16

“Средь неприветной мрачной  ночи
Могильный скорбный гимн звучит.
Темно, ни зги не видят очи,
Душа, страдая, кровь сочит,
И ком земли о гроб стучит.”

(Чарльз Суэйн)

В этом месте нашего повествования нелишне сделать маленький исторический экскурс, чтобы помочь читателю лучше понять действия монархов по отношению к подозреваемому в убийстве Артуру Стенли.

В 15 веке в Кастилии существовал так называемый кортес – учреждение,  подобное нашему парламенту. Кортес уравновешивал могущество короля и аристократии влиянием народа. Он издавал законы, устанавливал налоги, разбирал жалобы, объявлял войну, заключал мир. Кортес не мог быть распущен или упразднен только лишь по воле короля. Для этого требовалось согласие самого кортеса. Шотландский историк Уильям Робертсон писал, что в те давние времена принципы свободы и законности были осознаны в Кастилии глубже, чем в любой другой европейской стране, и Англия пришла к такому пониманию государственного устройства лишь через сто лет.

В Арагоне во главе судебной власти стоял независимый от воли монарха верховный судья. Личность его была неприкосновенна, он даже мог смещать недостойных доверия королевских министров. Законные права арогонцев были определены с тщательностью, нехарактерной для Европы той эпохи. Ни один арагонец не мог быть заключен в тюрьму, подвергнут пыткам и осужден без доказательств и соблюдения судебных процедур.

Изабелла и Фердинанд возрадили охранное воинство под названием Святая Эрмандада – Святое Братство. В задачу сего учреждения входило обеспечение безопасности в городах, охрана торговых путей, борьба с разбойничающими рыцарями. Эта вооруженная организация помогала монархам ограничить произвол феодалов, которых она лишала возможности беззаконного суда в их поместьях или укрывания преступников от возмездия. 

Испанские традиции законности (кортес, верховный судья) и новые реформы монархов (Святая Эрмандада) подсказывали Изабелле и Фердинанду образ действия в решении судьбы Артура Стенли. Суд над предполагаемым преступником должен был вершиться по всем канонам, что в особенности важно, поскольку обвиняется иностранец: Испании приличествует выглядеть достойно в глазах Европы. Сам Фердинанд намеревался председательствовать на суде. Королевский приказ требовал тщательного сбора доказательств и свидетельств. При необходимости суд мог быть отложен на срок до двух недель со дня убийства.

Артур Стенли считался вассалом короля. В соответствии с еще существовашим тогда феодальным обычаем, король, как сюзерен Стенли, мог самолично вершить суд над своим вассалом и приговорить его к смерти. Однако, такое решение противоречило бы духу испанского правосудия и букве закона Святой Эрмандады. Ввиду всех важных резонов Фердинанд отверг короткий путь. 
 
Гнусное убийство Моралеса чрезвычайно возбудило жителей Сеговии. Рыцари старались унять гнев солдат и горожан, многие из которых требовали выдать им преступника для самочинной расправы. Плач и проклятия, скорбь и гнев, мольбы и угрозы – все смешалось в рокоте улиц и полощадей Сеговии в эти тревожные дни.

Старый Педро, у которого квартировал Стенли, злорадно подливал масла в огонь общего негодования, рассказывая всем, кто только изъявлял готовность слушать, как не ошибся он в своем пророчестве о злонамеренности бледнолицего англичанина. Вот только не предвидел Педро, что беда будет столь велика.

Тело Моралеса покоилось в отведенном Изабеллой помещении, и жители города толпами шли туда, чтобы увидеть в последний раз своего любимца и проститься с ним. Не было ни роскоши, ни помпы, ни рыцарских регалий. Так хотели люди, знавшие покойного, как самого скромного и самого праведного попечителя, радетеля, командира. Благородной крови от рождения, Фердинанд Моралес говорил с простыми горожанами, как с равными, утешал в несчастьях и разделял радости. Достойный человек всегда прост, а быть простым – труднее всего на свете. Собственным примером, что красноречивее слов, он вдохновлял юношество на исполнение долга перед страной, короной, семьей. Горожане приходили по зову сердца, дабы отдать последнюю дань восхищения и любви. Надо ли удивляться великой людской ярости против подлого убийцы?

Настал день погребения. Похоронное шествие возглавлял король. Он шел с непокрытой головой, закутанный в черный траурный плащ. За ним следовали благородные рыцари из Кастилии и Арагона. Кровных родственников не было на похоронах, но присутствовали домочадцы и слуги. Доблестные солдаты и офицеры, которых когда-то вел в бой Моралес, провожали покойного командира. Замыкали шествие люди простого звания.

Сеговия горевала. Флаги были приспущены, мастерские и лавки закрыты, балконы затянуты черной тканью. Кафедральный собор не вмещал всех скорбящих. Украшенный серебром гроб черного дерева установили возле алтаря. Лицо покойного приоткрыли, как принято на католических похоронах высокопоставленных особ. Звучали колокола, молитвы, песнопения, и отовсюду доносился плач.

Привинтили крышку гроба. Его медленно и торжественно опустили в склеп, и заупокойная месса сопровождала эту печальную церемонию. Погребальный обряд завершился, и только тогда люди почувствовали всю глубину утраты. Возбуждение в городе стихало, но мрачное настроение надолго поселилось в сердцах.

В ночь после похорон в кафедральный собор вошла группа бедных странствующих монахов, по виду принадлежащих к ордену святого Франциска. Несколько рыцарей сопровождали вошедших. Все были закутаны в траурные плащи, капюшоны надвинуты, и лиц не видно. Они дожидались окончания последнего песнопения за упокой души усопшего.

Когда собор совершенно опустел, монахи спустились под землю, и рыцари повели их по тайным переходам склепа. Безмолвные ночные гости несли гроб в точности такой же, как тот, что днем был помещен в усыпальнице. Проворно произвели замену. Гроб с останками Моралеса закутали в черное покрывало и погрузили на подводу. Расторопные монахи со своим драгоценным грузом бесшумно, как и появились, покинули Сеговию.
 
Группа двигалась к югу. Ехали по ночам, а днем делали привалы в безлюдных местах. Количество сопровождающих уменьшалось. Наконец, их остались четверо. Они остановились перед замаскированным входом в Кедровую долину. Люди осторожно подняли гроб с подводы и на плечах снесли его к месту семейного захоронения. 

Прозвучала скорбная молитва на древнем языке, гроб опустили в землю, и Фердинанд Моралес упокоился навечно среди родных по крови и вере. О небольшом этом кладбище в Кедровой долине заботились слуги дома Энрикеса. Как принято у иудеев, ухоженные могилы были предельно просты – ни гранита, ни бронзы. Памятники мертвым воздвигались в сердцах живых.

В кафедральном соборе Сеговии соорудили пышное надгробие в честь Фердинанда Моралеса – дань благодарности монархов и народа.   
 
Полностью роман опубликован здесь:
http://s.berkovich-zametki.com/2018-snomer3-agilar/