Часть 1
Опаленные огнем.
Август в этом году выдался сухой и жаркий. Несмотря на метеопрогнозы, которые обещали дожди, не упало ни одной капли. То ли хорошо, то ли плохо. Но в любом случае духота доставляла массу неудобств медикам, которые почти уже сутки не выходили из брезентовых палаток, оборудованных под операционные и перевязочные. Тесно прижавшись, друг к другу, они стояли, образовывая подкову, над которой развивался белый флаг с красным крестом. Сейчас здесь медики из спецподразделения МЧС спасали жизни солдат и офицеров, забывая о собственных неудобствах.
Горячий воздух, смешанный с пылью, запахом крови свалил в обмороке уже нескольких медсестер. Их выносили из палаток и укладывали рядом. Немного придя в себя, они вновь возвращались к раненым. А раненые прибывали и прибывали в раскинутый неподалеку от Цхинвали этот военно-полевой госпиталь. В который раз военная мясорубка перемалывала человеческие судьбы. И не было никакого дела политикам и военным чиновникам до мальчишек, которых они отправляли в горнило очередной военной заварушки, как будто в насмешку обозвав ее «Операция по принуждению к миру».
***
Раскаленный воздух сотрясся от разрывов крупнокалиберных снарядов и заставил вздрогнуть Андрея. Молодой, высокий, атлетического телосложения мужчина в синей медицинской рубашке стоял у крайней палатки и курил. Высокий лоб уже прорезали три глубокие складки. А из-под нешироких, длинных бровей смотрели зеленые ясные глаза. Прищурившись, Андрей взглянул в сторону горной гряды, где все чаще и чаще появлялись оранжево-черные вспышки. Правая сторона нижней губы слегка дернулась от напряжения, и он поспешно сунул сигарету в рот. Еще раз, глубоко вдохнув табачный дым, бросил сигарету и старательно носком ботинка затер ее в пыль. Рядом с палаткой стояла жестяная бочка с водой и пластмассовое ведро. «Иваныч расстарался», с благодарностью подумал Андрей. Скинув рубашку, он набрал полное ведро прохладной воды и с наслаждением вылил на себя. Вода, смочив коротко стриженные русые волосы, тоненькими ручейками стекала по широким плечам и груди. Стоя с ведром в руках, он раздумывал: «может еще ведерочко?» Вода приятно охладила разгоряченное тело и немного взбодрила.
- Не получится.
Андрей обернулся. Рядом, улыбаясь, стояла Жанночка.
-Что не получится? Со счастливым выдохом спросил он.
-Принять душ.
Жанночка подошла к Андрею вплотную и начала вытирать его лицо полотенцем, нежно коснувшись сначала его лба, потом глаз. Андрей обнял ее и прижал к себе так, что девушка невольно охнула. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом Андрей попытался поцеловать Жанночку, но она приложила палец к его губам и слегка отстранила от себя.
-Не сейчас, Андрюш, там еще двоих принесли, пойдем.
-Да, да, конечно, идем. Черт, где моя рубашка?
Жанночка подала ему голубой халат.
-Возьми халат, он свежий.
-Да, отлично.
Уже на ходу надел и застегнул его.
***
Палатка приняла его в привычные за эти дни душные, пропитанные запахом лекарств, крови и пота объятия. Пока он надевал бахилы и мыл руки, Светлана Алексеевна, операционная сестра, сухо, но четко докладывала о состоянии вновь поступивших.
-Андрей Ильич, поступили двое. Осколочное ранение в бедро, перебита артерия, разрыв сухожилия. Кровотечение остановили, ввели тромол, два кубика, больной без сознания. Второй с осколочным ранением в грудь. - Голос у Светланы Алексеевны дрогнул.
Андрей, поправляя маску, вопросительно посмотрел на медсестру.
-Он в сознании, но… - она опустила голову, скрывая повлажневшие вдруг глаза.
Андрей подошел к парню и приподнял, пропитанную кровью марлю. Одного взгляда на грудную клетку, или то, что от нее осталось, было достаточно, чтобы понять - все бесполезно. И не понятно, как он вообще до сих пор жив. Все, кто был в палатке, понимали это, но, тем не менее, с надеждой смотрели на него, готовые кинуться выполнять любое его поручение. Андрей Ильич не видел, скорее, чувствовал их взгляды, а вот взгляд парнишки заставил его отвернуться. Темно - синие, по - детски еще наивные глаза, смотрели с такой надеждой, что у Андрея подступил ком к горлу, и он, осипшим от напряжения, но твердым голосом, сказал Жанне:
-Три кубика преднизолона, два реланиума, анальгина и димедрола, и тише добавил - побудь с ним.
Жанна удивленно смотрела на него:
-И это все?
-Все. Остальные, занимаемся осколочным в бедро.
-Но…- Жанна схватила его за халат
-Что? Вам что-то непонятно, сержант?
Жанна видела, как под маской у Андрея задвигались желваки на скулах, признак того, что он нервничает или злится, поэтому она развернулась и пошла к раненому.
Едва, сдерживая слезы, она набрала лекарство в шприц и стала вводить его в вену, нашептывая: «Ничего, родненький, сейчас все закончится, сейчас будет легче». Парнишка попытался улыбнуться, глубоко вздохнул, с выдохом прошептал: «устал»- и закрыл глаза. Жанна дотронулась до сонной артерии,… Пульса не было. Она стиснула зубы, чтобы рыдание не вырвалось из груди, накрыла парня простынью и подошла к операционному столу.
Андрей уже соединял сухожилие и был сосредоточен на операционном поле, взглянув на девушку из-под сдвинутых бровей, он лишь понимающе кивнул
-Сержант, проследите, чтобы тело перенесли к двухсотым - тихо сказал он.
Сглатывая комок, подступивший к горлу, Жанна кивнула
-Хорошо, я найду Михаила Ивановича.
- Да, и поторопитесь.
Все, кто находился у операционного стола, вопросительно посмотрели на Андрея Ильича
- Не нравится мне эта канонада, как бы не пришлось срочно эвакуироваться – мрачно пояснил он – и снова вернувшись к операции, сердито попросил—
Сушите поле, чего ждем. Валера, что у нас с давлением?
-В норме, Андрей Ильич.
-Отлично. Продолжаем. Кохер…
Светлана Алексеевна быстро протянула зажим, а потом, взяв салфетку, промокнула выступившие крупные капли пота со лба и с висков хирурга.
Война и смерть неразлучны - это понимают все. Но для медиков, каждая смерть – удар. Удар болезненный. Не смогли помочь, не хватило знаний, медикаментов, времени, в конце концов, но, тем не менее, потеряли человека. Парнишка, что лежал сейчас под простыней, конечно же, был не первым погибшим на этой войне, но от этого было не легче. И все же людям, приходится собирать волю в кулак и продолжать бороться со смертью, что сейчас и делала спецгруппа подполковника медицинской службы Ремизова Андрея Ильича.
-Ну вот, этому парню, кажется, повезло. При правильной реабилитации, он будет ходить… И даже не хромать.
Ремизов снял маску и улыбнулся
-Всем спасибо.
Светлана Алексеевна, молча начала убирать инструменты. Валерий Николаевич, анестезиолог, кисло улыбнулся в ответ, и тоже занялся своими приборами.
Андрей посмотрел в сторону умершего парня, потом на коллег и, словно оправдываясь, угрюмо сказал:
-Ну не Бог я. Не умею я воскрешать людей. Простите.
Светлана Алексеевна и Валерий Николаевич тут же вскинулись, и, перебивая друг друга заговорили:
- Андрей Ильич, да что вы такое говорите, да если бы не вы, скольких бы ребят еще похоронили.
- Товарищ подполковник, стольких людей вытащить, практически, с того света, это знаете ли, дорогого стоит.
- Ну, спасибо, но утешать меня не нужно. Я все понимаю – и, оглянувшись на вход в палатку, с раздражением добавил - Да где ж этот прапорщик? Когда нужен, не найдешь.
Тут же, будто он стоял за пологом, вбежал запыхавшийся, прапорщик Кузнецов Михаил Иванович, попросту Иваныч, без ведома которого, в группе Ремизова, кажется, ничего и не происходило. Откуда он добывал препараты, которых « нет» на складе, оборудование, которое «не положено» для полевых условий, фрукты для раненых и медиков и даже деликатесы - никто не знал, а если и догадывался, то предпочитали молчать. Всегда немного шебутной, с неизменной улыбкой, всегда подтянутый и начищенный, сейчас он выглядел несколько потрепанным. Оглядевшись, обратился к Ремизову
-Товарищ подполковник, срочная эвакуация. Блокпосты разбиты, это всего в тридцати километрах отсюда. Раненых и оборудование грузим в самолет, сейчас санитары сюда подойдут. Ага, вот и они.
В палатку сразу вошло человек пять. Кузнецов продолжал развивать активную деятельность. Обратившись к вошедшим, прикрикнул
-Не стоим. Берем раненого и к самолету, быстро. Так, вы двое помогаем Светлане Алексеевне и Валерию Николаевичу собрать оборудование и тоже грузим его в самолет.
Потом, немного замявшись, повернулся к Ремизову, потер подбородок и закашлялся, не зная как начать. Андрей понял, что что-то Иваныч не договаривает, а если Кузнецов растерян, значит это что-то – очень серьезно
- Иваныч, не тяни, говори.
- Андрей Ильич, тут такое дело, самолет всех взять не сможет. Трехсотых очень много, плюс оборудование…
-Иваныч, что ты мямлишь, ей Богу, говори уже!
-Еще прилетит вертолет, туда погрузят двухсотых - нужен сопровождающий. Решайте, кто полетит из ваших. Возьмут только одного.
Ремизов оглядел стоявших рядом.
Светлана Алексеевна Ламышева - операционная медсестра- с ней еще неопытный, молодой старший лейтенант Ремизов познакомился на первой Чеченской войне. Светлана Алексеевна, вместе со своим мужем, майором медицинской службы, были помощниками и наставниками начинающего хирурга Ремизова. Во второй Чеченской кампании, Светлана Алексеевна потеряла мужа, но из отряда не ушла. «Ну что я буду делать дома? С бабульками на лавочке сидеть, да соседям косточки перемывать? Нет уж, я лучше с тобой, Андрюш, не прогонишь?» Сколько с тех пор было у них совместных операций? Пожалуй, и не сосчитать.
Валерий Николаевич, смешно, Валеее-рий Николааа-евич. Первое впечатление о нем, когда Ремизов увидел этого худющего, высокого юношу в нелепых огромных очках в черной оправе было, что над медиками из спецотряда МЧС кто-то, подшутил. Но вот уже полтора года анестезиолог Уваров доказывает, что выглядеть ты можешь как угодно, но профессионалов, таких как он еще надо поискать. И все ж для них всех он стал просто Валерой, Валеркой, Валериком.
Жанночка! От одной мысли о ней у Андрея прокатилась волна радостного возбуждения. Жанночка! Она появилась в госпитале МЧС всего четыре месяца назад. Этот день он теперь считал самым счастливым днем в своей жизни. После сложнейшей пятичасовой операции, он едва добрел до кабинета с единственным желанием вытянуться на диване и закрыть глаза хотя бы на час. Открыв дверь, он увидел девушку, которая нагнулась над столиком, где стояла кофеварка. В кабинете вкусно пахло кофе и сдобой.
-Вы кто?- удивленно спросил он
Девушка обернулась, посмотрела на Андрея и улыбнулась
-Я Жанна.
Тут же смутилась, вытянулась по стойке « смирно» и отчеканила
-Сержант Алеева, направлена в ваш госпиталь для прохождения службы.
А потом добавила:
-Я вам тут кофе сварила и булочек купила… в столовой.
Андрей был настолько ошарашен появлением девушки в своем кабинете (в его отсутствие в кабинет никто никогда не заходил, тем более не хозяйничал там), что только спросил:
- Зачем?
-Мне сказали, что у вас сложная операция. Значит, после операции вы устанете, придете в кабинет, а тут вас ждет чашечка горячего кофе и вкусненькие булочки. Разве плохо?
У нее был такой наивный вид, да и кофе действительно не помешал бы, что он только махнул рукой
-Ну что ж, тогда давайте знакомиться ближе. Садитесь, будем кофе пить вместе.
Андрей влюбился в нее с первого взгляда. А через неделю, когда он провожал ее домой после смены, Жанночка призналась, что влюблена в него с последнего курса медучилища. Там Ремизов читал лекции по военной хирургии, и проводил операции для студентов.
Потом были командировки в зоны бедствий, в которые они ездили уже вместе. А месяц назад Жанна и Андрей подали заявление в ЗАГС.
И вот теперь Иваныч спрашивает, кого отправить из этого пекла на вертолете, кого спасать в первую очередь. Все эти мысли пронеслись в голове подполковника за несколько секунд. Что он мог сказать им, стоявшим рядом. Андрей опустил глаза. Решение он должен принять сейчас же. Но какое? Какое решение правильное? Кто сейчас может ответить на этот вопрос?
Светлана Алексеевна поставила кофр с медикаментами на операционный стол, за которым всего несколько минут назад они все вместе спасли человека, и посмотрела на Ремизова. Женщина понимала, что сейчас подполковник выбирает между ней и Жанной, других вариантов, зная Андрея, у него не было. Она понимала, что если не улетит, то выбраться из этого пекла, ей поможет только чудо, но у нее был хотя бы шанс, с ее - то опытом службы в горячих точках, а вот Жанна? Да и Андрею будет спокойней, если он будет знать, что его девушка в безопасности. Андрей для нее стал как сын, привязалась к нему за все эти годы. Поэтому сейчас решение за него приняла она:
-Андрей Ильич, товарищ подполковник, я думаю должна лететь сержант Алеева. Из женщин остались только мы, насколько я понимаю. Мне не в первый раз сниматься с точки, да и опыт в таких ситуациях у меня больше, вы же понимаете. Думаю, все со мной согласны?
Андрей с благодарностью, и даже с каким-то облегчением посмотрел на Ламышеву, перевел взгляд на Жанну, но та упрямо тряхнув головой, выкрикнула:
-Не все. Я не полечу. Почему я? Пусть Валера летит, а я с вами со всеми.
Уваров кашлянул, пытаясь придать своему голосу басовитости:
- Жанночка, пойми, здесь оставаться опасно. Боевики могут прорваться в любую минуту, и тогда мало не покажется.
-Мне плевать, я остаюсь с вами.
Она начала собирать перевязочный материал, лекарства. В палатку заглянул капитан Быков и рявкнул:
-Что за собрание устроили? Нашли место и время. Сопровождающий груз двести - быстро в вертолет. Не слышите что ли? Артобстрел усилился, у нас времени не осталось, отправляем вертолет и по машинам. Ремизов, поторопись.
***
Быков исчез, Андрей схватил Жанну за руку и вытащил из палатки. Пригибаясь, они побежали к вертолету, готовому с минуты на минуту взлететь.
-Андрюш, пожалуйста, не надо, я не полечу без тебя, прошу!
Андрей остановился, притянул девушку к себе. Он смотрел в ее глаза и видел в них столько отчаяния, что ему стало не по себе. Был, какой-то миг, в который он готов был поменять свое решение, но ударная волна от разорвавшегося уже почти рядом снаряда расставила все по местам
-Поверь мне, у тебя есть шанс выбраться отсюда и я хочу, чтобы ты его использовала.
-Но я не хочу оставлять тебя здесь! Я боюсь потерять тебя!
-Я выживу, верь мне.
-Ты обещаешь?
-Да.
Андрей торопливо поцеловал Жанночку в губы, щеки, глаза и помог залезть в вертолет. Дверь захлопнулась, винт стал набирать обороты, Андрей отходил назад, прикрывая глаза от пыльной взвеси. Вертолет набрал высоту и ушел в разворот, ложась на курс. К Ремизову подбежал прапорщик
-Товарищ подполковник, пора, уходим.
-Да, идем.
Андрей смотрел на вертолет, становившийся все меньше и меньше и вдруг…
Темный силуэт вертолета превратился в огненный шар, звук от взрыва машины дошел несколькими секундами позже. Ремизов и Кузнецов застыли от ужаса.
Андрей смотрел на рассыпающийся искрами и кусками металла огненный фонтан и только шептал: «Нет, нет, только не это, нет»
Михаил Иванович перекрестился: «Господи, упокой души раб твоих». Потом посмотрел на Андрея, тот стоял, выпрямившись во весь рост, и смотрел в одну точку, где минуту назад был вертолет, а теперь только клубы черного дыма поднимались с земли, куда упали его останки. Мягко коснувшись плеча Ремизова, Иваныч позвал: «Андрей, надо идти. Правда, пора. Там люди, за которых ты отвечаешь, сейчас надо спасать их жизни, пойдем» Ремизов посмотрел поверх головы Иваныча и совершенно бесцветным голосом ответил:
-Надо, значит надо. Пойдем.
И резко развернувшись, двинулся в сторону колонны авто и бронемашин. Он шел ровным, быстрым шагом, словно торопился на работу. Кузнецов смотрел в спину подполковника и думал: «Только бы « не сломался» мужик. Авось, Бог даст, переживет»
Навстречу им бежал капитан Быков
-Ремизов, ты что творишь, твою мать, под трибунал захотел?
Андрей, не останавливаясь, прошел мимо капитана к машине скорой помощи, сел в кабину и захлопнул дверь. Быков оторопело посмотрел на прапорщика, Михаил Иванович только махнул рукой, залез в салон той же машины, куда сел Андрей. Быков дал отмашку и колонна двинулась. В машине сидели Светлана Алексеевна, Валера и еще два санитара, Игорь и Костя, ребята срочной службы. Светлана Алексеевна посмотрела на часы
-Иваныч, почему так долго?
Кузнецов обернулся в сторону кабины, потом наклонившись, к Ламышевой и Уварову тихо сказал:
-Вертолет подбили, он взорвался в воздухе на глазах у Ремизова.
Светлана Алексеевна зажала рот руками, чтобы не вырвался крик ужаса и отчаяния, Валера обхватил голову и закрыл глаза. Санитары не слышали, что сказал Кузнецов, поэтому вопросительно смотрели то на прапорщика, то на Ламышеву, то на Валеру. Никто из них не обращал внимания на ребят, поэтому те продолжили свой прерванный разговор.
Уваров поднял голову и посмотрел на подполковника. Светлана Алексеевна и Кузнецов тоже смотрели на него. Ремизов сидел, неестественно выпрямившись, и смотрел на дорогу. Все в его позе говорило, что он напряжен до предела, словно натянутая струна, которую только тронь и она порвется либо с жалким звоном, либо с громким треском, в зависимости от инструмента которому она служила.
-Жанночка.- Жалостно протянул Валера - зачем мы ее сунули в этот вертолет, спасти, блин, хотели. Спасатели е-мое. Как мы теперь друг другу в глаза будем смотреть?
-Хватит причитать – зло шикнула Светлана Алексеевна - Ты же понимаешь, что воздушная эвакуация более безопасна, а то, что произошло это просто трагическая случайность. На войне так бывает и никто от этого не застрахован.
-А Андрей Ильич? Как он перенесет это? Нет, я не представляю, ведь Жанна для него была… - Валера попытался подобрать слова, и замолчал, задохнувшись от переполнявших его чувств.
Светлана Алексеевна изредка осторожно поглядывала в сторону Ремизова. Известие о гибели медсестры повергло ее в шок. Ей нравилась эта наивная и жизнерадостная девушка, а теперь получается, что это она послала ее на смерть. Как самой себе доказать, что это не злой умысел, а провидение Господне. А Андрей? Не будет ли он винить ее в смерти Жанны?
Что ни говори, а это она первая предложила отправить девушку на вертолете, хотя, видит Бог, только из самых добрых намерений.
Михаил Иванович тоже посматривал в сторону подполковника, да только ничего не говорил, а только горестно вздыхал. Прапорщику давно уже перевалило за пятьдесят, и он по праву заслужил пенсию, но со своим неугомонным характером и неуемной бурной инициативой, дома он просто и не усидел бы. Да и что делать в пустых стенах? Все мог достать Иваныч, а вот семьей обзавестись не получилось. Семья для него была - армия. Поэтому он искренне радовался, когда узнал, что медсестра Жанна и Андрей Ильич решили пожениться. А теперь? ... И он вновь тяжело вздохнул:
- Вот она жизнь то…
- А мне кажется, что Андрей Ильич справится с этим, все будет хорошо- вдруг нарочито бодро, сказал Валера, но так чтобы слышали только Ламышева и Кузнецов.
-Конечно, справится, никто и не сомневается, но его как-то надо поддержать. Главное его не надо жалеть, он этого ужасно не любит - вставила Светлана Алексеевна.
- Да…, я и говорю, вот она жизнь то… - опять печально вздохнул Кузнецов.
-Иваныч, хватит вздыхать как больная лошадь, что делать будем? Раздраженно спросил Уваров
Михаил Иванович устало посмотрел на Валеру и спокойно сказал:
- А ничего. Ничего мы делать не будем. Жизнь мудрее нас, сынок, сама все расставит по своим местам. Нам бы сейчас выбраться отсюда. Вот на данный момент наша главная задача.
Машина резко вильнула, объезжая яму от разорвавшегося снаряда, едва не слетев под откос.
-Из минометов бьют, сволочи – прорычал Иваныч - Сашка, ты давай аккуратней, а то с обрыва улетим нас и не найдут там внизу.
Сидящий за рулем парнишечка оглянулся
- Я стараюсь, Михаил Иванович. Вы там все, лучше держитесь крепче, дорога похуже, чем на ралли.
- Уже почувствовали - буркнул Валерий Николаевич.
Все посмотрели в сторону подполковника, но он даже не оглянулся. Сашка тоже украдкой глянул на Ремизова, не понимая «какая муха его укусила» сегодня. Сначала задержал колонну, где-то пропадая, потом появился, мрачнее тучи, сел в кабину и застыл. С начала движения не произнес ни слова, только смотрит на дорогу, нервно прищуривая глаза, да желваки на скулах ходуном ходят. А теперь – слезы. Ну, слезы – это уже слишком. Чтобы Ремизов плакал? Уж на слабака и нытика подполковник никак не походил.
***
Андрей по - прежнему сидел, неестественно выпрямившись и смотрел на дорогу. Сейчас он ничего не слышал и не видел, что творилось вокруг. Перед глазами всплывали картины недавнего прошлого: Жанна в белом халате с кипой историй болезней пытается открыть дверь в ординаторскую, но у нее ничего не получается и она беспомощно оглядывается вокруг, а он стоит у окна напротив и улыбается, глядя на ее безуспешные попытки. Она злится, от этого у нее появляется яркий румянец. Но злиться на него она не могла долго, поэтому надув губки жалобно просит: «Ну, Андрей, помоги, иначе я сейчас все уроню. Пожаааалуйста.» И он тут же срывается с места открывать дверь. Положив бумаги, она поворачивается и упирается лицом в его грудь, поднимает голову и счастливо улыбается: «Спа…» ее спасибо утопает в его поцелуе. И они не могут оторваться друг от друга, пока не входит постовая медсестра.
… А вот Жанночка выходит из дома, ее черные волосы расчесаны и аккуратно лежат за спиной, но на улице сильный ветер, он подхватывает волосы и трепет их. Девушка пытается придержать их, убирая с лица, быстро садится в машину, где ее ждет он. И надувшись, как ребенок, ворчит: « Ну вот, вся растрепалась, а я так хотела тебе понравиться». Он весело смеется: «Ты мне нравишься даже такая растрепа», пытается ее поцеловать, но она достает расческу и начинает причесываться, а он смотрит на ее волосы и чувствует огромную волну нежности, накатывающую на него.
… И вот сегодня. Они стоят у палатки, Жанна вытирает его лицо полотенцем и смотрит влюбленными глазами…
… В палатке – когда схватила его за халат, испугавшись за умирающего парнишку, она смотрела с таким укором, мольбой и такой надеждой, что внутри все перевернулось.
… Иваныч говорит, что нужен один сопровождающий к двухсотым. Он не мог решить кто…. А Светлана Алексеевна… Она, это она подтолкнула его к решению…
… Вертолет, готовый взлететь. Жанночка…Испуганное лицо, с бисеринками пота, из туго стянутого пучка волос выбилось несколько прядей и прилипло ко лбу и к вискам. Глаза…. Всегда поражали ее глаза…. Она могла ничего и не говорить, за нее говорили ее глаза…. И тогда там, у вертолета… Ее взгляд умолял его. Что она сказала?… « Я не хочу оставлять тебя здесь…»
… Вертолет уходит в разворот, он все дальше и дальше…
… Огненный шар, вместо вертолета – огненный шар и все…
… Нет больше Жанны…
… Нет никаких планов на будущее, да и будущего для него больше нет. Все сгорело в том вертолете. Все их надежды, все их планы, все… все…
Андрей не чувствовал, что по его щекам текут слезы, только боль разрывала его душу в клочья.
***
Из оцепенения его вывел крик водителя: « Держитесь»
Справа от машины взметнулся столб земли вперемешку с асфальтом и только потом раздался оглушительный грохот от разорвавшейся мины. УАЗик подбросило над дорогой и вынесло над полого обрывающимся, поросшим молодыми деревьями склоном. Пролетев над макушками деревьев метров сто, машина, завалившись на правый бок, подминая под себя молодые деревца, стала скатываться вниз. Протаранив молодняк, со скрежетом остановилась, оставив оседающий пылью, мелкими камнями и щепками след.
Сознание медленно возвращалось к Андрею. Последнее, что он помнил - это Сашкин крик, потом удар и испуганное лицо Жанны. Теперь вернувшееся сознание, отозвалось болью во всем теле и заставило лихорадочно соображать: «Боль тупая с правой стороны, скорее всего, ушиб, но двинуться не могу, что-то давит на левый бок. Надо открыть глаза, посмотреть». Ремизов попытался разлепить веки, открылся только левый глаз и взгляд сразу же уперся в форму водителя, который мешком лежал на нем. Андрей попытался вытащить руку, парнишка, застонав, зашевелился
- Сашка, ты как? – прохрипел он
- Не знаю, вроде живой – ответил немного погодя Сашка.
Ремизов дотронулся рукой до правого глаза, пытаясь понять, почему не может его открыть. Оказалось, что из разбитой брови кровь затекла на веко, мешая открыться глазу. Андрей ладонью вытер кровь и открыл глаз. Обретя полноценное зрение, он повернул голову в сторону салона, пытаясь через сетку треснутого стекла разглядеть, находившихся там людей, но ничего не увидев, обратился к притихшему пареньку:
- Хорошо, давай попробуем выбраться отсюда. Дотянешься до двери?
- Попробую.
Сашка попробовал приподняться, но тут же снова рухнул на Ремизова. Боль в правом боку с двойной силой всколыхнулась в сознании Андрея и присоединилась к несмолкающему гулу в голове. Парнишка испуганно скосил взгляд на зарычавшего от боли мужчину:
- Товарищ подполковник, простите я…
- Саш, заткнись…. Давай попробуем еще раз, я помогу.
Развернувшись на спину, он подхватил заваливающегося на него водителя и приподнял его на руках к двери. Сашка вытянул руки и зацепился одной - за поручень над дверью, другой попытался открыть замок. Замок щелкнул, казалось – путь свободен, но откинуть покорёженную дверь не так-то просто. Лишь с четвертой попытки им удалось ее открыть. Отдышавшись, оба, сначала Сашка, потом Андрей, выбрались из машины и несколько минут стояли, прислонившись к днищу УАЗика, вдыхая свежий воздух. Наконец Ремизов, в очередной раз, вытерев ладонью, стекающую на глаз кровь, повернулся к водителю и усмехнулся:
- Ну что, боец, хорошо полетали? По моему, тебе пора сдавать на права пилота. Сам-то как, цел? Ничего не сломал?
Сашка виновато посмотрел на подполковника:
- Нет, все нормально.
Андрей ободряюще хлопнул его по плечу
- Ничего, Сань, все нормально. Пойдем остальных вытаскивать. Надеюсь с ними тоже порядок.
Задние дверцы машины от удара перекосило и заклинило. Сашка из кабины принес монтировку и вдвоем с Андреем они их вскрыли. Из открывшейся двери, на них стал кто-то вываливаться. Ремизов подхватил падающего за плечи, Сашка схватил за ноги и вместе они вытащили и положили на землю Игоря, одного из санитаров. Опустившись рядом на колени, Андрей быстро нащупал пульс на сонной артерии. Потом приоткрыв веко, посмотрел зрачки, ощупав руки и ноги парня, расстегнул ворот на его кителе и ободряюще кивнул встревоженному водителю:
- Живой. Внешних повреждений нет. Думаю, скоро придет в себя.
В машине послышалась возня, и в дверном проеме показался Костя, слабым, испуганным голосом он позвал:
- Товарищ подполковник, помогите, тут Светлана Алексеевна и Валерий Николаевич… Они это…, не двигаются…, и, кажется, не дышат…
У Андрея все в груди похолодело. Он резко поднялся с колен, по голове словно шарахнули резиновой дубинкой, уши заложило от шума, в глазах потемнело и его повело в сторону, Сашка, подскочив с места, едва успел поддержать Ремизова
- Андрей Ильич, с вами все в порядке?
Ремизов медленно повернул голову в Сашкину сторону, пытаясь сфокусировать на нем взгляд, потом, облизнув пересохшие губы, сказал:
- Ничего, Сань, все нормально. Видно головой сильно ударился, пройдет.
Из салона раздался, хриплый голос Иваныча
- Костя, хорош языком трепать, лучше помоги мне.
Андрей и Сашка подошли к машине и заглянули в салон. Михаил Иванович и вернувшийся к нему Костя, пытались поднять Валеру, который лежал поверх Светланы Алексеевны и не подавал никаких признаков жизни, в то время как Ламышева пыталась высвободиться из-под навалившегося на нее Уварова. Ремизов, согнувшись, влез в машину и, подхватив Валеру под мышки, стал вытягивать его из кузова. На выходе Сашка подхватил Уварова. Вместе с Андреем они вытащили мужчину из машины и уложили его рядом с УАЗиком. Ремизов тут же опустился рядом и чисто по инерции коснулся сонной артерии, скорее для того, чтобы убедиться, что пульс отсутствует. Судя по неестественно склоненной к плечу голове, Валера сломал шею, а эта травма несовместима с жизнью. Андрей сидел рядом с телом Уварова, безвольно положив на колени руки, ждал, когда из машины вылезут все остальные. Первым показался Иваныч. Прищурившись от света, он посмотрел на лежащего Уварова, потом, с немым вопросом – на Ремизова. Андрей, лишь отрицательно покачал головой. Кузнецов понимающе кивнул и повернулся, чтобы помочь Светлане Алексеевне выбраться из машины. Женщина, выбралась, пошатываясь, подошла к лежащему Валере, без сил опустилась рядом и дрожащим голосом спросила:
- Андрей, что с ним?
- Шею сломал
Ламышева вздрогнула, беспомощно взглянула на стоящих рядом, Иваныча и Сашку, посмотрела на Валеру и деревянным голосом сказала:
- Странно, почему у Валерика такое спокойное лицо, словно ничего не произошло, посмотрите, он, будто улыбается…, еще совсем мальчишка.
Потом перевела взгляд на лежащего неподалеку солдата и обратилась к Ремизову:
- А с Игорем что?
- Внешних повреждений нет, живот мягкий, зрачки на свет реагируют, скорее всего, шок, скоро очухается.
Словно в подтверждении его слов, парень, лежащий недалеко от машины, закашлялся и сел, оперевшись руками о землю. Все повернулись в его сторону
- Ты как, Игорь? – спросила Светлана Алексеевна
Игорь помолчал, словно прислушиваясь к себе, потом неуверенно сказал
-Да, вроде, ничего не болит, только в голове немного шумит.
- Это ничего, Игорек, скоро пройдет – печально вздохнула Светлана Алексеевна и снова повернулась к лежащему Уварову.
Все молча, глядели на погибшего анестезиолога, понимая, что любой из них мог сейчас вот так же безучастно лежать у разбитой машины. Но постольку, поскольку они остались живы, их не меньше мучил вопрос «что делать дальше?» И они украдкой посматривали в сторону подполковника. Андрей видел эти короткие взгляды, понимая, что и Кузнецов и Ламышева и эти молодые ребята ждут его решений, решений от которых зависела их жизнь. Впервые он оказался в такой ситуации, что решения приходится принимать ему, как старшему по званию. Даже в Чечне, рядом были боевые командиры, которые с достоинством и с минимальными потерями выходили из, казалось, безвыходных ситуаций. А он? Что делать ему? Ведь он врач, хоть и военный, но всего лишь врач. Андрей поднял голову и посмотрел на окружавших его людей – Игорь, уже совершенно пришедший в себя, и Костя служившие без году неделю, были напуганы и смотрели на него взглядом загипнотизированного кролика перед удавом. Саша - водитель, был немногим опытнее, но держался увереннее, наверное, потому, что был старше ребят. Светлана Алексеевна, подавленная смертями Валеры и Жанны (в том, что Ламышева знает о гибели медсестры, Андрей не сомневался, судя по тому с какой жалостью она на него смотрит) была готова принять любое его решение. Кузнецов, вот кто мог бы ему помочь, с его- то стажем военной службы, только смотрел он в сторону, словно прислушиваясь к чему-то. Ремизов насторожился:
- Михаил Иванович, в чем дело?
Кузнецов обернулся, и, почесав затылок спросил:
- Слышите?
Все подняли головы и прислушались
- Вроде ничего не слышно, тихо – сказала Светлана Алексеевна
- В том-то и проблема что тихо. Ушли наши.
- Как ушли? – встревожились ребята – А мы? Нас бросили?
Прапорщик посмотрел на солдат и грустно усмехнулся:
- Значит, выбора у них не было, сынки. В бою бывают такие ситуации, что чтобы сохранить жизнь большинству приходится жертвовать малым, в данном случае нами. Тем более что наш УАЗик подорвали, и он улетел с обрыва, следовательно, все кто там находился, могли погибнуть и выяснять так ли это, будут после боя. А вот кто будет выяснять свои или чужие, это уж как повезет.
- В любом случае нам надо поторопиться,- поднимаясь с земли, сказал Андрей.
Все повернулись к нему, ожидая приказа. Ремизов откашлялся, посмотрел на Сашу и Михаила Ивановича
-Прапорщик Кузнецов и старший сержант Громов, возьмите оружие и – наверх, проясните обстановку. Журов, Власов и я копаем могилу для Уварова.
Светлана Алексеевна попыталась возразить
- Но, Андрей Ильич, мы не можем его здесь оставить, мы должны доставить тело в часть.
Андрей хмуро посмотрел на женщину
- Светлана Алексеевна, а когда и как мы доберемся в часть, вы можете сказать? А если нам до части придется добираться не один день. Труп начнет разлагаться, что тогда? Валеру мы похороним здесь, а тот, кто доберется до расположения наших частей, сообщит о месте захоронения, тело эксгумируют и доставят родным. Все. Выполнять.
И первый пошел к машине за инструментами. Сашка опередил Ремизова
- Товарищ подполковник, саперные лопатки здесь, в салоне, я достану – и нырнул в кузов, через минуту появившись с двумя лопатками, заступом и брезентовым мешком
Кузнецов, подошедший следом, вопросительно посмотрел на водителя
- Сашка, откуда мешок?
Громов замялся
- Михаил Иванович, это… я его не нашел прошлый раз…
Прапорщик только покачал головой
- Да, хозяйственный ты наш, все- то у тебя есть. Прям как я. Ладно, деятель, бери автомат и вперед.
Андрей отдал лопаты Игорю и Косте, а сам придержал за руку Кузнецова
- Иваныч, вы там поаккуратней, и смотри за Сашкой.
- Не переживай, Андрей Ильич, справимся!
- Я знаю.
Андрей вздохнул и двинулся с заступом к ребятам, которые уже под руководством Ламышевой сделали разметку могилы и начали копать. Светлана Алексеевна остановила его:
- Андрей, подожди, давай посмотрю твою бровь, рана все еще кровоточит.
Ремизов пальцами коснулся брови:
- Да, есть немного. Светлана Алексеевна, вы соберите в машине: медикаменты, фонари, оружие, может из продуктов, что осталось. Подготовьте к дороге.
Сейчас ему совсем не хотелось оставаться с Ламышевой наедине, он чувствовал, что она заговорит о Жанне, и боялся, что не сдержит того, что камнем лежит в груди и это все вырвется наружу.
Подойдя к ребятам, он заступом стал с ожесточением выворачивать землю, чувствуя, с каждым ударом, как в душе комом растет боль, отчаяние от потери любимой. Он долбил и долбил землю, будто хотел как можно глубже зарыть воспоминания о Жанне, не замечая как кровь, смешиваясь с потом капала на землю. Ребята, видя, что подполковник не в себе, молча копали, боясь предложить ему хотя бы пластырем заклеить рану. Подошла Светлана Алексеевна. С минуту она смотрела, как Ремизов выворачивает землю вместе с камнями, потом приблизившись к нему, взяла за руку, отвела от ямы.
- Ничего, Андрюш, ребята справятся. Сядь, я посмотрю твою бровь.
Андрей, словно обиженный ребенок, посмотрел на женщину и, повинуясь ее тихому ласковому голосу, уселся на траву. Светлана Алексеевна обработала рану, заклеила ее пластырем и лишь спросила
- Голова кружится? Тошнит?
Ремизов саркастически усмехнулся:
- Светлана Алексеевна, симптомы сотрясения мозга я знаю.
- И?
- И оно у меня есть, но несерьезное. Все хорошо, честное слово. А у вас никаких травм нет?
- Удивительно, но нет. Наверное, только синяк на плече будет. Ударилась, когда Валера обхватил меня, падая на пол. Думаю, если бы не он, зажавший меня своим телом, то меня мотало бы по всему салону и, скорее всего я разбилась бы, а так ни одной царапины. Просто фантастика какая-то.
- Да, удивительно. Ладно, я пойду. Надо ребятам помочь.
Андрей тяжело поднялся и, не глядя на Ламышеву, пошел к ребятам. Женщина проводила его взглядом и вернулась к машине собирать, то, что пригодилось бы в дороге. Она чувствовала, что Ремизов пока не готов с ней разговаривать, поэтому решила дать ему время. Пусть побудет со своими переживаниями наедине, возможно именно это ему сейчас необходимо. А там видно будет.
Со стороны дороги послышался шорох. Андрей и ребята прислушались, из-за кустов показались Кузнецов и Громов. Тяжело дыша, они опустились на траву, рядом с вырытой ямой. Все с немым вопросом смотрели на них, наконец, Андрей не выдержал:
- Иваныч, не тяни, говори, что там на дороге?
- Нет там никого. Только наша БМД догорает. Людей там нет.
- Вообще никого?
- Во всяком случае, мы никого не видели. Бой недавно был, люди слышали взрывы, поэтому либо решили объехать это место, либо развернулись обратно, пусто на шоссе.
- А боевики? Их что, тоже нет? – удивился Андрей
Иваныч пожал плечами:
- Действительно, странно.
- Ладно, разберемся.
Ремизов посмотрел в сторону лежащего Уварова:
- Давайте займемся похоронами.
Все вместе они положили тело Валерия в мешок, последний раз взглянули на него, а Светлана Алексеевна поцеловала его в лоб. Застегнули молнию на мешке и осторожно опустили в могилу. Пока Костя и Игорь засыпали яму, Ламышева сквозь слезы читала молитвы, которые помнила, Михаил Иванович, Андрей Ильич и Сашка стояли, склонив головы, думая каждый о своем. Сделав небольшой холмик, Журов и Власов встали рядом с остальными.
- Ну вот, и нет с нами больше Валерия Николаевича – печально вздохнув, сказала Светлана Алексеевна – что дальше?
Никто не успел ничего сказать, сверху со стороны шоссе, послышался шум осыпающейся земли, треск ломающихся под ногами веток и грузинская речь. Судя, по многоголосью, людей было больше десятка.
Андрей оглядел стоящих у могилы, автомат был только у Громова и пистолет – у Кузнецова. Он метнулся к машине, но автоматная очередь, взметнув цевье земли у ног, остановила Ремизова. Раздался издевательский смех и спускающийся в камуфляже боевик, с сильным акцентом прорычал:
- Стой, баран, - и, повернувшись к остальным, поднял в их сторону автомат - оружие на землю и не шевелимся.
Андрей, с досадой мотнув головой и процедив сквозь зубы: «Черт, все- таки не успели». Он из-под лобья, бросил взгляд на скучившихся, у свежей могилы, своих людей. Они с ужасом смотрели на спускающихся боевиков. А те, переговариваясь между собой, торопливо подтягивались и окружали место, где стояла группа Ремизова. Последним подошел молодой мужчина, в отличие от других, гладко выбритый, в костюме и в темных очках. Пристально оглядев окруженных, он вплотную приблизился к Андрею. Оказавшись немного ниже его, он поднял голову, снял очки и пристально посмотрел прямо в глаза Ремизову. Взгляд его был колючим и цепким, словно пытался заглянуть в душу. Андрей, прищурившись от злости (даже скорее на себя, чем на этих боевиков), смотрел на мужчину, не отводя и не опуская глаз. Тот одобрительно усмехнулся и, ткнув дужкой очков в грудь Андрея, спросил:
- Ты врач?
Ремизов посмотрел на свои синие медицинские рубашку и штаны, вспомнив, что после последней операции, успел сменить халат на рубашку, а потом со всеми последующими событиями просто не было времени переодеться. Стоять у машины скорой помощи, быть одетым в медицинскую форму, и отпираться от очевидного, было бы глупо, и он коротко ответил:
- Да.
Мужчина одобрительно кивнул и опять посмотрел на Андрея
- Хирург?
- Да.
-Отлично. Поедешь с нами. Вепхо, отведи его в машину
Мужчина развернулся, собираясь уходить
Молодой парень, в камуфляже, ткнул Андрея дулом автомата в спину, направляя к шоссе. Андрей бросил взгляд на свой малочисленный отряд и увидел испуганные лица Сашки, Кости, Игоря. Ламышева и Кузнецов смотрели на него с видом обреченных. Андрей нахмурился, между бровей у него залегла глубокая складка: « Ну, нет, просто так я им не отдам своих людей». Ремизов резко развернулся, не давая опомниться парню, схватил автомат за дуло, дернул его, выдергивая из рук Вепхо, и откинул в сторону, понимая, что если он и успеет выстрелить, то только один раз, и то не факт, что кого-нибудь подстрелит, а вот их всех изрешетят на месте. Задача его была только одна,- вытащить свою группу из этой передряги любой ценой, даже ценой своей жизни. Боевики среагировали, на действия Андрея мгновенно. Сразу несколько прикладов автоматов сбили его с ног и уже дулами, приставленными к спине, прижали к земле. Над головой Ремизова раздался хриплый голос, обратившийся к уходившему мужчине:
- Гурам, пристрелить его?
Андрей повернул голову набок, сплевывая набившуюся в рот пыль. Краем глаза он увидел, что мужчина подошел к говорившему, и зашипел:
- А Малхаза ты будешь оперировать, идиот. Подними его.
Андрея подхватили под руки и поставили на ноги. Гурам оказался вплотную прижатым к Ремизову. С минуту они смотрели друг на друга, чувствуя, что никто не отступит от своего решения. Гурам, которому, в данный момент, нужен был этот хирург, холодно сказал:
- Ранен мой отец, ему нужна помощь. До больницы нам не добраться, все дороги перекрыты. Ты врач, ты нам нужен.
- Я без своих людей не поеду - решительно сказал Андрей
-Хорошо – коротко кивнул Гурам.
И повернувшись к окружавшим группу Ремизова боевикам, распорядился:
- Арчил, Вано, Антон,- всех в машину.
Андрей с презрением повернулся к боевику, толкнувшего его в спину:
- Инструменты можно взять?
Тот, понимая, что ничего не может сейчас сделать с врачом, только зло кивнул. Ремизов подхватил медицинский кофр, который собрала Светлана Алексеевна, посмотрел вслед поднимающейся под конвоем группе, оглянулся на свежий холмик, то, что осталось от Уварова Валерия, и тоже стал подниматься наверх.
***
На шоссе было пусто: никаких проезжающих машин, мотоциклов, автобусов - все будто вымерло. Только у обочины, куда вышли боевики и пленные, стоял автобус ПАЗ с зашторенными окнами и джип. В джип сел Гурам и еще двое крепких ребят, остальные, пропустив вперед пленников, зашли в автобус. Пленных посадили на сиденья за кабиной водителя, так, что они и боевики оказались лицом друг к другу. Ремизов посмотрел на приунывших друзей и чтобы хоть немного их приободрить, спросил:
- Что, бедолаги, еще поживем немного?
Иваныч угрюмо посмотрел на Ремизова
- Да, Андрей Ильич, умеешь утешить
- Ладно, Михаил Иванович, прорвемся, только на рожон не лезьте и не смотрите им в глаза, меня все слышали?- тихо, почти шепотом спросил подполковник, оглядывая друзей.
- Это касается только нас или вас тоже, товарищ подполковник?- с сарказмом спросила Ламышева
- Не понял!
- Так вы сейчас там внизу, делали все с точностью до наоборот.
Андрей виновато посмотрел на Светлану Алексеевну
- У меня не было другого выхода – и, повернувшись к парням, строго сказал – а вам я запрещаю это делать, поняли?
Игорь, Костя и Саша дружно кивнули.
- Молодцы! Иваныч, присмотри за ними.
Последние слова Андрей выдохнул и замолчал, опустив голову, так как боевик, который предложил Гураму его пристрелить, ткнул дулом автомата в грудь и прошипел:
- Заткнись, доктор, иначе…
Ремизов поднял голову и вопросительно посмотрел на мужчину.
Тот понял этот немой вопрос и усмехнулся:
- Ты нужен…. Пока нужен. А вот про них - он кивнул на сидевших рядом ребят,- Гурам ничего не говорил.
Усевшийся напротив Андрея Вепхо, парень у которого он отобрал автомат, миролюбиво предложил напарнику:
- Бесо, оставь их в покое, что они тебе сделают безоружные?
Парень явно проникся симпатией к Ремизову, и теперь поглядывал на него с каким-то, даже восхищением. Бесо сел рядом с парнем:
- Я видел, что они могут сделать без оружия, надеюсь, и ты еще не успел забыть.
Вепхо пожал плечами:
- Не забыл. Но сейчас-то, это причем?
- Ни при чем, но с этими держи автомат наготове и не спи, понял?
Парнишка послушно кивнул, но вместо того, чтобы смотреть за пленными, отвернулся к окну. Бесо досадливо выругался и, демонстрируя, что он-то с них глаз не спустит, уставился на пленных.
Ехали молча. Ни боевики, и никто из группы Ремизова не обмолвились больше ни словом, вплоть до въезда в село. Пока ехали по селу, мужчины в автобусе, тихо стали переговариваться, искоса поглядывая на пленных. Те, чувствуя, что говорят про них, только теснее прижались друг к другу и старались не смотреть на вооруженных людей. Автобус остановился около высокого дома, явно не новомодной постройки, а еще советских времен, несущих дух времени, и подчеркивающий кавказские традиции в лучшем их понимании. Часть боевиков, вышедших из автобуса, выстроились перед высокой обвитой зеленью, изгородью; остальные повели Андрея и его друзей по дорожке, над которой с арки свисали гроздья винограда, напомнившие ребятам, что они с раннего утра ничего еще не ели. Сглотнув голодную слюну, они опустили головы, стараясь не смотреть на аппетитные гроздья. Перед высоким крыльцом их ждал Гурам. Со ступенек, торопливо спустилась пожилая женщина. Глядя на подошедших, она обратилась к Гураму на грузинском наречии. Обменявшись несколькими фразами с ним, она поторопилась обратно в дом, о чем - то тихо причитая. Гурам обратился к Андрею
- Пойдем в дом, отец совсем плох.
Ремизов сделал шаг к крыльцу:
- Эта женщина - он показал на Ламышеву - операционная сестра, мне понадобится помощь, позволь ей пойти со мной.
- Хорошо, идемте. Остальные будут ждать во дворе.
Ремизова и Ламышеву провели в светлую комнату, где стояла большая деревянная кровать ручной работы, на которой, в горе подушек, лежал мужчина, лет пятидесяти. Рядом с кроватью, на стуле сидела бледная заплаканная женщина, на вид ей было не больше сорока. Красивое с тонкими четкими чертами лицо, являло прямо таки царскую красоту, о чем говорила и ее осанка. И не понятно было, кем она приходится, лежащему на кровати мужчине женой или дочерью. Она поглаживала руку раненого, не зная, чем еще может ему помочь. В ногах, держась, за богато вырезанную спинку кровати, стояли две молодые девушки; одна лет двадцати, очень похожая на сидящую женщину, другая, совсем еще девчонка лицом, но уже со сформировавшейся фигуркой. Обе с тревогой посматривали то на раненого, то на плачущую женщину. Когда вошел Гурам с Андреем и Светланой Алексеевной, все трое повернулись к ним. Увидев у Ремизова чемодан с красным крестом, женщина кинулась к нему, схватила за руки и почти повисла на нем:
- Спаси моего мужа, доктор, не дай ему умереть, помоги-и-и…
Ее плач перешел в рыдания. Обе девушки кинулись к женщине и, подхватив под руки, усадили в кресло, стоящее у стены. Девчушка быстро накапала, каких- то капель в стакан, подала ей и, встав рядом, с надеждой посмотрела на Андрея и на Светлану Алексеевну.
Гурам смущенно поморщился и подтолкнул подполковника к кровати:
- Давай, доктор, лечи.
Ремизов не тронулся с места. Мужчина оторопело уставился на хирурга
- Ты что?
Андрей спокойно поставил кофр на стул, стоящий рядом и показал свои руки Гураму
- Ты что, хочешь, чтобы твой отец умер от заражения крови? Нам с медсестрой необходимо вымыть руки, и еще нужна чистая одежда.
Гурам облегченно выдохнул и обратился к девушке помладше:
- Нанико, проводи доктора и медсестру в ванную и дай полотенца, потом принесешь чистую одежду, да побыстрей.
Девушка встрепенулась:
- Да, брат.
И проскользнув между Ремизовым и Ламышевой, махнула им рукой
- Пойдемте со мной.
Она завела их в ванную. Комната была большая, выложенная кафелем, с шикарной белой ванной и душевой кабиной.
- На деревенскую баню совсем не похоже – шепнула Светлана Алексеевна Андрею.
Нанико достала из шкафчика два полотенца и указала на раковину
- Вот, вы пока мойте руки, а я принесу чистую одежду.
И исчезла. Ремизов огляделся, снял рубашку и штаны. Светлана Алексеевна хмыкнула:
- Андрюш, ты что, мыться собрался что ли?
Он, оставшись в одних борцовках, развел руки, демонстрируя себя
- Да, Светлана Алексеевна, меня тут немного поваляли по земле, и в таком виде я не имею права подойти к больному. Он зашел в душевую кабину и включил холодную воду. Ледяные струи обожгли побитое, уставшее тело. На правом боку и на спине проступили красные пятна, от ушибов. Андрей подставил лицо под холодный душ и несколько секунд наслаждался освежающей прохладой. Но понимая, что он не на курорте, а вроде как в плену, взял с полки гель для душа, вылил немного на голову, вспенив, быстро распределил по всему телу и смыл. Выйдя из кабинки, он взял полотенце и стал вытираться. Светлана Алексеевна тоже вымыла руки, лицо и шею, все же не рискуя снять с себя медицинскую рубашку в присутствии Ремизова. В ванную вошла Нанико со стопкой свежего белья и застыла на пороге, глядя на обнаженного Ремизова, словно никогда не видела мужчин. Яркий румянец залил ее щеки, и она, сунув белье Ламышевой, выскочила за дверь, бросив на ходу:
- Я вас тут подожду.
- Чего это она?- спросил Андрей, беря из рук женщины футболку и спортивные штаны.
Светлана Алексеевна, рассматривая, оставшийся ей халат, ласково улыбнулась:
- Думаю, она смутилась, увидев молодого симпатичного мужчину в неглиже в своей ванной.
- Глупость какая, я же не голый здесь стою, а если такая стеснительная, пусть стучится, - натягивая на себя футболку и штаны, ворчал Андрей, почувствовав себя, почему-то, не в своей тарелке.
Сделав несколько вращательных движений руками, вживаясь в тесноватую в плечах футболку, он посмотрел на неприкрытые, из-за коротких штанов, почти до половины голени, покачал головой:
- Н-да, Попандопуло, ни дать, ни взять.
Светлана Алексеевна улыбаясь, попросила его:
- Андрей, выйди, пожалуйста, я переоденусь.
Ремизов, смутившись вышел, и сразу же налетел на девушку, которая стояла перед дверью:
- Прости. Прости, пожалуйста. Сейчас Светлана Алексеевна выйдет, и мы пойдем к твоему отцу. Он же твой отец?
Нанико робко посмотрела на Ремизова:
- Да. А вы его вылечите?
Андрей замялся, не зная, что ответить. Девушка умоляюще смотрела на него снизу вверх:
- Ведь вы хороший доктор?
- Послушай, Нанико, я постараюсь, сделаю все возможное, но ты же сама понимаешь, что надо быть ко всему готовой.
- Да, я понимаю.
Из ванной вышла Светлана Алексеевна, в цветастом халате:
- Я в этом халате, похожа на цветочную клумбу, а не на операционную медсестру - улыбнулась она.
- Ну почему вы на себя наговариваете, вы выглядите очень даже эффектно - успокоил ее Андрей и, повернулся к девушке: - Нанико, может быть можно что-то сделать с нашей одеждой?
Она понимающе кивнула:
- Вы идите к отцу, я сейчас подойду – и нырнула в ванную комнату.
Ламышева и Ремизов вошли к раненому. Гурам стоял у окна, женщины - у кровати. Андрей подошел к больному и, надевая перчатки, коротко попросил:
- Выйдите, пожалуйста, нам надо осмотреть раненого.
Гурам подошел к женщине и, взяв ее мягко за плечи, повел к двери
- Мама, выйди, не надо на это смотреть – потом повернулся к девушке, попросил - Татия, присмотри за мамой.
Когда обе женщины вышли, Ремизов откинул одеяло с мужчины. Повязка на груди была вся пропитана кровью. Ламышева ножницами разрезала бинты, освободила и очистила края раны. Из раны, надувшись пузыриком, снова растеклась кровь. Андрей повернул больного на бок и посмотрел на спину, вернул его в исходное положение и, повернулся к Гураму:
- Плохо дело. Пробито легкое, пуля внутри. Надо оперировать.
Мужчина, совсем растерявшись при виде крови, заискивающе спросил:
- Доктор, у отца есть шанс?
Андрей, уже мысленно начавший операцию, холодно ответил:
- Шанса нет только у покойника, у живого он всегда есть. Давай лучше переставим стол поближе к окну. Еще нужны чистые простыни, горячая вода и какой-нибудь таз, только чистый, под мусор.
Гурам позвал сестер
- Нанико, Татия идите сюда.
Девушки тут же появились в дверях.
- Да, брат.
- Нанико, достань чистые простыни, Татия нужна горячая вода и чистый таз.
Девушки, молча, бросились выполнять поручение.
Андрей и Гурам уже поднесли стол ближе к окну. Пока мужчина отдавал распоряжения, Ремизов смотрел в окно. Во дворе у изгороди, прямо на траве сидели Кузнецов, Журов, Власов и Громов. Недалеко от них за столом, заставленном блюдами с едой, расположились боевики с оружием. Ребята сидели, опустив головы. Андрей стиснул зубы: « Ничего, пацаны, потерпите. Все будет хорошо».
Нанико достала простыни и вопросительно посмотрела на Андрея, который тихо о чем- то говорил с медсестрой. Потом он обратился к Гураму:
- Водка есть?
- Есть. Много надо?
- Давай все что есть, а там посмотрим.
Гурам выглянул в дверь:
-Вепхо, неси водку, всю что найдешь.
Не прошло и двух минут, как парнишка появился с несколькими бутылками водки, среди которых была и бутылка коньяка, причем не самого дешевого, как отметил про себя Андрей.
- Отлично. Нанико, бери водку и хорошенько протри стол, потом постели на него простынь. Гурам, Вепхо надо перенести раненого на стол, справитесь или помочь?
Мужчины обиженно переглянулись:
- Не переживай, доктор.
Вошла Татия с тазом, в котором стояла кастрюля с еще побулькивающей после кипения водой, поставила на стул и вопросительно посмотрела сначала на брата, потом на Ремизова. Андрей открыл бутылку водки и протянул ей:
- Полей мне на руки.
Девушка смотрела на Андрея, но встретившись с его прямым открытым взглядом, смутилась и опустила голову. Помыв руки, Ремизов подошел к столу:
- Закройте окна.
Вепхо удивленно посмотрел на хирурга:
- Доктор, так жара-то какая стоит. Душно.
- И пыльно – добавил Ремизов – а это нам сейчас не нужно, молодой человек. А сейчас попрошу всех выйти.
Гурам не требующим возражения голосом сказал:
- Нанико останется.
А на немой вопрос Андрея добавил:
- Она училась в медицинском, поможет, если что. Да и мне будет спокойней.
Андрей пожал плечами:
- Как скажете. Остальные выйдите.
Когда все вышли, Андрей попросил девушку:
- Нанико, вымой руки водкой, маска, перчатки и стерильный халат у Светланы Алексеевны.
Андрей глубоко вдохнул и, склонив голову к плечу, промокнул выступивший на лбу пот:
- Просто адово пекло, какое-то, дышать нечем совсем – надевая маску, простонал он.
Светлана Алексеевна помогла ему надеть разовый хирургический халат и перчатки. Вдвоем они посмотрели на девушку, которая торопливо отряхивая руки от капель водки, пыталась надеть перчатки. Андрей, улыбнувшись, спросил:
- Нанико, ты, когда-нибудь присутствовала на операции?
- Нет – просто сказала она – но я была на вскрытии два раза.
- А, ну тогда ладно – усмехнулся под маской Ремизов, – не будем терять времени, приступим.
Светлана Алексеевна подала Андрею скальпель, и он, привычным движением руки, сделал разрез на обработанном йодным раствором операционном поле.
Гурам, вышел из комнаты, остановился у дверей, прислушиваясь. Постояв с минуту, он зло посмотрел на стоящего, рядом Вепхо:
- Что стоишь? Пойди, посмотри, как там русские ведут себя?
Парень пожал плечами:
- Да что им сделается, сидят себе во дворе.
- Вот и посмотри, чтобы дальше сидели, а то Бесо или ребята вспылят, понаделают глупостей раньше времени – еле сдерживаясь, прошипел он. - Убить их мы всегда успеем…
Женщины, сидевшие в гостиной, как раз напротив дверей спальни, прислушивались к разговору мужчин. Не дав договорить Гураму, мать решительно встала и подозвала сына. Гордо подняв голову, она посмотрела ему в глаза:
- Гурам, в этом доме больше не прольется кровь. Ты слышишь меня?
- Но мама,- вскинулся мужчина – ты же видишь, идет война!
- Война? С кем война? О чем ты говоришь?! – сузив от негодования глаза, прошептала женщина.- С кем ты воюешь, сын?! Со своими соседями?! Мы жили бок о бок с ними! Ты ходил в школу с Муратом, Иласом, Темуром, Ферузой. Ты был влюблен в Таиру. А теперь твои друзья стали тебе врагами? Что вы не поделили? Одумайся, сын! Отец при смерти, русские спасают его, а ты хочешь убить их друзей? Не смей, Гурам, не гневи Бога!
И повернувшись к дочери, попросила:
- Татия, отнеси русским воды и что-нибудь поесть.
- Хорошо, мама.
Девушка встала и, не глядя на брата, вышла из комнаты.
Гурам устало опустился в кресло:
- Может ты и права, мама. Я уже на все согласен, лишь бы отец выжил. Подождем. Надеюсь этот русский – хороший врач.
Посветлевшим взглядом он посмотрел на мать, и добавил:
- Что настоящий мужчина - это точно.
Впервые за эти несколько дней мать и сын улыбнулись друг другу.
***
Кузнецов, Громов, Журов и Власов сидели во дворе, искоса поглядывая на жующих за столом боевиков. Жара была просто невыносима, очень хотелось есть, но пить хотелось еще больше. Облизывая пересохшие губы, Кузнецов подбадривал ребят:
- Ничего, пацаны, Андрей Ильич отремонтирует их Малхаза что ли! Глядишь нас и отпустят.
- А если нет?- растерянно спросил Костя.
- А если нет, то… будет видно. И что значит твое «если нет», ты что не знаешь Ремизова? Он сделает все что можно и даже больше, так что лучше молчи.
Костя вогнул голову еще ниже. Игорь посмотрел в сторону стола и сквозь зубы процедил:
- Жрут, сволочи, а тут маковой росинки с утра не было. Хоть бы хлеба дали, червячка заморить.
Сашка скосил на друга удивленно насмешливый взгляд:
- Власов, заткни своему червячку рот, и скажи, чтобы не высовывался. Хотя нет, пусть пищит громче, очевидно его голос услышали в доме. Посмотрите, какая красавица к нам идет.
Все слегка приподняли головы и посмотрели туда, куда смотрел Сашка. От дома с большой корзиной и кувшином шла девушка. Густые черные волосы были заплетены в толстую длинную косу. Коса, казалось, оттягивала голову назад, так что подбородок был гордо приподнят, придавая осанке царственное величие. При этом темно-карие глаза, в обрамлении черных пушистых ресниц, робко смотрели в сторону пленных. Навстречу ей из-за стола поднялся Бесо. Приблизившись к ней вплотную, они резко бросили друг другу несколько слов на грузинском, потом девушка, гордо вскинув голову, обошла Бесо и приблизилась к пленным.
Когда она подошла, ребята все подобрались и настороженно посмотрели на девушку. Татия поставила корзину и кувшин рядом с ними:
- Это вода и немного еды, ешьте, это Гурам разрешил.
Она робко поглядывала на ребят, когда вынимала еду из корзины и раздавала мужчинам, но чаще всего ее взгляд останавливался на Сашке. А он, в свою очередь, просто не мог оторвать глаз от девушки, и одними уголками губ улыбался ей. А когда она протянула ему хлеб с сыром, он придержал ее руку и шепнул:
- Меня Сашей зовут, а как твое имя, красавица?
Девушка смутилась и еле слышно сказала, чтобы слышал только он:
- Татия.
И поднявшись, собралась уходить, но ее остановил Кузнецов
- Скажи, как там ваш раненый?
- Доктор сказал, что у него пробито легкое.
Михаил Иванович прицокнул
- Плохо дело. А что еще Андрей Ильич говорит?
- Ничего, он сейчас оперирует отца.
- Как давно идет операция?
- Минут сорок.
Бесо, нахмурясь, стоял у стола и держал автомат на изготовке. Видя, что девушка не торопится отходить от пленных, он сделал шаг в их сторону и передернул затвор:
- Татия, отойди от пленных. Иди в дом.
Девушка с гордым презрением посмотрела в сторону боевиков и, поднявшись, молча пошла в дом.
Журов и Власов, активно запихивали бутерброды в рот, запивая их водой. Кузнецов и Громов переглянулись и тоже принялись за еду, задумчиво поглядывая на окна дома. Видя, что прапорщик, с поникшим видом жует бутерброд, Костя и Игорь, с трудом проглатывая куски, уставились на Кузнецова. Иваныч взял кувшин, сделал несколько больших глотков и только потом посмотрел на насторожившихся ребят:
- А может все и обойдется – будто отвечая сам себе, сказал Иваныч.
- Что обойдется, Михаил Иванович?- с тревогой спросил Игорь.
- Игорек, вот там, в доме находится тяжелораненый, отец их главного. - Иваныч слегка кивнул в сторону боевиков – Его сейчас оперируют без оборудования, практически без лекарств, можно сказать на кухонном столе и кухонным ножом, чтоб вам было понятней. И сколько шансов у этого человека?
Все молча, переглянулись.
- Вот то-то и оно. Так что нам надо быть ко всему готовыми.
- Но вы же говорили, что Андрей Ильич сделает все что можно и даже больше – сглотнув слюну, обеспокоенно просипел Костя.
- Он-то сделает, только хватит ли этого, чтобы раненый выжил - едко сказал Кузнецов.
Ребята, не сговариваясь, посмотрели на закрытые окна, понимая, что от исхода операции, возможно, зависит и их жизнь.
Татия поднялась по ступенькам на крыльцо и стала снимать, развешанные на перилах, пледы и одеяла, украдкой поглядывая в сторону пленных. Саша сидел с бутербродом в руке, совсем про него забыв. Он смотрел на девушку и думал об иронии судьбы. Не окажись он в плену, он не встретил бы девушку, которая с первого же взгляда так запала ему в душу. Конечно же, он понимал, что у них возможно и не будет никаких отношений. Но одно то, что есть на Земле девушка, при виде которой внутри будто воздушные пузырьки плавают, и хочется взлететь, заставляло его глупо улыбаться. Девушка еще раз бросила взгляд на ребят и задержала его на Сашке. Оба вздрогнули от прикосновения взглядами. Татия отвернулась и вошла в дом. Положив пледы и одеяла в прихожей, она вошла в гостиную и посмотрела на мать и брата:
- Как там? – она кивнула на спальню.
- Пока не понятно. Выходила медсестра, взяла у нас кровь и все. Ждем - тихо сказал Гурам - А как пленные? Отнесла им поесть?
- Да. Все в порядке, Бесо как всегда на взводе, не хотел меня пропускать к ним.
Мужчина, думая о чем-то своем, растеряно бросил:
- Должен кто-то быть начеку. Кто знает, что от русских можно ожидать.
Гурам встал и стал нервно прохаживаться по комнате, потом подошел к спальне и стал прислушиваться к происходящему за дверями.
В спальне стояла духота с запахом крови и водки. Светлана Алексеевна, зажатой в корнцангах тампоном, осушила операционное поле, Ремизов на несколько секунд выпрямился, и тут же в глазах потемнело, а в ушах появился противный вакуум с глухим звоном. Тошнота вновь подкатила к горлу. Андрей сглотнул тошнотворный ком и снова склонился над раненым. Нанико, держала капельницу и посматривала то на доктора, то на медсестру, пытаясь по их коротким репликам понять, как состояние отца. Когда хирург извлек пулю и бросил ее в таз, Нанико облегченно вздохнула, полагая, что на этом операция закончится, но вот уже прошло более полутора часов, а операция продолжалась. Она понимала, что с тем набором инструментов и лекарств, которые были у медиков практически нельзя спасти человека с таким серьезным ранением, как у отца. Но видя, с каким упорством, хирург борется за жизнь раненого, хотела хоть чем-то помочь им, поэтому время от времени влажной салфеткой вытирала от пота лоб и виски Светлане Алексеевне и Андрею Ильичу.
- Порядок,- выдохнул с облегчением Андрей - грудная артерия перевязана. Светлана Алексеевна, будем зашивать.
Ламышева посмотрела на Ремизова. Андрей дышал тяжело и часто, постоянно щуря глаза, словно ничего не видел перед собой. Он явно держался из последних сил. Светлана Алексеевна обошла стол, подошла к Андрею и мягко его отстранила:
- Андрюш, выйди на воздух, я сама зашью.
Ремизов с благодарностью кивнул, снял перчатки, бросил их в таз и, срывая на ходу маску и халат, пошатываясь, вышел из комнаты. За дверью он тут же столкнулся с Гурамом. Ремизов, оттягивая ворот футболки и глубоко вдыхая, просипел:
- Не заходите пока туда.
Андрей отстранил мужчину и быстро пошел к выходу, придерживаясь руками за стену. На крыльце он, совсем обессилев, облокотился на перила, опустил голову, пытаясь выровнять дыхание и этим убрать приступ тошноты, комом стоявший в горле. Следом вышли Гурам с матерью и сестрой. Мужчина вплотную приблизился к Ремизову:
- Что молчишь, доктор? Что с моим отцом?- сквозь зубы прошипел он.
Мать встала между сыном и хирургом:
-Подожди, Гурам, дай доктору прийти в себя. Выпейте воды, вам станет легче – тихо проговорила она, подавая Андрею большую кружку с водой.
Ремизов, глядя в глаза женщине, взял кружку. Ощутив приятную прохладу в руках, он осторожно сделал глоток. Вода смочила потрескавшиеся губы, распухший язык и живительной влагой пролилась внутрь. Он закрыл на секунду глаза, чтобы полностью отдаться тому блаженному чувству, когда снова ощущаешь себя полноценным человеком, а не пересохшим на солнце куском мяса, и в несколько глотков осушил кружку. Сжимая ее в руках, словно пытаясь вобрать в себя оставшуюся еще в ней прохладу, Андрей, глядя в глаза женщине, но обращаясь ко всем, кто стоял рядом сказал:
- Вы понимаете, что ранение у вашего мужа очень серьезное. Мы сделали все что смогли…
- Отец умер?- сорвавшимся на сип голосом вскрикнула Татия.
Андрей протянул девушке кружку:
- Нет. Ваш отец жив. Операция прошла, скажем так, успешно. Хотя в таких условиях, сами понимаете,…будем надеяться, что послеоперационный период пройдет без лишних осложнений. Но в любом случае нам не хватает лекарств.
- Доктор, напиши, какие лекарства необходимы, лекарства будут – уверенным, со счастливыми нотками голосом, сказал Гурам.
- Хорошо, дайте ручку и бумагу и, если можно, еще воды. Я еще минутку здесь постою.
Когда все вошли в дом, Андрей обернулся и посмотрел на своих ребят, которые по-прежнему сидели около забора. Увидев подполковника на крыльце, они неуверенно подняли головы и с тревогой смотрели сейчас на него. Ремизов только и смог, что ободряюще слегка кивнуть им, давая понять, что пока все идет нормально. Татия неслышно подошла к Андрею и тронула его за руку:
- Ваша вода, доктор.
От неожиданности Ремизов вздрогнул, но увидев девушку, облегченно вдохнул, забирая у нее кружку, прошептал:
- Как же ты меня напугала, не подкрадывайся так больше.
- Хорошо - прошелестела девушка - я вашим людям отнесла воды и немного еды, так что вы не волнуйтесь.
- Спасибо тебе. Андрей выпил еще кружку воды, и улыбнулся:
- Ну что, пойдем в дом?
Михаил Иванович, проводил взглядом Ремизова, и с облегчением прошептал:
- Что, ребята, живем?! Кажется, подполковник для нас выиграл немного времени.
- И что? Пока тот хмырь будет выкарабкиваться, мы будем сидеть под забором - со злым сарказмом спросил Костя.
- Нет, блин, сейчас нашему рядовому Журову предложат джакузи, ужин из ресторана, девочек и мягкую постель, только за то, что он служит вместе с хирургом, который спасает жизнь их главарю или родственнику их главаря, без разницы. Ты вообще соображаешь что говоришь?- зло, ткнув в бок Костю, прошипел Сашка.
- Да ладно! Что ты завелся? Я же так просто спросил.
- Так -да не так. Помолчи лучше – задумчиво сказал Иваныч.
- Молчу – буркнул Костя и уставился на землю между носков своих сапог.
Громов и Кузнецов переглянулись. Было понятно, что нервы у всех на пределе, поэтому Иваныч примирительно подтолкнул Костю плечом и мягко сказал:
- Посидим еще, что нам остается? Только ждать, терпеливо ждать. Авось ситуация скоро прояснится. Вечно это продолжаться не может. Вон, смотрите, уже из дома в город курьеров послали, скорее всего, за лекарствами.
По ступенькам крыльца сбегал Вепхо на ходу, запихивая в нагрудный карман камуфляжного кителя лист бумаги, и махнув рукой в сторону боевиков, крикнул:
- Бесо, Антон, поехали.
Два боевика поднялись из-за стола
- Куда едем?
- На кудыкину гору! Поехали!
Втроем они быстро вышли за калитку и через минуту, зашуршав по грунтовке шинами, машина скрылась за поворотом.
Иваныч, проводил взглядом машину, опустил голову и по слогам повторил
- По-дож-дем.
Ребята, не сговариваясь, тоже опустили головы. Только Сашка изредка поглядывал то на крыльцо, то на окна дома, надеясь хоть мельком увидеть Татию.
***
Андрей сидел за столом в гостиной, все еще держа в руках ручку, бессмысленно глядя в одну точку перед собой, не в силах подняться и даже удивиться неожиданно прозвучавшему вопросу:
-Андрей Ильич, вас, кажется, так зовут?
- Можно просто Андрей - устало сказал он, глядя на подошедшую женщину.
- Мое имя Нино, вы оперировали моего мужа.
Она сказала это так, будто Ремизову была оказана великая честь, покопаться во внутренностях хозяина этого дома.
Нино присела напротив Андрея, держа спину прямо, и также прямо глядя ему в глаза, но гордости и вызова в ее позе не было. Скорее благодарность и, может быть, немного вины. Ремизов склонил голову к плечу и внимательно посмотрел на женщину, подумав: « Нино. Кажется, у грузин это имя означает царица. А ведь и впрямь царица. Интересно, что дальше?»
Оба несколько секунд смотрели друг на друга. Потом женщина, также прямо глядя в глаза, сказала:
-Вы помогли моему мужу. Чем я могу вам помочь?
- Я выполняю свой долг врача. Хочу предупредить вас, что сделав операцию, я еще не поднял вашего мужа на ноги. Состояние его крайне тяжелое, и, вполне возможно, что…Ремизов развел руками.
- Доктор, мы, конечно, живем в селе, но не в средневековье. Я понимаю, что у моего мужа не укус комара. Я понимаю всю серьезность положения. Но я также вижу, что вы делаете все возможное для того, чтобы спасти его. Я должна…. Нет, я просто обязана вас отблагодарить. Скажите, что я могу для вас сделать?
Андрей усмехнулся:
- Хорошо, попробуйте. Помогите моим друзьям уйти отсюда. А я останусь рядом с вашим мужем либо до полного выздоровления, либо…. Ну вы сами понимаете. Как вам моя просьба?- Ремизов насмешливо посмотрел на женщину, ожидая увидеть испуг в ее глазах.
Нино поднялась со стула, посмотрела на него сверху вниз без тени страха и тихо, но твердо сказала:
- Другой просьбы я от вас и не ждала. Сделаю все что смогу. И, немного смутившись, спросила:
- А сейчас я могу увидеть мужа?
Андрей встал. Теперь он смотрел на женщину сверху вниз:
- Подождите немного, я вас позову - и вошел в спальню.
Светлана Алексеевна и Нанико собирали инструменты. Раненый лежал прикрытый до шеи простыней. Андрей подошел к нему и приподнял край простыни. Шов был обработан и прикрыт марлевой салфеткой, прихваченной по краям лейкопластырем. Ремизов приоткрыл сначала одно веко, потом другое. Прощупал пульс. Только потом посмотрел на притихших женщин.
- Что приуныли, красавицы? Давайте, мы впустим в эту комнату немного свежего воздуха. Нанико, принеси воды, обрызгай ею сетки на окнах, хорошо бы через пульверизатор. И надо хорошенько помыть полы.
- А будем перекладывать папу на кровать? – Уже на выходе из комнаты спросила девушка. – Может позвать брата, помочь?
- Подожди, Нанико, пусть пока полежит на столе. А брата и маму позови.
Нино и Гурам вошли сразу же, как только девушка вышла за дверь. Андрей обратился к мужчине:
- Гурам, вашему отцу необходимо сделать переливание крови. Ваша кровь подходит. Готовы вы дать ему кровь?
- О чем ты спрашиваешь, доктор, берите сколько нужно.
-Светлана Алексеевна, сейчас мы сможем сделать переливание?
- Да. Только донора надо как-то рядом положить.
Ремизов осмотрел комнату, не найдя ничего подходящего, перевел взгляд на Гурама:
- Может стол из гостиной принести?- предложил тот.
- Отлично, стол подойдет.
Пока Ламышева занималась процедурой переливания, Нанико мыла комнату, Андрей снова вышел на крыльцо. На свежем воздухе ему было лучше. Духота дома вызывала головную боль и тошноту, а здесь дышалось легко, и трезвость мыслей возвращалась к Ремизову. «Который сейчас час?- думал он - судя по солнцу часов девять. Господи, какой же длинный день. Закончится он или нет?» Андрей прислонился к одному из витиевато вырезанному столбу скрестив руки на груди, и рассматривал двор.
Напротив дома, у забора, сидела его команда. Явно уже уставшие сидеть на одном месте, они то и дело пытались поменять положение тела. Сейчас он им ничем не мог помочь, поэтому перевел взгляд на боевиков, которые расположились на выложенной из камней террасе за столом, уставленном множеством блюд. В печи, которая была выложена там же на террасе, жарилось мясо. Аромат стоял такой, что у Ремизова от голодных спазм свело желудок. Сглатывая обильно выделявшуюся слюну, он с трудом перевел взгляд в дальний угол сада, на внушительных размеров, то ли сарай, то ли гараж. Еще раз, оглядев двор, он удивился: «Где же Татия? Дома ее не было, во дворе ее нет. Странно. Куда это она подевалась?» Эта девушка чем - то напоминала ему Жанну, и Андрей подсознательно хотел ее увидеть, чтобы воскресить в памяти образ своей любимой. Только сегодня утром погибла его невеста. И всего за несколько часов произошло столько событий, что голова шла кругом. Ремизов смотрел на жующих и весело переговаривающихся боевиков. Горе, обида, гнев волнами окатывали его сердце, перемешиваясь и превращаясь в ярость, которая росла с каждым новым взрывом смеха боевиков. Андрей уже почти перестал контролировать себя, и непонятно во что бы вылилась его ярость, но тут его руки кто - то мягко коснулся. Он вздрогнул и резко повернулся. Татия отскочила, и виновато глядя на Ремизова, тихо проговорила:
- Простите, опять я вас напугала. Мама зовет вас. Пойдемте, пожалуйста.
Андрей, так внезапно вырванный из своих несветлых мыслей, не сразу даже понял, что от него хочет девушка. Он смотрел на Татию, и пытался восстановить внутреннее равновесие, мысленно благодаря ее, за то, что вовремя появилась на крыльце. Татия осторожно взяла его за руку и потянула за собой
- Андрей Ильич, пойдемте, пожалуйста, побыстрей. Мама очень просила.
Ремизов тревожно спросил:
- Что-то с отцом?
Девушка выпустила его руку, отрицательно покачав головой
- Нет, с папой, слава Богу, пока все в порядке. Но мама очень вас просила поторопиться.
- Почему так таинственно?
Девушка смутилась:
- Совсем и не таинственно, просто мама просила побыстрей.
- Хорошо, хорошо, идем!
Девушка провела его мимо спальни, где находился раненый, мимо гостиной, еще пройдя мимо нескольких дверей, Татия открыла дверь на кухню и, пропустив Ремизова вперед, осталась стоять на пороге. Кухня была очень просторная, с одним большим окном, которое было плотно занавешено. Вдоль всех стен, исключая дверной проем, стоял кухонный гарнитур, выполненный явно на заказ, потому что такой большой кухни Ремизов в своей жизни еще не встречал. Посередине комнаты стоял большой стол овальной формы на двух массивных ножках в виде лап грифа, держащих шары. На столе стояло множество блюд. От разнообразия снеди, лежащей на них, у Андрея разбежались глаза. Несмотря на то, что произошло, и как бы ни болела душа, а организм требовал свое, в данном случае еды. И судя по запаху и виду, очень вкусной еды. Нино стояла спиной к вошедшим и что-то укладывала в рюкзак. Татия и Ремизов молча ждали, когда женщина закончит. Нино затянула веревки, убрала рюкзак в стол и повернулась. С минуту она внимательно смотрела на мужчину, потом спросила:
- Андрей, вы действительно останетесь и поможете Малхазу, если ваши люди уйдут?
- Да.
- Я верю вам. Присаживайтесь. Вы, наверно, очень голодны. Кушайте.
- Спасибо большое. Действительно голоден. Так вышло, что последний раз я ел еще вчера, и то уже не помню утром или днем это было.
Ремизов положил в тарелку, которую подала Нино, жареного мяса, и салат из овощей. Не дожидаясь повторного приглашения, приступил к еде.
Мать и дочь переглянулись: Татия нетерпеливо переминаясь, и осторожно поглядывая в сторону Ремизова, а мать - спокойно, легкой улыбкой успокаивая дочь. Когда мужчина положил в тарелку хин кали, Нино тихо заговорила:
- Андрей, вы ешьте и послушайте, что я вам сейчас скажу.
Ремизов насторожился. Нино продолжала тихим, ровным голосом.
- Прошу вас ешьте. Сегодня русские вошли в город.
Андрей с трудом сглотнул полупережеванный кусок хин кали и вопросительно посмотрел на женщину.
- Андрей, вы ешьте, прошу вас.
- Да я сыт уже. А откуда у вас такие новости?
- Татия ходила к Иласу, он наш сосед, осетин. Сегодня он вернулся из Цхинвали. Мы всегда жили дружно, поверьте. То, что происходит, непонятно, необъяснимо. Но сейчас дело не в этом. Илас готов отвезти ваших людей в город. Он будет ждать их за селом, на дороге, Татия проводит.
- Это, конечно, здорово. Нино, но если вы не заметили, мы вообще-то в плену. Свободно передвигаемся лишь я и Светлана Алексеевна. И то, только в пределах дома. Как же вы сможете вывести четверых людей со двора из- под носа у охранников.
- Согласна. Это не так просто, но мы попробуем. Я попрошу у сына разрешения накормить пленных здесь, на кухне. Татия, сказавшись больной, уйдет к себе в комнату. Оттуда, через окно выберется и стукнет сюда - Нино указала на кухонное окно. Через него все и уйдут, окно выходит на виноградники. Времени у них будет, может быть с полчаса. Главное добраться до машины.
Андрей ковырял вилкой оставшийся кусок хин кали. Нино присела на стул, стоявший рядом, и попыталась поймать взгляд Ремизова.
-Андрей, что вы молчите. Вам что-то не нравится в нашем плане? Поверьте, иначе я просто не знаю, как вам помочь. Нино опустила руки.
Андрей поднял взгляд от тарелки и посмотрел сначала на Татию, потом на Нино
- Вы уверены в этом вашем соседе? Он не подведет?
- Нет.
Слишком быстро и слишком горячо вскрикнула девушка, тут же смутилась и отвернулась.
Нино с грустью посмотрела на Ремизова:
- Илас влюблен в Татию. Он сделает все как надо, поверьте.
- Нино, я вам верю, но и вы меня поймите, я вверяю вам жизнь моих друзей. Я не хочу больше никого терять.
- Понимаю, наше предприятие - большой риск. Вам решать.
- Хорошо, пойду, переговорю со Светланой Алексеевной. Думаю, вы правы, стоит рискнуть.
Ремизов встал и решительно направился в комнату к раненому.
В комнате было уже достаточно свежо. Вечерний прохладный воздух проникал в спальню, выветривая запах крови и лекарств. Гурам сидел в кресле, откинув голову и прикрыв глаза.
Андрей подошел к раненому, взял его за руку, нащупывая пульс. Нахмурившись, повернулся к Гураму:
-Выйдите из комнаты.
-Доктор, что случилось?- с тревогой спросил мужчина, поднимаясь из кресла.
Ремизов был слишком взволнован предстоящим побегом своей команды, и чтобы не выдать своего волнения, он процедил сквозь зубы:
-Я прошу вас, выйдите из комнаты, нам надо проделать кое-какие процедуры.
Светлана Алексеевна удивленно посмотрела на Андрея. Тот, смутился, но не отвел взгляда, и, повернувшись к раненому, повторил Гураму:
-Пожалуйста, выйдите из комнаты, и пусть сюда никто не заходит, пока мы не позовем.
Гурам пожал плечами и молча вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Светлана Алексеевна, вплотную приблизилась к Ремизову, шепотом спросила:
-Что случилось?
Андрей откинул простынь с раненого, взял первый инструмент, который попался под руку и тихо заговорил:
-Светлана Алексеевна, слушайте меня внимательно и не перебивайте. Сейчас Нино, хозяйка, попросит разрешения накормить пленных на кухне. Вас я тоже отправлю поесть. Через окно на кухне вы все вместе выберетесь во двор. Татия проводит вас к дороге, там вас должен ждать ее друг на машине. Он обещал отвезти вас в город. В городе уже наши. Сегодня они заняли столицу. На начало операции - вы старшая. Постарайтесь незаметно ввести в курс дела ребят.
-А ты? - она подозрительно посмотрела на Ремизова.
-Что я? Я остаюсь здесь.
-Тогда я тоже - решительно сказала Ламышева.
Андрей растерялся. Такого поворота он не ожидал. Времени на препирательства у них совершенно не было. Поэтому он мягко обнял женщину за плечи, и умоляюще посмотрев ей в глаза, сказал:
-Светлана Алексеевна, дорогой мой человек, вы не представляете, как мне страшно вас отпускать в неизвестность, но это хоть и маленький, но все же шанс выжить. А оставаясь здесь, вы подвергаете себя опасности. Я не говорю о смерти, смерть в данном случае не так страшна. А если - пытки, издевательства? Вы готовы к этому? Прошу вас не подвергайте меня испытанию видеть ваши мучения. А если вы доберетесь до расположения наших частей, то у меня тоже появится шанс выжить.
Ламышева еще что-то хотела сказать, но тут у дверей спальни послышались голоса. Сначала говорили тихо, но потом разговор перешел в спор. Спорили мать и сын.
Ремизов и Ламышева переглянулись и подошли к двери, прислушиваясь к разговору.
-Гурам, это бесчеловечно. Они целый день просидели на жаре, практически ничего не ели. Разреши их накормить. На кухне все готово.
- Мама, да ты что, пленных предлагаешь привести в дом? Может их, потом и спать уложить здесь?
-Можно конечно, но этого ты не переживешь. Ты, судя по всему, возомнил себя царем, а черни подле тебя делать нечего – с сарказмом усмехнулась Нино.
-Прекрати, мама. А что Татия, не может отнести, им поесть?
-Она ушла к себе. Ей что-то плохо стало.
-Что с ней? Может доктору показать?
-Думаю, не стоит. Немного переутомилась и перенервничала. Отдохнет, само пройдет. Так что с ужином?
-Хорошо, корми этих пленных. Но спать дома они не будут.
-Я поняла. Сейчас их позову. Только, чтоб твоих людей с оружием в доме не было.
- А если…
- Успокойся. Куда они денутся на ночь глядя?
- Мама, иди на кухню. Я сам приведу их.
- Спасибо, сын.
Когда Гурам вышел, Нино приоткрыла дверь в спальню и, остановившись на пороге, сказала:
- Сейчас приведут ваших солдат, вы готовы?
Светлана Алексеевна испуганно повернулась в сторону Ремизова. Он слегка подтолкнул женщину к двери:
- Все идите. С Богом!
Когда за Ламышевой закрылась дверь, Андрей подошел к окну. Во дворе, у забора уже никого не было. «Значит они уже в доме. Только бы у них все получилось».- Думал он, нервно массируя виски, чтобы унять усилившуюся головную боль.
В дверь осторожно постучали. Ремизов напрягся, но заставил себя ответить спокойным, уверенным голосом:
- Да, входите.
Вошли Гурам и следом за ним Нанико, с выглаженными и аккуратно сложенными медицинскими костюмами Ламышевой и Ремизова. Гурам посмотрел в сторону отца:
- Как он?
Андрей смутился. Честно говоря, он на время совсем забыл о раненом, и теперь общими фразами попытался успокоить Гурама и Нанико:
- Пока состояние вашего отца тяжелое. Мы ввели ему лекарства, сделали переливание. Дождемся, когда привезут медикаменты из города, тогда, я думаю, мы сможем вытянуть его. Ну а пока будем ждать.
Андрей посмотрел на часы. «Без двадцати одиннадцать. Ребятам хоть полчаса выиграть. Потянуть, любым способом. Только бы у них все получилось, остальное совсем не важно».
Гурам подошел к двери, у Ремизова по спине пробежал холодок, и он севшим голосом тихо сказал:
- Гурам, давай переложим твоего отца на кровать. Здесь лучше будет приспособить капельницу, да и ему удобнее.
- Опасность миновала?- мужчина настороженно посмотрел на Андрея?
- Нет. Но я же сказал, что на кровати ему будет удобнее, конечно, если вы уберете все эти подушки и думочки.
- Хорошо, доктор, давайте переложим. Нанико, перестели кровать.
Андрей с облегчением выдохнул и тут же осторожно глянул в сторону Гурама, не заметил ли он этого. Но мужчина стоял около отца и держал его за руку, при этом взгляд его был задумчивый и явно витавший, где-то далеко от этой комнаты.
***
Светлана Алексеевна вошла на кухню вслед за хозяйкой, и нерешительно остановилась на пороге. Нино обернулась, и, улыбнувшись, сказала:
- Я - Нино. А вас зовут Светлана Алексеевна. Я знаю, мне Андрей сказал.
Ламышева слегка усмехнулась:
- Андрюша быстро освоился. Он легко сходится с людьми.
- Да, он очень приятный молодой человек. Он вам успел рассказать о нашем плане?
- Успел. Но вы уверены, что у нас получится?
- Должно получиться. Вы проходите, садитесь, поешьте.
Ламышева присела на стул и пододвинула к себе тарелку, на которой лежал кусок пирога с начинкой. Налила в кружку молока, отхлебнула глоток, и взялась за пирог. Нино одобрительно кивнула и, приоткрыв окно, тихо позвала:
- Татия, ты где?
Светлана Алексеевна замерла с надкусанным пирогом в руке. За окном кто-то прошелестел:
- Я здесь, мама.
Нино одобрительно кивнула и прикрыла окно.
-Дочка уже ждет вас. – Прошептала женщина, прислушиваясь к приближающимся шагам.- Кажется, ваши друзья идут.
Ламышева отложила пирог и быстро отхлебнула из кружки. В кухню вошли прапорщик с ребятами, подталкиваемые сзади, боевиком. Мужчины кучкой встали у стола и с некоторым недоумением смотрели на Светлану Алексеевну. Ламышева с трудом проглотила кусок и ободряюще улыбнулась своим товарищам. Первым молчание нарушил приведший пленных, парень:
- Ну что встали? Садитесь, кушайте.
Нино засуетилась:
- Да, да, проходите, садитесь, пожалуйста. А ты, Вано, не смущай ребят, дай им поесть спокойно, иди во двор. Когда они поедят, я тебя позову.
Но парень отрицательно качнул головой и присел на табурет, стоящий у двери:
- Нет, никуда я не пойду. Мне Гурам сказал, чтобы я с них глаз не спускал.
Светлана Алексеевна и Нино растерянно переглянулись. Но Нино быстро взяла себя в руки, и совершенно спокойно продолжила:
- Вано, думаю, ночью они никуда не денутся, пойди, отдохни.
Но молодой боевик был настроен решительно на выполнение приказа.
Кузнецов подошел к Ламышевой и присел рядом на стул, повернувшись к охраннику спиной. Ребята, обошли стол и сели напротив, не решаясь притронуться к еде и, даже лишний раз пошевелиться. На кухне воцарилась полнейшая тишина, которую вдруг нарушил осторожный стук в окно. Все вздрогнули, и повернулись на стук. Вано встал, передернул затвор автомата, и двинулся к окну. Он был настолько напряжен, что не заметил, как Нино взяла в руки сковороду, явно не намереваясь на ней готовить, а, скорее, использовать ее вместо биты. Зато, это заметил Иваныч, и, поймав взгляд женщины, слегка ей кивнул, давая понять, что он готов помочь.
Вано протянул руку к окну и, тут же получил удар сковородой по затылку. Оседавшее на пол тело, подхватил Иваныч и аккуратно положил у стола. Затем расцепил парню зажатые в судороге пальцы на автомате, вытащил оружие, поставил его на предохранитель.
- Объясните, что здесь происходит?
Нино сунула Кузнецову в руки веревку, коротко бросив:
- Свяжите его и уходите через окно, там вас ждет моя дочь. Светлана Алексеевна по дороге вам все объяснит.
Прапорщик не стал дальше ни о чем расспрашивать, только шепотом рявкнул на застывших в недоумении ребят:
- Что стоим? Быстро вяжем молодчика и уходим.
Сашка первый опомнился и бросился помогать Иванычу. Связав Вано, по очереди все вылезли в окно. Последней уходила Ламышева. Уже сидя на подоконнике, она обернулась к Нино, и в глазах у нее столько было отчаяния, что она едва выдавила из себя:
- Прошу тебя, не дай им убить Андрея.
Нино, положив руку женщине на плечо, пообещала:
- Я постараюсь. Уходите, Бога ради.
Ламышева спрыгнула вниз, где ее подхватили Кузнецов и Громов. И пригибаясь, они вслед за девушкой скрылись в винограднике.
Нино закрыла окно, нагнулась к парню, погладила его по голове, прошептала: «Глупенький ты еще Вано. Возомнил из себя воина. Почему не послушал? Почему не ушел? Ну а теперь придется тебе здесь полежать. Вот еще рот тебе полотенцем завяжу, чтоб не вздумал тревогу раньше времени поднять». Женщина встала, оглядывая кухню, задержала взгляд на часах: «Почти одиннадцать. Им минут десять добираться до дороги, ну и от села отъехать подальше. Хотя бы пол часика никто не хватился их». Моля Бога за успешный побег русских, Нино убрала со стола тарелки доктора и медсестры. Остальных ей так и не удалось покормить, хотя она им и приготовила рюкзак с едой, но в спешке забыла отдать. Вынимая продукты из рюкзака, Нино прислушивалась к уличным звукам, боясь услышать стрельбу, или еще какой - нибудь шум, но пока все было тихо, и она понемногу успокаивалась.
***
Ремизов пытался приладить капельницу к ковру, все время, прислушиваясь ко всем звукам и в доме, и на улице. За последние двадцать минут, как ушла Светлана Алексеевна, он не дал Гураму и Нанико даже присесть, постоянно заставляя их, что-то делать, дабы не дать им выйти из комнаты. Вместе с Гурамом они развернули кровать, потом он заставил девушку убрать все мягкие перины, матрасы и подушки с кровати, а Гурама – положить их на шкаф. Затем они осторожно перенесли раненого на кровать и теперь вместе с Гурамом крепили капельницу к ковру. Андрей весь превратился в слух, слыша даже спокойный говор боевиков на дворе. Поэтому мерный звук заглушенного у калитки мотора, ему показался рыкнувшим громом. Он напрягся и посмотрел на часы. На этот раз Гурам заметил, что Ремизов взволнован и его беспокойство передалось ему:
- Доктор, что-то не так?
Андрей, мысленно кляня себя за излишнюю эмоциональность, медленно повернулся к Гураму:
- В каком смысле?
- Ты нервничаешь. По- моему, не в первый раз смотришь на часы. Ты куда - то торопишься?
- Вообще то да. У нас заканчивается физраствор, закончились все обезболивающие, кроме анальгина. Нет спазмальгетиков. Если твои люди в ближайшее время не привезут лекарств, то я уже ничего не смогу сделать, уж извини.
Гурам тоже посмотрел на часы.
- Сколько у нас времени?
Андрей пожал плечами.
- Полчаса, час. Кто знает, как реагирует организм твоего отца, посмотрим.
На крыльце послышались шаги. Гурам обрадованно посмотрел на Ремизова:
- Ну вот, кажется, приехали!
Андрей поспешно отвернулся к окну, процедив сквозь зубы:
- Вот и хорошо.
В спальню постучали. Гурам сам открыл дверь, впуская Вепхо и Бесо, который нес в руках коробку. Бесо поставил коробку у двери и зло спросил:
- Где русские?
Гураму тон боевика не понравился.
- В чем дело, Бесо? Вы все привезли?
Мужчина все больше, раздражаясь, резко бросил:
- Все. Я спрашиваю, где русские?
Гурам подошел к боевику и, стиснув зубы, чтобы не заорать, прошипел:
- Они на кухне. С ними Вано. Что ты здесь устраиваешь мне допрос, забылся?
Ремизов, направившийся было к медикаментам, остановился рядом со сжавшейся от испуга Нанико. Вепхо с интересом смотрел на двух столкнувшихся рассвирепевших мужчин. Бесо перевел взгляд с Гурама на присутствующих в комнате. Не зная, как выйти из создавшегося положения, он, еле сдерживаясь, приказал Вепхо:
- Быстро на кухню. Пленных на улицу, сейчас мы с ними будем разговаривать по душам. А ты…- он затряс указательным пальцем в сторону Ремизова - лечи пока.
Гурам схватил боевика за палец и стал выталкивать из комнаты:
- Ты забываешься, Бесо. Пошел вон. Я сам разберусь, кому что делать. Ты что разошелся, что случилось, можешь объяснить?
- Русские взяли Цхинвал.
-Что?...
Гурам застыл на пороге.
- То.- Злорадно ухмыльнулся Бесо.- Демократию разводишь. Давить их надо - он кивнул в сторону Ремизова.
Со стороны кухни шла Нино, за ней Вепхо, поддерживая, вел Вано.
Гурам, понял, что случилось. Он тихо спросил у Вано:
- Где?
Парень опустил голову.
- Молчишь?- Гурам схватил Вано за грудки, испепеляя его взглядом.
Бесо, зарычал от ярости, выхватил из-за плеча автомат, подскочил к Ремизову, и с размаха ударил его в грудь. Внутри у Андрея «вспыхнул пожар, огнем обжигая легкие, а в голове взорвался весь день калейдоскопом картинок». Хватая ртом воздух, он рухнул на колени. Второй удар по голове, свалил его на пол. В уплывающем сознании пронеслось: «Неужели этот день закончился,…ребята ушли,…хорошо…»
Затем боль растворилась, и Андрей провалился в черную бездну.
***
Нино выхватила автомат у Вано, оттолкнула, застывшую в ужасе Нанико, к ногам которой упал доктор и, уперев дуло в грудь Бесо, срывающимся на хрип голосом сказала:
- Отойди от него, иначе убью.
Боевик, ошарашено смотрел на Нино.
- Ты что, женщина? Отойди, это мужское дело.
Но она, в упор глядя на Бесо, не повышая голоса сказала:
- Я вижу, к чему привели ваши мужские дела. Сейчас я пытаюсь спасти моего мужа. Этот доктор нужен нам, и ты его не тронешь.
Мужчина усмехнулся и взялся за дуло автомата:
- Ты действительно выстрелишь? И рука не дрогнет?
- Выстрелю я, если ты не отойдешь от моей жены.
Все, кто находился в комнате, повернулись на голос. Малхаз, поддерживаемый дочерью, сидел в кровати, и держал в руке пистолет.
- Ты знаешь меня Бесо. Моя рука не дрогнет.
Боевик, взбешенный поражением грузинских силовиков в Цхинвали и побегом пленных, совсем потерял контроль над своими поступками, и был готов сразиться с самим дьяволом, лишь бы добраться до русского и выместить на нем всю свою ненависть и злобу. Цинично ухмыляясь, Бесо двинулся к Малхазу:
- Тебя я знаю, Малхаз. Ты настоящий джигит. Только был. Ты был джигитом, пока не стал слушать женщин. А сейчас, думаю, твое время прошло, не обижайся…
Договорить он не успел. Хлопнул выстрел, и Бесо вскрикнув от боли, зажал грудь рукой в районе ключицы, пальцы тут же окрасились кровью. Мужчина, скрежеща зубами, кинулся к Малхазу, но Гурам сбил его с ног, и приказал Вепхо и Вано:
- Что застыли? Возьмите этого вояку, оттащите в гараж и закройте его там. Я скоро приду.
Ребята подхватили под руки, ослабевшего Бесо, и выволокли его из комнаты.
Пока Гурам разбирался с бойцами, Нино подошла к мужу и осторожно его обняла:
- Малхаз, дорогой, как ты?
Мужчина нежно посмотрел на жену, бессильно опустившись на подушку.
- Думаю, жить буду.
Мать, с дочерью улыбаясь, переглянулись. Малхаз ободряюще улыбнулся в ответ. Потом посмотрел на лежащего мужчину:
- Это кто?
Нино, перебирая в пальцах волосы мужа, ответила:
- Это доктор. Он спас тебя.
- Русский?
- Да.
Малхаз молча смотрел на доктора, словно что-то обдумывая. Нанико с тревогой посмотрела на мать, потом на отца. Малхаз перевел взгляд с доктора на дочь.
- Детка, пойди, посмотри, жив он там? Или этот идиот убил его?
Девушка подошла к Ремизову и, опустившись рядом с ним на колени, нащупала сонную артерию. Артерия пульсировала слабо и неровно.
- Он жив. Только очень слаб.
Малхаз удовлетворенно кивнул:
- Жив, значит, умирать не собирается. На вид крепкий. Вон здоровый какой. Выкарабкается. Нанико, положи ему под голову что-нибудь. А почему на него Бесо взъелся, ну правда, не из-за того же, что он русский?
Нино несколько замялась. Малхаз нахмурился.
- Говори - отрезал он.
- Доктор был не один. Были еще пленные. Они ушли - с напускным равнодушием сказала Нино.
- Не понял. Что значит ушли? Вот так взяли и ушли?- с легким недоумением спросил Малхаз.
- Нет. Я им помогла – ласково глядя на мужа ответила она.
В комнате воцарилась тишина. Нанико, подложила Андрею под голову подушку, тихо подошла к кровати и встала рядом с матерью. Малхаз лежал, закрыв глаза, женщины ждали.
Тишину нарушил звук открывающейся двери. В комнату вошла Татия. Малхаз открыл глаза. Татия радостно бросилась к нему.
- Папа, ты очнулся. Слава Богу.
Девушка наклонилась над отцом и поцеловала его. Она радостно посмотрела на мать и сестру, и, вдруг увидела на полу Ремизова. Вздрогнув от неожиданности, она еле выдавила из себя:
- Он жив?
Малхаз внимательно посмотрел на дочь и, проигнорировав ее вопрос, спросил сам:
- Ты тоже помогала пленным сбежать?
Татия растерянно посмотрела на мать. Нино ответила прямым спокойным взглядом. Татия, упрямо вскинув подбородок, ответила:
- Да, я помогла им добраться до шоссе. – А потом, кротко улыбаясь и превратившись в наивную девочку, погладила отца по руке - Папа, они же ни в чем не виноваты…
Малхаз смотрел на дочь, и в душе у него росло чувство радости, гордости, а еще, наверное, чувство самодовольства, что он смог вырастить таких дочерей. И уже с легкой ироничной улыбкой спросил:
- И тебе не было страшно?
Девушка смутилась, и тихо сказала:
- Немного.
Дверь опять открылась, впуская Гурама. Прямо в дверях он сообщил:
- Бесо сидит в гараже. Рот ему заткнули, чтоб не орал. А то всех соседей поднимет. Совсем с катушек слетел с этой войной.- Он подошел к кровати, и вопросительно посмотрел на всех своих родных.
- Вы чего молчите?
Малхаз обвел взглядом собравшихся родных у его кровати:
- Я думал, что у меня один сын, на которого я могу положиться в трудную минуту, и доверить защиту моей семьи. Но как оказалось, я был не прав. Мои дочери и жена не уступают в храбрости мужчинам. Я горд, что у меня такие дети.
Малхаз закашлялся и, задыхаясь, беспомощно откинулся на подушку. Нино, вскочив со стула, посмотрела на Нанико:
- Что случилось? Что с ним? Нанико, дочка, сделай что-нибудь.
- Мама, что я могу?- девушка в отчаянии смотрела на отца.
Гурам схватил ее за плечи и встряхнул:
- Сестричка, вспомни, может доктор, что говорил про лекарства?
- Говорил. Да. Говорил. Сейчас.
Нанико кинулась к коробке, распечатывая и торопливо просматривая содержимое. Гурам помогал выкладывать лекарства из коробки на столе, чтобы сестра быстрее нашла нужное.
- Вот, нашла. Эуфиллин. Так, что он еще говорил, если вдруг случится приступ,… да, да,…преднизолон,…димедрол…. Кажется, я ничего не перепутала… Господи, а в каких пропорциях? Ну, Андрей Ильич, да приходите вы в себя поскорее.
Нанико дрожащими руками набирала лекарства в шприц, поглядывая то в сторону лежащего без сознания Ремизова, то на тяжело дышащего отца.
- Теперь это надо ввести в капельницу.
Все смотрели на Малхаза. Нино сидела в изголовье у мужа, приподняв его корпус вместе с подушкой, чтобы ему легче дышалось. Гурам, то и дело поправлял одеяло в ногах отца. Татия обмахивала отца, пытаясь хоть таким немудреным способом облегчить ему доступ свежего воздуха. Нанико, затравленным зверьком смотрела то на отца, то на брата. На мать она, почему-то боялась сейчас смотреть. Вскоре дыхание Малхаза выровнялось, хрипы утихли, и он снова открыл глаза.
-Родной мой, как же ты нас перепугал.- Нино нежно поглаживала мужа по голове, плечам, рукам.
В комнату заглянул Вепхо и встревоженно позвал Гурама. Мужчина быстро вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. И уже через пару минут он вернулся обратно, явно чем то обеспокоенный. Нино, сжимая руку мужа, спросила:
- Гурам, сынок, что случилось?
- У нас проблемы. Нам надо срочно всем уходить. Из Цхинвали выдвинулась группа военных, вполне возможно, что это группа по зачистке. В какой район они выдвинулись пока не ясно, но движутся они в нашем направлении. Сейчас ребята приготовят носилки. Отец мы перенесем тебя в автобус и…
- Его нельзя сейчас вообще двигать, а тем более транспортировать куда - либо.
Все находящиеся в комнате разом повернулись на голос. Ремизов сидел на полу, обхватив голову руками. Гурам подошел к нему и присел на корточки рядом:
- Но его нельзя оставлять в этом доме. Если будет зачистка, то отца убьют только за то, что он находится там, где были повстанцы.
Андрей знал, как проходят зачистки, поэтому пожав плечами, только предложил:
- Его надо представить как парализованного. До конца операции.
- Но…
Андрей отрешенно посмотрел на Гурама. Грудь саднило. В голове стучало так, будто там находилась целая кузница, с армией кузнецов. Во рту ощущался соленый привкус крови, который он безуспешно пытался сглотнуть. Облизнув пересохшие губы, он угрюмо сказал:
- Гурам, тебе действительно надо уходить. Вот с тобой точно церемониться не будут. А мы останемся с твоим отцом. Я постараюсь определить его в госпиталь, как пострадавшего мирного жителя.
Ремизов с трудом поднялся на ноги, и тяжело опираясь на стол, посмотрел сначала на Гурама, потом на Малхаза и женщин, окруживших кровать с раненым. Малхаз пристально смотрел на доктора, будто пытался увидеть его душу со всеми явными и тайными его мыслями. Потом, словно увидев, что хотел, расслабился и, откинувшись на подушку, твердо сказал:
- Гурам, доктор прав. Бери людей и уходите. Эта никому не нужная война уже закончена. Во всяком случае, для нас. Когда же и там, наверху, откроют глаза - все наладится. Ты вернешься. А сейчас уходи.
Гурам подошел к кровати.
- Хорошо, отец. Я понял. Мы сейчас уйдем. Ты, главное, выздоравливай.
С этими словами, он двумя руками сжал руку отца, потом по очереди обнял мать и сестер и пошел к двери, но на полпути, остановился как будто что-то, вспомнив, развернулся и подошел к Ремизову. Опять они стояли друг против друга, только теперь вид у Гурама был, скорее, поникший, чем боевой. Нахмурясь, он мрачно сказал:
- Доктор, оставляю с тобой своих самых близких мне людей. Они для меня вся моя жизнь. Я прошу тебя, как мужчина мужчину не дай их в обиду, помоги им. Вечным должником твоим буду. И еще, обещаю вам всем – он обвел взглядом всех присутствующих – ни я, ни мои люди не поднимем больше оружия. Если только не придется защищать свою семью. Все.
Гурам резко развернулся и вышел из комнаты. Нино с дочерьми поспешно вышли следом, чтобы проводить его.
Ремизов, все еще стоял оперевшись на стол. Когда Гурам и женщины вышли, он взял со стола пластинку аспирина, выдавил две таблетки, сунул их в рот, подошел к прикроватной тумбочке, на которой стоял хрустальный кувшин с водой. Налив в стакан воды, он жадно выпил ее и тяжело опустился на стул рядом с кроватью. Малхаз с интересом наблюдал за Ремизовым и когда тот сел рядом, участливо спросил:
- Как вы себя чувствуете?
Андрей, сидевший опустив голову, лишь повернул ее в сторону Малхаза, и горько усмехнулся:
- Мне казалось, я должен был узнавать, как вы себя чувствуете?
- Да, наверное. Но вот только вид у вас, что-то неважный, я, по-моему, выгляжу сейчас лучше чем вы.
- Хорошо бы, чтобы и чувствовали вы себя лучше, чем я.
- Тяжелый день выдался?
Андрей посмотрел на настенные часы, и с некоторым облегчением вздохнул:
- Слава Богу, тот день закончился. Уже почти два часа как идет другой. Надеюсь, он будет легче. И вообще, хорошо бы нам всем немного отдохнуть. Ночь все-таки.
- Думаю, поспать нам не удастся.
Малхаз и Андрей посмотрели на вошедших взволнованных женщин.
- Что случилось, Нино?- приподняв голову с подушки, спросил Малхаз.
- Эта группа зачистки, направляется в наше село.
- Ты уверена?
- Гураму сообщили, какие-то достоверные источники – дрожащим голосом проговорила она.
Татия и Нанико подойдя к кровати, встали, тесно прижавшись, друг к другу и тревожно смотрели на Ремизова.
Андрей понял, что вчерашняя череда событий, не успев окончиться, началась вновь, только с небольшим изменением. Вчера он должен был отвечать за жизнь людей из своего спецотряда, а сегодня на нем лежит ответственность за раненого повстанца и его женщин. Ремизов спрятал лицо в ладонях, пытаясь осмыслить происходящее. Потом фыркнув, мотнул головой, озвучив мысль вслух: «Бред какой-то».
Нино в смятении перевела взгляд с мужа на него:
- Что?
- Ничего – с неизбежной обреченностью сказал Андрей, тяжело поднимаясь со стула.
Пройдясь по комнате, он остановился у окна, и в задумчивости почесывая висок пальцем, вглядывался в темноту. Потом решительно обернулся и сказал:
- Вот что, если группа по зачистке действительно направляется сюда, то времени у нас с вами не так много. Не расслабляемся. Нино, надень на мужа рубашку и спортивные штаны; Нанико убери все лекарства в коробку, и все, что с кровью: бинты, операционные тампоны, ампулы, шприцы – все упакуй в мешок и спрячь подальше; Татия, пройдись по дому и двору, убедись, что нигде нет оружия, закрой все окна, выключи свет. Как все сделаете, приходите в гостиную.
Девушки торопливо разошлись, занявшись каждая своим поручением. Ремизов подошел к Малхазу и Нино:
- Помогу вам с переодеванием. Да, Нино, когда бойцы появятся в доме, не кричите и не бегите, просто выполняйте все их команды, тогда все пройдет хорошо, надеюсь без жертв. Нино, Малхаз, вы останетесь здесь, в этой комнате. А я буду вместе с девочками в гостиной, в общем, мы будем рядом.
Когда с переодеванием было покончено, Андрей удовлетворенно оглядел Малхаза и одобрительно кивнул:
- На парализованного похож, во всяком случае, на первый взгляд. Нино, вы ложитесь рядом с мужем.
Ремизов закрыл окно, выключил свет и вышел из комнаты.
В гостиной девушек еще не было. Ремизов прислушался: на втором этаже слышалась легкая поступь, еще, где-то в стороне кухни шуршали пакеты. Андрей одобряюще улыбнулся: «Ишь ты, как шуршат, прямо домовята, тихо и быстро». Он оглядел гостиную, комната была небольшая, но уютная, как, впрочем, и весь дом. Везде чувствовалось, что вся обстановка, каждая мелочь, были подобраны с любовью людьми, которые здесь жили. В центре комнаты, образуя угол, стояли два мягких дивана. Рядом стояли кресла, вместе с диванами образуя полукруг напротив камина. Перед камином лежала шкура барса. Справа от камина, в угловой горке стоял большой плазменный телевизор. У задней стены стояли резные шкафы ручной работы: для книг и всякой мелочи, типа сувениров. Ремизов, немного подумав, сел в кресло, которое стояло почти в середине комнаты. Кресло было настолько мягким, что ему показалось, будто он провалился в пушистое облако. Только сейчас Андрей понял, насколько он устал. В его теле болела каждая клеточка, а в голове, маленьким молоточком постукивало: «закрой глаза, поспи». Но спать ему сейчас было нельзя, надо дождаться девушек: «кстати, что-то они затихли. А, нет, вот и они».
Девушки вошли в комнату не с пустыми руками: Татия несла кувшин с молоком и три кружки, а Нанико круглое блюдо на котором лежал пирог с чудной румяной корочкой. Нанико молча вручила блюдо Андрею, а сама бесшумно из-за диванов вывезла маленький сервировочный столик, так же молча забрала из рук Ремизова блюдо с пирогом и водрузила его на столик. Татия поставила рядом кувшин и кружки. Разливая молоко по кружкам, Татия извиняющимся тоном сказала:
- Вы, наверное, очень голодны. Кружка молока и кусок пирога немного утолят ваш голод, а мы с Нанико составим вам компанию, если вы не против? Андрей, с легкой улыбкой наблюдавший за девушками, кивнул:
- Поздний ужин, или ранний завтрак, в любом случае - очень мило с вашей стороны. Спасибо.- Взяв с блюда немаленький кусок пирога и втянув аромат свежей выпечки, он невольно сглотнул набежавшую обильную слюну.- Давайте попробуем это произведение искусства. На вид он просто восхитителен, а на вкус? – он откусил от пирога и замер.
Девушки испуганно посмотрели на него. Татия еле выдавила из себя шепот:
- Что не так?
Ремизов, активно жуя и отхлебывая из кружки молоко, отрицательно помотал головой:
- Девушки, ешьте быстрей это чудо, иначе я его один весь слопаю.
Нанико и Татия облегченно вздохнули, взяли по маленькому кусочку и не торопясь стали есть. За несколько минут от пирога не осталось ни крошки. Андрей поставил кружку на столик, стер пальцами молочные усики и посмотрел с благодарностью на девушек. Нанико поставила на блюдо кувшин с кружками:
- Пойду, отнесу на кухню.
- Только возвращайся быстрей - попросил Андрей.
Нанико подхватила блюдо и тенью выскользнула из комнаты. Ремизов проводив ее взглядом, повернулся к Татии.
- Скажи, как вы добрались до дороги? Твой друг уже был там?
- Вы не волнуйтесь, Андрей Ильич. До дороги мы добрались даже быстрей, чем я предполагала. Но все равно Илас был уже там. Он сказал, что поедет по западной трассе через Мараули, это быстрей и безопасней. Думаю, они давно уже добрались до Цхинвали, и эти военные, которые сюда идут - это ваши друзья.
Андрей в задумчивости поглаживал разбитую бровь:
- Возможно.
Вошла Нанико, и Ремизов, указал девушке на диван:
- Нанико, выключи свет и располагайся. Теперь нам остается только ждать.
Когда комната утонула в темноте, Андрей расслабился и откинулся на спинку кресла, принявшего его в свои мягкие объятия. Тишина, нарушаемая лишь легким дыханием девушек, обволакивала его сознание, и легкие молоточки вновь застучали в голове: «закрой глаза, поспи, поспи». И он уже начал засыпать, но тут тихий голос Татии выдернул его из дремоты:
- Андрей Ильич, я, то есть мы с Нанико, хотели вас поблагодарить за отца. Вы приезжайте к нам, когда закончится весь этот ужас. У нас здесь очень хорошо. Отдохнете. У вас есть семья? Приезжайте с семьей, мы все будем только рады.
Последние слова Татии, как удар боксера тяжеловеса, ударили ему в грудь. Андрей вдруг отчетливо понял, что вчера потерял не только любимую женщину, но и надежды, и мечты о семейном счастье. От навалившегося вдруг безумного горя, он задохнулся. Жаркая волна невыносимой тоски захлестнула его сердце и сдавила так, что он глухо застонал, стиснув зубы. Невольные слезы навернулись на глаза. И он мысленно поблагодарил темноту, которая скрывала его сейчас от девушек.
Услышав, что доктор застонал, девушки приподнялись с места:
- Андрей Ильич, что с вами?
Ремизов приподнял руку, махнув им, чтобы они сели.
- Ничего, все нормально, – как можно спокойнее сказал он – задремал, наверное.
- Простите. Но мы просто хотели вас пригласить к нам в гости, потом, когда закончится эта война.
- Спасибо – выдавил из себя Андрей, сглатывая удушающий ком отчаянного крика. – Но, думаю, вряд ли я приму ваше предложение. И не потому, что у меня к вам предвзятое отношение, совсем наоборот, вы и ваша мама мне очень симпатичны. Только вот места ваши распрекрасные будут мне напоминать о самом горьком дне в моей жизни. Вчера погибли моя жена и мой друг…. И, пожалуйста, давайте помолчим. Я не хочу об этом говорить сейчас.
Андрей снова откинулся на спинку кресла, но сон уже не шел к нему. Он погрузился в тяжелые мысли, от которых на душе было больно и тоскливо.
Девушки еще немного пошептались, но потом затихли, и дом погрузился в тревожное ожидание.
***
Предрассветную тишину разорвал громкий рокот машин, стройный топот солдатских берцев и клацанье оружия. В комнатах вдруг стало очень светло, от того, что сразу несколько прожекторов были направлены на дом. Голос из громкоговорителя приказал: «Из дома выходить по одному с поднятыми руками. Если есть оружие, сбросить при выходе. Пять минут на размышление, потом дом будет взят штурмом».
Ремизов поднялся с кресла:
- Ну вот, кажется, дождались. – И обратился к девушкам, стараясь говорить ровным, тихим голосом: - Сейчас зайдем за мамой, потом спокойно выходим на крыльцо за мной по одному. Вы меня поняли?
От страха ни Татия, ни Нанико не смогли сказать ни слова, они лишь моргнули и взялись за руки. Андрей, видя ужас в их глазах, приобнял их обеих, потом расцепил их руки, поманив за собой. Заглянув в спальню, он почти наткнулся на Нино, которая стояла у двери.
- Нино, вы слышали. Выходим по одному с поднятыми руками: сначала я, потом вы Нино, потом Татия, и Нанико последняя. Всё, пошли.
Андрей открыл дверь и вышел на крыльцо, подняв руки. Когда он спустился по ступенькам, к нему тут же подбежали двое солдат, быстро ощупали на предмет наличия оружия и подтолкнули к машинам, которые стояли в ряд на месте забора, который валялся теперь у них под колесами. Андрей оглянулся и увидел, что двое других солдат подбежали к Нино, осмотрели ее и тоже повели к машинам, следующая была Татия, но как ее встретили, он не увидел, потому что внезапно попал в объятия Светланы Алексеевны.
- Андрюша, дорогой, ты жив. Слава Богу, ты жив. Всю дорогу кляла себя, что оставила тебя, но, кажется, все обошлось – поглаживая его по волосам, по лицу, по плечам, причитала Ламышева.
Ремизов смущенно улыбался и в ответ тоже приобнял женщину за плечи. Тут к нему подскочил прапорщик Кузнецов.
- Успели! Живой, подполковник!
Ремизов и Кузнецов крепко сжали руки, глядя друг другу в глаза, а потом, не сдержавшись от переполнявших их чувств, обнялись, не расцепляя рук.
Громкоговоритель изрыгнул следующий приказ: «Если еще кто-то в доме есть, выходите с поднятыми руками, оружие - на землю».
Ремизов отстранился от прапорщика:
- Михаил Иваныч, отведи к старшему. Мне надо ему кое - что сказать.
Иваныч сразу стал серьезен.
- Операцией командует майор Глотов.
Андрей обратился к Ламышевой:
-Светлана Алексеевна, все в порядке, скоро я буду весь в вашем распоряжении, только надо уладить одно дело.- И резко развернувшись, он пошел за Кузнецовым.
Ремизов подошел к военному джипу, у которого стояли Нино, Татия и Нанико в окружении солдат. Перед ними стоял майор, заложив руки за спину, выкрикивал вопросы, ответы на которые, по-видимому, его не очень интересовали, так как он, не дождавшись ответа, задавал следующий.
Андрей и Михаил Иванович с минуту наблюдали за допросом. Ремизов с удовлетворением отметил, что женщины держались уверенно, хотя и читался в их глазах некоторый испуг. Но увидев его, они даже торжествующе улыбнулись. Он, скорее почувствовал, чем понял, что они в нем видят больше друга, чем защитника, и внутренне, почему-то обрадовался, хотя внешне постарался ничем не выдать своих эмоций. Он им ободряюще кивнул, и обратился к майору:
- Товарищ майор, разрешите доложить.
Майор обернулся и холодно посмотрел на Андрея:
- Докладывайте.
Андрей расправил плечи, поднял, уже обросший щетиной, подбородок, и стараясь четко выговаривать слова, что у него плохо получалось из за разбитой губы, сначала представился:
-Подполковник медицинской службы Ремизов. Товарищ майор, в доме находится мужчина, который нуждается в срочной медицинской помощи. Эти женщины – гражданские. Боевиков в доме нет.
- У меня несколько другие сведения. В этом доме находились боевики, и они держали в плену вас и вашу группу. Это так?
- Так точно. Но вот эти женщины помогли моим людям уйти. После того, как повстанцы обнаружили побег, они ушли.
- Почему же в таком случае они оставили вас в живых?
- Потому что я нужен был живым, чтобы помочь мужчине, у которого случился астматический приступ.
- Кто же этот мужчина, за которого так переживают боевики?
Андрей замялся. Майор повысил голос:
- Ну, я вас спрашиваю?
Ремизов, который за последние несколько часов своей жизни перенес столько, что этому, брызгающему слюной майору и не снилось…, закипал яростью. И чтобы не уподобиться этому щеголю в надраенных берцах и камуфляжной форме, подогнанной так, будто её только что принесли от личного портного, начал говорить слишком тихим голосом:
- Товарищ майор, сбавьте тон, вы разговариваете со старшим по званию. Мужчина, которому я оказывал медицинскую помощь – гражданский. Остальное меня не интересовало. И сейчас, как подполковник медицинской службы, я требую от вас содействия в оказании медицинской помощи гражданскому населению. В противном случае, я подам на вас рапорт. Ясно?
Майор оценивающе посмотрел на Ремизова, и раздраженно растягивая слова, сказал:
- Хорошо, подполковник. Оказывайте свою помощь. – И обернувшись к солдатам, окружавшим женщин, приказал: - отпустите их. Поступаете в распоряжение подполковника Ремизова.
Михаил Иванович и Светлана Алексеевна, которая тихо подошла и встала рядом с прапорщиком, переглянулись и приблизились к Ремизову. Кузнецов, прокашлявшись, сказал:
- Андрей Ильич, не кипятись, что с него взять, штабист. Пойдем за ра… кхм-больным – и в часть. Тебе и самому медицинская помощь нужна.
- Да, Андрюш, Иваныч прав, пойдем.
К ним подошли Нино, Татия и Нанико. Девушки встали чуть поодаль, и робко оглядывались по сторонам. Нино улыбнулась Ламышевой, слегка кивнула Кузнецову, и обратилась к Андрею:
- Спасибо, доктор. Скажи, вы заберете Малхаза с собой?
- Да, Нино. Ему нужно в клинику. Там – лекарства, оборудование, квалифицированный уход. Правда. Ему там будет лучше. В реамобиле он должен нормально перенести дорогу, не волнуйся.
Женщина нетвердым голосом попросила:
- Андрей, можно я поеду с ним? Я не буду мешать. Мне, главное, находиться рядом. Я прошу тебя.
Ремизов посмотрел на Кузнецова и Ламышеву, как бы спрашивая совета. Светлана Алексеевна мягко улыбнулась:
- Андрей Ильич, пусть едет. Найдем ей местечко в госпитале. А когда муж пойдет на поправку, вернутся домой долечиваться. Правда, Нино?
У женщины на глазах появились слезы:
- Спасибо вам огромное. Пусть Бог всегда освещает ваш путь. И, вытерев слезы, поспешила в дом, чтобы собраться в дорогу. Девушки, с застенчивой улыбкой посмотрели на Ремизова и его друзей, и, молча поспешили за матерью.
Андрей с легкой грустью смотрел вслед скрывшимся в доме женщинам:
- Еще одна страница моей жизни перевернута.- Он повернулся к Ламышевой и Кузнецову, и, охрипшим вдруг голосом сказал: - Не самая лучшая. Скорее самая горькая. Как думаете, после ее прочтения, когда вот здесь – он несколько раз ударил себя в грудь - затянутся кровоточащие раны? - Ремизов сглотнул подступивший к горлу ком.
Ламышева протянула руки, нежно поглаживая его волосы, печально смотрела на Ремизова. Потом, дрожащим от слез голосом, сказала:
- Ничего, Андрюш, все пройдет, потихоньку отпустит тебя эта боль, начнется другая жизнь. Кто знает хуже или лучше, но другая…. И об этих днях, только твоя седина будет тебе напоминанием. Смотри-ка, будто пеплом присыпало волосы.
- Да…. Всех нас эта война опалила – задумчиво протянул Иваныч, и тут же, словно очнулся от сна, встрепенулся и привычно деловито засуетился. – Ну что же мы стоим? Пора грузиться и выдвигаться, а то вон майор распетушился, на ребятах отыгрывается, за то, что ты,… Андрей Ильич, его на место поставил с его гонором.
Ламышева и Ремизов улыбнулись и все вместе пошли в дом.
_______________________
Часть 2
Маршрутом милосердия.
Мелкий осенний дождик, словно через самое мелкое сито, сеял свои холодные бисеринки воды на почти пустынную в этот предрассветный час платформу железнодорожного вокзала. Капельки воды, серебрясь в свете фонарей, тихо, словно подвешенные на ниточках, опускались на тротуарную плитку и там, встретившись с другими такими же капельками, сливались в небольшие лужи.
С двух сторон зажав платформу, вытянувшись длинными гусеницами, стояли поезда. Один поблескивая мокрыми бело-голубыми боками, словно притулившись к платформе, мирно спал. Двери вагонов были закрыты, свет в коридорах горел тускло и невесело, видно пассажиров этот поезд не ждал. Другой - темно-зеленого цвета, принимал немногочисленных пассажиров, с большими и маленькими чемоданами и сумками. Люди, ежась от докучливых мелких капель, которые так и норовили пробраться за воротники курток и пальто, старались побыстрей сунуть билеты хмурым проводникам, и наконец-то, попасть в теплый и сухой вагон, чтобы расположиться и приготовиться к дальнему путешествию. Проводники не торопясь брали билеты, внимательно их изучали, потом так же внимательно вглядывались в лица предъявителей проездного документа, словно пытались угадать, что за человек перед ними: шумный или тихий, скандальный или покладистый. Потом, вздохнув, все же пропускали в вагон, несмотря на все те выводы, что сделали для себя.
Молодая проводница, пропустив в вагон суетливую мамашу с дочкой, недовольно поморщилась и тихо сквозь зубы процедила: «Эта всю дорогу будет нудить, это не так, то не этак. Контингент, блин». И тоскливо посмотрев в сторону вокзала, тут же подтянулась, поправила несколько коротковатую для формы юбку, легким движением рук, проверила, не сбилась ли пилотка и не выбились ли волосы из-под нее. На лице появилась улыбка «самого лучшего проводника России», призывающая путешествовать только поездами дальнего следования, дабы насладиться всеми прелестями обслуживания этого проводника, то бишь меня молодой и красивой.
Девушка смотрела на высокого, спортивного телосложения мужчину. Он, не смотря на холодный мелко моросящий дождь, шел ровным не торопливым широким шагом, с большой спортивной сумкой на плече. То ли сумка была не слишком тяжелой, то ли вес для мужчины был нипочем, но шел он легко, глядя перед собой, лишь изредка поглядывая на вагоны, отмечая для себя, что еще не добрался до нужного ему. Проводница, как зачарованная смотрела на мерный шаг мужчины моля про себя: «Лишь бы в мой вагон, и лишь бы до конечной». Словно услышав ее, мужчина остановился около вагона, расстегнув молнию на кожаной куртке, достал из внутреннего кармана билет и протянул проводнице. Улыбка на лице девушки стала еще шире. Она профессиональным взглядом выцепила конечный пункт поездки и окончательно расслабилась. Продолжая улыбаться, она кокетливо склонила голову к плечу и мягко проворковала:
-Далековато едете. Не торопитесь?
Мужчина пожал плечами и нехотя ответил:
-Нет, просто не люблю самолеты.
-Ну и правильно, на поездах надежней. Едешь себе спокойненько, с людьми новыми знакомишься, местность изучаешь. Я столько новых городов узнала, правда мимоездом, но все равно интересно.
Мужчина снял сумку с плеча и поставил ее в тамбур, потом не спеша достал пачку сигарет и, задумчиво постукивая ей по сжатому кулаку левой руки, посмотрел на поезд, стоящий напротив.
-А что это за поезд? – прервал он проводницу, увлекшуюся рекламой на тему «Путешествуйте по Российским железным дорогам и вам откроются тайны русской глубинки».
Девушка с готовностью переключилась на пространное объяснение по поводу стоящего на соседнем пути поезда:
-Представляете, это передвижная больница, или поликлиника…. Ну, что-то в этом роде. Я слышала, что его еще называют «поезд милосердия». Он ездит по маленьким городам, отдаленным станциям, и врачи, которые в нем работают, оказывают помощь тамошним жителям. Здорово, правда?
Мужчина, улыбнувшись проводнице, кивнул, и задумчиво, с легкой грустью подтвердил:
-Да, действительно, здорово.
Достав из пачки сигарету и зажигалку, он неспеша закурил. Сделав пару затяжек, мужчина выпустил дым в сторону «поезда милосердия» и, прищурившись, мотнул головой в такт своим мыслям, тихо протянув:
- Дааа, очень интересно.
Девушка не расслышав, подалась вперед, оступилась и начала падать. Чтобы, удержаться, она просто вцепилась в куртку мужчины. Он подхватил ее и поставил на ноги, участливо спросив:
-Все в порядке?
-Ага, спасибочки. – и поправляя сбившуюся пилотку, засмеялась,- вот бы сейчас грохнулась. Зрелище бы было… не хуже чем в цирке.
Мужчина улыбнулся:
-Я так понимаю, в дороге скучать не придется?
Проводница, многозначительно проверив все ли пуговицы на блузке застегнуты, лукаво подмигнула:
-Не соскучитесь, обещаю. Меня Лика зовут, а вас?
-Андрей Ильич - сухо ответил мужчина и отвернулся к бело-голубому вагону, дав понять девушке, что отношений больше чем проводник-пассажир, он не приемлет.
Лика рассудив это по своему, продолжала весело щебетать:
-Вы бы шли в вагон, дождь ведь, промокнете.
Андрей не оборачиваясь, бросил:
-Я еще покурю.
-Ну и хорошо, а то мне здесь одной стоять скучно. До отправления еще целых двадцать минут. А вы…
В поезде напротив, открылась дверь, и из нее на ходу накидывая пальто, торопливо вышел мужчина средних лет. Подняв голову к небу, он досадливо поморщился, достал из портфеля зонт, и с легким хлопком раскрыл его. Тут же следом за представительным мужчиной на платформу выскочил молодой, слегка растрепанный парень в легком свитере. На вид ему было не больше тридцати пяти. Он схватил мужчину за рукав пальто и развернул к себе лицом. Срывающимся на крик голосом он заговорил:
-Нет, вы подождите, Виктор Антонович, вы считаете, что мы справимся сами, без завхоза? Да вы понимаете, кем для нашего поезда является завхоз? Да на нем, практически, вся жизнь этого состава замыкается. Это и питание, и быт. Я уж не говорю о том, что на завхоза мы «повесили», и медицинский склад, чего делать мы не имели права. Об этом, кстати, вам тоже известно. А Степан Григорьевич…. Он же был нашим ангелом хранителем, он был…. -Парень захлебнулся от захвативших его чувств и в бессилии развел руками. – Ну что вот теперь мне делать?
Мужчина понимающе смотрел на молодого человека, потом огляделся по сторонам, словно ища подсказки. На мгновение его взгляд остановился на Андрее и Лике. И, смутившись от того, что посторонние стали невольными свидетелями их разговора, повернулся к ним спиной, прикрыв себя и собеседника зонтом.
-Алексей Николаевич, дорогой, ну кто же виноват, что со Степаном Григорьевичем такое несчастье произошло? Ведь все под Богом ходим. Обещаю, как только найдем подходящего человека, сразу же к вам его отправим. А пока, голубчик, попробуйте сами справиться.
Парень был слишком расстроен, чтобы стоять спокойно под зонтом. Он отошел от мужчины, и уже более спокойным голосом сказал:
-Сами? Как вы себе это представляете? Мы стоим на станции, все занимаются своими непосредственными обязанностями – ведут прием больных. Тут заходит наш повар и заявляет, что у них закончилась соль, крупа, ну не знаю, макароны, в конце концов. И, по-видимому, я, как главврач, брошу своего пациента, может быть даже на операционном столе: «Извини, дорогой, но если я на этой станции не найду соль и макароны, то на ужин мои коллеги съедят меня, а ты пока полежи тут». Вот так вы себе это представляете, да?
-Не утрируй, Алексей Николаевич.
-Буду утрировать, и буду утрировать до тех пор, пока вы не поймете, что нам нужны не обещания, а конкретный человек, а лучше два: завхоз и фармацевт.
-Ты уж размахнулся, - Виктор Антонович поморщился, и поднял воротник пальто, как будто пытаясь укрыться от неразрешимой проблемы.
Пока мужчины у поезда напротив спорили, проводница с любопытством разглядывала Андрея. Такие особи мужского пола, как он, редко путешествовали в поездах на дальние расстояния, они предпочитали самолеты, так как очень ценят свое время. Стильная дорогая одежда, вместо дешевых тряпок с рынка. Приятный парфюм, вместо тройного одеколона. Уверенность в себе просто на лбу напечатана. И вообще, на таких, как он, хоть клеймо ставь «любимчик фортуны». Этот Андрей Ильич, несомненно, был любимчиком фортуны. Молодой, лет так тридцать- тридцать пять, прикинула Лика. Вполне еще молодой. Правда, с сединой, но это ему даже к лицу, решила она. Симпатичный, не Бред Пит, конечно, но тоже ничего. И, судя по тому, как уверенно держится – бизнесмен, не меньше. Вот только как этого молодого, красивого и богатого в свои сети заманить? Впрочем, до Барнаула путь не близкий, авось, что нибудь да получится.
Ремизов докуривал уже вторую сигарету, спрятав ее в ладони от докучливых мелких капелек, которыми сеял осенний дождик. Но самого дождя Андрей словно и не замечал, он невольно прислушивался к разговору мужчин. Когда молодой парень упомянул операционную, Ремизов вздрогнул и поднял голову к небу, будто хотел разглядеть кого-то там, в темной бездне осеннего утра, кто направил его сегодня на этот вокзал, к этому вагону. Докурив сигарету, Андрей выбросил окурок в урну и решительно подошел к мужчинам, которые перешли от громких препирательств, к тихому разговору. Ремизов кашлянул, привлекая к себе внимание:
-Вы извините, я стал невольным свидетелем вашего разговора. И насколько смог понять вам нужен сотрудник, то есть завхоз в вашу передвижную больницу. Я правильно понял проблему?
Мужчины удивленно переглянулись. Молодой парень с надеждой повернулся к Ремизову:
-Да, вы правильно поняли. Вы можете нам чем - то помочь?
-Думаю да.
Мужчина с портфелем и зонтом с интересом посмотрел на Андрея:
-Любопытно, чем вы нам можете быть полезны?
Андрей снова кашлянул, словно убирая последнее сомнение, застрявшее в горле:
-Я хочу предложить свою кандидатуру на должность завхоза.
Парень радостно вскрикнул:
- Вы серьезно? Правда, согласны, поехать с нами?
Андрей улыбнулся:
-Да. Так что берете?
-Конечно.
Но Виктор Антонович охладил пыл главврача:
-Подождите, Алексей Николаевич, вы, что собираетесь посадить в медицинский вагон первого встречного? Без документов, без медицинской книжки?
-Почему же без документов? У меня есть паспорт. Правда, ни диплома, ни других документов я с собой не брал, но все они у меня в порядке, не сомневайтесь, могу их привезти.
Алексей Николаевич с веселой беззаботностью отмахнулся от Виктора Антоновича:
-Медицинская книжка ерунда, вон целый вагон специалистов, в два счета сделаем эту книжку, даже несколько, про запас.
Виктор Антонович понимая, что этот мужчина, по сути, спас их из трудной ситуации, уже более дружелюбно спросил:
-Вы хоть представьтесь.
-Ремизов Андрей Ильич, полковник запаса. Служил в спецотряде МЧС.
-Вот как. Очень неожиданно. А что вы делаете здесь в такой ранний час?
-Да собственно…
-Мужчина, молодой человек, мы уже отправляемся, пройдите в вагон, пожалуйста.
Ремизов оглянулся на проводницу.
Лика стояла на перроне около вагона, в волнении поглядывая то на часы, то на Андрея: «Вот чего ему надо от этих мужиков, чего он к ним поперся, занял бы свое место в сухом теплом вагоне и поглядывал бы себе в окошечко, обсыхал бы, а то вон как мышь весь мокрый», - уже, с какой-то заботой собственника подумала она, и зашла в тамбур. Она еще раз обратилась к Ремизову:
-Мужчина, ну вы идете?
Андрей пересек платформу и взял сумку:
-Все, Лика, счастливой вам поездки и хороших пассажиров, я остаюсь. Вернее еду, только в другом поезде.
-Но как же так?
-А вот так. Нежданно- негаданно устроился на работу.
Поезд тронулся. Проводница чуть не плача от разочарования, дрогнувшим голосом спросила:
-А билет?
Ремизов, не сдвинувшись с места, махнул ей рукой:
-Оставьте себе, может пригодится.
Вагон с проводницей Ликой тихо уплывал в предрассветное утро, потом мимо проплыл другой грязно-зеленый вагон с толстым рябоватым проводником в дверях. Не дожидаясь когда поезд скроется в пелене дождя, Андрей развернулся и пошел к бело- голубому вагону у которого его ждали Виктор Антонович и Алексей Николаевич.
Андрей остановился на пороге своего нового временного жилища. Алексей Николаевич мягко подтолкнул его сзади:
-Ну что же вы, Андрей Ильич, проходите, располагайтесь, осваивайтесь. Это теперь ваша мини квартира.
Ремизов вошел в купе, опустил сумку на пол и, оглядевшись, одобрительно улыбнулся:
-Очень уютно. Правда.
Алексей Николаевич протиснувшись в купе следом за Ремизовым, скромно присел на полку, прикрытую шерстяным пледом в крупную шотландскую клетку. Андрей сел на противоположную полку, с таким же шерстяным пледом и ощутил под собой не жесткий, со скатанной в шары ватой, а упругий, довольно - таки мягкий матрас.
-Мягко - со счастливой улыбкой человека, не ожидавшего такого комфорта, сказал он
-Степан Григорьевич, позаботился. Раздобыл всем эти чудо - матрасы, покрывала, всякие там занавесочки, салфеточки, светильнички. Любил, знаете ли, уют домашний. - Радостная улыбка сменилась горестной досадой. - Тьфу ты, что это я о нем в прошедшем времени. Бог даст, выкарабкается. Это ж надо - инфаркт, а на вид такой крепкий, прям живчик этакий. И на сердце вроде не жаловался.
-Бывает. Поправится ваш Степан Григорьевич.
Алексей Николаевич кивнул и снова широко улыбнулся:
-Я рад, Андрей Ильич, что вы, несмотря на все ужасы, о которых наплел Виктор Антонович, согласились на эту должность. Он, хоть и наш непосредственный начальник, но он-то в Москве, и ему, откровенно говоря, наплевать, что мы остались без завхоза. И поверьте, не все так страшно. Да, конечно, на плечи завхоза ложится немало обязанностей: и обеспечение продовольствием, и технические всякие там проблемы, если возникнут. А еще склад с медикаментами и оборудованием. Но и я, и мои коллеги вам обязательно во всем будем помогать. А трудности в любой профессии встречаются, согласны? Это ничего, что вы не работали завхозом. Вы военный, думаю, это вам пригодится больше, на первых порах.
-Почему же?
Алексей Николаевич глубоко вздохнул и вымученно улыбнулся, понимая, что не вовремя затронул болезненную для него тему.
-Так получилось, что коллектив нашей передвижной больницы, практически одни женщины. За исключением меня и Егорова Павла Афанасьевича, это наш лор. Он пенсионер. Для него женщины делают исключение, хотя, конечно же, и ему достается. И темой для их разговоров и шуточек, конечно же, становились я и Степан Григорьевич.
Ремизов весело полу - спросил, полу - ответил:
-Вы хотите сказать, что теперь темой для их разговоров и шуточек буду я?
Алексей Николаевич смутился, и испуганно посмотрел на Ремизова:
-Понимаете, Андрей Ильич, в женском коллективе есть своя специфика. Они иногда могут показаться жестокими, но на самом деле, они просто женщины, слабые и беззащитные. За их шутками и выпадками скрывается банальный страх быть обиженными и непонятыми. Если мы, мужчины, говорим, прямо чего хотим, то у женщин просьбы могут перерасти прямо таки в драматический телесериал. К ним надо привыкнуть, принять их такими, какие они есть. Поначалу, может быть и придется вести себя с ними как в армии, а потом…
-Что потом?
-Сориентируетесь. Андрей Ильич, давайте этот разговор отложим на потом. До ближайшей стоянки у нас будет достаточно времени. Правда, мы поговорим об этом и о многом другом я думаю. А пока вы располагайтесь, мне необходимо еще кое-что сделать перед отправлением. А потом я вас познакомлю с нашим персоналом и покажу весь поезд, то есть все наше хозяйство, которым вы будете командовать. Договорились?
-Конечно, Алексей Николаевич.
Главврач вышел из купе и, прикрыв за собой дверь, довольно потер руки: «Ну, как-то пошло поехало!»
Потом, довольный собой, вздернув подбородок, заторопился в головной вагон.
Ремизов, оставшись один, еще раз оглядел купе: «Вполне себе ничего. И розетка есть. И даже чайник. Жить можно. А с коллективом разберемся, не съедят же они меня, в самом деле. Пожалуй, начнем обживаться!» И он стал выкладывать содержимое сумки.
В вагоне, отведенном под столовую и буфет, собрался почти весь персонал поезда «Здоровье». Кто-то сидел за столиками и живо делился своими новостями, кто-то задумчиво жевал хлеб, удивляясь, почему это главврач попросил задержаться с обедом.
Молодая пышная блондинка томно потянулась:
-Интересно, чего это наш главный задерживается? Неужели сюрприз готовит?
-Ой, Виктория Игоревна, не хотелось бы начинать наш рейс с сюрпризов - задумчиво вздохнула пожилая, сухонькая женщина.
-Ольга Семеновна, да хватит вам всего опасаться. Не все так страшно бывает как вы себе напридумываете.
-Жизни вы не знаете, Виктория Игоревна, балует она пока вас, но у нее много поворотов, подождите.
-А вот и не испугаете!
-Я и не хочу вас пугать, просто говорю как есть…
-Девочки, да хватит вам спорить из-за пустяков. Может Коваленко задержался просто потому, что хотел, чтобы мы собрались все, и ему нас не пришлось бы ждать.
-Маргарита Сергеевна как всегда права. Я собрал вас здесь, чтобы сообщить две новости.
Все разом повернулись к вошедшим мужчинам.
-А вот и сюрприз - тихо прошелестела блондинка, с интересом разглядывая Ремизова, стоявшего рядом с главврачом.
Маргарита Сергеевна, с глубоким вздохом всегда правого человека сказала:
-И, конечно же, одна из них хорошая, а другая плохая? Тогда, может, начнем с хорошей?
-Думаю, лучше начнем с плохой. Степана Григорьевича сегодня ночью с инфарктом госпитализировали.
По столовой пронесся один общий вздох ужаса. Женщины в одном порыве испуга переглянулись, и по залу пошел гул тихого шепота. Дождавшись, когда первая и вторая волна эмоций, связанных с печальной новостью спадет, и внимание коллег вновь сосредоточится на нем, Алексей Николаевич продолжил:
-А вот вторая новость, хорошая. Мы не остались без завхоза, хотя сами понимаете, вполне могли. Знакомьтесь наш новый заведующий хозяйственной частью и медицинским складом Ремизов Андрей Ильич. Между прочим, полковник запаса.
Молодая, с ярко рыжей короткой стрижкой, женщина, пародируя Аллу Борисовну, пропела:
-Ах, какой мужчина!
Какой мужчина!
Ну, настоящий полковник!
Андрей снисходительно улыбнулся, почесав кончик носа, сложил руки на груди и посмотрел на Алексея Николаевича. Тот глубоко вздохнув, пожал плечами, всем своим видом показывая: «Я же говорил тебе».
Ремизов оглядел присутствующих, которые в свою очередь с интересом наблюдали за ним, тихо, но твердо сказал:
-Во всяком случае, стараюсь им быть.
По залу пронеслись одобрительные шепотки типа: «Ничего себе, мужчина видно с характером». «Слава, Богу, хоть один нормальный мужик появился!» «Хорошенький какой!»
-А теперь, Андрей Ильич, я вам представлю весь наш дружный коллектив. Знакомьтесь, это наш самый опытный сотрудник, врач педиатр Ольга Семеновна Добрынина.
-Льстец вы, Алексей Николаевич, так и говорите, самая старая, чего уж тут скрывать.
-Егоров Павел Афанасьевич – лор.
Невысокий полноватый мужчина слегка приподнялся со стула и кивнул:
-Очень приятно, молодой человек.
-Маргарита Сергеевна Соловьева - стоматолог.
Высокая, слегка полноватая брюнетка, доброжелательно улыбнулась, демонстрируя «голливудскую улыбку».
-Виктория Игоревна Круглова – окулист.
Красивая блондинка, стоявшая рядом со стойкой буфета, плавно покачивая бедрами, демонстративно подошла к мужчинам. И посмотрев на Ремизова, протянула ему руку:
-Очень приятно. Если есть проблемы со зрением, милости прошу ко мне в кабинет.
-Спасибо, но со зрением проблем у меня пока нет - пожимая мягкую наманикюренную ручку окулиста, сказал Андрей.
Коваленко с легким укором взглянул на Викторию Игоревну:
-Круглова, поуважительней, пожалуйста, оставь эти свои женские штучки.
-Как скажете, Алексей Николаевич, как скажете.
И посмотрев масленым взглядом на Ремизова, прошествовала к ближайшему свободному столику.
Коваленко обреченно вздохнул, с видом человека привыкшего мириться с подобным поведением своих коллег.
-А вот наш терапевт, душа нашего коллектива, можно сказать генератор бодрости и хорошего настроения, Гердт Серафима Аркадьевна. Наша Симочка.
Ремизов, с веселым удивлением, поднял брови, и посмотрел на ярко-рыжую женщину.
Лет сорока, с хорошо сложенной фигурой, Серафима Аркадьевна рассмеялась, глядя на удивленного Андрея:
-Ну вот, видите, мы еще и не знакомы толком, а я уже вызываю улыбку. Положительные эмоции в наше время, есть лучшее лекарство, это я вам как врач заявляю.
Андрей слегка смутился:
-Просто у вас такое редкое и красивое имя.
-Что есть, то есть.
-Да, кстати, Серафима Аркадьевна, сделайте, пожалуйста, для Андрея Ильича карту медицинского осмотра. Ему необходимо пройти медосмотр и сделать медицинскую книжку. Договорились?
-О чем речь, Алексей Николаевич, и осмотрим, и подлечим, если надо.
-Вот и прекрасно. Ну что ж, продолжим наше знакомство. Ивлева Марина Семеновна – невропатолог. Первоклассный специалист.
Приятная женщина лет пятидесяти, сдержанно улыбнулась, склонив голову к плечу, промолчала. Она сразу как-то расположила Андрея к себе. Своим мягким взглядом, спокойными неторопливыми движениями что ли.
-Громова Дарья Михайловна – кардиолог.
Сухощавая женщина, колючим, пронизывающим взглядом пробуравила Андрея. От ее взгляда у него по спине пробежал легкий озноб и он, кивнув ей в знак приветствия, поспешил отвернуться.
Ивкина Евгения Борисовна – гинеколог.
Если бы Коваленко не сказал, что эта девушка врач, а значит ей по самым объективным подсчетам, по крайней мере, должно быть 25 – 27 лет. То Андрей ей дал бы не больше восемнадцати, настолько она была худенькой, с по детски наивным и робким взглядом. И в довершении образа пай - девочки ее каштановые волосы были заплетены в тугую косу и стянуты резинкой с цветочком.
-Бажанова Анна Дмитриевна – медсестра, с большим опытом работы хирургической сестры.
Андрей кивнул слегка полноватой женщине, с удивлением отметив про себя, что она чем-то похожа на Ламышеву Светлану Алексеевну.
-Котова Лидия Николаевна – наша процедурная медсестра.
Девушка, лет двадцати пяти смущенно кивнула и стала внимательно изучать пробегающий за окном вагона пейзаж.
-Собственно наши девочки и в лаборатории, и в операционной, и в процедурной работают вместе.
-А это, Андрей Ильич, Кашина Мария Ивановна. Хозяйка нашей столовой. Вы будете вместе, надеюсь дружно, заботиться о наших желудках. Вы, Мария Ивановна и Катенька Завьялова. Катюша помогает Марии Ивановне. Катенька самый молодой член нашего поезда «Здоровье», она только в этом году окончила школу. И в нашем коллективе она совсем недавно, но мы ее уже успели полюбить и стараемся помогать во всем. Да, Катюш?
Девчушка, совсем смутилась от столь пристального внимания. Она кивнула, и постаралась отодвинуться за спину полной, краснощекой женщины.
-Вот, кажется, со всеми и познакомились. Со временем, конечно, узнаем друг друга поближе. Надеюсь, мы все подружимся. Да, коллеги?
-Куда ж мы денемся с подводной лодки?- хохотнула Серафима Аркадьевна.
-А вот можно вопрос, Андрей Ильич? Так сказать первый шаг на пути к знакомству.
Все посмотрели на Викторию Игоревну, ожидая от нее какого-нибудь каверзного вопроса.
Ремизов в тайне надеялся, что ему хотя бы сегодня удастся избежать каких либо расспросов, но его ожидания не оправдались:
-Попробуйте.
-Вы полковник и вы в отставке, сколько же вам лет?
-Тридцать семь. И я полковник запаса. То есть в случае военных действий, я буду призван в ряды вооруженных сил.
-Такой молодой и полковник. За какие же заслуги такое высокое звание?
-Ну, за какие заслуги не мне судить. Я просто служил. Первая и вторая Чеченская война, Южная Осетия, и еще несколько горячих точек, но уже за границей, о них говорить не буду.
Все, кто был в столовой немного попритихли. И уже с каким-то удивлением, что ли смотрели на мужчину, прошедшего через войну и повидавшего такое, что им сидящим здесь и не снилось.
Маргарита Сергеевна, чтобы снять повисшую в воздухе неловкую паузу спросила:
-Андрей Ильич, а вы женаты?
Ремизов опустил голову, покусывая губы. Потом распрямившись, твердым голосом сказал:
- Предупреждая все ваши дальнейшие вопросы в этом направлении отвечаю. Женат не был, в браке не состою, и жениться не собираюсь.
Серафима Аркадьевна встрепенувшись, удивленно вскинула брови:
-Как совсем?
-Во всяком случае, ближайшие лет сто.
-Ну, это вы как-то уж категорично. Женоненавистник, закоренелый холостяк или не складывается?
Ремизов кашлянул и несколько резко ответил:
-Давайте оставим эту тему. Моя личная жизнь, надеюсь, не будет мешать моей работе.
Алексей Николаевич поспешил вмешаться в разговор:
-Дорогие мои коллеги, я думаю нам пора отложить все разговоры на потом. Думаю, времени у нас для этого будет больше чем достаточно. Все таки, мне кажется, что нам надо дать время Андрею Ильичу, чтобы он влился в наш коллектив, узнал нас получше. А пока не пора ли нам пообедать? Марь Иванна, чем нас сегодня побалуете?
Женщина встрепенулась:
-Так борщ же на первое. А на второе выбирайте, кому пюре, кому гречка и котлетки, есть жареные, есть паровые. Присаживайтесь, Алексей Николаевич, Андрей Ильич.- И повернувшись к Кате, поторопила ее, – чего стоишь? Накрывай на столы!
Все оживились в предвкушении обеда, засуетились, рассаживаясь за столики. Ремизов замялся, оглядывая зал. Коваленко кивнул ему на дальний от стойки буфета столик:
-Андрей Ильич, если вы не против, то мы сядем вон за тем столиком.
-Алексей Николаевич, что ж вы так сразу уводите Андрея Ильича, куда-то в укромное место. Может, мы с девочками потеснимся, и он присоединится к нам?- предложила Виктория Игоревна.
-Не стоит беспокоиться, мы с Алексеем Николаевичем прекрасно вдвоем уместимся за тем столиком - предупреждающим жестом руки, остановил ее Андрей.
Как только они сели за столик, к ним тут же подошла Катя:
-Что вы будете на второе? – не поднимая глаз, спросила она.
-Катенька, я, пожалуй, съел бы гречку с жареной котлетой, а вы, Андрей Ильич?
-И я тоже.
Девушка кивнула и поторопилась к раздаточному окну.
-Не тяжело им вдвоем на раздаче?
-Это мы сегодня собрались здесь все разом. А так мы приходим, кто, когда освободится. Ориентируемся, конечно, по времени завтрака, обеда и ужина, но не всегда, получается, покушать вместе.
-Алексей Николаевич, а у вас в коллективе принято всех называть по имени и отчеству?
-Да в общем-то, нет. Женщины между собой все практически на «ты» и по имени. А меня они хоть и зовут Алексей Николаевич, но за спиной я у них Лешенька, сколько раз слышал.
-А давайте мы с вами перейдем на «ты» и по имени, хотя бы в нерабочее время. Думаю не настолько у нас с вами большая разница в возрасте. Как вам такое предложение?
-Тогда уж сразу - тебе.
Ремизов протянул Коваленко руку в знак заключения договора:
-Андрей.
Тот, пожав руку, широко улыбнулся:
-Алексей.
-Ну что, Алексей, после обеда осмотрим состав?
-Конечно. Уверяю Вас…- и, увидев приподнятые в легком дружеском укоре брови Ремизова, тут же исправился, – прости, тебя. Уверяю, ты удивишься. Все наши кабинеты оснащены новейшей аппаратурой. А операционная? Даже не во всех московских больницах такая есть. С таким оборудованием, вполне можно сложнейшие операции делать…. Только из меня хирург не очень.
-Почему такая заниженная самооценка?
-Не заниженная, а объективная. Я ведь по специальности уролог. Окончил Рязанский медицинский, потом работал в маленькой районной больнице, где моя специализация как-то была не востребована. Редко кто обращался к молодому, неопытному урологу, большинство ездили со своими болячками в область, благо недалеко. В нашей районной больнице больше требовались хирурги и терапевты. С терапевтами - был полный комплект, а вот хирургов…. В общем, меня под свое крыло взял главврач той больницы, Жданов Сергей Сергеевич, кстати, очень хороший хирург. Хирургию в институте мы проходили, в остальном поднатаскивал меня он. Три года хирургической практики в районной больнице. Практически одна теория в урологии. Сам посуди, какой из меня специалист? А тут два года назад я женился. Моя жена москвичка, и естественно, переезжать в какую - то глушь не захотела. Да и кто бы захотел? Но в Москве найти работу по специальности не так просто, а без медицины я себя не представляю. Помыкался, помыкался я по нашей столице, и уж даже обратно возвращаться хотел. Позвонил Жданову, а тот попросил меня подождать с отъездом. Дня через три перезванивает и просит подъехать в министерство здравоохранения к Рыбакову Виктору Антоновичу. Вот, собственно, благодаря моему наставнику, Сергею Сергеевичу, я здесь, в этом поезде.
-Быстрая карьера. Из рядового хирурга, сразу – главврачом.
-Иронизируешь? Думаешь, мне нужна эта должность? Я с радостью работал бы здесь простым врачом. Да, собственно и работал. В первом нашем рейсе главврачом был Разин Олег Вадимович…
-Разин??? – Андрей закашлялся, поперхнувшись борщом, который активно поглощал, пока Коваленко рассказывал свою историю появления в поезде «Здоровье».
Алексей постучал его по спине:
-Ты что знаешь его?
Откашлявшись, Андрей кивнул:
-Знакомы немного. Тот еще фрукт. Надеюсь, он здесь никого насмерть не залечил?
-Дааа, - задумчиво глядя на Ремизова протянул Алексей. Была история…. А откуда ты его знаешь?
- Да так сталкивались…. Ну, и что дальше? – Всем своим видом давая понять Алексею, что распространяться на тему его знакомства с Разиным, он не будет.
- В общем, то дело с неудачной операцией замяли. Благо и женщина осталась жива, ее долечили в московской больнице. Знакомства у этого Разина – ого, какие!
Андрей положил ложку и отодвинул от себя тарелку с недоеденным борщом. Аппетит у него явно пропал, при упоминании имени Разина.
-Не понравился борщ?- удивился Коваленко. – У Марь Иванны борщ всегда, «пальчики оближешь».
-Борщ, правда, очень вкусный, но порция рассчитана на двух меня таких, подожду второго, – успокоил его Андрей. – Ну, так что там с этим Разиным?
-С Разиным? Да ничего. Мало того, что он напортачил с больным, так он еще перессорился почти со всем персоналом…. Короче, мы все собрались и написали в министерство докладную, обо всех его делах. Там подумали и решили снять Разина с этого поезда, не дожидаясь окончания рейса. Мы как раз застряли в Барнауле. Туда к нам прилетел Рыбаков и на общем собрании на должность главврача выдвинули меня. Конечно главным доводом моего выдвижения было то, что я во-первых мужчина, во-вторых молодой, а в-третьих хирург. Никто даже слушать не захотел, что по договору о найме я в бригаде числюсь урологом. Рыбаков сказал, что договор мы перезаключим, и я буду совмещать две должности главврача и хирурга, а урологом я буду по мере надобности. Вот так я и стал главврачом этого поезда. Сначала было очень страшно и тяжело. А потом втянулся. Да и коллектив у нас хороший. Мы стараемся держаться друг за друга, помогать по мере возможности. Так что желаю тебе быстрей влиться в коллектив.
-По-моему, я не вливаюсь, а скорее въедаюсь в ваш коллектив. Такими порциями слона можно прокормить! – принимая тарелку с кашей и котлетой из рук Кати пошутил Ремизов.
-Это Марь Иванна налаживает хорошие отношения с начальником.
- Какой же я начальник? Я ж просто завхоз.
-А кто такой завхоз? Это заведующий хозяйством, так что ты самый настоящий начальник. Ешь кашу, котлетку жуй. А потом – знакомиться с хозяйством.
Ремизов сидел в своем купе. На столе и на обеих нижних полках лежали папки с накладными, отчетами, списками и еще Бог знает с чем. Андрей, устало сцепив руки в замок на кипе бумаг на столе, смотрел в окно. За стеклом разлилась черная бездна, в которой лишь изредка мелькали огоньки на верстовых столбиках, зато в окне как в зеркале, Андрей видел себя. Прислушиваясь к мерному стуку колес на стыках рельс, он постепенно расслабился, и обратился к своему отражению: «Ну что, друг, хотел убежать от себя? Не получилось…. Что на роду написано, не изменить. Как не пытайся убежать от судьбы, она тебя все равно догонит. Что ж, посмотрим, что из всего этого получится…. Но ведь ты же мог уехать на том поезде вместе с Ликой, почему же не уехал? Да потому, Андрюха, что ты сам себе боишься признаться, что не хочешь бежать от всего этого – он с тоской обвел взглядом купе, пытаясь за его стенами разглядеть операционную, действительно очень хорошую: с современным оборудованием, даже с предоперационной. - Что вдохнул знакомый запах и пропал? Кому ты, что хотел доказать? Да, ладно, Ремизов, все еще уладится, разберемся. Вот только Иваныч может обидеться, что задержусь немного».
Звонок мобильного прервал его размышления: «Иваныч? Во, дает! Как чувствует, что о нем думаю!»
-Михаил Иванович, дорогой, здравствуй. Как почувствовал, что о тебе думаю.
-Здравствуй, Андрей Ильич. Почему-то был уверен, что не спишь.
-Не сплю, мысли разные в голову лезут, так просто не отмахнешь.
-С мыслями разберемся. Ты когда приезжаешь?
-Михал Иваныч, не сердись, но я пока не приеду.
-Не понял. Ты же сказал, что у тебя уже билет на руках. Что случилось?
-И билет был, да и сам почти в вагоне сидел. Но…. Короче, я устроился завхозом в передвижную клинику, вот. И теперь еду в сторону Барнаула, но очень медленно, с длительными остановками, на которых в нашей клинике будет вестись прием больных. Так что я до тебя доеду, мы, конечно же, встретимся, поговорим…
-Стоп, стоп, Андрей, не понял. В клинику завхозом? Да они там что, совсем рехнулись?! Первоклассного хирурга – в завхозы. И ты согласился?
-Иваныч, погоди, не кипятись. Во-первых, они даже не знают кто я, а во-вторых, я сам предложил свою кандидатуру.
-А почему ты не сказал, что ты хирург, тем более военный?
-То, что я полковник запаса я сказал, а больше они ни о чем и не спрашивали.
-Ничего не пойму. А когда они тебя на работу брали, они что документы не смотрели?
-Я ж, о чем и толкую тебе, что я, стоя у поезда, на котором собирался к тебе, устроился на работу в другой поезд, стоящий напротив. У них случился форс-мажор. Их завхоз с инфарктом слег в больницу, а замену искать было некогда, а тут я подвернулся. Вот теперь сижу, с какими-то, накладными, еще невесть с чем – разбираюсь.
-Да, новость. А примерно не знаешь когда будете у нас?
-Я глянул, конечно, график маршрута. Если никаких отклонений не будет, то, думаю, в декабре приедем.
-Андрей Ильич, скажи, ты совсем ушел из госпиталя?
- Да, Михал Иваныч, совсем. Не смог больше там работать. Давай, я приеду, и мы обо всем поговорим. Ты лучше скажи, как твои дела? Как твоя новая работа? Честно говоря, ты меня удивил. Это ж надо было найти работу в колонии. Угораздило тебя.
-Зря ты так, Андрей. Знаешь, как в народе говорят: «От сумы, да от тюрьмы не зарекайся». И на зоне люди живут. Есть такие, которые попали сюда за чужие грехи. А есть и такие, которых в тюрьму привело стечение обстоятельств. Всякое в жизни случается. Вот к нам недавно одного парня доставили, бизнесмена. Так он сел за убийство, которого не совершал, представляешь!?
-В смысле, не совершал? Это он говорит?
-Говорит. Да я сам его дело видел. Шито белыми нитками.
-Ты же сказал, что он бизнесмен. По-твоему он не мог нанять хорошего адвоката? Нестыковочка, Иваныч.
-В том то и дело, что не стал он никаких адвокатов нанимать, сам отказался от защиты. Там мать его фигурировала, он молчит, но думаю, что учительницу ту, мамаша его отравила. Сам подумай, на кой ляд молодому парню убивать пожилую учительницу, тем более больную. Рак у нее был, представляешь.
-Бред, какой-то.
-Вот и я говорю. Мужик он нормальный такой. Я ему предлагал апелляцию подать. Тем более, что мать его умерла, когда его…
-Подожди, Иваныч, кажется, кто-то за дверью топчется.
Андрей встал и открыл дверь. За порогом стояла Катя с подносом в руках, на котором была тарелка с уложенными горкой пирожками, и большой заварочный чайник.
Неожиданно увидев перед собой Ремизова, она вздрогнула, поднос накренился и из чайника на Андрея полился чай.
-Черт, - подхватывая поднос, выругался он. Катя, что ты здесь делаешь под дверью, подслушиваешь?
-Нет, что вы. – Испуганно вытягивая поднос из рук Ремизова, вскрикнула девушка. – Меня Марь Иванна послала к вам. Вот чай и пирожки. Пирожки еще горячие.
-Да, как и чай. – Глядя на облитый телефон буркнул Андрей, и, стряхнув с него воду, приложил к уху:
-Иваныч, ты еще здесь?
В трубке послышались, какие-то нечленораздельные звуки. Ремизов нажал на отбой, и обиженно посмотрел на девушку:
-Катюш, кажется из-за вашего с Марь Иванной чая, я лишился телефона.
-Но, но я не хотела, правда, я не знала, как вам постучать, руки-то заняты! - девушка смотрела на Ремизова полными отчаяния глазами.
-Прекрасно. Не успел еще толком к работе приступить, а проблемы уже начались – пробормотал он себе под нос.
-Что?
-Ничего, Катенька, проходи, ставь поднос. Ой, нет, погоди минутку, бумаги уберу со стола.
Девушка, стоя с подносом у дверей, причитала:
-Андрей Ильич, вы не волнуйтесь насчет телефона. У меня есть деньги. В Муроме будет остановка. Нам все равно в город надо будет за молочкой ехать. Мы там и купим вам телефон.
Андрей застыл со стопкой папок у стола, с удивлением оглянулся на девчушку, и, увидев ее, перепуганную с подносом пирожков, рассмеялся:
-У тебя есть деньги? Наверное, мама с папой дали в дорогу?
-Ну да, и брат тоже.
-И даже брат? Да поставь ты поднос на стол. Проходи, садись.
Девушка поставила поднос на стол и робко присела на краешек полки:
-У вас очень дорогой телефон?
-Не забивай себе голову пустяками, а деньги побереги, пригодятся еще. Ты мне вот что скажи, что это за молочка, и где мы ее должны взять?
-Ой, Андрей Ильич, молочку мы берем каждые три дня. Это же скоропортящийся продукт, его мы не можем долго хранить. Да, честно говоря, у нас почти все любят молоко. И то, что у нас было, уже почти закончилось, вот Марь Иванна и подумала, что в Муроме хорошо бы молочкой отовариться…
-Катюш, подожди. Ты же сказала, что молочку мы должны пополнять через три дня, так ведь еще и дня не прошло, где же продукты?
Катя застыла, в испуге глядя на Ремизова, пожала плечами и еле выдавила из себя:
-Я не знаю, Андрей Ильич, честное слово…
-Катюш, да не волнуйся ты так, не съем я тебя и Марию Ивановну, разберемся. Только давай завтра. А пирожки прелесть, а пахнут! Давай со мной чайку, а? С пирожками.
-Но Марь Иванна это вам прислала…. А как же телефон?
Ремизов налил в кружку чаю и сунул девушке пирожок в руку:
-Катенька, забудь ты про телефон. Разберемся. Съешь лучше пирожок.
В открытую дверь купе заглянула Гердт:
-Вот это я понимаю. Мария Ивановна налаживает контакты! Только не понятно, почему через Катерину, а не сама!? Нашла, кого послать грудью на амбразуру.
Ремизов с наигранным удивлением посмотрел на себя:
-Разве я похож на амбразуру. Мне кажется, что со мной можно договориться мирным путем.
-Вот я и говорю, подмасливает Марь Иванна этот путь.
-Серафима Аркадьевна, у вас ко мне какое-то дело?
-Можно просто Сима. А дело? Это и не дело вовсе, а так, ваша карта медосмотра. Здесь указаны все специалисты нашей больницы. У них вы должны будете побывать и получить их, так сказать, автографы, чтобы мы потом сделали вам медицинскую книжку.
-Вы говорите все специалисты нашей больницы? Что-то я не вижу здесь гинеколога, Евгении Борисовны, кажется? – просматривая карту, спросил Ремизов.
-Вы не представляете, как она расстроилась, что я не включила ее в этот список.
-Думаю, представляю. Медосмотр можно пройти завтра?
-В любое удобное для вас время. А вообще мы все в своих кабинетах уже в девять утра как штык.
-Чем же вы занимаетесь в отсутствии больных?
-Готовим кабинеты, комплектуем лекарства, препараты, аппараты и все в таком духе. А еще готовим клише разных отчетов. Вы не представляете, сколько сейчас бумажной волокиты, хотя (она окинула взглядом папки с ворохом бумаг на обеих полках), думаю, вы меня поймете. Знаете, Андрей Ильич, вы все отчеты, накладные и т.д. и т.п., вбивайте сразу в компьютер, увидите вам, потом будет легче найти нужную бумаженцию. Вы с компьютером как?
-Пользуюсь уверенно.
-Вот и хорошо.
-Серафима Аркадьевна, будете с нами чай?
-А вы, знаете, не откажусь. Люблю я это дело. Я имею в виду поесть, особенно в хорошей компании. Кружечка лишняя найдется?
Ремизов, открыл тумбочку, спрятавшуюся под столом, и достал оттуда кружку:
-Пойду, ополосну…
-А что это у вас за сабантуйчик? Выпечкой пахнет на весь вагон!-
В дверях купе, показалась растрепанная голова Коваленко.- Андрей, это же не по - соседски, зажать такую вкуснятину.
-Заходи, Алексей, только со своей кружкой. И чай придется докипятить.
Андрей открыл глаза, и потянулся. За окном серым рассветом просыпался новый день. Солнце еще не появилось, но из темной перины облаков показались оранжево-красные проблески лучей, которые осторожно касались макушек деревьев с прядями золоченых ветвей. Луговины были покрыты молочным туманом, из которого то выскакивали, то пропадали диковинные, скрытые предрассветным сумраком кусты.
Ремизов сел на кровати и еще раз потянулся, поглядывая на мелькающие за окном картины осеннего утра. Потом посмотрел на будильник и присвистнул: «Ничего себе, уже семь. Здоров ты спать, Андрюха. Во сколько же мы вчера разошлись? Или это было уже сегодня?» Он мотнул головой, вспоминая вчерашние посиделки, начавшиеся в его купе и плавно перекочевавшие в столовую, когда вслед за Коваленко в купе заглянул Павел Афанасьевич, а потом еще кто-то. Пирожков, конечно же, на всех не хватило, но в столовую каждый принес, что-то вкусненькое, захваченное из дома. Вчера, (или сегодня уже), чокаясь кружками с чаем, все перешли на «ты», и приняли предложение Симочки, собираться, по возможности, конечно, каждый вечер на чаепитие. Андрей надел спортивные штаны и футболку, жалея, что в поезде негде как следует размяться, и отправился сразу на водные процедуры.
Женя открыла глаза и удивленно посмотрела на Круглову. Виктория, уже при полной боевой раскраске, тихо сидела на своей постели, и задумчиво глядела в окно. Женя потянулась:
-Вик, который час? Я что, проспала?
-7-40. Рано еще.
-А ты чего в такую рань вскочила? Даже накраситься успела.
-Так, не спится что-то.
-А…. Я бы еще поспала. Хотя вряд ли теперь усну.
Женя встала, надела халатик, взяла полотенце, косметичку с мыльными принадлежностями и пошла в умывальник. Вернувшись, она задержалась в дверях, с подозрением разглядывая свою соседку по комнате:
-Вик, мне кажется, или у тебя, что-то случилось?
-Женя, как тебе наш новый завхоз? – не отрываясь от окна, спросила Круглова.
Девушка вздохнула, и сев на свою кровать, с нежной жалостью посмотрела на подругу:
-Вика, мой тебе совет, присмотрись сначала к нему получше. Ты же знаешь, что приятная внешность не есть показатель того, что он и человек хороший. А в некоторых случаях, совсем даже и наоборот. Не мне тебе рассказывать.
-Жень, не напоминай, ладно?
-Хорошо, не буду. Но и ты, будь осмотрительнее.
-Слушай, ты так говоришь, будто я уже влюбилась в этого полковника.
-Неужели еще – нет?
-Да ну тебя. Приводи себя в порядок, и пойдем завтракать.
Ремизов открыл медицинский склад и с наслаждением вдохнул запах лекарств. Конечно же, это было второе место после операционной, куда он хотел попасть. Но операционная была не в его распоряжении, а вот этот склад – да. Помещение склада было довольно большим. С рядами полок, заставленными и заложенными коробками с лекарствами. Напротив полок с лекарствами, стояли коробки и ящики с медицинским оборудованием. Андрей прошелся вдоль полок, рассматривая упаковки: «Не пойму, как этот Степан Григорьевич находил здесь нужный препарат. Здесь же все свалено в одну кучу. Или у него своя, система была. Придется здесь повозиться, чтобы привести все к фармацевтическим нормам». Разложив на столе списки препаратов, Ремизов надел халат и принялся освобождать полки.
-Андрей, вот ты где. Почему на завтрак не идешь? – Коваленко осторожно переступая через коробки, подошел к Ремизову и протянул ему в приветствии руку. – И что это такое, почему все на полу?
Ремизов, пожимая руку Коваленко, удивленно посмотрел на часы:
-Доброе утро, Алексей. Про завтрак совсем забыл, думал времени еще мало. А это – он, замявшись, обвел взглядом наполовину заполненные коробки с лекарствами – это я хочу полки протереть, все - таки лекарства должны в чистоте содержаться, да?
-Да, конечно. Но как же ты потом их расставлять будешь? У Степана Григорьевича, своя система была, он на раз отыскивал нужный препарат. Может тебе помочь? Я мог бы в общих чертах рассказать о препаратах, и как их лучше расставить.
-Нет, Леш, спасибо, как-нибудь сам разберусь, в крайнем случае, интернет поможет. У тебя своих дел много.
-Хорошо, как хочешь. Ты завтракать пойдешь? Тебя там все ждут.
-Да, идем. После завтрака продолжу. Кстати мне еще с Марией Ивановной надо поговорить насчет продуктов. Ерунда, какая-то получается. Не прошло и суток, а молочные продукты заканчиваются, хотя по бумагам их должно хватить на три дня. Надо разобраться.
Алексей придержал Ремизова за локоть:
-Погоди, Андрей.
-Да. Что?
-Андрей, ты только сразу Марь Иванну ни в чем не обвиняй. Она очень обидчива, и в то же время очень мягкая женщина. К ней придешь, иной раз не в духе, она тебя чем-нибудь вкусненьким угостит, чаем напоит, выслушает, а то и совет какой-нибудь дельный даст. А что с молочкой так вышло, так это не к Кашиной вопрос, а к тому, кто определял нормы продуктов. Какой-то пакости напихали полный склад, а кто есть все это будет? А вот молоко, которое все у нас любят, с гулькин нос выделили, вот Марь Иванна и выкручивается, как может.
Ремизов смотрел на главврача, который смущался, словно делал что-то постыдное, защищая повара, члена своего коллектива, и подумал, что, пожалуй, они хорошо поладят с этим парнем.
Коваленко посмотрел на, задумавшегося Андрея, и по-своему истолковав его молчание, продолжил:
-Андрей Ильич, в любом случае все вопросы, касающиеся закупки продуктов, мы решаем вместе.
Ремизов улыбнулся:
-Леш, почему вдруг такой официальный тон? Поверь, я не такой человек, чтобы, не разобравшись, с налету кого-то в чем-то обвинять. Мы поговорим с Марь Иванной, и если действительно молочных продуктов не хватает, закупим столько сколько надо. Расслабься. И никогда с ходу не суди о человеке плохо, разберись сначала. Пойдем завтракать.
-Пойдем – с облегчением выдохнул Алексей. Да, и не забудь, тебе надо оформить медицинскую книжку, ведь формально, я тебя не могу допускать ни к продуктам, ни к лекарствам.
-Я помню. Сегодня же пойду обходить твоих специалистов. Надеюсь, они не примутся меня сразу лечить.
-А ты болен?
-Да, вроде нет. Так любой доктор что-нибудь да и отыщет, как у Джерома К. Джерома, помнишь «Трое в лодке не считая собаки»?
-Помню – рассмеялся Коваленко – но думаю, к тебе они будут более благосклонны.
-Посмотрим.
***
На проходной Муромского завода радиоизмерительных приборов шла обычная передача смены.
Зыкин Геннадий Петрович – начальник заступающей смены, просматривал журнал. Лыков Александр Александрович, начальник сдающей смены, нетерпеливо переминался, стоя у окна проходной.
-Саныч, чего топчешься как конь в стойле? Сейчас отпущу. Во, учись у нашего генерального. Уже час как рабочий день закончился, а он все на заводе.
-Уже почти нет. Вон он бежит к своему джипу, торопится. Ты заметил, раньше он дольше на заводе пропадал. А вот, почитай месяц или полтора, чуть ли не со всеми уезжает домой. Уж не влюбился ли он.
-Вообще-то ему давно пора! Не понимаю, куда бабы смотрят? Молодой, красивый мужик, при должности. Уж давно бы какая «охомутала».
-Ген, помнишь, приезжала как-то одна дамочка? Вся такая из себя, ну как раз тоже в пересменок попала, помнишь?
-А, та, что скандал устроила, что мы ее без пропуска не пускали.
-Ну да! Так вот, говорят, это его любовница, или гражданская жена, хрен их там разберет! Но красивая, сволочь!
-То-то, Саня что сволочь. Разве нашему Пал Алексеичу такая «Горгона» нужна? Он, хоть и директор, но мужик простой, без гонора. Ему хорошая баба нужна, чтобы любила его, детишек ему нарожала.
-Гена, отсталый ты человек. Да ему же не кошка нужна, тварь бессловесная, а женщина образованная, с кем можно поговорить обо всем.
-Да, много он наговорит с этой красавицей. Знаю что у таких девок, как она, на уме. Мужика богатого заполучить, а потом деньги из него тянуть. Детей от такой бабы вряд ли дождешься, а если и дождешься, то сбросит дитя на какую - нибудь няньку и вперед по кабакам, да приемам шастать. Пойди ка лучше ворота Павлу Алексеевичу открой.
Павел действительно очень торопился домой. На душе у него было неспокойно. Непонятный страх комком сжимал все внутри. Этим летом, поехав с друзьями на рыбалку, он встретил женщину, в которую влюбился с первого взгляда. Узнав, что она замужем и у нее есть дети, он очень расстроился. Но как настоящий мужчина, он просто уехал, затаив в душе горькую печаль от несостоявшейся любви, оставив Любе свою визитку. Видно печаль его была настолько сильна, что Господь сжалился над ним, и послал ему еще одну встречу с Любой. После этой встречи, муж Любы, заподозрил что - то неладное. Он при детях избил ее. Люба, взяв детей, просто ушла из дома. И вот уже почти месяц, как она и ее дети живут в его квартире. И вот уже почти месяц, каждый день, он мчится с работы домой, чтобы увидеть любимую женщину, ощутить ее заботу, услышать ее нежный голос. Правда пока она ничего не хочет слышать о замужестве. Хотя он несколько раз поднимал эту тему, предлагая ей и детей усыновить и обеспечить их будущее. Но она остается все такой же неприступной, как и в первую их встречу.
А вчера, он, кажется, совершил великую глупость. В боулинге, куда они с Темой, Любиным сыном, пошли отдохнуть, он встретил Ренату, свою бывшую подругу. Поддавшись на ее женскую провокацию, он уединился с ней в мужской комнате. Тема заглянул туда в самый неподходящий момент. Как он мог объяснить маленькому мальчику, что ему, тридцатипятилетнему физиологически здоровому мужчине хоть иногда нужно обладать женщиной. Вот теперь Павел мчался домой, боясь, что Артем рассказал матери про него и Ренату, и что Люба не захочет больше оставаться с ним. Поднимаясь на свой этаж, Павел еле заставил «взять себя в руки». Сердце бешено колотилось в груди, словно пыталось вырваться наружу. Когда он вошел в прихожую и увидел собранные сумки у порога, душа его сжалась в комок, и он еле переставляя ноги, прошел на кухню. Люба сидела за столом, задумчиво склонив голову к плечу.
«Какая же она красивая!»- каждый раз видя эту женщину думал Павел.
Люба сидела прямо и даже не повернула голову в его сторону.
«Я потерял ее!» - подумал Павел, проходя и садясь за стол напротив нее. Тяжело вздохнув, он спросил:
-Люб, ты только одно скажи…. Почему?
-Так лучше будет! Для всех!
-Люба, я не понимаю…
-Паш, я тебе благодарна очень, очень! Правда! Но я одно поняла: то, что между нами происходит, это всего лишь часть моей с мужем жизни.
-Люба!
-Павел, ты тоже встретишь свою судьбу! Просто я – не твоя судьба!
Павел встал из-за стола нервно покусывая побелевшую косточку на крепко сжатом кулаке. Прошелся по кухне. Боясь посмотреть на Любу, тихо проговорил:
-Артем тебе все рассказал? Но он все неправильно понял! У нас с Ренатой ничего не было и не могло быть! – И повернувшись отчаянно выкрикнул – Люба, я очень тебя люблю! Правда! Только тебя одну!
Зазвонил мобильный телефон, женщина взяла трубку. Выслушав говорившего, она кивнула:
-Да, спасибо - и позвала детей:
-Катя, Артем, мы выходим. – Потом повернувшись к Павлу, сказала:
-А мне Тема ничего не говорил.
Вслед за Любой, Павел вышел в прихожую. Дочь Любы, Катя, девочка двенадцати лет, понимающе смотрела на Павла, надевая куртку:
-До свидания, дядя Паша! Спасибо вам за все.
-До свидания, Катенька – прохрипел он.
-До свиданья! – Артем протянул Павлу руку.
Павел пожал мальчику руку, и помог открыть дверь. Когда Катя и Артем вышли, он придержал Любу за руку:
-Любонька, не уходи – простонал он.
-Паш, пусти! Нам пора, такси ждет.
Люба вышла и закрыла за собой дверь, как воздвигла между собой и ним стену.
Павел, почти не видя перед собой ничего, прошел на кухню. Не зная, что делать, чтобы загасить тот пожар, который разливался сейчас огнем в его груди, достал с полки бутылку коньяка и бокал. Сжав бокал в руке, он раздавил его на мелкие осколки, которые врезались в ладонь. Боль от пореза ненадолго привела его в чувство. Подставив порезанную руку под струю с холодной водой, другой он взял бутылку, зубами вытащил пробку, и прямо из горлышка выпил те полбутылки коньяка, что оставался в ней. После выпитого коньяка, Павел немного пришел в себя. Достал из аптечки бинт, и, как смог перевязал руку. Потом заглянул на полку бара, из алкоголя там ничего не было. Оставаться дома он просто не мог. Накинув куртку, он захлопнул дверь и вышел на улицу. Осенний прохладный ветерок, взъерошив коротко стриженые волосы мужчины, немного остудил его. Оглядевшись вокруг, он наглухо застегнул куртку, сунул руки в карманы, и пошел со двора, в прямом смысле «куда глаза глядят».
Галя Веденеева вышла из школы и остановилась на пороге. Вдохнув полную грудь прохладного осеннего воздуха, она счастливо улыбнулась, и стала спускаться по ступенькам. Ее обогнали две девочки:
-До свидания, Галина Александровна!
-До свидания! – Кинула им вслед Галя, уверенная, что они ее даже не расслышали, так как болтали уже о каких - то своих проблемах.
Следом за девчонками, торопливым шагом прошли мальчишки:
-До свидания, Галина Александровна!
-До свидания, мальчики!
Галя посмотрела вслед еще одной группе, на этот раз старшеклассников. Они шли более размеренным шагом, осознавая, что они уже будто бы и не дети.
«Глупенькие, наслаждайтесь этим временем. Пока вы в школе – вы еще дети! Мама с папой позаботятся о вас, решат почти все ваши проблемы. А вот за порогом ее – вас будут ждать сюрпризы, порой не совсем приятные».
Галю Веденееву взрослая жизнь встретила не совсем приветливо. Первым ударом была смерть мамы. Она погибла во время взрыва в метро.
Тогда Галя с мамой жили в Москве, Галя училась на третьем курсе МГИМО. Смерть мамы сняла с Гали розовые очки, через которые она смотрела на мир. Оказалось, что Галя даже не подозревала, от скольких проблем ее охраняла мама. И почти все проблемы упирались в банальные деньги. Москва любит деньги, деньги, деньги! Тогда, после смерти мамы, Галя не могла ничего понять. Все проблемы стали рушиться на нее как снежный ком! И никому не было дела, что она еще не успела повзрослеть! Никто не пришел ей тогда на помощь ни делом, ни советом!
Неизвестно, как сложилась бы дальнейшая ее жизнь, если бы не позвонила подруга, с которой они познакомились в летнем лагере, когда еще учились в школе.
Лариса, узнав, о трудностях, свалившихся на Галю, предложила приехать в Муром, и пожить у них в семье. Галя недолго думая, собрала вещи и отправилась к подруге. Через месяц она перевелась из МГИМО в местный педагогический институт на факультет иностранных языков на заочное отделение. Устроилась работать в школу учителем английского языка, пока только в младших классах. Получила комнату в общежитии. В общем, жизнь как-то наладилась. Институт Галя окончила с отличием, в школе ее любили. Только вот не в школе она хотела работать! Детские и юношеские мечты так и остались мечтами! Но предаваться унынию было не в ее правилах.
Вот и сейчас вспомнив, что из продуктов дома у нее только горох остался, даже хлеба нет. Она не стала отчаиваться, а завернула в кафе «Лукоморье». Гале это кафе очень нравилось. Во-первых, оно было как раз напротив ее общежития, во-вторых, оно было маленьким и очень уютным, в-третьих, здесь вкусно готовили, как дома. Зайдя в кафе, Галя приветливо махнула рукой двум девушкам, стоящим у барной стойки.
-Рита, Лена, привет. Что сегодня вкусненького?
-Галюнь, привет! Проходи, твой столик свободен.
Галя повесила пальто на ветку дерева, которое заменяло вешалку, и прошла к своему любимому столику у торцевой стены, на которой барельефно был выполнен сюжет знаменитого отрывка из поэмы «Руслан и Людмила». Расположившись на мягком, обтянутом кожзамом диване, девушка оглядела зал. Из пяти столиков, расположенных у огромного окна, практически заменяющего одну из стен кафе, были заняты все. За одним сидела молодая влюбленная парочка, нежно воркующая между собой, за вторым – расположились четыре пожилые дамы, мирно «перетирающие косточки» своим знакомым, за третьим – семья с двумя детьми, четвертый столик заняли школьники, с аппетитом жующие картошку фри, запивая ее колой.
«Пожалуй, можно стопку тетрадей проверить», – подумала Галя, доставая тетради из сумки. К столику подошла Рита:
-С работы?
-Да, голодная просто жуть. Чем сегодня вкусненьким накормите?
-Возьми салат «Королевская жемчужина», свеженький. Есть красная рыба, запечённая в фольге с овощами.
-Отлично, давай рыбу. Салат пока не буду. И потом чашечку кофе, со сливками и два сахара.
-Хорошо, проверяй свои тетради пока.
Галя углубилась в каракули четвероклассников. Минут через пять подошла Рита, поставила тарелку с рыбой, положила приборы и несколько смущаясь, попросила:
-Галь, можно я к тебе одного человечка подсажу?
-Кого?
-Да вон мужчина у бара стоит. У него, по-моему, что-то случилось, мрачный такой, но вроде нормальный мужик, одет хорошо. Пусть посидит здесь, а то в таком состоянии - мало ли что!
Галя посмотрела на мужчину, стоящего у бара. Высокий, плотного телосложения, аккуратно подстриженный, лет тридцати пяти. И, кажется, его лицо знакомым, где - то она его видела, но где?
-Ладно, Рит! Пусть садится. Действительно, куда ему в таком состоянии?
-Спасибо, Галочка! Я сейчас его приведу.
Рита быстро подошла к мужчине, что-то, шепнув, направилась обратно к Галиному столику. Мужчина, прихватил бутылку коньяка и бокал с барной стойки, пошел следом за Ритой.
Галя, посмотрела на оставшиеся несколько работ, решила их все- таки допроверить, и открыла следующую тетрадь.
Рита подвела мужчину, и указала ему на диванчик:
-Вот, присаживайтесь. Вам может еще, что принести?
-Нет, спасибо! – не терпящим возражения тоном, сказал он.
Девушка обидчиво пожала плечами, и обратилась к Гале:
-Галя, кофе попозже принести?
-Да, Рита, пожалуйста.
Рита, стоя за спиной мужчины, многозначительно посмотрела на него, потом на девушку, и состроила пару гримас, передразнивая хмурого Галиного соседа. Галя улыбнулась, при этом осторожно взглянув на него. И тут она вспомнила его: «Ну, точно, это директор МЗРИПа, Веденин Павел Алексеевич. Она его несколько раз видела в местных «Новостях». А еще он приезжал к ним в школу на открытие компьютерного класса, оборудование которого было полностью финансировано заводом. Интересно, что же такого могло с ним случиться, что он вот так пьет коньяк, совсем ничем не закусывая. Галя отложила тетради на край стола, и пододвинула тарелку с рыбой к себе. Подцепив на вилку кусочек овоща, она задумчиво стала его жевать, украдкой поглядывая на Веденина.
Павел плеснул в бокал очередную порцию коньяка, и, проглотив его, поморщился, прикрыв рот пальцами. Девушка, сидевшая напротив, встала и отошла.
«Противно со мной даже сидеть. Да я и сам себе противен», - подумал Павел. Но тут девушка вернулась и поставила перед ним тарелочку с нарезанным лимоном и тарелку с мясной нарезкой.
-Это мне? – удивился он.
-Вам, Павел Алексеевич.
Он попытался сосредоточиться на лице девушки, но вспомнить кто она, не смог.
-Простите, мы разве знакомы?
-Нет.
-А откуда вы меня знаете?
-По телевизору видела. А еще вы в нашей школе компьютерный класс открывали, помните?
-Да, да. В прошлом году, кажется. Ну и как работает класс?
-Работает. Спасибо, ребятам очень нравится.
-А вы преподаете в этом классе?
-Нет, я просто работаю в этой школе.
-А, учительница значит?
-Да.
-Что преподаешь?
-Английский язык в начальных классах.
-Что, до старших не доросла что ли?
-Когда это мы с вами на «ты» перешли, что-то не припомню.
-О, обиделась. Прости. Но на «ты» проще. У меня, знаешь ли, сейчас настроение не то, чтобы всякие там политесы выводить.
-У Вас, проблемы?
-Не хочешь, значит, со мной по-дружески?
-Я к Вам в друзья не напрашиваюсь, просто может, я могу помочь?
-Ты? – Павел оценивающим взглядом оглядел девушку – А ты ничего, симпатичная. Может и смогла бы, если бы встретилась раньше – мрачно произнес он и, плеснув в бокал еще коньяка, одним глотком выпил его.
Галя молча пододвинула ему тарелки с лимоном и нарезкой. Павел взял дольку лимона и сунул ее в рот.
- Павел Алексеевич, а может вас домой отвезти?
-Слушай, откуда ты такая благодетельница выискалась? Сама домой иди, родители, наверное, заждались! – резко оборвал он ее.
-Не думала, что Вы такой грубиян! - обиженно дернув плечом, сказала Галя, и, запихнув тетради в сумку вышла из-за стола. Подойдя к стойке бара, положила деньги:
-Девочки, спасибо за ужин! Здесь и за лимон, и за нарезку тоже.
-А мы думали, у вас там романчик наклевывается! А ты сама за закуску платишь?
-Ладно, пока!
И накинув пальто, Галя вышла на улицу.
Сумерки уже спускались на город, прикрыв пока только крыши девятиэтажек. Легкий осенний ветерок играл с первыми упавшими разноцветными листьями. Немногочисленные прохожие, спешили по своим делам. Галя посмотрела в окно кафе. Веденин сидел за столом и пил очередной бокал коньяка. На этот раз он взял из тарелки ломтик ветчины и съел его.
-Вот, мужчины! Чуть что не так, сразу на дно бутылки заглядывают. Залили горе, а вокруг хоть трава не расти.
-Кому это, красавица, говоришь? Вокруг кроме нас больше никого.
Галя посмотрела на четверых ребят, которые окружили ее. Невысокие, но крепко сложенные, одетые в черные болоньевые куртки, с одинаково коротко стрижеными затылками и длинными челками, они были словно братья близнецы. При их виде, у Гали нехорошо засосало под ложечкой. Она с надеждой оглянулась вокруг, но и немногочисленные прохожие вдруг, куда-то, все исчезли. Она хотела вернуться в кафе, но путь ей преградил парень:
-Ты же только оттуда. Что забыла? Или с нами не хочешь пообщаться?
Понимая, что с этими людьми ей не договориться, она все-таки сделала еще одну попытку:
-Ребята, пустите, я забыла там перчатки.
-Да ладно, о каких перчатках ты говоришь, мы сейчас согреем твои ручки!…
-И ножки!…
-И грудь!…
-Все что хочешь!…
- Пропустите меня – Галя сделала попытку прорваться к дверям кафе.
Но ребята теснили ее за угол. Девушка прижалась к окну, и, заглянув в него, увидела безразличный взгляд Веденина. В отчаянии она одними губами прошептала: «Помогите!» Один из парней грубо развернул ее к себе, и, усмехнувшись ей в лицо, задыхаясь от нахлынувшей похоти, просипел:
-Думаешь, помогут? Забудь. Это же слизняки, которые уже спрятались в свои ракушки, и думают, что ты сама хочешь с нами позабавиться, ведь так, пацаны?
-Может ты прав, а может, и нет. Не все еще в своих ракушках. Отпусти ее, ты делаешь девушке больно – мрачно сказал Павел, неслышно возникший за спинами парней.
-Это что еще за хрен с горы? Ты откуда, дядя, взялся?
-Какая тебе разница, отпусти.
-Глядите, пацаны, фраер страх потерял.
Парень, с видом проснувшегося медведя, которого разбудил комар, размахнулся, чтобы одним ударом избавиться от надоедливой мошки. Но удар пришелся не в лицо, как он планировал, а в блок, выставленный левой рукой мужчины, правой же мужчина резким движением снизу ударил парня в челюсть. Удар был настолько сильный и неожиданный, что парень упал, чуть не сбив с ног Галю.
Ребята ошарашенно переглянулись. В этот короткий миг затишья перед бурей, Павел, исподлобья посмотрев на девушку, приказал:
-Беги.
Галя, понимая, что сейчас завяжется драка, осторожно стала продвигаться к дверям кафе, чтобы вызвать милицию. Парень, который был в этой компании вроде как за старшего, преградил ей дорогу:
-Куда, красавица? Подожди, посмотри, как твоего защитничка сейчас расписывать будем. Кто там яйца-то расписывал, Ромик?
-Фаберже, – криво усмехнулся белобрысый парень.
-Во, во, этому Фаберже и не снилось!
Павел не дожидаясь, когда двое стоявших рядом парня нападут на него, двумя руками сильно оттолкнул одного. Ударом ноги в грудь, сбил с ног другого. Парень, держащий Галю за руку, резко ее оттолкнул, и в момент, когда Павел поворачивался к нему, он прямым ударом кулака в голову, свалил Веденина с ног. Поднявшиеся ребята, отряхивая с джинсов, налипшие листья и пыль, с остервенением, набросились на упавшего мужчину, и, не давая ему подняться, стали избивать ногами. Галя, понимая, что даже если она побежит вызывать милицию, то они просто не успеют приехать. Эти отморозки забьют Веденина насмерть. Открыв дверь кафе, она крикнула:
-Девчонки, вызывайте милицию.
И, хлопнув дверью, бросилась на парней, колотя их сумкой, ногами, руками, чем придется, при этом крича со слезами в голосе:
-Что ж вы делаете, вы ж убьете его. Перестаньте, опомнитесь.
Ремизов с Катей вышли из салона связи, и остановились у порога.
-Ну вот, Катюш, с продуктами вопрос решили, телефон мы купили. Хорошо, что симку удалось оставить прежнюю. У меня там столько нужных номеров было вбито, обидно было бы, если б их потерял.
-Андрей Ильич, почему вы отказались от денег? Ведь это я виновата…
-Катенька, оставим эту тему. Лучше скажи, ты, была в этом городе?
-Нет. Я вообще мало где была.
-Я, знаешь ли, тоже не был. Хотя за свою жизнь поездил немало. Может, сходим куда - нибудь?
-А куда?
-Ну не знаю. Давай сядем на любой автобус, который идет в центр, а там посмотрим.
-Я согласна, только давайте сначала, купим воды. Очень пить хочется. Мне кажется, что рыба все-таки была пересолена.
-Если только чуть-чуть. А вот насчет попить… - Андрей огляделся, и вдруг весь напрягся. – Подожди, Катенька, по-моему, там, у кафе, драка.
Девушка посмотрела, в сторону, куда смотрел Ремизов.
-Ничего себе! Да там мужчину просто забивают!…
Ремизов сунул Кате пакет с телефоном, быстрым шагом, переходящим в бег, направился к дерущимся. Девушка, подхватила пакет, еще раз посмотрела, в ту строну и, поняла, что Ремизов может оказаться в том же положении что и мужчина, которого бьют. Она жалобно крикнула ему вслед: «Их же четверо»… И запихивая пакет с телефоном, в свою необъятную сумку, побежала за ним.
Андрей на бегу, оценил обстановку. Оказавшись на месте, он схватил сзади за куртку того, который казался крепче других. Резко вытянув его из круга избивающих, ударом кулака в переносицу отправил его в нокаут. Ребята увидели брешь в своем кругу, остановились и повернулись к Андрею:
-Че надо, мужик?!
-Поговорить.
-Ты че, больной?
-Нет, здоров!
-Вали отсюда!
-После вас!
-Б…я, да он издевается, мочи его, пацаны!
Призывавший к драке, первый бросился на Ремизова, и с размаху лицом налетел на выставленную Андреем ладонь. Инерция разбега была немаленькая и, встретив на пути преграду, пославшую этот разгон в другую сторону, парень отлетел метра на три. Двое других уже были более осторожны и не торопились нападать. Выискивая более удачный момент и позицию, тем не менее, приближались все ближе и ближе. Не выпуская из виду этих двоих, Ремизов услышал, как сзади зашевелился, посланный в нокаут: «Вот, гад, крепкий оказался! Уже очухался! Хреново» - подумал Андрей. И тут же согнулся, уводя корпус влево от удара. Резко разогнувшись, ребром ладони ударил нападавшего уже по спине. Парень с хрипом выдохнул, даже не сообразив, что произошло, и ничком рухнул на асфальт. Поднявшийся из нокаута, кинулся на Ремизова сзади. Нападение и крик Кати, казалось бы, совпали, но Катин крик на долю секунды Андрей услышал раньше. Сделав шаг назад, и приблизившись к нападающему, пропустил его руку, занесенную в ударе над плечом. Заблокировав ее правой рукой, левой - схватил парня за шею, вцепившись в куртку, перекинул его через плечо. Сделав кульбит, парень ногами сбил спешащего ему на помощь друга, и вместе они рухнули на асфальт.
Ремизов выпрямился, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, оглядывая место побоища. Трое из ребят, встретившись с асфальтом, еще не пришли в себя. Четвертый, получивший ладонью удар в лицо, ошалело смотрел то на валяющихся друзей, то на Ремизова. Андрей, глядя на него, усмехнулся:
-Ну что, еще поговорим? Не хочешь, ну и ладно.
Катя и Галя стояли рядышком, каждая сжимая сумку в руке, готовые, броситься в драку. Ремизов посмотрел на выскочивших из кафе девушек в униформе и мальчишек, с горящими от возбуждения глазами. Еще раз вздохнул, подошел к лежащему мужчине и присев рядом на корточки, тронул его за плечо. Павел застонал и попытался сесть. Тут же рядом оказалась Галя, и вместе с Андреем они усадили Веденина, прислонив его к стене кафешки.
Лицо Павла теперь казалось бесформенной маской, в черно-красных разводах. Левый глаз был закрыт, набухшее веко, страшно нависло над глазом, из распухших губ сочилась кровь, которую Павел пытался слизать. На виске, на щеке, на скулах, кровь, смешавшись с пылью, образовала страшные корки. Ремизов, осторожно, но в то же время, уверенными движениями начиная с лодыжек, ощупал его ноги, потом руки. Приподняв за подбородок, голову Павла, осмотрел его раны на лице, ощупав их края. Внимательно осмотрел левый глаз. Галя, сидевшая рядом с Павлом на корточках, и с тревогой наблюдавшая за осмотром, тихо спросила Андрея, когда он, вздохнув, положил локти на колени, расслаблено свесив кисти рук, и задумался:
-Ну, что, доктор?
Ремизов удивленно посмотрел на девушку:
-С чего это вы взяли, что я доктор?
-Не знаю, - пожала она плечами – просто вы так осматривали его, как хирург.
-Вот как? Но врач вашему мужу нужен. Я думаю больше окулист, чем хирург. Руки, ноги у него целы. Раны на лице неглубокие, хотя на лбу, думаю, придется два – три шва наложить. Хорошо бы сделать рентген, на предмет перелома ребер, хотя вряд ли переломы есть. И на повреждение внутренних органов. Предлагаю вам, отправиться к нам в передвижную клинику, она здесь на станции, рядом. У нас есть окулист. Она посмотрит вашего мужа.
Павел сплюнул кровавую слюну, и попытался встать. Андрей и Галя помогли ему:
-Что вы заладили, муж, муж…. Не муж я ей. И она мне никто…
Ремизов посмотрел на Галину, девушка кивнула:
-Мы действительно встретились только сегодня в этом кафе. – И обратившись к Веденину сказала:
-Павел Алексеевич, давайте все- таки послушаем доктора и съездим в эту поликлинику.
Андрей повернулся к девушкам, так и стоявшим на пороге кафе:
-Девушки, нам такси надо бы вызвать.
Галя тронула Ремизова за рукав:
-Подождите минутку, такси здесь за углом, я быстро.
Галя убежала за машиной, Андрей, придерживая Веденина, обратился к стоявшим на пороге:
-Вы милицию вызвали?
-Да, конечно!
-И где ж она, эта милиция, которая нас бережет?
-Не знаю, обещали подъехать – сказала Рита.
-Если они все-таки подъедут, скажите им, что потерпевшего отвезли в передвижную клинику «Здоровье». Поезд стоит на запасном пути вашей железнодорожной станции, как раз недалеко от сквера.
К кафе подъехала машина, из которой торопливо вышла Галя:
-Вот, мы можем ехать.
Павел, почти висевший на плече у Ремизова, простонал:
-Откуда ж ты взялась на мою голову?
Андрей, посмотрел на мужчину и улыбнулся:
-Она тебе свыше послана.
Веденин скривился:
-Уверен?
-Без всяких сомнений, так самоотверженно колотила своей сумкой этих бедолаг.
-Ты думаешь, стоит с ней познакомиться поближе?
-Еще как стоит, не упусти ее, дурила – и, обратившись к Гале, попросил: - Девушка, вашему спутнику необходимо принять полу лежачее положение, так что придерживайте его голову, а ноги, Павел, кладите мне на колени.
Андрей, вместе с Павлом и Галей устраиваясь на заднем сиденье, сказал:
-Катюш, ты позвони Алексею Николаевичу, что мы не одни. Пусть он предупредит Викторию Игоревну, что у нее будет пациент с тупой травмой глаза, с рассечением века и с возможным переломом костной стенки глазницы.
Катя и Галя в испуге посмотрели на Ремизова – он удивленно – на них:
-Что?
-Андрей Ильич, скажите это Алексею Николаевичу сами, - протягивая ему телефон, пролепетала Катя, - я уже набрала.
Андрей, придерживая ноги Павла, взял трубку, не понимая, почему Катя так отреагировала:
-Алексей, это Ремизов. Мы с Катериной сейчас привезем мужчину после драки, в сознании, с тупой травмой глаза, рассечено веко, возможен перелом костной стенки глазницы. Неплохо бы сделать рентген брюшной полости, для исключения разрыва внутренних органов.
-Хорошо, сами дойдете?
-Думаю, да.
Ремизов отдал телефон Кате:
-Катюша, надеюсь, мой телефон ты не потеряла и не разбила?
-Кажется, нет, Андрей Ильич.
-Вот и хорошо. – И, повернувшись к Гале и Павлу, улыбнулся – Как же вас угораздило в такую неравную драку ввязаться?
Галя, придерживая голову Павла, виновато посмотрела сначала на него, потом на Ремизова. Слезы, до сих пор еле сдерживаемые, тоненьким ручейком, скатились по щекам:
-Да такие подонки по одному не ходят. Если бы не Павел Алексеевич… - девушка горько всхлипнула.
-Дома по вечерам сидеть надо, а не по кафешкам ходить – сквозь разбитые губы процедил Веденин.
-Я с работы шла, зашла в кафе поужинать. Оно напротив моего общежития.…Никуда я не хожу. И так у меня маршрут разнообразием не блещет, общага – школа – общага.
Ремизов засмеялся:
-У вас прямо семейные разборки начинаются. Ну ничего, милые бранятся, только тешатся. Так что ли в народе говорят?
Шофер, изредка поглядывающий, на сидящих, на заднем сидении, сокрушенно покачал головой:
-Чего ж теперь браниться, знатно отделали, тебя паря. Откуда только такие нелюди берутся? Вот, ребятки, приехали. Давайте я помогу вам добраться.
Андрей согласно кивнул:
-Спасибо большое, ваша помощь действительно сейчас очень пригодится.
Павел запротестовал:
-Сам дойду, руки - ноги целы, доберусь.
-Ну, ну, доберется он. Не так резко. Потихоньку выходи из машины, обопрись на нас, и осторожненько пойдем.
У вагона, где располагались кабинеты, их ждали Коваленко и Гердт. Алексей присвистнул:
-Однако. Андрей, ведите его к Виктории Игоревне, она уже ждет.
Оставив Павла в кабинете у окулиста, Ремизов расплатился с таксистом. Потом подошел к Гале, которая стояла в коридоре с курткой Веденина в руках:
-Простите, не удосужился узнать ваше имя.
-Галя.
-Пойдемте, Галя, к нам в столовую. Там Марь Иванна чаем нас напоит, и вкусненьким угостит. Вам самой надо сейчас успокоиться. Дайте мне куртку.
-Нет, нет, она не мешает, я сама.
-Сама, так сама.
В столовой их встретила Кашина:
-Ой, Андрей Ильич, слава Богу, с вами все в порядке. А то эта заполошная, Катька, прибежала, глаза бешенные, долдонит, Андрей Ильич подрался, мол. Мужчину, какого-то спасал. Протрещала и унеслась, так толком ничего и не объяснив. Небось, к девчонкам побежала про ваши подвиги докладывать. – И, обратив внимание на девушку с растрепанной косой и с мужской курткой в руках, всплеснула руками: - Ой, девонька, прости, твово парня, что ли побили? Да ты не бойся доктора у нас замечательные, вылечат, как новенький будет.
-Марь Иванна, - перебил повариху Ремизов – хватит охи-ахи разводить. Вы бы лучше девушку чаем хорошим угостили, и меня заодно.
-Андрей Ильич, садитесь, я сейчас. Ох, такого чаю заварю…
-Вот и замечательно, а мы с Галей сейчас умоемся, и немного приведем себя в порядок, да, Галина? – забирая у нее куртку и вешая ее на стул, спросил Андрей.
Девушка поставила свою сумку на стул и растерянно кивнула. Когда умывшись и приведя свою прическу в порядок, Галя села за стол, Ремизов одобрительно кивнул:
-Вот теперь намного лучше.
На столе уже стояли две чашки с ароматным горячим чаем, и целое блюдо со свежевыпеченными ватрушками. Девушка обхватила ладонями чашку с чаем, вдохнула его теплый аромат, и, сделав глоток, улыбнулась:
-А ведь я толком и не поела там в кафе.
Ремизов взял ватрушку и, откусив сразу половину, с аппетитом стал ее жевать:
-Просто не могу отказаться от таких вкусняшек. Если не возьму себя в руки, то к концу этого рейса я просто не пролезу ни в одну дверь.
Галя грустно улыбнулась:
-Думаю, вы преувеличиваете. После таких встрясок, как сегодняшняя драка, даже десяток ватрушек не испортят вашу фигуру.
-Спасибо за комплимент.
-Это вам большое спасибо. Если бы вы не пришли нам на помощь, то эти отморозки убили бы Павла Алексеевича…. Господи, даже подумать страшно, что могло бы случиться!
-Не случилось, а значит, и думать об этом не стоит.
-Андрей Ильич, скажите, а если у Павла Алексеевича действительно перелом…
-Костной стенки глазницы?
-Да. Что это значит?
-Галя, не надо думать о плохом. Конечно, травма глаза дело нешуточное. Даже если есть этот перелом, он срастется, хуже будет, если начнет отслаиваться сетчатка. В любом случае, Павлу необходим постельный режим. Никаких физических и эмоциональных нагрузок. Вы уж проследите за ним.
-Я передам все его жене.
Андрей вздохнул:
-Сдается мне, Галина, что нет у него жены.
-С чего вы взяли?
-Да так, обмолвились парой словечек. Так что не бросайте его хотя бы пока он не поправится, а там посмотрите. Поверьте, не случайно вы сегодня встретились в этом кафе…. Кажется, даже песня такая есть…. Подожди, как же там поется?… Максим Леонидов ее поет…. Сейчас вспомню. Она мне, очень нравилась.
«Ни минутки у тебя нет.
На работе перерыв – всего ничего,
Но ты напудришь нос, Выйдешь на обед,
И за столиком в кафе ты встретишь его.
Где-то далеко летят поезда,
Самолеты сбиваются с пути.
Если он уйдет, это навсегда,
Так что просто не дай ему уйти.
-У вас очень красивый голос. – Вздохнула Галя, глотнув из чашки чай.
-Галина, я ж тебе про судьбу толкую, а не просто песни распеваю.
-В данной ситуации от меня мало что зависит. Вы же видели, какой он. Да он просто прогонит меня и все.
-Глупости. Не прогонит. Даже если он и скажет, что не нуждается в твоей помощи, не верь, она ему сейчас просто необходима. Будь настойчивей.
-Спасибо Вам, Андрей Ильич, я даже не знаю, как вас отблагодарить.
-А я знаю.
Галя с вопросительным удивлением посмотрела на Ремизова:
-Как?
-А пригласи меня на вашу свадьбу.
Девушка рассмеялась:
-Андрей Ильич, вы уверены, что эта свадьба состоится?
-Почти на сто процентов.
-А если вы ошибаетесь?
-Ну, тогда и благодарить не за что.
-Хорошо, договорились. Диктуйте свой адрес и телефон, обязательно вам сообщу, чем закончится эта встреча в кафе.
-Отлично, а я запишу ваш номер телефона, чтобы напомнить об обещании. Кушайте ватрушки. Думаю, Павел немного задержится у нас, а когда придет в себя, мы вас отправим домой.
-Андрей Ильич, скажите вы ведь доктор? – откусывая от ватрушки, спросила девушка.
Ремизов положил ватрушку на чашку с чаем, огляделся и тихо сказал:
-Да. Я хирург. Но в этом поезде я работаю завхозом, и никто здесь не знает о моей настоящей специальности.
-Почему? – удивилась Галя.
-Потому что я не хочу, чтоб об этом знали. Пока не хочу. Поверьте, на это есть свои причины.
-Жаль, мне кажется вы очень хороший врач.
В столовую зашел Егоров:
-Андрей Ильич, вот вы где. Там господа милицейские хотят видеть вас и пострадавших.
Ремизов усмехнулся:
-Быстро это они отреагировали на вызов. За это время можно было убить человека, а заодно и закопать его. Ну что ж, Галя, пойдемте, дадим этим стражам порядка, показания.
***
Катя Завьялова заглянула в процедурную:
-Вот вы где. Я вам сейчас такое расскажу, обалдеете!
Бажанова и Котова переглянулись. Анна Дмитриевна, прикрыла стеклянный шкафчик, где расставляла ампулы с лекарствами:
-Катюш, заходи. Что еще случилось, рассказывай.
-Значит так. – Девушка прошла и села на кушетку, привинченную к полу.
Лида села рядом, а Анна Дмитриевна присела на стул напротив девушек, и с интересом приготовилась слушать. Какие либо ЧП редко случались в их поезде, весь рейс проходил в основном без происшествий. А если что-то и случалось, то это мусолилось долго и со смаком, по причине каждодневного однообразия.
-Мы с Андреем Ильичом пошли в город, молочку закупать…
-Купили? – Бажанова любила все молочное и на каждой стоянке, обязательно накупала всяких сыров, биойогуртов и всякой молочной разности.
-Купили. Марь Иванна сказала, что уже все привезли и разгрузили. Так что ждите сегодня чего-нибудь вкусненького. Ой, да подождите вы со своей молочкой, Анна Дмитриевна.
-Прости, Катюш, рассказывай.
-Ну, так вот, молочку мы купили, а потом зашли в «Связной», чтобы Андрей Ильич купил себе мобильный. Его телефон я горячим чаем залила.
-Какая, Катенька у нас молодец, все успела. Если ты телефон испортила, значит, ты его купила? – ласково приобняла девушку Лида.
-Да нет же! Он сам себе купил. Честно говоря, у меня и денег на такой телефон не хватило бы. А он даже на цену не сразу посмотрел, только когда расплачиваться пошел.
-Расплачивался долларами, или евро из толстого кошелька? Наверное, наш полковник подпольный миллионер. Да, Катерина? – насмешливо спросила Лида.
-Если вы будете смеяться, я вам ничего рассказывать не буду, – обиделась девушка.
-Лида, действительно хватит уже. Рассказывай, Катя.
-Вот. Вышли мы из магазина. А он мне предлагает: «Поедем, Катерина, город посмотрим».
-Ой, ой, ой, сейчас нам Катюша сказку расскажет про любовь…
-Лида, ты опять?! – Катя встала с кушетки и направилась к двери.
Бажанова поймала ее за руку и усадила обратно на кушетку, при этом очень выразительно посмотрев на Лиду.
-Все, больше не буду, честное слово, – обняв девушку, поклялась Котова.
-Я попросила воды купить, после рыбы очень пить хотелось. Смотрим неподалеку от магазина - кафе, а у кафе – драка. Четверо здоровенных таких ребят избивают мужчину. А девушка, к которой эти парни приставали сначала, а потом этот мужчина за нее заступился, в общем, она била этих ребят сумкой, пытаясь отогнать их от мужчины. Андрей Ильич подбежал к этой своре. Схватил одного, как дал ему в пятак, тот – как стоял, так и рухнул. Трое, видя, что их друга уже уложили, повернулись к Ремизову. Один, такой деловой, спрашивает: «Че надо, мужик»? Андрей Ильич – «Поговорить». У этого делового, челюсть до пупа отвисла: «Ты что, больной?» А Андрей Ильич ему: «Нет, - говорит, - здоров». Деловой ему: «Вали отсюда!» А Андрей Ильич: «После вас!» Ох и взбесились же они! Этот, который больше всех возбухал, как бросится на Ремизова! Андрей Ильич, только ладонью его в харю ткнул. Ох и летел эта «квазиморда», метра на три - не меньше! Другой парень размахнулся, Андрей Ильич так резко ушел от удара согнувшись и в бок, а потом разогнулся и как даст этому рукой по спине – тот мордой в асфальт и уткнулся. Тот, кого первого Ремизов отправил отдохнуть, уже очухался и со спины хотел напасть, но я успела крикнуть: «Сзади». Андрей Ильич, стоя спиной к парню, обхватил его за шею и через плечо перебросил его! Тот, когда падал, своими ногами как долбанет четвертого! Короче, прошли не более пяти минут, как все четверо отдыхали на земле, представляете? – Катя с торжествующим видом, будто это не Ремизов, а она раскидала четверых амбалов, посмотрела на медсестер. – Что скажете?
- Молодец Ремизов. Что сказать. Не каждый бы бросился защищать незнакомых людей, – похвалила Бажанова.
-И это все, что вы можете сказать? – Завьялова задохнулась от возмущения – Лид, вот скажи, твой Толик смог бы раскидать четверых громил?
Лида пожала плечами:
-Смог бы, наверное.
-«Наверное!» – передразнила подругу Катя. – А вот Андрей Ильич смог. Эх, видели бы вы его. Вот это мужчина! – Девушка мечтательно посмотрела, в какую-то только ей одной видимую, даль.
Бажанова с подозрением глянула на девушку:
-Катерина, ты это брось. Ремизов мужчина конечно интересный, но не для тебя.
-Почему это? – обиженно удивилась Катя.
-Да потому, дорогая, что тебе он, пожалуй, в отцы годится, поняла?
-Между прочим, я считаю, что муж должен быть старше жены, – лукаво улыбнулась Завьялова.
-Я тебе дам, муж. Ишь, чего удумала.
-Анна Дмитриевна, да что вы не видите, шутит Катька.
-Шутит. Хороши шутки. Мне потом Наталья такие шутки покажет. Я матери твоей, Катерина, обещала за тобой присматривать. Так что выброси все эти глупости из головы.
-У вас все глупости. А жизнь, Анна Дмитриевна, она и из глупостей тоже состоит, вот так! – проворчала девушка.
-Вот родишь своих детей, будешь рассказывать им свои сказки про жизнь, а пока слушай своих родителей, поняла?
-Поняла, только при таком раскладе, я могу вообще замуж не выйти, и некому будет сказки рассказывать.
-Нет, Лида, ты слышала? Она уже замуж собралась. Ты сначала профессию получи, потом будешь о замужестве и о детях думать.
-Ладно, пойду, узнаю, как там этот мужчина.
-Какой мужчина?
-Нет, ну вы даете. Я вам сейчас про что рассказывала? Того мужчину, которого били, Андрей Ильич к нам привез. Круглова сейчас его лечит. Ему так глаз подбили, что Андрей Ильич сказал, что возможно у него сломана какая-то стенка.
-Какая стенка?
-Да откуда я знаю. Просто удивительно, где вы были, когда мы привезли этого мужчину?
Бажанова и Котова переглянулись. Лида вдруг вспомнила, что забыла журнал регистрации лекарственных препаратов у себя в купе, и быстренько ретировалась. Анна Дмитриевна заторопилась к Кругловой:
-Пойду, узнаю, может моя помощь понадобится Виктории Игоревне.
-Ну да, конечно бегите, Анна Дмитриевна. Так уж и быть я не скажу Алексею Николаевичу, что вас и в поезде-то не было, когда привезли больного.
-Катерина, не слишком ли ты разговорилась? – Строго посмотрела на девушку Бажанова.
-Простите, Анна Дмитриевна – виновато опустила глаза девушка, и поторопилась следом за медсестрой.
В столовой в этот вечер было особенно оживленно. За всеми столиками шло обсуждение сегодняшнего происшествия. И никто еще не приступал к ужину. Из-за этого, Кашина очень переживала, ворча себе под нос: «Остынет же все, не вкусно будет». Только столик, за которым обычно сидели Ремизов и Коваленко, сейчас пустовал. Симочка, покручивая вилку в руке громко спросила:
-Дорогие мои, кто-нибудь знает, где наши мужчины?
-В поезде. Где ж им быть – откликнулась Добрынина.
-Спасибо, Ольга Семеновна, об этом мы знаем. А вот почему они на ужин не торопятся?
-Торопятся, торопятся. – Коваленко широко улыбаясь, поставил на буфетную стойку две бутылки шампанского. – Простите, что задержались, но я говорил с Рыбаковым. Коллеги, от имени руководства разрешите вас поздравить с почином. Наш рейс, можно сказать, уже удался. В адрес нашего поезда в Москву пришла телефонограмма с благодарностью от Администрации города Мурома, и от коллектива Муромского завода радиоизмерительных приборов, за своевременно оказанную квалифицированную помощь директору этого завода. Всем, я подчеркиваю, всем объявлена благодарность, и выписана премия.
По залу пронесся шквал бурных аплодисментов, и радостных возгласов.
-Минуточку, коллеги. Я хочу сказать, отдельное спасибо Андрею Ильичу. Он поступил как настоящий мужчина. Не прошел мимо распоясавшихся молодчиков избивающих человека. Вовремя доставил пострадавшего, причем, я добавлю, правильно описал состояние пострадавшего. Поэтому мы с Викторией Игоревной смогли быстро сориентироваться при оказании медицинской помощи. В общем, я считаю, что Андрей Ильич прошел медицинское крещение и с честью вступил в наш коллектив. А посему, я предлагаю отметить все эти радостные события бокалом шампанского.
-И троекратным «Ура» в честь наших героев дня, – поднявшись с места сдерижировала Симочка.
Все с радостным возбуждением гаркнули:
-Ура! Ура! Ура!
Ремизов и Коваленко открыли по бутылке шампанского и разлили в бокалы, которые Мария Ивановна предусмотрительно выставила на подносы на стойку буфета. Мужчины взяли подносы и, изображая из себя официантов, с перекинутым через руку полотенцем, разнесли бокалы с шампанским.
После шампанского и ужина, который плавно перешел в чаепитие, так как Мария Ивановна решила побаловать медиков огромным вкуснейшим тортом, все разошлись по своим купе, весело обсуждая неожиданно свалившуюся премию ну и благодарность тоже заодно.
Ремизов зашел к себе в купе и, не включая свет, остановился напротив окна. И за окном и в купе было темно. Мягкая чернота обволокла Андрея и вновь заставила погрузиться в воспоминания: «Два месяца, Жанночка, тебя нет со мной. А мне кажется, что прошла вечность. Сейчас вокруг меня темнота, такая же, как и в моей душе. Там все черно. Я пытаюсь жить: ем, пью, что-то делаю. Но эта чернота душит меня, не дает вдохнуть полной грудью, как болото засасывает. Что мне делать, девочка моя, как дальше жить? Я даже оперировать не смог! – Андрей в бессилии сел на кровать и обхватил голову руками – я чуть не убил того парня. Они мне все доказывали, что это случайность. Какая, к черту случайность… просмотреть аневризму… и эти вечно сочувствующие взгляды, шепотки за спиной. Не смог я больше оставаться в клинике. Не смог. Попытался сбежать. Получается, от себя пытался убежать. Не вышло. Представляешь, попал в передвижную больницу. Пробую в этом поезде работать. Люди здесь хорошие, а главное, они ничего обо мне не знают…»
В дверь кто-то тихонько постучал, Ремизов включил свет и, открыл дверь. На пороге, зябко кутаясь в платок, хотя в поезде было довольно тепло, стояла Бажанова.
-Анна Дмитриевна, что случилось?
-Нет, нет, Андрей Ильич, ничего не случилось. Мне просто надо с вами поговорить.
-Проходите, присаживайтесь.
Ремизов пропустил женщину в купе, подождал пока она сядет, и сам сел напротив:
-Я слушаю вас, Анна Дмитриевна.
-Андрей Ильич…
-Можно просто Андрей.
-Да? Хорошо. Андрей, тут такое дело…. Только пойми меня, пожалуйста, правильно…
Ремизов видел, что женщине непросто высказать то, с чем она пришла. Поэтому он мягко сказал:
-Анна Дмитриевна, вы говорите прямо, с чем пришли, я постараюсь вам помочь, если это в моих силах.
-Андрей Ильич… Андрей, я собственно из-за Кати пришла. Катюша – дочь моей подруги, Натальи. В этом году Катя окончила школу, и не поступила в медицинский институт. А в нашем поезде как раз было вакантное место помощника по кухне, вот я и предложила Наталье оформить Катюшу к нам.
Андрей, откинувшись к стене, слушал Бажанову, не перебивая. Женщина видя, что Ремизов внимательно ее слушает, без тени насмешки или иронии, уже более уверенно продолжила:
-Катенька очень хорошая, добрая, но она еще сущий ребенок. Я боюсь, что она может натворить каких-нибудь глупостей, за которые ей будет самой потом стыдно. Ты меня понимаешь?
Андрей кашлянул в кулак и, сложив руки на груди, отрицательно качнул головой:
-Простите, Анна Дмитриевна, но не совсем.
-Ты молодой, привлекательный мужчина. Да еще, как оказалось, способен на рыцарские поступки. У девочки и пошла голова кругом. Пока она только восхищается тобой, с ее губ не сходит твое имя. Да за один день она нам с Лидой все уши прожужжала о тебе.
-Анна Дмитриевна, я то чем могу помочь?
-Да понимаю я всю несуразность положения. Я просто не хочу, чтобы она влюбилась в тебя, а потом мучилась. Ведь девчонки в этом возрасте все максималисты. Напридумывают себе Бог знает что, а потом руки на себя накладывают.
-Как-то вы уж больно категоричны, Анна Дмитриевна. Любовь это прекрасное чувство. Она возвышает, движет на удивительные свершения. А вы, почему-то все видите в мрачном цвете.
-Ты мне сказочки про любовь не рассказывай, – Бажанова нахмурилась, видя, что разговор пошел не в то русло. – Я проходила это. Я о девчонке беспокоюсь.
-Простите, Анна Дмитриевна, я понимаю Вас. Но от меня, что Вы хотите?
-Андрей, дай ей понять, что она слишком молода для тебя, ну я не знаю, что у тебя есть девушка, в конце концов…
-Хорошо, я, что-нибудь придумаю.
Бажанова вздохнула с облегчением:
-Спасибо тебе, Андрей.
-Да за что?
-За понимание. Я действительно очень испугалась, когда увидела Катюшкины, горящие от восхищения глаза. Еще немного и любовь захлестнула бы ее.
-Вот уж не подозревал, что буду у девочек популярен. Я, знаете ли, женским вниманием избалован не был.
-Да ладно, шутишь? - Искренне удивилась женщина.
-Ничуть.
-Хотя конечно, какие в армии женщины? Одни солдафоны.
-Ну почему? Разные встречались. Только, видно, я на фоне других мужчин, выглядел более бледно.
-Не огорчайся, встретишь еще свою половинку, помяни мое слово.
-А Вы, никак, ясновидящая?
-Да тут совсем слепой надо быть, чтобы не заметить такого мужчину. Ладно, Андрюш, ничего, что я к тебе так уж фамильярно?
-Все нормально, мне даже нравится.
-Спокойной ночи. – Бажанова встала, собираясь уходить.
-Спокойной ночи, Анна Дмитриевна.
Проводив Бажанову, Андрей закрыл дверь, сел на кровать, достал из журнала «Хирургия» фотографию, где они с Жанной стояли у самолета перед отправкой в Осетию. Он и она оба были в военной форме. Он нежно приобнял ее за плечо, а она, прильнув к нему, весело улыбаясь, махала рукой Иванычу. Кузнецов в тот день решил сделаться фотокорреспондентом, чтобы всех запечатлеть для истории. Как ни странно, у Андрея кроме этой фотографии и пары снимков, где они фотографировались всем отрядом, не было больше ни одного фото с Жанной. Это все, что от нее осталось, и еще память. Ремизов тяжело вздохнул и огляделся, думая, куда бы приспособить эту фотографию, чтобы ее заметила Катерина, когда зайдет к нему. А что она зайдет, и в ближайшее время, он даже не сомневался. Он все еще сидел в раздумье, когда в дверь постучались.
«Ну, кому там еще не спится?» проворчал Ремизов, открывая дверь.
За дверью стояла Катя с большой тарелкой, на которой лежали два большущих куска вечернего торта. Андрей протестующе поднял руки:
-Катя, пощади. Честное слово я не хочу больше есть. Я сыт.
-Андрей Ильич, но вам же торт очень понравился, вы же сами говорили.
-Катерина, насколько я помню, торт понравился абсолютно всем. Но не думаю, что он был настолько велик, чтобы всем досталось еще по такой вот добавке – он кивнул на тарелку.
-А и не досталось. Это только вам.
-За что ж такая честь? – Андрей сел на кровать и поставил фотографию, которую до сих пор держал в руке, на стол, прислонив ее к бутылке с минеральной водой.
Катя прошла в купе, поставила тарелку с тортом на стол и посмотрела на фото:
-А это кто?
-Это моя невеста – с оттенком грусти, сказал он.
Катя вздрогнула, как от пощечины:
-Но вы же говорили, что не собираетесь жениться.
-Катюш, понимаешь, бывают такие обстоятельства, при которых мы можем многое сказать того, чего в действительности и нет. Ну, сказал сгоряча. Теперь немного остыл, обдумал…
-Вы поссорились?
Андрей отвернулся. Врать он не умел, а не соврать этой девчушке он тоже не мог. Лучше эта ложь, чем пространные объяснения на тему о невозможности ее любви к нему.
-Можно и так сказать.
-Как ее зовут?
-Жанночка!
Он сказал это с такой неподдельной нежностью, что Катя ни на секунду не усомнилась в искренности его чувств. Она посмотрела на Ремизова взглядом побитой собаки и, вздохнув, сказала:
-Она красивая, правда. А торт вы кушайте, и угостите Алексея Николаевича. Ведь остальные у нас женщины, а им лишние килограммы ни к чему.
-Ну, спасибо, Катенька.
Ремизов проводил Завьялову, прикрыл дверь и, выдохнув с облегчением, откинулся к стене.
***
Следующее утро наступило с неожиданного пробуждения для всех. Так как молчащее до этого радио вдруг грянуло песней: «Нас утро встречает прохладой…» Те, кто проснулся, с недоумением смотрели на радио, не понимая, с чего это вдруг ему вздумалось петь, да еще с утра пораньше. А те, кто был выдернут из сладких пут Морфея, со злостью кидали в радио подушкой, так как выключить его они не могли. Вслед за песней раздался веселый голос Коваленко: «Доброе утро, вас приветствует главврач передвижной клиники «Здоровье». Спешу сообщить вам, дорогие мои, что через два часа сорок минут мы прибываем на место нашей первой стоянки, станцию Янаул. А после обеда, то есть в 15 – 00 мы должны принять первых посетителей. Так что прошу всех без опозданий позавтракать и подготовить свои кабинеты. Проверьте комплектацию препаратов, стерильность инструментов и т. д. и т. п. Счастливого рабочего дня».
Женя потянулась в постели. Подняла подушку, которую кинула в верещащее радио и, посмотрела на Круглову. Вика, укрывшись с головой, пыталась ухватить за хвостик ускользающий сон. Ивкина прицелившись, швырнула в нее подушкой. Вика, сердито зарычав, откинула одеяло, схватила Женькину подушку и со смехом запустила ее обратно в подругу:
-У, не дали досмотреть, чем все закончится…
-Что закончится? – с интересом спросила Ивкина.
-Сон мой – потягиваясь с наигранной грустью, вздохнула Круглова.
-Что, очередной принц не успел сделать предложение?
-Угу, что-то вроде этого. Представляешь, на необитаемый остров попала. Хожу одна, никого кругом. Есть хочется, а пить еще больше. Только ни воды, ни еды. И вдруг, откуда-то налетели аборигены: черные все такие, лохматые – бррр, аж жуть. Схватили они меня и к себе в деревню потащили. А там маленькие аборигенчики, бегут за нами и орут: «Есть хотим, есть хотим»
-Тебя на костре жарили, или суп в котле варили?
-На костре хотели поджарить. Я ору, вырываюсь, а они меня к костру тащат. Все, думаю, хороший из тебя шашлык получится. И вдруг гляжу, а это не я на вертеле, а ты дорогая моя подруга.
-Да ладно. Голая, или в одежде?
-В бусах, из каких-то фруктов, и в юбке из лаврушки.
-Гляди ка, уже с гарниром и приправой жарили. И ты спокойно смотрела на это изуверство?
-Ты что, сдурела? Нет, конечно. Я бросилась тебя спасать. Только, что я могла сделать с кучей голодных аборигенов и аборигенчиков?
-Так не честно. – Женя шутливо всхлипнула. – Ты же крупнее меня, почему это они меня решили зажарить?
Вика кинула подушкой в подругу:
-Меня, наверное, решили оставить на обед или ужин. Слушай. Мы им в любом случае не достались. Представляешь, я ору, ты орешь, а эти папуасы скачут в диком танце. И тут такой крик из джунглей раздался, кровь в жилах застыла. Пупсики, все как в стоп-кадре замерли и огромными от испуга глазами смотрят в ту сторону, откуда крик был. Пока они были парализованы, я тебя быстро развязала и мы вместе с папуасами уставились в сторону леса. Долго ждать не пришлось. Из джунглей верхом на леопарде, или гепарде, в общем, на пятнистой кошке, скачет Ремизов с копьем, в одной, пардон, набедренной повязке…
-Ух ты!!! Ну и как он без одежды? – весело поблескивая глазами, спросила девушка.
-Супер! Аполлон, перед ним – мальчик!
-Что дальше-то было?
-А дальше, полный облом. Нас утро встречает прохладой. Потом Коваленко с его дурацким объявлением, будто за завтраком об этом нельзя было сказать. А потом ты со своей подушкой – потягиваясь, хохотнула Вика.
-Викусь, прости, пожалуйста! Вот если бы я знала, что там у тебя Ремизов голый к нам на помощь спешит, я бы этому радио микрофоны подушкой бы зажала!
Девушки весело рассмеялись. Вскочив с постелей, они наперегонки стали одеваться, соревнуясь, кто первый добежит до туалетной комнаты.
***
Женя коротала время за ноутбуком - раскладывала пасьянс. Кабинет давно был приведен в полную боевую готовность. Не хватало только пациенток. В дверь тихонько постучали. Девушка удивленно посмотрела на дверь: «Интересно, кто такой робкий?»
-Заходите.
Осторожно приоткрыв дверь, в кабинет заглянула Кашина:
-Евгения Борисовна, можно?
-Марь Иванна, что вы спрашиваете? Проходите, конечно.
Кашина прошла и аккуратненько пристроилась на краешке стула.
Ивкина непонимающе смотрела на женщину:
-Марь Иванна, что случилось?
-Евгения Борисовна, я к вам как к врачу хотела бы обратиться.
Девушка отодвинула ноутбук и внимательно посмотрела на Кашину:
-Я слушаю. Какие у вас проблемы?
-Тут ведь вот какое дело, Евгения Борисовна. У меня год назад был перелом голени, как раз когда мы в прошлый раз вернулись из рейса. Ведь даже до дома не успела дойти.
-Да, я помню. Но сейчас все в порядке?
-Вот все, да не все. Ноет нога то. А перед дождем или снегом, так вообще мочи нет. И икру так и сводит.
-Марь Иванна, голубушка, так вам надо к Алексею Николаевичу обратиться.
-Да что ты, детка. Мне собственно, мой доктор, у которого я лечилась, на этот случай уколы прописал. Вот гляди, – женщина достала коробочку из под ампул. – Вот эти уколы. Только я коробочки перепутала, пустую, дура, взяла, а с уколами-то и оставила. Женечка, ты бы сходила на склад, взяла бы это лекарство, ну вроде как себе в кабинет.
-Да вы что, Марь Иванна? Это же деполяризующий меорелоксант, он же в ортопедии и в хирургии используется. А я гинеколог и к этому лекарству никакого отношения не имею.
-Ох ты, Господи. Так Андрей Ильич, откуда узнает, что это не женское лекарство?
-Марь Иванна, а почему вам не обратиться все же к Алексею Николаевичу. Он и ногу посмотрел бы.
-Женечка, мне как-то не совсем удобно. Был бы он женщиной, куда ни шло, а то ж мужчина, да еще молоденький. Что ж я ему свои ноги буду совать. Выручи, детка, а то нога совсем спать не дает.
-Ну, хорошо, я схожу на склад.
-Ты бы сходила прямо сейчас, пока едем – оживилась Кашина.
-Ладно, схожу.
-А я тебя в буфете подожду. Вкусненьким угощу.
-Ох, Марь Иванна, знаете, чем подкупить.
***
Ремизов массажирующими движениями пальцев, потер виски. Потом еще раз сверил накладные в компьютере с накладными, разложенными на столе: «Черт голову сломит в этих бумажках. Нет, один я с этим не разберусь. Марь Иванна на этом собаку съела, вот пусть и помогает». Он сложил бумаги в папку, закрыл ноутбук и встал из-за стола, собираясь к Кашиной.
-Андрей Ильич, вы уходите?
Женя нерешительно остановилась в дверях медицинского склада.
-Евгения Борисовна, проходите.
-Вы заняты, я потом. – Девушка втайне надеялась, что удастся отвертеться от обещания, данного Кашиной. А там, глядишь или боли у нее утихнут, или придется ей обратиться к Коваленко.
-Женя, проходите. Вы что-то хотели?
-Да, вот список, – она протянула Ремизову бумажку.
Андрей просмотрел список, и удивленно взглянул на девушку:
-Евгения Борисовна, вы меня простите, конечно, но вот деполяризующий меорелоксант вам зачем?
Женя вздрогнула и покраснела, но отступать было поздно:
-В смысле, зачем? Мы тут людей лечим. Вдруг что-то неординарное случится?
-Например, женщина при родах ногу вывихнет, или еще того хуже – сломает, да? – улыбнулся Андрей.
-А при чем здесь нога? – еле прошептала девушка.
-Ну, хотя бы при том, что этот препарат используют хирурги при операциях на костно-мышечном аппарате, и в послеоперационной реабилитации.
-А вы откуда знаете про этот препарат? – совсем сникнув, спросила Ивкина.
-Евгения Борисовна, я вот в этих бумажках, – Ремизов потряс папкой перед Женей – ни черта не понимаю. А что касается медицины…. Я ведь десять лет прослужил в медицинском отряде МЧС, забыли?
Девушка стояла перед Ремизовым, как провинившаяся школьница. Андрей быстро собрал остальные лекарства по списку, и вписал в журнал выдачи лекарственных препаратов:
-Распишитесь здесь, – он поставил галочку, и протянул ручку Жене.
Девушка поставила роспись, взяла лекарства и пошла к двери, но Ремизов остановил ее:
-Женя, подождите. Вы хотя бы объясните, для кого хотели взять его?
-Для Кашиной.
-Для Марь Иванны? А ей для чего?
-Год назад у нее был перелом голени, и ее врач выписал этот препарат. А сейчас у нее возобновились боли, а лекарство она оставила дома.
-А почему она обратилась к вам, а не к Коваленко?
-Не знаю, – помявшись, сказала Женя.
-Ну, хорошо, Марь Иванна не медик. Но вы то должны знать, что перед тем, как принимать то или иное лекарство, необходимо посоветоваться со специалистом. В данном случае с хирургом, а не с гинекологом. Или вы себя считаете специалистом во всех областях медицины?
Женя презрительно - оценивающим взглядом осмотрела Ремизова:
-А вы, очевидно, считаете себя всезнайкой? – вышла со склада и хлопнула дверью.
Андрей почесал висок:
-Видно переборщил с нравоучением…Ладно, потом попрошу прощения. А теперь к Марь Иванне. Что еще за история с ногой?
***
Зайдя в свой кабинет, Ивкина со злостью поставила коробку с лекарствами на стол. Обняв себя за плечи, она задумчиво стала раскачиваться с пятки на носок. В дверь заглянула Круглова:
-Жень, ты говорила, что собиралась в буфет, чайку попить. Пойдем?
-Нет, Вик, иди одна, – не оборачиваясь, сказала девушка.
Услышав слезы в голосе подруги, Круглова развернула девушку к себе лицом:
-Так, что случилось?
-Ничего! – Ивкина снова отвернулась.
На этот раз Круглова сама обошла девушку и встала к ней лицом:
-Жень, говори, ты же знаешь, я не отстану.
Ивкина посмотрела на подругу и, всхлипнув, выпалила:
-Все, Викусь, теперь меня попрут из поезда. Сама виновата, тысячу раз говорила себе, не лезь, куда не просят. Нет, все моя натура, не могу говорить «нет».
Круглова усадила девушку на кушетку и сама присела рядом:
-А теперь спокойно, и все по порядку.
Женя глубоко вздохнула, и с видом обреченной жертвы, рассказала Вике историю с лекарством для Кашиной.
Круглова несколько минут сидела молча, обдумывая услышанное. Женька покосилась на подругу:
-Если Ремизов расскажет Коваленко о меорелоксанте… Лешик, не станет ничего слушать. Для него медицинская этика – закон. И он не позволит никому его нарушать. – Женя посмотрела на задумавшуюся подругу. – Вик, о чем ты думаешь?
-О чем? – Круглова с интересом посмотрела на Женю. – Откуда Ремизов знает о меорелоксанте? Это не анальгин, какой - нибудь.
-Я у него тоже спросила. Он сказал, что десять лет прослужил в медицинском отряде МЧС.
-И что? Если он простой вояка, кто из врачей, тем более хирургов, будет вдаваться в подробности лечения? Тут что-то не так, и в этом надо разобраться. Но пока я пойду к нему и попрошу, чтоб он не торопился выкладывать все Коваленко.
-Вик, не надо. А то еще и тебе достанется.
-От кого?
От обоих, – грустно вздохнула Женя.
-Поверь мне, все будет хорошо. Он на складе?
-Нет, собирался в буфет, к Кашиной.
-Зачем?
-С бумагами, какими-то разбираться.
-Все, я пошла.
-Вик…
-Я подругу в беде не брошу, понятно?
***
Ремизов и Кашина сидели за двумя сдвинутыми вместе столами, на которых были разложены накладные, заявки, меню и так далее.
Мария Ивановна, что-то считала на калькуляторе, вписывала в ведомости полученные числа, попутно объясняя Ремизову, откуда что взялось. Судя по его несколько встрепанному виду, занимались они этими подсчетами уже давно. Круглова остановилась у порога и позвала Ремизова:
-Андрей Ильич, можно вас ненадолго отвлечь?
Ремизов вскочил с места, наверно слишком поспешно, потому что Кашина подозрительно посмотрела на него. Но Андрей, пожав плечами, всем своим видом говоря: «Простите, но у меня еще и другие обязанности есть» - торопливо подошел к Вике:
-Спасибо вам Виктория Игоревна. Вы меня, можно сказать спасли. Иначе, я просто утонул бы в этих дебетах и кредитах.
-Всегда, пожалуйста, Андрей Ильич. Я с вами поговорить хотела. Не могли бы вы мне уделить минутку?
-Да, конечно.
-Только давайте выйдем. Поговорим в тамбуре.
-Хорошо, давайте выйдем.
Круглова, как только они вышли в тамбур, повернувшись к Ремизову спросила:
-Андрей Ильич, вы уже рассказали Коваленко о том, что Евгения Борисовна хотела взять лекарство, так сказать, для личного пользования?
-Ух ты, Виктория Игоревна, вы как-то уж резко. Прямо с места в карьер.
-А что ходить вокруг да около? Так рассказали или нет?
-Нет. Да и не собирался даже.
-То есть как? – опешила Круглова
-Да вот так. О чем рассказывать? О том, что Женя хотела помочь Марь Иванне, только лекарством ошиблась?
-Ну, в общем-то, да.
-Нет, не говорил. А вот Кашиной действительно, надо помочь. Ее ногу надо осмотреть. Возможно, у нее посттравматическая патология. Она молчит. Хирургу не показывалась с прошлого года. Пользуется теми лекарствами, которые были назначены в период восстановительной терапии. А это, как вы понимаете, в корне не верно. Так что вы, или Евгения Борисовна, должны убедить Марь Иванну показаться Алексею Николаевичу, не дожидаясь тяжелых последствий.
-В смысле? – встрепенулась Круглова.
-Виктория Игоревна, вы меня слушали?
-Да.
-Я говорю о Марь Иванне. Что под ее немалым весом, на ногу совершается большая нагрузка, что может вызвать серьезное ограничение притока кислорода к мышечной и нервной ткани, отсюда ее боли в ноге.
Круглова усмехнулась:
-Андрей Ильич, может, вы признаетесь, кто вы на самом деле?
-Не понял.
-Вы шпион из министерства. Вас Рыбаков подослал следить за нами, а потом все ему докладывать. Вы ведь врач?
-Виктория Игоревна, у вас богатое воображение. Любите смотреть шпионские фильмы?
-Не заговаривайте мне зубы. Откуда вы так хорошо знаете о деполяризующем меорелоксанте? Про осложнения после перелома голени? Вы так точно описали травму глаза у того мужчины из Мурома. Откуда вам может быть это известно, если у вас нет медицинского образования?
-Все? – Андрей спокойно смотрел на разгорячившуюся девушку.
Вика поняла, что она слишком вспылила и, взяв себя в руки, вопросительно посмотрела на Ремизова:
-И не говорите мне, что вы десять лет отслужили в медицинском отряде.
-Хорошо, не буду. Хотя я действительно отслужил десять лет в медицинском отряде. Да не просто абы каком, а в спецотряде МЧС. А там, любой солдат, или шофер, может оказать первую помощь и при ранении, и при сердечном приступе и даже принять роды. Что же касается описания травмы глаза, так тут еще проще. В свое время я сам пару раз был пациентом офтальмологов, и вся эта терминология хочешь, не хочешь, прилипла, вот и все. Еще вопросы?
Круглова, смутившись, опустила глаза:
-Простите, Андрей Ильич. И спасибо за Женю. Она очень переживает.
-Я и сам виноват, был немного резок. Позже извинюсь. А вот с Кашиной не тяните, правда.
-Еще раз спасибо. А с Марь Иванной, я сама поговорю.
-Вот и замечательно.
-Андрей Ильич, еще раз спасибо вам за Женьку! – Вика мягко дотронулась до руки Ремизова и поспешила к подруге.
Ремизов усмехнулся, глядя вслед уходящей женщине:
-Гляди ка, прямо Шерлок Холмс в юбке. – Но посмотрев на кипу бумаг, разложенных на столе, тяжело вздохнул, и обреченно направился к столу.
***
День выдался на редкость теплый и ясный. Коваленко, стоял у вагона, вдыхая терпкий аромат осеннего утра, в котором угадывался запах костров, смешанный с ароматом яблок, и еще с чем-то неуловимо знакомым, напоминающим детство.
-День, какой теплый, словно бабье лето вернулось.
Коваленко оглянулся. Рядом, щурясь на солнце, остановился неслышно появившийся Ремизов.
-Погода и впрямь замечательная, наверно, поэтому посетителей особо нет.
-Почему? – не понял Ремизов.
-Люди в таких небольших городках, поселках, деревнях, ловят каждый погожий денек, чтобы завершить дела на огородах, да мало ли?
-Странно, но ведь врачи из столицы, думаю, не каждый день останавливаются в этих местах.
-Знаешь, Андрей, нам их не понять. Многие из людей, живущие в этих краях, замечают свои болячки, только когда уже становится слишком поздно. А потом ругают врачей, что не смогли помочь, не спасли. Да!.. – Коваленко с досадой махнул рукой. – Еще время есть, может проснутся. У тебя как дела?
-Никак. Медикаменты все выданы. На складах порядок. Поломок нет. Все нормально. Марь Иванна как?
-Ругает Женьку, да и Виктории досталось, что рассказали мне о ее ноге. Но они молодцы.
-Ну да. Но ведь неугомонная какая. Все рвется в деревню сходить молочка домашнего, мяса свежего купить…. Хорошая она, даже удивительно, что такие люди еще встречаются.
-Согласен. А свежего мяса я сейчас с удовольствием съел бы, а ты? – Коваленко лукаво посмотрел на Ремизова.
-Ты это о чем?
-Андрей, ну правда, Марь Иванна не может никуда идти, ты же понимаешь. И мы сейчас никуда не можем отлучиться. Пациентов хоть и немного, но они есть. А тут совсем рядом ходят коровы с парным молоком, курочки без всяких там ГМО, поросятки! А если б ты знал, какие тут закрывают на зиму салатики, сказка!
-Я понял. Хорошо, схожу. Пойду с Марь Иванной посоветуюсь, что лучше купить, и сумку возьму.
Коваленко весело хлопнул Ремизова по плечу:
-Пойдем вместе обсудим.
***
До села действительно было не так далеко, километра три – четыре. Да и дорога неплохая, асфальт еще кое-где сохранился. А местные жители, видно, своими силами подзасыпали особо уж глубокие впадины, кто – битым кирпичом, кто – золой, встречались даже островки щебенки. Дорогу, с двух сторон, сопровождал небольшой лесок, гектаров так на дцать.
Андрей шел, вдыхая полной грудью свежий воздух, и осматривался по сторонам: «Красиво, но как-то уж очень тихо. В том ли направлении иду? Не похоже, что здесь есть хоть какое- нибудь поселение. Может поворот пропустил? Да вроде и поворота никакого не было». Деревенька вынырнула из-за очередного поворота очень неожиданно. Андрей вздохнул с некоторым облегчением, и направился по единственной, как ему показалось, деревенской улице. В третьем, от дороги, дворе, в огороде копалась женщина. В большом не по размеру, свитере, в спортивных брюках, резиновых калошах и в платке. Со спины трудно было определить возраст женщины, поэтому Ремизов, боясь попасть в неловкое положение окликнул:
-Хозяюшка, добрый день.
Женщина разогнулась и, прищурившись, посмотрела на Андрея:
-Здравствуй, коли не шутишь – продолжая рассматривать его, взяла ведро, с каким-то мусором, и подошла к забору – что-то не припомню тебя, неместный чо ли?
-Я из медицинского поезда, из Москвы. Он недалеко от станции стоит, может, слышали?
-Из медицинского говоришь? Доктор чо ли?
-Завхозом я работаю в этом поезде.
-Завхозом?! А в деревню к нам, зачем забрел, агитацию чо ли разводить?
-Да нет. Продуктами хотел разжиться: молоком домашним, мясом, в общем, чем-то настоящим несинтетическим. Подскажете, кто из ваших соседей, может продать молоко, мясо, овощи?
-А что ж вас в поезде не кормят?
-Почему же, продукты у нас есть. Но согласитесь, домашнее все равно лучше. И местную кухню тоже попробовать хочется.
-Вот, вот, поесть то вы все не дураки. А вот работать в вашей Москве никто не хочет.
-Почему вы так говорите?
-Да потому что все вы там шарлатаны. Ищите, кого бы как обдурить, денежки содрать.
-В нашем поезде прием ведется по медицинским полисам. И специалисты у нас хорошие.
-Ну, еще б ты сказал, что они плохие.
Ремизов досадливо мотнул головой:
-Простите, я пойду.
-Да подожди. Ишь ты, обиделся. Заходи в дом, угощу молочком, а если понравится, то и продам.
Ремизов вслед за женщиной вошел в дом. Дом был большой и светлый. Андрей в нерешительности остановился на пороге. Женщина, скинув калоши в террасе, зашла в комнату и оглянулась:
-Ну, чо на пороге топчешься, разувайся и проходи. Ты проходь на кухню, сейчас я мигом – и скрылась за дверью.
Андрей снял кроссовки и прошел в дом:
-На кухню. Где она эта кухня? – осматриваясь вокруг, прошептал он.
Но особо долго искать не пришлось, так как запах чего-то ароматного быстро привел его в нужную комнату. Первое, что он увидел, это была печь, настоящая печь, в зеве которой стоял самый натуральный чугунок. Ремизов с неподдельным восхищением, притронулся к печи, с радостью ощутив жар, исходивший от нее. Потом склонился к чугунку, от которого шел удивительный аромат топленого молока.
-Печь то первый раз никак видишь? – усмехнулась вошедшая на кухню женщина.
Ремизов обернулся, и, не скрывая восхищения кивнул:
-Видел на Кавказе печи в которых лепешки пекут. А русскую печь видел только в кино. А вот так настоящую еще не доводилось, думал, что их и нет больше!
-Эту печь еще мой дед выкладывал. Не смотри, что дом новый. Я мужу условие поставила, когда он решил дом строить – чтобы печь оставил. Так вот вокруг печи и построил дом. Ты садись, сейчас на стол соберу чего - нибудь. Тебя как звать?
-Андрей.
-А меня Валентина Степановна. Ты не сердись на меня, за то, что дармоедами вас назвала. Тут, знаешь, сколько всяких проходимцев появляется? То ясновидящие, то доктора, то знахари. И все норовят как можно больше денег вытянуть, а пользы… только вред один. Вон, соседку мою, один такой умелец залечил. От его лекарств-то и скончалась сердешная. А ведь еще молодая была, жить да жить.
Ремизов смотрел на женщину, которая скинув свитер и брюки, и облачившись в домашний байковый халат, оказалась совсем еще не старой, лет пятидесяти пяти – шестидесяти, с высокими скулами, что говорило о примеси бурятской крови. Она выставляла на стол тарелки, в которых словно по мановению волшебной палочки, оказались дымящиеся паром щи, с янтарными кружками жира, пирожки, соленые огурцы и помидоры. Он сглотнул слюну, и протестующе поднял руки:
-Валентина Степановна, прошу вас, я не голоден. Мне бы купить для своих коллег продукты.
-Андрей, что разве мои засолки тебе не нравятся? Так ты попробуй сначала. Сейчас молочка топленого налью, прямо из печки. Творожка с ледника достану. Ты ешь пока.
-Да мне все нравится. Вы можете это продать?
-Продам, коли нравится.
-Мне нравится, честное слово.
-Тогда ешь.
-Хорошо. Спасибо вам, Валентина Степановна.
***
Андрей поправил ремень сумки, больно врезавшийся в плечо:
-Тяжеловато. Как-то не подрасчитал. А все глаза мои завидущие. Ну, ничего, зато как все рады будут таким гостинцам.
Ремизов улыбнулся, вспомнив, как Валентина Степановна сама устанавливала банки с засолками и молоком ему в сумку. Потом каким-то чудом, в уже полную сумку, уложила куски домашнего соленого сала. А вот тушки петуха и двух курочек, она положила в свою клеенчатую сумку. Андрей даже испугался, что у него не хватит денег, чтобы расплатится за все, но женщина его успокоила: «Не переживай, не все в этой жизни деньгами меряется». А на его вопрос: «За что ж такая милость московскому дармоеду?» Грустно вздохнула и посмотрела на него полными слез глазами: «Мужа моего ты мне напомнил. Такой же вот, как и ты высокий да крепкий был, светлоглазый. Прям вылитый мой Павлуша. Уж второй годик пошел, как схоронила его».
Андрей тяжело вздохнул, вспомнив этот разговор. Потом остановился, поставил сумки на землю, прикидывая, далеко ли еще до поезда. Вокруг стояла звенящая тишина, наполненная лишь щебетом неугомонных воробьев. И вдруг среди этой тишины, со стороны леса, послышалось то ли кряхтение, то ли стон. Андрей прислушался. Точно, за кустами кто-то тяжело возился, покряхтывая и постанывая. Ремизов нагнулся и, вынув из ножен на ноге армейский нож, осторожно раздвинул кусты и вошел в заросли. Двигаясь на звук, сам он старался не шуметь. Если вдруг это окажется, какой либо зверь, можно будет так же осторожно удалиться, не спугнув его.
Девчушку, лет семи, сидевшую под деревом, он заметил не сразу. Только когда она вскрикнула, напуганная внезапным его появлением, и посмотрела на него огромными ярко-зелеными глазами.
Ему хватило нескольких секунд, чтобы понять, что произошло. Девочка, очевидно, полезла на дерево, чтобы нарвать яблок. Но сук, на который она встала, обломился, и она упала с дерева. При этом осколок сука проткнул ее ногу в лодыжке и теперь торчал из нее. Девочка потянулась к суку, чтобы выдернуть его. Андрей резким окриком остановил ее:
-Не трогай.
Девочка замерла и испуганно посмотрела на мужчину.
Андрей, успокаивая девочку, осторожно приблизился к ней и присел на корточки:
-Не бойся, я сейчас помогу тебе. Тебя как зовут?
-Олеся. Но мама и все в деревне, зовут Лисенок.
Андрей, осматривая ногу, улыбнулся и посмотрел на девчушку:
-Лисенок потому что рыжая?
-Нет, потому что хитрая.
-Ну что ж, Лисенок, пойдем ка домой. – Андрей взял девочку на руки, и осторожно уклоняясь от веток и огибая кусты, вышел на дорогу. Остановившись у сумок, он на секунду задумался: «Нет, девочку и сумки мне не донести, значит, придется сумки оставить здесь. Жаль, если все это пропадет. Но выбирать не приходится». Андрей вздохнул, улыбнулся Олесе и повернул к деревне, благо недалеко ушел от нее:
-Рассказывай, Лисенок, как это тебя занесло так далеко от дома?
-А вот совсем и недалеко. Тут же лесом совсем рядом.
-Так ты еще и лесом шла – присвистнул Ремизов. – Зачем же ты туда пошла?
-А ты никому не скажешь?
-А кому мне говорить? Я же никого не знаю в вашей деревне.
-Ну, хорошо, тебе скажу. На той яблоне, с которой я упала, такие яблоки вкуснющие растут! Я маме и бабушке хотела принести. А теперь…. – Олеся кивнула на ногу – Эх, пропадут теперь яблочки! Ну, ничего, я на следующий год туда схожу.
-Конечно, сходишь, только будь аккуратней в следующий раз, а то рядом может никого и не оказаться.
-А ты как там оказался?
-Я в деревню к вам ходил, продукты покупал. Вот возвращался к поезду.
-Теперь ты из-за меня опоздал на свой поезд? – испугалась девочка.
-Нет, что ты. Это медицинский поезд. Он стоять здесь будет до завтрашнего вечера.
-А зачем он здесь стоит?
-Понимаешь, Лисенок, в этом поезде работают врачи из Москвы. Они принимают больных людей, осматривают их, ставят диагноз, прописывают лекарства. А если что-то срочное, как например, твоя травма, то лечат.
-А почему ты меня не понес в свой поезд?
-Потому что до поезда далеко, а ножку твою надо срочно полечить.
-Ты меня будешь лечить?
-Если ты позволишь.
-Позволю. Ты мне понравился. Ты сильный. Мама с бабушкой часто говорят: «Без мужской силы в доме тяжело. Мужика в доме не хватает».
-А папа твой где?
-У меня нет папы. Бабушка, когда сердится на меня, зовет безотцовщиной, а мама начинает плакать. Тогда бабушка тоже плачет и просит у мамы прощения. А мама у меня очень красивая, тебе она очень понравится!
-Не сомневаюсь. – Андрей посмотрел на миленькую озорную мордашку девочки – Ты тоже очень красивая, наверно, на маму похожа?
-Да, мне все говорят, что я мамина дочка. А как тебя зовут?
-Андрей Ильич, можно просто дядя Андрей. Мы уже пришли. Где твой дом? – Андрей шел по деревне, и видел как в окнах, за занавесками, иногда мелькали любопытные лица.
-А вон тот, с зеленой крышей. Ой, мама…. Сейчас будет ругаться, что я так долго.
Молодая, статная женщина, окапывала куст. Выпрямившись, она перекинула толстую русую косу на спину и посмотрела на дорогу. Андрей как раз подошел к калитке. Уронив лопату, она выбежала навстречу Ремизову и накинулась на него, с исказившимся от ярости лицом:
-Ты что сделал с моей дочерью? Убью.
Она попыталась взять девочку на руки, но Андрей повернулся к ней спиной, отгораживая от девочки:
-Бога ради, успокойтесь. Олеся упала и поранила ногу. Рану надо срочно прочистить. Лучше покажите, куда ее отнести.
Недоверчиво оглядываясь на Андрея, она спросила у дочери:
-Лисенок, он, правда, тебя не трогал?
-Мамочка, дядя Андрей меня нашел в лесу, и нес всю дорогу. Он хороший, и он доктор, из Москвы.
Они вошли в дом, Андрей, не выпуская девочку из рук, скинул кроссовки и прошел в комнату следом за женщиной. Положив девочку на диван, он обратился к женщине:
-У вас есть дома аптечка?
-Да, конечно. Леська такая атаманша, постоянно домой является с шишками, да ссадинами, так что нам без аптечки никак. Сейчас принесу.
Женщина вышла, а Андрей присел на стул рядом с диваном:
-Лисенок, ты девочка сильная и мужественная. Мне сейчас придется немного надрезать твою рану, чтобы вынуть эту деревяшку. Ты сможешь потерпеть немного?
Девочка серьезно посмотрела на него:
-Я потерплю.
-Хорошо, я постараюсь все сделать быстро.
-Я верю тебе, дядя Андрей. – И приподнявшись на руках, шепотом спросила – тебе мама понравилась, правда она красивая?
-Правда. Твоя мама очень красивая, и она тебя очень любит, так что постарайся ее меньше расстраивать, договорились?
-Да.
Женщина вошла, неся перед собой большую картонную коробку:
-Вот, это наша аптечка.
Андрей, выкладывая на стол перевязочный материал в стерильной упаковке, перекись водорода, мазь Вишневского, левомиколь и еще массу различных антисептиков, с удивлением обнаружил спрей ледокаина, и ампулы с противостолбнячной сывороткой.
Женщина, увидела его удивленный взгляд и только пожала плечами:
- Я же говорю, с Леськой надо быть ко всему готовой.
-Как к вам обращаться?
-Меня Светланой зовут.
-Очень приятно. Светлана, мне надо помыть руки, обработать нож и пинцет. И еще подложите под ногу, какую - нибудь чистую пеленку или простынь.
Вернувшись, Андрей присел на стул рядом с диваном:
- Ну что, Лисенок, давай займемся твоей ножкой.
Чтобы отвлечь девочку от раны, он попытался ее разговорить:
-Пока я обрабатываю твою рану, ты мне лучше расскажи, что интересного есть в твоем поселке? С кем ты дружишь?
Олеся, обрадовалась возможности поболтать, тут же защебетала:
-Ой, знаешь, дядя Андрей, недавно дед Евсей, это наш егерь…
-Что так и зовут Евсей? – удивился Ремизов.
-Да, имя такое, разве ты не знаешь такого имени?
-Вообще-то слышал, но думал, что им уже давно никого не называют.
-Смешной ты, так дед Евсей старый уже!
-Понятно, – засмеялся Ремизов. – И что же дед Евсей?
- Он принес рысенка. Рысенок такой маленький, хорошенький! Дед Евсей мне разрешил его покормить из соски. Ведь мамы у рысенка нет, а сам кушать он еще не может.
Пока девочка с воодушевлением рассказывала про рысенка, Андрей, очистив края раны, обработал ее ледокаином. А когда лекарство подействовало, сделал надрез ножом, потом раздвинув пинцетом край раны, аккуратно вынул палку. В это время в комнату вбежала женщина в распахнутой куртке, со сбившимся платком и кинулась к дивану, на котором лежала внучка:
-Лисенок, кто это сделал? Скажи, девочка не бойся.
Дорогу ей преградила Светлана:
-Мам, успокойся. Никто ничего не делал, Леська сама свалилась с дерева. Спасибо Андрею Ильичу. Он нашел Леську, принес домой. Вот теперь рану обрабатывает.
-Это правда, Лисенок?
-Да, ба, правда.
Стягивая платок с головы, женщина обессиленно села в кресло и, опустив руки, вздохнула:
-Ну, зачем тебя на это дерево понесло-то?
-Ба, я хотела вам с мамой яблок принести, ну тех вчерашних. Они же вам понравились?
-Понравились.
Андрей, закончив перевязку, встал:
-Я, с вашего разрешения, пойду, руки помою.
Когда он вышел, женщины подсели к девочке, Светлана спросила:
-Лесенька, откуда этот дядя, он тебе ничего не говорил?
-Говорил. Он из медицинского поезда, он там работает. А к нам в поселок приходил за продуктами. У него сумки остались, там, на дороге.
-Так он покупал продукты? Но в магазине я его не видела – пожала плечами бабушка.
-Не, ба, он не в магазине покупал.
-Я у Валентины Степановны купил молока, мяса, засолок. Правда, теперь не знаю, найду ли свои сумки, – улыбнулся, Ремизов, останавливаясь в дверях. Ну да Бог с ними с этими сумками. Вы вот что, постарайтесь найти какой-нибудь транспорт и завтра привезите Олесю к нам, на перевязку.
Женщина всплеснула руками:
-Да что ж его этот транспорт искать? У нас есть машина, Светлана вас сейчас отвезет к вашему поезду, а завтра мы обязательно приедем с Лесенькой.
Андрей обрадовался:
-Отлично, а то уже темнеть начало, боюсь засветло пешком мне не добраться!
***
Рабочий день в поезде начался безрадостно. После завтрака, состоявшего из овсяной каши, правда, сваренного на домашнем молоке, и поэтому вкусней, чем обычно, все расходились по своим кабинетам, недовольно бурча.
Анна Дмитриевна вышла в тамбур и выглянула из вагона. Серое утро, тяжелым молочным туманом обволокло все вокруг. Ветви деревьев и кустов поникли, под тяжелой пеленой, словно на них накинули тяжелое ватное одеяло. Воробьи, еще вчера весело щебетавшие, притихли, лишь изредка подавая голос. Несколько человек, мутными силуэтами показались со стороны дороги, направляясь к поезду. Бажанова вернулась в вагон и зашла в регистратуру. Следом, будто они материализовались из тумана, вошли сразу несколько человек. Анна Дмитриевна запротестовала:
-Товарищи, прошу вас только не все сразу, давайте по одному.
Пока больные, толкаясь и незлобно переругиваясь, формировали очередь. Бажанова только удивлялась: «Вот что за народ? То никого, а то толпой идут, сами себе проблемы устраивают. Начался денек».
Светлана остановила машину у вагона, где в окне была надпись «Регистратура». Олеся заволновалась:
-Мам, я хочу, чтобы меня лечил дядя Андрей.
-Лисенок, конечно, мы попросим, чтобы тебя записали на прием к Андрею Ильичу.
-Обещаешь?
-Да.
Светлана взяла девочку на руки, поднялась в вагон, и заглянула в регистратуру:
-Можно?
Бажанова кивнула, убирая не начатый творожок в стол:
-Да, проходите, присаживайтесь. Слушаю вас.
-Мы хотели попасть на прием к Андрею Ильичу, фамилию, к сожалению, мы не знаем, но он работает в этом поезде.
-Дядя Андрей мне вчера делал операцию.
Бажанова удивленно перевела взгляд на девочку:
-Какую операцию?
Светлана ласково погладила девчушку по головке:
-Олеся вчера упала с дерева, и сук застрял у нее в ноге. Андрей Ильич как раз был в нашей деревне, он продукты покупал. Вот он и помог Лесе. Вынул деревяшку из ноги, и сказал, чтобы мы обязательно пришли на перевязку.
-Понятно, он сказал, чтобы вы к нему пришли?
Светлана растерялась:
-Нет, он просто сказал, чтобы мы обратились к врачу.
-Так вам к хирургу надо, к Алексею Николаевичу. Я сейчас вас запишу.
-Нет, я пойду только к дяде Андрею. Мама, ты обещала! – закричала девочка.
-Но, может быть, вы запишите нас к Андрею Ильичу, пусть он даже не хирург.
-Дело в том, что Андрей Ильич работает у нас завхозом, он не врач.
-Как не врач?
-Разве, он сказал вам, что он доктор?
-Нет, – упавшим голосом ответила Светлана.
Олеся посмотрела на Бажанову и, чуть не плача, крикнула:
-Вы все врете, дядя Андрей врач, он очень хороший врач. И ни к какому вашему Алексею Николаевичу я не пойду. Мама, скажи ей.
В дверь заглянул Коваленко:
-Анна Дмитриевна, что случилось, что за крик?
-Алексей Николаевич, вот мамаша с ребенком на перевязку пришли.
-И что? Я свободен. Вы их оформили?
-В том то и дело, что они хотят к Ремизову.
Коваленко вошел в кабинет:
-Интересно. А почему именно к нему?
-Потому что дядя Андрей у меня из ноги палку вот такенную вытащил, – девочка зло раздвинула руки на ширину плеч – а не вы.
Коваленко усмехнулся:
-Ну, хорошо. Анна Дмитриевна, вызовите Андрея Ильича и скажите ему, что его вчерашняя юная пациентка ждет в перевязочной.
Бажанова недоумевающе посмотрела на Коваленко. Он только пожал плечами:
-Вы же понимаете, если палка была такой огромной, то без помощника мне не обойтись, так пусть им будет Андрей Ильич. Правильно я говорю? Как, кстати, зовут прекрасную леди?
-Олеся, – буркнула девочка.
-Пойдем, Олеся, в перевязочную, подождем дядю Андрея там.
Ремизов, стоя по щиколотку в горячей воде, закручивал резьбу на кране в кухонном титане. Катя, повизгивая время от времени, собирала тряпкой горячую воду в ведро. Кашина, охая, тоже пыталась помочь Кате, но та только ругалась:
-Марь Иванна, отошли бы вы, в самом деле. Мы только мешаем друг другу.
-Ну, Катюш, воды-то сколько налилось. Вон, Андрей Ильич, небось, все ноги обжег.
-Да все нормально. А вот ты, Катерина, не торопилась бы в кипяток руки совать, пусть немного остынет.
-Да вода не такая уж и горячая, на полу она быстро остывает.
-Вот ведь сорвало-то его как, кран этот, будь он неладен, прямо как пробка из шампанского вылетел. Теперь не рванет, Андрей Ильич?
-Да не должен, Марь Иванна. На совесть закручивал.
В столовой кашлянул радиодинамик, и голосом Бажановой попросил:
-Андрей Ильич, вас срочно просил зайти в перевязочную Алексей Николаевич.
Андрей, вытирая руки, отошел от титана:
-В перевязочной что могло случиться? Пойду я, Марь Иванна. Вы в титан воду наберите, но не включайте. Я потом подойду, посмотрю, хорошо?
-Поняла, Андрей Ильич. Иди, не волнуйся.
Оставляя за собой мокрые следы, Ремизов торопливо прошел в медицинскую часть поезда. Постучав, он осторожно приоткрыл дверь перевязочной:
-Алексей Николаевич, вызывали?
Коваленко повернулся к Ремизову:
-Заходите, Андрей Ильич, мы вас заждались.
Андрей вошел в перевязочную и увидел на кушетке Олесю. На лице девочки вспыхнула радостная улыбка. Светлана, стоявшая у стены, в отличие от дочери, хмуро смотрела на Ремизова. Андрей улыбнулся:
-Лисенок, привет. Какие вы молодцы, что пришли. Доктор уже осмотрел твою ножку?
Светлана вплотную приблизилась к Ремизову, и еле скрывая свою ярость, тихо, сквозь зубы, сказала:
-Какое вы имели право резать ногу малышке, не будучи врачом? А если бы вы, что-то там не так разрезали? Вы же могли оставить ее инвалидом.
Коваленко подошел к Светлане, и, взяв ее за плечи, подвел к стулу:
-Вы присядьте. Хочу вас успокоить. Андрей Ильич действительно работает в нашем поезде завхозом, но он врач. Он первоклассный военный хирург, полковник медицинской службы.
Светлана удивленно посмотрела на Ремизова, а он с не меньшим удивлением смотрел на Коваленко. Алексей Николаевич развел руками:
-Долго в гляделки играть будем? Пациентка заждалась.
Олеся с восторгом посмотрела на Ремизова, потом на маму, и, улыбаясь, спросила у Коваленко:
-Значит, меня будет лечить дядя Андрей?
-Ну, если он, конечно, не против.
Ремизов вымученно улыбнулся, лихорадочно соображая: «Откуда Коваленко узнал обо мне, или он просто Светлану успокаивает? Что теперь делать? Все отрицать?»
-Андрей Ильич, ну что же вы? Надевайте халат, мойте руки. Пациент ждет.
Андрей, мысленно обругав себя за малодушие, упрямо мотнул головой, и, глядя на Коваленко, сказал:
-Отлично, где говорите у вас халат?
***
Коваленко и Ремизов с Олесей на руках стояли у машины, из которой Светлана вынимала пакеты:
-Здесь немного салатов, все со своего огорода! Сами закрывали. Молоко. А еще, – она из багажника достала большую картонную коробку и вручила Алексею Николаевичу – это торт. Мы вчера все вместе его пекли.
-Это мама пекла, а мы с бабушкой помогали, – весело сообщила Олеся. А потом тихонько добавила, глядя на Ремизова – мама для тебя его пекла, правда, правда!
Коваленко восхищенно смотрел в коробку:
-Ничего себе, это ж просто произведение искусства! И тяжелый такой! Спасибо вам большое. Я сейчас принесу деньги.
-Вы что? – возмутилась Светлана. – Мы же от чистого сердца.
-Светлана, не возражайте. В знак благодарности можно подарить коробку конфет, а тут… - Коваленко восхищенным взглядом еще раз посмотрел в коробку, но с еще большим вожделением на пакеты с продуктами, и торопливо пошел к поезду.
Светлана подошла к Ремизову и виновато посмотрела на него:
-Андрей Ильич, простите меня, наговорила вам всего. Вчера подумала о вас нехорошо, сегодня… Стыдно даже вспомнить.
-Светлана, вы просто хорошая мать, которая переживает за своего ребенка. Как не переживать за такую сорви голову? – Андрей посмотрел на Олесю.
Женщина улыбнулась:
- Спасибо вам еще раз. Будете в наших краях, обязательно заходите в гости. А теперь нам пора. Леся, иди ко мне, я посажу тебя в машину.
Девочка растеряно посмотрела на маму, потом на Ремизова, и, вдруг, крепко обняв его за шею, отчаянно запричитала:
-Дядя Андрей, не уезжай, останься, будь моим папой, пожалуйста! Я тебя буду очень любить, и слушаться во всем, обещаю! Не уезжай!
Андрей чувствовал, как девочка дрожит, как бьется ее сердечко. И ему стало так неожиданно тепло и уютно. Что в какой-то миг возникло желание, действительно все бросить и остаться здесь в этой деревне, с этой милой семьей, с этой забавной девчушкой. Он прижал девочку к груди, и нежно поглаживая по вздрагивающим плечам, сказал:
-Лисенок, ты такая славная, что я с удовольствием остался бы с тобой, с твоей мамой, бабушкой. Но как же я могу бросить свою работу? Представь себе, что этот поезд как корабль в открытом море. Его нельзя покинуть посреди плаванья. Очень многие люди рассчитывают на меня, на мою помощь. А найти мне замену можно будет только на берегу, то есть в Москве, когда мы вернемся из поездки. А вот когда мы вернемся, я обязательно приеду к тебе в гости, если конечно мама не будет возражать.
-Ты обещаешь?
-Обещаю. А теперь давай я посажу тебя в машину, мама ждет.
Подбежал Коваленко, сунул Светлане деньги, попутно пожав ей обе руки:
-Спасибо вам за продукты. Мы уезжаем вечером в 19 – 00. Так что если возникнут, какие-либо вопросы, я имею в виду по здоровью, милости просим.
-Спасибо вам за Олесю. Андрей Ильич, спасибо.
Когда машина скрылась за поворотом, Ремизов подхватил пакеты, и, не оборачиваясь на Коваленко, направился к поезду.
-Андрей, ни о чем не хочешь поговорить? – окликнул его он.
Ремизов приостановился, и, обернувшись, сказал:
-Вечером поговорим.
***
Андрей, остановился перед купе Коваленко, и на секунду задумался, потом решительно постучал:
-Можно?
Коваленко закрыл ноутбук:
-Заходи, Андрей, садись. Что на ужин не пошел? Марь Иванна расстаралась, такое жаркое сделала…
-Да я сегодня полдня провозился с кухонным титаном. Так меня там всякой вкуснятиной напичкали так, что, думаю, до завтра я вряд ли проголодаюсь.
-Да, мне Кашина говорила. – Коваленко встал, поднял свою кровать, достал бутылку коньяка. – Ладно, а как насчет ста грамм коньячка?
Ремизов, расположившись напротив, махнул рукой:
-А давай.
-Вот и правильно.
Коваленко плеснул в кружки коньяк, а потом из-под той же кровати достал лимон:
-Сейчас и закусочку сообразим, – нарезая лимон, улыбнулся он.
-Балуешься коньячком? – наблюдая за Алексеем, спросил Ремизов.
С лица Коваленко сошла улыбка, и он серьезно посмотрел на Ремизова:
-Нет, не имею такой привычки. Держу на всякий случай. Мне показалось, что нам сейчас не помешает немного расслабиться.
-Прости, наверное, ты прав.
-Проехали. Ну что, самый медицинский тост – за здоровье!
Дожевав лимон, Андрей посмотрел на Коваленко:
-Леш, откуда ты узнал, что я хирург?
-Рыбаков сказал. Я с ним разговаривал вчера. Тебя же официально оформили в этот поезд. А Рыбаков, он дотошный, на слово никому не верит, вот и сделал запрос в МЧС. А оттуда ему ответ пришел, что да, действительно, служил Ремизов Андрей Ильич полковник медицинской службы. А так же сообщили, что он был заведующим хирургическим отделением в госпитале при МЧС. Вот только не пойму, зачем надо было скрывать, что ты хирург?
Андрей крутил в руках пустую кружку, глядя в окно. Потом протянул ее Коваленко:
-Леш, налей еще.
Молча, без тоста, стукнувшись кружками, мужчины выпили. Коваленко, не торопил Андрея с ответом. Ремизов, поставил кружку, посмотрел на Коваленко, словно прикидывая, стоит ли ему все рассказывать и вдруг заговорил.
Он рассказал ему о своей службе. О своей любви, о том, как потерял ее. О плене в Осетии. О том, что не смог потом нормально работать, оперировать. О последней своей ошибке, от которой чуть не умер человек. О том, что ехал к своему другу, прапорщику Кузнецову, перед тем как попасть в «поезд милосердия». Все это Андрей выплеснул на Коваленко. Алексей слушал, не перебивая. Лишь когда видел, что Андрею особенно тяжело давался рассказ, подливал в кружку коньяк, и они, стукнувшись, молча выпивали его.
-Вот так, Алексей.
-Да, история.
-Леш, прости, вылил на тебя все это.
-Ты что, Андрюх, перестань! Нельзя это было держать в себе. Это ж как бомба замедленного действия, рано или поздно рвануло бы. Еще неизвестно чем бы закончилось.
Андрей, а давай мы тебя устроим на должность хирурга в нашем поезде? А я буду работать по своей специальности.
-Нет, нет, нет. Даже не думай об этом. И вообще, я пока не хочу, чтобы кто-то из наших узнал обо мне. Давай, я по-прежнему для всех буду завхозом, а там посмотрим.
-Как скажешь.
Ремизов посмотрел на пустую бутылку коньяка:
-Ты посмотри, уничтожили весь твой НЗ.
Коваленко махнул рукой:
-Еще купим – и, глянув на часы, присвистнул, – ничего себе посидели, уже завтра наступило. Андрей, давай, спать, а? Что-то я, кажется, немного перебрал.
-Да, есть немного. Все, я пошел.
Андрей встал и взялся за ручку двери, но остановился и оглянулся:
-Леш, только я прошу тебя, не надо никому ничего рассказывать.
Коваленко обиженно посмотрел на Ремизова:
-Андрей, за кого ты меня принимаешь?
-Прости.
Ремизов вышел из купе Коваленко, и на секунду задумавшись, повернул к тамбуру. Вынул сигарету из пачки и долго ее разминал в пальцах, думая правильно ли сделал, что рассказал обо всем Алексею? Но решив, что все равно уже ничего не исправить, спокойно закурил, еще раз прокручивая про себя весь разговор с Коваленко.
Зайдя в вагон, он с удивлением увидел у своего купе Круглову.
-Виктория Игоревна, что случилось?
-У нас с Женькой вешалка рухнула. Представляете, мы уже легли спать, а она возьми и рухни, прямо мне на ноги.
-Хорошо, завтра я приду, повешу ее обратно.
-Завтра?
-Виктория Игоревна, я, конечно, могу сейчас пойти и попробовать водрузить вашу полку на место. Только боюсь, я сейчас не совсем в форме.
-Это я уже заметила. Где ж это вы так набрались, господин полковник?
Ремизов неопределенно махнул рукой.
-Знаете что, идите ка вы к себе, а я вам сейчас чаю горячего сделаю, – предложила Круглова.
-А вот за чай спасибо. Горяченького с удовольствием.
Ремизов зашел в купе и тяжело опустился на кровать. Вокруг все плавно начало вращаться, а мерный стук колес азбукой Морзе передавал: «Спать пора, спать пора, спать пора».
-Пора, пора. И за каким же это я так напился?
-Действительно, зачем так напиваться? – Вика поставила перед Ремизовым бокал с ароматным зеленым чаем. Вынув ситечко из бокала, она пододвинула кружку к Андрею:
-Пейте, этот чай вас немного протрезвит.
Андрей взял кружку в руки и втянул терпкий аромат чая:
-Ууууу, что это?
-Это настоящий китайский чай. Не то что все эти ваши пакетики с мусором, а не с чаем.
-Согласен – Андрей отхлебнул из кружки и закрыл глаза, – невероятно вкусно, правда.
Он маленькими глотками выпил чай и поставил бокал на стол:
-Спасибо, Виктория Игоревна.
-Да что ты, в самом деле, Виктория Игоревна. Ну не старуха же я? – мягко проговорила она – Давай на «ты».
Андрей посмотрел на молодую женщину, про себя отметил, что в домашнем халатике, она выглядит очень сексуально и, откинувшись к стене, кивнул:
-Согласен, давай.
-Чудненько. Может тебе еще чаю принести?
-О, нет, не стоит. А то во мне сейчас столько жидкости, что я скоро булькать начну. – И видя, что она не уходит, спросил – Вика, что-то еще?
Круглова смотрела на фотографию Андрея и Жанны, прилепленную к стене над кроватью:
-Это кто рядом с тобой? Твоя девушка?
Ремизов напрягся, но все же утвердительно кивнул. Круглова удивленно посмотрела на него:
-Но ты же говорил, что жениться не собираешься.
Андрей молча пододвинулся к столу, сцепил руки в замок, и невидящим взглядом, смотрел на них. Вика, по-своему истолковала его напряжение:
-Вы поссорились?
Ремизов молчал. Назойливость Кругловой начала его раздражать. А Вика продолжала допытываться:
-Неужели она бросила тебя?
Ремизов перевел взгляд на Вику, зло посмотрел на нее. И, еле сдерживая, нарастающие внутри боль и отчаяние, процедил сквозь зубы:
-Это не ваше дело! Оставьте меня!
Вика пожала плечами:
-Что такого я спросила? Подумаешь, девушка бросила. Еще найдешь.
Ремизов встал, сунул кружку Вике в руки, и молча выставил ее за дверь. Круглова, опешившая от такого обращения, только и смогла, что сказать в закрытую дверь:
-Хам! – и, полная возмущения, вернулась к себе в купе, где ее ждала Женя.
-Вик, что с тобой?
Круглова, грохнув кружкой по столу, села на кровать, посмотрела на подругу и развела руками:
-Нет, я не понимаю этого Ремизова. То он – сама любезность, то ведет себя, как настоящий… - самец.
-Да что случилось?
-Жень, представляешь, я у него только спросила про девушку на фото… Ну, кто она ему?
-А он?
-А он меня просто выставил за дверь. В прямом смысле слова, взял и выставил.
-Вик, а ты не думала, что у него с этой девушкой, что-то случилось?
-Я и спросила, что может она, бросила его? А он, как взбеленился.
- Вика, а если ее вообще больше нет. Вдруг она умерла?
Круглову будто холодной водой облили:
-Жень, а ты, наверное, права. Если разговор о ней причиняет ему такую боль, то, скорее всего, ее действительно больше нет на этом свете. Вот тогда понятно, почему он взбесился. Ну что ж, это меняет дело, – Вика загадочно улыбнулась.
Женя только покачала головой:
-Давай ка спать, подруга.
***
Элла проснулась от того, что кто-то тихо, но настойчиво стучал в дверь. Она посмотрела на мужа. Он спал, мирно посапывал и счастливо улыбался во сне. Она ласково кончиками пальцев коснулась его волос, потом попыталась встать. Муж тут же обеспокоенно сел в кровати:
-Эллочка, что случилось?
-Роберт, кто-то стучится.
-Не вставай, я открою.
Накинув халат, он открыл дверь. Тихо с кем-то переговорил и вернулся в кровать, счастливо улыбаясь. Долго смотрел на жену:
-Какая же ты все-таки красивая!
-Угу, особенно с таким животом, – кокетливо вздохнула Элла.
-Особенно, с этим милым животиком, – Роберт, нежно поцеловал жену, приложил ухо к ее животу. – Как спали мои девочки?!
-Хорошо. Сегодня дочка дала маме поспать, почти совсем не брыкалась. Роберт, кто приходил?
-Это Игорь, шофер Эдуарда.
-С утра пораньше опять этот Эдуард, – простонала Элла.
-Крошечка, я думал, он тебе нравится. Он окружил тебя таким вниманием, что я даже ревновать начал.
-Роберт, дорогой, да я от его внимания скоро на стену полезу. Он же свободно вздохнуть не дает. Такое ощущение, что я даже в туалет под его присмотром хожу. Робенька, ну когда мы домой поедем?
Роберт улыбнулся:
-Сегодня.
Элла недоверчиво посмотрела на мужа:
-Правда? Сегодня?
-Да. Вчера я попросил Эдуарда забронировать нам билеты на ближайший самолет. Ближайший оказался сегодня в девять вечера.
Элла взвизгнула и обняла мужа:
-Домой, наконец-то домой! Я думала, твои дела здесь никогда не закончатся. Этот месяц был просто безразмерным!
-Эллочка, ну если ты помнишь, я предлагал тебе остаться дома.
-Да?! А что бы я без тебя дома делала?
-И я без тебя сошел бы здесь с ума!
-Твой Эдуард тебе не позволил бы. Ему нужны ты и твой кошелек. Без них он вряд ли поднимет такое дело.
-Согласен, строительство такого завода дело нешуточное. Но, ведь и нам это выгодно. Ты только подумай, у нас будет свой строительный материал. Сколько всего еще можно будет построить в нашем городе.
-Роберт, ты неисправимый мечтатель!
-Крошечка, но в отличие от других, свои мечты я претворяю в жизнь, ты согласна?
-Ну, еще бы мне быть не согласной. Вспомни, я хотела, чтобы у нас с тобой первым родился сын. А ты хотел девочку…
-Да, я хотел, чтобы у нас родилась такая маленькая принцесочка. Чтобы она была такая же красивая, как ты, и такая же умная, как я.
-Ты что хочешь сказать, что я глупая?
-Нет, я говорю, что ты очень красивая.
Элла кинула подушку в мужа:
-Добился своего, будет тебе принцесса!
-Я так тебя люблю!
-И я тебя очень люблю!
-Ну что, давай собирать чемоданы?
-С преогромным удовольствием.
***
Ремизов вышел из вагона и огляделся. У вагона, где находились кабинеты врачей, стоял УАЗик, внедорожник советских времен. Рядом курил молодой парень, нервно поглядывая на окна поезда. Андрей подошел к парню и прикурил от его сигареты:
-Чего нервничаешь? Боишься зайти, или ждешь кого?
-Да, мать моя к кардиологу пошла. Что-то последнее время на сердце стала жаловаться. А тут, вроде, московские врачи. Вот и решили провериться.
-Правильно решили. Дарья Михайловна тетка строгая, но врач хороший. А ты бы подошел к ней, узнал, что к чему.
-Да не, там сестра.
-Понятно.
-А вы работаете здесь?
-Да. Завхоз я. Ремизов, Андрей.
-Михаил Зорин.
Посмотрев на Ремизова, Михаил усмехнулся:
-Топором что ли брился?
Андрей потрогал несколько прилепленных к подбородку ваток:
-Станок совсем плохой стал. На прошлой стоянке забыл купить.
-Поедем к нам в поселок – купишь.
-Далеко поселок?
-Не боись, потом обратно привезу.
-Серьезно?
-О чем разговор? Вот только мать с сестрой выйдут.
-Отлично, тогда пойду у наших спрошу, может им, что нужно купить, и деньги возьму.
Обойдя почти все кабинеты с блокнотом, куда вписывал заказы, Андрей в нерешительности остановился перед кабинетом окулиста, постукивая карандашом по блокноту. После того вечера, когда он выставил Круглову из своего купе, у них отношения как-то не складывались. И, кажется, попросил у нее прощения за несдержанность, и, кажется, она его простила. А вот как будто стена между ними. Ничего не понять. Словно почувствовав его присутствие, Круглова выглянула из кабинета:
-Андрей, а ты что здесь стоишь?
-Э-э-э, Вика, я тут договорился с одним парнем, он подбросит меня в поселок, кое-что купить надо. Вот я хожу, спрашиваю, кому что купить. Может тебе тоже что- то нужно?
Девушка обрадовалась:
-Очень нужно. Но я хотела бы сама поехать. Возьмешь с собой?
-Я не знаю, надо у Михаила спросить.
-Хорошо, пойдем, спросим. Заодно Алексея Николаевича предупрежу, что отъеду на пару часиков.
***
Поселок оказался довольно большим и красивым. Прямые, заасфальтированные улицы были проложены прямо посреди леса. Огромные деревья, росшие с обеих сторон, своими кронами образовывали высокий тоннель. Около двухэтажных домов были разбиты скверики с лавочками и цветниками. Построены детские площадки, на которых ютились не однотипные железные горки и качели, а гордо стояли вырезанные из дерева слоны – горки, взявшиеся за руки медвежата – качели, глобус – карусель. И все в таком духе – веселое, красочное.
Вика, сидя на заднем сиденье, вместе с Андреем и Машей, сестрой Михаила, восхищенно охала:
-Ничего себе поселочек, красота какая! А мы сидим в этом поезде и ничего не видим. Андрей, давай наших вывезем сюда после работы?
-На чем вывезем?
-Так здесь же автобусы ходят до станции, – сказала Маша – не так часто правда. Но на станции есть расписание.
-Можно попробовать, – согласился Ремизов.
-Вот магазин. Вы идите, отоваривайтесь, а я маму с сестрой домой отвезу и за вами вернусь. Буду ждать вас у магазина, – останавливая машину у местного минимаркета, сказал Михаил.
-Договорились.
Ремизов вышел из машины и помог Виктории:
-Ну что, обчистим местный магазин?
-Давай попробуем! – Вика потянулась, разминая мышцы.
***
Роберт и Элла вышли из общежития, служащую местным жителям и гостиницей тоже. К ним тут же подошел высокий худощавый мужчина:
-Эллочка, Роберт, добрый день. Простите, что не смогу проводить вас до аэропорта – дела, знаете ли. Мне так жаль, что вы уезжаете. Но, надеюсь, мы еще увидимся.
-Непременно! – широко улыбнулась Элла, скорее от того, что уже через пару минут не будет лицезреть его.
Эдуард склонился к руке Эллы:
-Буду ждать приглашения на крестины.
-Разумеется, – Элла вытянула руку из сухощавых рук Эдуарда и отошла к машине, уступая очередь мужу для прощания с Тохиным.
Пока Вирц и Тохин прощались, Элла, подняв воротник пальто, прогуливалась недалеко от машины. Вдыхая морозный, пахнущий хвоей воздух, она разглядывала местный красивый, но уже поднадоевший пейзаж, а мысленно уже находилась в родном городе.
Рядом с магазином остановилась машина, из которой вышли молодой высокий мужчина и красивая блондинка. На мгновение их взгляды пересеклись с рассеянным взглядом Эллы:
«Интересная парочка, но раньше я их здесь не видела»,– подумала Элла.
Подошел Роберт и нежно обнял ее за плечи:
-Поедем, дорогая. Нам еще до аэропорта часа три добираться.
Когда они выехали из поселка, Роберт спросил:
-Кого это ты разглядывала, там у магазина?
-Не знаю, красивая молодая пара. Наверно к кому-то в гости приехали, потому что раньше я их в поселке не видела.
-Возможно, новые люди в поселке всегда бросаются в глаза.
-Вот радость будет для Эдуарда!
-Почему?
-Ты заметил, какая блондиночка интересная? Тохин ее вниманием не обойдет. Только вот, думаю, ее кавалер будет не так снисходителен к его ухаживаниям за своей дамой. Вид у него больно серьезный.
-Ты мой психолог дорогой. Ты лучше скажи, как себя чувствуешь? Как малышка?
-Все хорошо. Я так рада, что мы едем домой. Ужасно соскучилась по всем: по Антону, Стасу. Знаешь, когда приедем, пойду в магазин и накуплю всяких маленьких платьишек, костюмчиков для малышки. Роберт, ты еще не придумал имя для нашей дочурки?
-Эллочка, крошка, я думаю, когда мы ее увидим, имя само появится. А пока она для меня моя маленькая звездочка.
-А я?
-А ты? Ты жизнь моя! Ты счастье моё!
Роберт обнял жену и тут раздался громкий хлопок. Машину накренило и понесло на обочину. Игорь, пытаясь совладать с потерявшей контроль машиной, резко выкручивал руль. Но машина, потерявшая опору на одно колесо, на большой скорости вылетела на обочину и врезалась в вековую сосну. На какое-то время Элла потеряла сознание. Очнулась она от того, что муж, тряс ее за плечи и громко кричал:
-Элла, Эллочка, очнись! Дорогая моя, очнись! Только не умирай, слышишь?
Элла поморщилась, обхватив голову руками:
-Роберт, не кричи, прошу. Что случилось?
Вирц видя, что жена пришла в себя, прижал ее к груди и, гладя по голове, прошептал:
-Слава Богу, ты жива! Эллочка, как же ты меня напугала!
Игорь, с исказившимся то ли от испуга, то ли от боли лицом, стоял у раскрытой задней двери машины, и смотрел на супругов Вирц, потирая ушибленную грудь. Когда Роберт немного пришел в себя, он, еле сдерживая ярость, спросил:
-Какого черта? На ровной дороге! Что случилось?
-Роберт Андреевич, колесо лопнуло! Я не знаю, как так произошло, простите, простите ради Бога!
Вирц, с трудом сдерживаясь, процедил:
-Твое счастье, что Элла Владимировна жива, в противном случае… - Роберт стиснул зубы, даже боясь представить, чтобы он сделал с парнем, если бы с Эллой что-то случилось.
Элла сжала руку мужа, успокаивая его:
-Роберт, помоги мне выйти.
-Да, дорогая, сейчас.
Вирц вышел из машины, обойдя ее, протянул руку жене. Элла, приподнявшись с места, вдруг протяжно вскрикнула и упала на сиденье. Резкая боль в низу живота троекратным эхом отозвалась в спине. Вирц склонился над женой:
-Родная, что!? Что с тобой!?
-Роберт, я не знаю. Мне очень больно.
-Где болит!?
-Не знаю, живот, спина, все! Сейчас лежу, вроде легче. Роберт, - Элла испуганно посмотрела на мужа, – мы не должны потерять нашего ребенка. Обещай мне, что все будет хорошо!
Когда жена сказала про ребенка, что они могут потерять его, Роберта словно облили ледяной водой. Он повернулся к растерявшемуся шоферу:
-Что ты стоишь? Звони Эдуарду Валентиновичу, пусть пришлет врача.
-Да, я сейчас!
Игорь достал телефон и трясущимися пальцами попытался набрать Тохина. Связь была не доступна, что и не удивительно для этой местности.
-Он недоступен, – еле выдавил из себя Игорь.
В это время новая волна боли заставила Эллу дико взвыть и выгнуться, судорожно цепляясь за спинки сидений. Роберта от крика жены на мгновение словно парализовало. Но потом он обернулся к Игорю и рявкнул:
-Что стоишь!? Беги в поселок за помощью! Может, по дороге встретишь машину. Беги!
-Да, Роберт Андреевич. Вы только держитесь!
Игорь сорвался с места и побежал к поселку. А Роберт сел в машину, положил голову жены к себе на колени и, гладя ее волосы, шептал:
-Ты потерпи, потерпи, моя хорошая! Мы не так далеко отъехали от поселка. Игорь быстро доберется. Ты главное держись, все будет хорошо!
Элла смотрела на мужа и жуткий страх, что может быть это ее последние минуты, что она больше не увидит Роберта, не увидит свою не родившуюся дочь, заставил ее заплакать. Она плакала тихо, без рыданий, просто слезы катились из глаз. Роберт вытирал ей слезы и ласково шептал:
-Крошечка моя, потерпи. Я же рядом. Поверь мне, все образуется.
После очередной схватки Элла с ужасом посмотрела на мужа:
-Роберт, у меня, кажется, отошли воды! Роберт, я не хочу! Сделай же что-нибудь!
Вирц беспомощно огляделся по сторонам.
***
УАЗик ехал к станции по шоссе, мерно урча. Михаил, улыбаясь, через зеркало смотрел на красивую московскую докторшу, которая совсем по-детски восхищенно разглядывала новые шерстяные носки с национальным орнаментом:
-Андрей, посмотри, какая прелесть! А на ощупь, такие мягкие, а легкие какие! На, потрогай!
Ремизов снисходительно улыбнулся и взял носки в руки:
-Действительно, очень мягкие.
-Я и Женьке купила. Думаю, ей понравится.
-Еще бы, зима на носу, утепляться надо.
-А твоего размера не было?
-Вика, ты меня можешь представить в белых пушистых вязаных носочках, да еще и с узорами?
Девушка рассмеялась:
-С трудом! Ты всем все купил, что просили?
-Да. Удивительно, в сельском магазине такой выбор.
-Ага, алкогольных напитков! По-моему, ты там хорошо отоварился.
-Ты что, за мной следила?
-Больно надо! На кассе мы рядом стояли.
-У нас, действительно, хороший магазин. А скоро еще лучше будет, и не только магазин, – гордо взглянул на Ремизова и Круглову Михаил.
-Интересно почему?
-У нас, недалеко от нашего поселка, скоро начнут строить большой комплекс по изготовлению строительных материалов. Вот тогда мы еще лучше заживем. Представляете, сколько рабочих мест сразу появится? Ведь многие из наших поселковых кто-куда подались на заработки. А теперь вернутся.
-Михаил, а ты уверен, что начнут строить? Не окажется ли это всего лишь пустыми разговорами?
-Точно, вам говорю! Глава нашей Администрации договорился с одним олигархом, ну чтобы тот вложил свои деньги в строительство.
-Ох, Михаил, вы особо не надейтесь на слова олигархов. Они могут и обмануть, с них станется! – вздохнула Вика.
-Не, этот не такой. Он сам сюда приехал. Ну, там посмотреть место, обсудить все. С женой приехал. Жена у него молодая, красивая!.. Да вы их должны были видеть. Мы когда к магазину подъехали, они как раз у общежития напротив магазина стояли.
-Точно. Андрей, ты чуть глаза не сломал о ту брюнетку! – язвительно сказала Круглова.
-Я просто удивился, что в такой глуши есть такие элегантные женщины. Согласись, на сельскую красавицу она не была похожа.
-Вот видишь, она действительно не селянка, а олигарша. – нахмурилась Круглова и сердито сунула носки в сумку.
-Елки-иголки, не понял, а что это Игорь здесь делает и без машины?
Все посмотрели вперед на дорогу. По шоссе навстречу машине бежал парень. Увидев машину, он остановился и поднял руки. Михаил затормозил. Парень сделал несколько шагов навстречу машине и почти рухнул на капот, тяжело дыша. Михаил и Андрей выскочили из УАЗика:
-Игорь, что случилось? Где машина?
-Миш, надо вернуться в поселок, за помощью! – прохрипел Игорь.
-Ты можешь толком объяснить, что случилось?
-У машины лопнуло колесо, ее вынесло с дороги и мы врезались в сосну! С Робертом Андреевичем вроде все нормально, а вот его жена…
-Что с ней? – спокойно спросил Ремизов.
Игорь только сейчас заметил стоящего рядом мужчину и, скорее опешивший от его спокойного и уверенного голоса, тише закончил:
-Она, кажется, умирает.
-Где они?
-Здесь недалеко, за поворотом. Миха, давай поворачивай в поселок.
-Да, садись, сейчас мы быстро! – хлопнул его по плечу Михаил.
-Миша, сначала довези нас с Викторией Игоревной до места аварии, возможно, им срочно нужна помощь. А потом вы вернетесь в поселок, – твердо сказал Ремизов.
-Согласен, так будет, во всяком случае, правильней. А то они там остались совсем одни! Поехали!
Через несколько минут УАЗик остановился у съехавшей на обочину и влепившуюся в сосну «Тойоты». Задние дверцы у машины были открыты. Андрей, Вика и Михаил подошли к машине. Ремизов заглянул в салон:
-Как вы? Держитесь?
Вирц, обнимая за плечи свою жену, был просто в отчаянии. Но когда увидел, что он уже не один, что пришла помощь, с надеждой спросил:
-Вы врач?
Ремизов кивнул:
-Да. Меня зовут Андрей Ильич, а это Виктория Игоревна. Она тоже врач. Разрешите, мы осмотрим вашу жену.
Элла, обессилевшая после последней схватки, удивленно смотрела на Ремизова и Круглову. Она узнала в них ту молодую пару у магазина. Роберт сжал руку жены:
-Ну вот, Эллочка, нам сейчас помогут, потерпи.
Андрей откинул с Эллы пальто Роберта, которым он укрыл жену и увидел мокрые колготки и натекшую внизу лужу. Ремизов ощупал живот, склонился к нему и долго прислушивался. Потом посмотрел на женщину и спросил:
-Какой у вас срок?
-Двадцать девять недель.
-Когда были последние схватки?
-Схватки? Но мне рано рожать! Я не хочу! Сделайте что-нибудь! Остановите это! – закричала Элла.
Ремизов посмотрел в полные ужаса цвета спелой вишни глаза женщины:
-Простите, но остановить роды, думаю, даже Господь Бог сейчас не сможет.
-Я не могу потерять этого ребенка, – глядя на Андрея прошептала Элла. – Этого не должно было с лучиться с нами!
-Эллочка… - Роберт склонился над женой.
Очередная схватка, заставила женщину громко и протяжно вскрикнуть. Ремизов обратился к Вирцу:
-Простите, не знаю вашего имени.
-Роберт, а это моя жена Элла. Прошу вас помогите ей! Давайте поедем в поселок, в больницу.
-Роберт, ваша жена рожает. До поселка мы не доедем. Мы с Викторией Игоревной примем роды здесь, а потом поедем к нам в медпоезд, он стоит на станции.
-Вы уверены?
Элла, смотревшая на Ремизова и стоявшую рядом Круглову, выгнулась от боли и застонала.
Вирц умоляюще посмотрел на Андрея и Вику:
-Тогда делайте уже что-нибудь!
-У вас есть полотенца, чистые рубашки, халаты?
-Да, есть. Все в чемоданах. Мой - коричневый.
Ремизов обернулся к Вике:
-Вика, помоги Элле, подготовь ее к родам.
Круглова схватила его за руку и, оттащила от дверцы машины. Срывающимся на крик шепотом заговорила:
-Андрей, ты с ума сошел? Какие роды в лесу!? Ее надо срочно везти в больницу.
-Вика, Вика, успокойся! Ты же сама понимаешь, что до больницы мы ее все равно не довезем, роды уже начались. А если будем медлить, мы можем потерять ребенка.
-А если что-то случится и пойдет не так?
-Уже случилось. Авария спровоцировала роды.
-Если мы не справимся? Нас затаскают по инстанциям! Я же окулист, а не акушер. И роды никогда не принимала. Нет, гинекологию мы проходили в институте, но…
-Ты будешь принимать роды? – перебил ее он.
Вика посмотрела на машину из задней дверцы которой, беспомощно свисала нога в белом сапожке, а потом испуганно посмотрела на Андрея и дрожащим голосом прошептала:
-Я боюсь, Андрей! Понимаешь?
-Хорошо, тогда это сделаю я.
-Ты?
-Надеюсь, ты мне поможешь?
-Ты принимал роды?
-И не одни. Достань, пожалуйста, из чемодана полотенца, рубашки, в общем, что найдешь. Надо подстелить под роженицу что-то чистое. И поищи, во что завернуть ребенка.
Ремизов повернулся к Михаилу, который отошел в сторону и терпеливо ждал, пока они с Викой решат вопрос о том, что делать с женщиной:
-Миша, в моей сумке найди бутылку водки и неси ее сюда.
-Андрей, что вы собираетесь делать?
-Роды принимать, что ж делать остается?
Зорин кивнул и пошел за водкой.
Андрей снял куртку, положил ее на водительское сиденье и достал из ножен на ноге нож. Роберт с тревогой спросил:
-А нож зачем?
-Пуповину отрезать, – как о чем-то обыденном сказал Андрей.
Подошел Михаил:
-Андрей, вот водка. Может, мы с Игорем рванем в поселок за помощью?
-Полей мне на руки. – Обрабатывая водкой руки и нож, Андрей оглянулся на Вику, которая помогала Элле подготовиться к родам.
Элла, в очередной раз громко закричала.
На этот раз крик был более длительным и жалобным. Ремизов стряхнул с рук капельки водки и повернулся к Зорину:
-Миш, только одна нога здесь, другая – уже здесь. Если не будет скорой, сам приезжай, или кого-то пришли. Когда она родит, время будет идти на секунды для матери и для ребенка.
-Я понял! Нас уже здесь нет.
-Я на тебя надеюсь, Миша! – уже вслед убегающему парню прошептал Андрей.
Вернувшись к машине, Ремизов спросил у Кругловой:
-Как у вас дела, вы готовы?
-Да. Андрей, ты уверен, что справишься?
-А у нас есть выбор?
Вика отошла от двери. Андрей заглянул в салон. Роберт придерживал жену за плечи, нашептывая ей что-то на ухо. Элла полулежала на заднем сиденье с измученным видом, только часто и отрывисто дышала. Увидев Андрея, она приподнялась и посмотрела в глаза Ремизову:
-Я прошу вас, спасите мою дочь!
-Ждете девочку? Замечательно! Поверьте, сделаю все, что смогу. Но и вы нам должны помочь. Дочке – появиться на этот свет, а мне – принять ее. Готовы?
-Да. – Элла прилегла к мужу на грудь.
-Элла, будете делать все, что я скажу. Без самодеятельности, договорились?
-Да.
-Тогда упритесь ногами в стенки машины, я посмотрю, как продвигается малышка.
Андрей положил нож на рубашку, на которой лежала Элла, и ощупал живот.
-Элла, теперь тужьтесь!
Элла сосредоточилась на позыве и почувствовала, как ребенок внутри продвинулся. Большая, мягкая рука Ремизова, погладила живот Эллы, словно успокаивая и ребенка, и мать.
-Так, у нас все хорошо идет. Элла, сейчас! – скомандовал Андрей.
Элла напряглась и даже зарычала от нахлынувшей волны боли, которая вдруг резко прекратилась. Она удивленно посмотрела на Ремизова, который снова погладил ее по животу, взглянул на нее и сказал:
-Головка вышла. Ждем следующей схватки и толкаем ребенка, когда я скажу.
Одной рукой Андрей придерживал головку ребенка, другой поглаживал живот роженицы и следил за ходом схваток.
-Теперь толкаем ребенка! Помогайте ей выйти!
Элла собрала все свои силы и почувствовала, как ребенок вышел, но почему-то молчал. Ей было не видно, что с ним, почему он молчит, поэтому она посмотрела на мужа:
-Роберт, почему она молчит? Почему она молчит?
Андрей, приняв девочку, стал быстро удалять пуповину, обмотанную вокруг ее шейки. Потом, несколько раз нажав двумя пальцами на ее грудь, он положил кусок бинта из аптечки ей на ротик и дунул. Когда он проделал эту процедуру еще пару раз, под пристальным взглядом притихших Роберта, Эллы и Вики, девочка вдруг всхрипнув, разразилась звонким плачем. Элла и Роберт, еще не веря, что это голосит их ребенок, настороженно смотрели, как Ремизов обрабатывает малышке пуповину. Обтерев девочку, Андрей завернул ее в заранее приготовленное мягкое, банное полотенце и положил матери на грудь.
Элла и Роберт смотрели на маленькое красное личико малышки, которая надрывалась в плаче, и улыбались, не замечая, что у обоих текут слезы. Роберт осторожно дотронулся до головки, завернутой в полотенце, и счастливо прошептал:
-Эллочка, она такая красивая! Звездочка моя! Ангелочек мой!
Пока Роберт и Элла любовались дочкой, Ремизов и Круглова готовили женщину к транспортировке. Приняв послед, Андрей нахмурился, отошел от машины. Он помыл руки остатками водки, достал сигарету и закурил. Вика, покопавшись в чемодане, нашла чистые вещи для Эллы и, украдкой поглядывая на Ремизова, одела ее.
-Андрей, я одела ее, – подойдя к Ремизову, сказала Вика.
-Хорошо. Думаю, Миша скоро подъедет. Быстрей бы уж! – Ремизов нервно достал еще сигарету и закурил.
-Андрей, что-то не так?
-Будем надеяться, что все нормально.
-Ты молодец! Тебе бы не завхозом работать, а гинекологом. Вот я Женьке скажу, что у нее коллега появился.
-Было бы здорово, если бы мы смогли сейчас с ней связаться, – задумчиво сказал Андрей и, выйдя на дорогу, посмотрел в сторону поселка.– Да где же Миша?
Дорога была пустынной, но за поворотом послышался шум моторов.
-Кажется, едут! – обрадовалась Вика.
***
Ольга Семеновна Добрынина стояла у вагонного окна в детском боксе и смотрела на улицу. Густые сумерки обволокли лес, почти вплотную подступавший к станции, на которой стоял поезд «Здоровье». Свет от станционных фонарных столбов, безуспешно боролся с надвигающейся темнотой, выхватывая у нее расплывающиеся светлые шары вокруг себя. В этих шарах света в легком танце кружились снежинки, подхватывая на лету подружек. Тихо большими пушистыми шариками ложились на платформу, еще зияющую серыми голыми пятнами асфальта, но уже уверенно покрывающуюся белым пушистым ковром.
-Как в сказке! – прошептала Добрынина и взглянула на сидевшего у окна с дочкой на руках задумчивого Роберта Вирца.
-Что? – Роберт посмотрел на женщину, с сожалением оторвав взгляд от дочери.
-Первый снег. Сколько живу на свете, все время поражаюсь этой красоте. Это словно волшебство, какое-то! Снег сыпет и сыпет, скрывает всю грязь, всю черноту, будто дает человеку возможность пересмотреть всю свою жизнь и, если он захочет, то переписать все с белого листа.
Вирц посмотрел в окно.
-Действительно красиво. Моя дочь появилась с первым снегом. Хотелось бы, чтобы и жизнь у нее была такой же чистой и светлой, как у ангела!
-А вы верьте, и так оно и будет.
-Только и остается, что верить. У меня сейчас, если честно, все мысли о ее матери. Что произошло с Эллой? Почему ваш заведующий позвал на помощь Андрея Ильича?
-Кого? – непонимающе посмотрела на мужчину Добрынина.
-Андрея Ильича, забыл его фамилию. Врач, который принимал роды.
-Но, насколько я знаю, Андрей Ильич военный, полковник в отставке. А у нас в поезде он работает завхозом.
-Как военный? Но ведь он так уверенно вел себя там, на дороге. И он сказал, что он врач.
-Но… Я не знаю. Он, правда, служил в медотряде МЧС.
Вирц в отчаянии смотрел на Добрынину.
-Ну не переживайте вы так! Если Алексей Николаевич позвал Ремизова… – Добрынина замялась.
-То что?
В дверь заглянул Коваленко:
-Я так и знал, что найду вас здесь, господин Вирц.
Роберт осторожно, чтобы не разбудить малышку, положил ее в кювет. Он вплотную приблизился к Коваленко и, дрожащим от напряжения голосом, спросил:
-Что с моей женой? Она жива?
Коваленко немного отойдя от Роберта, спокойно продолжил:
-Успокойтесь, она жива. Но состояние ее действительно было очень тяжелым. У вашей жены открылось кровотечение, возникла артериальная гипотония. Поэтому мы с гинекологом решили срочно произвести экстирпацию матки…
-Что? – Роберт попытался оттянуть стягивающий ворот одноразового стерильного халата.
Добрынина пододвинула Вирцу стул. Роберт даже не обратил на него внимания.
-Провести операцию я предложил опытному хирургу Ремизову Андрею Ильичу.
Женщина недоуменно посмотрела на Коваленко. Он только махнул рукой:
-Ольга Семеновна, потом все объясню. Он повернулся к Вирцу и продолжил:
– Я не буду вдаваться в подробности, да это, собственно, и не к чему. Но благодаря Андрею Ильичу, мы обошлись без оперативного вмешательства. Так что, думаю, ваша жена сможет подарить вам еще и сына.
Роберт, все еще недоверчиво глядя на Коваленко, спросил:
-Мне можно увидеть сейчас Эллу?
-Вот прямо сейчас не стоит. Элла Владимировна находится в палате интенсивной терапии. С ней наш гинеколог и медсестра. Поверьте, больше всего сейчас вашей жене нужно отдохнуть. Вот уж для кого действительно, день выдался не из легких. А вот о чем нам надо подумать, так это о том, чем мы будем кормить вашу дочь до прибытия в Омск.
-Я уже подумал. Эдуард Валентинович уехал в поселок за грудным молоком.
-То есть?
-В поселке есть новорожденные, а у них – кормящие матери. Думаю, до Омска нам хватит. Скажите, а у Эллы совсем молока не будет?
-Давайте мы повременим с этим вопросом.
-Да, простите! А могу я поговорить с Ремизовым Андреем Ильичом?
-Ну что ж, пойдемте, я провожу вас к нему.
***
Коваленко подошел к столовой и остановился. За дверью стоял непривычный шум. «Интересно, а что произошло? Может я забыл про чей-то день рождения?» Он вошел в столовую, и все, кто был там, разом замолчали. Коваленко насторожился:
-Коллеги, что-то случилось, а я не в курсе?
-Что случилось!? Это вы нам расскажите, Алексей Николаевич! – Серафима Аркадьевна подошла к главврачу и с осуждением посмотрела на него.
-Что я должен рассказать?
-Почему мы узнаем, о том, что наш завхоз оказывается совсем и не завхоз, по сарафанному радио, а не от непосредственного нашего начальника?
-Ах, вот вы о чем! Но, дорогие мои коллеги, клянусь вам, что я сам об этом узнал совсем недавно от Рыбакова. А не сообщил вам об этом факте по просьбе Андрея Ильича.
-Но почему он скрыл это от нас? – удивилась Соловьева.
-Наверное, у него были на это свои причины. А если это так, то не стоит лезть к человеку со своими расспросами. Если Андрей Ильич посчитает нужным нам рассказать, он расскажет.
-Кстати, а где же он сам?
-Он сейчас с мужем нашей роженицы беседует.
-Нам Виктория Игоревна все рассказала. И о том, как Ремизов принял роды на дороге. И как, по сути, спас женщину здесь, в поезде. Алексей Николаевич, может, стоит предложить Ремизову должность хирурга? – Вклинилась в разговор Дарья Михайловна, до сих пор тихо сидевшая за столиком вместе с Павлом Афанасьевичем.
-Вы думаете, я не предлагал? Это первое, что я сделал, когда узнал, что Андрей хирург.
-Он согласился?
-Нет. И не спрашивайте почему.
-Он видно считает ниже своего достоинства работать вместе с нами! – усмехнулась Соловьева.
-Не говорите глупости, Маргарита Сергеевна! – возмутилась Бажанова. – Уж кто-кто, а Андрей Ильич не такой!
В столовой снова поднялся шум. Коваленко молча прошел за свой столик, не мешая женщинам выговориться. Не успел он сесть, как в столовой воцарилась тишина. В дверях стояли Ремизов и Вирц. Андрей улыбнулся:
-Я, кажется, что-то пропустил. Что за дебаты? Вас слышно в другом вагоне.
-А, Андрей Ильич! Вы то, собственно, и есть причина наших дебатов!– обрадовалась Гердт.
-Вот как? Объясните, пожалуйста.
-Как выяснилось, вы – наш коллега. И вот мы думаем, что каким бы вы хорошим завхозом и замечательным фармацевтом не были, но как врач вы нам нравитесь больше. Соглашайтесь на предложение Алексея Николаевича быть в нашем поезде хирургом.
-А как же склад? Как же обязанности завхоза? – улыбнулся Ремизов.
-Мы что-нибудь придумаем. Алексей Николаевич, что вы молчите?
-Обязательно придумаем, обещаю. А сейчас, давайте мы все-таки поужинаем. Денек выдался тяжелый. И очень есть хочется.
Все, тихо переговариваясь, рассаживались за столики. Ремизов и Вирц по-прежнему стояли в дверях.
К ним подошла Кашина:
-Андрей Ильич, приглашайте нашего гостя. Проходите за столик к Алексею Николаевичу.
-Марь Иванна, одну минуточку, Роберт Андреевич хочет сказать несколько слов.
-А, ну да, конечно!
Вирц смущенно кашлянул:
-Извините меня. Я еще ненадолго задержу ваше внимание. Мое имя Вирц Роберт Андреевич. Вы знаете, что сегодня случилось. У меня родилась дочь! Все произошло не так, как мы с женой планировали. И Элла сегодня чуть не умерла… – Роберт глубоко вдохнул и ненадолго замолчал, пытаясь сглотнуть подступивший к горлу ком. Но все обошлось! Обошлось благодаря Андрею. Простите, Андрею Ильичу. Я не знаю, чем мы с женой заслужили Милость Божью. Но Он не оставил нас там на дороге одних, а послал помощь в лице Андрея Ильича. А потом здесь, в поезде, мою жену и дочь окружили такой заботой, что я не сомневаюсь, благодаря вашим стараниям живы самые родные мне люди. То, что сделали вы для моей семьи, не измерить никакими деньгами. Я буду обязан вам всем до конца моей жизни. И если вам понадобится моя помощь, я сделаю все, что смогу. Мои контакты есть у Андрея, он позже вам их раздаст. А сейчас позвольте мне хоть как-то отблагодарить всех сотрудников вашего поезда.
Ремизов открыл дверь и в столовую стали заносить коробки с шампанским, фруктами и всякой снедью. Когда коробки были занесены, Вирц тихо поблагодарил ребят, и те исчезли, словно их и не было. А потом снова обратился к присутствующим:
-Примите пока эти небольшие подарки.
Ремизов, поглядывая на коллег, у которых с появлением каждой новой коробки, улыбки становились все шире и шире, а веселый шум сдерживался лишь тем, что содержимое коробок было еще не на столе, предложил:
-А давайте, дорогие коллеги, поздравим Роберта Андреевича с рождением дочери и пожелаем малышке расти здоровенькой и красивой! А ее маме - быстрей поправиться!
-Роберт Андреевич, Вы уже дали имя малышке? – почти в один голос спросили Симочка и Вика.
Вирц счастливым взглядом окинул всех присутствующих и, улыбаясь с нежностью сказал:
-Ангелина!
-Самое подходящее имя для девчушки, которая чудесным образом выжила – сказал Ремизов. – Думаю, по бокалу шампанского можно выпить по такому случаю. Алексей Николаевич, вы не против?
-Я присоединяюсь к вашим словам, Андрей Ильич, и с удовольствием подниму со всеми бокал шампанского еще и за нового хирурга нашего поезда «Здоровье»!
______________________
Часть 3
Дорога к себе.
Зима, как всегда, наступила внезапно. Календарь отсчитывал последние дни ноября. Еще два дня назад, когда поезд «Здоровье» стоял под Омском, никто не мог предположить, что первый снег, словно балерина в легком кружащемся танце, прикрывающий черную замерзшую землю, превратится в одичавшего необузданного зверя. Вот уже сутки как земля и небо слились в одно снежное месиво. Как полчища взбесившихся белых мух, снег ошалело носился между небом и землей, затеяв неравный бой с ветром. Ветер будто играл легкими снежинками: сталкивал их вместе, втягивал в водоворот, а потом прессом прижимал к земле. А если вдруг непокорные осмеливались приподняться с земли, то он придавливал их, бросая такие же легкие и неразумные снежинки на поднявшихся.
***
Ира Селезнева запыхавшаяся и раскрасневшаяся остановилась перед дверью большого коттеджа. На минуту задумалась, но потом решительно вошла в дом. Сняла шубку и шапку, стряхнула с них снег, аккуратно повесила на вешалку, сняла сапоги.
-Ира, разве ты не уехала?
Ирина вздрогнула от неожиданности:
-Роман Кириллыч, вы так тихо подошли?
-Прости, если напугал тебя. Что случилось?
-Ой, Роман Кириллыч, на улице такое творится, ужас что! Я простояла на остановке час. А потом нам сказали, что автобуса не будет. И когда он появится тоже не известно. Вот когда пурга прекратится, когда дороги почистят… Роман Кириллыч, можно я здесь подожду, когда снег пройдет? Я мешать не буду!
-Ира, что ты спрашиваешь?! Конечно, оставайся! И мне не так одиноко будет!
-А я чаю приготовлю.
-Так я еще не обедал! Вот что, давай ка вместе пообедаем. У меня есть отличное вино!
-Ой, нет! Что вы?! Я не пью!
-Ирочка, это вино особенное! Им не напиваются! Им наслаждаются! И не возражай. Целый час на остановке простоять!.. Заболеешь еще! Что я без помощницы делать буду?!
-Ну, хорошо. Если только чуть-чуть!
-Отлично! Тогда я за вином!
-А я пойду, накрою на стол.
Ирина налила в супницу щи. Накрыла стол на две персоны.
Борзунов зашел в столовую и сел за стол, поставив бутылку рядом. Он смотрел как девушка, прихрамывая, хлопочет вокруг стола.
-Ира, а твой парень не будет волноваться, что ты задерживаешься?
Девушка грустно посмотрела на Борзунова:
-У меня нет парня.
-Не может быть! Такая милая, скромная девушка и без молодого человека. Куда только молодежь смотрит?!
-Точно уж не на меня. Кому нужна калека?!
-Ты о своей хромоте? Ириша, так это же полная ерунда!
-Для Вас, Роман Кириллович, может и ерунда, а некоторым даже противно рядом находиться…
-Тебя кто-то обидел?
-Неважно… - Девушка села за стол.
-Прости, Ира, я не совсем в курсе, что случилось с тобой! Откуда эта хромота?
-Вам на самом деле интересно?
-Конечно.
-Я не люблю вспоминать тот день. Это мой день окончания школы. Пять лет назад, после выпускного бала, отец приехал за мной в школу. Мы ехали домой, и спорили о том, куда мне лучше поступать. Папа хотел, чтобы я училась на экономиста. А я хотела быть юристом…
-А мама? Чего хотела мама для своей дочери?
-Мама была геологом. Когда я окончила школу, ее уже два года как не было с нами. Она погибла в горах.
-Прости, Ира, я, правда, не знал.
-…Было раннее утро. Машин почти не было. Мы стояли на светофоре. Когда загорелся зеленый, папа поехал,… Откуда появился тот КАМАЗ?!.. Он врезался в нашу машину со стороны водителя… Соседи мне, потом сказали, что папу хоронили в закрытом гробу…- Ира схватила бокал с вином и залпом его выпила.
Борзунов наполнил ее бокал снова:
-А что было с тобой?
Ира насмешливо посмотрела на мужчину:
-А Вы как думаете? Меня как-то собрали. Все в больнице скорее были удивлены, что я выжила. Я сначала пролежала в коме с неделю. А когда очнулась и узнала, что мой отец погиб - ушла в себя. Никого не хотела видеть.- Ира, задумалась, вспомнив те ужасные дни. Незаметно для себя, она выпила и второй бокал вина.
Борзунов наполнил ее пустой бокал снова, но девушка даже не заметила этого. Себе он налил виски и пил его, оставив Ирине вино:
-Значит, у тебя никого не осталось из родных?
-Нет. Никого. Мы с папой жили вдвоем. После смерти папы, я осталась одна.
-А родственники? Неужели никого нет?
-У папы вроде был двоюродный дядька, но они не общались. Я даже не знаю, где он живет.
-Как же ты жила?
-Как все. Поступать я никуда не стала.
-Почему?
-Роман Кириллыч, чтобы учиться - деньги нужны. А где мне их было взять? Мой отец не был миллионером! Работать я пошла. Сначала официанткой в кафе. Но нога меня подвела. После больницы я хромала, но не так сильно. А потом нога стала короче.
-Ты обращалась к врачу?
-Нет. Боялась. А вдруг начнут ее лечить, да совсем без ноги и останусь! А куда же мне без ноги?
-Ну, это ты зря. Давай мы свяжемся со специалистами, пусть они посмотрят тебя. Насчет денег не беспокойся.
-Спасибо, Роман Кириллович.
-Да пока не за что. Ты ешь. Кстати, ты неплохо готовишь! У кого научилась?
-Не знаю. Как-то само получается. У меня дома еще мамина книга рецептов есть.
-Как тебе вино?
-Вино?! Мне, кажется, я уже опьянела, а вот вкуса вина я не почувствовала, извините!
-Ты была слишком расстроена, чтобы ощутить прекрасный букет этого напитка. Сейчас ты немного успокоилась. Ведь уже все хорошо?!
-Да. Спасибо Вам, Роман Кириллыч. Вы очень добры ко мне.
-Я еще ничего не сделал, девочка. Давай, выпей вина и почувствуй, как оно начинает греть тебя изнутри.
Ира сделала несколько глотков, удивленно посмотрела на Борзунова и глупо улыбнувшись, сказала:
-А оно совсем не горькое.
Мужчина засмеялся:
-Господи, да ты еще совсем ребенок!
-Неправда, мне уже двадцать три года. – Ирина допила вино и потянулась к бутылке, - я еще налью себе?
-Ира, может тебе уже хватит?
-А Вам что вина жалко стало? – девушка обиженно посмотрела на Борзунова.
-Нет, конечно. Если понравилось – пей. Но вино может оказаться коварным.
Девушка прижала ладони к лицу:
-Ой, Роман Кириллыч, простите меня. Мне совсем не стоило пить. Такое чувство, будто это и не я совсем. И очень спать хочется.
-Это с непривычки. Не страшно. Ты иди, ложись в гостиной, а я уберу все здесь.
-Да Вы что? – Ира вскочила, и опрокинула стул. – Я сейчас все уберу.
-Вот что, голубушка, пойдем я тебя провожу в гостиную.
Ира стояла оперевшись на стол и бессмысленно оглядывалась вокруг:
-Хорошо, я потом все уберу, - согласилась она.
-Уберешь, конечно уберешь.
Борзунов подхватил девушку за талию, и крепко прижимая ее к себе, повел из столовой. Когда Ира отцепилась от стола, она почувствовала, как все вокруг поплыло перед глазами. Чтобы не упасть, она крепко прижалась к мужчине, обхватив его рукой за шею. Борзунов довел девушку до дивана. Ира тут же упала на подушку и сладко засопела. Роман взял плед, который лежал аккуратно сложенный на спинке, развернул его и прикрыл девушку. Укрывая Иру, он будто случайно коснулся упругой груди девушки. Жаркой волной дрожь прошла по телу. Борзунов отдернул руки и поспешно вышел в холл. Он остановился у огромного зеркала и придирчиво посмотрел на свое отражение. Из зеркала смотрел невысокий полный мужчина шестидесяти лет, с остатками волос на лысеющем черепе, аккуратно зачесанными назад. Гладко выбритое круглое лицо украшал широкий нос, небольшие глаза тускло смотрели из-под прямых тонких бровей: «Что, Роман Кириллович, на молоденьких девочек потянуло? Идиот».
Борзунов зашел в столовую, тяжело опустился на стул. Налил полный бокал виски и одним глотком выпил его. Перед глазами как наваждение появлялась Ира, то в фартуке на кухне, то с пылесосом в руках, то разрумянившаяся от выпитого вина, лежащая на диване.
Он опустил голову, зажмурился. Видение не исчезало, только еще ярче стало: под трикотажной кофточкой вздымалась девичья грудь. Верхняя пуговка на кофточке расстегнулась, показывая край кружевного белого бюстгальтера. «Черт, да что же это такое то!»- прохрипел он.
Роман, схватив бутылку виски, пошел в гостиную. Он остановился у дивана и посмотрел на девушку. Ира спала на спине. Одна рука была закинута за голову, другая безвольно свесилась с дивана. Длинная светло-русая коса спокойно расположилась на груди у своей хозяйки. Красивый овал лица был спрятан под выбившимися волосами. Черные ресницы пушистым веером обрамляли большие глаза. Пухленькие губки были немного приоткрыты, показывая ровные белые зубы. Плед она во сне скинула, а широкая шерстяная юбка, завернулась, приоткрыв ноги в теплых черных колготках.
Борзунов рассматривал девушку с головы до ног. Потом глотнул виски прямо из бутылки, поставил ее на столик возле дивана, а сам встал на колени перед девушкой. Он смотрел на миловидное лицо в легкой испарине от сна, и ему подумалось: «Вот она моя спящая красавица, ждет пробуждения от поцелуя. Может я и не принц, но все же не последний человек в этом городе. А она совсем одна. Ей нужна помощь. Я помогу ей». Роман кончиками пальцев осторожно убрал с лица девушки волосы. Потом тихо стал расстегивать пуговицы на кофточке. Когда он увидел обнажившуюся грудь, он облизал пересохшие горячие губы и сглотнул тугой комок вожделения. Все так же осторожно, он приподнял юбку и попытался снять колготки.
Ира, почувствовала, что кто-то ее трогает. Она открыла глаза и с удивлением увидела своего хозяина стоящего перед диваном на коленях. Ира оглядела себя и увидела, что кофточка на ней расстегнута, а колготки наполовину сняты. Она с ужасом вскочила с дивана, натягивая колготки обратно, и пытаясь запахнуть кофточку:
-Роман Кириллыч, Вы что?!..
Желание овладеть этой девушкой здесь и сейчас захлестнуло Борзунова с головой. Мало понимая, что он говорит и что делает, он подполз к девушке на коленях и горячо взахлеб, заговорил:
-Ира, будь моей. Я сделаю для тебя все и даже больше. Ты будешь первой красавицей в городе. У тебя будут красивая одежда, украшения, машины. Только будь со мной ласковой.
Ира смотрела на стоящего перед ней на коленях толстого почти лысого мужчину, с крупными каплями пота на красном лице, с трясущимися протянутыми к ней руками. И не понимала, откуда взялся этот мерзкий тип? И где тот милый добродушный ее хозяин?
Роман увидел исказившееся от отвращения лицо девушки. Обида и злоба волной накатили на него. Он поднялся с колен, подошел к Ире и сквозь зубы спросил:
-Не хочешь меня? А кому ты еще нужна? Будешь моей – у тебя будет все!!!
Ира отшатнулась:
-Роман Кириллыч, Вы пьяны. Вам лучше лечь спать.
-Только с тобой…
Борзунов сорвал с Ирины кофточку, которую она тщетно пыталась застегнуть, и толкнул ее на диван. Девушка руками уперлась в грудь Борзунова и хотела его столкнуть с себя. Но молодое, извивающееся в сопротивлении тело, только больше возбудило его. Роман, навалившись на девушку всем своим весом, коленом пытался раздвинуть ей ноги, а руками – разорвать колготки. Ира, в отчаянии хваталась за ворот его рубахи, стягивая его с себя. Колготки треснули и порвались в промежности. Ира закричала, но потная ладонь Борзунова «запечатала» ей рот. Она колотила кулаками по спине Романа, но он только похотливо сопел, стягивая свои домашние брюки. Вдруг Ирина почувствовала, как ее ног коснулось что-то теплое упругое и влажное. Она на секунду замерла. Потом собрав все свои силы, выгнулась, дотянулась до бутылки с виски, стоявшей на столике рядом с диваном, и с размаху ударила ей Романа по голове. Борзунов хрюкнул и замер, а потом, обмякнув, вдавил Иру в диван. Девушка и руками и ногами спихнула с себя мужчину. Он с глухим стуком упал на спину на ковер. Ира, тяжело дыша, вскочила с дивана. Одернув юбку, она огляделась в поисках кофты, та лежала недалеко от Борзунова. Ира осторожно, стараясь не глядеть в сторону хозяина, подошла, схватила кофту и рванулась к двери. Она выбежала в холл, одеваясь на ходу, быстро обулась, схватила шубу и шапку с вешалки, но уже у двери ее что-то остановило. Ира прислушалась. В доме была полнейшая тишина, если не считать мерного потрескиванья горящих дров в камине, да равномерного тиканья часов. Она заглянула в гостиную. Борзунов все так же лежал на спине и не двигался. Ира негромко его позвала:
-Роман Кириллыч!
Ответа не было. Ира тихонько подошла к мужчине. Стараясь не смотреть на спущенные брюки, она присела рядом и толкнула хозяина за плечо:
-Роман Кириллыч, Вы живы?..
Борзунов молчал. Ира протянула руку к его шее, чтобы прощупать пульс, но тут же отдернула ее в ужасе. Ее пальцы были в крови. Она вынула из кармана шубы платок и с остервенением стала вытирать пальцы:
-Что же Вы наделали, Роман Кириллович, что же Вы наделали?!
Ира, положила платок в карман, и ничего не видя из-за катившихся ручьем слез, вышла на улицу, захлопнув за собой дверь.
***
В столовой было непривычно тихо. Кто молча ел, кто коротал время за ноутбуком, а кто-то тихо переговаривался.
Ивлева тоскливо смотрела на бьющийся в окно снег.
-Как долго все это будет продолжаться? Мы что навечно здесь застрянем?
-По-видимому, до весны, Марина Семеновна, – невесело пошутил Егоров.
-Шуточки у вас Павел Афанасьевич!
-Какие уж тут шутки? Стихия! Апокалипсис!
Бажанова грустно вздохнула:
-Из графика теперь выбьемся. Не дай Бог к Новому году домой не попадем.
-Как это не попадем? – Взвилась Лида. Мне домой надо. Меня мой Толик ждет.
-Всех кто-то ждет, - буркнул Егоров.
-Алексей Николаевич, надолго мы здесь застряли? Ну, благо бы на какой станции, а то ведь непонятно где. Река да лес кругом. А если продукты закончатся? – испугалась Кашина.
Коваленко вяло перемешивал в тарелке кашу:
-А я что могу сделать? Вот придет снегоуборочный поезд, расчистит пути, тогда и тронемся.
-Умом мы здесь тронемся. В этом снежном плену – вздохнула Громова.
-Дарья Михайловна, товарищи дорогие, что это вы так раскисли? Подумаешь снег пошел. Зато красота, какая кругом!.. - Гердт поймала удивленно-непонимающие взгляды коллег и добавила – будет,… Может быть уже завтра. Правда, Алексей Николаевич?
Коваленко усмехнулся:
-Правда, Серафима Аркадьевна.
-Красота. Какая уж тут красота, когда ни неба, ни земли не видно, один снег сплошной стеной. – Ворчала Кашина. – Вы бы, Алексей Николаевич, наших машинистов позвали. Пусть горяченького поедят. А то сидят у себя в кабине со своими тормозками. Поди, и те закончились.
-Да, Марь Иванна, вы правы. Как это я сам не додумался. Сейчас по внутренней связи свяжусь с ними.
-Не надо. Я позову, - остановил его Ремизов.
Он взял свою тарелку и отнес на стол с грязной посудой.
-Андрей Ильич, надеюсь, вы вернетесь?
-Непременно, Серафима Аркадьевна, - уже выходя за дверь, бросил Андрей.
Гердт проводила Ремизова взглядом и повернулась к оставшимся.
-А у меня есть предложение. Давайте займем наши непредвиденные выходные чем-нибудь полезным!
-Например? – Оживилась Круглова.
-Например, устроим «Вечер юмора». Будем рассказывать анекдоты или смешные истории, вспомним веселые песни. А можно поиграть в фанты. Как вам такое предложение?
-А что?
- Хорошая идея!
-Чем киснуть в своих каморках, лучше уж всем вместе чем-нибудь заняться.
Андрей зашел к себе в купе, сел на кровать и посмотрел в окно. Бешеный танец ветра и снега продолжался, сопровождаемый дикой какофонией. Несколько минут, он как завороженный смотрел на разбушевавшуюся стихию. Потом схватил куртку, шапку и, быстро вышел в тамбур.
Ремизов открыл дверь вагона и даже отшатнулся от врезавшегося в него порыва ветра. Тут же в тамбуре вихрем закружились миллионы снежинок, но столкнувшись со стенами и потолком, тихо осели на пол. Мужчина задохнулся от переполнившего его восхищения. Он прикрыл дверь, спрыгнул с подножки и провалился по колени в снег: «Ничего себе снега то намело. Павел Афанасьевич прав, мы тут застряли капитально». Андрей, с трудом вытаскивая ноги из снега, пробрался к локомотиву и несколько раз сильно ударил в дверь. Из окна выглянул машинист:
-Ты откуда, мужик?
-Я из этого поезда – крикнул Ремизов.
-А почему не прошел через состав?
-Прогуляться решил. Сглупил!
Голова машиниста исчезла, окошко захлопнулось, зато распахнулась дверь. Молодой парень, прикрываясь рукой от снега, крикнул:
-Что стоишь? Залезай быстро!
В кабине локомотива было тепло. Тихо играла музыка.
Ремизов огляделся:
-Тесновато тут у вас.
-А нам тут не плясать! – Усмехнулся машинист.
-Это да! Вы наш поезд от Омска до Барнаула поведете?
-Да. В Барнауле другая бригада заступит.
-Ну что ж, значит, нам вместе еще долго ехать. Давайте знакомиться. Я Ремизов Андрей Ильич. Работаю в этом поезде завхозом. А с недавних пор совмещаю должность завхоза с должностью хирурга.
-Ничего себе! – рассмеялся машинист – Это что ж, докторов не хватает?!
-Скорее завхозов.
-А, понятно. Ну а меня зовут Федор Матвеевич. А это мой помощник Олег Воронов.
-Очень приятно! Да, попали мы с вами! Вот погодка! Слышно что-нибудь о снегоуборочном поезде?
-Не, не слышно. Вот немного пурга поутихнет, тогда пришлют, не раньше!
-И сколько ждать?
-А это уж как Господь Бог решит!
-Вот как... Федор Матвеевич, Олег, я собственно пришел пригласить вас поужинать в нашей столовой.
-Спасибо! От такого приглашения мы не откажемся! Вот только мы на связи обязательно должны быть.
-Матвеич, ты иди, ужинай, а я потом – предложил Олег.
-Договорились.
Ремизов смотрел в огромное лобовое стекло, которое с трудом расчищали «дворники». Фонарь, горевший над окном, отвоевал у темноты светлый коридор перед локомотивом, и в этом коридоре света хорошо было видно, как в бешеном танце носятся снежинки. Одна показалась Андрею слишком уж большой и черной. Эта снежинка то исчезала в белом ковре, то снова появлялась, становилась все больше и больше.
-Федор Матвеевич, Олег, посмотрите, что это там впереди?
Все трое стали упорно вглядываться вперед. Вдруг Олег вскрикнул:
-Да чтоб я провалился! Это ж человек! Он сюда идет!
-Похоже… - Андрей продолжал напряженно вглядываться.
-Да точно вам говорю! Человек! Маленький какой-то, ребенок что ли?
Все трое растерянно переглянулись. Первым вышел из ступора Андрей. Он распахнул дверь и спрыгнул в снег. Федор Матвеевич посмотрел на Воронова и с досадой крикнул:
-Что стоишь?! Иди, помоги доктору!
Олег, оказавшись в снегу, выругался:
-Вот черт! И кому в такую погоду дома не сидится?
Стараясь наступать в оставленные Ремизовым следы, Олег догнал Андрея. Ремизов оглянулся:
-А ты чего выскочил?
-Здрасьте! Помогу, если что. – Олег опустил уши у форменной шапки и надвинул ее пониже на глаза.
***
Ира уже потеряла счет времени и расстоянию. Девушка не понимала где она и сколько времени пробирается по пояс в снегу. Дорогу Ира потеряла, как только закончилась лесная просека. Она шла, только чтобы идти. «Если остановлюсь, то меня просто занесет снегом, и я замерзну. Хотя зачем мне теперь жить? Я убила человека! Я – убийца!» - Думала она. И шла, шла, шла. Слезы давно превратились в ледяную корку на лице, а ресницы покрылись белой бахромой инея. Вязаная коричневая шапка с пушистым меховым помпончиком и черная шубка стали белыми от налипшего снега. Сапоги, полные снега, давно уже не грели. Варежки потерялись где-то в сугробе. Но Ира все равно упорно шла вперед. Вдруг ей показалось, что темнота немного расступилась. Она подняла голову и увидела впереди, что-то большое с огромным светящимся глазом во лбу. «Наверное, я уже умерла» - подумала Ира. Потом она увидела, что навстречу ей идут два больших зверя. «Медведи, наверное. Странно, а почему они не спят? Ведь зима же! Ах, какая теперь разница! Хоть кому-то от меня польза» - отрешенно размышляла она. Ира с наслаждением опустилась в снежную перину и затихла, прикрыв глаза.
Ремизов и Воронов подошли к девушке. Олег, разглядывал сидевшую в снегу Ирину:
-Ты гляди, Снегурочка!!! Беленькая какая!
Андрей вытянул из сугроба девушку, снял с нее шапку и кинул Олегу, потом надел на нее свою. Шубка девушки тоже отправилась к Воронову. Андрей скинул с себя куртку, запеленал в нее Иру, подхватил ее на руки и понес к поезду. Олег, сунул шубу под мышку и, размахивая заледенелой шапкой, крикнул Ремизову вслед:
-Давай я понесу.
-Справлюсь. Она легкая. Придется идти до вагона. Через локомотив я ее не пронесу, тесно.
-Хорошо. Тогда давай я первый пойду, а ты по моим следам, так легче.
-Согласен.
Андрей остановился, чтобы пропустить Олега вперед и посмотрел на девушку. Бледная, с белыми ресницами, она действительно напоминала создание из снега:
-Надо же, и впрямь Снегурочка!
Ира все ждала, когда звери начнут ее терзать. Она сквозь мягкое забытье, слышала, как подошли «медведи», один что-то прорычал, и ей даже показалось, что она его поняла. Потом «медведь» вытащил ее из сугроба, снял с нее шапку и шубу, завернул в шкуру. А потом она почувствовала, что потеряла опору под собой. Тело ее вдруг стало легким, и она поплыла, мягко покачиваясь. От шкуры и от «медведя» приятно пахло туалетной водой, табаком и аскорбинкой. «Разве может от медведя пахнуть аскорбинкой?» - вяло подумала Ира, и тут же будто провалилась в яму. От резкого толчка, она пришла в себя и в испуге открыла глаза.
Ремизов, оступившись, упал на колени. Чтобы не уронить девушку, он крепче прижал ее к себе и посмотрел на нее. Взгляды их встретились. На Андрея смотрели глаза Жанны, полные испуга и отчаяния. Ремизов замер, вглядываясь в лицо девушки. «Господи, привидится же такое!» - прошептал он.
Девушка сделала слабую попытку вырваться из его рук. Андрей только крепче стиснул объятия, вставая с колен и мягко, чтобы ее лишний раз не пугать, сказал:
-Не бойся. Ты в безопасности. Не делай резких движений, а то мы вместе грохнемся в снег.
У вагона Ремизов остановился и крикнул Воронову:
-Ты первый заходи – примешь девушку.
Ира посмотрела на мужчину, и, стараясь, чтобы он ее услышал сквозь завывание ветра, сказала:
-Я сама.
Андрей повернулся на слабый звук, донесшийся из куртки. Ира продела руки в рукава и потянулась к поручням. Олег схватил холодные руки, втянул девушку в тамбур, прижал ее к себе и широко улыбнулся, глядя на застывшую от неожиданности Иру. Она оттолкнула парня, прижалась спиной к стене и как затравленный зверек, перевела взгляд с Олега на Андрея, который зашел в тамбур, захлопнул дверь и защелкнул замок. От этого щелчка, Ира вздрогнула и еще плотнее вжалась в стену, настороженно поглядывая на мужчин. Тот, кто втянул Иру в вагон, был высокий худощавый парень, примерно ее лет, в форменном бушлате железнодорожника. Светло-голубые глаза весело смотрели на нее из-под кустистых цвета спелой пшеницы бровей. Тот, что нес – был старше и круче в плечах.
Стряхивая снег с тонкого шерстяного джемпера и с волос, Андрей обратился к Воронову:
-Олег, бегом в столовую. Скажи, чтобы терапевт и главврач срочно шли в медотсек.
-Понял.
Олег сунул шубу и шапку девушки Ремизову, подмигнул Ирине и скрылся за дверью.
Андрей открыл дверь в противоположный вагон, от того куда ушел парень:
-Вы не поверите, барышня, но вы попали в медицинский поезд, а я здесь работаю. Я врач. Ремизов Андрей Ильич. А вас как зовут, уж не Снегурочка ли?
Ира недоверчиво заглянула в открытую дверь вагона. Оттуда пахло лекарством. Еще до конца не осознавая, что она жива и находится в реальном поезде, а не в зале ожидания Божьего Суда, она представилась. Но вместо громкого голоса, получилось жалкое сипение:
-Ира Селезнева.
-Простите?! – Андрей наклонился к девушке.
-Ира Селезнева – вкладывая всю силу в голос, повторила она.
-Что ж, Ира Селезнева, проходите. Вам необходимо срочно избавиться от мокрой одежды. Пойдемте.
Ира вошла в вагон и почувствовала, как в голове от теплого и сухого воздуха все поплыло, а ноги сделались совершенно ватными. Она пошатнулась и, наверное бы, упала, если б Андрей не поддержал ее. Придерживая Иру за локти, он довел ее до купе, которое на поверку оказалось больничной палатой.
Ремизов быстро расправил кровать, достал с полки над кроватью голубую хлопчатобумажную сорочку. Потом повернулся к Ире, молча снял с нее свою куртку и шапку, положил на стул, где уже лежали ее вещи, и потянулся к кофточке. Ира испуганно обняла себя за плечи, и попятилась, волчонком глядя на Ремизова. Андрей взял верхнюю одежду и вышел из палаты:
-Переодевайтесь и под одеяло. Сейчас подойдет терапевт, ее зовут Серафима Аркадьевна. Она вас осмотрит.
Ремизов осторожно прикрыл дверь, оставаясь рядом и прислушиваясь к звукам в палате. Через пару минут в медотсеке появились Коваленко, а за ним все, кто до этого находился в столовой:
-Андрей, что случилось? Парень прибежал, поднял панику: «Ремизов, говорит, срочно в медотсек требует главврача и терапевта». Мы подумали, что с тобой что-то случилось!
Андрей растеряно смотрел на толпящихся за Коваленко коллег:
-Да, я просил прийти Серафиму Аркадьевну и тебя. Мы тут девушку нашли. Вернее она сама вышла к нашему поезду. Наверное, просто заблудилась. Ее надо осмотреть, вполне возможно у нее обморожение рук, ног. А уж переохлаждение, точно – ее вещи больше похожи на ледяной панцирь, чем на одежду.
-Да, Андрей Ильич, напугали вы нас. Пойду, посмотрю пациентку, - улыбнулась Гердт.
-Симочка, только вы с ней помягче. Девчонка, чем-то сильно напугана, - предупредил Ремизов.
-Еще бы! Она уж, наверное, и с жизнью распрощалась, а тут неожиданное спасение.
-Я тоже пойду, посмотрю, кого ты нашел.
Андрей придержал Коваленко за рукав:
-Леш, подожди. Пусть сначала Симочка ее осмотрит.
Коваленко пожал плечами и посмотрел на столпившихся в коридоре коллег:
-Друзья, пока все свободны. Если понадобится помощь кого-то из вас, мы вызовем по внутренней связи.
Все потихоньку стали расходиться, весело подшучивая над тем, как, наверное, нелепо выглядела их толпа, ввалившаяся в медотсек.
Из палаты выглянула Гердт:
-Евгения Борисовна, Анна Дмитриевна зайдите, пожалуйста, сюда.
Ивкина и Бажанова вошли в палату. Андрей повернулся к окну, и стал напряженно вглядываться сквозь бесившийся снег, в черную даль, нервно постукивая кулаком по подоконнику.
-Андрей, ты чего?
-Что? – Ремизов задумчиво посмотрел на Коваленко.
-Ты напряжен, нервничаешь. Что с тобой?
-Не со мной, Леш, не со мной. Девушка эта… Я сразу понял, что с ней что-то не так. Почему она в такую погоду оказалась на улице?! Неспроста! Что-то произошло, что заставило ее выйти в пургу.
-Да ладно тебе накручивать себя. Мало ли зачем ей понадобилось выйти? Потом заблудилась. Хорошо, что к нам вышла, а ведь могла и пропасть, так весной и нашли бы.
-Зачем Симочка позвала Женю?
-Да ну тебя, Андрей! Скоро все узнаем.
Из палаты вышли Гердт и Ивкина. Они отошли от палаты. Ремизов и Коваленко в нетерпении последовали за ними:
-Серафима Аркадьевна, как там наша Снегурочка?! – попытался пошутить Коваленко.
-Снегурочка!!! Если б она еще с часочек поползала по снегу, то была бы определенно Снегурочкой, а по весне нашли бы ее как «подснежник». Легкое обморожение рук, ног. Общее переохлаждение. Назначила клексан утром и вечером. Ввели анальгин с димедролом, реланиум. Положили на матрац с подогревом. Необходимо горячее питье, желательно с добавлением спирта.
-Это все?! – Ремизов перевел взгляд с Гердт на Ивкину.
-Нет, не все – Симочка многозначительно посмотрела на мужчин – ее пытались изнасиловать. Многочисленные ссадины и гематомы на внутренней стороне бедер, следы от ногтей на груди.
-Вот этого нам еще не хватало! - всплеснул руками Коваленко – Теперь мы должны связаться с милицией. А как они до нас доберутся?
-Алексей Николаевич, подожди, не торопись. Давай сначала поговорим с Ириной.
-С кем?
-Прости, забыл тебе сказать, что девушку зовут Ирина Селезнева.
-Познакомился уже!
-Можно сказать и так. Сима, Женя, вам она, что-нибудь рассказала?
-Толком ничего. Сказала, что шла из поселка Белояр в город, сбилась с дороги, вышла к поезду.
-А по поводу ссадин и гематом?
-Молчит. Мы с Серафимой Аркадьевной и так и этак к ней. Бесполезно. Только расплакалась. Мы не стали больше ни о чем ее расспрашивать. Немного успокоится, согреется, может и расскажет.
-Что значит, может расскажет?! Если была попытка изнасилования, мы должны зафиксировать телесные повреждения и сообщить об этом случае в органы, – повысил голос Коваленко.
-Леш, подожди, не горячись. Пока на улице такое творится, ни одна милиция до нас не доберется в любом случае. Поэтому у нас есть время дать девушке успокоиться, а потом расспросить у нее обо всем. Ты как, согласен?
-А что мне остается делать? Ты нашел ее, ты с ней и возись.
-Договорились. Пойду, вещи ее повешу сушить, а то вон какая лужища натекла с них. И вернусь.
Ремизов подхватил в охапку вещи Иры, свою куртку и вышел из вагона.
-Вы посмотрите, какой заботливый! Прямо ангел во плоти! – хохотнула Гердт.
-А вы заметили, что как только Ремизов выходит из поезда, то у нас появляется пациент! – задумчиво глядя вслед Андрею, сказала Ивкина.
Коваленко и Гердт удивленно посмотрели на Женю. Ивкина смутилась:
-Я просто размышляю вслух.
-Оставьте, Евгения Борисовна, свои размышления, и напишите лучше отчет об осмотре больной Селезневой. Думаю, он скоро нам понадобится, - вздохнул Коваленко – пойду, посмотрю как там наша пациентка, познакомлюсь.
-Женя, ты иди к себе, а я еще здесь побуду, – предложила Гердт, когда Коваленко зашел в палату.
-Хорошо, пойду, напишу отчет. Ведь у нас кроме бумажек больше никто никого не интересует.
-Жень, не обижайся на Лешика. Во-первых, он мужчина, и всегда будет на стороне мужчин, а во-вторых... они с Ремизовым очень сдружились.
-Я заметила, поэтому и не обижаюсь. Спокойной ночи, Серафима Аркадьевна.
-Спокойной ночи, Женя.
Ремизов тихонько приоткрыл дверь в палату. Навстречу из-за стола поднялась Бажанова:
-Андрей Ильич, хорошо, что вы зашли. Я собиралась к вам на склад.
-Что надо принести?
-Клексан. Надо положить его в теплое место.
-Я принес. Что-то еще?
-Нет, пока все в наличии.
-Как она? – Андрей посмотрел на кровать, где комочком свернулась девушка, полностью с головой накрывшись одеялом.
-Уснула. Лекарства подействовали.
-Хорошо. Сон сейчас самое лучшее лекарство. Анна Дмитриевна, вы идите, отдыхайте, а я подежурю.
-Но…
-Возражения не принимаются! Не волнуйтесь, я справлюсь.
-Я и не сомневаюсь, что справитесь, но…
-Идите и ни о чем не беспокойтесь.
-Спасибо, Андрей Ильич. Спокойной ночи.
-Спокойной ночи.
Андрей прикрыл за Бажановой дверь и осторожно присел на стул рядом с кроватью девушки. Сложив руки на груди, он задумчиво смотрел на небольшой холмик одеяла. Невеселые мысли роились у него в голове. Воспоминания о Жанне унесли его в недалекий август. Он снова и снова переживал смерть любимой. Расставание у вертолета. Взрыв. Огненный дождь из того, что осталось от вертолета. И все это сопровождал тревожно-отчаянный взгляд больших темных глаз. «Но почему этот взгляд так реален?! Глаза. Я их вижу. По-моему я схожу с ума!»
-Почему Вы так на меня смотрите?
Ремизов вздрогнул, вернувшись в реальность. Он сидел перед кроватью на стуле, а девушка натягивала на себя одеяло и испуганно прижималась к стенке.
-Прости, я тебя разбудил?
-Нет, я сама проснулась, а тут Вы сидите, прям как статуя.
-Ты как себя чувствуешь?
-Неплохо… Мне выйти надо – еле слышно прошептала Ира.
-Да, конечно. Я принес свой свитер, он очень мягкий, - Андрей взял с кровати свитер и протянул его девушке – специально положил на твой матрац с подогревом, чтобы он теплый был.
-Спасибо.
Ира надела свитер и встала с кровати. Андрей протянул ей шерстяные носки с красивым орнаментом:
-Это тоже тебе, - несколько смутившись, добавил он.
-Спасибо. Они такие красивые!
Ремизов задумчиво улыбнулся, вспомнив, как упрашивал Круглову продать ему носки, которые она купила в поселке на последней стоянке:
-Ира, давай я тебя провожу.
Андрей пропустил девушку вперед. Ира, хромая и придерживаясь за стенку, пошла по коридору. Ремизов шел следом, пытаясь определить причину ее хромоты, но под длинной рубашкой ног не было видно. У туалетной комнаты он протянул ей полотенце и зубную щетку:
-Я буду рядом.
Когда они вернулись в палату, Ремизов спросил:
-Ира, что у тебя с ногой?
Девушка покраснела, поджала ноги и укрылась одеялом:
-Это после аварии. Нога стала почему-то короче.
-Дай я посмотрю.
-Не надо! Я уже привыкла.
-Глупости какие. Что значит привыкла? К травмам нельзя привыкать, их надо лечить. Давай я посмотрю твою ногу. Я делаю это не из любопытства, я хирург. И если твоя хромота связана с травмой, то я постараюсь тебе помочь.
Ира с надеждой посмотрела на Ремизова и, откинув одеяло, подняла рубашку. Андрей осмотрел ногу и улыбнулся девушке:
-Что ж ты в больницу не пошла, когда почувствовала что с ногой что-то не так?
-Я боялась! А вдруг мне ее отрезали бы?
-У тебя неправильно сросшийся перелом голени. Потребуется немало времени, чтобы его исправить.
-А разве это можно исправить?
-Можно, только придется запастись терпением.
-Я готова терпеть – обрадовалась Ира, но тут же сникла, прикрыла одеялом ноги и опустила голову.
Андрей достал из кармана брюк носовой платок с пятнами крови, положил его на колени девушке и присел на стул:
-Ира, расскажи, что случилось и ничего не бойся.
Девушка подняла голову и Андрей «утонул» в бездонной сини ее глаз. Что-то в груди сжалось и подступило к горлу, так, что он едва не задохнулся.
-Я убила человека! – сказала она, как будто выстрелила.
-Что? – Андрей закашлялся.
-Я убила своего хозяина. Я работаю,… Вернее работала у одного бизнесмена в доме. Была что-то вроде помощницы по хозяйству. Вчера, из-за пурги я не смогла после работы уехать домой. Я попросила Романа Кирилловича позволить мне переждать непогоду, он разрешил, даже пригласил пообедать с ним. Угостил вином. Вообще-то я не пью, поэтому меня сразу развезло. Он уложил меня спать. Уснула я сразу, как только коснулась головой подушки. А проснулась от того, что он меня раздевал. Он был пьян! Я пыталась его остановить, но он словно обезумел! Я ударила его по голове бутылкой… Он упал, и не двигался… Я испугалась и убежала. А потом я шла по дороге в город, но где-то сбилась и вышла на железную дорогу, а потом пришла к поезду…. Лучше б вы меня не нашли! Пусть бы я замерзла!
-Прекрати сопли развозить! Еще не факт, что твой хозяин мертв. При твоей комплекции, удар не мог быть настолько сильным, чтобы убить взрослого мужчину. Вполне возможно, что ты его просто оглушила.
-Но у него была кровь.
-Тоже не показатель смерти. Ты успокойся и ни о чем таком не думай. Никому пока не рассказывай, что с тобой произошло. Просто шла домой и сбилась с пути, все. В каком поселке ты работала?
-Белояр.
-А фамилия твоего хозяина?
-Борзунов Роман Кириллович.
-Не переживай, что-нибудь придумаем. Ты лучше скажи, как сообщить твоим родным, что ты жива?
-Нет у меня родных. Отец погиб в аварии, а мама – в горах. Так что я одна и переживать за меня некому, - горько вздохнула Ира.
-Понятно.
В палату зашла Гердт и весело улыбнулась:
-Вот это мне определенно нравится! Наша Снегурочка ожила, и даже щечки раскраснелись! Признавайтесь, Андрей Ильич, каким лекарством, оживили нашу красавицу?
-Все вам расскажи, Серафима Аркадьевна! Пусть это будет наш с Ирой секрет.
-Я так и знала, коварный вы искуситель, чародейством промышляете?
-Бывает иногда! Но шутки в сторону. Серафима Аркадьевна, как закончите с осмотром и процедурами, проводите Ирину в рентген кабинет. Надо сделать снимок ноги, и определиться с дальнейшим лечением.
-А что с ногой?
-Застарелый, неправильно сросшийся перелом голени.
-Ого! Хорошо, Андрей Ильич.
***
Коваленко сидел в своем кабинете и смотрел в окно. Будто и не было пурги. За окном стояло тихое, снежное безмолвие. На небе – ни облачка, только одинокое солнце смотрело на пушистое снежное покрывало, которым за сутки зима укрыла все вокруг. Ремизов вошел в кабинет:
-Алексей Николаевич, можно?
Коваленко удивился:
-Так официально? Значит, ничего хорошего ждать не приходится. Я так, понимаю, ты пришел поговорить о Селезневой?
-Правильно понимаешь.
-Слушаю.
-Алексей, тут такое дело. Ира думает, что убила своего хозяина, который пытался ее изнасиловать. Нам надо как-то проверить эту информацию.
Коваленко тоскливо посмотрел на Ремизова:
-Андрей, что ты предлагаешь? Отправиться сейчас в поселок и посмотреть, жив ли этот ублюдок? Ты видел, сколько снега намело? Мы сами отсюда неизвестно когда выберемся. Нет, снегоуборочный поезд вышел из Омска, но когда он до нас доберется, вот вопрос? А о девушке пусть ее родные беспокоятся. Ты узнал, кому надо позвонить?
-Леш, у тебя все в порядке? – настороженно спросил Ремизов.
-В порядке! Все просто замечательно! – Алексей резко кинул ручку на стол, так, что она отлетела к шкафу. Андрей встал, поднял ручку, снова сел:
-В чем дело?
Коваленко взял ручку и нервно стал отбивать дробь по столу:
-Светка звонила утром. Сказала, если я не вернусь домой к Новому году, то могу совсем не возвращаться! Такого наговорила!..
-Леш, подожди переживать. Всем надо домой к праздникам успеть. Как только нас вытащат отсюда, мы скорректируем наш график и постараемся вовремя вернуться домой!
Коваленко с сомнением покачал головой:
-Ладно, успокоил. – Алексей пригладил ладонью волосы, - Рассказывай, что там с твоей Селезневой? Что делать собираешься?
-Я хочу сходить в поселок и проверить, жив этот гад, или нет? Тут совсем недалеко, километра полтора – два. Я с машинистом говорил, и по карте посмотрел. Думаю, часа за два-три управлюсь. Надо прояснить эту ситуацию. А то Ирина места себе не находит!
Ремизов улыбаясь, с нетерпением ждал одобрения Коваленко. Алексей задумчиво смотрел на него:
-Андрей, скажи, зачем тебе это надо? Кто эта Селезнева тебе, чтобы из-за ее проблем тащиться по сугробам в поселок? А если окажется, что она действительно убила человека, что тогда?
Улыбка сошла с лица Ремизова, глубокая складка пролегла между бровей. Он по привычке, сложил руки на груди, откинулся на спинку стула и тихо, выделяя каждое слово, заговорил:
-Зачем мне это надо?! Кто она мне?! Никто. Эта девчонка такая же, как и сотни, тысячи, миллионы людей вокруг, которых мы перестали замечать. Зачем нам нужны их проблемы, когда своих - не в проворот? Мы отворачиваемся, делаем вид, что не замечаем их беды. Но когда-то и нас касается беда. И тогда мы удивляемся, какие вокруг бессердечные, бесчувственные люди! Не понимают как нам плохо, как мы нуждаемся в помощи, да хотя бы в сочувствии!
Конечно, Леш, можно высадить девушку на ближайшей станции. Свое дело мы сделали, помощь оказали, остальное нас не касается. Вот только будешь ли ты спать спокойно, зная, что девушка, у которой нет ни одного близкого человека, оказалась в такой ситуации, когда одной ей не справиться! Ей нужны совет и помощь!
Коваленко смотрел на Андрея, как будто первый раз его увидел:
-Странный ты, Ремизов! Ты мне напоминаешь мамонта, который попал в наше время, и никак не поймет, что здесь не так? А все очень просто! Он в этом мире не видит своих сородичей, таких же мамонтов, как и он.
Андрей придвинулся к столу:
-Нет, Леш, ты ошибаешься. Если б мамонт был один, он не выжил бы. Вокруг пасутся слоны. До поры, до времени слоны не знают, что они особенные. У каждого это время рано или поздно наступает. И вот тогда, слон становится либо мамонтом, либо серой мышью.
-Нет, мышь, это как-то уж совсем мелко! – засмеялся Коваленко – Ты уверен, что доберешься до поселка за час?
-Не уверен. Но выхода у нас нет. Думаю, дороги уже начали расчищать, так что обратно доберусь быстрей. Возможно, к тому времени и наш поезд освободят.
-Тогда удачи тебе!
-Спасибо, Алексей, я знал, что ты меня поймешь.
***
Борзунов сидел на кухне и маленькими глотками пил кофе. Левой рукой он держал на затылке завернутый в полотенце лед.
В дверь позвонили. Борзунов бросил на стол полотенце, вскочил со стула и, морщась от боли, поспешил к двери:
-Ирочка, ты вернулась, девочка! Слава Богу! – он распахнул дверь и застыл от неожиданности.
За дверью стоял высокий, крепкий молодой мужчина. Его хмурый взгляд из-под надвинутой на глаза черной спортивной шапки, напугал Борзунова. Он отступил на шаг в дом и настороженно спросил:
-Вам кого?
-Борзунов Роман Кириллович? – вопросом на вопрос, ответил мужчина.
-Да, – прохрипел Роман.
-Очень хорошо! Разрешите войти? – И не дожидаясь приглашения, мужчина вошел в дом.
Борзунов растеряно смотрел на незнакомца:
-Позвольте узнать, Вы кто?
-Ремизов Андрей Ильич. Работаю в медицинском поезде «Здоровье». Вот зашел узнать, как вы себя чувствуете, Роман Кириллович. Вы дверь-то прикройте, а то простудитесь. Куда можно пройти?
-Зачем? – испугался Борзунов.
-Поговорить нам надо о вчерашнем вечере. Как голова? Не болит? А то Ирина переживает за вас, - усмехнулся Андрей.
-Так Вы от Иры? Значит, она добралась до дома? Слава Богу! Я места себе не нахожу. Уйти в такую погоду.… Пройдемте в столовую… - засуетился Борзунов, боком семеня перед Андреем. – Надеюсь с ней все в порядке?
-Так ли сильно надеетесь? Может вы хотели, чтобы Ирина вообще до дома не добралась? – Андрей снял шапку, расстегнул куртку, устало опустился на стул и внимательно посмотрел на застывшего перед ним мужчину.
-Да вы что? – искренне возмутился Борзунов, присаживаясь на достаточном удалении от Ремизова. – Я так полагаю, вы знаете обстоятельства ее поспешного ухода из этого дома? – тихо добавил он.
-Знаю, - несколько вызывающе, подтвердил Андрей, - теперь хотелось бы услышать вашу версию вчерашних событий.
-Если вы ждете оправданий, то их не будет. Я целиком виноват в том, что вчера произошло. Повел себя как настоящая скотина!.. – Роман обхватил голову руками, застонал, взял со стола полотенце со льдом и приложил к затылку. – Я знаю, Ирочка меня никогда не простит! Но поверьте, я хочу все исправить, попросить у нее прощения, помочь ей с ее хромотой. У меня есть связи в облздраве. Если надо – отправим ее в Москву на лечение…
-Не надо, - прервал его Ремизов, вставая со стула – позвольте, я посмотрю вашу голову.
-Зачем?! – отшатнулся Борзунов.
-За тем, что хочу убедиться, что ваша рана не опасна?
-Вы врач?
-Хирург… Я помою руки? – скорее утверждая, чем спрашивая, сказал он.
Андрей снял куртку, там же на кухне вымыл руки:
-Аптечка есть?
-Да. – Борзунов достал из полки аптечку и поставил ее на стол. – Скажите, а как Ира? С ней все в порядке?
-Если не считать обмороженных рук и ног, простуды, нервного потрясения, то все нормально!.. – обрабатывая рану на голове Романа, саркастически ответил Ремизов.
-Зачем вы так?
-А как вы хотели? Своей пьяной выходкой вынудили девушку уйти из дома в такую пургу! Если бы она не вышла к нашему поезду, она замерзла бы и ее смерть была б на вашей совести!
-Я не знаю, как так получилось? Послушайте, Андрей… - Роман замялся, вспоминая отчество Ремизова.
-Ильич, – подсказал Ремизов.
-Андрей Ильич, я очень виноват перед Ириной, и я хочу как-то помочь ей. Если нужны деньги на операцию, я могу дать.
Андрей закончил обработку раны. Молча вымыл руки, взял куртку и направился к двери.
-Андрей Ильич, прошу Вас, подождите! Я действительно хочу помочь Ирине. Можно я пойду с Вами? Мне надо поговорить с Ирочкой, попросить у нее прощения! Пожалуйста!
Ремизов равнодушно посмотрел на Борзунова:
-Пойдемте. Только хочу вас предупредить, дороги еще не расчищены, так что путь будет трудным. Дойдете?
-У меня есть снегоход! – заискивающе обрадовался Роман.
-Вот как?! Сами что ли катаетесь? – усмехнулся Андрей.
-Бывает иногда. Но в основном – сын, когда приезжает.
-Что ж, тогда я вас на улице подожду.
-Я быстро! Только оденусь!
***
Ира сидела на кровати и разглядывала рентгеновский снимок своей голени:
-Да…, выглядит жутковато. Серафима Аркадьевна, а разве можно это исправить?
-Давай дождемся Ремизова. Он посмотрит снимки и скажет можно или нет.
-А где он?
-Вопрос конечно интересный! В поезде его нет. Опять исчез куда- то. Вообще он у нас очень загадочная личность.
-Да? А почему?
-Да потому что никто ничего толком о нем не знает! Когда Ремизов появился в нашем поезде, перед самым отправлением, мы даже не знали, что он хирург, устроился завхозом. Представляешь, нам представился полковником запаса, а что он полковник медицинской службы, даже словом не обмолвился.
-А как же вы узнали, что он врач?
-Чисто случайно. Женщине он одной помог на дороге. Вот что, Ирина, пойдем-ка мы с тобой в столовую, попросим Марь Иванну накормить нас обедом. Заодно, покажу тебе наш поезд.
-Обедать собрались? Это хорошо!
В палату зашел Ремизов. Глаза его блестели, и казались ярко зелеными, на щеках горел румянец. Задорная улыбка светилась на лице, при этом выявив ямочку на правой щеке.
-Ирочка, к тебе тут посетитель! Он очень хочет с тобой поговорить!
-Кто? – испуганно натягивая на себя одеяло, спросила девушка.
-Роман Кириллович.
-Он жив?!
-Что ему сделается? Жив, конечно! Ты поговоришь с ним?
Ира продолжала натягивать на себя одеяло, с беспокойством глядя на дверь.
-Ирочка, ничего не бойся. Я буду рядом за дверью. Но ты должна с ним поговорить.
-Хорошо, я поговорю с ним.
Андрей одобрительно кивнул и выглянул за дверь:
-Роман Кириллович, зайдите. А мы, Серафима Аркадьевна, подождем в коридоре, да?
Гердт ничего не понимая, только пожала плечами:
-Конечно, подождем.
Вместе с Ремизовым она вышла в коридор, пропуская в палату невысокого полного мужчину, который нервно пытался застегнуть халат, который ему дал Андрей.
Борзунов осторожно присел на стул рядом с кроватью и виновато посмотрел на девушку:
-Ирочка, здравствуй. Как ты себя чувствуешь?
-Хорошо.
-Мне доктор сказал, что у тебя обморожены руки и ноги.
-Да. Но это легкое обморожение, ничего серьезного, правда! А как Вы, Роман Кириллыч?
-Я? В смысле?
-Но ведь я ударила Вас по голове, и Вы потеряли сознание.
-Ерунда, даже не думай об этом!.. Ирочка, я очень виноват перед тобой. Ты прости меня, если сможешь!..
-Роман Кириллыч!..
-Я понимаю, что ты вряд ли вернешься в мой дом, после того, что случилось. Но если ты позволишь, я помогу тебе с работой. А еще я хочу помочь тебе с ногой. Мы обратимся к лучшим специалистам…
-Роман Кириллыч, спасибо Вам большое! Но, правда, ничего не надо. Андрей Ильич обещал, что вылечит мою ногу.
-А, этот доктор! Ну что ж, Ирочка, я очень рад, что у тебя все в порядке! Что ты не держишь на меня зла. Но если тебе вдруг потребуется помощь, ты знаешь, где меня найти. И вот что еще…. Это тебе. – Роман достал из бокового кармана конверт и положил его девушке на колени – Здесь деньги. Твоя зарплата и выходное пособие.
-Спасибо… - Ира растеряно смотрела на Борзунова.
-До свидания, Ира. Надеюсь, мы с тобой когда - нибудь увидимся.
-До свидания, Роман Кириллыч.
Борзунов вышел в коридор и слегка смутился, встретившись с внимательными взглядами Ремизова и Гердт.
-Спасибо, Андрей Ильич, что дали возможность извиниться перед Ирой. Она сказала, что Вы обещали вылечить ее ногу. Если что-то понадобится, Вы обращайтесь. Чем смогу, помогу.
-Хорошо, Роман Кириллович. Я рад, что Вы с Ирой расстались мирно. Вас проводить?
-Нет, не стоит. Дорогу обратно я найду. Прощайте! – Борзунов кивнул Ремизову и Гердт.
-Прощайте, Роман Кириллович!
-До свидания, - протянула Гердт, глядя вслед Борзунову. – И вот этот пытался изнасиловать девочку? Куда катится мир?
-Он оказался не самым худшим вариантом. Этот хотя бы понял, что он совершил и искренне раскаялся.
-Уверен?
-Да.
На улице взревел снегоход, Ремизов и Гердт выглянули в окно. Борзунов развернулся на своей машине и направился в сторону поселка.
-Хорошая штука этот снегоход. А в этих краях - просто необходимая. Я сейчас с таким удовольствием прокатился на нем! Летишь по снегу вроде на машине, а такое ощущение, что под тобой дикая зверюга, а ты ее оседлал! Класс!
-А я думаю, что это ты такой счастливый? Оказывается, просто на машинке покатался!
Андрей добродушно посмотрел на Гердт:
-Очень смешно, Серафима Аркадьевна. Пойду лучше поговорю с Селезневой об операции.
-Андрей, ты считаешь, есть шанс исправить это – женщина кивнула на снимки, которые Ремизов держал в руке.
-Есть. Только на восстановление уйдет немало времени.
Ира сидела на кровати и смотрела на снежное безмолвие за окном. Ремизов присел рядом на стул:
-Красиво здесь! И так тихо, - взглянув в окно, сказал он.
-Летом еще лучше! – Ира печально вздохнула.
-А что с настроением? Борзунов жив, бояться тебе нечего.
Ира повернулась к Ремизову:
-Спасибо Вам, Андрей Ильич!
-За что?
-За то, что Вы сходили в поселок и нашли Романа Кирилловича. Я теперь знаю, что он жив. А это для меня очень важно.
-Не сомневаюсь. Значит для грусти повода нет?!
-В общем-то, нет.… Только я теперь без работы. Вот – Ира протянула Ремизову конверт – мое выходное пособие.
Андрей заглянул в него:
-Ого! Судя по содержимому, ты работала как минимум, помощником губернатора! Тем более не вижу причин для грусти, улыбнись и живи дальше! Давай лучше поговорим о твоей ноге, - он посмотрел на девушку, сменив улыбку на серьезное выражение лица.
-Вы не сможете ее вылечить! Я так и знала!
-Знала она! Тоже мне специалист! Выслушай сначала, а потом делай выводы! Я сейчас расскажу тебе обо всех этапах исправления твоего перелома. Поверь мне, тебе лучше знать все, чтобы решиться на начало лечения.
-Я уже решилась! Я все выдержу, честное слово! Если нужны деньги, то вот – она протянула Ремизову конверт – этого хватит?
Андрей смотрел на девушку с досадливой жалостью:
-Убери свои деньги. Дело не в них. Послушай, сначала тебе предстоит операция. Ее сущность заключается в том, чтобы разъединить твою неправильно сросшуюся кость, то есть, проще говоря, сломать ее снова, устранить все деформации и укорочение, создать оптимальные условия для развития костной мозоли и восстановления функции ноги.
-Я согласна на операцию!
-Но операция лишь начало. На ногу будет установлен аппарат Илизарова. Знаешь что это такое?
-Нет.
-С помощью этого аппарата будет производиться скелетное вытяжение, то есть удлинение ноги. В области перелома в кости проводят две спицы. Пару спиц каждого костного фрагмента фиксируют и закрепляют в кольце с помощью специального ключа. При подкручивании гаек на подвижных штангах изменяется расстояние между кольцами. Сближение колец, обеспечивает компрессию между краями отломков. Натяжение спиц необходимо контролировать и регулировать ежедневно. Таким образом, твоя нога будет удлиняться примерно на один миллиметр в день. Удлинение твоей ноги займет около 65 дней. Затем аппарат снимается и начинается период фиксации. Так вот, он длится раза в два дольше. В итоге восстановление после операции составит около 4-5 месяцев. Ты готова к такому лечению?
Ира спрятала лицо в ладонях, чтобы Ремизов не увидел отчаяния в ее глазах. Немного придя в себя, она взглянула на мужчину:
-После всего этого я смогу ходить нормально?
-Первый твой танец обещай мне!
Ира недоверчиво посмотрела на Ремизова:
-Все это время я должна буду лежать?
-Нет, что ты! С этим аппаратом ты сможешь передвигаться, с помощью костылей конечно, но двигаться.
-А когда вы вернетесь в Москву, куда мне обратиться за продолжением лечения?
-Так ты согласна начать восстановление?
-Да, согласна. Лучше потерять год, чем всю жизнь.
-Ты молодец! А о том, куда тебе обращаться в Москве, ты не думай. Я взялся за твое лечение, я его и закончу.
-А когда операция?
-Как только ты вылечишь свою простуду.
-Я хорошо себя чувствую!
-А надо еще лучше. Все отдыхай пока, а я пойду к нашему главному. Надо решить вопрос как тебя оформлять без документов!
-Почему без документов? У меня есть паспорт, и даже медицинский полис. – Ира вынула из-под подушки маленькую, черную сумочку на длинном ремне, и достала оттуда паспорт. – Вот, здесь и медицинский полис и СНИЛС.
Ремизов удивленно посмотрел на девушку:
-Откуда эта сумочка?
-Да она у меня всегда с собой. Здесь все необходимое: паспорт, медицинский полис, пенсионный, телефон и деньги.
-Тогда и беспокоиться не о чем.
Андрей взял документы и вышел. Ирина смотрела на дверь, за которой скрылся Ремизов, счастливо улыбаясь своим мыслям: «Мой первый танец! Неужели он будет?»
***
Егоров стоял в коридоре у окна и смотрел на светящиеся огни станции Чистоозерная. Где-то там, в поселке, люди вернулись с работы домой. Семья собирается вместе за столом, ужинают, рассказывают о том, как прошел день. Решают свои проблемы, или просто смотрят телевизор. Вместе. А он так далеко сейчас от своей семьи. И хотел бы сейчас быть в Москве, рядом с женой. Вечером после работы отправиться вместе с ней к дочери в гости, поиграть с внучкой. Но пришлось ему, врачу с тридцатилетним стажем, вот уже второй рейс колесить в медицинском поезде, зарабатывать деньги, чтобы расплатиться за машину дочкиного начальника, которую она разбила. Суд посчитал, что в аварии была виновата Ната, которая сидела за рулем. Никто даже слушать не стал, что этот урод, ее начальник, упился на корпоративе до свинского состояния, и собирался сам сесть за руль. А Наташа не позволила – сама вызвалась отвезти его домой. Потом ему взбрендило поехать в клуб, и он схватился за руль. Хорошо, что хоть живы остались, и сильно не пострадали. Только машина. Ничего, еще пара рейсов и можно будет подумать об отдыхе. А сейчас хорошо бы вовремя вернуться из этого рейса. Неделя прошла, как их поезд вытащили из снежного плена под Омском…
-Павел Афанасьевич, что это Вы не идете к себе?
-Ох, Алексей Николаевич, напугали. Задумался.
-О чем?
-Своих вспомнил. Домой что-то очень захотелось! Как думаете, уложимся в график?
-Если не будет очередного форс-мажора, то должны успеть к праздникам!
-Не хотелось бы этих форс-мажоров! Одного хватит!
-С природой не поспоришь!
-Это да! У вас сегодня операция?
-Да. Назначена на половину девятого. Не знаете, Ремизов закончил прием?
-Недавно из его кабинета последний больной вышел. Сегодня у Андрея Ильича опять больше всех пациентов было. Да еще вечером операция! На износ работает: днем – хирург, вечером – завхоз! Нельзя так!
-Все я понимаю. Но он отказался от помощи, хотя бы на складе. Говорит, что сам со всем прекрасно справится.
-Молодой еще!.. Мне кажется, что он прячется за работой от какого-то горя или несчастья, не знаю. Вот вроде бы он и улыбается, бывает даже шутит,.. а в глазах печаль, боль!
Коваленко с интересом посмотрел на Егорова:
-Может Вы и правы, Павел Афанасьевич. Ничего, завтра после обеда мы отправляемся. Будет маленькая передышка. Пойду, поговорю с ним об операции. – Коваленко слегка хлопнул Егорова по плечу и заглянул в кабинет с табличкой «Хирург».
Ремизов сидел за столом и оформлял карту последнего больного.
-Андрей, ты освободился?
-Да, только что ушел последний пациент. Удивительно, старичку уже девятый десяток, а он у врача первый раз! И знаешь, с чем пожаловал? Оттяпал себе фалангу пальца, когда рубил голову курице. Говорит, такая сноровистая попалась, еле удержал! Фантастика, просто!
-Да, настоящий сибиряк с пресловутым сибирским здоровьем. Мне Павел Афанасьевич сказал, что у тебя опять было много пациентов?
-Скажем так, день был насыщенный.
-Устал?
-Есть немного.
-Андрей, может, перенесешь операцию?
-Нет, Леш, ничего переносить не будем. Ирина готовилась к ней. Морально она тоже готова. Так что все пройдет по плану. Вот только часочек отдохнем, и вперед! Ты сам-то как готов?
-Что я? Я только ассистирую. Тут вот какое дело. Из Чистоозерного отделения милиции звонили, сказали, что из колонии в Табулге сбежали трое заключенных. Я не совсем понял, кто кого ранил, а кто кого убил, но факт в том, что это совсем рядом. Вполне возможно, что они могут появиться здесь.
-Да, это совсем некстати. Вот что, Алексей, надо закрыть все двери, и предупредить, чтобы никто из поезда не выходил. Я займусь дверями, а ты предупреди всех. В половине девятого встречаемся в операционной.
Ремизов и Коваленко мыли руки в предоперационной. Алексей усмехнулся:
-Представляешь, здесь мы оперировали только шесть раз, эта операция – седьмая.
-Хорошее число. Значит все пройдет отлично.
-Надеюсь.
-А ты не надейся, а будь уверен.
Из операционной вышла Котова:
-Андрей Ильич, Ира зовет Вас.
Ремизов закрыл локтем кран и вошел вслед за Лидой. Ира лежала на столе и была бледна. Она явно нервничала. Чтобы успокоить ее, Андрей улыбнулся:
- Ирочка, что случилось?
-Андрей Ильич, а Вы, правда, не отрежете мне ногу?
-Что за глупые мысли тебе пришли в голову? Я что, по-твоему, этот аппарат буду ставить на ампутированную ногу? Выбрось нелепые мысли вон, успокойся и засыпай.
-Хорошо, я Вам верю.
-Вот и славно. Анна Дмитриевна, Ира готова.
Бажанова наложила маску для наркоза девушке на лицо и мягко проговорила:
-Ира начинай считать.
Ира считала и смотрела, как Лида помогла Ремизову надеть маску, потом она надела ему перчатки и отошла, а он смотрел на нее так ласково, словно обнимал взглядом. Постепенно этот взгляд превратился в большое черное облако, которое накрыло ее, погасило свет и заглушило все звуки.
Андрей задумчиво смотрел на спокойное лицо девушки. Коваленко переглянулся с Бажановой и обратился к Ремизову:
-Андрей, все готово, можно начинать.
-Да, начнем, пожалуй.
***
Круглова и Ивкина зашли в столовую и остановились, удивленно оглядывая присутствующих.
-А что это вы застыли в дверях? Заходите! Тоже наверно, решили чайку попить? – весело приветствовала их Гердт.
-Точно, чайку решили попить. И как оказалось, не только мы, - протянула Круглова.
Вика и Женя прошли за свой столик. Катя тут же принесла две кружки с горячим чаем:
-Что к чаю принести? Есть ванильные сухарики, баранки с маком и печенья.
-Катюш, нам сухарики, пожалуйста – попросила Женя.
Вика отхлебнула чай и деловито спросила:
-Есть новости о сбежавших заключенных?
-Откуда? – удивилась Гердт – Коваленко на операции, а у милиции связь только с начальником поезда.
-А вы не знаете, когда мы отбываем с этой станции? – спросила Катя?
-Алексей Николаевич говорил, что завтра, после обеда – вспомнил Егоров.
-Здорово! Может к тому времени беглых поймают!? – с надеждой вздохнула Завьялова.
Вдруг где-то рядом на улице раздался короткий сухой треск. Все вздрогнули и повернулись в сторону, откуда послышался этот странный звук:
-Что это? – всхлипнула Катя.
-Катюш, да мало ли, что? Это же железная дорога! Тут этих тресков, ударов – хоть отбавляй, - попытался успокоить девушку Егоров, при этом тревожно переглянувшись с Громовой, которая сидела с ним за столом.
Все, еще некоторое время прислушивались, но похожих звуков больше не было.
-Так, что-то грохнуло, - облегченно вздохнула Круглова. – Как вы думаете, операция уже закончилась?
-Вполне возможно. Если не было никаких осложнений, - предположила Соловьева.
-Хоть бы уж закончилась! Жутковато как-то! Да еще Ремизов с Коваленко там, в операционной, – посетовала Вика.
-Но они же здесь в поезде! – Женя ободряюще улыбнулась подруге.
-Не здесь они, Женя, не здесь! Пока идет операция, они там, как привязанные. Они там, а мы здесь!
-Вик, да чего ты завелась? – обиделась Ивкина.
-Простите. – Круглова виновато посмотрела на присутствующих и опустила голову, - нервы.
-Нервы лечить надо, цыпа!
Все с ужасом повернулись на хриплый голос. На пороге столовой стояли трое мужчин в черных телогрейках и в шапках ушанках. Молодой парень, лет двадцати и мужик неопределенного возраста, которому можно было дать как тридцать, так и пятьдесят лет, оба с автоматами они поддерживали третьего. Третий был роста среднего, но крепок сложением. И судя по тому, как он держался, он был у этих двоих главным. Парень и мужик неопределенного возраста подвели своего главаря к креслу. Тот со стоном присел и тяжело оперся о стол:
-Поправьте меня, если я ошибаюсь. Это поезд красного креста?
-Передвижной клинико-диагностический центр – оглядев притихших женщин, сказал Егоров.
-Значит вы все здесь врачи. Хирург есть?
-Да, но он сейчас на операции, - неуверенно сказал Егоров.
-Это мы удачно зашли, Карим! Тут даже операционная есть! – хмыкнул мужик без возраста.
-Заткнись, Туман! Костян, ты останешься здесь, - обратился он к парню, - никого не выпускать, понял?
-Да.
-Если что, стреляй.
-Понял.
-Ты, - Карим протянул окровавленную руку в сторону Кругловой – отведешь нас к хирургу.
Вика испуганно вжалась в спинку кресла.
-Чо, оглохла? Давай, шевели батонами, красотка! – криво усмехнулся Туман.
Он грубо схватил Вику за локоть и подтолкнул к раненому. Карим встал и обнял девушку за шею, почти повиснув на ней:
-Поможешь дойти.
Вика умоляюще посмотрела на замерших коллег, заранее понимая, что в данной ситуации они ей ничем не смогут помочь.
***
Ремизов бросил короткий взгляд на Коваленко:
-Леша, подчищаем края. Не копаемся!
-Андрей, что случилось? Показатели в норме, осложнений нет, что ты заторопился?
-Тот странный звук. – Ремизов слегка замялся. – Это был Калашников. Лида – рашпиль.
-В смысле? - Тревожно переспросила Котова.
-Лида, мне нужен рашпиль.
Котова протянула Ремизову инструмент и еще раз спросила:
-Какой Калашников, Андрей Ильич?
-Это был выстрел, Лида, из автомата Калашникова. Поэтому нам надо сейчас все делать четко и быстро.
-Мы заблокировали двери… - стараясь как можно увереннее, сказал Коваленко.
Ремизов со снисхождением посмотрел на него:
-Леш, ты, в самом деле, думаешь, что это остановит тех, кто захочет любым путем войти в поезд?
-Ты прав. Глупо на это надеяться. Анна Дмитриевна, как показатели?
-Все в норме, Алексей Николаевич.
-Леша, костодержатель – чуть правее, закрепляй. Лида готовь аппарат. – Ремизов положил рашпиль и взял второй костодержатель, - все, закрепили, фиксируем кость…
В предоперационной что-то со звоном грохнуло, и в разъехавшуюся дверь операционной вошли Круглова с опиравшимся на нее мужчиной, а за ними стоял еще один с автоматом на изготовке.
-Не успели! – скрежетнул зубами Ремизов, как будто даже не удивившись появлению мужчин с оружием.
-Нам нужен врач! – наведя автомат на стоявших за операционным столом людей, требовательно сказал Туман.
Андрей посмотрел на испуганно-растерянные лица коллег и понял, что сейчас все решения он должен взять на себя. И только от четких его действий зависит, как они справятся с этой ситуацией.
Ремизов повернулся к Коваленко и Котовой и спокойным уверенным тоном сказал:
-Алексей Николаевич, Лида, займитесь раненым, а мы с Анной Дмитриевной закончим и подойдем к вам в перевязочную.
Алексей и Лида растерянно смотрели на Ремизова. Взгляд Андрея стал твердым и решительным:
-Прошу вас, окажите помощь раненому. Пока вы занимаетесь раненым, я закончу операцию и подойду к вам. Все будет хорошо.
-Слышь, Айболит, ты здесь главный? – Туман наставил оружие на Ремизова. – Нам нужен хирург, понял? И решать, кто будет лечить раненого, будем мы!
Алексей нахмурился и отошел от стола:
-Нет, главврач этого поезда я, Коваленко Алексей Николаевич. Пройдемте во вторую операционную, а Андрей Ильич останется здесь.
-Так ты че, тоже хирург?
-Да. Я хирург.
-Ну, тода, лады, потопали в другую операционную. Веди, колпак.
Когда дверь операционной закрылась, Ремизов взял аппарат Илизарова и обратился к Бажановой:
-Анна Дмитриевна, нам необходимо закончить операцию. Вставляем спицы в отверстия… очень хорошо… вот так под прямым углом… - Ремизов придержал спицу, которую Бажанова вводила в отверстие кости, и мягко попросил:- Анна Дмитриевна, спокойнее, не дергайте осторожно проводите,… держите так, сейчас я закреплю спицу… отлично! Сейчас зафиксируем второй фрагмент. Готовы? Так же вставляем спицы,… соблюдаем угол…. Очень хорошо. Спасибо, Анна Дмитриевна, я закончу.
-Андрей, как ты думаешь, эти двое никого не убьют? – голос Бажановой дрожал.
Она смотрела на Ремизова и не понимала, как он может спокойно продолжать оперировать, когда произошло такое. Андрей заканчивал обработку швов и не глядя на медсестру, уверенно ответил:
-Не убьют, Анна Дмитриевна. Мы им сейчас нужны и как врачи и как заложники. А мертвые мы им ни к чему, так что успокойтесь. Главное в глаза им не смотрите, и не возражайте, делайте, что они скажут. Все я закончил. Оставайтесь с Ириной, а я пойду, помогу Алексею.
-Андрей, может, я тоже пойду?
-Нет, Анна Дмитриевна, оставайтесь с Ирой, не выходите отсюда никуда. Прошу Вас!
-Хорошо. Только будьте осторожны!
Ремизов вошел в перевязочную и замер, так как ему в висок уперся ствол автомата. Он поднял руки. На столе лежал раненый бандит без признаков сознания. Лида стояла, прижавшись к стене с пустым шприцом в руке, по щекам катились слезы, она еле сдерживала рыдания. Коваленко сидел на полу, скорчившись, обхватив себя руками за живот, на скуле у него расплылся приличный кровоподтек. Вика придерживала его за плечи, испуганно поглядывая на бандита.
Туман подтолкнул Ремизова к столу:
-Давай, Айболит, скажи, что этот фраер не убил моего кореша.
Андрей, не обратив внимания на его слова, повернулся к Коваленко:
-Леш, ты как?
-Нормально.
Алексей поднялся, поддерживаемый Кругловой, и оперевшись на стол несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, восстанавливая дыхание.
Ремизов посмотрел на Котову и улыбнулся ей:
-Лида, все в порядке, успокойся. Что ты вколола ему?
Лида, как завороженная смотрела на автомат, не понимая, что у нее спрашивают. Андрей слегка повысил голос:
-Лида, что ты вколола?
-Два кеторола, димедрол, преднизолон, - еле слышно сказала она.
-Молодец. Положи шприц и помоги мне – четко проговаривая слова, тихо сказал Ремизов.
Андрей ногой отодвинул одежду Карима, которая валялась на полу, подошел к столу и повернулся к следовавшему за ним бандиту:
-Отойди подальше.
-Зачем?
-Затем, что мешаешь работать.
-Ты мне зубы не заговаривай, - но взглянув на рану, он все же отошел к двери.
Ремизов накрыл простынями раненого, оставив место ранения, надел маску и перчатки:
-Лида, готовь инструменты для операции.
Пока девушка дрожащими руками раскладывала инструменты, Ремизов обработал операционное поле и подмигнул Котовой:
-Что, коллеги, у нас внеплановая операция! Так что соберитесь и вперед! Лида, скальпель. Алексей, если тяжело стоять, иди, присядь.
-Ничего, я справлюсь. – Коваленко сменил перчатки, поправил маску.
-Тогда замени Лиду.
Девушка отошла от стола, уступая место Коваленко. Ремизов сделав разрез, обращался то к Лиде, то к Коваленко:
-Лида, мне нужна его группа крови…. Леш, суши поле…. Зажим,.. еще,.. еще. Вот, черт, печень задета. Отсос… Шьем…. Лида, как давление?
-Падает.
-Кубик адреналина. Что с кровью?
-Третья отрицательная.
-Переливаем первую отрицательную…. Пока двести миллилитров, а там посмотрим.
……………………………………………………………………………
-Честно говоря, я думал, что печень вообще разорвало, столько крови было – убирая зажимы, удивился Алексей.
-Ему повезло. Можно сказать в рубашке родился. Пуля – навылет и только печень немного задета. Наглухо зашиваем. Лида, введи ему еще 200мг доксициклина и одну ампулу реланиума.
-Эй, вы, о чем там трепетесь? Что с Каримом? Он жив?
-Жив. Счастливчик твой друг.- Андрей бросил маску и одноразовый халат в корзину.
-Когда он придет в себя?
-Во дает! – усмехнулся Коваленко – Мужика только что прооперировали, а он его под ружье уже готов поставить.
-Через час должен очнуться, - устало сказал Ремизов. – Вы можете побыть с ним здесь.
Андрей стянул перчатки и направился к выходу.
-А ну стоять! Куда это лыжи навострил?
-Мне надо осмотреть пациентку. Она уже должна прийти в себя после операции.
-Никто никуда не пойдет. Все будут здесь. А пациентка твоя никуда не денется.
-Как и твой друг. Пожалуйста, позволь мне пойти к ней. После наркоза ей может быть плохо. А здесь остаются врач и медсестра.
-Я сказал никто никуда не выйдет.
-Да что ж ты уперся как баран? – возмутился Коваленко – ну никуда же он не сбежит, только проконтролирует больную.
-Заткнись, колпак! Сидим все здесь тихо и не высовываемся.
Ремизов стоял у выхода, бандит дулом автомата уперся ему в грудь и, буравя взглядом мужчину, процедил сквозь зубы:
-Отойди от двери.
Андрей зло посмотрел на него:
-Откуда же вы беретесь такие?
-Я думал, что врачам известно, откуда берутся дети. Сказку про капусту и магазин, я тебе рассказывать не буду.
-Действительно не стоит, эта сказка, очевидно, очень страшная, - ухмыльнулся Ремизов.
Лицо бандита перекосилось от ярости. Нервная дрожь заставила его передернуться, руки затряслись от напряжения. Туман вдавил дуло автомата Ремизову в грудь и просипел:
-Я щас размажу тебя здесь, козел. Ни один хирург не соберет.
Котова, Круглова и Коваленко в ужасе переглянулись, понимая, что у бандита явно «сносит крышу». Лида прижалась к Вике и тихо заплакала, еле слышно причитая:
-Ой, мамочка, родненькая.
Коваленко стоял чуть сзади Тумана, лицом к Ремизову. Он ждал, что Андрей ему даст какой-нибудь знак, подскажет, что делать. Но Ремизов смотрел на бандита так, будто просил взглядом: «Давай, стреляй, только не промахнись».
Алексей понял, что времени на размышления у него нет. А еще он понял, что Ремизов, скорее всего, ждет выстрела.
И когда Андрей сделал шаг назад, под нажимом дула, Алексей кинулся на бандита, заваливая его на пол. Падая Туман выстрелил. Лида завизжала. Вика зажмурилась, прижимая Лиду к себе. Ремизов, схватил упавший автомат, и прикладом ударил упавшего бандита по голове. Туман охнул и потерял сознание.
Коваленко сидел на полу, рядом с бандитом. Он бессмысленно смотрел то на притихших Лиду и Вику, то на облокотившегося, на стол Ремизова. Из ступора его вывел, слегка раздраженный голос Андрея:
-Леш, какого черта ты бросился на этого урода?
-А что мне было делать? – Алексей развел руками – он же мог выстрелить.
-Так он и выстрелил, если ты не заметил.
-Но ведь не убил же – растерялся Коваленко, только сейчас увидев расплывающееся красное пятно на голубой штанине Ремизова. – Андрей, ты ранен?
-Слава Богу, не убит. Задело по касательной.
-Надо осмотреть рану… - Коваленко поднялся с пола и кинулся к Ремизову.
-Леш, потом. Давай этого стрелка привяжем к столу. Лида, подай, пожалуйста, фиксирующие ремни.
Коваленко и Ремизов подтащили Тумана к операционному столу и привязали за его массивную ножку-опору.
-А что с главарем делать будем?
Андрей посмотрел на лежащего без сознания Карима.
-Тоже привяжем. И еще. Лидочка, вколите ка нашим гостям снотворного, чтобы они выспались хорошенько.
-Хорошо, Андрей Ильич. Вот им сюрприз будет, просыпаются, бац, а это родная кровать в колонии.
-Вряд ли, Лида, это будет кровать. Побег, убийство военнослужащего… Суд, а потом…. Так что, Лида, коли снотворное – вздохнул Коваленко.
-Леш, надо срочно сообщить в милицию, что беглецы нашлись, задержаны пока двое. Вика, - Ремизов поморщившись, присел на стул – где третий?
-Он в столовой. У него в заложниках все наши.
-Вооружен?
-Да, у него такой же автомат. Но он совсем молодой, и мне кажется, не такой отморозок как эти два.
-Это может как раз и не очень хорошо.
-Почему??? – в один голос спросили Коваленко и Круглова.
-Он слышал выстрел. У него могут сдать нервы, и он начнет палить. Так что, Леша, быстро звони в милицию, вызывай подмогу. Я сейчас ногу перевяжу – и в столовую. Попробую поговорить с парнем, может он сам сдастся.
-Одного я тебя не пущу! – решительно сказал Коваленко.
-А я один и не пойду, улыбнулся Ремизов. Мне поддержка нужна, и не только моральная. Вика, подай, пожалуйста, стерильную салфетку и бинт.
Круглова подкатила к Андрею хирургический столик:
-Я перевяжу.
***
Коваленко и Ремизов стояли в тамбуре по обе стороны от двери в столовую и осторожно смотрели через дверное стекло, в зал.
- Андрей, что делать будем?
Ремизов прислонился к стене и закрыл глаза. С минуту он стоял, вспоминая как в перевязочной смотрел на дуло автомата, и тайно надеялся на выстрел, который соединил бы его с Жанной. Он понимал, что это было малодушие с его стороны. Но мысль такая была. Сейчас ему было стыдно за ту слабость. Особенно после того, как Коваленко бросился на автомат, чтобы спасти его. Теперь он должен сделать все, чтобы спасти своих коллег. Ремизов протянул автомат Коваленко, и тихо спросил:
-Леш, ты когда-нибудь стрелял из автомата?
-Было пару раз в институте. А что?
-Ты сейчас возьмешь на прицел парня. И если вдруг он начнет стрелять, ты тоже выстрелишь…
-Нет! Ты что, Андрей, я не смогу!
-Алексей, ты сможешь. – Ремизов посмотрел прямо в глаза Коваленко, а потом быстро открыл дверь и вошел в столовую с поднятыми руками.
Парень резко обернулся к вошедшему мужчине, и Ремизов в четвертый раз за этот вечер оказался под прицелом автомата. Парень нервничал. Он сжимал автомат так, что пальцы его побелели. Он, как затравленный зверь, хмуро смотрел на мужчину и тяжело дышал, часто облизывая губы. Андрей понял, что парень жутко боится. Боится того, что произошло, а еще больше боится того, что может произойти. И сам он уже не рад, что влип в эту историю. А там, кто его знает, возможно, и бежал он из колонии не по своей воле. Но с этим пусть разбирается милиция. Андрей прихрамывая, сделал несколько шагов в сторону парня и тихим, но твердым голосом спросил:
-Тебя как зовут?
-Костя – едва слышно ответил он.
-Костя, успокойся, расслабься и послушай меня. Твои друзья связаны. Скоро здесь будет милиция. В любом случае, тебя возьмут. Сейчас от тебя зависит, сколько тебе присудят. Если ты сдашься добровольно – это зачтется на суде.
-Ты адвокат что ли? Хрен мне зачтется.
Андрей сделал еще шаг к парню.
-Не подходи, я выстрелю! – сорвавшимся на сип голосом крикнул Костя.
Андрей спокойно смотрел на парня:
-Ты думаешь, я боюсь умереть? Увы, не боюсь. Я уже столько раз смотрел в глаза смерти. Умирать не страшно, поверь. Страшней жить с чувством вины. Знать, что ты прямо или косвенно виноват в смерти человека. И это сопровождает тебя и днем и ночью. Что бы ты ни делал, это чувство как трясина втягивает тебя, проникает в каждую твою клеточку, не давая спокойно жить. А убить человека не так-то просто. Ты убивал, когда нибудь?
-Нет – испуганно замотал головой Костя.
-Тогда решай, как тебе поступить сейчас. От этого решения зависит, останешься ли ты человеком, или превратишься в жалкое его подобие.
-Меня опять посадят! Надолго! – Костя опустил автомат и жалобно всхлипнул.
-Но какой бы срок тебе не дали, он закончится, и ты выйдешь на свободу. И свобода у тебя будет полная. Ты будешь жить с чистой совестью.
-А Карим с Туманом точно связаны? – протягивая Ремизову оружие, спросил Костя.
-Точно.
Андрей осторожно взял автомат из рук парня, поставил его на предохранитель и тяжело опустился на кресло, положив автомат рядом на стол.
В столовую зашли два бойца ОМОНа. Один надел на Костю наручники. Другой забрал у Ремизова оружие и втроем они вышли из столовой.
Коваленко подошел к столу, за которым сидел Ремизов, и молча сел напротив. Какое-то время никто не мог ничего сказать. Все осмысливали происшедшее. Вдруг дверь распахнулась, и в столовую стремительно вошли, подталкивая друг друга Круглова, Бажанова и Котова. Они, словно пересчитывая все ли на месте, окинули взглядом всех присутствующих, и с облегчением вздохнули:
-Слава, Богу, все живы! – радостно вздохнула Бажанова.
-Анна Дмитриевна! - Катя подбежала к женщине и прижалась к ней.
-Ничего, Катюша, все обошлось. Успокойся. – Бажанова гладила девушку по голове, а у самой по лицу текли слезы.
-Девочки, никто не пострадал? – спросила Вика, скорее для того, чтобы нарушить гнетущую тишину.
-С нами все в порядке! – откликнулась Гердт. – Алексей Николаевич, Андрей Ильич, с вами что случилось?
Симочка и все остальные окружили столик, за которым сидели мужчины.
Алексей и Андрей переглянулись:
-Судя по всему, единственные пострадавшие это мы с Ремизовым. Мне к Новому году маска не нужна – буду Призраком оперы. –Коваленко потрогал распухшую левую сторону лица. - А Андрей капитаном Флинтом, костыль мы тебе обеспечим, согласен?
-Хорошая идея. Про попугая не забудь. – Ремизов оперся о стол и тяжело поднялся – пойду, посмотрю, как там Ирина.
Бажанова встала перед ним:
-С Ирой все в порядке. Мы с девочками перенесли ее в палату. Она сейчас спит. Андрей Ильич, идите вы лучше к себе и ложитесь. Я сейчас к вам подойду, обработаю рану, перевяжу, сделаю укольчик, и вы поспите. А завтра, вернее уже сегодня утром, вы посмотрите Иру.
-Андрей, Анна Дмитриевна права. Иди, ложись – Коваленко тоже поднялся из-за стола.
Ремизов чувствовал, как печет рану, и жгучая боль в ноге заставляла его сжимать зубы, чтобы не застонать. Поэтому он особо и не возражал, только сказал Коваленко:
-Алексей, тебе тоже надо обработать скулу, и проверить, не повреждена ли челюсть.
-Алексеем Николаевичем займусь я – Соловьева подошла к Коваленко. – Пойдемте, Алексей Николаевич, в мой кабинет.
-Маргарита Сергеевна, я весь ваш.
-Попрошу никого не расходиться. Нам необходимо снять с вас показания для протокола.
Все разом обернулись на голос. В дверях столовой стоял мужчина, лет сорока в форме майора и молодая женщина в форме капитана милиции.
-Простите, но сейчас уже очень поздно. Может с формальностями можно подождать до завтра? – предложил Коваленко.
-Вы собственно кто? – майор посмотрел на Алексея тусклыми уставшими глазами.
-Я собственно главный врач этого поезда, Коваленко Алексей Николаевич.
-Майор Бурцев и капитан Зорина. Мы понимаем, что поздно, но все же задержитесь.
К майору подошла Добрынина:
-Товарищ майор, дело в том, что у нас двое раненых. Им необходимы помощь и отдых.
-Кто ранен? При каких обстоятельствах? – бесцветным голосом спросил Бурцев.
-Вы что издеваетесь? – вспылила Добрынина – При задержании ваших бандитов пострадали наши сотрудники: Алексей Николаевич и Андрей Ильич.
-С них мы и начнем. Опросим и отпустим. – Бурцев расстегнул куртку, сел за стол и вынул из папки бланки протокола.
Капитан стояла рядом и смотрела на растерявшихся медиков с легкой усмешкой на губах, взгляд же был холодным и безразличным.
Вдруг к столу, за которым расположился майор, подошла Громова, и оперевшись кулаками в стол, надтреснутым голосом обратилась к Бурцеву:
-Майор, вы видимо не поняли. При задержании ваших сбежавших зэков, были ранены два наших сотрудника и им нужна помощь…
-Слышали мы про ваших раненых. – Зорина усмехнулась – Поверьте мне, хоть я и не медик, но синяк на лице - это не смертельно. А вот вы? – она обратилась к Ремизову - Судя по вашей повязке на ноге, вы тоже ранены. Разрешите поинтересоваться о роде вашего ранения. Судя по тому, что вы стоите на своих ногах, ранение не тяжелое?
Андрей сложил руки на груди, и, сжав зубы, так, что желваки заходили на скулах, хмуро посмотрел на капитана. Ответить он не успел. Громова оглянулась на опешивших от такой наглости коллег, повернулась к Зориной, и слегка склонив голову к плечу, оценивающим взглядом, посмотрела на женщину:
-Капитан, а вы ничего не путаете? Мы пострадавшая сторона. И если вам что-то нужно от нас, будь то протокол, опознание или даже просто беседа, вы должны с нами предварительно договориться о встрече или прислать повестку. У вас есть повестка? Нет? Всё, свободны. И вы правильно подметили – вы не медик, и не вам судить о тяжести ранений наших сотрудников. Хотя, думаю, вы и милиционер не важный. – Громова повернулась к медикам – Все, коллеги расходимся. Анна Дмитриевна, вы помогите Андрею Ильичу. А вы, Маргарита Сергеевна – Алексею Николаевичу.
Зорина даже побледнела от злости:
-Послушайте, вы,… Не много ли на себя берете?.. Вам придется ответить…
Громова обернулась:
-Девочка, не тебе мне грозить. А вот насчет ответить?.. Смотри, как бы самой не пришлось отвечать. И не здесь перед своим начальством, а кое-где повыше. Так что лучше иди и выспись. Утро вечера мудренее!
Кашина не выдержала первая:
-Молодец, Дарья Михайловна. Нет, ну это что ж придумали-то? Мы им преступников задержали, а они еще и издеваются. Совсем стыда у людей нет…
-Хорошо. Наверно вы правы, - примирительно сказал Бурцев, складывая бумаги в папку. Поговорим завтра. До свидания. И выздоравливайте, господа медики.
***
Ира открыла глаза и снова зажмурилась. Яркий солнечный свет заливал всю палату и больно резал глаза. Виски сдавило, а потом боль комком тошноты застряла, где-то в глотке.
-Ир, плохо?- тревожно спросила Лида.
Ира осторожно приоткрыла глаза, привыкая к яркому свету.
-Глаза режет и тошнит.
-Сейчас, жалюзи опущу…. Так лучше?
-Да, спасибо.
-А тошнота пройдет. Это от наркоза. Ты вообще, как? – Котова участливо смотрела на девушку.
-Хорошо. Нога болит немного.
-Это тоже нормально. Вот укольчик сделаю, болеть меньше будет.
-Лида, а Андрей Ильич, когда придет?
Котова подошла со шприцом:
-Повернись немного.…Вот, порядок.
-Лида, Андрей Ильич придет?
Котова выбросила использованный шприц и присела на стул:
-Придет, конечно. Только когда, не знаю. Ранен он.
-Как ранен? – упавшим голосом спросила Ира.
-Тут вчера такое было! Ужас! К нам в поезд ворвались беглые зэки с автоматами. Как раз, когда тебя оперировали. Главный их был ранен. Коваленко вывел их в перевязочную, я тоже пошла, помогать Алексею Николаевичу. Пока мы этого бандита раздевали, рану очищали, все ничего, он в сознании был, даже шутил гад. Потом чтобы обезболить, успокоить, Коваленко сказал ввести кеторол, реланиум… Я ввела, а бандюга выключился, представляешь? Второй увидел, что его друг в отключке и ударил Алексея Николаевича прикладом, сначала в живот, а потом по лицу…. А на меня автомат наставил…. Не знаю, чем бы дело закончилось. Может и не разговаривала бы я с тобой сейчас. Но тут появился Ремизов. Они с Алексеем Николаевичем прооперировали бандита. И Ремизов хотел пойти к тебе. Посмотреть как ты. После операции очнулась? А Туман…
-Кто?
-Да второго, который с автоматом, его Туманом звали. Этот дебил уперся: «Никто – говорит – отсюда не выйдет». Приставил автомат Ремизову к груди. Коваленко испугался, что он застрелит Андрея Ильича и бросился на него, повалил на пол…
-А Андрей Ильич?!!!
-Туман все-таки успел выстрелить. Прострелил Ремизову ногу. Так что, Ирочка, когда Ремизов сможет к тебе подойти, не знаю. Но ты не волнуйся, Алексей Николаевич тоже тебя оперировал, так что без присмотра не останешься. Мы с Анной Дмитриевной к тебе будем частенько заглядывать, в перерывах между приемом пациентов. У нас сегодня до обеда прием, а после обеда, все ту-ту, уезжаем отсюда! – Котова посмотрела на девушку.
Ира откинулась на подушку и прикрыла глаза. Лида встревожилась:
-Ир, ты чего? Тебе плохо? Давай я Коваленко позову?
-Не надо. Лида, ты иди. – Селезнева открыла глаза – Иди, если что, я позвоню.
-Да, тогда я пошла.
-Иди – улыбнулась девушка.
Когда за медсестрой закрылась дверь, Ира снова прикрыла глаза, пытаясь переосмыслить услышанное от Лиды: «Андрей Ильич ранен! В него стреляли! Андрей Ильич! Андрей!» - Ира улыбнулась, вспомнила первую встречу с Ремизовым. Кругом снег, ветер завывает, а он завернул ее в свою куртку и несет на руках. Легкий запах табака, туалетной воды и аскорбинки теперь навсегда для нее связан с Ремизовым. А потом…, когда он оступился и упал на колени, он не выпустил ее, а только крепче прижал к себе. Вот тогда, выйдя из забытья, она в первый раз увидела Андрея. Тогда, среди снежного безумья, встретившись с цепким, изучающим взглядом Ремизова, она испугалась его. Но услышав голос, мягкий грудной баритон, с легкой звенящей хрипотцой, она успокоилась. Вот тогда она в первый раз почувствовала настоящую мужскую силу и надежность, о которой много раз читала, слышала, но самой сталкиваться еще не приходилось…. А когда Андрей зашел в тамбур, высокий, крепкий, и с улыбкой посмотрел на нее, она почувствовала смущение. Это было чисто женское смущение от того, что она стоит перед мужчиной мокрая, растрепанная. Кажется в тот момент, она уже подсознательно, хотела понравиться Ремизову.
Ира вздохнула со всхлипом и закрыла лицо руками: «Господи, он же мог погибнуть! И я никогда, никогда, никогда не увидела бы его больше! Ой, мамочка…»
-Ирочка, что случилось? – Ремизов закрыл за собой дверь, подошел к кровати, отнял руки девушки от лица и с тревогой заглянул ей в глаза.
Ира ошалело смотрела на мужчину. Ремизов кончиками пальцев смахнул слезинки со щек девушки.
-Ира, тебе плохо?
-Андрей?
Ира окинула взглядом Ремизова и более внимательно посмотрела на ноги. Потом спохватилась, что назвала своего доктора по имени, хотя никогда его так не называла, при общении с ним:
-Андрей Ильич, Вы здесь?
-Не понял! А где я должен быть, как не у постели своей пациентки?
-Но мне Лида сказала, что Вы ранены…
-Ах, вот в чем дело! Так ты меня, оплакивала что ли?
Андрей пододвинул стул к кровати и оперевшись на столик сел, слегка при этом поморщившись. Ира, внимательно смотрела на Ремизова, и заметила легкую гримасу боли, когда он садился:
-Лида меня не обманула, Вы действительно ранены.
-Это просто царапина. Ирочка, не бери в голову. Давай лучше о твоем самочувствии поговорим. Лида сказала, что давление и температура почти в норме, но тебя тошнило.
-Сейчас все хорошо. Уже не тошнит.
-Замечательно. Как нога? Болит? – Андрей откинул одеяло и осмотрел ногу.
-Нет, не болит – слишком поспешно ответила Ира.
Ремизов подозрительно посмотрел на девушку, заметив ее озабоченно-жалостливый взгляд, усмехнулся и вернулся к осмотру ноги:
-Это плохо, что не болит. Значит что-то пошло не так. Придется снова оперировать.
-Зачем?!
-Нога потеряла чувствительность, это ненормально – Андрей повернулся к Ире.
-Не надо оперировать, она болит. Совсем немного!
-Ирочка, прошу тебя, не надо ничего скрывать. Все очень важно, даже как ты ходишь в туалет. Если вдруг появятся какие-либо отклонения, сразу же, слышишь, сразу говори, мне, Анне Дмитриевне, Лиде, без разницы, только обязательно сообщай обо всем.
-Хорошо.
-Вот и договорились. Через недельку приступим к вытяжке.
-А когда мне можно будет вставать?
-Давай попробуем завтра. Сегодня полежи, наберись сил. Кстати, ты уже завтракала?
-Я не хочу…
Андрей огляделся:
-А тебе вообще приносили завтрак?
Ира смотрела на Ремизова, не зная, что сказать, чтобы не подвести Лиду или Анну Дмитриевну. Андрей нахмурился, и вид его не сулил ничего хорошего. Но разразиться буря не успела, дверь резко отъехала, Андрей едва успел ее придержать, и в палату вошла Завьялова с подносом в руках:
-Ира, ты проснулась? Хорошо, а то мы с Марь Иванной боялись тебя разбудить!
-А я уж подумал, что вы забыли о больной, - все еще хмурясь, сказал Ремизов, прикрывая дверь.
Катя от неожиданности, вздрогнула и испуганно повернулась к Ремизову:
-Андрей Ильич, как же Вы меня напугали! Так же и заикой сделаться недолго!
-Прости, Катенька. Что сегодня на завтрак у Иры?
-Овсяная каша, правда, на воде и без масла. Чай с сухариками.
-Хороший завтрак. Девочки, мне пора на прием, больные ждут.
-Андрей Ильич, а Вы, почему не приходили на завтрак?
-Я, Катенька, проспал сегодня. Но я попил кофе с печеньем!
-Тоже мне завтрак туриста! – фыркнула Катя. – Разве может мужчина наесться кофе?
-Катюша, слышу нотки Марь Иванны. Обещаю, что в обед попрошу добавки. – Андрей посмотрел на Иру, которая вяло, перемешивала кашу ложкой, и ему стало жаль, эту симпатичную и такую же одинокую, как и он, девчонку. – Ирочка, ты будешь не против, если я пообедаю здесь с тобой. Ну, чтобы тебе не было так скучно?
Ира взглянула на Андрея и в глазах у нее зажглась тысяча огоньков, таким ярким и счастливым стал ее взгляд.
Ремизов улыбнулся:
-Вот и договорились. А теперь я пойду. Я действительно, очень задержался.
***
Марина остановилась перед дверью начальника колонии. Глубоко вдохнув, она решительно стукнула пару раз и вошла, не дожидаясь разрешения:
-Здравствуйте, Геннадий Викторович – Марина подошла к столу.
-А, Кузнецова! Раз зашла, садись. Что опять случилось?
-Геннадий Викторович, Вы знаете, по какому вопросу я здесь.
-Знаю. Марина Николаевна, ну не могу я сейчас перевести Климова в пятый отряд, не могу.
-Почему?
-Да потому что пятый отряд полностью укомплектован.
-Переведите кого-то из пятого отряда… - Марина опустила голову под недоуменным взглядом начальника.
-Марина Николаевна, Вы понимаете, что сейчас мне предлагаете?
-Геннадий Викторович, Вы тоже поймите, если Климова не перевести, то его просто убьют – с отчаянием выкрикнула Марина.
Мужчина, постукивая по столу карандашом, внимательно смотрел на врача медсанчасти колонии.
Мурзин Геннадий Викторович был начальником колонии уже восемь лет. Службу он начинал тоже в колонии. Вот так судьба сложилась, что он, практически всю свою жизнь пробыл за высоким забором с колючей проволокой. Многое он повидал, много знал о заключенных, да и сотрудников своих он читал как открытую книгу. Видел, кто чего стоит. Кузнецова Марина Николаевна, в понимании Мурзина, была стоящим человеком, да и специалистом классным. Сколько раз он предлагал ей пройти аттестацию и получить погоны, уж он бы ее продвинул по служебной лестнице, но она предпочитала быть вольнонаемной. Работа от этого не страдала, можно сказать, медсанчасть была в надежных руках. Мурзин боялся, что Кузнецова уйдет из колонии, и всячески ей помогал, иногда закрывал глаза на те поблажки, что делала Кузнецова для заключенных в своей медсанчасти. Возможно, он и уговорил бы ее получить погоны…. Но полгода назад к ним в колонию перевели осужденного Климова Сергея Алексеевича. За эти полгода он умудрился побывать в медсанчасти четыре раза и все четыре раза – с тяжкими телесными повреждениями. Ну, хочется Лопареву, негласному пахану отряда, подмять под себя Климова. А тот, хоть ты его убей, не поддается, гордый, блин. А Кузнецова влюбилась в этого Климова. И это уже даже не скрыть. И сейчас сидит, смотрит, а в глазах отчаяние, страх за него.
Мурзин встал из-за стола и прошелся по кабинету, как бы, между прочим, полил цветы. Остановился у окна, глядя во внутренний дворик, кашлянул и осторожно так заговорил:
-Марина Николаевна, я вижу, как Вы привязались к осужденному Климову. Возможно, Вы даже считаете свою привязанность любовью. Но, Марина Николаевна, голубушка, не стоит он Ваших слез и переживаний! – Мурзин подошел и сел рядом с Кузнецовой – Вы еще встретите достойного молодого человека и будете счастливы. А Климов – преступник!
Марина вскинулась:
-А Вы уверены, что он преступник? Вы же знакомы с его делом и знаете, что оно сфабриковано и осудили его за преступление, которого он не совершал.
-Ты, Кузнецова, на меня-то не ори. Судил твоего Климова, не я. А какой он преступник, не нам с тобой решать. Не совершал этого преступления, значит совершил другое, которое доказать не смогли, но знали, что совершил его он.
-Геннадий Викторович…
-Ладно…. Все, не переживай за своего Сергея, переведу его в пятый отряд.
-Когда?!!!
-Когда он из больнички выходит?
-Завтра.
-Завтра, говоришь… - Мурзин перелистывал настольный календарь. – Вот, двадцатого.
-Как двадцатого? – упавшим голосом спросила Марина – но это же только через неделю.
-Раньше – никак. Все Кузнецова, иди, работай.
Марина шла к зданию медсанчасти, которое стояло обособленно от других строений колонии.
-Марина, подожди.
Девушка оглянулась. К ней торопливо шел ее дядя, Кузнецов Михаил Иванович. Синяя пятнистая форма ладно сидела на слегка полноватой фигуре. Бушлат был застегнут полностью, а вот шапка была сдвинута на затылок, открывая взмокший лоб:
-Мариш, еле догнал тебя. У Мурзина была?
-Да.
-Что сказал?
-Сказал, что переведет Сергея в пятый отряд, но только через неделю.
Кузнецов почесал подбородок:
-А как Сергей?
-Подлатали. Я его подержала бы в больничке, но не положено, ты же знаешь. Я и так тянула до последнего. Как он неделю с Лопаревым?…
-Мариш, не переживай! Неделю перекантуется. Я поговорю с капитаном Ежовым, пусть приглядит за Лопарем. Если что, пусть сажает в карцер, хоть Климова, хоть Лопаря. Лишь бы не поубивали друг друга.
-Спасибо, дядь Миш.
-Да что ты, ерунда. Сергей мужик нормальный. Я собственно, что тебе сказать хотел, послезавтра друг мой приезжает, Ремизов Андрей, помнишь, я рассказывал о нем? Мы вместе в плену в Осетии были.
-Да, помню, конечно.
-Мариш,…- Кузнецов замялся.
-Дядь Миш, что ты как красна девица? Говори.
-Ты же знаешь, что из меня кулинар еще тот! А друга угостить хочется…
-Я поняла. Послезавтра – я у тебя.
-Что купить – встрепенулся Кузнецов.
-Я сама все куплю. Надеюсь, твой друг не привереда, и моя стряпня ему понравится.
-Мариночка, даже не сомневайся. Иногда, мы с твоим отцом жалеем, что ты не пошла учиться на повара.
-На повара надо учиться тем, кто не умеет готовить… Я про тебя, дядь Миш.
-Мне учиться уже поздно, да и не к чему, меня столовская пища вполне устраивает.
-Язву ты себе заработаешь на этой еде.
-Ничего, ты подлечишь! Значит, до послезавтра? Спасибо, Мариш!
Сергей стоял у окна в палате тюремной медсанчасти и оперевшись рукой о раму, сквозь решетки смотрел на охранный коридор, одна стена которого была из колючей проволоки, а другая – глухая кирпичная. На своем участке коридора, завязав «уши» шапки ушанки и подняв воротник, курсировал охранник. Чуть впереди шла овчарка. Боец видимо замерз, потому что иногда переходил на более быстрый шаг, обгоняя собаку. Овчарка, озиралась по сторонам, ища причину такого маневра хозяина. И не видя опасности, молча обгоняла его и снова шла впереди.
-Что ты там увидел? – Марина подошла к Сергею и посмотрела в окно.
Климов не отрывая взгляда от бойца с собакой, спросил:
-На улице сильный мороз?
-Градусов десять-пятнадцать.
-Они замерзли – Климов кивнул в сторону коридора.
Марина коснулась плеча мужчины:
-Сереж, я была у Мурзина. Просила, чтобы тебя перевели в пятый отряд.
-Зачем?
-Я боюсь за тебя!
Климов повернулся к Марине, взял ее за плечи и несколько минут вглядывался в ее лицо, глаза. Потом крепко прижал к груди и тихо, словно боясь спугнуть мирную тишину, клубящуюся в палате, и женщину, замершую у него на груди, заговорил:
-Ты не бойся, все будет хорошо. Ты знаешь, Мариш, последнее время я много думал о своей жизни; взвешивал, переоценивал, посмотрел на все прожитые годы со стороны…. Со стороны сегодняшнего себя и, я понял каким же идиотом был я раньше! Я был нищим слепцом…. Ведь кроме денег меня ничего не интересовало! У меня была мать, которая любила меня больше своей жизни – вот она была счастлива, потому что умела любить. Я не ценил времени, проведенного с ней, не учился у нее любить.
-Сережа, но ты же говорил, что любил девушку из своего городка…
-Ксюшу?!!! Я считал, что любил…. А теперь понял, что это была не любовь, а прихоть богатенького самодура: вот захотелось мне красивую живую игрушку…. А она не хотела быть игрушкой - она человек! Знаешь, Мариш, я благодарен судьбе, что она дала мне такую встряску, как тюрьма. Только здесь я понял, что главное в жизни, что не сравнится ни с одними богатствами в мире… - он посмотрел девушке в глаза. – Это любить и быть любимым. Сейчас я люблю, люблю так, что готов жизнь отдать за любимую, не задумываясь…
Марина отстранилась от Климова и с легкой укоризной посмотрела на него:
-Вот как, и кто же она?
Сергей удивленно посмотрел на девушку:
-Мариш, ты что? Я же тебя люблю. Больше жизни люблю. Но одной моей любви недостаточно, чтобы считать себя самым богатым на Земле. – Он игриво посмотрел на девушку.
-Ты можешь считать себя самым богатым человеком…. Потому что я тоже люблю тебя!
Сергей снова прижал Марину к себе:
-Я счастлив! И даже, если это мое счастье продлится день или два…
-Что ты говоришь? Два человека встретили друг друга, полюбили, почему это будет длиться день или два? Оно должно длиться, как минимум, всю оставшуюся нашу жизнь!
-И ты согласна связать свою жизнь с уголовником?!
-Если уголовник предложит, то да!
-Но мне еще пять лет сидеть!
-Ну и что? Мы распишемся. Подадим на апелляцию. Твое дело обязательно должны пересмотреть! Я найду хорошего адвоката…
-Мариночка…!!! - Сергей отошел от окна, сел на кровать и обхватил голову руками – пока нам не стоит торопиться с женитьбой.
-Ты от меня отказываешься? Значит, все твои слова о любви, это так, пыль в глаза? А я поверила тебе… - Марина быстро подошла к двери и взялась за ручку.
Сергей вскочил с кровати, в два шага оказавшись около девушки, обнял ее, и горячо зашептал:
-Я люблю тебя, больше всего на свете люблю и поэтому не хочу, чтобы ты ломала свою жизнь!!! Что я могу дать тебе сидя за решеткой? Что ты будешь видеть в ближайшие пять лет? Короткие свидания с мужем на казенной кровати?
-А мне ничего и не надо! Только твоя любовь!
Марина смотрела в глаза Сергея, он, не отводя взгляда, спросил:
-Марина, ты согласна стать моей женой?
-Да…
-Да будет так! И пусть Бог поможет нам!
***
Кузнецов вошел на кухню, втянул носом витающий по комнате аромат, приоткрыл крышку кастрюли:
-Мариночка, что это так чудесно пахнет?
Девушка шлепнула Кузнецова по руке:
-Дядь Миш, что ты как маленький? Потерпи до прихода друга. – Посмотрела на дядю, улыбнулась – к приезду друга решил приодеться?!
Кузнецов окинул взглядом свою теплую фланелевую рубашку в сине-серую клетку, камуфляжные пятнистые форменные брюки и тревожно спросил:
-Что-то не так?
-Да нет, ничего себе, креативненько так. А друг твой точно сегодня придет?
-Он еще вчера приехал, но я на службе был. Договорились сегодня встретиться…
В дверь позвонили:
-А вот и Андрей!
Кузнецов кинулся к двери, распахнул ее, и на мгновение застыл, разглядывая стоящего за порогом мужчину. Потом молча отступил, давая мужчине войти. Когда Ремизов вошел, Кузнецов протянул ему в приветствии руку, и, не выпуская ее, крепко обнял мужчину:
-Андрей, как я рад тебя видеть! Наконец-то ты добрался. Раздевайся, проходи.
-Михал Иваныч, сам ужасно рад, что добрался до тебя! – Андрей снял куртку, протянул ее Кузнецову, и замер, глядя на возникшую в дверях кухни девушку в фартуке с ложкой и полотенцем в руках.
Кузнецов повесил курку, подхватил Ремизова за локоть:
-Андрей, это моя племянница, Марина.
Ремизов протянул руку девушке. Задержав ее руку в своей, он с интересом разглядывал Марину. Ее большие серые глаза, чуть припухлые губы и темные волосы, стянутые резинкой в конский хвост на затылке, смутно о чем-то напомнили ему. Было в лице этой девушки, хоть и несколько резко очерченным, что-то притягательное.
-Очень приятно! Андрей. – Ремизов с сожалением выпустил руку девушки, и обернулся к другу – Не знал, Иваныч, что у тебя такая красивая племянница!
-Да, Мариночка у нас красавица! – Кузнецов от удовольствия расцвел. – Кстати Мариночка тоже врач, так называемой общей практики. Эта практика настолько у нее общая; она тебе и терапевт, и невропатолог, и кардиолог, и еще хрен знает кто!
-Вот как! Это где же такие многопрофильные врачи практикуют? – с интересом разглядывая девушку, с улыбкой спросил Ремизов?
-Такие врачи могут быть только там, где не очень престижно работать – в колонии. Вы проходите в комнату, я сейчас накрою на стол.
-Вот. Это к столу. Настоящий армянский коньяк! Из Москвы вез. – Андрей вынул из сумки коробку с коньяком и протянул Марине, - простите, не знал, что Вы будете здесь, ни цветов, ни конфет не взял.
-Не страшно. Вы же приехали не ко мне, а к дяде. Я тоже очень рада знакомству. Дядя Миша очень много о Вас рассказывал. По его словам так Вы просто кудесник в своем деле!
-Как всегда Михал Иваныч преувеличивает.
-Хватит болтать! Андрей, проходи на кухню, там теплее.- Кузнецов подтолкнул Ремизова.
-Марина, давайте я Вам помогу! – Андрей смотрел девушке прямо в глаза, пытаясь уловить ее взгляд.
-Ну что ж, помогите! Есть задание для хирурга, надо порезать хлеб.
-Отлично, с этим я справлюсь!
Андрей пошел за Мариной на кухню. Кузнецов заметил, что Ремизов прихрамывает:
-Андрей, что с ногой?
Ремизов оглянулся, досадливо махнул рукой:
-Да ерунда, бандитская пуля.
-Где ты ее словил? Давно?
-Несколько дней назад, когда к нам в поезд заглянули беглые зэки.
-Так это в вашем поезде, задержали беглых? – Марина положила на стол разделочную доску, хлеб, нож и с интересом посмотрела на Ремизова. – Как вы их задержали? Они же были вооружены!
-Честно говоря, сам не знаю. Все вышло само собой. А что нам оставалось делать, если они захватили нас в заложники? Вот мы с нашим главврачом и…. Собственно, если бы не Алексей, то еще не известно, как бы все повернулось.
-Позволь тебе не поверить! – Кузнецов сел за стол, с довольной улыбкой глядя на Ремизова. – Зная тебя, ты вряд ли позволил кому-либо подставляться под пули. Сто процентов сам полез на рожон.
-Боюсь тебя огорчить, Михал Иваныч, но в этот раз действительно инициатором был мой начальник. – Андрей аккуратно резал хлеб, все чаще и чаще останавливая свой взгляд на Марине.
-Ну да, на то он и начальник…. Хотя там, в Осетии, помнишь того майора? Который командовал отрядом по зачистке и освобождению тебя из плена?
-Помню. Глотов, кажется?
-Вот, вот, Глотов! Как ты его на место поставил?! Хотя он на тот момент был при исполнении. Я часто вспоминаю о плене…. Война войной, воюешь, стреляешь…, все как будто, так и надо. Быть солдатом в бою, это одно. А вот быть пленным... Чувствовать себя бесправной скотиной, и ждать то ли смерти, то ли пыток…, сидеть и ждать…. Если бы не ты, Андрей, то не сидели бы мы за этим столом! Так-то вот, Мариночка! – Кузнецов взял с подоконника бутылку водки, и поставил на стол – На подоконнике прохладно, но не так холодно как в холодильнике, а для водки самый раз.
-Согласен, плен, лично для меня, хуже смерти. Хотя я толком и не успел ощутить все его «прелести».
-Как это? – Марина с интересом посмотрела на Ремизова.
-Некогда было. Сначала оперировал, потом переживал за них, – Андрей кивнул на Кузнецова – когда они сбежали. Тянул всячески время, отвлекая командира боевиков, чтобы Иваныч и другие могли подальше уйти от села. А потом из города вернулся Бесо с новостью, что столицу заняли части Российской армии, да еще обнаружилось, что пленные сбежали…, он мне и приложил автоматом…, от души…. А когда я очнулся, то был уже не пленным. Не могу сказать, что у них там произошло, но расставались мы с Гурамом, чуть ли не как братья…
-А Гурам, это командир боевиков и сын того раненого, которого Вы оперировали?
-Вы хорошо осведомлены! – улыбнулся Андрей.
-Дядя Миша очень много рассказывал про свою службу в Осетии, а особенно про плен. Вам всем действительно очень много пришлось пережить. Жаль, что люди никак не могут понять, что жизнь и так коротка, чтобы тратить ее на войны и прочие преступления. Лучше бы учились жить в любви…, растили детей… - Марина грустно вздохнула.
-Кстати, Андрей, о любви и детях. Ты никогда не догадаешься, кто мне звонил не далее, как дня три, или четыре назад. Пытались разыскать тебя!
-Даже гадать не буду.
-Сашка Громов и Татия!!! Они решили пожениться, пригласили меня на свадьбу. Очень обрадовались, когда узнали, что я имею связь с тобой. Просили твой номер телефона. Я обещал, что ты сам им перезвонишь. Вот – Кузнецов встал, взял с холодильника записную книжку и вынул из нее листок с номером телефона.
Ремизов убрал бумажку в карман:
-Обязательно позвоню! Сашка и Татия?! С ума сойти можно! Но у нее кажется, был жених?
-Про жениха ничего не знаю. Саня сказал, что после демобилизации, он вернулся в это село, за девушкой. Очевидно, он был убедителен, так как свадьба состоится.
-И когда свадьба? – Андрей весело улыбнулся.
-В августе, скорее всего в середине. Сашка хотел пораньше, хотя бы весной. Но родители поставили условие – свадьба через год, или никогда. А у них сам знаешь, против воли родителей, особо не попрешь...
Кузнецов замолчал, улыбка сползла с его лица, когда он увидел, как помрачневший Ремизов молча открыл бутылку водки, налил в стаканчик Кузнецову, потом себе и не глядя ни на кого залпом выпил. Прикрыв пальцами рот, Ремизов, как будто мысленно проводил огненную жидкость из глотки в желудок и посмотрел на Марину и Михаила Ивановича:
-Мариночка, а что это у Вас так вкусно пахнет? Аромат просто диво как хорош!
Девушка заметила, как дядя нахмурился, когда Ремизов пил. Но на немой вопрос племянницы, только едва заметно покачал головой, давая понять, что на это есть свои причины. Поэтому она только пожала плечами и выставила на стол блюдо с запеченным мясом, обложенным по краям картофелем в золотистой корочке. И вся эта прелесть была обильно посыпана зеленью.
Ремизов демонстративно сглотнул слюну, с восхищением глядя на блюдо:
-А это вообще есть можно, или только любоваться?
-Можно и даже нужно! – засмеялась Марина.
-Ну что, тогда приступим к позднему обеду, или раннему ужину. Нам без разницы, да, Андрей?
-Это точно! Марина, позвольте я за Вами поухаживаю?
-Вы простите меня, но я Вас оставлю. Вам надо о многом поговорить. Многое вспомнить. А я съезжу на работу.
-Мариш, выходной же!
-Дядь Миш, неспокойно что-то. Съезжу, посмотрю все на месте…. До свидания, Андрей Ильич! Я очень рада, что познакомилась с Вами.
-Очень жаль, Марина, что Вы нас покидаете! Мы еще встретимся?
-Может, и увидимся, если Вы побудете в нашем городе.
-Три дня мы будем точно здесь стоять, а там как начальство распорядится.
-Тогда, до встречи!
Когда Марина ушла, мужчины вернулись за стол. Андрей наложил себе в тарелку мяса, картофель, с нетерпением отрезал кусочек, положил в рот и зажмурился, смакуя вкус.
-Андрей, вас вообще кормят в вашем поезде здоровья?
-Иваныч, у нас очень хороший повар. Она нас частенько балует и выпечкой, и какими-нибудь кулинарными изысками, но такого мяса я не ел, честно. Мариночке огромное спасибо! А что у нее на работе, какие-то проблемы?
-Проблема эта называется любовь. Влюбилась Маришка в заключенного. Да я говорил тебе о нем. Бизнесмен, который якобы убил учительницу, отравил ее.
Андрей на мгновенье замер, потом налил водки себе и Кузнецову, мрачно улыбнулся, произнося тост:
-Ну что ж, за любовь.
-Да, Андрюш, хороша любовь! – мужчина выпил и стукнул в сердцах стаканом по столу.
-Переживаешь, что она в уголовника влюбилась?
-Да какой он уголовник? – Кузнецов с досадой поморщился. – И не в этом дело. Срок его рано или поздно закончится, все, как говорится, можно пересидеть. Дело в другом. Попал Сергей в отряд к настоящим отморозкам. Пытаются они его подмять под себя, а он не поддается….Четыре раза за полгода он у Маришки в медсанчасти с тяжкими телесными отлеживался.
-К начальнику колонии не пробовали обращаться? Он должен реагировать на такие ситуации.
-Он реагирует, но не торопится. Тут, Андрей, все упирается в разгул преступности у нас в стране. Колонии переполнены, не поверишь. Мурзин, это наш начальник колонии, обещал двадцатого числа перевести Сергея к «интеллигентам». Есть у нас такой отряд, где сидят финансисты, искусствоведы, музыканты, в общем, интеллигенты. Но до двадцатого дожить надо, вот Маришка и переживает.
-Да, интересное кино…. А что Марина действительно так сильно любит этого Сергея?
-По-моему, они даже расписаться хотят. Климов нормальный мужик, правда. Не хочу хвастаться, но я людей чувствую: есть люди, у которых сидит внутри дерьмо, а они с гордостью называют это характером, а есть такие, что с ними даже просто посидеть помолчать приятно. Вот у Климова гадости в душе нет. Наверное, поэтому Маринка полюбила его.
-Хорошая у тебя племянница, Иваныч! Жаль, что я ее раньше не встретил. Береги ее.
-Андрей, расскажи лучше про себя. Как ты попал в этот поезд «Здоровье»?
-Я ж рассказывал….
Раздался продолжительный звонок в дверь. Звонок сменился громким стуком, кто-то настойчиво колотил по двери. Мужчины выскочили из-за стола и выбежали в прихожую. Кузнецов распахнул дверь. Марина ворвалась в квартиру и повисла на шее Кузнецова, захлебываясь в рыданиях:
-Дядя Миша, его убили, убили!!!
Михаил Иванович отцепил племянницу от себя и, схватив ее за плечи, хорошенько встряхнул:
-Толком говори, не кричи!
Ремизов сходил на кухню, принес воды:
-Марина, выпейте, успокойтесь, расскажите, что произошло?
Девушка, стуча зубами по краю кружки, сделала несколько больших глотков:
-Я только дошла до остановки. Мне позвонил Ерохин и сказал, что Сергея с ножевым ранением принесли в медсанчасть.
-Так он жив?
-Дима сказал, что жив, но пульс еле прощупывается, давление 80 на 60, большая кровопотеря.
-Пусть вызывает реамобиль – Кузнецов зло стукнул кулаком по шкафу.
-Погоди, Иваныч, в таком состоянии его не довезут. Марина, надо вызвать хирурга. У вас есть в медсанчасти хирург?
Марина и Кузнецов переглянулись. Михаил Иванович схватил куртку Ремизова и протянул ему:
-Андрей, выручай!
-Иваныч, ты что? Кто меня пустит в колонию?
-Об этом не беспокойся. Мы сейчас на моем «Охотнике» мигом долетим, быстрее всякой там «скорой».
Андрей посмотрел на заплаканное лицо девушки, которая все еще продолжала всхлипывать, но уже с надеждой смотрела на него.
-Хорошо, поехали. Марина, у вас в медсанчасти для таких случаев есть все необходимое?
-Хирургические инструменты есть, но боюсь с лекарствами проблема и с кровью.
-Иваныч. Давай к вокзалу!
Пока Кузнецов выводил своего «Хантера» из гаража, Андрей позвонил Коваленко:
-Леша, слушай и не перебивай. Собери, пожалуйста, инструменты для операции на брюшной полости, адреналин, морфий, цефотаксим, этамзилат, этомидат, детилин, версет, преднизалон, тромол, первую отрицательную, плазмы четыре дозы, катетеры для подключички и мочевые. Со всем этим жди меня у входа в вокзал со стороны города. Будем там,… минуточку, Иваныч, у вокзала, когда будем?
-Минут через пятнадцать.
-Леш, через десять минут…. Я знаю, что ты не человек-молния, но ты постарайся. Вопрос жизни, смерти и любви…. Я знал, что ты меня поймешь.
Ремизов посмотрел на Марину и улыбнулся ей:
-Ничего, Марина, вытянем Вашего Сергея, никуда он не денется. Позвоните вашему сотруднику, пусть он пока поддерживает его. Если есть хоть немного адреналина, преднизолон и ледокаин, пусть введет.
Иваныч, проблем с допуском на территорию не будет?
-Сейчас с Мурзиным свяжусь.
Внедорожник Кузнецова несся по каким-то маленьким улочкам и переулочкам, известным только его водителю. И уже через 12 минут, после того, как они отъехали от дома Кузнецова, они вынырнули у входа в вокзал. Где в наскоро накинутой куртке и без шапки, с медицинским чемоданчиком притопывая от холода, курсировал Коваленко. Ремизов торопливо вышел из машины, Коваленко протянул ему чемоданчик:
-Андрей, что случилось?
-Сам толком ничего не знаю Ножевое ранение, человека спасать надо. Сегодня возможно не вернусь. Все, Леш, пока.
-Ремизов, скажи, тебя вообще можно выпускать из поезда?
-Мы это потом с тобой обсудим.
Андрей сел в машину, и она рванула с места, обдав Коваленко клубами выхлопного пара.
И снова «Охотник» несся по темным улочкам, освещенным одинокими тусклыми фонарями, изредка выскакивая на залитые светом неоновых вывесок и яркой иллюминацией проспекты и широкие улицы, чтобы их пересечь и опять исчезнуть в очередном тихом переулке.
Вскоре они подъехали к высокому кирпичному забору, за которым возвышалось необычное для тюрьмы здание. Но рассматривать его архитектуру было некогда. Оставив машину на служебной стоянке, они втроем быстро подошли к пропускному зданию. Дежурный даже не успел слова сказать, а Ремизов вместе с Мариной и Кузнецовым уже выкладывали на стол паспорт, телефон. Собственно, больше никаких запрещенных к проносу вещей на территорию колонии, у них и не было.
-Что в чемоданчике?
-Поздняков, ты что, ослеп? Это медицинский кофр, там лекарства. Мурзин в курсе.
-Я знаю, мне сообщили.
-Так какого хрена ты тут выпендриваешься?
-Должность у меня такая. Проходите.
По территории колонии они передвигались мелкими перебежками, задерживаясь на межтерриториальных пропускниках. Наконец они добрались до медсанчасти. У входа их встречал фельдшер Ерохин. И пока они на ходу раздевались, передавали верхнюю одежду подбежавшему санитару, Ерохин рассказывал о состоянии Ковалева:
-Марина Николаевна, он жив, но состояние его крайне тяжелое. Ножевое в область поясницы. Ввел, как вы и просили адреналин и преднизолон, а ледокаин в сейфе. У меня ключей нет.
-Спасибо, Дима.
Они вошли в перевязочную, где на столе лежал мужчина, прикрытый простынью, пропитанной кровью в области живота. Марина побледнела и с тревогой посмотрела на Ремизова. Андрей огляделся, подошел к умывальнику:
-Марина, мойся, будешь мне ассистировать. – Не оборачиваясь к фельдшеру спросил: - Какие у него показатели?
-Давление упало 70 на 50, пульс 120
-Дмитрий, распакуйте кофр, разложите лекарства, инструменты, чтоб все было под рукой, будете помогать. Действуем быстро, если что-то неясно, лучше сразу спросить. Все понятно?
-Да – тихо прошептала Марина.
Ерохин только кивнул и пошел к кофру.
Андрей подошел к столу и откинул простынь:
-Колотая рана в пояснице слева, на уровне L-2, в 4 сантиметрах от средней линии. Пальцы ног расслаблены, значит, позвоночник не задет. Очень хорошо. Марина, сможешь поставить подключичку?
-Да.
-Действуй…. Дима, приготовь 60 ледокаина, 4 дозы R- массы.
Марина, ставь мочевой катетор.
Ремизов сосредоточился на операционном поле:
-Перистатики нет, видимо, кишка задета. Дима, вводи грамм цефотаксима…. Какая у него группа крови?
-Первая отрицательная.
-Ему повезло, первая отрицательная есть…. Дима, 2 мг версета….
Толстая кишка повреждена. Марина, шелк№3 на кишечной игле. Длинный зажим, много сосудов повреждено…. Что с давлением?
-80 на 60.
-Немного поднялось, хорошо. Вот…. Вокруг аорты припухлость, формируется гематома…
Надо еще раз прошить кишку…
………………………………………………………………………..
-Крепкий этот Сергей… Хорошо еще почка не задета, можно сказать виртуозно порезали. Крови много потерял, но ничего, восстановится.
Так, ну что? Все чисто. Марина, сделал все что смог, теперь все будет зависеть, как отреагирует его организм. Как пройдет послеоперационный период. Назначения я напишу.
-Андрей Ильич, я даже не знаю, как Вас благодарить.
-Давай на «ты» и по имени, хорошо?
-Договорились.
-А благодарить меня не надо, я делал свою работу.
-И все же?
-Выходи его. Это будет лучшей благодарностью. Теперь многое зависит и от него и от тебя.
В первые два дня следи за мочой, чтобы исключить гипергликемию и лейкоцитоз. Корректируй газообмен. И переливание крови, необходимо восстановить кровообращение. Первое время ему придется побыть на обезболивающих препаратах, но смотри, не переусердствуй, есть риск перейти в наркозависимость.
-Это вряд ли. Лимит по обезболивающим за этот год мы выбрали, так что я даже не знаю, как смогу ему помочь!
Ремизов посмотрел на оставшиеся ампулы морфия:
-Если экономить, то дня на два хватит. Прости, Марина, но больше ничем помочь не могу…
-Да что ты, Андрей! Ты Сергея с того света вытянул… - Марина нежно погладила бледную щеку Климова. – В этот раз мы его спасли. А что будет, когда он выйдет из больницы? Нет никакой гарантии, что его не порежут снова…. И все потому, что он не хочет быть униженным такими же заключенными, как и он….
Ремизов задумавшись, смотрел на девушку, потом вдруг улыбнулся:
-Марина, не грусти, я, кажется, знаю что делать!
Девушка с надеждой посмотрела на Ремизова, при этом грустно вздохнув:
-Что тут можно сделать? Ты же знаешь, что в колонии все не так, как на воле…
Андрей сел на стул:
-Прости, пока тяжело долго стоять. А стенами колонии жизнь не ограничивается. Есть у меня знакомый, который, думаю, сможет помочь твоему Сергею. Вирц Роберт Андреевич. Сам он никакого отношения к ОВД не имеет, а вот с хорошим адвокатом может помочь!
-Андрей, было бы замечательно! Я сама уже думала об адвокате…
-Выйду на свободу, получу телефон, и сразу же свяжусь с Робертом.
-Ты сейчас хочешь уйти?!!!
-Нет, эту ночь побуду здесь, мало ли что. Завтра вернусь в поезд.
-Хорошо! Мне, честно говоря, немного страшновато одной оставаться.
-Ты же не одна! – улыбнулся Ремизов. – Больничка не пустует. Все палаты заняты?
-Почти. – Марина отвернулась.
-Жалеешь заключенных?
-Они такие же люди! – Марина, словно оправдываясь, посмотрела на Ремизова.
-Марина, я не осуждаю тебя. Ты молодец, что не стала черствой на такой работе, осталась человеком.
-Спасибо. Андрей, а тебя сегодня ждут на работе?
-Нет. На сегодня рабочий день окончен, но Коваленко, это наш главврач, все равно будет злиться. Не любит когда, кого-то из сотрудников нет в поезде. Не страшно. Он все поймет. А где Михал Иваныч?
-Дима, ты не знаешь где Кузнецов?
-Они с Мурзиным покурить вышли.
-Мурзин здесь?
-Марина Николаевна, ЧП в колонии, как Вы думаете, где начальнику быть?
-Думаю ему надо разбираться с Лопаревым!
-Разбираемся.
В перевязочную в халатах и в бахилах вошли Мурзин и Кузнецов. Мурзин виновато посмотрел на Марину:
- Демин порезал Сергея. Хотя понятно, что без инициативы Лопаря здесь не обошлось. Он и Демин сидят в карцере. Их дела будут пересмотрены, и вполне может оказаться, что свои сроки они будут досиживать в тюрьме.
-Хотелось бы в это верить! – Марина с сомнением смотрела на начальника.
-Как Климов? Жить будет?
- Операция прошла удачно. Спасибо Андрею Ильичу. Но состояние его крайне тяжелое. Все теперь зависит, как отреагирует организм Сергея.
-Все будет нормально, Климов парень крепкий. Выкарабкается. Мурзин улыбнулся, настороженно поглядывая в сторону Ремизова, который по-прежнему сидел на стуле и внимательно слушал начальника колонии.
-Чтобы выкарабкаться, как Вы сказали, раненому необходимы лекарства, а их нет – Ремизов поднялся и подошел к Мурзину.
-Вы оперировали Сергея?
-Я.
-Мурзин Геннадий Викторович, начальник колонии. Спасибо Вам большое.
-Ремизов Андрей Ильич, хирург. Благодарить меня не надо. Вы лучше обеспечьте больницу, которая находится в Вашем ведении, необходимыми лекарствами.
-Марина Николаевна, напишите список всего необходимого. Михаил Иванович займется этим вопросом. Андрей Ильич, еще раз спасибо за оказанную помощь. Михаил Иванович отвезет Вас на вокзал, кажется, там стоит ваш поезд.
-Вообще-то я хотел остаться здесь на ночь, чтобы помочь Марине Николаевне, если вдруг случится послеоперационное осложнение.
-У нас, знаете ли, не положено находиться посторонним на территории колонии.
-Геннадий Викторович, но это особый случай! – Кузнецов без тени заискивания, воззрился на начальника.
-Хорошо, в виду чрезвычайных обстоятельств, Вы, Андрей Ильич, можете находиться только на территории больницы до 10 часов утра. Потом, Вы должны покинуть колонию.
-С превеликим удовольствием.
Андрей переглянулся с Кузнецовыми, блеснув смешинками в уголках глаз.
***
Кузнецов и Ремизов остановились у бело-голубого вагона:
-Михал Иваныч, зайдешь?
-Нет, Андрей, служба зовет. Давай лучше ты ко мне вечером приходи. Там Маринкин кулинарный шедевр еще на столе стоит.
-Обидно, что так толком и не посидели!
-Ну, поговорить-то мы с тобой поговорили.
-Да уж, ночка еще та получилась. Марина молодец! Боевая у тебя племянница! И врач она хороший, только уходить ей надо из колонии, не место ей в тюремной больнице.
-Знаю. Но пока Сергей там, она не уйдет.
-Это понятно. О Климове попробую поговорить с одним человеком, может что-то можно будет сделать для него. Хотя, если бы не Марина…
-Ремизов!!! Твою мать!!! Где тебя носит?!! Мы уже собирались обзванивать милицию, больницы и морги. – Коваленко в расстегнутой куртке, без шапки, выскочил на перрон.
-Михал Иваныч, познакомься, наш главврач, Коваленко Алексей Николаевич. Алексей, это мой друг Кузнецов Михал Иваныч.
-Очень приятно.- Коваленко пожал руку Кузнецову, и уже спокойнее сказал: - Андрей, ну, в самом деле?! Это же свинство! Где ты был?!!
-Леш, я же говорил, надо было помочь одному человеку.
-Но трубку ты мог хоть раз поднять?
-Не мог. У меня телефон отобрали.
-Не понял, как отобрали?
-Алексей Николаевич, простите нас, ради Бога, Андрей нас вчера очень выручил. Он спас одного заключенного. Мы все находились на территории колонии, а там мобильные телефоны запрещены.
-Ясно. А мы сегодня в 18-00 отбываем домой!
-Отлично.
-Марь Иванна хотела с тобой какой-то вопрос решить до отъезда.
-Хорошо, я сейчас к ней подойду. Леш, передай, пожалуйста, кофр Анне Дмитриевне и Лиде, пусть инструменты обработают и простерилизуют.
-Я передам. Ремизов, прошу тебя, давай без приключений!
Коваленко вошел в вагон. Кузнецов проводил его взглядом, а потом повернулся к Андрею:
-Много хлопот доставляешь начальнику?
-Да вроде не очень…
-Волнуются они за тебя!
-Мы очень подружились. Хороший коллектив, дружный!
-Ну да! Оно ведь как, Андрей, если человек сам хороший; честный, порядочный, то и люди вокруг него почему-то оказываются такими же хорошими. И наоборот – всякую мразь, окружают такие же мерзавцы. Вот тебе и правда жизни.
-Ты, Иваныч, как я погляжу, философом стал! – усмехнулся Ремизов.
-А что? Философия наука расплывчатая, но правильная.
-Ладно, философ, оказывается у меня не так много времени до отправления. Не сможем мы сегодня встретиться, жаль. Нам есть о чем поговорить.
-Я, надеюсь, это не последняя наша встреча?
-Конечно, нет! До свидания, Михал Иваныч, звони.
-Андрей, - Кузнецов задержал руку Ремизова в своей руке – что с Сашкой Громовым? Ты примешь их приглашение на свадьбу?
-Иваныч, я позвоню им, обещаю.
-А у родителей Жанны ты был?
-Только на похоронах. Не могу видеть их глаза! Мне кажется, что и мать и отец винят меня в смерти своей дочери. Мне и самому стало казаться, что если бы не я, то Жанночка была бы жива… Иваныч, оставим этот разговор…. А Сашке я позвоню…. Все. Пока…
Ремизов хлопнул друга по плечу и повернулся к вагону. Кузнецов тихо, но твердо сказал в спину мужчине:
-Андрей, твоя жизнь еще не кончилась со смертью любимого человека. Она продолжается. И если ты жив, значит, дела твои на Земле не завершены. Так живи полной жизнью! Не прячься от дружбы, от любви! Смейся, если есть повод! Плачь, если есть на то причины, но не замыкайся в себе, не поддавайся унынию! Уныние – это большой грех!
Ремизов обернулся, посмотрел на Кузнецова долгим внимательным взглядом и невесело усмехнулся:
-Я и живу! Только пока не понял зачем, и в чем смысл этой жизни!
Мужчина подошел к Ремизову и жестко посмотрел ему в глаза:
-Ты вчера спас человека! И даже не одного, а двух. Ты подумай, каково было бы Маришке, если бы Сергей умер…? За этот рейс, скольким людям ты помог? Оглянись, Андрей, и ты поймешь, для чего ты живешь. Пройдет немного времени, и ты встретишь свою любовь! Так будет, только надо верить!
-Спасибо тебе, Иваныч. Удачи!
-Андрей, надеюсь, мы увидимся на свадьбе у Саши и Татии!
Ремизов не оборачиваясь, махнул другу рукой и исчез в вагоне.
Кузнецов еще некоторое время постоял на платформе, и тяжело вздохнув, пошел к вокзалу.
***
Вагон мягко покачивался, пересчитывая колесами стыки рельсов. Анна Дмитриевна, поглядывая в окно, на удаляющиеся огни города, надела свое любимое шерстяное платье. По случаю возвращения домой, сегодня намечался праздничный сабантуйчик. Бажанова посмотрела на часы, ойкнула и, прикрыв дверь, поспешила в столовую. В тамбуре стационарного вагона, она встретила Ремизова. Он стоял у двери и курил, задумчиво разглядывая, пробегающий за стеклом пейзаж:
-Андрей, ты почему не идешь в столовую? Ты Ирину ждешь?
-Нет, она уже там. Кажется, она оттуда сегодня целый день не выходит. Нашла себе занятие!
-А у тебя, что с настроением?
Ремизов обернулся к женщине:
-Анна Дмитриевна, все в порядке, правда!
-Да что-то не очень похоже. Ты расстроен, что с другом не смог побыть подольше? Не успели поговорить?
-Мы с ним всю ночь разговаривали. Ночка еще та, выдалась!..
-Ты устал?
-Ничего, время отдохнуть у меня будет.
-Если я могу чем-то помочь, ты скажи! – Бажанова мягко коснулась его плеча.
Ремизов бросил окурок в урну, и подхватил Бажанову под локоть:
-Анна Дмитриевна, а пойдемте ка мы с Вами в столовую! Опаздывать нехорошо.
В столовой стоял веселый гул. На столиках, в вазах стояли ветки ели, наряженные маленькими конфетками и круглыми шоколадками, подвешенными на нитки. В воздухе витал легкий аромат мандаринов. Навстречу Анне Дмитриевне и Андрею вышел Коваленко:
-Наконец-то! Мы уж думали, что придется посылать гонцов на ваши поиски! Проходите, располагайтесь. У нас сегодня не совсем обычный ужин.
Андрей направился к своему столику, но увидев, что Ира сидит за соседним столиком одна, подсел к ней:
-Ира, я присяду за твой столик?
Девушка радостно закивала головой:
-Конечно, Андрей Ильич, садитесь!
Гердт постучала ложкой по графину:
-Дорогие мои коллеги, мы собрались с вами в этом маленьком, но уютном зале, чтобы отметить радостное событие – мы возвращаемся домой! И если нас снова не заметет в пути…
-Не заметет! – выкрикнула Лида – Я все сайты прогноза погоды на ближайшую неделю изучила. Мороз и солнце…
-День чудесный! – подхватила Гердт – Даже погода не будет препятствовать нашему возвращению домой. У нас по графику остались четыре полуторадневные остановки. Но это, как вы понимаете, не считается…
-Главное, что мы к Новому году вернемся в Москву! – перебила Симочку Ивлева.
-И по этому поводу, я предлагаю все разговоры совместить с ужином. Марь Иванна и Катенька сегодня превзошли сами себя!
Короткие бурные аплодисменты плавно перешли в дружный стук вилок и ножей.
Ира хлопала вместе со всеми, потом с аппетитом приступила к еде, весело поглядывая на Ремизова. Андрей смотрел на девушку снисходительным и немного усталым взглядом:
-Тебе нравится здесь?
-Да, очень! И врачи, и сестры, такие внимательные, добрые…. Андрей Ильич, а Вам не будет жалко покидать этот поезд? Вы, наверное, привыкли к коллективу?!
-Ирочка, сначала мы вылечим твою ногу. Ты же не можешь пять месяцев кататься в поезде! А потом…
-Вы вернетесь сюда?
-Видно будет. Ты кушай!
Андрей ел неторопливо, с грустью вспоминая Марину Кузнецову, которая угощала их с Иванычем запеченным мясом с картофелем. Ира о чем-то тихо спросила. Андрей перевел взгляд от тарелки на девушку:
-Ирочка, прости, что ты сказала?
-Андрей Ильич, а Вам когда нибудь хотелось махнуть рукой на все «надо» и «должен» и просто остаться там, где Вам по-настоящему хотелось быть?
Ремизов на мгновение задумался, а потом улыбнулся:
-Ты знаешь, было, такое желание! Недалеко от Мурома у нас была остановка. Мы неделю там стояли. Я как-то пошел в деревню за продуктами. Алексей Николаевич расписал в таких ярких красках деревенские продукты! Вот там, в деревне, или в поселке, я, честно говоря, особой разницы не вижу. Название, правда, у этой деревеньки красивое, Березово, хотя не понятно, почему так назвали, вокруг смешанный лес, березок не так много…
-Потому что эту деревню строили на месте березовой рощи.
-А ты откуда знаешь? – удивился Ремизов.
- Я там часто бывала у бабушки.
-Надо же! Еще раз убеждаешься, как тесен мир. Вот там я встретил девчушку. Забавная такая, рыженькая, и зовут ее Лисенок! Нет, на самом деле ее имя Олеся, но никто ее так не называет. Живет она с мамой и бабушкой, отца нет.
-Матвеевы? А маму Светлана зовут?
-Точно!
-Свету знаю, мы даже дружили. И Леську видела, только совсем крошечную. Последний раз мы были в деревне, лет пять назад, когда бабушку хоронили. Леське тогда было, кажется года три. Да уж, забавная! Она бегала по всей деревне, Светка за ней не успевала!
-Она и сейчас такая же! А встретились мы с Лесей в лесу. Она свалилась с яблони, и сук пропорол ей лодыжку. Я донес ее до дома, где познакомился и с мамой и с бабушкой. На следующий день Светлана с Лесей пришли к нам в поезд на осмотр. А когда мы прощались, Лисенок вдруг меня обняла и попросила остаться и стать ее папой. Вот тогда у меня и возникла шальная мысль: « А не бросить ли мне все, и остаться с этой семьей».
-Что ж не остались? – напряженным голосом спросила Ира.
-Меня остановили все те же «надо» и «должен». Но Лисенку обещал, что обязательно приеду.
-Насовсем? – Ира с болью смотрела на Ремизова.
-Ирочка, это было просто сиюминутное желание. Но если я обещал девчонке, что приеду, то слово свое сдержу. Но это совсем не значит, что я должен там остаться.
-Мне тоже хотелось бы встретиться со Светланой. Может еще кто-то из друзей еще там живет…
-Господа медики! – Кашина стукнула огромным ножом по графину так, что он жалобно зазвенел. – Еще один сюрприз ждет вас сегодня… Катерина, вывози.
Из дверей кухни появился сервировочный столик, на котором возвышался огромный торт в виде локомотива с прицепленными бело-голубыми вагонами, на стенах которых были красные кресты. Вагоны стояли друг за другом, образуя круг. По залу прошла волна восхищения, и все невольно зааплодировали.
Ира окинула взглядом веселые лица медиков и довольная повернулась к Ремизову:
-Вам нравится?!
Андрей с лукавой улыбкой посмотрел на девушку:
-Ты, этим шедевром целый день занималась?
Ира только успела кивнуть. Коваленко встал из-за стола и призвал всех к молчанию:
-Что я хочу сказать, дорогие мои коллеги! Подходит к своему концу очередной рейс поезда «Здоровье». Эта вахта, прямо скажем, была не совсем легкой. Нам пришлось столкнуться с тяжелыми случаями в медицинской практике. Не обошлось и без приключений – Алексей потрогал свою скулу – но мы с достоинством вышли из всех ситуаций! А все потому, что мы стали единым целым. Мне очень хотелось бы, чтобы в следующий рейс мы отправились в таком же составе!
-Алексей Николаевич, предложение замечательное! – Гердт поднялась со своего места. – Ну что, коллеги, не разрушим наш дружный коллектив?
Все весело зашумели, подтверждая свое согласие:
-Конечно вместе!
-Да куда мы друг без друга?
-Где еще такую работу найдем?
-Пожалуй, на пару рейсов меня хватит, а там и на пенсию!
Ремизов молча сидел за столом, с улыбкой поглядывая на развеселившихся медиков. Коваленко вооружился большим ножом, резал торт и щедрыми кусками раскладывал на тарелки. Кашина разливала чай. Все весело гомонили. Круглова взяла две тарелки с тортом и подошла к Ире и Андрею:
-Андрей, а ты что думаешь по поводу следующего рейса? Надеюсь, ты с нами?
Ремизов взял тарелки и поставил на стол:
-Нет, Вика, в следующий рейс вам снова придется искать завхоза. Хирургом, думаю, опять может стать Алексей Николаевич.
Ответ Ремизова повис в полной тишине. Все отложили ложки и с недоумением смотрели на Ремизова:
-Хотя бы почему? Мы можем узнать? – сдавленным голосом спросила Круглова.
-Я не могу оставить Иру одну в Москве. У нее нет там родственников, поэтому она поживет пока у меня.
-Но разве Ира не домой, в Омск едет?
-Нет. Она едет в Москву.
-Ира, а ты чего молчишь? – Вика перевела взгляд на девушку. – Вы что, обо всем уже договорились?
Ира испуганно кивнула. Круглова беспомощно огляделась, встала и вернулась за свой столик.
-Андрей, а больше никаких вариантов нет? – с надеждой спросила Гердт?
-Симочка, какие варианты? У Иры нет родственников, которые присматривали бы за ней. А в больницу на такой длительный срок ее не положат. И вообще, я взялся ее лечить, поэтому я и доведу это дело до конца.
-Алексей Николаевич, а Вы, почему молчите? – удивилась Добрынина.
-А что говорить? Он уже все решил.
-Так Вы знали, что Андрей Ильич уходит и ничего нам не сказали?-возмутилась Ивкина.
-А если бы сказал, что от этого изменилось бы?
Ремизов встал со своего места, обвел взглядом расстроенные лица коллег:
-Честное слово, я даже не думал, что мой уход вас так огорчит! Я сам очень привык к вам. С вами легко работать. В вашем лице, я нашел новых друзей! Вы мне помогли многое понять! Во многом благодаря вам, я ответил себе на очень важный вопрос: «Нужна ли мне медицина, и нужен ли я ей?» Если я ухожу из поезда, это не значит, что мы перестанем общаться. Но сейчас я больше нужен Ире.
-Что ж, может, мы еще поработаем вместе. Никогда не говори «никогда». – Коваленко усмехнулся – Честное слово, Андрей, без тебя будет скучно. Ведь с каждым твоим выходом из поезда, мы ждали чего-нибудь такого-этакого. И наши ожидания, как правило, оправдывались.
-Я начинаю чувствовать себя виноватым! – засмеялся Ремизов. – Но мы же не сегодня прощаемся!.. Серафима Аркадьевна, Вы обещали нас порадовать новой историей!
-Обязательно расскажу, вот только с тортом расправлюсь!
В столовой возобновился гул. Ремизов сел на место и посмотрел на Иру:
-Ты выглядишь расстроенной!
-Да, я расстроилась! Получается, это я виновата, в том, что Вам приходиться уходить с работы, где Вас так любят…
-Ирочка, даже если бы не ты, я все равно ушел бы!
-Но почему?
-Как тебе объяснить?!.. Я привык к более активному ритму работы, понимаешь? Мне надо оперировать намного больше! Жить в постоянном движении, а тут движется только поезд, понимаешь?..
-Понимаю. Но в Москве у Вас нет работы!
-Пока нет. Но, поверь мне, это дело поправимое, не волнуйся! Но ты, все равно грустишь?
-Мне кажется, что Виктория Игоревна разозлилась на меня из-за Вас.
-Это тебе показалось. Виктория Игоревна немного расстроилась, но это пройдет, когда она приедет в Москву.
Ира посмотрела в сторону Кругловой. Вика и Женя сидели за столиком вдвоем. Ивкина с аппетитом ела торт, не замечая, что подруга, только ковыряет свой кусок, бессмысленно разглядывая рисунок на тарелке. Когда Ивкина вернулась с новым куском торта, только тут она заметила, что подруга так и не притронулась к своей порции. Женя села за столик и настороженно спросила:
-Вика, ты чего такая мрачная?
Круглова не поднимая головы, горько усмехнулась:
-Настроения нет веселиться!
-Вик, ты из-за Ремизова что ли?
Круглова отвернулась к окну.
-Вика, Викуль, ну не расстраивайся ты так! Да сдался он тебе?
-Сдался! – тихо прошептала Круглова.
Ивкина внимательно посмотрела на подругу:
-Так ты что, правда влюбилась в него? – прошептала Женя.
Вика с невыразимой тоской и болью посмотрела прямо в глаза подруге:
-Представь себе! Как идиотка вокруг него вьюсь, а он ничего не видит…. Или делает вид, что не замечает, как я к нему отношусь…
-Вик, а может и правда не замечает? Они же, мужики, прямые, как столбы, им пока в лоб не скажешь, сами не догадаются. Подруга, если, в самом деле, любишь – скажи!
-Ты с ума сошла? Как ты себе это представляешь? Захожу к нему в купе и с порога объявляю: «Андрей, я тебя люблю!»
-Вот так и скажи!
-Да ну тебя! Я с тобой серьезно.
-И я не шучу. Смотри, до Москвы недолго ехать осталось…
-Я подумаю. А сейчас пойду к себе, что-то голова разболелась…
-Да не голова у тебя болит, а душа ноет!
-Не важно, но находиться здесь больше не могу.
Круглова встала, и ни с кем не попрощавшись, вышла из столовой.
Ее уход заметила только Ира. Все остальные хохотали над очередной историей Симочки.
***
Последняя стоянка, на которой в поезде «Здоровье» велся прием, заканчивалась. Рабочий день близился к концу, когда к регистратуре подошел молодой мужчина, лет тридцати:
-Мне к окулисту надо!
Бажанова с подозрением посмотрела на нагловатую физиономию мужчины:
-Какие у Вас жалобы?
-А Вы что окулист?
-Нет.
-А мне к врачу надо. Вот ему свои жалобы и выложу!
-Хорошо. Ваши фамилия, имя, отчество.
-Зуев Юрий Никитович.
-Зуев, Зуев…. Вы у нас были в ноябре?
-Был. Пришел на повторный прием. Врачиха у вас больно хорошая! А у меня со зрением не лады.
-Вот, вам карточка, проходите, кабинет…
-Да помню я, не суетись.
Зуев прошел мимо кабинета хирурга, у которого на откидных стульях сидели женщина и старичок, и остановился у двери окулиста:
-Там никого нет? – спросил он у сидевших женщины и старичка.
-Не, сынок, никого, проходи!
Юрий стукнул пару раз в дверь и приоткрыл ее:
-Доктор, можно?
Круглова стояла у окна, и смотрела на темный силуэт леса, стеной возвышающимся сразу за путями. Если бы она не знала, что с другой стороны поезда находится железнодорожная станция, то вполне можно подумать, что их поезд остановился в глухой чаще леса. От созерцания черной мощи деревьев, ее отвлек стук в дверь. Вика нехотя вернулась к столу:
-Проходите. – Увидев мужчину, она недовольно нахмурилась – Вы?.. Зуев, кажется?
-Я! Ты меня запомнила, красавица!
-Еще бы! Заноза в веке, как такое забудешь? Что-то беспокоит? Глаз болит?
-Да не, с глазом все в порядке. Я к тебе пришел!
-Зачем?
-Замуж хочу тебя позвать!
-Что?!!!
-Ты ведь не замужем. Выходи за меня!
-Зуев, Вы с ума сошли?
-Нет! Ты мне сразу понравилась. Все эти дни, я думал о тебе! Мечтал о тебе! Я так хочу тебя! Ты только сразу не говори, нет!
-Зуев, что Вы себе позволяете?! Выйдите вон!
Юрий вплотную подошел к Кругловой, которая вскочила со стула и прижалась к стене. Он уперся руками в стену, тем самым захватив Вику в кольцо:
-Да, я сошел с ума! От одной мысли, что ты уедешь, и я тебя больше никогда не увижу, я схожу с ума. Я хочу, чтобы ты принадлежала мне, хочу обладать тобой!!!
Круглова с ужасом смотрела в горящие похотью глаза мужчины, но крик готовый вырваться наружу, превратился в жалобный сип. Зуев дотронулся до пуговицы на ее халате и не торопясь расстегнул одну, потом вторую… Вика попыталась отпихнуть его руку. Но он навалился грудью на нее, не давая пошевелиться. Вика краем глаза увидела, как открылась дверь, в кабинет заглянула Бажанова и тут же скрылась. Потом она зажмурилась, так как Зуев, дыхнув свежим перегаром, лизнул ее по щеке, Вике стало трудно дышать. Но тут она почувствовала, что Зуев, всхрапнув, отступил, освобождая ее. Круглова открыла глаза и увидела, как Ремизов одной рукой заломил руку Юрия за спину, другой сжал его шею и выпихивал из кабинета. Зуев, брызгая слюной, матерился, обещая добраться и до Ремизова и до Вики, которая стала вдруг «похотливой сучкой». Андрей, вывел мужчину в тамбур, и выпихнул его на перрон:
-Еще раз появишься в этом поезде, отсюда уедешь в наручниках, понял? – пригрозил Андрей.
-Да пошел ты, козел! – Зуев сплюнул себе под ноги, и, сунув руки в карманы, пошел к вокзалу.
Ремизов вернулся в кабинет к Вике. Круглова тщательно умывалась. Халат на груди был уже мокрый, а она все терла и терла лицо и горло. Андрей закрыл кран, и протянул ей полотенце:
-Вика, успокойся! Все хорошо!
В кабинет вошла Бажанова:
-Вика, ты как?
Круглова дрожащими руками, повесила полотенце, села за стол:
-Спасибо тебе! – только и смогла она выговорить, как слезы ручьем хлынули у нее из глаз.
Бажанова обняла девушку, поглаживая ее по плечам, по голове. Ремизов тихо сказал, обращаясь к медсестре:
-Анна Дмитриевна, я пойду, у меня там еще два пациента, а Вы побудьте с Викой, пожалуйста!
-Конечно, я побуду с ней. А еще лучше, мы пойдем в купе. Думаю, на сегодняшний день прием окончен.
Ремизов у себя в купе складывал вещи. В дверь тихо постучали. Андрей открыл дверь. На пороге стояла Круглова, зябко кутаясь в белый, вязаный кардиган:
-Можно войти?
-Да, проходи! – Ремизов отступил в купе, пропуская Вику.
Девушка вошла, грустно кивнула на разложенные стопкой вещи, и открытую дорожную сумку:
-Собираешься?
-Да. Завтра некогда будет. С утра еще кое-что на складе надо сделать. Так что, собираюсь! Ты садись. – Он сдвинул сумку и присел на кровать напротив Вики.
-А ты уже собралась?
-Почти. Так, мелочи остались.
В купе на минуту воцарилась тишина. Андрей с пониманием смотрел на девушку. А Вика смотрела на фотографию Ремизова и Жанны. Круглова тяжело вздохнув, перевела взгляд на Андрея:
-Спасибо тебе за то, что выручил меня сегодня.
-Вика, о чем ты?
-До сих пор не могу прийти в себя. Фу, как вспомню его руки, как он лизнул меня… - девушка поежилась и закрыла лицо руками.
-Забудь. Чай будешь?
-Да. Мне покрепче.
-Не боишься цвета лица испортить?
-Не боюсь.
Ремизов включил чайник, достал кружки и две коробки конфет:
-Какие конфеты будешь?
-Ассорти, если можно?
-Можно! – он распечатал коробку, и положил перед Викой.
-Запасливый ты.
-Взятка! – улыбнулся Ремизов.
-В смысле?
-В прямом. Пациенты подарили!
-Не знала, что ты взяточник! Коваленко знает?
-Нет, надеюсь, ты меня ему не сдашь!
-Ни за что!
-Вот и чайник закипел! – Ремизов разлил кипяток по кружкам. Одну пододвинул Вике, другую поставил около себя.
Круглова мешала ложкой в кружке, нервно покусывая нижнюю губу. Андрей видел, что девушка хочет что-то сказать, но не решается начать разговор:
-Вика, ты хотела поговорить?
Круглова пристально посмотрела Ремизову в глаза:
-Андрей, ты, правда, ничего не видишь и не замечаешь?
Ремизов удивился:
-Ты о чем?
-Да о том, что ты мне не безразличен! О том, что каждый день, начиная с нашей первой встречи, я пытаюсь показать, как ты мне нравишься! О том, что кроме тебя, я больше не замечаю мужчин! О том, что я люблю тебя!!!
Ремизов смотрел на Вику и молчал. Девушка усмехнулась:
-Я так, полагаю, это твой ответ?
Вика встала и пошла к двери, Андрей взял ее за руку:
-Вика, сядь. Прости меня, но ничего я тебе не могу сейчас ответить!
-Скажи хотя бы, почему?
-…В сентябре должна была состояться моя свадьба…. А в августе… погибла моя невеста… - Ремизов сглотнул тугой комок, застрявший в горле. – Не готов, я пока ни к каким отношениям, пойми!
Вика смотрела на Ремизова. Потом перевела взгляд на фотографию:
-Это она?
-Да. Это Жанна, моя невеста. Она погибла у меня на глазах. Вертолет, в котором она летела, подбили и он взорвался! От людей там мало что осталось…
-Андрей, мне очень жаль! Прости!
-Ничего, сейчас уже легче. А вот сентябрь!.. Я вообще его не помню. Жил на работе…. Так что пойми меня и прости!..
-Я понимаю!.. Мой номер телефона у тебя есть. Если тебе понадобится помощь, или просто захочешь поговорить… звони!
-Обязательно позвоню. Но обещай, что и ты про меня не забудешь!
-И не надейся! Ну вот, чай уже остыл!
-Давай горячего подолью!
***
Ремизов придерживал дверь, пока Ира осторожно переставляя костыли, входила в квартиру. Войдя следом, он поставил на пол две сумки, свою и Ирину:
-Удивительный вы народ, женщины! – он помог девушке снять куртку.
-Почему? – оглядываясь по сторонам, спросила она.
-Ты к нам в поезд попала с одной маленькой сумочкой, которую я даже не заметил. А прошло всего три недели, и у тебя огромная сумка. Как могла произойти такая метаморфоза с твоей дамской сумочкой?
-Все очень просто! Я попросила Лиду, и она купила мне сменное белье и кое-что из вещей. А сумка получилась большой, потому что там лежит моя шуба.
-А, да, хорошо вы придумали с лыжным костюмом! Аппарат почти не заметен под этими брюками. И цвет тебе очень идет!
-Спасибо!
-Давай я помогу снять тебе ботинки.
Пока Ремизов снимал с нее ботинки, Ира смотрела на его широкие плечи, сильные руки и счастливо улыбалась.
Андрей встал, подхватил ее сумку:
-Пойдем, покажу твою комнату. Она хоть и небольшая, но зато очень теплая и уютная!
-Большая у Вас квартира!
-Да уж! Это бывшая коммуналка. Я еще помню наших соседей…
-Вы здесь выросли?
-Да. И я, и мой отец.
-Интересно как!
-Вот это теперь твоя комната, располагайся.
Ира оглядела комнату: на стенах, оклеенных светло-зелеными обоями, над мягким, даже на вид, диваном, висел триптих ночного города. Напротив, от дивана, стояла стенка, в центре которой, стоял телевизор. Оба шкафа, стоявших рядом с телевизором, были заставлены книгами. Книги лежали и на письменном столе, который стоял рядом с диваном, у окна. Стенка с двух сторон заканчивалась угловыми платяными шкафами.
Ира с недоверием посмотрела на Ремизова:
-Я в этой комнате буду жить?
-Тебе не нравится?
-Она очень большая и красивая!
-Ну, положим, не такая уж она и большая… - Андрей вынул из кармана зазвонивший телефон, и, увидев вызывавшего его абонента, улыбнулся – ты располагайся… - он кивнул Ире и вышел из комнаты:
Ира с нежностью посмотрела вслед вышедшему из комнаты Ремизову.
-Марина, здравствуй! Я так рад, что ты мне позвонила! У вас все в порядке?
-Да, Андрей, у нас все хорошо! Я, собственно, поэтому и звоню. Представляешь, на следующий день, после твоего отъезда, звонит мне Вирц Роберт Андреевич, и говорит, что к нам в Барнаул вылетел его адвокат, чтобы разобраться с делом Сергея. Мы так и не поняли, кто такой Вирц.
-Это просто хороший человек.
-Наверное, очень хороший, потому что оплату за услуги адвоката он взял на себя.
-Мне показалось, или ты чем-то недовольна?
-Андрей, ты в курсе, сколько сейчас берет адвокат? Тем более у Сергея такая статья? Не получится так, что потом этот Вирц предъявит нам такой счет, что мы за всю жизнь не расплатимся?
-Марина, если Роберт сказал, что сам оплатит, значит так и будет. Но если все же появится какая-то проблема с оплатой, звони.
-О, Господи, да что я о каких-то деньгах? Адвокат оказался серьезный. Буквально на следующий день после приезда, он добился пересмотра дела в апелляционной комиссии. Знаешь, что он нам пообещал?
-Наверное, что Сергея оправдают?
-Возможно! Но даже если Климова не оправдают, то ему заменят пребывание в нашей колонии на колонию-поселение. А это совершенно другое, ты понимаешь?!!!
-Понимаю…
Чем дольше Ремизов слушал счастливый голос девушки, чем ярче он представлял ее глаза, светящиеся от радости, тем острее он ощущал свое одиночество. Он подошел к окну, и невидящими глазами смотрел на город, сверкающий разноцветными гирляндами огней, суетящийся в предновогодней суматохе и слушал девушку, которая делилась с ним своими новостями, которые, в принципе, его не касались. Более того, он поймал себя на мысли, что ему неприятно слышать, что Сергей, благодаря ему, Ремизову, быстро поправляется. И что он, возможно скоро, выйдет из заключения. Андрей даже не заметил, что в трубке больше не слышно голоса, а только взволнованное дыхание. Он тряхнул головой, отгоняя не прошеные мысли:
-Марина, прости, что-то со связью. Ты о чем-то спросила?
-Да. Андрей, у тебя все в порядке?
-В абсолютном. Только что зашел домой.
-Ваш рейс закончился?
-Да. Все разъехались по домам. Через неделю Новый год, у всех дел не в проворот! Смотри-ка, стихами заговорил. Мариночка, поздравляю тебя, Сергея, Михал Иваныча с наступающими праздниками! Пусть Новый год подарит вам всем счастье!
-Спасибо, Андрей! Я тоже желаю тебе счастья! Пусть оно найдет тебя!
На кухне что-то со звоном упало и вскрикнула Ира. Ремизов обреченно выдохнул в трубку:
-Кажется, оно меня уже нашло. Прости, Марина, но мне надо идти. Если, что, звони.
Ремизов зашел на кухню. На полу в луже бульона валялись осколки от двух тарелок и в груде всего этого, горкой лежали пельмени, от которых шел пар. Над этим натюрмортом с широко открытыми от испуга глазами, стояла Ира. Она в отчаянии посмотрела на Ремизова, и чуть не плача, объяснила:
-Андрей Ильич, я хотела приготовить что-нибудь на ужин, но в холодильнике кроме пельменей ничего не было. Я их сварила, разложила по тарелкам…. Я просто оступилась…. А они обе упали… Андрей Ильич, простите! Я за тарелки заплачу…
-А за пельмени?
Ира недоумевающе посмотрела на мужчину, но Ремизов заметил, как в глазах ее мелькнул страх. Девушка тут же опустила голову:
-Я заплачу…
Андрей подошел к ней, пододвинул стул и усадил ее. Сам сел напротив:
-Вот что Ира Селезнева…. Я пригласил тебя к себе, чтобы ты спокойно вылечила свою ногу, а я тебе в этом буду помогать. Нам с тобой предстоит прожить в этой квартире не один месяц. Так что давай договоримся, все разговоры о деньгах забудь. Не собираюсь я тебя обдирать как липку.
Ира поджала губы, скрывая улыбку, но в глазах у нее заплясали смешинки, и она, как показалось Ремизову, облегченно выдохнула. –И, вот еще что…. Я, конечно, старше тебя, но когда ты меня называешь по имени отчеству, я чувствую себя древним аксакалом. Зови меня по имени и на «ты», все-таки это не так официально. Не хочу, чтобы у меня дома процветала казенщина. Договорились?
Ира кивнула.
-Вот и хорошо! Больше пельменей не осталось?
-Нет. В холодильнике вообще больше ничего нет.
-Значит, придется идти в магазин! Вот только уберу это – Ремизов с сожалением посмотрел на валявшиеся пельмени – с пола.
-Не надо, я сама.
-Справишься?
-Справлюсь!
-Тогда я пошел!
***
Ира открыла глаза и сладко потянулась. За окном со свистом завывал ветер. В стекло со звонким постукиванием бились снежинки. А в комнате было тепло и уютно. Девушка посмотрела на часы, быстро скинула одеяло и осторожно встала, чтобы не беспокоить ногу резкими движениями, накинула халат и вышла из комнаты. В квартире было темно и тихо. Ира, стараясь потише переставлять костыли, вошла на кухню и включила свет. На плите стояла сковорода с половиной омлета, на столе – тарелка с нарезанной колбасой и сыром, и лежала записка: «Завтрак приготовил. Ужин – за тобой! Ушел искать работу. Буду поздно! Андрей».
Ира прижала записку к груди и улыбнулась: «Во сколько же ты ушел, ведь только восемь часов! Ничего, завтра провожать и встречать тебя буду я. Андрей!!!»
________________________
Часть 4
Возвращение хирурга.
Город, охваченный предновогодней суматохой, что может сравниться с этим зрелищем? Торнадо? Цунами? Наверное, и то, и другое вместе взятое. В предновогоднюю неделю население Москвы удваивается, а может даже, и утраивается, в чем неплохо помогают гости столицы. И вот эта масса народа, курсирует из одного магазина в другой, в поисках того-не знаю чего, и сметает все с прилавков. Конечно, потом, после отгремевших новогодних фейерверков, когда они начнут выкидывать из холодильников, порой даже не начатые, тазики салатов; пересматривать купленные подарки, тогда они удивятся: «Где были мои глаза?»
Но это будет потом, после праздников, а сейчас, поддавшийся новогоднему настроению, с весело гудящей толпой, Ремизов зашел в торговый центр и остановился перед рядами застекленных витрин. Ему вдруг захотелось купить Ирине какой-нибудь подарок. Но что ей бы понравилось, он не знал. Андрей переходил от одной витрины к другой, и никак не мог решить, что купить.
-Ремизов!!! Андрей!!! Неужели это ты?!!
Мужчина обернулся и увидел Ламышеву:
-Светлана Алексеевна! Вот так новогодний подарок! А говорят Москва большая!
-И не говори! Андрюша, как же я рада тебя видеть!
-Я тоже очень рад!
-Ты не торопишься?
-Нет.
-Отдыхаешь здесь?
-Здесь?!! – Ремизов удивленно огляделся.
-Ну да! Кино, кафе, игровые залы…
-А…. Нет, я за подарком зашел.
-За подарком? Кому? Если не секрет, конечно.
-Девушке.
-Вот как!..
-О, нет, Светлана Алексеевна, Вы не о том подумали! Она моя пациентка, но по некоторым причинам, она живет у меня дома. Если Вам не трудно, помогите с подарком. Ума не приложу, что можно подарить молодой девушке.
-Хорошо, давай попробуем. Расскажи, кто она? Сколько лет? Чем занимается?
-Ирине 23 года, пока она ничем не занимается, но хочет стать юристом.
-23 года и ничем не занимается?
-Так получилось! Несколько лет назад в автокатастрофе, погиб ее отец, а она получила тяжелейшие травмы. Ира осталась совсем одна. Не до учебы ей было. Неправильно сросшийся перелом голени, совсем выбил ее из колеи. Она думала, что на всю жизнь останется калекой. Месяц назад, она случайно попала в наш поезд…
-Какой поезд?!
- О, это долгая история!
-Андрей, что за история? Рассказывай!
-В общем, когда я ушел из клиники, тогда устроился работать в передвижной клинико-диагностический центр «Здоровье». Вот под Омском мы с Ириной и встретились.
-Андрей, мы с тобой не виделись три месяца, а ты уже успел устроиться в какой-то поезд! Ремизов, ты же классный хирург! Что ты делаешь в этом поезде?
-Уже ничего. Я уволился.
-Ты решил вернуться в клинику?! – обрадовалась Ламышева
-Нет.
-Но почему? Ты же знаешь, тебя там все ждут!
-Я уже устроился в городскую больницу, в хирургическое отделение. Завтра мой первый рабочий день.
-Зачем, Андрей?
-Мне так удобнее. Больница рядом с домом. Ирина всегда будет под присмотром.
-Что же это за девушка такая, что из-за нее ты не захотел вернуться в клинику?
-Ира тут ни при чем. Это только мое решение. И не будем больше возвращаться к этой теме.
-Ну, хорошо. Прости! Так что с этой девушкой? Почему она поселилась у тебя?
-В поезде ей была сделана остеометрия, установлен аппарат Илизарова. Так что Ира нуждается в ежедневном наблюдении. Светлана Алексеевна, она славная девушка, только очень одинокая. Я должен был ей помочь.
-Андрей, ты все такой же! Современный Дон Кихот! – Ламышева с материнской нежностью погладила плечо Ремизова.
-Светлана Алексеевна, ну так Вы поможете выбрать подарок?
-Вот что с тобой делать?! Давай попробуем!
***
Ремизов торопился домой. Он обещал Ирине, что вернется сегодня пораньше, но встреча с Ламышевой его задержала. Зато он, по совету Светланы Алексеевны, купил Ирине ноутбук. Как он сам не догадался? Ведь девушка сейчас, практически отрезана от мира. Она большую часть времени проводит дома, и только вечером, в его сопровождении, она выходит на улицу. А теперь она сможет подготовиться к поступлению в институт, узнавать новости, да мало ли еще, что можно выудить из интернета?
-Андрей Ильич! Подождите!
Ремизов остановился у своего подъезда и оглянулся. К нему торопливо шла соседка по площадке и тащила за руку ревущего семилетнего сына. Мальчишка, не по возрасту был высоким и крепким.
-Андрей Ильич, Вы простите моего оболтуса! Вы же знаете, какой он непоседа! Ведь сколько раз его предупреждала, не носись, как угорелый, смотри по сторонам…. Да разве ему втолкуешь?
-Алла Анатольевна, что произошло?.. – от причитаний женщины у Ремизова в душе появился, противно шевелящийся, комок страха.
-Артем сбил Вашу родственницу. Они с ребятами играли,… а она шла из магазина… Я предложила ей вызвать скорую помощь, но она сказала, что дождется Вас…
-Какую родственницу? – упавшим голосом, спросил Ремизов.
-Девушку, которая у Вас живет. У нее, кажется протез?
Андрей рванул дверь подъезда, и, не дожидаясь лифта, перескакивая через несколько ступенек, побежал домой. Дверь в квартиру была открыта. Не разуваясь, он забежал в комнату. Ира лежала на диване, куртка и костыли валялись на полу:
-Ира!!! – он склонился над девушкой.
Она приоткрыла глаза, и слабо улыбнулась:
-Ты пришел!
-Ира, где болит?
-Рука.
-Потерпи, сейчас я посмотрю.
Ремизов скинул куртку.
-Покажи руку.
Ира заплакала:
-Не могу, я не могу ее поднять!
-Где болит?
Ира показала на плечо. Но как только Андрей прикоснулся к руке, она вскрикнула и здоровой рукой вцепилась в диван так, что побелели косточки на пальцах. Ремизов нахмурился. Молча достал из ящика письменного стола ножницы:
-Надо разрезать свитер. Я осмотрю плечо.
Ира кивнула. Андрей аккуратно, стараясь не тревожить руку девушки, разрезал рукав и горловину свитера. Освободив плечо от одежды, он кончиками пальцев коснулся выпиравшей под кожей кости:
-У тебя вывих плечевой кости. Надо вправлять.
Ира только испуганно смотрела на Андрея.
-Подожди. - Ремизов вышел из комнаты и вскоре вернулся с аптечкой: - Сейчас вколю тебе обезболивающее. Тогда полегче будет. – Андрей набирал в шприц лекарство, с жалостью поглядывая на девушку. – Ирочка, зачем ты вышла на улицу без меня?
-Тебя так долго не было, а мне нужно было масло и молоко. Да тут идти-то…- всхлипнула она.
-Сходила!.. Я прошу тебя, никуда без меня не выходи. Сейчас вправлю плечо, а потом посмотрю ногу.
-Представляешь, когда меня этот мальчишка толкнул, за доли секунды, я вывернулась и упала на левый бок, чтобы не сломать аппарат и не повредить ногу.
Ремизов сделал укол, и присел рядом на диван:
-Ирочка, ты не представляешь, как я испугался, когда соседка сказала, что ты упала! Сначала, когда она мне стала говорить про родственницу, я подумал, что, наверное, она ошиблась…. Кстати, почему ты назвалась родственницей?
Ира постаралась улыбнуться:
-Потому что ты молодой неженатый мужчина. Начнут всякое про тебя плести…
-За мой имидж боишься?
-Мне твоя репутация не безразлична!
-Спасибо! А кем ты мне приходишься, родственница?
-Троюродная бабушка! – фыркнула Ира.
-Не старовата ты для бабушки? – улыбнулся он.
Ира отвернулась, и запрокинула голову, чтобы слезы не так уж явно лились из глаз.
-Не сердись, Ирочка! Я, правда, очень испугался за тебя! Ну что попробуем вернуть твою кость на место? Давай сядем, - Андрей помог Ире устроиться на диване. – Сейчас я посмотрю, как нам лучше поставить твою косточку…
Ремизов сделал вид, что просто осматривает вывих, потом сильно, одной рукой прижал плечевую кость к телу, а другой - резко повернул руку Иры в локте, вставляя сустав на место. Ира даже не успела вскрикнуть.
-Вот, теперь порядок. Осторожно подвигай рукой, только не делай резких движений. Отлично! Сейчас зафиксируем руку повязкой, и займемся ногой:
-И долго мне ходить забинтованной мумией?
-Денька два, три, а там посмотрим!
-Ну вот, мало того, что хромая, так теперь и безрукая! – горько посетовала Ира.
-Ничего, все это ненадолго! Но, согласись, в этом случае ты сама виновата. Не стоило одной выходить, тем более зимой.
-Но тебя так долго не было, хотя обещал вернуться пораньше.
-Прости, задержался! Но ведь не просто так. У меня новость. Я устроился на работу, в нашу больницу, в хирургическое отделение.
Ира пристально смотрела на Ремизова:
-Ты рад?
-Конечно. Я так быстро нашел работу. Да еще рядом с домом.
-Что-то в голосе не слышно радости.
Андрей внимательно посмотрел на девушку:
-Все нормально, Ириш! Просто новое место работы, новый коллектив.
-Думаю, ты не из-за этого переживаешь.
-Не думай, Ириш! Все хорошо! Поработаем, посмотрим, что к чему!
***
На второй этаж Андрей поднялся по лестнице и остановился перед дверями, над которыми красовалась вывеска с подсветкой «Хирургическое отделение». Ремизов глубоко вдохнул и решительно открыл дверь. Но не успел он сделать и двух шагов по коридору, как его остановил сердитый женский голос с восточным акцентом:
-Зачем обутый идешь? Не видишь разве, это хирургия! Тут все чисто должно быть!
Ремизов обернулся и встретился с нахмуренным, озабоченным взглядом полноватой смуглой женщины. Она, одетая в белый халат, в белой косынке, надежно спрятавшей черные, густые волосы, со шваброй в руке, являла образ стража порядка, чем-то похожая на бравого солдата Швейка, если бы его сыграл Роман Карцев. Андрей отступил назад к дверям:
-Простите…
-Простите, простите…. Коль собирался в больницу, как не подумал, что бахилы надо брать? Такой мужчина представительный, а ум дома оставил что ли?
Андрей молча стоял у дверей, не зная, что возразить санитарке. В общем, она, конечно же, права.
-Что растерялся? Кого надо?
-Мне к Константину Ефимовичу. Я ваш новый хирург, Ремизов Андрей Ильич.
-Вай мэ! Доктор! Сейчас, сынок, подожди, - голос у женщины потеплел.
Она достала тряпку из ведра, отжала ее и аккуратно положила перед ногами Андрея:
-Вот, вытирай ноги. Зима в Москве грязный, а тут хирургия! Чисто должно быть. А Константин Ефимович у себя в кабинете, второй дверь по коридору. Ты, доктор, не сердись, но порядок должен быть.
-Я не сержусь. Вы правы, я должен был подумать о бахилах. А как Вас зовут?
-Зарина Мансуровна я. Санитарка тут.
-Я понял. Еще увидимся, Зарина Мансуровна.
Ремизов тщательно вытер ботинки о тряпку и прошел к кабинету заведующего отделением. Андрей оглянулся на санитарку, женщина, внимательно наблюдавшая за ним, улыбнулась и ободряюще кивнула. Ремизов постучал в дверь и вошел:
-Здравствуйте, Константин Ефимович!
-А, Ремизов! Андрей Ильич! Здравствуй! Проходи, садись. Ты ранняя пташка!
-Вы тоже.
-У меня, знаешь ли, бессонница. Да и с должностью моей не поспишь. Ты готов к первому рабочему дню?
-Готов, Константин Ефимыч.
-Андрей Ильич, сегодня ты осматриваешься, знакомишься с персоналом, с отделением, но не забываешь, что это у тебя полноценный рабочий день.
-Да, я понял.
-Сейчас пойдем к сестре-хозяйке, она покажет твой шкафчик, выдаст униформу. А потом встретимся на пятиминутке, здесь, в моем кабинете.
***
-Здравствуйте!
Ремизов выглянул из-за раскрытой дверцы шкафчика, в который вешал свои вещи. В дверях ординаторской стояла высокая женщина, лет пятидесяти. Одета она была в медицинские голубые штаны и рубашку, поверх которых накинут белый халат. Темные, с легкой проседью, длинные, густые волосы были аккуратно собраны в тугую ракушку на затылке. Лицо, с резкими чертами скул и подбородка, выражало твердость и невозмутимость. Только в глазах, хоть и уставших, светились жизнерадостные лучики.
Андрей прикрыл шкафчик и улыбнулся:
-Здравствуйте! Я Ремизов Андрей Ильич.
-А, наш новый хирург? А я Лемехова Вера Григорьевна, хирург. В этой больнице работаю уже без малого двадцать лет. Так что я сторожил этого отделения. Вы сегодня с Олегом Ивановичем дежурите?
-Я не знаю.
-Дащенко Олег Иванович. Он опытный, хороший хирург. С ним легко дежурить. А ты до этого, где работал? – Лемехова подошла к столу, достала из навесной полки банку растворимого кофе, щедро сыпанула в кружку две чайные ложки, залила его кипятком, и присела на диван. – Ничего, что я сразу на «ты»?
-Ничего. – Андрей присел на стул против Веры Григорьевны. – Если не считать последних трех месяцев, что я проработал в передвижном клинико-диагностическом центре, то до него я десять лет работал в клинике МЧС.
-Ого! И чего ушел?
-По личным обстоятельствам. – Ремизов сжал губы, но глаз от пристального взгляда Лемеховой, не отвел.
Женщина усмехнулась, сделала глоток из кружки:
-Да ты расслабься. Никто в твою личную жизнь лезть не будет. Что посчитаешь нужным, то расскажешь, а остальное никого не касается.
Дверь открылась, и в комнату сначала осторожно заглянул мужчина, а потом он и сам весь протиснулся и занял, кажется, все свободное пространство ординаторской.
-А вот и Олег Иванович! – Лемехова протянула руку вошедшему мужчине, чтобы обменяться рукопожатием – Знакомься, Олег, это наш новый хирург Ремизов Андрей Ильич.
Ремизов встал и протянул руку, возвышавшемуся над ним почти на голову мужчине:
-Андрей.
Дащенко пожал руку и мягким басом представился:
-Олег. Значит, сегодня вместе дежурим?
-Получается, что вместе.
-Отлично! Наконец-то Ефимыч подсуетился, человека нашел!
-Думаю, Олег, здесь не совсем заслуга Батурина. Андрей сам пришел к нам.
-Вот, кто бы сомневался?! – Дащенко, не обращая внимания на присутствующих, переодевался. – Вера Григорьевна, что у нас нового? И что из старого?
-Слава Богу, ночь прошла спокойно, без новых поступлений. Со старыми, тоже порядок. Хотя посмотри Крайнову, не нравится мне ее шов. Больше недели после операции, а он не заживает.
-Из плановых операций у нас сегодня Болдырев с паховой грыжей?
-Да. А в остальном день покажет. Ну что пойдем к Ефимычу? Сдам вам смену и домой, спать.
***
В кабинете зав. Отделением, не смотря на то, что там сидели человек семь, было тихо. Когда в кабинет вошли Лемехова, Дащенко и Ремизов, присутствующие оживились, с любопытством разглядывая Андрея:
-Это наш новый хирург?!
-Ничего, симпатичный!
-Высокий, но до нашего «малыша», не дотянул!
-Прекратите базар! – Батурин слегка хлопнул ладонью по столу. – У нас рабочая пятиминутка, а не посиделки. Вера Григорьевна, что у нас после ночи?
-Константин Ефимыч, все спокойно, без происшествий. Все в рабочем порядке.
-Отлично. Плановую операцию сегодня проводим, Олег Иваныч?
-Да, конечно!
-Хорошо! Андрей Ильич сегодня ассистирует. – Батурин пристально посмотрел на Ремизова.
Андрей, сидя на стуле, у шкафа, чувствовал себя редким антиквариатом, выставленным на аукционе. Когда взгляд Батурина, выжидающе остановился на нем, Ремизов только кивнул. Все присутствующие, которые незаметно разглядывали нового хирурга, теперь откровенно уставились на него. Батурин невозмутимо смотрел на Ремизова:
-Андрей Ильич, я привык слышать ответы своих сотрудников. Вы не лошадь в цирке, чтобы кивать головой.
Ремизов ощутил на себе откровенно изучающие взгляды сестер и врачей и про себя усмехнулся: «А Вы самодур, Константин Ефимыч! Что ж, я принимаю Ваши правила». Андрей встал, выпрямился:
-Я понял, больше такого не повторится. Я готов ассистировать Олегу Ивановичу.
Андрей пытался говорить, как можно серьезней, но почти все, кроме Батурина, старшей медсестры и двух постовых сестер, попытались скрыть улыбки. Зав. Отделением удовлетворенно откинулся на спинку кресла:
-Товарищи, позвольте мне представить нашего нового коллегу, хирурга Ремизова Андрея Ильича. Андрей Ильич полковник медицинской службы в запасе. Работал в горячих точках.
-Это хорошо! Потому что в новогодние праздники, наше отделение и есть горячая точка. Не растеряется, – хмыкнул молодой, с легкой небритостью брюнет.
-Виталий Владимирович прав. Для кого праздники, а у нас, как правило, работы прибавляется в разы. Поэтому, по возможности, конечно, надо освободить койко-места. Посмотрите, кого-то переведите на амбулаторное лечение, кто-то готов к выписке…. Все вопросы решили?
-Нет, Константин Ефимыч. Вопрос с Новогодним огоньком остался открытым. Вы обещали все решить сегодня.
-Юля, я слушаю тебя.
Девушка, лет двадцати пяти, выпрямилась и, переглянувшись с соседкой, решительно высказалась:
-Константин Ефимыч, огонек завтра в 17-00. До конца дневной смены - три часа. На отделение может остаться одна медсестра. Мы будем меняться каждые полтора часа. Девочки из ночной смены, придут пораньше, к пяти. Потом они будут меняться.
-Справится ли одна медсестра? – Батурин с сомнением бросил взгляд на медсестер.
-Справится, Константин Ефимыч.
-А врачи? – Батурин сцепил руки в замок на столе.
-Если не будет никакой экстренки, то они будут на Огоньке!
-Константин Ефимыч, - Ремизов снова поднялся с места – я завтра дежурю в ночь. Могу прийти пораньше, я все равно не иду на Огонек.
-Почему?! – сразу в несколько голосов прозвучал вопрос.
-Хотя бы потому, что вы готовились к этому мероприятию, вкладывали деньги, а я нет.
-Это совсем не важно, правда, Константин Ефимыч? – Юля посмотрела на Батурина в поисках поддержки.
-Да, Андрей Ильич. Вы просто обязаны прийти на Огонек. Там будут все сотрудники больницы. В непринужденной обстановке и познакомитесь с коллективом. Возражения не принимаются! Коллеги согласны?
-Согласны.
-Ну что ж, Юленька, убедила. – Батурин посмотрел на оживившихся коллег. – Только предупреждаю, те, кто на дежурстве – ни капли спиртного! Уяснили?
-Константин Ефимыч, ни-ни!
-Всё, кто уходит домой – до свидания! Остальные – к больным! Андрей Ильич, задержитесь на минутку.
Когда из кабинета все вышли, Батурин обратился к Ремизову:
-Андрей Ильич, присаживайтесь поближе.
Ремизов пересел к столу. Батурин взял карандаш и крутил его пальцами, поглядывая на Ремизова из-под бровей. Немного помолчав, он откинулся на спинку кресла и прямо посмотрел на Андрея:
-Андрей Ильич, если Вы думали, что я старый маразматик и не замечу Вашего сарказма, то Вы ошиблись. Я не стал заострять на этом случае внимания, так как Вы человек новый, и мы с Вами не знаем друг друга. Но впредь, давайте обойдемся без этих демонстраций остроумия. Вы человек, хоть и заслуженный, но еще молодой, уважайте старших. У меня, как и у каждого из нас, есть свои «тараканы», постарайтесь смириться с моими требованиями. Со временем Вы поймете, что ничего обидного в них нет.
-Простите, Константин Ефимыч. Честное слово, я не хотел Вас обидеть.
-Идите, Андрей Ильич, Вас ждут для обхода. Идите, знакомьтесь с больными.
***
Ремизов подошел к посту, у которого собрались дежурные медсестры и врачи.
-А вот и Андрей Ильич! – Дащенко широко улыбнулся. – Ефимыч ЦУ давал «как себя вести»?
Андрей пожал плечами:
-Типа того.
-Не обращай внимания. Он, вообще-то, мужик что надо!
-Совковый. Но это уже диагноз! – Брюнет протянул руку – Мухин Виталий Владимирович, можно просто Виталий.
-Андрей.
-Без отчества? – медсестра, выступавшая у Батурина, кокетливо склонила головку.
-Между собой можно по имени, но при больных все-таки прибавляйте отчество.
-Юля. Даже, при больных – девушка протянула руку.
Андрей слегка пожал руку девушки и повернулся к другой медсестре:
-Андрей.
-Ксения.
Андрей пожал руку девушки, в отличие от маленькой и хрупкой Юли, Ксения была старше и крупнее. Было в ее фигуре, что-то основательное, добротное. Наверное, про таких девушек можно сказать: «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет».
Дащенко кашлянул:
-Так, хватит тут церемонии разводить. Больные ждут.
Ремизов удивленно посмотрел на смутившегося Олега. Потом на улыбнувшихся Юлю и Виталия:
Дащенко повесил фонендоскоп на шею:
-Начнем с первой палаты. Там наш незаживающий шов.
***
В палате на четыре койки, лежали трое: женщина, лет пятидесяти с лонгеткой на руке, старушка семидесяти лет, прикрытая до подбородка одеялом и девушка, лет двадцати, полулежала на кровати в позе Шамаханской царицы. Женщина с лонгеткой и девушка, увидев врачей, присели в кровати. Старушка отвернула голову к стене.
Олег подошел к ее кровати и присел на стул, стоящий рядом:
-Мария Семеновна, что у нас с настроением?
Женщина никак не отреагировала. Ксения открыла карту:
-Олег Иваныч, температура держится 37, 8
Дащенко отвернул одеяло с ног. Правая нога лежала на валике. В ногах на кровати лежал лонгет, который сняли перед обходом. Олег стал осматривать ногу.
Ремизов взял карту у Ксении и внимательно просмотрел ее. Потом вернул карту медсестре и подошел к Олегу:
-Олег Иваныч, разрешите я посмотрю?
Дащенко встал со стула, уступая место Ремизову. Андрей присел, взял женщину за запястье, нащупав пульс, мягко заговорил:
-Мария Семеновна, давайте знакомиться. Меня зовут Андрей Ильич. С сегодняшнего дня я работаю в этом отделении хирургом. Мне хотелось бы узнать, что Вас беспокоит?
Женщина повернула голову и посмотрела на Андрея, блеснув слезинками в уголках глаз:
-А ты что ж, неграмотный что ли? Вон она карточка-то, бери и читай, там все прописано.
-Мария Семеновна, бумага не может сказать, что чувствует человек. Помогите мне разобраться, что произошло с Вами:
-Ногу я сломала, операцию сделали, гипс мне наложили, а нога-то болит. Все говорят, что ж ты хотела, пока кость срастется так и будет болеть. Я терпеливая, но сколько терпеть-то?
-Мария Семеновна, попробуйте стопой надавить мне на ладонь…
-Не получается…
-Когда я поворачиваю стопу, больно?
-Да.
Ремизов накрыл ноги женщины:
-Олег Иваныч, мы можем заказать снимок?
-Да, конечно.
-Мария Семеновна, придется нам сделать снимок. Вы не против, прокатиться до рентген кабинета?
-Да хоть к черту на куличики.
-Вот и договорились, попробуем разобраться, почему это Ваша нога не хочет выздоравливать и вводит свою хозяйку в хандру.
Старушка улыбнулась:
-Уж разберись, сынок.
Дащенко подошел к следующей кровати, на которой сидела женщина:
-Галина Андреевна, как у Вас дела?
-Все хорошо, Олег Иванович. Может, меня уже домой выпишите?
-Ксения, антибиотики мы закончили?
-Да, Олег Иваныч, вчера.
-Галина Андреевна, я выпишу Вас, на перевязку будете ходить в поликлинику.
-Спасибо, Олег Иванович. Обязательно буду ходить.
-И осторожней с машинкой.
-Да сроду больше не сяду шить.
Дащенко подошел к кровати девушки:
-Ну а ты, красавица, чем порадуешь?- Олег взял у Юли из коробки стерильные перчатки.
-Ничем, Олег Иваныч, не заживает шов, зараза! – девушка посмотрела на хирурга взглядом страдалицы. При этом бросив томный взгляд в сторону Мухина.
-Давай, Алина, показывай свой шов.
Девушка с готовностью приподняла атласную сорочку и приспустила кружевные трусики. Дащенко отклеил пластырь, держащий повязку. Шов был бордовым и взбухшим.
-Ничего не понимаю. Ксения, что кровь?
-Да все в норме. Лейкоциты немного повышены, а так…
-Андрей Ильич, что скажешь?
Ремизов надел перчатки и присел на край кровати:
-Алина! Какое имя у тебя красивое. – Андрей посмотрел на девушку, поймав на себе откровенно насмешливо-любопытный взгляд. Как давно тебе вырезали аппендикс?
-Девять дней назад.
-И до сих пор не заживает?!
-Как видите.
-Алин, когда здесь давлю, больно?
-Нет.
-А здесь?
-Немного.
-Когда ты в туалет ходишь, ощущаешь боль?
-Нет.
-А когда чешешь шов, болит?
-Немного…
Ремизов посмотрел на растерявшуюся девушку. В глазах у нее промелькнул страх, смешанный со злостью.
Дащенко нахмурился и пробасил:
-Алина, это правда?
Девушка вызывающе посмотрела на Олега:
-А если, правда, то что?
-Если правда, мне придется вызвать психиатра. Будет решаться вопрос о твоем психическом состоянии и о принудительном лечении.
Алина испуганно посмотрела на Олега, метнула затравленный взгляд на Мухина:
-Не надо психиатра. Обещаю, что больше не трону шов.
-Конечно, не тронешь. Ксения, обработай шов, и перебинтуй так, чтобы она не смогла самостоятельно снять повязку.
-Я же сказала, что не трону шов!
-Все, Алина!
Дащенко развернулся и вышел из палаты.
Дальше обход проходил в сугубо деловой обстановке. Только когда врачи вошли в ординаторскую, Дащенко сел на диван и угрюмо посмотрел на Ремизова:
-Андрей, как ты догадался?
-Ты о чем?
-Я об Алине?
-А, почему шов не заживает?
-Да.
-У нас в клинике было несколько таких случаев. Солдатики после ранения боялись возвращаться в часть, и расчесывали швы. Одного потом еле спасли, занес инфекцию.
-Но Алине то зачем это надо было? – откровенно недоумевал Олег.
-У нее был другой интерес. Я так, полагаю, этот интерес зовется Виталий Владимирович! – Ремизов со смехом кинул Мухину яблоко.
Виталий поймал яблоко и откусил от него приличный кусок:
-Господа медики, как говорят одесситы: «Не делайте беременным мой мозг». У меня и без этой девчонки проблем с бабами хватает. Я тут ни при чем.
-Да мы поняли – буркнул Олег. – Давайте выпьем кофейку и мыться. У нас операция.
***
Ремизов вошел в операционную и огляделся; она была небольшая, но вполне соответствовала времени. После кварцевания пахло озоном, к которому примешивался специфический запах операционной. Здесь было прохладно и вполне комфортно.
-Как тебе? Нравится? – Дащенко с любовью осмотрелся, остановив свой взгляд на Андрее.
-Нравится! – Ремизов удовлетворенно кивнул.
-Давно не оперировал?
-Больше недели.
-Это не срок. Что за случай?
-На зоне мужчину порезали. Вот в их больничке, в перевязочной, и оперировал.
-Нормально! Спасли?
-Да. Уже поправляется.
-Господа хирурги, хорош, трепаться, больной уже пять минут под наркозом – Мухин щелкнул пальцем по монитору.
-Что ж, начнем. Ой, прости, Андрей забыл вас представить. Наша операционная сестра Шевелева Полина Сергеевна.
-Можно просто Поля – зеленые глаза девушки блеснули лукавым огоньком.
-Ремизов Андрей…
-Ильич! – Мухин поднял указательный палец вверх.
-Все, действительно пора начинать. Поля, скальпель…. Все, поехали. Андрей, ты грыжи вправлял?
-Было, но, честно говоря, очень давно, в Чечне.
-Расскажи. Поля – зажим, еще… Андрей, расширь немного…. Да, вот так…. Расскажи!
-Случай был, прямо скажем, неординарный. Мы были на войне. Естественно работали с ранениями, травмами. А тут в наш передвижной госпиталь, прямо во время операции, влетает ординарец генерала и орет: «Генерал умирает!!!»
-Виталь, как показатели?
-Все в норме. Работай.
-Поля, зажим. Дай скальпель. Сейчас я рассеку грыжевые ворота. Ага, вот она наша кишка. Вправлю…
В операционную, прикрыв маской рот, заглянула Юля:
-Олег Иваныч, там ДТП привезли!!!
-Что-то серьезное?
-Двое. Мужчины. Врач со «скорой» сказал, что оба стабильны. Переломы рук, ног и рваные раны на голове. Но Вы же знаете их! Им лишь бы спихнуть больных. Наша больница была рядом с местом аварии.
-Я понял. Андрей, возьмешь их?
-Да, конечно!
-Но история с генералом за тобой!
-Расскажу.
Ремизов вышел в предоперационную, стянул перчатки, снял одноразовый халат, все бросил в контейнер и поспешил за Юлей.
-Юля, где пострадавшие?
-Мы их в перевязочную привезли. Ксения их сейчас в порядок приводит. Ну, там одежда, кровь…
-Понял.
***
В перевязочной стояли две каталки, на которых лежали пострадавшие. Ксения с помощью ножниц освобождала мужчин от одежды:
-Андрей Ильич, двое пострадавших при ДТП. Мужчина, 38 лет – Ксения повернулась к одному из лежащих на каталке – рваная рана головы, тупая травма живота. Сломана ключица. В сознании. Давление 110 на 75.
Мужчина, 23 года, множественные ушибы грудной клетки, перелом ноги. В сознании…
-Да, я в сознании. Я на вас жалобу напишу, если вы мне сейчас же не окажете помощь. У меня чертовски болит колено. Сделайте же что-нибудь.
Ремизов встал между каталками. Бросил поверхностный взгляд на мужчину:
-Одну минуту…
Повернулся к парню: проверил реакцию зрачков, ощупал шею, в районе основания черепа, осмотрел грудь, приподнял ногу, подвигал ее в коленном суставе. Парень взвыл:
-Ты что, твою мать, мясником работаешь!!!
-Я осматриваю твою ногу…
-Вколи хотя бы обезболивающее!
-От тебя этим обезболивающим разит, в коридоре запах стоит – Андрей продолжил осмотр.
Зафиксировал коленный сустав одной рукой, а другой слегка, толчкообразными движениями, нажал на надколенник.
Парень стукнул кулаком по каталке:
-Мне больно! Вколи обезболивающее, садист!
Ксения и Юля смотрели на Ремизова. Андрей, меняя перчатки, обратился к Агеевой:
-Ксения, надо взять кровь на анализ: общий и химию. Рентген ноги в двух проекциях спереди и сбоку; рентген грудной клетки. И вколи ему 2мл 1% морфина.
Андрей повернулся к мужчине и начал осмотр:
-Вы помните, что с Вами случилось?
-Да. Я ехал домой, а тут этот парень на встречку, на своей «Ауди» вылетел. Я попытался избежать столкновения, крутанул руль…. Может все и обошлось бы, но там был столб, вот в него я и вписался.
-Так, ну с головой понятно, сделаем КТ головы, зашьем. Ключица… перелом,… Юля, делаем Узи брюшной полости. Не нравится мне живот…
Лисовская подкатила аппарат ультразвукового исследования.
-Вас как зовут? – Ремизов включил аппарат.
-Рыбин Николай Дмитриевич.
-Николай Дмитриевич, у Вас – разрыв селезенки, в брюшной полости кровь. Необходима операция.
-Будете удалять?
-Это будет зависеть от степени разрыва. Вы подпишите согласие на операцию?
-А разве у меня есть выбор?
-Думаю, нет.
-Давайте, подпишу.
-Юля, возьми кровь на анализ: общий и биохимию. 1мл 2% р-ра промолола, грамм цефотаксима, 2мг версета, и во вторую операционную. Пойду, предупрежу Мухина. Юль, справишься?
-Не первый раз, Андрей Ильич. Уже все делаю.
В коридоре он встретил Агееву, которая везла на каталке парня из рентгена:
-Что у Вас, Ксения?
-Вот, это снимки ноги и грудной клетки.
Ремизов взял снимки и подошел к окну, разглядывая их на свет:
-Ну что, горемыка? Смотрю, успокоился. Морфий действует?
-Действует! – парень приподнялся на локтях – Но с тобой мы еще поговорим, доктор! – он вызывающе посмотрел на Ремизова.
Андрей хмыкнул:
-Конечно, поговорим.
Ремизов отвернулся от парня, и обратился к медсестре:
-Ксения, токсилогоия готова?
-Да, вот результаты.
Ремизов просмотрел бланки анализов, посмотрел на Агееву. Ксения только вздохнула и пожала плечами: «мол, о чем тут говорить?» Андрей перевел взгляд на парня:
-Ну что ж, Сомов, повреждений внутренних органов – нет. У вас перелом мыщелков голени. Сейчас Ксения отвезет вас в палату, там отдохнете, дадите показания полиции, а потом мы займемся вашей ногой.
-Почему не сейчас?
-Потому что нет свободных хирургов.
-А ты? Ты же хирург! Мне Ксюха сказала.
-Ну, во-первых не Ксюха, а Ксения. Будьте уважительны к медперсоналу. Во-вторых, я тоже занят, у меня сейчас операция.
Ремизов развернулся и зашел в операционную:
-Олег, как у вас дела?
-Все нормально, почти закончили. Что с ДТП?
-Один легкий: перелом мыщелков голени. Я его пока отправил в палату, займусь позже. А вот второго надо срочно оперировать: разрыв селезенки, перенитониальные симптомы положительные, возможно из-за повреждения кишки. Лапароскопия бессмысленна, поскольку в полости кровь. Надо делать лапаротомию. Могу я взять Виталия?
-Да. Виталий, иди, я сам здесь закончу. Ремизов, как только закончу я к вам присоединюсь.
-Да. Ты будешь очень нужен.
-Удачи, Андрей!
Ремизов кивнул и вышел из операционной.
***
-Виталий Владимирович, как пациент?
-Давление 110 на 70. Пульс 120. Кислород 95. Наркоз пошел.
-Юля, приходилось ассистировать?
-И не раз. У нас же хирургическое отделение. Мы тут на все руки от скуки.
-Весело тут у Вас!
-Обхохочешься! – Виталий проверял показания приборов – это только цветочки, урожай будем собирать в новогодние каникулы!
-Оптимисты!
-Больной под наркозом. Можем начинать.
-С Богом! – Ремизов на секунду закрыл глаза, глубоко вдохнул, потом посмотрел на девушку – Юля, скальпель.
Андрей привычным движением сделал разрез. Он погрузился в операцию, как рыба в воду. Сейчас в операционной, он чувствовал себя более уверенно, чем там за ее пределами. Там в жизни он блуждал, терялся, иной раз не находя выхода из, казалось бы, простой жизненной ситуации. Другое дело здесь, в операционной. Здесь все предельно ясно: вот больной, он нуждается в помощи, и ты мобилизуешь все свои знания, иногда, даже просто интуицию, чтобы помочь ему, спасти жизнь.
Ремизов точными, размеренными движениями пережимал сосуды, убирал кровь, делая ревизию брюшной полости, иногда обращаясь к Юле, будто она его студентка:
-Видишь, печень не повреждена, это очень хорошо.
Юля посмотрела на Ремизова и улыбнулась:
-Конечно, хорошо. У мужика одной проблемой меньше.
Ремизов бросил изучающий взгляд на девушку. Встретив ее чистый, наивный взгляд, сам улыбнулся:
-Ну да, это точно. Так, продвигаюсь вниз…. А, вот, вижу. Перфорированная кишка…. И, как следствие, перитонит… Юля, надо все промыть, готовь хлоргексидин…
-Давление падает. Андрей, прекрати операцию. Пошел допомин. Переливаем одногруппную струйно…. Стабилизирован. Можете продолжать.
-Посмотрим, как тут поджелудочная…
В предоперационную зашли Дащенко и Шевелева, перекинувшись через стекло взглядами с Ремизовым, Олег стал мыть руки. Полина помогла ему одеть стерильный одноразовый халат и перчатки. Олег подошел к столу:
-Что тут?
-Ушили перфорированную кишку. Иду к поджелудочной…
-Надо мобилизовать 12перстную кишку…
-По Кохеру. Да, так лучше…. Добрались до селезенки… Какова потеря крови?
-Примерно пол литра.
-А, вот, верхний полюс селезенки, капсула надорвана…
-Удаляем?
Ремизов посмотрел на Олега и качнул головой:
-Нет, попробуем без удаления…. Шьем…
***
-Ремизов, ты куда? – Дащенко взял Андрея за локоть.
-Надо заняться вторым пострадавшим.
-Пойдем, кофе выпьем. У нас с тобой две операции подряд за плечами!
-Олег, я позже. Этот любитель алкоголя и быстрой езды и так уже часа три ждет.
-Хорошо, пойдем – Дащенко слегка хлопнул Ремизова по плечу.
-Олег, я сам справлюсь.
-Не сомневаюсь. Только мне совесть не позволит сидеть пить кофе, когда мой напарник лечит чей-то перелом.
Хирурги вошли в палату, куда положили виновника аварии.
Виктор Сомов лежал на кровати и брезгливо смотрел на четверых соседей по палате; старичок, со свищем в паху, тихо лежал на кровати, отвернувшись к стене, трое мужчин, примерно одного возраста, и с одним диагнозом – перелом ноги, играли в карты, подшучивая друг над другом. Иногда бросая скабрезные шуточки в сторону Сомова. Виктор был раздражен, и, увидев вошедших врачей с каталкой, откровенно с облегчением вздохнул:
-Мне нужен телефон. Надо позвонить домой.
Дащенко удивленно посмотрел на игроков:
-А что у вас нет телефонов? Что за черствость к соседу по палате?
-Олег Иваныч, да на хрена нам такой сосед? Он сначала нас тут всех быдлом окрестил, а потом стал требовать телефон.
-Не, мы, конечно, с пониманием: авария, травма. Но мы все здесь немного не в форме. Если он считает себя белой костью голубых кровей, пусть и телефон ищет у себе подобных, а мы так, в сторонке постоим.
-Да, Сомов, неважно ты начал знакомство. А ведь тебе здесь не один день лежать. Контакты надо налаживать – Ремизов скептически смотрел на парня.
-Я не буду здесь лежать!!! Мне только домой надо позвонить. Я требую, дайте телефон!
-Ишь ты, требует он. Парень, тебя вежливости не учили? – возмутился один из игроков.
-Сергей Михайлович, не обращайте внимания, продолжайте игру. А вы, молодой человек, поехали с нами, займемся вашей ногой, а потом, так уж и быть дадим вам телефон.
-Олег Иваныч, мы не расстроимся, если этот барчук переедет в другую палату.
-Посмотрим.
***
В перевязочной суетилась Шевелева:
-У меня все готово.
-Хорошо, Поля. Андрей, что будем делать? – Дащенко разглядывал снимки ноги.
Ремизов мыл руки:
-Обезболю колено, возьму пункцию. Откачаю кровь и жидкость. А потом в лонгет его, в лонгет, от попы, до самых кончиков ногтей!
-Хорошо, мы с Полей в помощниках.
Сомов настороженно наблюдал, как Ремизов делал уколы вокруг колена. Но когда Андрей взял иглу для пункции, Виктор резко дернулся:
-Это еще для чего?
-Нам надо сделать пункцию, то есть взять жидкость из твоего колена на анализ.
-Обязательно такой иглищей?
-Другой не получится. Если жутко, не смотри. Боли ты не почувствуешь, будет немного неприятно.
Когда откачивали жидкость вместе с кровью из колена, Сомова вырвало. После того, как ногу загипсовали, Ремизов протянул ему телефон:
-Звони.
Виктор взял телефон и посмотрел на врачей. Но в его взгляде не было прежнего высокомерия, теперь он был растерянным. Дрожащими пальцами он набрал номер и тихо сказал в трубку:
-Мама, я в пятой городской больнице, забери меня отсюда!!!
***
Дащенко, Мухин и Ремизов сидели в ординаторской, и пили чай с бутербродами:
-Да, денек сегодня выдался! С почином тебя, Ремизов! – Дащенко отхлебнул из кружки чай.
-Спасибо. – Андрей с аппетитом жевал бутерброд, стараясь побыстрей избавиться от противного ощущения голода. – Не думал, что так голоден.
-Еще бы, почти три операции подряд.
-У меня бывало и больше.
-Это мамаша Сомова тебя довела! Дамочка еще та!!! – Мухин хохотнул, причмокнув губами.
Ремизов задумчиво продолжал жевать. Молчание Андрея Мухин расценил по-своему:
-Нет, она, конечно, постарше тебя, но выглядит!.. Скажи, Олег!
-Прекрати, Виталий.
-А что прекрати? Вспомни, как она налетела на Андрея. Да поначалу она его готова была растерзать. Но Ремизов молодец! Андрей, где ты учился укрощать таких дамочек?
-Никого я не укрощал. Я просто с ней поговорил, все объяснил.
-Ну да, объяснил! – Мухин саркастически усмехнулся, - она ж на тебя потом как на Бога смотрела. Телефончик не оставила?
-Балобол ты, Мухин. Ешь бутерброды. – Олег жестко посмотрел на Виталия.
-Да, ладно, молчу. Андрей, а как у тебя на личном фронте?
Дащенко лишь качнул головой:
-Виталик, ты не исправим!
-На личном фронте у меня все в порядке.
-Сказал ты это как-то неубедительно. Жена, дети?
-Пока нет.
-Девушка?
Ремизов на мгновение задумался: «Ведь не отстанут со своими допросами. Ира! Раз уж она пока живет у меня, пусть побудет «моей девушкой», а там посмотрим».
-А ты, какого ответа ждешь? – Андрей лукаво улыбнулся.
-Ремизов, да ладно!!!
Андрей поймал на себе подозрительный взгляд Олега, и от души рассмеялся:
-Расслабьтесь. Ее зовут Ира. Ей 23 года.
-Хорошенькая?
Андрей почему-то вспомнил первую встречу с Ириной; когда он увидел ее сидящую в снегу: выбившиеся из-под вязаной шапочки волосы, щеки, ресницы, все было покрыто инеем, и от этого она была похожа на Снегурочку. Он улыбнулся тому видению:
-Очень!
-Давно встречаетесь?
-Мы живем вместе.
-Вот как! Андрей, а приходите завтра вместе на Огонек.
-Не получится. Ира сейчас на аппарате Илизарова.
-Жаль. Да, облом для мамаши Сомова! – Виталий потянулся.
-А при чем тут Алла Юрьевна? – удивился Ремизов.
Дащенко тоже недоуменно посмотрел на Мухина.
-Да вы что, мужики, совсем, что ли слепые? – Виталий хлопнул себя по коленям и подался вперед – Эта дамочка положила глаз на Ремизова. И только поэтому, она оставила своего сыночка у нас в отделении. Помяните мое слово, попьет она кровушки, когда получит от ворот поворот. Мой тебе совет, Андрей, не говори ей ни да, ни нет. Поморочь ей голову, пока ее сыночек здесь, а потом может все само собой и разрешится.
-Не говори ерунды, Виталий. – Андрей подошел к раковине, чтобы помыть кружку.
-Мое дело предупредить.
***
Ира сидела на кухне и читала книгу «История Государства Российского». Взглянув на часы, она обеспокоенно посмотрела в окно: «Дежурство в восемь закончилось, а уже почти девять! Ну, если задержался, можно же позвонить!»
Входная дверь хлопнула, и тишину квартиры нарушил мягкий баритон Ремизова:
-Ира, я дома! Ты где?
Девушка с радостным облегчением выдохнула:
-Андрей, я на кухне!
Ремизов вошел и поставил два больших пакета на стул:
-В магазинах перед Новым годом это что-то! Столпотворение! За хлебом будешь стоять час!
-Ты что хлеба набрал на год! – Ира весело кивнула на пакеты.
Андрей засмеялся:
-Шутишь?! К хлебу я купил еще кое-что вкусненькое!
Он стал выкладывать из пакетов: колбасу, сыр, красную рыбу, фрукты. Ира смотрела на растущую гору продуктов. И когда, довольный собой, Ремизов посмотрел на Иру, как бы требуя одобрения, она спросила:
-А хлеб-то где?
Мужчина растерянно посмотрел на стол, потом на смеющуюся Иру:
-Я забыл купить хлеб!..
-Не страшно, у нас еще есть половина черного хлеба и целый батон. Лучше иди, переоденься, помой руки, буду тебя кормить.
-Уже ушел!
Когда Ремизов вышел, девушка достала из холодильника тарелку с нарезанным салатом, из духового шкафа плиты – горшочек с кашей. Все это она делала осторожно, не торопясь, с ловкостью человека привыкшего обходиться одной рукой и одной ногой. Так же, не торопясь, она убрала покупки в холодильник.
Андрей вошел на кухню и втянул носом витающий аромат:
-Что это так вкусно пахнет?
-Гречка с мясом.
-Ууу! Обожаю!
-Попробуй сначала! – Ира села напротив Ремизова.
-А ты не будешь ужинать?
-Андрей, уже десятый час, я давно поужинала.
-Очень вкусно! – Ремизов посмотрел на девушку:
-Чем ты сегодня занималась?.. Конечно, помимо того, что готовила такую вкуснятину.
-Читала книгу «История Государства Российского». Пыталась смотреть телевизор…
-Я так понимаю, телевизор не заинтересовал?
-По ТВ-3 пару передач посмотрела. Расскажи лучше, как у тебя первый день на работе прошел?
-Ты, знаешь, хорошо! Даже показалось, будто я там все время и работал. Кстати, меня в приказном порядке пригласили на Новогодний огонек завтра.
-Но ты же завтра в ночь дежуришь! И как это в приказном порядке?
-Зав. нашего отделения врач старой закалки, поэтому для него такие распоряжения это норма. Мухин – это анестезиолог, охарактеризовал Батурина: «Он совковый, но мужик хороший».
-И во сколько у вас огонек?
-Пойду в пять. До восьми побуду на корпоративе, а потом уйду в отделение.
-В чем ты пойдешь на вечеринку?
-Да в чем обычно на работу хожу.
-Андрей, ты сейчас пошутил?
-Нет.
-Ты не можешь так пойти на первый свой корпоратив! – Ира с категоричной решимостью посмотрела на Андрея.
-Хорошо, в чем, по-твоему, я должен пойти?
-У тебя есть белый шерстяной джемпер и к нему, пожалуй, подойдут черные джинсы. Те, бархатистые, помнишь, ты был в них в поезде на прощальной вечеринке. Пойду, поищу.
-Сиди, я сейчас все найду.
Ремизов зашел к себе в комнату, вынул из шкафа вешалки с белым джемпером и джинсами, положил их на кровать, и задумался, глядя на вещи: «Удивительно, она же не могла знать, что это мои любимые вещи!»
За дверью послышался стук костыля по паркету. Ира остановилась за дверью:
-Андрей, ты нашел?
-Да, нашел.
-Примерь, пожалуйста!
-Одну минуту.
Ремизов переоделся, вышел в гостиную и остановился перед девушкой, сидевшей на диване.
Ира смотрела на Андрея, не скрывая своего восхищенного взгляда. Тонкий белый джемпер мягко облегал хорошо сложенную фигуру, подчеркивая широкие грудь и плечи, и под ним хорошо угадывался крепкий торс. Черные джинсы гармонично смотрелись с джемпером, и, благодаря своему спортивному крою, удачно дополняли образ этакого мачо.
-Ира, ты смотришь на меня как на модель.
-Ты лучше!!!
-Уверена?
-На все сто!!! Завтра ты разобьешь не одно женское сердце, поверь мне. – Ира опустила глаза, пытаясь скрыть грусть во взгляде.
-Ошибаешься! В нашем отделении уже есть Дон Жуан, покоритель женских сердец. Скорее всего, и в других отделениях найдутся. Значит, в этом завтра идти?
-Да.
-Ириш, давай-ка я посмотрю твою ногу. Надо проверить, может надо уже подтянуть спицы?
Ремизов сходил к Ирине в комнату принес полотенце, расстелил на журнальном столике и помог девушке положить ногу на стол. Пока Андрей занимался ее ногой, Ира смотрела на него, и в душе у нее все ликовало, заталкивая подальше в укромные уголки сознания страх, что это рано или поздно закончится.
-Андрей, а 31 ты дежуришь?
Ремизов вздрогнул. Соглашаясь на ночное дежурство 31 декабря, он даже не подумал об Ирине. Он сел на журнальный столик и виновато посмотрел на девушку:
-Ирочка, прости. У меня ночное дежурство.
Ликование в душе стало лопаться мыльными пузырьками, оставляя легкие горчинки, которые стали резать глаза. И чтобы не заплакать от огорчения, Ира широко улыбнулась:
-Веселой у тебя будет новогодняя ночь!
-Ир, а давай я позвоню Оле или Жене? Думаю, они обрадуются!
-Чему? Что с ними будет встречать Новый Год калека?
-Не говори глупостей, ты не калека!
-Нет, Андрей, я буду встречать и этот Новый Год одна.
-Что значит и этот Новый Год?
-А то! После смерти папы, это будет шестая новогодняя ночь одиночества.
-Подожди, а в Омске, неужели у тебя не было друзей?!
-Были. Но первые два года после его смерти, я никого не хотела видеть у себя дома и ни к кому не хотела идти в гости. А потом меня уже никто и не звал…
-Ирочка, это неправильно. Так не должно быть! Мы что-нибудь придумаем!
-Андрей, все нормально. Ну, посижу еще одну ночь перед телевизором. Зато новогоднее утро у меня будет особенным. Я буду встречать с работы тебя!
-Вот что, ты иди, отдыхай, а я помою посуду. И мне еще надо немного поработать?
-Ты уйдешь?
-Нет. Мне надо кое-что посмотреть в интернете, в своих записях покопаться. Это по работе.
-Что-то серьезное?
-Да у женщины перелом голени с осложнениями.
-Как у меня?
-Нет, Ириш, не так. Помнится, у нас, в клинике, был подобный случай…- Ремизов нахмурился, прокручивая свои воспоминания – точно, десантник, рядовой Кошкин… Мы еще тогда над ним подшучивали: «Кошкин, а на четыре лапы не сумел приземлиться». У меня должны сохраниться эти записи…
Ремизов вскочил со столика и ушел в свою комнату, напрочь забыв, что обещал помыть посуду. Ира только улыбнулась, и, стуча костылем, поковыляла на кухню.
***
Ремизов вошел в конференц-зал больницы. Организаторы Новогоднего Огонька постарались на славу: в центре зала красовалась пушистая, высокая нарядная ель, вдоль стен стояли ряды кресел, недалеко от сцены стояли столы, накрытые белой скатертью и уставленные снедью и напитками (в лучших традициях «шведского стола»).
Андрей огляделся и почти сразу увидел возвышающуюся фигуру Дащенко:
-Добрый вечер! Кажется, я не опоздал.
-Нет, как раз вовремя – Мухин протянул Андрею руку.
Ремизов пожимая руку Виталия, пошутил:
-Ты откуда материализовался?
-Знаешь, у нас Олег Иваныч, что-то вроде маяка. Засекай время, минуты через три все наше отделение будет стоять здесь…
И действительно, скоро все хирургическое отделение было в сборе. С кем-то Ремизов уже был знаком, с кем-то знакомился тут же. В зале стоял веселый гул разговоров и смеха. К их группе подошла молодая женщина в темно-зеленом платье, эффектно подчеркивающем красивую фигуру хозяйки. Она мило улыбнулась и откровенно осмотрела Ремизова. Не отрывая взгляда от Андрея, она обратилась к присутствующим:
-О, господа хирурги, кажется, в ваших рядах пополнение!
Дащенко взял на себя обязанность посредника в знакомстве:
-Да, знакомьтесь. Ремизов Андрей Ильич. И наша очаровательный физиотерапевт Павлова Лариса Ивановна.
Ремизов улыбнулся, пожимая мягкую руку женщины. Павлова кокетливо склонила голову к плечу:
-Могу поспорить, что Вы сейчас вспомнили Мимино: «Ларису Ивановну хочу!..» Да?
Ремизов слегка смутился:
-Вам неприятно?
-Нет, напротив. Вы вспомнили хороший фильм. Если мое имя вызывает приятные воспоминания, разве это плохо?
-Мне показалось, что Вам эти ассоциации других людей не слишком приятны.
-Скорее, неприятно то, что так все предсказуемо.
-Думаю, во всей этой предсказуемости виноват наш русский менталитет. Мы воспитывались на наших фильмах и, заметьте, хороших фильмах…
На сцену вышла Юля Лисовская и постучала пальцем по микрофону:
«Леди энд джентльмены! Господа медики! Позвольте привлечь ваше внимание на сцену! Мы с вами стоим на пороге Нового Года. Но прежде чем мы встретим Новый год, мы должны проститься со старым. Для кого-то он принес много хорошего. У кого-то с этим годом будут связаны горькие воспоминания. Но такова жизнь: хорошее может смениться еще более прекрасным. А горечь сменят надежда и счастье. Наши коллеги подготовили небольшой концерт. Прошу вас поддержать их и веселиться вместе:
Пусть музыка этих особенных дней
Звучит все приятней, прекрасней, сильней
И под ее звуки тихонько войдет
Еще один добрый и радостный год!
-Началась старая песня о главном – поморщился Авсенеев.
-Игорь Сергеевич, что Вам не понравилось? – спросил подошедший Батурин.
-Да нет, Константин Ефимович, все нравится. Как всегда, поем новогодние гимны, типа: «…и много, много радостей детишкам принесла», а на деле каждый новый год приносит лишь новые проблемы!..
-Стареете, батенька, стареете. Ворчите не ворчите, а Новый год придет!
-Ага! И много покалеченных в отделение к нам привезет… - сквозь усмешку процедил Мухин.
-Не вижу в этом ничего смешного, Виталий Владимирович!
-Так я и не смеюсь, Константин Ефимыч – сделав серьезное лицо, вытянулся Мухин.
Дащенко незаметно стукнул Мухина по спине. Батурин махнул рукой: «Дескать, что с него взять, молодежь!» Потом посмотрел на своих подчиненных и весело предложил:
-А давайте-ка, друзья мои, мы с вами под елочкой сфотографируемся. Так сказать на память.
И пока на сцене пели песни, зажигали танцы, отделение хирургии устроило под елкой фотосессию. Глядя на них, и из других отделений начали фотографироваться.
Постепенно концерт со сцены перенесся в зал. Позвали Деда Мороза и Снегурочку. Водили хороводы.
Ремизов старательно избегал танцев и хороводов. Когда включили музыку очередного танца образца: «Делай как я», Андрей потихоньку вышел из зала, и облегченно вздохнув, направился в отделение.
***
Не успел он прикрыть за собой дверь, как его окликнули:
-Андрей Ильич, я думала, что пропустила Вас.
Ремизов оглянулся. К нему подошла молодая женщина (на вид – не больше сорока), кипельно белые волосы были аккуратно уложены, словно она только что вышла из салона, неяркий макияж, подчеркивал тонкие черты лица. Черное мягкое платье словно обтекало безупречную фигуру своей хозяйки. Черные сапоги, на немыслимо высокой шпильке, были «варварски изуродованы» надетыми на них синими бахилами.
Андрей, как и многие мужчины, не удержался от комплимента:
-Алла Юрьевна, не ожидал Вас здесь увидеть в такой поздний час. Вы прекрасно выглядите!
Женщина слегка улыбнулась, видно комплименты от мужчин для нее были чем-то обыденным и привычным:
-Благодарю. Вы тоже выглядите отлично! Совсем не похожи на хирурга!
-А на кого же я похож? – Ремизов сложил руки на груди.
-Скорее этакий мачо! Дон Жуан!
-Вот спасибо, никогда не думал, что напоминаю кого-то из них. Так что же случилось? Насколько я знаю, с вашим сыном все в порядке, осложнений нет.
-Да, знаю. Я была у него. Я попросила Константина Ефимовича назначить Вас лечащим врачом Виктора. Вы не сердитесь на меня?
-Нет – Андрей пожал плечами.
-Хорошо! – Сомова облегченно выдохнула. – Андрей Ильич, я хотела пригласить Вас на встречу Нового года к себе. У меня дом за городом. Место удивительной красоты! Приглашены уважаемые люди. Будет живая музыка, Дед Мороз со Снегурочкой!
-Алла Юрьевна, спасибо Вам за приглашение, но вынужден отказать. У меня ночное дежурство 31 декабря.
-Вот как?! – Сомова на мгновение задумалась, а потом, улыбнувшись, предложила:
-Я могу поговорить с Константином Ефимовичем, он найдет Вам замену на это дежурство.
Ремизов смотрел на Сомову, но теперь перед ним была не элегантная женщина, а светская хищница, которая наметила себе добычу и теперь всеми правдами и неправдами будет добиваться, чтобы заполучить ее в свои лапы. Андрею сразу стало как-то неуютно от этой мысли. Он сжал челюсти, нахмурился, и взгляд его стал холодным и колючим:
-Алла Юрьевна, не надо никого ни о чем просить. Я работаю в этой больнице второй день, и не надо ставить меня в неловкое положение перед коллегами…. И еще, даже если бы я не дежурил в новогоднюю ночь, я не принял бы Ваше предложение, так как у меня есть невеста и я бы предпочел встретить Новый год с ней.
-Так Вы не женаты?!
Андрей удивленно посмотрел на женщину, которая, только что не хлопала в ладоши, от услышанной новости.
-Пока не женат…
-Вы простите меня, Андрей Ильич, мы еще увидимся!
Сомова развернулась и вышла из отделения.
Андрей смотрел вслед женщине, недоумевая, что ее так обрадовало: новость о том, что он не женат, или то, что у него есть невеста? Он хмыкнул: «Вот пойми их этих женщин!» и пошел в ординаторскую переодеваться.
***
-Ксения, что читаете? – Ремизов облокотился на стойку постового стола.
Агеева захлопнула книгу:
-Андрей Ильич, как же Вы меня напугали! Почему Вы не на Огоньке?
-Я уже вернулся. Немного повеселился и хватит. Смена началась, пора и поработать.
-У нас все спокойно. Больные все по палатам. Наши больные особо далеко не разбредаются: у кого - руки, у кого - ноги, у кого - швы. Предпочитают находиться поближе к кроватям.
-Тогда предлагаю тебе отправиться на Огонек, а я подежурю.
-Но, Андрей Ильич!..
-Сама же говоришь, что все спокойно.
-Да…
-Значит, можешь спокойно идти. Если что, я справлюсь, не волнуйся. В крайнем случае, позвоню.
-Хорошо, тогда я пойду?!
-Иди уже!
Ксения забежала в сестринскую, чтобы скинуть халат и переобуться. У выхода из отделения она помахала рукой Ремизову и скрылась за дверью.
Андрей сел за стол и посмотрел книгу, которую читала Ксения: «Кто бы сомневался, конечно, роман о любви». Потом просмотрел карты больных. Взял карту Лукьяновой и пошел в первую палату. Проходя по коридору, Андрей слышал за дверями палат приглушенные разговоры и смех: «А жизнь продолжается, не смотря ни на что». Он вошел в палату и огляделся:
-Добрый вечер.
-Здравствуйте, Андрей Ильич.
-Мария Семеновна, а где Алина?
-Ушла в соседнюю палату. Что ей здесь делать со старухой?
-А у соседей, я так понимаю, предпраздничный сабантуйчик?
-Вот, вот, празднуют.
Ремизов посмотрел на тумбочку у кровати Лукьяновой:
-Смотрю, Вас тоже не забывают?
-Да, дочка с внуками приходили. Нанесли гору всего. А много мне надо? Андрей Ильич, угощайтесь. Вон фрукты, конфеты.
-Нет, нет, Мария Семеновна, спасибо. Вы сами кушайте, силы Вам понадобятся для выздоровления.
-Так выздоровею ли я?
Андрей присел на стул рядом с кроватью:
-Мария Семеновна, я нашел причину боли в ноге и неподвижности стопы.
Женщина подалась вперед:
-Правда, сынок? Ты вылечишь ногу?
-Вылечу. Но необходима повторная операция.
-Опять кость ломать? – испугалась женщина?
-Нет, Мария Семеновна, проблема не в кости. У Вас поврежден нерв, поэтому Вы не можете двигать стопой в полном объеме.
Лукьянова задумалась, потом посмотрела прямо в глаза Ремизову, будто хотела найти ответ на свой вопрос. Андрей не отвел взгляда, только мягко добавил:
-Когда я работал в клинике МЧС, у нас был подобный случай. Десантник прыгал с парашютом и неудачно приземлился, сломал обе ноги. На одной ноге был поврежден перонеальный нерв…
-Ну и как этот парнишка?
-Из клиники ушел на своих ногах.
-Значит без операции никак?
-Мария Семеновна, никак.
-Что ж, я согласна. Когда операция?
-Дату мы согласуем с зав. отделением. И, конечно, надо подготовиться к операции.
-Вы уж не тяните. Надоело мне здесь лежать. Да и дочка устала. То я ей по дому помогала: поесть приготовить, прибраться, с внуками позаниматься. А теперь, почитай все в одни руки. Замоталась она, бедная.
-Вы с дочерью живете?
-Да, с дочерью, зятем, внуком Алешей и внучкой Лизонькой.
-А что ж, муж не помогает сейчас дочери?
-Ой, да когда ему помогать то? Он домой, почитай, только ночевать и приходит. Бизнесом занялся, открыл маленькую автомастерскую. У Димочки золотые руки. Клиентов, прямо очередь в мавзолей. Андрей Ильич, если надо машину починить, так Вы только скажите?
Ремизов засмеялся:
-Мария Семеновна, была бы машина.
-А я думала, что сейчас у каждого есть автомобиль. Ведь по Москве совсем невозможно ездить, одни пробки.
-Вы правы, и у меня была машина, но я ее продал, хотел новую купить, а потом все как-то закрутилось…. В общем, не сложилось.
-А ты не огорчайся, сынок, все еще наладится. Сердце у тебя доброе, отзывчивое. А у хороших людей все должно быть хорошо.
-Спасибо, Мария Семеновна. Если хотите, принесу Вам маленький телевизор.
-Ой, ну ее эту шарманку. Я лучше почитаю.
-Что читаете?
-«Вечный зов».
-Хорошая книга. Честно говоря, не читал, но фильм смотрел.
-Вот, вот, телевизор заменил нам книги, путешествия. А сейчас еще этот интернет, прямо напасть, какая-то.
-Согласен. Но прогресс на месте не стоит. Мы просто должны уметь правильно пользоваться всеми достижениями человечества.
-Оно, конечно, так.
-Приятного Вам вечера, Мария Семеновна. Если что вызывайте, я сегодня дежурю.
-Спокойного Вам дежурства, Андрей Ильич.
-Спасибо.
***
Ира открыла глаза и сладко потянулась: «Сегодня 31 декабря. Андрей почти целый день будет дома. Может, успеем, куда-нибудь сходить погулять. А потом у него два дня выходных!..» Девушка тихонько засмеялась. И вдруг резко села, услышав из кухни звон посуды. Взглянув на часы, Ира удивилась: «Половина восьмого. Неужели Андрей уходит сегодня на работу? И мне ничего не сказал?» Она быстро встала, накинула халат и пошла на кухню.
-Ирочка, доброе утро! Прости, я, наверно, разбудил тебя?
-Нет, проснулась я сама. Но почему ты так рано встал? Ты собираешься в больницу?
-О нет! Мое дежурство начинается в 20-00. Я же сегодня ночью дежурю.
-Но… - девушка непонимающе посмотрела на включенную кофе машину и на шкворчащую на сковороде яичницу.
-Готовлю завтрак. Легкий. Потому что мы с тобой идем сегодня в гости!
-В гости? – Ира растерянно смотрела на Андрея.
-Да. Моя бывшая коллега пригласила нас к себе.
-Ты хотел сказать, тебя пригласила! – у Иры голос звенел от огорчения.
-Ира, я сказал, то, что сказал. – Ремизов присел на стул напротив девушки – Светлана Алексеевна мой друг. Она и ее муж были моими наставниками и учителями, когда я только пришел работать в клинику МЧС. Мы вместе прошли Чечню. Алексей Сергеевич, муж Светланы Алексеевны погиб во второй Чеченской кампании. А нам с ней пришлось пройти через плен в Осетии… - Андрей сглотнул тугой комок, подступивший к горлу, сцепил руки в замок, опустив их под стол, и виновато посмотрел на Иру – Прости, пожалуйста, что не сказал тебе раньше. Вообще все произошло неожиданно для меня. Кузнецов Михаил Иванович, помнишь к которому я ходил в гости в Барнауле, а в итоге провел ночь на зоне, где он служит?
-Помню, конечно.
-Так вот, он неожиданно, во всяком случае, для меня, вчера приехал. Остановился он у Ламышевой. И теперь они хотят видеть и меня и, естественно, тебя… Честно говоря, я ужасно рад, что мы встретимся!…
-Андрей, так значит, вы вместе были в плену?
-Да, вместе.
-Хорошо, ты иди, конечно…
-Стоп, стоп, стоп. Что значит: «ты иди». Мы идем вместе, и это не обсуждается.
-Андрей!..
-Ирочка, иди, умывайся и за стол.
Ира сходила в ванную комнату и задумчивая вернулась к столу. Ремизов поставил перед ней тарелку с яичницей, пододвинул хлеб:
-Ириш, что у тебя с лицом?
-Где? – Ира потрогала щеки и лоб.
-Я не про то. Ты выглядишь расстроенной.
Девушка проглотила кусочек яичницы и вызывающе спросила:
-Андрей, ну зачем мне то идти? Вам есть о чем поговорить, что вспомнить. Я буду только мешать.
-Не говори глупости. А тема для разговоров сегодня только одна – Новый год!
-Хорошо! А в чем мне идти? – Ира многозначительно посмотрела на свою ногу.
Ремизов рассмеялся:
-Вечная женская проблема. Надень те широкие брюки, которые я перепутал с юбкой. Они тебе очень идут. А кофточку любую.
-Конечно, разве у меня есть выбор? – пробурчала Ира.
-Ирочка, нельзя сегодня грустить! Ведь сегодня предновогодний день. Ты сегодня просто обязана быть веселой!
-Я и веселюсь, разве не видно? – она отхлебнула из кружки кофе и натянуто улыбнулась.
Андрей загадочно посмотрел на девушку, отодвинул кружку с недопитым кофе, вышел из-за стола и потянул Иру за собой в гостиную:
-Раз уж сегодня почти праздник, значит, пришло время подарков!
В гостиной, у окна, стояла «живая» голубая ель. Вчера, возвращаясь со смены, он зашел на елочный базар и выбрал небольшую, но очень пушистую елочку. Он хотел, чтобы у Иры этот новогодний праздник, был хоть немного веселее, чем предыдущие пять. И он не ошибся. Когда девушка увидела ель, в ее глазах вспыхнули веселые огоньки, и она тут же деловито спросила: «А чем мы будем ее наряжать?» Ему пришлось в кладовой искать коробку с новогодними игрушками. Потом Ира отправила его на поиски песка. В общем поздним вечером они усталые и довольные сидели в гостиной перед нарядной, сверкающей разноцветными огнями елочкой. Пили горячий душистый чай с печеньями (которые Ира умудрилась когда-то испечь) и смотрели «Вечера на хуторе близ Диканьки»
Теперь Ира стояла около елки и с недоверчивым восхищением смотрела на большую, обернутую в блестящую фольгу, коробку:
-Это мне?!!!
-Конечно. Я сегодня решил поработать Дедом Морозом. Ты садись, я подам тебе подарок.
Ира села в кресло, Андрей положил перед ней на журнальный столик коробку. Девушка развернула фольгу:
-Это же ноутбук!
-Точно! Он уже настроен, подключен к интернету. Так что пользуйся. Готовься к поступлению в институт. Но и не забывай, что и отдыхать тоже надо.
Ира погладила корпус серебристого ноутбука, открыла его и включила. Пока он загружался, Ира посмотрела на Ремизова, и с замирающим от восхищения голосом, сказала:
-Андрюш, но это же так дорого!
Ремизов улыбнулся:
-Я просто не знал, что тебе подарить. А эта вещь тебе поможет при подготовке к поступлению, и вообще… полезная штука…
-Спасибо!!!
Ира подключилась к интернету. Посмотрела на главную страницу браузера, потом на Андрея:
-Спасибо тебе! Это очень классный подарок. Можно и я сегодня побуду Снегурочкой. У меня для тебя тоже – подарок.
Ира сходила в свою комнату, принесла бумажный подарочный пакет и вручила его Ремизову. Андрей достал из пакета рубашку и коробочку, в которой лежала булавка для галстука. Он удивленно посмотрел на девушку:
-Ты когда это купила?
-В тот день, когда вывихнула плечо.
Андрей хотел немного пожурить девушку, но увидев ее счастливые глаза и улыбку, передумал и только благодарно ей кивнул:
-Спасибо! Очень красивая рубашка! А булавка, просто шик!
-Тебе, правда, понравилось?
-Даже не сомневайся! Ирочка, но нам надо собираться. Мы еще должны поработать Дедом Морозом и Снегурочкой, чтобы найти подарки для Михал Иваныча и Светланы Алексеевны.
***
-Светлана, хватит суетиться. Ты столько наготовила, роту можно прокормить!
-Миш, что-то я волнуюсь. Первый час уже, а их все нет!
-Да в пробке, наверное, застряли. Сейчас явятся, не переживай! Ты девчонку эту видела?
-Нет, откуда? Мы с Андреем в торговом центре встретились. Подарок ей выбирали.
-Хоть бы хорошая была.
-Знаешь, Миша, я тоже за Андрея переживаю. После гибели Жанны, он просто сам не свой! Словно сломалось в нем что-то!
-Ну, ты даешь! Сломалось! Да это все равно, что ножом по сердцу резанули! Он, может, только в себя начал приходить. Подожди. Время, оно хороший лекарь! И девушка эта очень кстати. Забота о ней отвлекает от тяжелых мыслей. На работе – больные, дома – она, вот и некогда хандрить…. Вот с работой мне не ясно,… почему он все-таки ушел из клиники? У него больной умер?
-Никто не умер! Андрей вбил себе в голову, что из-за его невнимательности чуть не потеряли пациента. Но ведь эту аневризму никто не заметил! Андрей был не единственный хирург, который осматривал больного! Но ты же знаешь его! Он упрямый, не прошибешь!
-Может он просто хотел уйти из клиники, где все напоминало о Жанне?
Ламышева посмотрела на Кузнецова:
-А ведь ты прав, Миш…
Звонок в дверь заставил их вскочить из-за стола и поторопиться в прихожую.
Ремизов пропустил вперед Иру, а потом зашел сам, закрыв за собой дверь. Он поставил пакеты на тумбочку и широко улыбнувшись, раскрыл объятия:
-Ну, здравствуйте, архаровцы! - Андрей по очереди обнял Ламышеву и Кузнецова.
Ира стояла в стороне и тоже улыбалась, глядя какой неподдельной радостью светятся лица Андрея и его бывших сослуживцев. Иваныч освободился из объятий друга и повернулся к девушке:
-Кузнецов Михаил Иванович – представился он.
-Ира, – девушка протянула мужчине руку.
Иваныч пристально глядя на Селезневу, легонько сжал ее пальцы:
-Очень приятно!
-Светлана Алексеевна Ламышева, – женщина тоже пожала руку девушки.
-Андрей, мы уже стали волноваться. Где вы так долго задержались?
-Москва – это одна сплошная пробка. Мы взяли такси, чтобы Ирине по метро не скакать на костылях.
-Собственно, мы так и подумали. Что же вы стоите, раздевайтесь.
Андрей помог Ире снять куртку. Достал «китайские» тапочки на резиновой подошве и помог ей переобуться.
Пока он помогал Ире переодеваться и переобуваться, Ламышева и Кузнецов многозначительно молча переглядывались. Затем Светлана Алексеевна распорядилась:
-Ира, пойдем на кухню, ты мне немного поможешь. А вы мужчины идите в гостиную раскладывать стол.
На кухне Ламышева усадила девушку за стол и пододвинула ей разделочную доску и нож:
-Ирочка, ты можешь готовить?
-Да, Андрею нравится, как я готовлю.
-Замечательно. Надо порезать лук и огурцы.
-Хорошо.
Ламышева вынула из духовки противень, на котором красовалась подрумяненная тушка индейки:
-Сейчас мы ее выложим на блюдо…. Вот какая красавица! Тебе нравится?
-Да. Хорошо поджарилась!
-Ага. А еще смотри, что есть! Картофель, фаршированный грибами! Сейчас мы его вокруг индейки выложим, зеленью присыплем…. Ууу, объедение!
-Очень красиво!
-Главное, чтобы вкусно было!
-Думаю, это очень вкусно.
Светлана Алексеевна посмотрела на девушку и, продолжая украшать блюдо, спросила:
-Ира, прости, я знаю, что твои родители погибли. А кем они были, чем занимались?
Ира непроизвольно сжалась, но взяла себя в руки и ответила с улыбкой:
-Мама была геологом. Она погибла во время экспедиции, в горах. Папа был следователем. Он погиб в автокатастрофе. Я выжила, а он погиб. – Ира опустила голову и сосредоточенно стала резать лук. Слезы выступили у нее на глазах, и не понятно было то ли это слезы вызванные горечью лука, то ли горечью душевной боли.
Ламышева погладила ее по плечу:
-Ничего, девочка, все пройдет. Андрей говорил, что ты хочешь стать юристом?
-Да. Буду подавать документы в школу милиции.
-Готовься хорошенько. Конкурс туда не шуточный.
-Ничего, я поступлю.
-Вот это правильный настрой! Порезала лук?! У нас почти все готово!
Ремизов и Кузнецов вошли в комнату. Андрей огляделся:
-А стол где?
-Да вон он, у стены стоит.
-Ничего себе! Под цветами и не видно совсем. Их на пол составим?
-Ага, у стеночки пусть постоят.
-Иваныч, ты же вроде, не собирался в Москву. Что случилось?
-Да так! У меня десять дней от отпуска остались, вот меня и выпихнули догуливать. Я, видишь ли, трудовой кодекс нарушаю, работаю!..
-Ой, темнишь, Иваныч!
-Между прочим, не без твоего участия меня выдворили отдыхать.
-Это как?
-Адвокат, который приехал Сергея защищать, такую деятельность развернул! Мама не горюй! Все наши службы на ушах стоят…
-Понятно. Ну, так хоть с толком?
-Я уж не знаю, чем там дело закончится, но Маришка рассказывала, что этот адвокат готовит дело Климова на пересмотр. Может даже, его и оправдают.
-Нормально! Искалечили человека и в сторону?
-Вот так у нас ценится человеческая жизнь! – Кузнецов развел руками.
-Как Сергей поправляется?
-Да. Я заходил к нему перед отпуском. По палате уже ходит. Слабый еще очень, но Маришка его вытянет, не сомневайся!
-Я и не сомневаюсь. Хорошая у тебя племянница, Иваныч!
-Я знаю. Очень она тебе благодарна. Просила подарок тебе передать, вот. – Кузнецов взял лежащий на диване пакет и протянул Ремизову – Это свитер, она сама его связала
Андрей вынул из пакета мягкий сверток и развернул его. Свитер был связан из светло серой, тонкой шерстяной нити и был удивительно легким.
-Очень красивый. Передай Марине огромное спасибо.
-Сам передашь. Она обещала тебе позвонить.
-Ладно.
-Андрей, а девчушка-то ничего! – Кузнецов кивнул в сторону кухни.
-Михаил Иваныч, Ира моя пациентка! Я ей просто помогаю!
-Ну да, я и говорю хорошенькая у тебя пациентка! – Кузнецов весело засмеялся.
-Иваныч!!!
-Молчу. Да, Андрей, хотел спросить, ты Сашке Громову звонил?
Вопрос повис в тишине. Кузнецов вздохнул:
-Понятно, не звонил! Андрей, это не правильно.
-Да знаю! Но все как-то не получается, то повода нет, то времени!
-Ты же понимаешь, это лишь отговорки. Вот тебе хороший повод позвонить – Новый год. Бери телефон и звони.
-Что, прямо сейчас?!
-А что тянуть? Звони!
-Хорошо, звоню.
Ремизов достал телефон и набрал номер Громова. Ответили после первого же гудка, будто ждали звонка:
-Да, я слушаю.
Андрей узнал голос, и улыбнулся:
-Саша, здравствуй. Это Ремизов… - Андрей услышал, как Громов крикнул кому-то: «Андрей Ильич звонит». И тут же на другом конце провода послышались голоса, перебивающие друг друга и сливающиеся в один весело звенящий гул.
-Андрей Ильич, здравствуйте! Мы так ждали Вашего звонка. Я просил Михаила Ивановича дать мне номер Вашего телефона, но он отказался. Говорит, без Вашего разрешения, он никому номер не даст. А Гурам сказал, что все равно Вас разыщет. Он даже уже в Москву написал…
-Саша, я слышал, что ты женишься?
-Да. Андрей Ильич, мы с Татией приглашаем Вас на нашу свадьбу.
В трубке послышались голоса, шум и уже женский голос продолжил разговор:
-Здравствуй, Андрей! Это Нино. Как ты живешь? Все ли у тебя в порядке? Ты ни разу не позвонил.
-Нино, здравствуйте! Очень рад Вас слышать! У меня все хорошо. Звоню вам, чтобы поздравить с Новым Годом! Здоровья, счастья Вам, Малхазу и вашим детям. Надеюсь, скоро и внуки появятся!
-Андрей, мы ждем тебя всегда. Ты для нашей семьи есть и всегда будешь дорогим гостем!..
-Спасибо, Нино!..
-Андрей, это Гурам. Здравствуй, дорогой!
Ремизов посмотрел вслед Кузнецову, который махнув ему рукой, вышел из комнаты, чтобы не мешать разговору. Андрей подошел к окну, смотрел на сверкающую разноцветными новогодними огнями Москву, а вспоминал жаркий августовский день, когда у разбитой машины стояли под дулами автоматов он со своими ребятами, а Гурам смотрел на него холодным жестким взглядом и приказывал пойти с ним, чтобы вылечить отца. Теперь его голос был наполнен радостью:
-Здравствуй, Гурам! Рад тебя слышать.
-Андрей, я понимаю, со мной у тебя связаны не самые лучшие воспоминания. Но давай постараемся забыть все плохое, что было. Тем более что ты спас моего отца, не дал в обиду моих мать и сестер. Я тогда ничего не мог для них сделать. Андрей, я считаю тебя своим братом! До конца своих дней я обязан тебе!
-Гурам, я не держу на тебя зла, правда!
-Я думал, ты из-за меня не звонишь Саше. Хотел тебя в Москве найти, приехать и просить прощения.
-Глупости какие! Ты здесь ни при чем. Меня и в Москве то не было, колесил по Сибири.
-Так ты приедешь на свадьбу?
-Когда свадьба?
-Решили в августе. Конкретно числа не назначали, но думаем в середине месяца. Так что бери отпуск – и к нам!..
-Андрей, это Нино. Ты приезжай в любое время, мы всегда тебе рады.
-Спасибо, Нино!
-Мы все поздравляем тебя с Новым годом! Желаем тебе счастья, мира и, конечно же, любви! Есть ли у тебя девушка, Андрей? Наша Нанико, уже невеста совсем!
-Нино, я слишком стар для нее! – Ремизов улыбнулся, вспомнив миниатюрную девчушку.
-О чем ты говоришь?! Ты – мужчина!.. А у мужчины нет возраста!
-Нино, спасибо за приглашение на свадьбу. Я постараюсь приехать, обещаю.
-Мы все ждем тебя, до свидания!
Ремизов нажал на «отбой», и еще некоторое время стоял у окна, задумавшись, и постукивая телефоном по руке.
В гостиную с блюдом, на котором красовалась жареная индейка с картофелем, вошел Кузнецов:
-Поговорил?
-Поговорил.
-Что решил?
-А что тут решать? Поеду, конечно!
-Вот и правильно! Нас со Светланой Алексеевной ведь тоже пригласили! Так что вместе и поедем!
Андрей поспешил на помощь к Светлане Алексеевне, чтобы взять у нее тарелки и столовые приборы:
-Что уже все готово?!
-Готово, готово! – Ламышева расставила тарелки – Иваныч, неси из кухни салаты, нарезки… - и, выглянув из гостиной, крикнула: - Ирочка, захвати салфетки и иди к нам!
-Как Вам Ира? – Ремизов с веселым любопытством посмотрел на Ламышеву.
-Славная девушка! – ответила женщина с серьезным видом – Но, думаю, ваши отношения давно переросли стадию врач-пациент, во всяком случае, со стороны Иры…
-Ой, Светлана Алексеевна, не придумывайте!..
-Не буду. Но ты глаза то раскрой!
-Светлана Алексеевна, эти салфетки?
-Да. Ириш, садись, где тебе нравится. Так, гости дорогие. Иваныч, все из холодильника принес?
Кузнецов оглядел стол:
-Все.
-Тогда за стол. Андрею сегодня на дежурство. Так что мы должны успеть хорошенько, проводить старый год!
-Да уж давайте начинать провожать, а то у меня уже сил нет, на такую красоту смотреть! – Иваныч потер от удовольствия руки.
***
За окном ординаторской глухо звучала музыка, хлопали петарды. Кто-то уже запускал пробные фейерверки. Мир плавно передвигался в новый год. Московские куранты отсчитывали последний час старого года. Ремизов отложил последнюю медкарту, потянулся и встал из-за стола. Открыв холодильник, он посмотрел на полки заставленные контейнерами с салатами, пакетами с фруктами. На верхней полке стоял торт. Андрей вздохнул и пошел на сестринский пост.
-Скучаешь? – Ремизов положил руки на стойку сестринского поста.
-Ой, Андрей Ильич, простите, не заметила – девушка выключила маленький переносной телевизор и вскочила с места.
-Не скачи, Бэла, я же не инспекция. Все спокойно?
-Да, тихо.
-А где Лена? Что-то ее на посту не видно.
-Она пошла в сестринскую чайник вскипятить… кофе попить… раз уж мы на дежурстве и шампанского ни-ни… Новый год все таки?! Это ж ничего?
Андрей улыбнулся:
-А я сам пришел напроситься к вам на чашечку кофе. Заодно и Новый год встретим!
-Правда?! Ну, тогда я побегу Ленке скажу!
-Бэлочка, не надо бегать. Мы никуда не торопимся, правда?
Девушка кивнула и стремительной походкой пошла в сестринскую.
-Не бегать, это не про Бэлу – хмыкнул Ремизов и пошел в ординаторскую за тортом и фруктами.
-А я еще один анекдот знаю! – еще звонко похохатывая, подняла руку Бэла.
-Давай, Белка! – смахивая слезы со щек, кивнула Лена.
-Мужику подарили дорогого и красивого попугая. Одна незадача: ругается очень: «И жена твоя, и теща, и сам ты, хозяин: трам-тарам-тарам!» Мужик уговаривал, уговаривал, клетку накрывал – никакого сладу с попугаем нет. Подумал, и засунул его в холодильник. Минут десять продолжались стук и жуткие ругательства, и вдруг – тишина. Мужик открывает дверцу – из холодильника попугай тихо: - «Извините, был неправ, страшно раскаиваюсь, и жена ваша, и теща, и вы сами чудесные люди, не разобрался, ПРОСТИТЕ!!!» Мужик растроганно: «Ну, ладно, с кем не бывает, забудь!» Попугай еще тише спрашивает: - «Простите, а можно вопросик – А что вам курица сделала?»
Еремина тихо сползала с дивана, ее смех грозил перейти в стадию предсмертных судорог. Ремизов, еле сдерживая смех, придерживал Лену, чтобы она не упала:
-Все, Бэла, хватит анекдотов, иначе мы рискуем «потерять» Лену. Смотри, она же умирает со смеху.
-Андрей Ильич, а можно умереть со смеху? - Вполне серьезно спросила Бэла.
-Можно, если вовремя не остановиться…
Эй, мужчина, мужчина, а куда это Вы идете? – Бэла вскочила со стула и вышла в коридор.
Высокий мужчина средних лет, с огромной корзиной вышагивал по коридору:
-О! Хоть одна живая душа! Девушка, милая, мне нужен врач, Ремизов Андрей Ильич.
-Я Ремизов. – Андрей подошел к мужчине.
-Вот! Это Вам!
-Что это?
-Подарок от Сомовой Аллы Юрьевны. Продуктовая, так сказать, корзина – он протянул корзину Андрею.
-Уберите это немедленно! – Андрей сделал шаг назад.
-Ну, это Вы бросьте, Андрей Ильич. Мое дело доставить. А что Вы будете с ней делать, это Ваша забота – да хоть выбросите! – мужчина поставил корзину на пол, развернулся и пошел к выходу.
-Нет, как вам это нравится? – Андрей возмущенный стоял около корзины.
-Интересно, а что в ней? Я никогда не видела таких корзин! С крышкой! Обалдеть! – Бэла присела возле корзины и втянула носом, принюхиваясь к содержимому.
-И что теперь делать с этой корзиной? – Андрей растеряно почесал бровь.
-А давайте посмотрим что там?!
-Бэла!!!
-Что?!
-Андрей Ильич, Сомова, это мать парня из седьмой палаты?
-Да, она.
-Так отнесите эту корзину ему, и все дела!
-Леночка, ты молодец! – Ремизов подхватил корзину.
-Андрей Ильич, может все-таки стоит посмотреть, что там. Может там спиртное!?
-Давайте посмотрим.
Андрей занес корзину в сестринскую, поставил на диван и открыл:
-Ничего себе продуктовая корзина!
-Обалдеть!
Девушки по очереди заглядывали в корзину:
-Я же говорила – спиртное.
Андрей взял у Лены из рук коробку с бутылкой коньяка:
-Однако!!!
-Что, Андрей Ильич?
-Да ничего, девочки! Дамочка щедра! Этот коньяк, дорогие мои, стоит как ваша месячная зарплата, если не больше.
Медсестры застыли в легком замешательстве. Потом Бэла достала из корзины бутылку шампанского:
-А это?
-А это, Бэлочка, шампанское. И тоже не из дешевых!
-И что Вы с этим будете делать?
-Что и посоветовали. Продукты отнесу Сомову, все равно там никто не спит. А коньяк и шампанское верну его мамаше, когда она придет навещать своего отпрыска. Девочки, у вас есть пакет?
-Да.
-Положите туда бутылки и отнесите в ординаторскую.
-Андрей Ильич, может…
-Девочки, если бы это была не Сомова, я еще и подумал бы. Но это особый случай.
-Вам видней.
Девчонки вздохнули и, достав пакет, упаковали бутылки. А Ремизов с корзиной пошел в седьмую палату.
-Так и знал, что никто не спит. Граждане больные, а как же режим?
-Андрей Ильич, Новый год же! Завтра отоспимся.
-Надеюсь, ваше застолье без спиртного? – он кивнул на стол, который был заставлен разного рода деликатесами, салатами, и много еще чем.
-Что ж мы, не понимаем что ли? Не беспокойтесь, все в порядке.
-Ну, что? Вот вам еще гостинец от мамы Виктора! – Андрей поставил корзину на стул. Веселитесь.
-А почему мама не зашла? – парень встал с кровати.
-Ты сиди, не прыгай. Корзину мужчина принес. Алла Юрьевна не приезжала.
-Понятно. – Виктор разочарованно опустился на кровать. Во всей его ссутулившейся фигуре, чувствовалась обида и горькое разочарование.
-Эй, Витек, да не расстраивайся так. Подумаешь, Новый год в больнице встретил. Он, поди, не последний. Зато романтика!..
-Сергей Михалыч, это для тебя романтика, а для меня…. А, ладно, давайте, мужики, глянем, чего там мать прислала.
-Вот и правильно. – Ремизов улыбнулся – С Новым Годом Вас!
-И Вас, Андрей Ильич, с Новым Годом!
Ремизов вышел из палаты, и тут же столкнулся с Бэлой:
-Андрей Ильич, праздник продолжается. Там пострадавшего привезли. Фейерверком палец оторвало.
-Что?! Первый пошел?!
-Ага!
-Он в приемном?
-Да. Палец, говорят, привезли. Вот чудики!
Ремизов широким шагом направился к лифту, девушка еле поспевала за ним. Андрей с улыбкой глянул на медсестру:
-Почему, чудики? Если палец правильно транспортировали, то мы его пришьем.
-Вы серьезно?
-Бэла, ты медик. Разве ты не знаешь, что такие операции уже давно практикуют?
-Да нет, знаю, конечно. Но у нас еще таких случаев не было.
-Бэла, сколько тебе лет то? Вот сегодня у тебя первый случай.
В приемном на кушетке сидел парень с замотанной полотенцем рукой. Рядом стояла девушка и держала целлофановый пакет со снегом.
-Здравствуйте, молодые люди. С Новым Годом! – Андрей подошел к парню и присел на стул.
-Здравствуйте! Вы хирург? – девушка резко присела рядом с парнем и протянула Ремизову мешочек со снегом. – Пришейте палец, пожалуйста!
-Это палец? – Андрей кивнул на мешочек.
-Да. Я его в пакет положила, а пакет с пальцем – в снег. Ведь органы хранить надо во льду, да?
Ремизов многозначительно посмотрел на Соколову: - Вот, Бэла, народ в курсе!
Андрей размотал руку парня и осмотрел кровавую культю среднего пальца:
-Да…. Это ж надо было умудриться именно этот палец оторвать.
-Доктор, вы пришьете его? – парень жалобно смотрел на Ремизова.
-Посмотрим…. Бэла, готовь его к операции. А я пока займусь пальцем. Давайте, девушка, ваш трофей. Будем надеяться, что палец еще жив.
Из приемного Андрей зашел в реанимационный блок. Дежурный реаниматолог, Зимин Егор Матвеевич, сладко посапывал в кожаном кресле. Медсестра сидела за столом с кружкой крепкого кофе, рядом стояла десертная тарелочка с огромным куском торта:
-С Новым Годом Мария Борисовна!
Женщина встрепенулась:
-Андрей Ильич?! С Новым Годом! Что-то случилось?
-Да. Парня привезли с ампутацией пальца. Хочу попробовать пришить.
В кресле потянулся Зимин, и включился в разговор, будто и не спал:
-Андрей Ильич, реплантация даже пальца это не пуговицу пришить.
-Егор Матвеич, я знаю. Но оборудование позволяет, почему не попробовать? Помогите, один я не справлюсь.
-Я же не травматолог!
-Егор Матвеич… - Ремизов своим взглядом давал понять, что он нисколько не сомневается в способностях Зимина, как хирурга.
Мужчина поднялся из кресла и еще раз потянулся так, что хрустнули косточки:
-Пойдемте, Андрей Ильич, поколдуем над пальчиком. – И повернувшись к медсестре, сказал:
-Машенька, присмотри тут за нашими больными!
-Не беспокойтесь, Егор Матвеич, все будет в порядке.
-Даже не сомневаюсь! – улыбнулся он.
В операционной стояла тишина, изредка нарушаемая просьбами хирургов подать тот или иной инструмент.
Зимин взмок от напряжения, и Лена то и дело промакивала ему лоб салфеткой, зажатой в корнцангах.
Ремизов, прильнувший к мощному микроскопу, был спокоен, и даже, как будто, весел:
-Сейчас прошьем еще одну вену, и будет порядок…
-Андрей Ильич, вы уже пару часов назад говорили, что будет порядок. Мы в операционной четвертый час…
-Леночка, палец это не пуговица. Андрей Ильич на удивление быстро работает. Зато, если нам удастся пришить палец и сохранить его подвижность, это будет что-то!
-Будет, будет!!! – Андрей оторвался от микроскопа и победно посмотрел на коллег – вы только посмотрите, к пальцу возвращается нормальный цвет, кровоток восстановлен! Мы сделали это!
Еремина и Зимин в восхищении смотрели то на пришитый палец, то на Ремизова:
-Андрей Ильич, браво! Честно говоря, сомневался…
-Егор Матвеич, не будем забегать вперед. Посмотрим, а вдруг начнется отторжение?
-Да, Вы правы. Нет, но все равно, Вы просто молодец!
В операционную заглянула Бэла:
-Андрей Ильич, там, в приемном Вас требуют. Что сказать?
-Бэлочка, скажи, что я подойду минут через пять.
-Хорошо. А как палец?
-Пришили!
-Ух ты, здорово! – девушка скрылась за дверью.
-Егор Матвеич, Лена? Вы закончите?
-Да, Андрей Ильич, конечно.
-Спасибо вам большое!
Ремизов вышел в предоперационную, снял одноразовый халат, перчатки. Потом подошел к раковине, включил холодную воду и с удовольствием умылся.
***
В приемном отделении было шумно. Два крепко поддатых Деда Мороза выясняли отношения, а Снегурочки обнявшись, их подзадоривали. У одного Деда рука была засунута за кушак, и он, явно ее оберегал. Другой Дед рукавом шубы вытирал нос, ставший красным не от мороза или краски, а от крови, размазанной уже по всему лицу.
Наталья Сергеевна, дежурная медсестра приемного отделения, с растерянным видом стояла у стола и наблюдала за спорившими Дедами Морозами:
-Я тебе еще раз говорю, что «Белкина, 45. Кв. 163» это наш с Юлькой адрес. Мы должны были туда прийти – размахивал здоровой рукой Дед в синей шубе.
-Гоша, ты идиот? Читать умеешь? В вашей путевке синим по белому написано: «Белкина, 45. Кв. 168», а у нас с Настей 163 квартира.
-Давай, Макс, научи Гошу читать – хохотала Снегурочка в серебристой шубке, с шапочкой, сдвинутой на затылок.
Вторая Снегурочка только глупо хихикала и безудержно икала.
Андрей, улыбаясь, наблюдал новогодний спектакль. Но когда Дед с разбитым носом схватил за грудки Деда с поврежденной рукой, он громко, но спокойно сказал:
-Ша, Морозы, успокоились и разошлись. У нас не новогодний утренник. Вы в больнице. Рассказываем, что произошло.
Оба Деда перебивая друг друга, начали втолковывать Ремизову, из-за чего они подрались. Андрей остановил их:
-Минуточку, уважаемые, вы часом не ошиблись? Тут больница, а не милиция. Мне совершенно не интересно из-за чего вы накостыляли друг другу. Я хочу узнать у кого какие проблемы со здоровьем.
Оба Мороза сделали попытку сосредоточиться на вопросе, но это у них плохо получилось:
-Не, ты погоди! Помоги нам разобраться кто прав? Во, гляди, наша с Настеной путевка. А эта – вон ихняя. Кто должен был идти в 163 квартиру? – Дед в красной шубе размахивал бумажками перед лицом Андрея.
Ремизов понял, что спорить с пьяными Морозами бесполезно, поэтому он взял путевки и внимательно их рассмотрел:
-Так, вот эта путевка чья? – Андрей показал листок обоим Дедам.
-Наша с Настей – Мороз в красной шубе хлюпнул носом и рукавом шубы вытер тонкую струйку крови под носом.
-Значит так, Мороз Красный нос. Вы со своей Снегурочкой должны были идти в 163 квартиру…
-Я же говорил тебе, дебил!!! – взвился Дед с разбитым носом
-Вы должны были идти в 163 квартиру, но в 46 доме. А эти Мороз и Снегурочка – в 168 квартиру в 45 доме. – Андрей вручил путевки застывшим в растерянности мужчинам.
Морозы уставились в листки и тупо смотрели на вписанные адреса путевок. Потом Дед Мороз (Красный нос) хлопнул друга по плечу:
-Во, Гош, мы лоханулись! Теперь точняк, плакала наша подработка!
Андрей усмехнулся:
-Теперь вы можете объяснить, что у кого болит?
-Да, док. Я Максим, а это Гоша, то есть Георгий – Макс подтолкнул к Ремизову Мороза в синей шубе. – Мы немного поспорили,… Гоша упал, и у него что-то с рукой. Глянь, док!
-Посмотрю, помоги ему раздеться.
Осмотрев руку, Андрей попросил Соколову:
-Бэла, отведи Георгия в отделение. Перелома нет, но надо сделать УЗИ. Я разберусь с остальными и подойду.
-Хорошо, Андрей Ильич.
-Так, теперь Вы. Максим, кажется?
-Да, но у меня все в порядке.
-Сядьте, посмотрю Ваш нос.
Андрей ощупал нос, фонариком посветил в глаза:
-Максим, у Вас нос сломан, и легкое сотрясение мозга. Придется Вам остаться у нас в отделении.
-Вот, блин, здравствуй, попа, Новый Год! Нет, надо, так надо. Все равно с работой пролетели.
-Посидите пока. Я разберусь с вашими Снегурочками.
Андрей подошел к девушкам:
-Ну, красавицы, жалобы есть?
Снегурочка в серебристой шубе резко мотнула головой:
-Нет, доктор, у нас все в порядке. Это ребята подрались.
-Ну да. А с подругой вашей что?
-Перепила немного….
Снегурочка в голубой шубе очередной раз икнула, и ее вырвало фонтаном, Андрей едва успел отскочить. Наталья Сергеевна выругалась:
-Вот ведь, зараза!
Ремизов оглянулся на нее:
-Наталья Сергеевна, не надо ругаться. Позвоните в терапию, пусть кто-нибудь придет за девушкой. Ее надо прокапать.
-Да, сейчас позвоню.
-Все, забираю в отделение Мороза. Мы наверх.
-Да, Андрей Ильич. Уже звоню в терапию.
А пока медсестра набирала номер и ждала соединения с отделением, она устало ворчала: «Все-таки без дерьма не обошлось. Понажрутся… Светочка, тут к вам пациент. Спуститесь, заберите».
Ремизов зашел в смотровую. На столе, в одних брюках лежал молодой парень. От костюма Деда Мороза остались только нарумяненные щеки и красный нос. Бывший Дед Мороз мирно спал и тихо посапывал. Андрей с улыбкой посмотрел на Бэлу:
-Вот дает! Спит! А только что в приемном чуть ли не войну устроил с другом! Ну что, посмотрим, что там у него с плечом?
Ремизов включил аппарат:
-У него повреждено сухожилие. Будем делать артроскопию на капсуле плечевого сустава. Бэла, буди Мороза и в операционную его.
Андрей вышел из смотровой и, направляясь в операционную, посмотрел на часы: «Ого, время летит! Уже без семи шесть. Скоро смена закончится, а мне еще дневники писать, карты оформлять. Да, весело начался Новый год!»
В операционной Андрей попытался приободрить Лену, которая вяло передвигаясь, готовила пациента к операции:
-Леночка, выше нос! Мы с вами уже шесть часов как живем в Новом году! Скоро смена закончится, и Вы отправитесь прямиком к новогоднему столу!
-Ага, мой новогодний стол будет у меня в кровати,… если я, конечно, до нее доползу.
-Да куда мы денемся?!
-Андрей Ильич, вот по Вам и не скажешь, что только что от операционного стола. Свеженький такой, бодрый! Поделитесь секретом?
-Лена, какой секрет? Просто привычка.
-Ну да!..
-Привычка… Что ж, приступим. Анестезия уже работает. Так, маркер… Разрез – здесь и здесь – он отметил места разреза. Лена скальпель… Артроскоп… Ага, посмотрим… Лена, как там наш припальцованный?
-Нормально, Зимин за ним присматривает.
-Отлично!.. Каутер.… А вот и поврежденное сухожилие. Сейчас мы его вернем на место… Шейвер.
-Андрей Ильич, а медикам в МЧС тяжело работать?
-Там по-другому. Хотя, в принципе, делаем то же самое что и здесь в больнице – спасаем людей. Надо же, так говорю – делаем, спасаем, как будто еще работаю в отряде.
-Жалеете, что ушли?
-Молоток и стержень… - Андрей делал отверстия в кости, но в глазах было выражение растерянности, он был явно озадачен этим вопросом – Зажим… Стилет… Щипцы…. Да, Лена, задали вы мне вопрос…. Честно говоря, даже не знаю что ответить. Мне не хватает того ритма. Если мы вылетали в зону бедствия, то, как правило, работали до тех пор, пока не окажем помощь последнему пострадавшему. А на это уходило немало времени. Иногда приходилось по несколько суток не отходить от операционного стола. Пара часов сна, и снова в бой…. Ну, что? Рука двигается. Зашиваем.
-Так значит, жалеете?
-Немного.
-Так зачем же было уходить?
-На то были причины. Все, закончили. Давайте ка, Лена, мы его в девятую отвезем. Там его друг, Мороз со сломанным носом. Нос я ему поправил. Думаю, сейчас он отсыпается. Вот завтра утром будут разбираться кому, по какому адресу надо было идти.
-Обидно, что кто-то так и не дождался Деда Мороза со Снегурочкой!
-Обидно было бы, если б они все-таки пришли. Представляете? Пьяные Дед Мороз и внучка! Это просто семейный алкоголизм какой-то! А так не пришли, значит, олени в снегу застряли, заблудились, в конце концов. Кстати, они действительно заблудились!
-Андрей Ильич, может кофе?
-Обязательно и покрепче!
***
Авсенеев зашел в ординаторскую и увидел Ремизова, который спал за столом, положив голову на руки. Игорь Сергеевич тихонько прикрыл дверь, но Андрей все равно проснулся и посмотрел на часы:
-Игорь Сергеевич, доброе утро! Даже не заметил, как уснул – он встал, потянулся. – С Новым Годом! Как отпраздновали?
-На сухую. Не люблю дежурство первого января, ни тебе – напиться, ни – выспаться, маята одна.
-Согласен. Лучше уж тридцать первого в ночь!
-Мне уже девочки рассказали про ваше новогоднее дежурство…
-Да уж! У Хорина, с пришитым пальцем, я был час назад. Карты заполнил. Два Мороза в девятой спят. У них все в порядке, осложнений – нет.
-Не переживай, иди домой. Девушка, наверно, заждалась!
-Если бы домой! Мне за ней ехать аж до Энтузиастов! Она у друзей Новый Год встречала.
-Андрей, ты такси возьми. Сейчас пробок нет.
-Спасибо, пожалуй, Вы правы, возьму такси.
***
Звонок в дверь заставил Ирину вздрогнуть и отставить утюг. Она переглаживала рубахи Андрея, вспоминая, когда она видела его в той или иной рубашке, идет она ему или не идет. И каждый раз приходила к выводу, что все эти рубашки очень подходили Андрею. В каждой из них он был очень элегантен и привлекателен.
Повторный звонок заставил девушку поторопиться. Она открыла дверь и с удивлением посмотрела на высокую блондинку:
-Простите, Вам кого?
Женщина, в свою очередь, с любопытством разглядывала девушку:
-Ты Ирина Селезнева?
-Да, это я.
-Мое имя Сомова Алла Юрьевна. Я хотела бы поговорить с тобой.
Ира непонимающе смотрела на женщину, не решаясь пригласить ее войти.
-Это касается Ремизова – ухмыльнулась Сомова.
-Андрея?! С ним что-то случилось?
-Почему сразу что-то случилось? Просто нам надо поговорить.
-Хорошо, проходите.
Ира пропустила женщину и прикрыла дверь:
-Проходите в комнату.
Сомова, с легкой усмешкой, оглядела прихожую и направилась в комнату:
-Вообще-то мы переобуваемся дома – хмуро остановила ее Ира.
-Прости.
Женщина сняла сапоги, обула тапочки, которые ей подвинула костылем Ирина.
В гостиной она села в кресло и огляделась:
-Хорошая квартира, большая. Бывшая коммуналка?
-Да.
Ира выключила утюг и присела на диван:
-Так о чем Вы хотели поговорить?
-Тебе квартира нравится? – словно не слыша Иру, спросила Сомова?
-При чем здесь квартира? Вы сказали, что хотели поговорить об Андрее!
-Да, об Андрее…. Да чего уж тут… Ира Селезнева. 23 года, образование среднее. Родилась и выросла в Омске. Родители погибли. Последнее место работы – поселок Белояр, домработница. Как видишь, я почти все о тебе знаю. При чем тут квартира в Москве? Ты же хочешь поступить на юридический факультет в школу милиции, так?
Ира кивнула.
-Я помогу тебе. У меня есть хороший знакомый в МВД, причем не последний человек в министерстве. Он поможет с поступлением. А я куплю тебе квартиру. Большую не обещаю, но однокомнатную с гарантией.
Ира поджала губы:
-За что же такая щедрость?
-Оставь Андрея. Я знаю, он пока тебя лечит, – Сомова кивнула на ногу, - но когда лечение закончится, оставь его.
Ира рассматривала Сомову, словно оценивала ее и ее слова:
-Алла Юрьевна, а Вы, простите, кто Андрею будете?
-Я ему, девочка, никто. Пока. Но он мне очень понравился. Я знаю, что он первоклассный хирург. Ему не место в этой задрипанной больнице. Он должен работать в хорошей клинике. Я сейчас работаю над проектом медицинского центра. Андрей мог бы возглавить его. Прошу тебя не мешай ему. Ведь он из-за тебя устроился в эту богадельню, чтобы быть рядом.
Ира молчала, разглядывая аппарат Илизарова, слушала Сомову. Потом, когда женщина, выговорившись, выжидающе посмотрела на нее, Ира сказала:
-Ни Вы, ни я не вправе решать за Андрея. Он сам решит, как ему поступить. Я ему не буду мешать. И ни Ваши протекции и квартира мне не нужны. Справлюсь сама. Думаю, на этом наш разговор окончен. Чаю не предлагаю.
Сомова встала:
-А ты, девочка, не проста, как хочешь показаться! Ох, не проста! Ну, что ж, посмотрим. До свидания, Ира Селезнева. Не провожай, выход я найду.
-Всего хорошего… - Ира натянуто улыбнулась женщине вслед.
Когда дверь захлопнулась, Ира встала с дивана и подошла к окну. Во дворе, у подъезда стоял большой белый джип. Шофер, куривший у машины, бросил сигарету, как только вышла Сомова. Алла Юрьевна подняла голову и посмотрела на окно, за которым стояла Ира. Девушка невозмутимо продолжала смотреть на женщину, приоткрыв штору. Сомова едва кивнула Ире, скривив губы в хищной улыбке. Шофер открыл заднюю дверцу, помог хозяйке сесть в машину и джип укатил, оставив за собой белое облако выхлопа.
Ира включила утюг, совсем не понимая зачем. Посмотрела на не доглаженные рубахи, выключила утюг. Села на диван, включила телевизор. Она смотрела в телевизор и не видела и не понимала, что происходит на экране. Ира вновь и вновь прокручивала разговор с Сомовой. И ей действительно стало казаться, что это она виновата в том, что Андрей устроился работать в рядовую больницу, в которой ежегодно что-то урезали, что-то сокращали. Так в прошлом году сократили отделение травматологии, решив, что отделения хирургии достаточно, а хирурги вполне справятся со всеми хирургическими болезнями, а заодно и с травмами. Ира решила обязательно поговорить с Ремизовым, когда он вернется с дежурства.
***
Ремизов вышел из операционной, глубоко вдохнул и сделал несколько круговых движений плечами, расправляя их:
-Тяжелый операций был, Андрей Ильич?
Ремизов посмотрел на санитарку, облокотившуюся на швабру и участливо глядевшую на него:
-Тяжелая, Зарина Мансуровна.
-Там дочь ждет. Перживайт сильна.
-Я поговорю с ней.
-Поговори, Андрей Ильич.
-Все, пошел.
Жутко хотелось курить. Ремизов зашел в ординаторскую, переобулся, взял куртку и вышел. Он нащупал в кармане куртки сигареты, но увидел в холле девушку в накинутом на плечи белом халате. Она стояла у окна и нервно постукивала пальцами по подоконнику. Андрей подошел к ней и встал рядом:
-Кристина.
Девушка вздрогнула и обернулась:
-Андрей Ильич, как мама?
Ремизов посмотрел в полные страха и надежды глаза девушки:
-Кристина, все хорошо. Операция прошла успешно. Ваша мама поправится. Ей потребуется уход и внимание. Диета, режим. Все будет хорошо. Я подпишу пропуск, и через пару дней, когда Вашу маму переведут из реанимации в палату, Вы можете навещать ее в любое время.
-Спасибо Вам, Андрей Ильич. Мы уже потеряли всякую надежду, что маму удастся спасти. Мы собрали немного денег…
-Зачем?
-Андрей Ильич, Вы сделали такое… - девушка всхлипнула.
-Кристина, идите сейчас домой, выспитесь, отдохните. А эти деньги вам еще пригодятся.
-Но!..
-Все. Я очень устал. До свидания!
Андрей развернулся, накинул куртку и спустился на улицу. Он стоял на крыльце больницы, с удовольствием вдыхая морозный воздух. Первую сигарету он выкурил просто в три затяжки. Со второй он не торопился. В ворота больницы въехал белый джип, затормозил прямо у крыльца. Из машины вышла Сомова. Ремизов про себя чертыхнулся: «Вот, черт, принесла ж ее нелегкая. Нет, сейчас же пойду к Ефимычу и попрошу о выписке Сомова».
-Андрей Ильич, здравствуйте! Вы мне, кажется не рады?!
-Здравствуйте, Алла Юрьевна. Надеюсь, Вы приехали за сыном?
-Что-то Вы не очень приветливы, Андрей Ильич?
-Я только что после сложной операции. Устал. Не до светских церемоний, знаете ли!
-Понятно. А почему Вы так настаиваете на выписке Виктора?
-Да потому, что он сейчас не нуждается в стационарном лечении. Ему достаточно показываться врачу раз в неделю, даже больше для Вашего спокойствия. Молодой парень с ума сходит от скуки и безделья в отделении.
-Хорошо, доктор, я заберу сына из больницы. Но, надеюсь, Вы не откажете и дальше наблюдать Витеньку, до полного его выздоровления.
-Не откажу.
-Но я, собственно, о другом хотела поговорить.
-Слушаю Вас, Алла Юрьевна.
-Вы все-таки настаиваете на официальном тоне! Давайте поговорим официально. Андрей Ильич, Вы посмотрели документы, которые я сбросила на Вашу почту?
-Да. Серьезный проект. Прямо скажем, нелегкое вы дело затеяли, но очень нужное.
-Об этом медицинском центре давно говорили. Проект разработали. Но, как всегда, наш городской бюджет не тянул это строительство. Вот я и решила заняться этим центром.
-Неужели себе в убыток?
-Ох, Андрей Ильич, Ваш сарказм неуместен. Моя компания строит этот центр с условием, что при наборе специалистов я тоже принимаю участие и не последнее.
-Желаю Вам удачи, Алла Юрьевна. И в строительстве и в подборе кадров.
-Спасибо, конечно. Но я думала, мы вместе будем строить этот центр.
-Не понял?!
-Я предлагаю Вам возглавить этот центр. Все будет в Ваших руках, Андрей Ильич.
Ремизов выдохнул дым в сторону и, прищурившись, посмотрел на Сомову:
-Алла Юрьевна, зачем Вам это надо?
-А Вы не догадываетесь?
-О чем?
-О моих чувствах к Вам!
-Алла Юрьевна, какие чувства? У меня есть невеста, и Вам об этом хорошо известно!
-Андрей, она не пара Вам. Что у нее есть кроме молодости? А, как известно молодость это недостаток со временем проходящий. Я же могу Вам дать многое.
-А мне ничего не надо, Алла Юрьевна. У меня все есть.
-Что есть? Эта паршивая больница? Оклад рядового хирурга?
-Еще про пенсию забыли. Она у меня немаленькая.
-И Вы думаете, что Вашей невесте этого хватит? Эта маленькая хищница сначала пробралась в Ваш дом. Потом наложит свои лапки на Ваши деньги. И со временем превратится в обыкновенную стяжательницу. Она высосет Вас всего.
-Очень страшно. А Вам-то от меня что надо?
-Мне нужны только Вы. Вы мне очень нравитесь, Андрей!
-Раз уж у нас такой откровенный разговор получился, то и я вам скажу все начистоту. Алла Юрьевна, у нас с Вами ничего общего не может быть. Мы совершенно разные; как черное и белое, как небо и земля. Вот Вы говорите, что Ира превратится в стяжательницу. Это вряд ли. У нее для этого слишком чистые мысли сейчас. А вот Вы были и остаетесь рабой денег. Для Вас деньги это мерило всего и всех. Чего Вам не хватает сейчас, так это власти. Вот за власть Вы еще только начали бороться. И ведь ни перед чем не остановитесь. А я Вам нужен лишь как игрушка, которая вам понравилась. Вы готовы заплатить дорого. Но вот только я не продаюсь.
-Вы так уверены в своей девушке?! Но не более часа назад она согласилась подумать над моим предложением; оказать ей помощь при поступлении в школу милиции, и приобретении для нее однокомнатной квартиры. В обмен…
Ремизов сжал челюсти, нервно прищуриваясь:
-Договаривайте.
-В обмен на то, что она оставит Вас, как только закончится ее лечение.
-Как Вы узнали, где я живу?
-Андрей Ильич, обижаете! С моими-то связями?! Так что подумайте над моим предложением. А сына я заберу завтра. Подготовьте выписку.
Ремизов проводил взглядом джип, который увозил Сомову. Не удержался и сплюнул в сторону:
-Вот ведь дрянь, и до Ирины добралась.
Из больницы выбежала Бэла:
-Андрей Ильич, вот Вы где! Там из терапии звонили, просили, чтобы Вы подошли к ним. Консультация нужна.
-Да, Бэла, иду.
***
Андрей остановился у своей квартиры, не решаясь открыть дверь. Что он скажет Ире? Как с ней вести разговор? Сомова добилась своего, поселила в душе сомнения.
Дверь открыла Ира:
-Андрей, почему ты не заходишь?
Ремизов смутился:
-Да вот ключ искал.
-Проходи. Ужин остынет.
-Что на ужин?
-Рыба.
-Отлично. Сейчас переоденусь, умоюсь.
-Давай, а я на стол накрою.
Андрей, уже в который раз плеснул холодной водой себе в лицо: «Как спросить у Иры про Сомову? Интересно, она действительно согласилась на предложение этой женщины? А я ничего у Иры спрашивать не буду. Если она сама расскажет о Сомовой, значит, Ирка не такая, какой ее представила эта …»
Мужчина кивнул своему отражению и пошел на кухню.
Ира смотрела, как Ремизов без аппетита ест:
-Андрей, что с тобой? Ты не заболел?
-Нет. Устал просто.
-Когда ты устаешь, ты сметаешь все за минуту. Что случилось?
-Ир, все нормально. Лучше ты расскажи, как у тебя день прошел?
Ира вздохнула:
-Да уж, прошел! Андрей, кто такая Сомова?
-Откуда ты ее знаешь?
-Она приходила сегодня сюда.
-Алла Юрьевна мать моего пациента.
-Вот как? – девушка усмехнулась – А ты в курсе, что эта женщина в тебя влюблена?
-Так уж и влюблена? – Ремизов криво ухмыльнулся, подцепив на вилку кусочек рыбы и отправив его в рот.
-Да. Она решила, что я твоя девушка, и пришла откупиться от меня.
-И чем же?
-Она предложила купить мне однокомнатную квартиру и помочь с поступлением в институт только бы я ушла от тебя.
-Согласилась? – Андрей пристально посмотрел на девушку?
Ира возмутилась:
-Андрей, ты что? За кого ты меня принимаешь?
-А что ты ей ответила?
-Сказала, чтобы она шла, куда подальше со своими предложениями. Что тебе решать оставаться мне в этом доме или нет. А с поступлением я уж сама как-нибудь разберусь.
Ремизов с явным облегчением выдохнул:
-Вот и правильно. Мы сами разберемся. А рыба очень вкусная! – он уткнулся в тарелку, быстро поглощая ее содержимое.
***
-Андрей, подпиши документы, иначе я пристрелю ее!!!
Сомова приставила дуло пистолета к виску Иры. Ремизов смотрел на девушку, привязанную к стулу. Он чувствовал, как внутри все полыхает огнем от бессильной ярости. Вдруг вспомнил, что то же самое он ощущал там, в плену, когда его друзья стояли под дулами автоматов, а он ничего сделать не мог. И сейчас он смотрел на Иру, видел, как из ее глаз катятся слезы, видел, как ее губы шепчут: «помоги», и тоже ничего не мог сделать. Он не мог даже пошевелиться.
-Ну! Я жду! Подпишешь?
Андрей сделал еще одну попытку уговорить Сомову:
-Ты блефуешь. Ты не выстрелишь в Иру! Ты не сможешь!
-Уверен? Я добиваюсь своей цели любым путем. Ты будешь моим. А она стоит между нами, значит, ее надо убрать…
Сомова медленно нажала на спусковой крючок. Раздался звонкий хлопок, слишком реальный, чтобы быть сном. Ремизов подскочил в кровати, обхватил голову руками, пытаясь прийти в себя:
-Господи, приснится же такое!..
Из кухни доносился стук Ириного костыля по кафелю, тихий звон посуды. Ремизов посмотрел на часы: «Шесть часов. Еще минимум полчаса можно спать». Андрей откинулся на подушку, прикрыл глаза. Но сон уже отступил, да и не хотелось возвращаться к Сомовой. Он встал, оделся и вышел на кухню:
-Ир, ты чего так рано? – Мужчина потянулся и зевнул.
-Не спится что-то. Вот решила пирог с капустой испечь. Крышка упала. Разбудила я тебя? – Ира виновато развела руками.
Ремизов нежно приобнял девушку за плечи, откровенно радуясь, что только что увиденное было лишь сном:
-Хорошо, что разбудила. Сон кошмарный приснился. Пойду, умоюсь.
-Да, иди. Завтрак уже готов. – Голос девушки слегка дрогнул.
Андрей остановился и посмотрел на девушку:
-Ира, что случилось?
-Ничего!
-Эй, мне не нравится твое настроение! Ты что волнуешься?
Ира вдруг стукнула костылем по полу и, чуть не плача, выкрикнула:
-А ты бы не волновался? Может у меня ничего не получилось? Может я так и останусь на всю жизнь хромой? Кому я такая нужна?
Ремизов подошел к девушке и обнял ее. Иру била мелкая дрожь. Он крепче прижал девушку к себе, поглаживая ее по голове:
-Не говори глупости. Все у нас получилось. Сантиметры мы вытянули. Сегодня сделаем рентген, снимем аппарат, наложим гипс. Все будет хорошо.
-Ты все время так говоришь! – всхлипнула Ира.
-Потому что это правда!
Ремизов отстранил от себя девушку и заглянул ей в глаза:
-Ир, я думал, ты мне веришь!
-Я верю, честно, верю – грустно улыбнулась Ира.
-Тогда я пошел мыться, бриться и…
-И завтракать.
-Такси вызови.
-Андрюш, я хочу прогуляться, давай пешком пойдем!
-Пешком, так пешком.
***
Ира вышла из лифта и неуверенно оглянулась на Ремизова. Он улыбнулся:
-Здесь я и работаю.
-Пойдем в ординаторскую. Я переоденусь, а потом мы пойдем, сделаем рентген.
-Может, я тебя здесь в коридоре подожду?
-Не говори глупости, пошли.
-Не люблю больницы – тихо пробурчала Ира.
Андрей только улыбнулся, слегка подтолкнув девушку.
Увидев Ремизова, с поста навстречу вышла медсестра:
-Здравствуйте, Андрей Ильич. Девушка из приемного?
-Нет, Лена. Знакомьтесь, это Ира.
Медсестра расплылась в улыбке:
-Здравствуйте, Ира! Очень рада с вами познакомиться.
Ира приветливо кивнула, не понимая, почему, собственно, эта медсестра так рада с ней познакомиться.
-Лена, Вера Григорьевна в ординаторской?
-Да, Андрей Ильич. – Девушка внимательно разглядывала Иру, словно оценивала.
Ремизов пошел вперед, Ира – за ним. У ординаторской он остановился. Немного подумав, отвел Иру к кадке с роскошным Китайским розаном:
-Ир, тут такое дело.… В общем, все думают…. Короче, мне пришлось сказать, что ты моя девушка!
Ира смотрела на растерянного и смущенного мужчину. Она хотела спросить у Ремизова: «хотел бы он, чтобы она была его девушкой?», но боялась, что он ответит «нет». Поэтому только и сказала:
-Хорошо, я поняла. Пойдем, знакомь меня со своими коллегами.
Андрей облегченно выдохнул, и открыл дверь в ординаторскую, пропуская вперед Иру:
-Здравствуйте, Вера Григорьевна!
-Андрей, здравствуй!
-Здравствуйте! – Ира остановилась у двери.
-Здравствуйте, барышня! Я так понимаю, это и есть Ира? Ремизов, представь нас!
-Знакомьтесь, Вера Григорьевна, это Ира. Ира Селезнева.
-Очень приятно! Вера Григорьевна, коллега Андрея.
-Мне Андрей много рассказывал о Вас и Ваших коллегах. Мне, даже кажется, что я со всеми уже давно знакома.
-Вот как! А что Вас привело в наше отделение?
-Вера Григорьевна, нам пора сделать рентген. Аппарат надо снимать. – Сказал Андрей, переодеваясь за дверцей шкафчика
-А… Вы рано пришли, так что вполне до пятиминутки успеете сфотографироваться.
-Все, я готов. Мы можем идти.
Ира спохватилась, поставила пакет на стол:
-Вот, это пирог с капустой. Утром испекла. Угощайтесь!
-У! За пирог спасибо.
Дверь приоткрылась, и в нее заглянул Дащенко:
-Доброе утро! – Мужчина зашел в кабинет, оглядел Иру и широко улыбнулся – А Вы Ира?!
-Да. – Девушка растерянно смотрела снизу вверх на мужчину.
-Я сразу Вас узнал. Андрей очень точно Вас описал. А я Олег!
Дащенко взял Ирину руку, утопив маленькую ладошку девушки в своих больших сильных руках.
Ремизов оттеснил Дащенко в сторону от Иры:
-Иди, угощайся пирогом. Мы с Ирой в рентген кабинет.
-Что случилось? Я могу чем-то помочь?
Ремизов только многозначительно посмотрел на Олега, пока Ира выходила из кабинета, и закрыл за собой дверь.
Дащенко непонимающе посмотрел на Лемехову:
-Что не так-то?
-Олеж, ты бываешь просто неподражаем! Ты наехал на девушку, как танк, напугал ее.
-Чем?!
-Своей неотвратимостью. Переодевайся, я налью тебе кофе. Ира принесла нам пирог с капустой. Между прочим, сегодня утром испекла. Кстати, Ксюша тоже может печь пироги.
-А при чем здесь Ксения?
-Олег, сделай же, наконец, Агеевой предложение. Ведь мучаетесь оба.
-Вера Григорьевна!!! Ну, в самом деле!!! Я разберусь…
-Ксения на пенсию выйдет, пока ты разберешься. Ох, Олег, найдется мужик, который не будет телиться как ты. Не прозевай свое счастье!
-Я подумаю – буркнул Дащенко.
-Думай, только не опоздай.
Пятиминутка у Батурина затянулась на пятнадцать минут. Ремизов нетерпеливо посмотрел на часы. Наконец Батурин хлопнул ладонью по столу:
-Все, коллеги, кто сдал дежурство – до свидания, кто принял – к больным. Андрей Ильич, задержитесь на минутку.
Когда все вышли, Батурин посмотрел на Ремизова, постукивая пальцами по столу:
-Андрей Ильич, позвольте у Вас узнать. Вы решили открыть частную практику на базе нашего отделения?
Ремизов усмехнувшись, покачал головой:
-Уже доложили! Что за народ?!
-Я должен знать, что у меня в отделении творится.
-Константин Ефимыч, никакой частной практики я не открывал. Девушка, которую я привел в отделение – моя невеста. Она сейчас на аппарате Илизарова. Мы сделали рентген. И сегодня я сниму аппарат и наложу лонгет.
-А почему она не наблюдается у своего хирурга, в больнице, где ей ставили аппарат?
-Потому что этот аппарат устанавливал я, в медицинском поезде, где до недавнего времени работал.
-Андрей Ильич, раз уж Вы лечащий врач девушки, оформите ее, как пациентку дневного стационара. Пусть у нас во всем будет порядок. Договорились?
-Да, Константин Ефимыч.
-Вот и хорошо. Вы свободны, Андрей Ильич.
Ремизов встал и направился к выходу.
-Андрей Ильич! – Батурин вышел из-за стола, подошел к Ремизову и уже мягче спросил: – Что показал рентген? У Вашей невесты все нормально?
-Да, спасибо, все в порядке, осложнений нет.
-Что ж, идите, Андрей Ильич.
Ремизов с удивлением посмотрел на зав. отделением, кивнул и вышел из кабинета.
Батурин вздохнул: «Хороший ты хирург, Ремизов. Только непонятно от кого ты все бежишь, от кого прячешься? Что ж случилось-то с тобой, что ты променял клинику на рядовую больницу?»
В ординаторской было многолюдно; Лемехова уходить не торопилась, Дащенко и Мухин ждали Ремизова, чтобы пойти на обход, а Ира сидела на диване в ординаторской и тоже ждала Андрея. Мухин придвинулся к девушке, откровенно разглядывая ее:
-Ирочка, чем Вы занимаетесь?
-Готовлюсь к экзаменам?
-Вы учитесь?
-Пока нет. Буду поступать в этом году в Школу милиции.
-Вот как?! Будете преступников ловить?
-Вполне возможно.
-А почему в милицию? Врач более безопасная профессия. Я мог бы помочь с подготовкой!
Ира с усмешкой посмотрела на Мухина:
-Во-первых, Виталий Владимирович, я – медик, это нонсенс. О чем говорить, если название ацетилсалициловой кислоты, я запомнила только в десятом классе. А во-вторых, если бы я решила поступать в медицинский, то за помощью я обратилась бы к Ремизову, а не к Вам, Виталий Владимирович.
-Ну, хорошо. Но почему – милиция?
-Мой отец был следователем.
-Ирочка, а что-нибудь кроме закона Вас интересует?
-Виталий, отстань от девушки! – Дащенко поставил перед Ирой чашку кофе. – Ира, пейте кофе, и не обращайте внимания на него.
-А на кого тут обращать внимание? На тебя что ли? Так ты ж кроме своей Ксении никого не видишь вокруг! – Засмеялся Мухин, и еще ближе придвинулся к девушке.
Андрей вошел в ординаторскую и хмуро посмотрел на Мухина. Виталий увидел Ремизова и слегка отодвинулся от Иры, взяв в руки чашку с кофе:
-А мы уже заждались тебя! Ефимыч опять прессовал?
Андрей пропустил мимо ушей вопрос Мухина:
-Ира, после обхода займемся твоей ногой. Виталий Владимирович, Олег, нас Лена и Ксения уже ждут.
Дащенко встал и многозначительно посмотрел на Мухина, потом обратился к Лемеховой:
-Вера Григорьевна, Вы нас дождетесь?
-Андрей, может мне остаться, помочь Ире?
-Спасибо, Вера Григорьевна, мы справимся.
-Тогда я – домой!
-До свидания!
-До свидания!
Дащенко вышел, за ним вышел Мухин. Ремизов кивнул Лемеховой и Ирине и, выйдя из ординаторской следом за Мухиным, придержал его за руку:
-Виталий, прошу тебя, не лезь к Ирине!
-Андрей, ты что?! Я же просто поговорил с девушкой! – Мухин улыбнулся, и вид у него был как у кота увидевшего сметану.
-Виталий, я тебя предупредил.
-Ох, Ремизов, напугал. Что будет, если просто поговорю с девушкой?
-Морду тебе набью, понял? – Ремизов вплотную приблизился к Мухину, тяжелым взглядом окинув анестезиолога сверху вниз – Дон Жуан доморощенный!
Андрей развернулся и пошел к посту, где их ждали Дащенко и медсестры. Мухин облегченно выдохнул, пробурчав себе под нос:
-Псих! Нужна мне твоя Ирина. У меня этих Ирин – вагон и маленькая тележка.
Ремизов помог Ирине сесть в кресло. Девушка поставила на подножку костыль:
-Вообще-то я и сама могла бы дойти до ординаторской.
Андрей вывез кресло из перевязочной и покатил по коридору:
-Отставить ординаторскую. Ты теперь пациент этого отделения и у тебя есть персональная кровать в палате.
-Ты меня сдал в больницу?! – со слезами крикнула Ира, обернувшись к Ремизову.
Андрей улыбнулся:
-Не кричи. Никуда я тебя не сдал. Просто кто-то настучал Батурину, что я использую аппаратуру и медикаменты в личных целях, не связанных с больными. Вот он и распорядился, чтобы тебя положили в отделение. Теперь ты проходишь лечение в этом отделении официально, в дневном стационаре.
-Ты меня здесь не оставишь?
-Нет, конечно! Что я без тебя буду делать дома один?
-И я буду целый день здесь?
-Ну да. Не переживай, принесу тебе книжку, почитаешь.
-Я переживаю, что к ужину ничего не приготовлю.
-Не страшно. У нас же в холодильнике котлеты остались. Сварим макароны – вот и ужин!
-Макароны на ночь! Ужас какой-то! У тебя сегодня операции?
-Да две плановые, а там день покажет.
-Удачи тебе!
-Спасибо. Только ты не скучай! Вечером дома отметим новый этап в твоем выздоровлении!
Ира счастливо улыбнулась:
-Договорились!
________________________
Часть 5
Ты есть.
Май противоречил сам себе. Первомайские праздники радовали своим теплом. Покрытые легкой зеленой дымкой деревья, первая травка на газонах – все уже дышало приближающимся летом. Многие, решив, что холода ушли, щеголяли в футболках и легких платьях. Но некоторые не решались расстаться с куртками и ветровками. И, как оказалось – не зря. Не успели в небе отгреметь майские салюты Победы, как на смену им пришли тяжелые раскаты первых гроз. Теперь день мог встретить вас ясным безоблачным небом с теплым солнышком. Но уже через час, в затянутой свинцовыми тучами небесной канцелярии, разражались нешуточные бои, сопровождающиеся оглушающими ударами грома с выливанием на грешную землю потоков воды. Все это сопровождалось резкими холодными порывами ветра, который подхватывал дождевые нити и метал их в разные стороны, не оставляя людям шанса укрыться под зонтами или крышами. Холодный душ доставал их и там.
Утро встретило Андрея и Иру безоблачным небом. Они собирались в больницу. Сегодня был важный день для них обоих. Надо было сделать снимок, и по его результатам решить, можно ли уже снимать гипс:
-Ирочка, не волнуйся ты так! Я уверен, что все хорошо. Сегодня мы снимем гипс.
-Как ты можешь быть уверенным?
-Дорогая моя, опыт! Собственно, что у тебя дела идут лучше некуда, было ясно и по предыдущему снимку. Мы подстраховались. Так что не сомневайся, сегодня из больницы ты выйдешь без костыля.
Ира неуверенно улыбнулась:
-Я верю тебе! Давай уже пойдем.
Ремизов посмотрел на нетронутый Ирин завтрак, отставил кружку с кофе и встал из-за стола:
-Хорошо, пойдем.
***
Ира стояла на крыльце больницы, подставляя лицо легкому ветерку, счастливо улыбалась:
-Андрей, спасибо тебе!
Ремизов смутился:
-Ир, да ладно тебе. Пойдем лучше куда-нибудь, отметим твое выздоровление!
-Как же хорошо, что у тебя сегодня выходной! Давай, действительно где-нибудь посидим!
-Дама предпочитает ресторан?
-Нет, давай, лучше в кафе. В Шоколаднице, недалеко от дома!
-Согласен. Пойдем?!
Ира сделала шаг и неуверенно остановилась перед ступеньками:
-Как-то непривычно без костыля.
-Ничего, я с радостью побуду твоим костылем!
Андрей согнул в локте руку и предложил девушке. Ира оперлась о локоть Ремизова, и осторожно спустившись с крыльца, попыталась отстраниться, но Андрей ладонью прижал ее руку:
-Ириш, не торопись.
Ира кивнула, и они тихо, рука об руку, пошли к кафе.
В кафе было немноголюдно, что бывает очень редко. Андрей и Ира выбрали столик у окна. Подошел официант, предложил меню. Ира быстро просмотрела его и, закрыв папку, весело сказала:
-Я буду фруктовый салат, мороженное и кофе, а ты?
Ремизов неторопливо просматривал меню. Потом отодвинул его и серьезно предложил:
-А может шампанского?
Девушка, немного подумав, кивнула:
-А давай! Нам есть что отметить!
Сделав заказ, Андрей обратился к Ире:
-Как твои ощущения?
-Странные. Ноги, как будто не мои. Причем обе. Я столько времени то хромала, то в аппарате, то в гипсе. Просто забыла, что значит быть здоровой.
-Привыкай. Походишь к Ларисе Ивановне на массаж, на гимнастику, мышцы обретут силу. Еще бегать будешь!
-Она красивая женщина! – Ира, не глядя на Ремизова, смущенно складывала салфетку.
-Согласен. Красивая!
-Она замужем?
-Ирочка, что за вопросы? Тебе это зачем? – с лукавой усмешкой спросил Андрей.
-Интересно! – буркнула девушка.
-Странные у тебя интересы. Лариса Ивановна замужем! И очень удачно!
-В смысле?
-В прямом. Муж богат и любим!
-Если у них такая идиллия, что ж она на мужчин как кошка на сметану смотрит?
-Ирочка!!! На каких это мужчин она так смотрит?
Девушка с досадой посмотрела на Ремизова:
-На тебя! Неужели не замечал?
Андрей засмеялся:
-Ира, что за фантазии? Я тебя уверяю, Лариса замужем. И кроме мужа, ей никто не нужен!
-Уже Лариса! – Ира отчаянно теребила салфетку.
Мужчина положил ладонь на ее руки, и игриво улыбнулся:
-Ирочка, ты что ревнуешь?
Девушка вспыхнула, резко вырвав руки из-под ладони Андрея:
-Не говори глупости! С чего это я тебя должна ревновать?!
-Вот и я думаю, с чего?
Официант принес заказ. Ира молча взяла ложку, и быстро начала есть свой фруктовый салат. Андрей остановил ее:
-Ир, ты чего? Ну не дуйся, я пошутил. Я правду говорю, Лариса Ивановна замужем, а по имени ее называю, потому что она моложе меня. Да я почти со всеми общаюсь по имени и на «ты». Ира!
Селезнева оторвала взгляд от вазочки с салатом, и посмотрела на Ремизова:
-Конечно же, я не обижаюсь. В конце концов, это было бы глупо с моей стороны…. А что же мы не пьем шампанское?
Ремизов разлил шампанское, поднял бокал, и хотел сказать тост, но Ира его остановила:
-Андрей, подожди, можно сначала скажу я?
-Хорошо, говори!
-Андрей, я хочу выпить за то, что ты есть! Есть в моей жизни! Мы встретились, когда мне было нелегко…. Вернее сказать, когда я была в отчаянии, и жизнь для меня потеряла всякий смысл. Но ты смог вернуть мне веру в себя, и вернул мне здоровье! В прямом смысле, поставил на ноги. Я благодарна судьбе, что она подарила мне встречу с тобой! За тебя!
Они стукнулись бокалами, и, глядя друг другу в глаза, выпили шампанское.
Ремизов смотрел в ясные, синие глаза Иры, и думал: «Это еще не ясно, кому больше повезло, что мы встретились!»
-Андрей, ты что? Что ты так смотришь?
-Ты знаешь, Ирочка, я хотел сказать почти то же самое. Мы ведь встретились, когда и в моей жизни был не самый лучший период. И я не раз спрашивал себя, для чего я живу на этом свете? Но кто-то там, наверху, решил доказать нам, что жить нужно, что бы ни случилось, как бы трудно нам не было, в общем, при любых обстоятельствах! Мы помогли друг другу понять это. Поэтому я хочу выпить за тебя, за то, что ты появилась в моей жизни. И неважно, как дальше сложится наша жизнь, но мы уже есть друг у друга! За тебя!
Ярким румянцем вспыхнули щеки Иры. Смутившись, она выпила шампанское, и сосредоточилась на салате. Ремизов с нежностью посмотрел на девушку, улыбнулся и спокойно занялся своей порцией стейка.
Допивая свой кофе, Ира смотрела в окно:
-Андрюш, кажется, сейчас дождь пойдет, а мы зонты не взяли. Давай, пойдем уже. Может, до дождя успеем!
Ремизов посмотрел на потемневшее небо, затянувшееся черными, мохнатыми тучами, с сомнением, покачал головой:
-Вряд ли. Лучше закажем еще чего-нибудь вкусненького и кофе!
-И будем сидеть здесь до вечера! Посмотри, какое небо, ни одного просвета. Этот дождь надолго!
-Сейчас не осень…
-Я домой хочу. – Ира понизила голос, и доверительно прошептала – У меня жутко чешется нога, хочу помыться.
Андрей засмеялся:
-Чего ж ты молчала?! Пойдем, конечно!
Они вышли из кафе и остановились на пороге.
Первые крупные капли дождя расплывшимися кляксами, упали на асфальт. Ремизов и Селезнева переглянулись. Андрей снял костюм и накинул его на Ирины плечи:
-Не успели. До дома недалеко, особо промокнуть не успеешь. Пойдем быстрее.
Ира взяла Андрея под руку, и они торопливо пошли домой.
***
Ремизов вышел из последней палаты и подошел к посту медсестры. В каждое свое дежурство, даже ночное, он привык делать обход больных, чтобы знать о самочувствии каждого пациента не из истории болезни, а от них самих лично:
-Бэла, Ждановой из третьей палаты на ночь сделай анальгин 50% - 2мл., с 1% димедролом.
-Хорошо, Андрей Ильич.
-Семенову – из восьмой надо поменять повязку.
-Андрей Ильич, у него вчера перевязка была.
-И что? Повязка промокла. Будешь делать перевязку, позови меня. Посмотрим, что там у него сочится.
-Хорошо, Андрей Ильич. Что-то еще?
-Да, пригласите меня на кофе. Ира печенье испекла. Вкусное!!!
-Отлично! А как Ира? Она что-то не заглядывает к нам.
-К экзаменам готовится. В книгах совсем закопалась, - грустно улыбнулся Андрей.
-Не переживайте, она обязательно поступит. Она упрямая.
-Да уж, упрямая. Бэла, не забудь о Ждановой и Семенове.
-Не забуду, Андрей Ильич. Сейчас Лене скажу, чтобы Ждановой укол сделала и потом поставила чайник, а я пошла за Семеновым.
-А я в – ординаторскую, положу карты и приду в перевязочную.
Андрей зашел в ординаторскую, положил карты на стол, потом подошел к окну и распахнул его. Прохладный вечерний воздух ворвался в комнату, окутав Андрея нежным ароматом сирени. Он посмотрел вниз на буйно цветущие деревья. Сумерки мягко опускались на город, осторожно укрывая дома и деревья, раскрашивая все в серый цвет. Андрей перевел взгляд на темно-синее небо с россыпью звезд, вспоминая сегодняшний разговор с Ириной:
-Андрей, я была сегодня в институте, узнавала, когда можно подать документы.
-И?
-Уже в конце июня можно.
-Хорошо.
Немного замявшись, Ира сказала:
-Андрей, я узнала, что иногородним предоставляют общежитие…
-Тебе зачем? – Удивился он.
Опустив взгляд, Ира нерешительно сказала:
-Я уже не твоя пациентка. Живу тут, как не известно, кто!
-Ира, разве я тебя прогоняю?
-Ты слишком благороден, чтобы выгнать девушку на улицу – попробовала пошутить она. – Но мне неудобно тебя стеснять.
-Ты издеваешься? – Возмутился Ремизов – С чего ты решила, что стесняешь меня?
-Ты молодой, интересный мужчина. Наверное, задумываешься о женитьбе. Не приведешь же ты невесту в дом, где живет другая женщина! – Неуверенно прошептала Ира.
Андрей вспылил:
-Что за мысли приходят в твою голову? Как вообще ты додумалась до этого? Разве хоть раз, я давал повод, чтобы ты захотела уйти? Я тебя спрашиваю? Давал?
-Нет – испуганно прошептала Ира.
Андрей посмотрел на сжавшуюся девушку и, смягчившись, попросил:
-Ира, прошу тебя, даже не заговаривай об общежитии. У тебя есть дом. Этот дом. У тебя есть я. Я буду помогать тебе, пока ты будешь учиться, а потом посмотрим. Договорились?
-Договорились – сквозь слезы шепнула она, ушла в свою комнату и закрылась там.
Он пытался с ней поговорить, но она молчала и не открывала дверь до вечера. Только, когда он начал собираться на работу, она вышла, чтобы положить ему бутерброды и печенья. Передавая пакет, она тихо сказала:
-Зря мы с тобой начали разговор про общежитие. Я ведь могу и не поступить в этот институт.
-Ирочка, прости меня. Я сорвался, накричал. В институт ты поступишь, даже не сомневайся. Но не уезжай отсюда, пожалуйста!
-Поговорим об этом позже, когда поступлю в институт. А сейчас иди, а то на работу опоздаешь.
-Не опоздаю! – улыбнулся он.
Этот разговор с Ириной не давал Андрею покоя. Он привык к девушке. Ему нравилось, что его провожают на работу и ждут с нее. Честно говоря, он даже забыл, что Ира была всего лишь его пациентка, и что он предложил ей пожить в его квартире, пока она лечится. И вот теперь она здорова и собирается уходить.
Телефонный звонок отвлек его. Звонил Кузнецов:
-Привет, Андрей, ты еще не спишь?
-Здравствуй, Михал Иваныч. Не сплю, я на дежурстве. А ты чего так поздно, случилось что?
-Случилось! Марина и Сергей решили подать заявление. Так что у нас скоро свадьба! Вы с Ирой уже в числе приглашенных!
-Передай мои поздравления Марине и Сергею. Если сможем, то обязательно приедем.
-Нет, так не пойдет! Что значит, если сможем? Вы просто обязательно должны приехать.
-Михал Иваныч, мы постараемся.
-Андрей, у вас все в порядке?
-Да, все нормально.
-Ремизов, я тебя знаю! Ну-ка, давай рассказывай, что у вас произошло?
-Ничего особенного, просто Ирина хочет уехать от меня в общежитие. А я не понимаю зачем? Ведь у меня ей было бы удобней. За квартиру платить не надо, место для занятий есть!
-Андрей, а мне кажется, что ты боишься признаться самому себе, что без Ирины тебе будет ох, как плохо! Эта девчонка запала тебе в душу, а ты даже не заметил этого!
-Да нет, Иваныч, я просто привык к Ире. И, вообще, я пока не готов забыть Жанну.
-Так кто ж просит забывать ее? Наоборот память о ней должна помогать тебе! Тебе надо принять смерть Жанны. Отпустить ее, проститься с прошлым и шагнуть в настоящее. А настоящее для тебя – это Ира. Поверь старому прапорщику. Я же видел, как она смотрит на тебя. И разговоры у нее только о тебе; Андрей – то, Андрей – сё.
-Может ты и прав!..
-Ты сам все понимаешь, Андрей. Не тяни, поговорите с Ириной по душам…
В ординаторскую ворвалась Бэла:
-Андрей Ильич,… там такое! Пойдемте быстрей на улицу…
Ремизов поспешил закончить разговор:
-Все, Иваныч, мне надо идти, до свидания, созвонимся!
Андрей нажал на отбой, положил телефон на стол и посмотрел на взволнованную медсестру:
-Бэла, что? Пожар, катастрофа? Что ты так кричишь?
Девушка схватила Ремизова за руку и потащила к выходу:
-Андрей Ильич, там, на улице, прямо перед больницей машина сбила женщину и ребенка. Бежим скорей!!!
Ремизов на секунду остановился, осмысливая услышанное, и в следующее мгновение, отстранив медсестру, бежал вниз, перескакивая через несколько ступенек.
***
На проезжей части, на пешеходном переходе, лежали молодая женщина и девочка. Около них уже собиралась толпа. Из больницы торопливо вышли санитары с каталками. Медсестра и врач из приемного отделения были на месте происшествия. Женщина была в сознании, она обнимала девочку и тихо звала ее:
-Рита, Риточка, девочка моя, открой глазки, не пугай маму!
Ремизов протиснулся сквозь толпу и опустился на корточки перед пострадавшими:
-Антон Игоревич, фиксируем шею, перекладываем на каталки и поднимаем сразу в хирургию.
-Согласен. Беру девочку.
Зафиксировав шеи ортопедическими воротниками, Ремизов и Клюев помогли санитарам уложить женщину и девочку на каталки и поспешили в больницу.
В смотровой Лена уже настраивала аппарат УЗИ. Андрей одобрительно кивнул:
-Лена, обеим надо сделать рентген. Кровь на биохимию, общий анализ мочи.
Бэла освобождала от одежды девочку. Ремизов подошел к женщине:
-Как Вас зовут?
-Эмма… Эмилия Иойлева. Доктор, помогите моей девочке.
-Конечно, сейчас Бэла подготовит девочку к осмотру, и я ей займусь. А пока я осмотрю Вас. Лена, как давление?
-100 на 70 у девочки, и 90 на 70 у мамы.
-Лена, поторопись с кровью и мочой.
-Уже бегу.
Ремизов осматривал Эмму, все больше и больше хмурясь. Потом подошел к девочке, и пока Бэла освобождала от одежды женщину, он осмотрел малышку. Закончив осмотр, он обратился к медсестре:
-Бэла, девочке на живот – холод. Кристаллоидный раствор 400мл- 60 капель в минуту. Женщину – в операционную, срочно. Вызови Дащенко или Авсенеева. Когда из них кто-нибудь приедет, пусть берут девочку.
Ремизов развернулся и собирался выйти из смотровой, но женщина схватила его за руку и, сцепив зубы, прорычала:
-Ты возьмешь Риту на операцию сейчас.
-Эмма, у Вас положение очень серьезное. Ваше состояние может резко ухудшиться в каждую минуту.
Они оба вздрогнули от раздавшегося крика девочки. Очнувшись, и ощутив резкую боль во всем теле, малышка отчаянно закричала:
-Мамочка, мне больно, мне очень больно! Помоги, мамочка!
Андрей повернулся к девочке:
-Риточка, сейчас тебе будет легче. Бэла, 2мл., промедола 2%, этамзилат натрия 2,0 внутримышечно, 2 кордиамина.
Эмма огляделась, на столе стоял лоток с использованными шприцами. Она взяла шприц, оттянула поршень, набирая воздух, и ввела иглу в шею:
Лена, которая вернулась с результатами анализов, увидела первая, что сделала Эмма. Медсестра в ужасе замерла на пороге, еле прошептав:
-Андрей Ильич!
Ремизов проследил взгляд Лены. Он рванулся к женщине:
-Эмма, не делайте этого!
-Стой! Доктор, ты сейчас возьмешь мою девочку на операцию. Если ты этого не сделаешь прямо сейчас, я убью себя. Я это сделаю…. Ну!!!
-Хорошо, Бэла, вези девочку в операционную. Лена, срочно вызывай Дащенко, да хоть кого-нибудь. И начинай инфузионную терапию: кристаллоидный раствор 800мл – 80 капель в минуту. 2мл., промедола 2%, грамм цефотаксима, версет- 2мг. – Андрей с беспомощной обреченностью посмотрел на Бэлу, перевел взгляд на Эмму:
-Вы не правы.
-Доктор, спасайте мою девочку, а я подожду.
-Сделаю все, что смогу. Держитесь, Эмма. Лена, Зимин в операционной?
-Да.
Ремизов на полном автомате мыл руки в предоперационной, он был шокирован отчаянной попыткой Эммы, спасти дочь любой ценой.
Андрей вошел в операционную, Бэла надела ему перчатки, маску. Он вопросительно посмотрел на Зимина:
-Андрей, наркоз идет. Девочка готова.
-Хорошо.
Ремизов посмотрел еще раз снимки и подошел к столу:
-У нас по факту разрыв селезенки, перенитониальные симптомы положительные, возможно из-за повреждения кишки. Делаем лапаротомию. Давайте начинать. Бэла, скальпель.
Ремизов оперировал молча, сосредоточившись на операционном поле. Зимин вопросительно посмотрел на Бэлу, та только пожала плечами. Зимин не выдержал:
-Андрей, ты чего сам не свой?
-Бэла готовь дренаж…. Селезенку придется удалить….
Егор Матвеич, там в смотровой женщина в тяжелом состоянии.
-Да, Бэла сказала. Вызвали еще кого-нибудь?
-Лена пытается дозвониться…
-Андрей, но ты же не можешь оперировать сразу двоих! В нашем деле иногда приходится делать выбор.
-В том то и дело, что мне не оставили выбора!..
Бэла перевела взгляд с нахмурившегося Ремизова на Зимина и с привычной для нее эмоциональностью, рассказала о том, что произошло в смотровой:
-Ой, Егор Матвеич, Андрей Ильич хотел первой оперировать маму этой девочки. Но та схватила пустой шприц, наполнила его воздухом и воткнула его себе в шею, говорит, если Андрей Ильич не возьмет ее девочку на операцию, то она себя убьет. Ну, вот что оставалось Андрею Ильичу делать?!
-Ничего себе! Андрей, что так и было?
-Так и было. Бэла, сходи, узнай, приехал кто-нибудь?
-Да, Андрей Ильич, сейчас.
Бэла вышла из операционной, но уже через две минуты вбежала обратно:
-Олег Иваныч приехал! Он уже во второй операционной, моется. Егор Матвеич, он просил Вас помочь ему.
Ремизов кивнул Зимину:
-Идите, Егор Матвеич. Здесь я сам управлюсь. Хорошо, что Олег приехал так быстро, может еще удастся спасти женщину!
Узнав, что приехал Дащенко, Андрей немного успокоился:
-Ну, что, Бэла? Делаем ревизию брюшной полости и зашиваем. Пока девчушка под наркозом, наложим гипс. Большая берцовая без смещения.
-Хорошо, Андрей Ильич! А как Вы думаете, Эмма выживет?
-Бэла, я не бабка-гадалка. Сейчас закончу с девочкой и пойду к ним.
-Что на мониторе?
-Остановка. У нее тампонада. Оксигенация 78. Сатурация 92. Брадикардия растет. Давление упало - 65.
-Еще литр физраствора…
-Сильная брадикардия.
-Черт, это инфаркт. 100 ледокаина. Набор для торакотомии. Перикард полон крови…. Начинаем прямой массаж сердца. Отсос. Разрыв коронарной артерии…. Шью, шью…. Лена, адреналин, атропин…
-Ввела, Олег Иваныч…
-Олег, даю допомина 400 мг на 250 физиологии. – Зимин вводил лекарство.
-Лена давай электроды. Заряжай 30. Разряд.
-Все еще фибрилляция. Брадикардия.
-Разряд…
-Олег, сатурация критична. Пульса нет.
-Лена, заряжай 50. Разряд.
-Асистолия
-Еще пробуем…
-Олег, прекрати…. Уже полчаса прошло…- Егор Матвеич сокрушенно покачал головой.
Дащенко опустил руки:
-Время смерти 2часа 19минут…
Ремизов вошел в операционную, подошел к столу, посмотрел на вскрытую грудину и только мрачно спросил:
-Давно?
-Три минуты назад Олег Иванович зафиксировал смерть – тихо сказала медсестра.
Андрей стиснул зубы, на скулах под маской задвигались желваки:
-Не успели… - Ремизов смотрел на поникшего хирурга. – Олег, ты иди, я зашью.
Дащенко только кивнул и вышел из операционной.
Зимин отключил приборы:
-Андрей, как там девочка?
-С ней все в порядке. Бэла повезла ее в реанимацию.
-Хорошо, я тоже пойду.
-Да, Егор Матвеич. Спасибо Вам!
-Андрей, Олег сделал все что мог!
-Я знаю. Вот только я ничего не смог сделать.
-Прекрати. Вы все сделали правильно. Ладно, Андрей, я пошел.
Ремизов вошел в ординаторскую. Олег наводил себе кофе. Кинув на Андрея мрачный взгляд, Дащенко спросил:
-Кофе будешь?
-Да, покрепче.
-Зашил?
-Зашил. Девчонки повезли тело в морг.
Мужчины сели на диван. Дащенко держал кружку в руках и, задумавшись, смотрел куда-то в одну точку. Ремизов сделал глоток горячего кофе, тяжело вздохнул:
-Олег, спасибо, что быстро приехал.
-Как оказалось, не очень быстро...
-Ты сделал что смог…
-Там была каша!.. Я вообще не понимаю, как она столько продержалась!.. Если б ее сразу на стол, может и получилось бы ее спасти…. Андрей, почему ты взял первой девочку? Она была тяжелей?
-Нет, Олег, думаю, на инфузионной терапии она продержалась бы до твоего прихода.
-Так какого черта, ты не взял женщину первой, если видел, что ей помощь была нужна в первую очередь?!
-Олег, Эмма пригрозила убить себя, если я не возьму ее дочь на операционный стол.
-Как пригрозила? – Изумился Дащенко.
-Она набрала воздух в шприц и ввела иглу в шею….
-Да…. Вот тебе и материнское самопожертвование…. Глупо…. Могли бы обеих спасти….
-Во всяком случае, шансов было бы больше, если б я взял Эмму первой.
-Что Батурину докладывать будем?
-Правду, что ж еще? Ты домой поедешь?
-А смысл? Здесь посплю.
-Давай спи. А я за бумажки. Потом в реанимацию схожу, девочку посмотрю, дневники заполню.
***
В кабинете Батурина стояла гнетущая тишина. Зав. отделением из-под бровей оглядывал присутствующих, и крутил в пальцах карандаш. Наконец он кашлянул:
-Андрей Ильич, мы Вас внимательно слушаем. Потрудитесь объяснить факт смерти пациентки Иойлевой Эмилии Александровны.
Ремизов встал со стула, и, глядя в глаза Батурину, подробно начал отчет:
-Вчера, в 21час 45минут, в наше отделение были доставлены две пациентки шести и тридцати двух лет. В результате ДТП у обеих были обнаружены переломы конечностей и тупая травма живота. Ультразвуковое обследование, рентгенография показали: у девочки – разрыв селезенки, повреждение тонкой кишки, перелом большой берцовой кости, многочисленные ушибы и ссадины; сотрясение мозга. Проведена лапаротомия, с полной ревизией брюшной полости. Нога зафиксирована гипсом. На данный момент состояние девочки средней тяжести, она находится в реанимационном отделении.
У ее матери по результатам ультразвукового исследования и рентгенографии выявлены разрыв печени, мочевого пузыря; осколком ребра задето легкое, повреждение толстого кишечника; перелом шейки бедра…. Проведена лапаротомия. Во время операции произошла остановка сердца. Реанимационные действия не помогли. Смерть зафиксирована в 2часа 19минут.
Батурин буравил взглядом Ремизова:
-Складно изложили, Андрей Ильич. Насколько я знаю, Вы были военврачом. Работали в горячих точках, спасали людей в чрезвычайных обстоятельствах. Наверняка Вас учили, скажем так, сортировать больных по степени тяжести полученных травм. Учили?
-Учили. – Ремизов жестко посмотрел на Батурина.
-Так неужели Вы не смогли определить, какой из двух пациенток первой необходимо оперативное вмешательство?
-Смог.
-И по-Вашему, это был ребенок?
-Нет, я решил первой оперировать женщину.
-Я не понял!.. Почему же Вы взяли первой девочку?
-Так сложились обстоятельства…
-Константин Ефимыч, - со своего места вскочила Бэла, и отчаянно заговорила – Андрей Ильич ничего не смог сделать. Мама девочки схватила шприц, наполнила его воздухом, и обещала убить себя, если Андрей Ильич не возьмет девочку на операцию.
-И вы трое здоровых людей не смогли переубедить ее?
-Да как ее было переубедить, если она иглу ввела в шею? – возмутилась Бэла.
-Да. И только когда она узнала, что операция началась, она вынула шприц – добавила Еремина.
-Андрей Ильич, насколько я знаю, Вы вызвали Олега Ивановича?
-Да, я попросил Лену позвонить сначала Дащенко. Олег Иванович приехал в течение сорока минут.
-И эти сорок минут были упущены, больная истекла кровью. Так я понимаю?
-В общем да.
-Олег Иванович, как Вы считаете, если бы Андрей Ильич первой оперировал женщину, у нее были шансы выжить? Ваше мнение.
Дащенко поднялся со своего места:
-Я оперировал эту больную, и с уверенностью могу сказать, что при таких травмах, шансов выжить очень мало. Но учитывая, что пострадавшую доставили в больницу практически сразу после ДТП, думаю, у нее был шанс. Небольшой, но был.
Батурин задумчиво постукивал карандашом по столу. Придя к какому-то решению, он положил карандаш на стол и встал:
-Я выслушал всех. Понимаю, что ситуация была неординарная. Но как бы там ни было, в нашем отделении умер пациент. Пациент, у которого был шанс выжить. Но дежурный врач, пошел на поводу у пациентки, пребывающей в шоковом состоянии, и сделал неправильный выбор. Этот выбор стоил человеку жизни. Исходя из вышесказанного, я объявляю Ремизову Андрею Ильичу строгий выговор за непрофессиональные действия в экстренной ситуации.
Бэла растерянно, посмотрела на Ремизова, который сидел, стиснув зубы, и смотрел куда-то в окно, и с отчаянием, почти крикнула Батурину:
-Константин Ефимыч, но поймите, Андрей Ильич, правда, ничего не смог сделать. Да и Вы не смогли бы! Лена, скажи!
-Константин Ефимыч, это действительно так! – Подтвердила Лена.
Батурин сел на место, колючим взглядом окинул всех присутствующих:
-Пятиминутка окончена. Все расходятся по своим местам. Мы и так задержались. Больные ждут.
Все молча вышли из кабинета. Дащенко остановил старшую медсестру:
-Наталья Егоровна, подготовьте все к обходу, и подождите меня с девочками в сестринской. Я сейчас подойду.
-Хорошо, Олег Иваныч.
Дащенко вошел в ординаторскую. Ремизов, сложив руки на груди, стоял у открытого окна, и смотрел на улицу. Олег подошел и встал рядом:
-Андрей, ты не злишься на меня?
Ремизов удивленно оглянулся:
-За что?
-Ну, за то, что я сказал Батурину про шанс для Иойлевой.
-Не говори глупости, Олег. Шанс у Эммы был, и это так. Ты сказал то, что думал.
-Андрей, я не был уверен…. Думаю, я не смог бы ее спасти, даже, если б ее сразу положили на операционный стол. Но ты бы смог! В этом я уверен.
-Смог не смог. Что об этом теперь говорить? – Ремизов с досадой мотнул головой.
-Но Батурин не прав! Что за идиотская формулировка: «За непрофессиональные действия в экстренной ситуации»
-Олег, да разве в выговоре дело?!
Ремизов повернулся к Дащенко, и Олег увидел наполненный тоскливым отчаянием взгляд. Дащенко смутился:
-Андрей, что тебя мучит?
-Да пойми ты, я вчера послушал женщину, которая была готова на все ради своего ребенка, и я сделал свой выбор. И он опять оказался неверным. Если бы я слушал себя, делал так, как я сам считал нужным. Все, все было бы по-другому…. Все были бы живы…. – Ремизов сел на диван. – Олег, я уверен, я смог бы спасти Эмму, если бы не пошел на поводу чужих эмоций…. Понимаешь, я лишил девочку матери…
Дащенко присел рядом:
-Андрей, ты говоришь сейчас сердцем. А ты включи разум. Во-первых, если уж быть точным и смотреть правде в глаза, это у меня на столе умерла пациентка. И ты к ее смерти имеешь косвенное отношение. Во-вторых, не знаю как ты, а я – фаталист. Я верю в судьбу. Верю, что все для нас предначертано. В судьбе Эммы вчерашний день был последним. И этого не отменить. Мой тебе совет, прими все как есть. Иди домой, отдохни. И у тебя и у меня эта смерть не первая и не последняя. К этому трудно привыкнуть, но мы врачи и знаем, как хрупка человеческая жизнь. Андрей, ты классный хирург, многим спас жизнь, и еще многим спасешь, я уверен. Не терзай себя!
-Наверно, ты прав, Олег. Ты не знаешь, родственников Иойлевых нашли?
-Да, забыл тебе сказать. Перед пятиминуткой звонили из милиции, сказали, что сообщили мужу, где находятся его жена и дочь. Так что, скорее всего, он скоро будет здесь.
-Хорошо, я подожду его и поговорю. Олег, иди на обход, а то если Ефимыч узнает, что обход еще и не начинался, крику не оберешься. Еще какой-нибудь выговор придумает.
-Это точно! Ну, я пошел.
Андрей подошел к окну и вдохнул утренний прохладный воздух: «Да, судьба! Что ж ты так сурово девочку-то наказала? А я тебе помог в этом»… В дверь постучали. Андрей оглянулся:
-Да, войдите.
На пороге возникла санитарка:
-Андрей Ильич, Вы еще не ушли?
-Что случилось, Зоя Михайловна?
-Там мужчина с женщиной пришли, говорят к Иойлевым. А у нас вроде нет таких?
Ремизов невольно вздрогнул, но взяв себя в руки, попросил:
-Зоя Михайловна, проводите их сюда, я поговорю с ними.
-Сейчас приведу – кивнула санитарка, и исчезла в дверях.
Андрей так и стоял у окна, когда в ординаторскую постучав, вошли высокая стройная женщина лет пятидесяти и молодой мужчина крепкого телосложения, с волнистыми коротко стрижеными волосами, но уже с большими залысинами.
Ремизов отошел от окна и пригласил вошедших:
-Проходите, присаживайтесь.
Мужчина и женщина сели на диван, настороженно поглядывая на Ремизова.
Самое тяжелое в профессии врачей, это ситуации, когда приходится сообщать людям о смерти их родственников. В таких случаях можно ждать чего угодно: от проклятий в свой адрес, до попытки убийства (увы, были и такие случаи). Андрей сел на стул:
-Меня зовут Андрей Ильич, я хирург. Позвольте узнать ваши имена.
-Наталья Сергеевна, я свекровь Эммы и бабушка Риточки. А это Вячеслав, муж Эммы. Нам сказали, что их сбила машина прямо перед вашей больницей. Скажите, что с нашими девочками?
Ремизов с сочувствием смотрел на женщину (почему-то смотреть на мужчину, ему было тяжело). Глубоко вздохнув, он начал свою нелегкую речь:
-У Эммы и Риты были очень тяжелые травмы. Рите пришлось удалить селезенку. Был поврежден кишечник. Перелом ноги. Сотрясение мозга…
У женщины по щекам текли слезы, которые она даже не вытирала, они крупными каплями капали на сцепленные в замок руки. Мужчина весь покрылся испариной.
-Сейчас Рита находится в реанимации. Ее состояние стабильное, средней тяжести. Она поправится.
-Слава Богу! – Выдохнула женщина. – А что с Эммой?
Андрей нахмурился:
-Травмы Эммы были более серьезные; разрыв печени, разрыв мочевого пузыря, был поврежден толстый кишечник…. Нам не удалось спасти ее…. Примите мои соболезнования.
В ординаторской повисла тишина, даже гул улицы не смог ее нарушить. Наконец Вячеслав встал и спросил у Ремизова:
-Кто оперировал Эмму?
Андрей поднялся со стула, оказавшись лицом к лицу с мужем погибшей женщины:
-Один из лучших врачей нашего отделения.
-Как его имя?
Мужчина смотрел на Ремизова налившимися яростью глазами. Андрей попытался его успокоить:
-Вячеслав, успокойтесь. Хирург здесь ни при чем! Он сделал все, что мог!
-Эмму оперировал ты?
-Нет, не я.
-Тогда заткнись. Я все равно узнаю, имя этого убийцы. Я засужу вас всех! Где ваш главный?
-Слава, успокойся! Доктор ведь сказал, что ничего сделать нельзя было! – Женщина попыталась взять мужчину за руку.
Вячеслав отмахнулся:
-Мама, разве ты не видишь, они покрывают здесь друг друга!
Он вцепился в Ремизова и прижал его к стене. Андрей смотрел на мужчину почти сошедшего с ума от горя, и даже не пытался освободиться. Он вспомнил, что происходило в его душе, когда он смотрел на рассыпающийся вертолет, в котором была его Жанна. Тогда он тоже готов был зубами разорвать того, кто подбил вертолет. И разорвал бы, если б тот был рядом.
В ординаторскую заглянула Бэла. Когда она поняла, что происходит, она схватила мужчину за рубашку и стала оттягивать его от Ремизова:
-Да что ж Вы себе позволяете?! Как Вам не стыдно?! Андрей Ильич всю ночь спасал Вашу девочку, а Вы?..
-Что? – Вячеслав повернулся к медсестре – Что Вы сказали?
-Что услышали. Андрей Ильич оперировал Вашу девочку. И всю ночь был около нее. А женщину спасти было нельзя! Чем кидаться на врачей, лучше бы нашли, кто сбил Ваших жену и дочь!
Мужчина поднял стул, который он откинул, когда схватил хирурга. Сел на него, и обхватив голову руками, зарыдал. Андрей подтолкнул девушку к двери:
-Бэлочка, неси успокоительное.
Медсестра кивнула, и выскользнула за дверь.
Наталья Сергеевна подошла к сыну, и прижала его голову к груди:
-Держись, сынок! Держись, родной!
***
Ира стояла на балконе и с тревогой смотрела в сторону больницы. Андрей должен был уже часа два, как вернуться с работы.
«Господи, что могло случиться? Почему телефон отключен? Еще полчаса и я звоню в больницу…»
На дорожке показался Ремизов. Он шел не торопясь, как бы прогуливаясь, но вид у него был отрешенный. Он шел, никого не замечая. Ира почувствовала, как плохо Андрею и ее сердце сжалось от нехорошего предчувствия.
Она открыла входную дверь и ждала Ремизова на лестничной площадке. Андрей поднялся по лестнице. Увидев встревоженную девушку, удивился:
-А ты чего в дверях?
-Тебя жду!
-Я пришел…
Ремизов вошел, снял туфли и прошел к себе в комнату.
Ира подошла к закрытой двери и спросила:
-Андрей, ты кушать будешь?
-Нет, не хочу…. Ира, завари мне чаю, пожалуйста.
-Тебе зеленого?
-Да.
Девушка ушла на кухню. Она заваривала чай, резала сыр, доставала из духовки булочки, которые испекла для Андрея и все думала, что же произошло у него на работе. Ира не заметила, когда Ремизов вошел на кухню:
-Сыр, булочки! Спасибо.
Девушка улыбнулась:
-Булочки еще теплые. Я их из духовки не вынимала.
Она налила в кружку чай, подвинула ему тарелку с сыром и села напротив. Андрей молча ел. Ира не выдержала этого тягостного молчания:
-Андрюш, что-то на работе случилось?
Ремизов оторвал свой взгляд от кружки и посмотрел на обеспокоенную девушку:
-Да уж, случилось…
Опять повисло тягостное молчание. Ира боялась нарушить эту тишину, но желание хоть как-то помочь Андрею, пересилило:
-Андрей, расскажи, не держи в себе это. Тебе легче станет!
Ремизов взглянул на Иру, увидел ее синие, как затихшее в ожидании бури лесное озеро, глаза и, горько усмехнулся:
-Легче не станет, Ириш. Вчера вечером, у больницы, на пешеходном переходе, сбили женщину с ребенком. Состояние женщины было тяжелее, чем у ребенка, но она была в сознании. Я хотел оперировать ее первой. Я понимал, что время терять нельзя в такой ситуации…. Но она, представляешь?.. Она, чтобы спасти своего ребенка, наполнила воздухом шприц и ввела иглу в шею, обещая убить себя, если я не возьму ее дочь первой в операционную….
Девушка, уже догадываясь, чем закончилась эта трагедия, молчала, давая Андрею время собраться с силами, чтобы завершить свой рассказ. Ремизов отхлебнул из кружки, и не глядя на Иру, продолжил:
-Мы вызвали Олега. Он приехал минут через сорок…. – Андрей стукнул кулаком по столу – Врачи должны жить рядом с работой, а не у черта на куличках!.. Я оперировал девочку, пока Эмма истекала кровью…. Олег уже ничем не смог ей помочь…. И никто не смог бы!.. Сегодня Батурин влепил мне строгий выговор за непрофессиональные действия!
-Почему тебе? – Удивилась Ира. – Ведь женщину оперировал Дащенко?
Андрей тяжелым взглядом посмотрел на девушку:
-Да потому что, Олег не виноват в смерти Эммы, он уже ничего не мог сделать…. Это я пошел на поводу у больной и не оказал ей необходимую помощь….
-Но ты же говорил, что она обещала себя убить?!
-Ира, я смог бы не дать Эмме сделать это!.. Не знаю как, но смог бы!.. Но я поддался ее желанию немедленно оказать помощь ребенку. Рита тогда пришла в себя и очень сильно кричала, просила маму помочь…. А я, как первокурсник, распустил нюни и кинулся помогать тому, на кого указали. Я поступил непрофессионально…. Это я виноват в смерти пациентки, Батурин прав.
-Андрей, ты уверен, что смог бы помочь той женщине? А если б она умерла у тебя на столе? А так ты спас ее дочь! Не надо так корить себя!
В тот момент из глаз Ремизова, только что молнии не летели. Нервно прищуриваясь, стиснув зубы, он просипел:
-Не говори то, в чем ничего не смыслишь!!!.. Не лезь со своими предположениями!!!.. Кто ты мне, чтобы давать советы?! И вообще, могу я в своем доме побыть один?! Или я постоянно должен находиться под твоим всезрящим оком?!.. Оставь меня в покое!!! Скорее бы ты уж поступила в свой институт, чтобы хоть днем можно было побыть одному….
Ремизов схватил костюм, надел туфли и стремительно вышел из квартиры, хлопнув дверью так, что с полки упал Ирин алый шелковый шарфик и плавно опустился на пол.
Ира так и осталась сидеть на кухне за столом. В груди у нее разрастался ком немыслимой боли. Этот ком отчаянной тоской сдавил сердце, потом забрался в легкие, вытесняя воздух, и не давая свободно дышать, он подступил к горлу и сдавил его так, что девушке пришлось с открытым ртом несколько раз глубоко вдохнуть.
Сколько времени она просидела на кухне, она не заметила. Придя немного в себя, Ира вышла в прихожую. На светлом полу, алым ручейком, похожим на кровь, лежал ее шарфик, который неделю назад, ей подарил Андрей.
Девушка подняла шарфик, аккуратно сложила и пошла к себе в комнату. Словно во сне, Ира положила шарфик на стол, нежно его погладила, и горько улыбнулась: «Ты прав, Андрей, загостилась я у тебя». С холодной решимостью, девушка достала из шкафа сумку, с которой приехала в этот дом. Собрав вещи, она сверху положила алый шарфик, застегнула сумку и убрала ее в шкаф. Потом пошла на кухню, открыла холодильник, задумчиво разглядывая его содержимое. В следующую минуту на столе выросла гора из продуктов. Ира надела фартук и принялась за готовку.
***
Московская ночь никогда не бывает черной и тихой. Сверкающие неоновые вывески, рекламные щиты, соревнующиеся друг с другом по своей яркости, гирлянды лампочек разной величины и цвета, висящие над улицами, не давали ночному мраку захватить город, укутать черной пеленой и убаюкать его. Москва никогда не спит. День и ночь здесь жизнь бьет ключом. Двор дома, в котором жил Андрей, был сравнительно тихим, но шум проспекта доносился и сюда. Да еще и уличные фонари исправно работали, освещая подъезды ярким голубоватым светом.
Не включая свет, Ира стояла у окна на кухне, изредка бросая взгляд на таймер духовки. Очередной раз, мигнув красным огоньком, на табло высветились цифры – 23-38. Ира тяжело вздохнула и посмотрела на улицу. Увидев Андрея идущего к дому, она быстро отошла от окна и села за стол, пододвинув к себе ноутбук.
Тихо щелкнул дверной замок. В темноте Андрей разулся, обо что-то споткнувшись, он чертыхнулся и, стараясь больше не шуметь, тихо прошел на кухню. Ремизов включил свет, и замер на пороге:
-Ирочка?! Почему ты не спишь?!
-Тебя жду. Ужинать будешь?
Андрей растерянно кивнул.
-Иди, мой руки. Я подогрею ужин.
Ремизов послушно скрылся в ванной.
Андрей сидел за столом и смотрел, как Ира накрывает на стол. Он хотел извиниться перед Ирой, но думал, что это будет завтра. А теперь он не знал, как начать разговор. Вдруг подумал: «За ужином будет легче поговорить. Так, наверное, лучше». Но заметив, что Ира собралась уходить, испугался:
-Ира, ты куда?
-Спать!
-Ты не будешь ужинать?
-Андрей, ты видел который час? Я давно уже поужинала.
Ремизов встал, мягко приобнял ее за плечи и усадил за стол:
-Ириш, присядь. Нам надо с тобой поговорить. Вернее, я должен попросить у тебя прощения за сегодняшний утренний разговор.
Девушка положила на стол сцепленные в замок руки, и грустно посмотрела на Ремизова. Андрей тоже сел за стол, виновато взглянув на девушку, заговорил с болью в голосе:
-Ирочка, прости меня! Я вел себя как скотина! Наорал на тебя. Я не понимаю, что на меня нашло! Забудь все, что я тебе наговорил! Я сорвался, но обещаю, это не повторится больше никогда!.. Ты веришь мне?!
Селезнева вспомнила свое непоколебимое решение уехать, собранную сумку, спрятанную в шкафу, и с легкой иронией, улыбнулась:
-Верю, конечно!..
-Ты не сердишься на меня?
-Нет, Андрей, не сержусь! Ты ешь, а то опять все остынет.
Андрей пододвинул тарелку:
-Ты посидишь со мной?
-Посижу.
Ремизов с аппетитом ел запеченную рыбу:
-Даже не подозревал, что так голоден!
-Ты же почти сутки практически ничего не ел.
- Действительно, почти сутки…. Рыба очень вкусная!
Мужчина подцепил вилкой приличный кусок рыбы и отправил его в рот.
Ира смотрела на Андрея, стараясь запомнить каждую черточку его лица, уловить каждое его движение. От ее взгляда, Ремизов смутился:
-Ириш, ты чего так смотришь на меня?
Ира улыбнулась:
-Просто мне нравится, как ты ешь.
-А!.. Мне вдруг показалось, что ты со мной будто прощаешься.
Девушка вздрогнула, и отвела взгляд:
-Тебе налить чаю?
-Да, пожалуйста. Ирочка, у меня завтра выходной. Поедем выбирать подарок для Сергея и Марины, племянницы Михал Иваныча?
-У них какой-то праздник?
-Прости, я забыл тебе сказать. Михал Иваныч звонил, сказал, что у Марины и Сергея скоро свадьба.
-Отличная новость! Хорошо, поедем за подарком!
***
Серый рассвет, заглянул в окно. Стрелки на настенных часах вздрогнули и отсчитали еще одно деление, дружно застыв между цифрами, пять и шесть. Ира, поежившись, села в кровати. Ее немного знобило. Девушка стянула со стула халат и быстро оделась. Лежать в кровати она больше не могла. Расчесавшись, она заплела косу, и бесшумной тенью промелькнула в ванную. Взглянув на себя в зеркало, Ира пришла в ужас. После бессонной ночи, лицо казалось серым, с темными кругами вокруг глаз. Веки припухли. Девушка открыла кран с холодной водой. Набрав в ладони воды, Ира опустила в них лицо. Остудившись, она кивнула своему отражению: «Ну, это более или менее».
Ремизова разбудил нудно звенящий будильник. Андрей раздраженно прижал кнопку звонка. Вчера он долго не мог заснуть. Какая-то тревога закралась к нему в душу. Он долго ворочался, разгоняя неприятные ощущения. Ремизов не заметил, как тяжелый сон свалил его. Проснулся он не выспавшийся, и неприятный холодок, тревожной занозой застрявший где-то в районе солнечного сплетения, противно шевельнулся. Потянувшись, Андрей встал, принюхался и улыбнулся: «Кажется, на завтрак будут блинчики!»
На кухню он вошел свежевыбритый, с мокрым ежиком волос:
-Доброе утро! Чувствую, чувствую, блинным духом пахнет!
-Доброе утро! Ты же любишь блинчики! Я сделала с мясом, с творогом. А эти съешь, с чем хочешь.
-Ир, ты не заболела? Вид что-то у тебя неважный! – Заботливо спросил Андрей.
-Нет, все нормально! Спала просто плохо. Не выспалась.
-Да? И я что-то не выспался. Я сейчас на работу, а ты ложись, поспи еще. Постараюсь вернуться вовремя. Может, вечером сходим, погуляем?
Ира ложечкой отрешенно помешивала в кружке кофе. Ремизов с тревогой посмотрел на девушку. Тыльной стороной ладони, он прикоснулся к ее скуле, проверяя температуру.
-Температуры вроде нет. Ира, что с тобой?
Ира вздрогнула, расплескав кофе:
-Ты что-то спросил?
-Ир, у тебя все в порядке?
-Да, Андрюш, все в порядке! Ты иди, ни о чем не волнуйся. Блинчики я положила в контейнер. На работе чаю попьете.
-Тогда я пошел?
-Да.
Ира с пакетом, вышла следом за Андреем в прихожую. Девушка с грустью смотрела, как Ремизов надел костюм, обулся. Она протянула ему пакет:
-До свиданья, Андрей! Удачи тебе!
Мужчина подозрительно посмотрел на девушку:
-Ир, что-то мне не нравится твое настроение. Решено, вечером вывожу тебя на прогулку. А то ты в четырех стенах, со своими книгами с ума сойдешь. До экзаменов не дотянешь!
Ира улыбнулась:
-Как скажешь!
-Ну, все, пока!
Ремизов закрыл за собой дверь. Ира поспешила на балкон. Андрей вышел из подъезда и посмотрел вверх. Увидев Иру, он помахал ей рукой, и стремительно зашагал по дорожке. Ира смотрела ему вслед, пока он не скрылся за углом.
На какое-то мгновение ее решение уехать, вдруг заколебалось. Но потом, упрямо мотнув головой, она отогнала сомнения, вошла к себе в комнату и быстро стала одеваться. До поезда оставалось не так много времени.
Ира положила на тумбочку прихожей письмо, которое она написала Андрею ночью. Сверху положила ключи. Захлопнула дверь и нажала на кнопку вызова лифта.
Из квартиры напротив выскочил мальчишка, на ходу надевая ветровку, и волоча за собой портфель:
-Ир, подожди, я с тобой!
Селезнева придержала дверь лифта:
-Тём, опять опаздываешь в школу?
-Не-а! У нас первого урока нет!
Артем посмотрел на большую спортивную сумку девушки:
-Ира, ты уезжаешь?!
-Да, мне уже пора.
-Жаль! А чего тебя дядя Андрей не провожает?
-Он на работе! А у меня поезд. Ничего, я сама доберусь, я такси вызвала.
-А ты еще вернешься?
Селезнева пожала плечами:
-Не знаю, Артем…. Не знаю.
Мальчик и девушка вышли из подъезда. Артем протянул Ире руку:
-Плохо, что ты уезжаешь! Кто мне теперь с инглишом будет помогать?
-Ты справишься, Артем!
-Угу! – Буркнул мальчишка, и тряхнул руку девушке – Счастливого пути, Ира!
-Будь здоров, Артем! Пока!
***
Ремизов открыл дверь, и с порога крикнул:
-Ира, я дома!
Андрей включил свет и тут же увидел Ирины ключи, которые лежали на тетрадном листе. Еще не читая, что там написано, Андрей все понял. Он разулся, вытянул письмо из-под ключей, прошел в гостиную, включил свет и тяжело опустился в кресло. Ремизов бессмысленно крутил в руках тетрадный листок, не решаясь его развернуть и прочесть. Потом он все-таки заставил себя заглянуть в письмо:
Андрей!
Прости меня, что я не смогла рассказать тебе о своем решении. Боялась, что не смогу сказать всего, глядя тебе в глаза. Я благодарна судьбе, что она подарила мне встречу с тобой! Андрей, ты стал для меня самым родным, самым близким человеком на этом свете! Боюсь, что я, как и мой отец, однолюб, и в моем сердце, кроме тебя, ни для одного мужчины уже не будет места.
Жаль, что я для тебя так и осталась никем!
Будь счастлив, Андрей!
Ира.
Ремизов прочитал письмо и бросил листок на журнальный столик: «Ирочка, Ирочка! Почему же ты все решила за нас обоих? Как ты могла?!»
Андрей достал телефон и набрал номер Селезневой. В трубке безразличный женский голос сообщил: «Номер абонента выключен, или находится вне зоны доступа…» Ремизов попытался еще раз позвонить, но получив тот же ответ, со злостью швырнул телефон на диван: «Господи, что же теперь делать?»
Андрей зашел в Ирину комнату, открыл шкаф, увидел пустые вешалки, и со стоном стиснул зубы:
-Ирочка, прости! Мне уже не хватает тебя!
***
Наталья посмотрела на часы, потом глянула в окно, на пробегающий мимо строй берез в ярко зеленой листве.
-Все-таки летом легче работать. Пару часиков вздремнула, и уже как огурец! А зимой да осенью, еле заставляешь себя разлепить глаза!
-Угу. – Всхрапнула Ольга, напарница Натальи.
Наталья Акимушкина считала себя женщиной нестарой, хотя и немолодой. Она любила говорить словами Карлсона: «Я женщина в расцвете сил». И добавляла: « Во мне сейчас самый сок!» Наталья работала проводником на железной дороге, и как ни странно, любила свою работу. Она любила дорогу, любила поезда, и любила общаться с людьми.
Ольга Краснова, напротив, была натурой ноющей, ненавидящей свою работу. Она искала любой повод, чтобы переложить свои обязанности на напарницу. И сейчас, когда Наталья встала и сказала:
-В Борисове никто не выходит. Все еще спят. Пойду закрою туалет.
Ольга только в очередной раз всхрапнула:
-Угу, закрой.
Акимушкина взяла ключ и вышла из купе. Девушку, сидящую на боковой полке у окна, Наталья приметила еще в Москве. Со светло русой косой, с удивительными синими, как васильки, глазами и с печатью невыразимой печали на лице. Она вчера как села на свое место и, судя по тому, что постельное белье, так и осталось лежать аккуратно сложенной стопкой, так и не ложилась спать.
Наталья закрыла туалет, но в купе к себе не стала заходить. Она села напротив девушки и участливо спросила:
-Так и не ложилась?
Девушка отрицательно качнула головой. Наталья вздохнула:
-Может чаю принести?
Девушка посмотрела на женщину, еще раз отрицательно качнула головой и снова повернулась к окну.
Наталья тоже посмотрела в окно, потом перевела взгляд на девушку:
-Тебя ведь Ириной зовут?
Ира повернулась к женщине:
-Да, Ира.
Акимушкина улыбнулась:
-Ну, вот! Заговорила! А я Наталья! Ира, какая же напасть с тобой приключилась, что ты так убиваешься? Умер кто?
Ира вздрогнула и испуганно посмотрела на женщину:
-Нет!
-Ой, Боженьки ж мои! Вот и, Слава Богу! Все живы, значит, все наладится!
-Не наладится! – Печально вздохнула Ира и снова перевела взгляд на окно.
Акимушкина внимательно посмотрела на Селезневу и понимающе усмехнулась:
-Со своим парнем поссорилась! – Скорее утверждая, чем спрашивая, сказала она.
Ира удивилась:
-А Вы откуда знаете?
-Невелика наука! Я ж вас горемычных столько перевидала! А ты, девонька, не переживай! Если твой парень мужик настоящий, он найдет тебя и все у вас будет хорошо!
Акимушкина с улыбкой заглянула в грустные глаза девушки:
-Как он, парень-то твой, настоящий мужик, иль так, только штаны носит?
Ира посмотрела на женщину, и Наталья увидела, как вспыхнул взгляд девушки:
-Еще какой мужчина! Андрей хирург!
-Ишь ты! – Покачала головой проводница. – Старше тебя!
-Ну и что? – Вызывающе вскинулась девушка.
-Да нет, ничего. Намного старше-то?
-На четырнадцать лет!
-Ну, это не разница! В самый раз для мужчины, чтобы создать семью. Ты мне вот еще что скажи, из-за чего поссорились?
Ира пожала плечами:
-Да мы вроде и не ссорились. Мне показалось, что он меня не любит! Что я мешаю ему! Я и ушла.
-Вот, дурочка! – Всплеснула руками Наталья. – Он хоть знает, что ты уехала?
-Да, я написала ему письмо.
-Письмо! – Передразнила она девушку. – Вот, можно сказать, сама свое счастье отпихиваешь. Да ты не горюй! Вот увидишь, он кинется тебя искать. Если уже не ищет!
Ира испуганно посмотрела на проводницу:
-Да, конечно! Он слишком порядочен, чтобы отпустить меня! Он найдет меня, уговорит вернуться, и всю жизнь будет меня опекать, заботиться, но не любить!
-Да с чего ж ты взяла, что он не любит тебя?
-Потому что он любит другую женщину! Он всю жизнь будет любить ее! Даже мертвую!
Глаза Иры наполнились слезами. Наталья растерянно смотрела на девушку. Поезд заскрежетал, качнулся и остановился. Акимушкина подскочила:
-Борисов! Заговорились мы с тобой, девонька. Погоди, мы здесь стоим три минуты. Тронемся, пойдем к нам в купе, чайку попьем. Поговорим еще…
Ира выглянула в окно, вытерла слезы, подхватила сумку и направилась к выходу.
Акимушкина оглянулась:
-А ты куда собралась? До Омска еще ого-го!
-Я здесь выйду, откройте, пожалуйста!
-Девонька, не дури!
-Вы не поняли, здесь моя бабушка живет. Я к ней заеду, а потом домой!
-А! Другое дело! Тогда поторопись. Сейчас отправляемся!
Ира сошла со ступеней и помахала проводнице рукой:
-Спасибо Вам, Наталья! Счастливого пути!
Поезд плавно качнулся и поплыл вдоль платформы. Наталья помахала Ире в ответ:
-Девонька, не глупи! Если любишь своего хирурга, позвони ему! Не уступай своего счастья никому, а тем более мертвым!
***
Чайник, окутавшись легким облаком пара, несколько раз кашлянув брызгами из носика, отключился. Он был настолько старым, что никто не мог припомнить, как он оказался в ординаторской.
Ремизов, прямо из банки, щедро сыпанул в кружку растворимого кофе, залил его кипятком и, помешивая ложкой, отошел к окну. Отхлебнув напиток, Андрей поморщился: «Все-таки редкая гадость этот растворимый кофе!» Он смотрел в окно, в уме намечая план на сегодняшний день: «Сейчас домой, беру вещи – и в аэропорт. Надеюсь, с билетом до Омска проблем не будет. Хорошо все-таки, что у меня в запасе три дня отпуска за свой счет!..»
В ординаторскую вошел Дащенко:
-Привет, Андрей!
Ремизов удивленно обернулся:
-Олег?! А ты чего пришел? Сегодня же не твое дежурство!
Дащенко поставил свой портфель на диван:
-Не мое. Вера Григорьевна мышцу на руке потянула, взяла больничный.
-Черт, как не вовремя!
Олег хмыкнул:
-А когда растяжение было вовремя?
-Понимаешь, Олег, я ведь тоже уезжаю сегодня. Значит, вам с Игорем Сергеевичем придется сутками работать!
Дащенко выглянул из-за дверцы шкафа:
-Андрей, боюсь, что это нам с тобой придется дежурить сутками. Сегодня моя смена, а завтра – твоя!
Ремизов поставил кружку на стол:
-А с Авсенеевым что?
-У него отец умер. Игорь Сергеевич уехал на похороны. Поэтому меня Батурин и вызвал. Я только что от него, он все и рассказал.
Андрей, стиснув зубы, с силой ударил кулаком по стене:
-Только не в этот раз!!!
Дащенко закрыл шкафчик:
-Так! А у тебя что случилось?
Андрей в отчаянии рухнул на стул:
-Ира уехала…
-Куда?
-Домой, в Омск! После той ночной смены, когда умерла Иойлева, я сорвался. Наговорил Ирке лишнего! Обидел я ее, понимаешь? Потом остыл, прощения попросил….
-А она не простила?
-Простила. Только дело здесь совершенно в другом! Все намного сложнее…. Помнишь, я рассказывал тебе про Жанну?
-Помню, конечно!
-Так вот, не могу я забыть ее! И Иру, подсознательно сравниваю с ней. А Иришка все чувствовала, только молчала. А в том разговоре, как-то само собой получилось, ляпнул лишнего. Вот она и уехала. Сегодня хотел лететь в Омск за ней!
-А зачем?! Ты же не любишь Ирину! Ну, уговоришь ты ее, ну, вернется она к тебе. И будете всю жизнь тихо терпеть друг друга. Зачем, Андрей? Может Ирина мудрей тебя оказалась?
Ремизов, взглядом побитой собаки, посмотрел на Дащенко:
-Олег, а я уже не уверен, что все еще люблю Жанну. Мне стало казаться, что я заставляю любить ее образ. И знаешь, что я заметил? Я все реже и реже ее вспоминаю, а боль вот отсюда, – Ремизов ткнул себя в грудь – ушла, осталась только грусть. А вот что я чувствую к Ирине, я еще не понял.
Дащенко присел рядом:
-Так и должно быть, Андрей! А к Ирине ты не торопись. Все обдумай, хорошенько взвесь, и только после этого принимай решение, чтобы потом не терзать себя, а тем более ее! И ситуация такая, патовая сложилась. У Веры Григорьевны – рука, а хирург без руки, сам понимаешь. И Авсенеев не уехать не мог. Андрей, ты не переживай, как только Игорь Сергеевич вернется, ты сразу же уедешь. Если к тому времени не передумаешь.
-Возможно, ты и прав. Все складывается помимо нашей воли, как будто и вправду нами кто-то манипулирует. Вот уж когда начнешь верить в судьбу!
-Ты особо-то не поддавайся течению жизни, шевели ластами хоть иногда!
-Вот кто бы говорил! Ты сам долго Ксению мучить будешь? Ведь уже и больные шушукаются у вас за спиной. Сделай же девушке предложение!
Дащенко вскочил с дивана и суетливо стал выкладывать из портфеля кефир и булочки:
-Ну, знаешь! Это все не так просто!
-А что сложного?
-А вдруг, Ксения мне откажет? Откуда я знаю, любит она меня?
-Ууу, друг, так ты никогда и не узнаешь, если будешь молчать.
Вот что, Ксения сегодня дежурит в ночную смену. Я после обеда принесу тебе цветы…
-Мне? Зачем?
-Да не для тебя, для Ксении! Сегодня ты сделаешь ей предложение руки и сердца!
-Но…
-Никаких но! – Ремизов взглянул на часы. – Пошли на пятиминутку, Ромео!
***
Ира не была в Борисове уже лет семь. Но здесь почти ничего не изменилось. Она подхватила сумку и пошла на площадь перед вокзалом, где останавливались автобусы. Автобус до Березово стоял недалеко от здания вокзала с закрытыми дверями. Желающих уехать на нем, рядом не наблюдалось. Ира подошла к открытой дверце кабины, в которой дремал шофер, прикрыв лицо газетой и свесив ноги на ступеньки. Девушка негромко спросила:
-Извините, пожалуйста, а когда автобус отправляется в Березово?
Шофер никак не отреагировал. Тогда Ира дернула его за ногу:
-Простите, но можно узнать, во сколько автобус отправляется в Березово?
Шофер стянул с лица газету и еще толком не проснувшись, посмотрел на Селезневу, мутным взглядом:
-Тебе чего?
-Скажите, а когда вы отправляетесь в Березово?
Шофер, молодой мужчина, лет тридцати, с интересом посмотрел на Иру:
-Нездешняя?
-Я из Омска.
-А! Так поедем только через час. А ты к кому приехала? Я многих из Березово знаю. – Мужчина выпрыгнул из кабины.
-У меня бабушка здесь жила, но она умерла. Я не была там лет шесть. Вот решила знакомых повидать.
-Вот так прям, решила и приехала?
-Да! А что тут такого?
-Да не, ничего! И к кому из знакомых снег на голову упадет?
Ира понимала, что шофер прав. Но, во-первых решение поехать в Березово, пришло внезапно, а во-вторых ни одного телефона своих знакомых из поселка, она все равно не знала. Селезнева растерянно смотрела на мужчину. Он рассмеялся:
-Да, ладно, не тушуйся, приютят, на улице не оставят! А если что мне звони, я приеду за тобой. Меня, кстати, Юркой зовут. А тебя?
-Ира.
-Запомнил! Хочешь, поставь сумку в салон, а сама прогуляйся, осмотрись. Через пол часика люди начнут подходить, может, и знакомых встретишь!
-Спасибо. А продуктовый магазин есть поблизости?
-Спрашиваешь! Конечно, есть! Вон, видишь кирпичную пятиэтажку? Вот там продуктовый магазин. А за сумку не переживай, я посмотрю.
-Спасибо, Юра!
-Да, ладно!
Ира шла к автобусу. В одной руке она держала булочку, от которой с аппетитом откусывала большие куски, а в другой – несла пакет с конфетами и большой шоколадкой для Олеси. Конечно же, она сначала зайдет к Светлане. Даже несмотря на то, что она не предупредила о своем приезде, Ира была уверена, что Матвеевы обрадуются ей.
Вдруг, у женщины, которая шла впереди, у пакета оборвались ручки, и все содержимое посыпалось на асфальт:
-Да что б тебя!!! – Женщина сокрушенно всплеснула руками.
Ира подошла к ней, запихнув последний кусочек булочки в рот:
-Давайте я Вам помогу, у меня есть пакет.
Ира достала из сумочки пакет, в котором лежали все ее документы. Переложив документы в сумку, Ира протянула пакет женщине:
-Вот!
Женщина взяла пакет, и пристально вглядываясь в лицо девушки спросила:
-Ира? Селезнева? Таисии Селезневой внучка?
Ира пригляделась и радостно кивнула:
-Я, тетя Валя! Вы на автобус?
-Да, на него, родимый. А ты здесь, какими судьбами? Уж, не к нам ли в Березово собралась?
-К вам! Вот решила к Светлане Матвеевой в гости нагрянуть. Узнать как у нее дела. Леську посмотреть, выросла, наверное, не узнать!
Валентина Степановна помрачнев, стала собирать в пакет рассыпавшиеся вещи. Ира присела рядом, подбирала пачки с мылом, заглядывая в лицо женщине:
-Тетя Валя, Светлана уехала из поселка?
Якушина положила последний сверток в пакет и выпрямилась:
-Нет, Ирочка, не уехала Светланка. Погибла она. Месяц назад схоронили.
Девушка в ужасе уронила пакет с конфетами и шоколадкой:
-Как это случилось, тетя Валя?
-Эх, девочка, да кабы точно знать! Светлана с Олесей в Борисов поехали на машине. А в тот день после обеда такой ливень пошел, прям как из ведра, лил. Энти гаишники сказали, что с управлением не справилась…. Хотя не верю я им, Светка гоняла на машине лучше, чем ходила. Что-то не так там было. Олеся говорит, что там еще машина была, но в них она не врезалась…. Вот так-то, Ирочка, нет больше Светланки. А Олеся еще в больнице лежит.
-Что с ней?
-Да уж почти поправилась. Травма головы у нее была серьезная, ребра сломаны, рука тоже. Но теперь идет на поправку. Я вот от нее иду. Некому теперь к девчонке ходить, да гостинцы носить!
-А тетя Рая?
-Не смогла Рая пережить смерть дочери. Как схоронили Свету, так и стала чахнуть…. Вчера девять дней ей справили. Олеся как узнала про бабушку, совсем замолчала. Сидит на кровати, ну чистый волчонок.
-А как же она теперь?
-Доктор сказал, что они в органы опеки сообщили. Те уж и документы оформляют. А как Олеся поправится, в детский дом заберут.
-Да как же в детский дом?!
-Так ведь нет родственников! Я сама было хотела над ней опеку оформить, в соцзащиту сунулась. Мне там от ворот поворот дали. Говорят: «Старая я, не дадут разрешения».
Олесе то сказали про детский дом, а она в крик: «Не поеду ни в какой детский дом. Дядя Андрей приедет, заберет меня!»
-Какой дядя Андрей?
-Да о прошлом годе, осенью, у нас медицинский поезд стоял с неделю. Так доктор из этого поезда к нам в поселок приходил за продуктами. Вот как раз у меня и отоваривался. А на обратном пути Олесю нашел в лесу. Эта атаманка с яблони упала, да ногу повредила. Вот этот доктор Олеську в поселок принес, ногу подлечил, да пообещал к ней еще приехать. А та вбила себе в голову, что он на матери ее женится, а ей отцом будет. Вот и ждет его, по сей день. А он то, поди, и думать забыл! Да и когда ж ему по гостям разъезжать? Колесит в своем поезде по Сибири.
-Не колесит – думая о чем-то своем, сказала Ира.
-Почему?
-В Москве он, в городской больнице работает.
-А ты откуда знаешь?
-Так уж получилось, тетя Валя, что я тоже побывала в этом поезде и познакомилась с Ремизовым. Он меня, можно сказать, на ноги поставил…
-Господи, деточка, а с тобой что случилось?
-Это долгая история, потом как-нибудь расскажу. А если вкратце, то пять лет назад мы с отцом попали в автокатастрофу…. Папа погиб…
-Ой, что ж делается-то на белом свете? Девочка, да как же это?..
-Вот так, теть Валь. Папа погиб, а я осталась инвалидом. С ногой была проблема. Андрей Ильич посмотрел ногу и сказал, что сможет ее вылечить…. И теперь, благодаря ему, я хожу… - грустно закончила Ира.
-Знать и впрямь хороший он доктор! Так значит он в Москве? Ну, так уж тем более, вот нужда ему была к какой-то девчонке ехать! Валентина Степановна задумчиво смотрела на Иру, и вдруг с надеждой спросила:
-Ира, а может ему позвонить, иль написать об Олеське-то? Может и впрямь он оформил бы над ней опеку? Жалко ведь девчонку, ажно сердце заходится!
-Не надо никому звонить, я сама оформлю над Олесей опеку. Вы мне только адрес больницы скажите и этих самых органов опеки.
Якушина с недоверием посмотрела на девушку:
-Ирочка, да ты сама еще ребенок! Тебе жизнь устраивать надо, а ты на себя такую обузу хочешь повесить!
-Ничего, справлюсь!
К Ире и Валентине Степановне подошел Юра:
-Смотрю, встретила знакомых? Так давайте, садитесь, сейчас поедем!
-Нет, Юра, я остаюсь. Тетя Валя, скажите адреса.
-Хорошо, но только обещай, что как все разузнаешь, приедешь в Березово, у меня пока остановишься.
-Обещаю!
-Тогда записывай адрес.
***
Ремизов вошел в цветочный магазин и растерянно огляделся. Такого обилия растений, собранных в одном месте, он не встречал. Словно материализовавшись из листвы, перед ним появилась девушка. Приветливо улыбаясь, она спросила:
-Могу я помочь?
-Да, пожалуйста! Мне нужен букет для девушки!
-День рождения? Знаменательное событие?
-Очень знаменательное событие – предложение руки и сердца!
-Поздравляю Вас!
-Меня пока рано – улыбнулся Андрей. – Это моему другу. Он сегодня наконец-то решился сделать предложение своей девушке.
-Ну, что ж поздравления Вашему другу! На какую сумму рассчитываете приобрести букет?
-Я, считаю, что в таком вопросе, как женитьба, цена букета для избранницы, не основной вопрос!
-Вы правы! – Еще шире улыбнулась девушка. – Вы можете подождать здесь. – Девушка указала на мягкий диван, обтянутый зеленой кожей, спрятавшийся в нише из буйно цветущих растений.
Андрей расположился на диване и с любопытством стал разглядывать магазин. Телефонный звонок отвлек его:
-Михал Иваныч, здравствуй! Ты читаешь мои мысли. Сегодня вечером хотел звонить тебе.
-Здравствуй, Андрей! Я не отвлекаю тебя? Можешь говорить?
-Да, время есть.
-Хотел узнать помнишь ли ты о приглашении на свадьбу?
-Помню, конечно! Только, Иваныч, не смогу приехать. Ты уж извини!
-Что случилось?
-На работе аврал. На отделении два хирурга осталось, я и мой коллега.
-Надолго?
-Точно сказать не могу, думаю, на неделю. Как только освобожусь, обязательно приеду поздравить молодоженов. Мы с Ирой подарки купили!
-Хорошо, Марине скажу, что вы приедете позже.
-Нет, Михал Иваныч, ничего не говори. Я сам Марине позвоню, извинюсь.
-Согласен, так будет правильней. А как Ирина? Как у вас дела? Свадьба скоро?
-Тут, Михал Иваныч, не до свадьбы. Уехала Ира, домой, в Омск.
-Нормально!.. Давай, рассказывай, что у вас произошло?
-Долго рассказывать. Сегодня после смены собирался лететь в Омск. А тут форс-мажор на работе! Все как-то не так складывается! Начудил я, Иваныч!
-Ладно, не буду выпытывать. Приедешь, сам все расскажешь. Ты, Андрей, не переживай, если любит, простит. А Ира тебя любит!
-Я знаю…. У вас сейчас тоже аврал?! Подготовка к свадьбе – дело нешуточное!
-Да уж, посуетились! Но, знаешь, это приятные хлопоты!
-Мне, правда, очень жаль, что не попадаю на свадьбу Марины, но обещаю, что обязательно приеду.
-Я знаю, что ты свои обещания выполняешь! Мы будем ждать. Не раскисай, Андрей, прорвемся! И не из таких передряг выбирались.
-Да, было дело! Только тогда дело было на войне, а тут совсем другое…
-А в любви, дорогой, ты мой, как на войне!
-Не хотелось бы, как на войне!
-Неразрешимых ситуаций нет, Андрей.
-Согласен. Ладно, разберусь.
-Ну, что ж до встречи?
-До встречи, Михал Иваныч!
Ремизов задумчиво смотрел на погасший экран телефона. Потом набрал номер Иры, и, услышав, что абонент все так же недоступен, отключил телефон.
К дивану подошла девушка с цветами. Сказать, что букет был красив – не сказать ничего! Это был маленький шедевр флористики.
Андрей с восхищением посмотрел на девушку:
-Вы сами сделали этот букет?!
-Да. Вам нравится?!
-О, да! Уверен, что получив такой букет, женщина просто не сможет сказать «нет»!
-Я рада, что Вам понравилось!
-Очень! Сколько я должен?
-Пройдемте на кассу.
***
Ира неуверенно вошла в палату. Она боялась, что не узнает Олесю. Но опасения ее были напрасны, девочку она узнала сразу. В палате кроме Олеси была еще одна девочка, почти ее ровесница. Но в отличие от своей сверстницы, Олеся выглядела намного старше из-за своего не по-детски взрослого взгляда.
Селезнева подошла к кровати, на которой, забравшись с ногами, сидела девочка:
-Здравствуй, Олеся! Ты меня, скорее всего, не помнишь. Я была у вас в гостях, когда тебе было года три. Я Ира Селезнева, моя бабушка жила рядом с вами. Мы с твоей мамой были подругами!
Девочка исподлобья хмуро смотрела на Иру. Селезнева присела на кровать, рядом с Олесей:
-Я знаю, что произошло с тобой и мамой. Знаю и про тетю Раю, твою бабушку. Мне Валентина Степановна рассказала. Олесенька, мне очень жаль, что тебе пришлось пережить смерть мамы и бабушки в таком возрасте! Но поверь мне, как бы сейчас тебе не было тяжело, наступит время, когда ты снова начнешь улыбаться…
-Не наступит! Ты врешь, мне уже никогда не будет хорошо, потому что никогда не будет мамы! – Девочка обхватила здоровой рукой колени и зарыдала.
Ира приобняла девочку за плечи и попыталась прижать ее к себе, но Олеся вся напряглась и еще дальше отодвинулась от девушки. Ира вздохнула и тихо сказала:
-Это время наступит. В твоей жизни появятся люди, которые станут для тебя ближе всех на свете! И ты будешь любить их, беспокоиться о них…. Конечно, никто на свете не будет такой же, как твоя мама, но будут другие, которые будут любить тебя!
Олеся перестала плакать, и все еще всхлипывая, посмотрела на девушку:
-Откуда ты знаешь?
-Знаю. Семь лет назад, в горах, погибла моя мама. Она была геологом. Пять лет назад мы с папой попали в автокатастрофу, папа погиб, а я, как видишь, сижу здесь с тобой.
-И в твоей жизни кто-то появился? - Настороженно спросила девчушка.
-Появился, Лисенок!
Девочка вздрогнула:
-Меня мама так называла и бабушка…
-И еще один человек любит тебя так называть, когда вспоминает о тебе.
-Кто?!
-Дядя Андрей.
Девчушка снова нахмурилась и резко сказала:
-Он обманул меня! Он обещал приехать, и не приехал. А я ждала его…. Он забыл про меня!
-Нет, Лисенок, не забыл, он просто не мог приехать.
-Почему? Разве он еще не вернулся в свою Москву?
-Вернулся. Но не мог приехать, потому что он лечил меня.
-Тебя?!
-Да. После аварии моя нога неправильно срослась, и я очень сильно хромала. Андрей Ильич сделал мне операцию, поставил аппарат, с помощью которого исправлял мою хромоту. Он не мог меня оставить, потому что каждый день надо было регулировать спицы на аппарате. Потом я очень долго ходила в гипсе. Поэтому я за него прошу у тебя прощения. Но теперь, когда я поправилась, он обязательно приедет к тебе…. Если уже не приезжал…
-Как приезжал?!
-Я не знаю, Лисенок. Но я хотела поговорить с тобой о другом. Так получилось, что мы с тобой остались без родителей. И тебе и мне тяжело без них. Поэтому у меня к тебе предложение, давай попробуем жить вместе? Как ты смотришь на это?
Девочка доверчиво посмотрела на Иру:
-Ты хочешь, чтобы я была твоей дочкой?
-А ты как думаешь, у меня получится быть мамой?
-Думаю, нам надо попробовать!
-Значит по рукам?!
-По рукам!
-Теперь, нам надо оформить все документы. И заняться этим вопросом надо сегодня же!
-И меня не заберут в детский дом?
-Я постараюсь сделать все, что от меня зависит, чтобы этого не случилось.
-Ира, а ты сегодня еще придешь?
-Я постараюсь. Но если я сегодня не приду, то завтра – обязательно!
-Я буду ждать тебя!
Ира обняла девочку на прощание, и вышла из палаты.
***
Андрей приоткрыл дверь в отделение и заглянул в коридор. Кроме нескольких больных, вышедших по каким-то своим делам из палат, в коридоре была только санитарка. «Бравый солдат Швейк» (как за глаза называли Хисмутдинову Зарину Мансуровну), энергично терла шваброй полы в коридоре. Ремизов окликнул санитарку:
-Зарина Мансуровна, отвлекитесь на минутку.
Женщина прислонила швабру к стене и подошла к Ремизову:
-Андрей Ильич, зачем прятаешься?
-Зарина Мансуровна, Вы не знаете где Ксения?
-Как не знать? В смотровой они все: и Олег Иваныч, и Ксеня, и Юля! Там со стройки рабочего привезли, сильно расшибся, вай мэ!
-Зарина Мансуровна, принесите, пожалуйста, какую-нибудь простынь или халат, букет прикрыть. – Андрей показал женщине букет.
-Какой красивый! – Восхищенно всплеснула руками санитарка. – Кому красота такая?
-Это для Ксении! Только пока это секрет!
-Да, да, я все понимай! Я быстро приносить простынь!
Женщина засеменила к себе в подсобное помещение. Ремизов хотел уже прикрыть дверь, и подождать санитарку на лестничной площадке. Но тут двери лифта, находившиеся напротив входа, открылись, и из него вышла блондинка в белом накрахмаленном халате с розовыми вставками на воротнике и карманах. Андрей от удивления, растерявшись, шагнул в коридор отделения, и, не скрывая радости, воскликнул:
-Виктория Игоревна! Вика! Господи, как же я рад тебя видеть! Какими судьбами ты к нам?!
-Андрей!!! Здравствуй, Андрей! Вот уж не ожидала, что ты меня будешь встречать с цветами!
Ремизов смущенно улыбнулся и спрятал букет за спину:
-Прости, но это не тебе…. Ох, если бы я знал, что встречу тебя, то непременно купил бы два букета!
-А для кого же эти цветы?
-Для Ксении, она работает медсестрой в нашем отделении.
-Судя по дизайну букета, с ним, по крайней мере, должны предложить руку и сердце!
-Именно для этого он и предназначен!
-Вот как?! – на лицо Кругловой легла тень разочарования и обиды.
-Вика, это не то, о чем ты подумала! Это букет для моего друга. Он сегодня хотел сделать предложение этой девушке!
-Понятно! – Вика улыбнулась уголками губ.
-Да Бог с ним, с этим букетом! Ты скажи, что привело тебя сюда?
-Я работаю в этой больнице. В соседнем корпусе, в отделении офтальмологии.
-Давно?!
-Нет. Неделю, как устроилась. А в хирургию меня пригласили для консультации. Кстати, подскажи, где здесь смотровая?
-По коридору, вторая дверь налево.
-Спасибо, Андрей. Прости, мне надо идти.
-Да, да, конечно! Вика, давай сегодня встретимся вечером, после работы, посидим где-нибудь?
-Давай встретимся.
-Ты когда заканчиваешь?
-В двадцать ноль-ноль.
-Я буду ждать у главного входа вашего корпуса.
-Тогда до вечера?!
Круглова протянула Андрею руку, он нежно пожал ее:
-До вечера!
Вика вытянула руку из ладони Ремизова довольно улыбающегося и все еще не пришедшего в себя от неожиданной встречи. Она кивнула на букет:
-Удачи твоему другу!
Вика развернулась и быстро пошла по коридору в смотровую.
-Знакомая Ваша? – спросила неслышно подошедшая санитарка.
-Да. Очень хорошая знакомая!
-Давно не виделись?
-Давно, Зарина Мансуровна! Мы с Викторией Игоревной пол Сибири исколесили на медицинском поезде!
-Эта девушка спрашивал про Вас.
-Когда?
-В понедельник, на прошлый неделя, мой смена был. Она заходил, спрашивал про Вас. Я сказал, что Вы на операций…
-А она что?
-Ушла. Поблагодарил и ушла! Вот, Андрей Ильич, простынь.
Все еще не пришедший в себя, Андрей удивленно посмотрел на санитарку:
-Зачем?!
-Букет спрятать! – Удивилась она.
-Вот, черт, про букет-то я и забыл! Спасибо, Зарина Мансуровна. – Ремизов накинул простынь на букет, и заговорщицки подмигнул женщине - Только про букет никому ни слова, особенно Ксении!
-Не скажу! – Преданно глядя на Ремизова, качнула головой женщина.
***
Ира допила молоко и поставила кружку на стол:
-Теть Валь, спасибо Вам огромное! Все было очень вкусно! У Вас так спокойно, уютно! – Девушка грустно вздохнула. – У бабушки так же хорошо было!
Женщина ласково посмотрела на Иру:
-А ты оставайся здесь в Березово! Вместе нам легче будет!
-Ой, не знаю, теть Валь. В отделе опеки требуют справку с места работы. Если не будет справки о трудоустройстве, они даже разговаривать не будут об оформлении опеки. А где я здесь устроюсь на работу?
Якушина решительно поднялась из-за стола:
-Я знаю, кто даст тебе такую справку! А если надо будет и с работой поможет!
-Кто?!
-Ты Румянцева Славу помнишь?
-Славку?! Конечно, помню! А он разве в Березово?
-О, да! Он теперь у нас Вячеслав Викторович! Фермер! У него животноводческая ферма здесь. А в Борисове магазин открыл, где, стало быть, и продает мясо и молоко!
-Значит Славка местный олигарх?!
-Я уж не знаю, какие они там олигархи бывают, но наш Слава пашет с утра до ночи, аки пчела! Ну, идем че ли?
-Теть Валь, неужели он поможет?
-Тебе то?! – Якушина загадочно усмехнулась. – Поможет!
Ира нерешительно остановилась перед калиткой:
-Теть Валь, а это удобно? Поздно уже.
-Поздно? Да еще не факт, что он дома. Я ж говорю, он с утра до ночи на своей ферме. Да ты не тушуйся…
Женщина нажала на кнопку звонка. Дверь открылась тут же, словно их ждали. На пороге стоял высокий темноволосый парень. Длинные неширокие брови удивленно взметнулись над большими карими глазами, когда он увидел девушку:
-Ира?! Селезнева?! Не может быть! Это, правда ты, или мне снится сон?!
-Это я, Слава!
Румянцев взял девушку за руку:
-Что же мы стоим на пороге? Проходите в дом! Тетя Валя, проходите!
Якушина прикрыла за собой дверь:
-Я думала, ты еще на ферме.
-А я только вошел. Даже еще не успел переодеться.
Войдя в комнату, Вячеслав позвал родителей:
-Мама, отец, у нас гости!
В комнату, вытирая полотенцем руки, вошла дородная женщина, лет шестидесяти:
-Валентина, здравствуй!
-Здравствуй, Нина!
Женщина пригляделась к девушке, которая стояла рядом с сыном и улыбалась:
-Постой, никак Селезнева! Ира?!
-Да, тетя Нина, это я.
-Вот так сюрприз! Это, какими ж судьбами к нам?
-Если честно, то мой приезд сюда и для меня явился полной неожиданностью. Все как-то спонтанно произошло. Возвращалась домой из Москвы. Поезд остановился в Борисове. Мне ужасно захотелось кого-нибудь из старых друзей повидать. И вот я здесь.
-А отец знает, что ты в Березово?
-Папа погиб пять лет назад…
В комнате стало очень тихо, только часы мерно отсчитывали секунды. В комнату вошел Румянцев старший:
-Не понял, что случилось? Слышал у нас гости?! О, Валентина! Здорово!
-Здравствуй, Витя!
-А чего в дверях топчетесь? А ну проходите! Мать, давай на стол накрывай. Валентина, а кто это с тобой?
Вячеслав опередил Якушину:
-Пап, помнишь Иру Селезневу? Внучка Таисии Максимовны.
-Да помню, конечно! Что я склеротик что ли?
Мужчина подошел к Ирине:
-Ну, просто красавица! Невеста, да и только!
Девушка почувствовала, как ее щеки залила краска смущения. Ира готова была провалиться сквозь пол. Румянцева оттеснила мужа от девушки:
-Вить, совсем девушку смутил. А вы и впрямь, что у порога-то столпились? Витя, проводи гостей на террасу, я там стол накрыла.
-Тетя Нина, мы по делу пришли.
-Вот за столом и поговорим о деле. Славик еще не ужинал. Весь день на своей ферме!
Румянцева посмотрела на сына, который не сводил глаз с девушки:
-Сынок, ты бы пошел, переоделся. Негоже гостей встречать в таком виде.
Парень, счастливо улыбнулся:
-Я быстро – и вышел из комнаты.
Женщина подтолкнула мужа:
-Виктор Федорович, ну ты-то чай не в гостях! Что застыл? Проводи Валентину и Ирочку.
-Дамы, прошу к нашему столу!
Мужчина подхватил Селезневу и Якушину под руки. Женщина со смехом вытянула свою руку:
-Федорыч, совсем на старости лет рехнулся?! Сама дойду.
Ира смущенно оглянулась на Якушину. Женщина ободряюще кивнула девушке и они, пройдя по коридору, вышли на террасу.
***
Круглова вышла из больницы и огляделась. Она увидела Ремизова, который сидел на скамейке в больничном скверике, как раз напротив входа во второй корпус, и отрешенно наблюдал, за голубями. Рядом на скамейке лежал букет из кремовых роз.
Вика подошла к скамейке:
-Молодой человек, Вы случайно не меня ждете?
Мужчина вскочил со скамейки:
-Вика, прости, пожалуйста, задумался, даже не заметил, как ты подошла!
-Да ничего. Давно наблюдаешь за жизнью птиц?
Андрей посмотрел на часы:
-Нет. Вообще-то, я пришел немного раньше восьми. Боялся тебя пропустить!
Круглова посмотрела на цветы, лежащие на скамейке. Ремизов досадливо склонил голову, взял цветы и протянул Вике:
-Прости, совсем разучился ухаживать за девушками.
Вика с удивленным восхищением, разглядывала цветы:
-Очень красивый букет! Где ты их покупаешь?
-Тебе правда нравится?
-Правда!
-Ты знаешь, оказывается, недалеко от моего дома, есть замечательный цветочный магазин, «Эдем» называется!
-Подходящее название!
-Совершенно в точку! Такого изобилия растений, я, честно, не видел!
-Надо будет заглянуть в этот Эдемский сад!
-Я обязательно тебе его покажу! – Андрей изучающе посмотрел на девушку – Ты как? Не очень устала?
-Я не устала, Андрей. – И, предупреждая его следующий вопрос, добавила – Домой я тоже не тороплюсь!
-Отлично! Но ты, точно, проголодалась!
-Есть немного! – Улыбнулась Вика.
-Как ты смотришь на то, чтобы поужинать в ресторане?
-Положительно!
-Я знаю тихий, уютный ресторанчик. Виктория, я приглашаю тебя на ужин! – Ремизов склонил в легком поклоне голову и предложил девушке локоть.
Круглова с театральной торжественностью, взяла Ремизова под руку:
-Я принимаю Ваше предложение, сударь!
Ресторан был и в самом деле тихим и уютным. От всей обстановки веяло домашним теплом, что располагало к доверительной беседе. Ремизов поднял бокал с вином:
-Я хочу выпить за нашу встречу! Вика, я действительно очень рад тебя видеть!
-Я тоже рада встрече с тобой, Андрей!
Сделав пару глотков, Андрей поставил бокал:
-Вика, расскажи, что нового в поезде? Как там Коваленко? Гердт? Да вообще все? Как рейс прошел?
-Рейс прошел на удивление спокойно. До того спокойно, что даже противно стало.
-Вика, только не говори, что всеми приключениями в зимнем рейсе, Вы обязаны мне.
-Не скажу. Но все наши очень жалели, что тебя не было в поезде. Чуть ли не каждый ужин о тебе вспоминали.
-Я тоже часто вспоминаю наше путешествие! – С легкой грустью, вздохнул Ремизов.
-Вспоминаешь?! А почему же ни разу не позвонил?
-Я звонил Алексею. Мы с ним как-то раз часа полтора разговаривали!
-Вот, Лешик! А ведь нам ни слова не сказал!
-Да просто у нас был чисто мужской разговор. Я бы даже сказал, личный.
-А мне так ни разу и не позвонил, хотя и обещал!
-Прости, Вика! Давай забудем о тех обещаниях! Ты скажи, а почему же ты все-таки ушла из поезда?
-Женька замуж собралась! Она ушла! А без нее я вообще с тоски бы удавилась, в этой клинике «Здоровье». Симочка наша вообще учудила, она в Омске осталась!
-Как осталась?
-Написала заявление об уходе, собрала чемодан, и ушла с одним мужчиной. Он за ней на такой крутой машине подъехал! Мы просто в шоке были! Ты представляешь, каково нам было в поезде, когда не стало Симочки?
-С трудом.
-Ну и скажи, что мне оставалось делать? Я тоже написала заявление, и ушла!
-Наверное, ты правильно сделала! Но скажи, пожалуйста, как ты оказалась в нашей больнице? – У Ремизова в глазах засверкали лукавые смешинки. – В Москве сотни больниц, а ты выбрала нашу? Что это было – случайный тык пальцем из серии очевидное-невероятное?
Круглова задумчиво смотрела на мужчину, словно прикидывала, стоит ли ему рассказывать о том, как она попала в больницу. Но потом что-то для себя решив, усмехнулась:
-Да нет, Андрей, это не был случайный тык. Я искала тебя, вернее больницу, где ты работаешь. Знаешь ли, пришлось посуетиться! Не думала, что ты устроишься рядовым хирургом в заурядную больницу. Сначала искала тебя в клиниках, а уж потом прошлась по всем больницам.
Взгляд Ремизова стал серьезным:
-Зачем, Вика?
-Хотела еще раз тебя увидеть! Убедиться, что я не нужна тебе! Что ты счастлив!
Ремизов взял бокал, допил вино и со страстным отчаянием сказал:
-Вика! Ты нужна мне! Нужна как друг! Как коллега!..
-И все?!
-Прости!.. – Андрей виновато отвел взгляд.
-Ты все еще не смирился с гибелью Жанны, или у тебя появилась другая девушка?
Ремизов молчал. Круглова пристально смотрела на Андрея и терпеливо ждала. Мужчина откинулся на спинку кресла:
-Я не знаю, что ответить на этот вопрос…
Вика горько усмехнулась:
-Кто она, Ремизов? Что это за девушка, которая смогла прокрасться в твою израненную душу?
Андрей удивленно взглянул на Круглову и выдохнул:
-Ира помогла мне справиться с болью утраты. Взглянуть на мир другими глазами…
-Селезнева?! Ну да, кто ж еще? Ты знаешь, даже не удивлена! И когда же свадьба?
-Возможно, никогда. – Ремизов сжал в кулаке нож.
Круглова прикрыла своей ладонью его кулак и погладила:
-Тихо, тихо. Андрей, ну-ка успокойся и расскажи, что там у вас с Селезневой произошло?
-Да ладно, Вик, ерунда все это!
-Не ерунда, если ты за ножи хватаешься. Ремизов, ты настоящий хирург, чуть что, сразу за нож! Оставь свои радикальные меры, всё и вся резать. Давай попробуем без оперативного вмешательства обойтись. Расскажи, что у вас произошло и, может, я смогу чем-нибудь помочь.
Андрей с надеждой посмотрел на Круглову.
***
Ларина Анна Андреевна внимательно перечитывала документы, лежащие перед ней на большом дубовом столе. Просмотрев еще раз справку с места работы, она цепким взглядом окинула парня и девушку, сидящих по другую сторону стола:
-Значит на работу Вы, Ирина Михайловна, устроились совсем недавно?
-Да, недавно. Это имеет какое-нибудь значение?
-Нет. Главное, чтобы Вы работали и имели стабильный доход. Зарплата действительно соответствует тому, что указанно в справке?
-Да. Это зарплата менеджера по продажам согласно тарификации – подтвердил Румянцев.
-Хорошо…. Что касается жилья. Вам принадлежит дом №17 по улице Свободной в селе Березово?
-Да, это дом моей бабушки. Справка из сельсовета у Вас.
-Очень хорошо! А так же у вас есть квартира в городе Омске, общей площадью 62 метра?
-Да. Вы делали запрос в Омск?
-Делали. Ответ пришел. У девочки так же есть дом в селе Березово.
Ира беспокойно посмотрела на Румянцева. Ей не нравилось, что женщина тянет с ответом, разрешат ли ей взять под опеку Олесю. Слава взял горячую ладонь Иры в свои руки и слегка пожал.
Ларина заметив этот жест, сложила руки на столе и в упор посмотрела на Румянцева и Селезневу:
-Предупреждаю, что дом девочки Вы не сможете продать. И лишь после ее совершеннолетия, девочка может распоряжаться своим домом сама.
-Я и не собиралась продавать дом – пожала плечами Ира.
Анна Андреевна изучающе смотрела на девушку:
-Ирина Михайловна, Вы понимаете всю ответственность, которую на себя берете? Ведь ребенок не кукла, которую можно взять поиграть, а как надоест – бросить. Ребенок – это на всю жизнь.
-Я понимаю!
-Думаю – не очень! Вы молоды, у Вас вся жизнь впереди! А когда Вы соберетесь замуж? Что скажет Ваш избранник по поводу девочки? Думаете, он одобрит Ваш поступок?
Ира растерянно посмотрела на Румянцева. Вячеслав сжал ладонь Иры и улыбнулся:
-Одобрю. Мы с Ириной вместе решили взять Олесю. Светлана Матвеева – мать девочки, была нашим другом. И мы не можем позволить, чтобы ее дочь жила в детском доме!
-Вы хотите сказать, что собираетесь создать семью?
-Именно это я и говорю. Вполне возможно, что в дальнейшем мы удочерим Олесю.
-Ну, тогда это же совсем другой разговор. Почему же вы раньше об этом не сказали?
Ира, ошеломленная сказанным Славой, только пожала плечами. Ларина прихлопнула документы ладонью:
-Решение по Вашему вопросу считайте положительным. Документы будут готовы через неделю, а девочку Вы можете забрать из больницы, когда ей разрешат врачи. Все.
Ира вскочила со стула, и в радостном порыве обняла Славу. Потом повернулась к женщине:
-Спасибо Вам огромное! Я сделаю все, чтобы Олеся была счастлива.
-Надеюсь. Удачи вам, молодые люди!
***
Чернильный вечер разливался за окнами ресторана. Ремизов рассказав Виктории о своей проблеме, почувствовал, как легко стало у него на душе. Круглова слушала Андрея, не перебивала. И теперь с задумчивой иронией смотрела на мужчину:
-Андрей, я знала, что мужчины дальше своего носа ничего не видят. Но вот чтобы Ирина тебя бросила и уехала, не поборовшись за свою любовь, это мне не понятно!
-О чем ты, Вика?! Какую любовь?!
-Я же говорю, дальше своего носа ничего не видишь. Да Ирина влюбилась в тебя, как бы ни в тот же день, когда ты откопал ее из снега! Все в поезде видели, а ты, конечно же, не замечал!
Мужчина растеряно покачал головой:
-Но я, действительно, ничего такого не замечал! Я просто думал, что Ира относится ко мне с уважением, как к врачу!
-Господи, Андрей! Святая ты простота! А Иришка тоже мне хороша! Проблему решила просто – взяла и сбежала! Хотя, что с нее взять? Она еще, по сути, девчонка! Рядом никого не оказалось, кто бы помог, подсказал, поддержал ее! Вот что, Ремизов, ты должен обязательно ее найти, поговорить и вернуть!
-Я и хотел…
-Андрей, хотеть мало, надо действовать. Ты знаешь ее адрес в Омске?
-Знаю, конечно! Но в любом случае, сейчас я не могу уехать, у нас на работе – аврал. На отделении осталось только два хирурга, я и Дащенко.
-Понятно. Вот у нас в России всегда так, своя жизнь пусть рушится, типа потом все исправлю, а работа превыше всего!
-А ты бы в такой ситуации – уехала?
-Нет, конечно! – Вздохнула девушка. – Я же русская! Надеюсь, Ирка ничего за это время не успеет натворить.
-Что ты имеешь в виду?
-Возьмет с горя и замуж выскочит, назло всем врагам!
-За кого?!
-Да хоть за первого встречного! Она девушка красивая! Или ты этого тоже не замечал?
-Заметил. – Ремизов облокотился на стол и пристально посмотрел на девушку. – Вик, а скажи, почему ты вдруг решила мне помочь? Советы даешь, за Ирину переживаешь?
Круглова засмеялась:
-Жалко мне тебя стало!..
-А если серьезно?
-А если серьезно, то я, действительно, просто хочу тебе помочь. Хотя бы советом.
-А как же борьба за любовь?
-За какую любовь, Андрей? Моя любовь к тебе при мне и останется. А твоя любовь – это уже другая история. И брать чужое – не в моих правилах!
-А я, Вика, не уверен в своих чувствах к Ире. Вот не разобрался, что я к ней чувствую!
-Да во всем ты уже разобрался! То, что ты будешь с Селезневой, это для всех в поезде стало ясно сразу. А твоя любовь к ней – это был лишь вопрос времени! Признайся хоть самому себе, что тебе без Ирины плохо! Что ты скучаешь по ней!
Ремизов с грустью смотрел на Вику:
-Ты права, мне плохо без Иры. Обстоятельства держат меня в Москве, но душой – я уже в Омске.
-Что и требовалось доказать!
-Спасибо, тебе, Вика!.. Я уверен, что твой мужчина где-то рядом…
Ремизов насторожился, увидев, как Круглова досадливо поморщилась и, стараясь подцепить на вилку оливку, процедила сквозь зубы:
-Ага, уже на подходе!
За спиной Андрея раздался радостный возглас:
-Вика!!! Неужели это ты?! Сколько же мы не виделись?!
К их столику подошел брюнет, лет тридцати. Чуть выше среднего роста, серые глаза казались пронзительно яркими, от счастливого блеска в них. Немного тонковатые губы растянулись в широкой радостной улыбке. Все в его внешности говорило о том, что он безумно рад этой неожиданной встрече. Круглова натянуто улыбнулась:
-Привет, Жень! Да давненько не встречались? Как ты? – Чисто из вежливости, чем из интереса, спросила она.
-Да у меня все супер! – Мужчина отодвинул кресло, сел за столик и только потом спросил: - Можно? – Явно не нуждаясь в разрешении.
Ремизов смущенно кашлянул:
-Простите, я Вам не мешаю?!
Мужчина оглянулся на Андрея, протянул ему руку, представившись:
-Пронин Евгений Дмитриевич. Однокурсник Виктории!
-Ремизов Андрей Ильич. Друг Вики!
Круглова вздрогнула, с тоской глянула на Ремизова и, горько усмехнувшись, добавила:
-Ну да, друг и соратник!
-О, Вы тоже врач?
-Да. Вас это удивило?
-Нисколько. – И на этом потеряв к Ремизову всякий интерес, обернулся к Кругловой: - Вика, рассказывай; где ты? Чем занимаешься?
-Пронин, вообще-то, на сколько, ты помнишь, я врач офтальмолог. Работаю в больнице. Что тебя еще интересует?
-Меня интересует все, что связано с тобой! Ты замужем?
-Понятно… - Вика вздохнула – На дубу висит мочало, начинаем все сначала. Когда же ты успокоишься, Пронин?
-Когда ты станешь моей женой! Не раньше! Так ты замужем?
-Представь себе – нет! Доволен?!
-Очень! Вика, может, потанцуем? – И повернувшись к Ремизову, скорее, уточнил: - Андрей, Вы не против?!
Ремизов, уже не скрывая улыбки, кивнул:
-Разумеется, нет!
Пронин встал, взял Вику за руку. Круглова послушно пошла в центр зала, даже не оглянувшись на Андрея.
Ремизов смотрел на танцующую Вику. Заметил, как она сначала нехотя разговаривала с Прониным, а потом взгляд ее просветлел, и она уже с немалым любопытством смотрела на своего бывшего сокурсника. Андрей глубокомысленно вздохнул: «Кажется, Виктория Игоревна, что вскоре Вы смените свою фамилию. И, судя по напору претендента, произойдет это в самом ближайшем будущем».
***
Селезнева остановилась около машины, Румянцев открыл перед ней дверцу:
-Ир, садись, поедем.
-Слава, я хотела к Олесе в больницу зайти, обрадовать ее. И с врачом надо поговорить, узнать, когда можно будет забрать Леську домой.
-Хорошо, поехали в больницу!
-Но ты, наверное, торопишься? – Смутилась Ира.
-Ирочка, никуда я не тороплюсь! Пока мы не решим все вопросы, связанные с Олесей, я в полном твоем распоряжении! Так что садись и поехали.
Ира вошла в палату и бодро поздоровалась:
-Привет, девочки! Идем на поправку?
Олеся радостно подбежала к Ирине, прижалась к ней, и обняла ее здоровой рукой:
-Я думала ты не придешь! Я так долго ждала!
Селезнева присела на корточки перед девочкой:
-Лесенька, как же я могла не прийти, если обещала? Просто надо было сделать очень много дел. Ты не представляешь, сколько справок мне пришлось собрать! И если бы не Вячеслав Викторович, даже не знаю, смогла бы я так быстро добиться разрешения забрать тебя!
-Так тебе разрешили?!
-Разрешили! Твой врач сказал, что в пятницу тебя выпишут. И тогда мы поедем домой!
Девочка напряглась:
-Куда домой?
-Лисенок, мы можем жить в доме моей бабушки, можем поехать в Омск и жить в квартире.
-А мы можем жить в моем доме? Олеся выжидающе смотрела на девушку.
-Конечно, можем! – Селезнева, еле сдерживая слезы, прижала головку девочки к груди и погладила ее волосы. – Мы будем жить там, где ты захочешь!
-Спасибо, Ира!
В палату зашел Румянцев и осторожно спросил:
-Девочки, у вас все в порядке?
Ира и Олеся повернулись к Вячеславу и дружно кивнули.
Румянцев облегченно вздохнул:
-Уф, вы меня прямо напугали! Олеся, мы с Ирой тебе тут кое-что вкусненькое купили.
-Спасибо, только зря вы столько накупили, я же скоро домой поеду!
-Я знаю. А ты с соседкой поделись! – Слава подмигнул девочке, выкладывая в тумбочку пакеты с конфетами, печеньями, фруктами.
-Дядя Слава, а Вы знаете, что Ира теперь будет моей второй мамой?
-Знаю, Олеся! – Грустно улыбнулся Румянцев.
Девочка прижалась к Ирине. Вячеслав вдруг серьезно посмотрел на девочку и спросил:
-Олеся, а ты не против, если у тебя появится еще и папа?
Девочка непонимающе посмотрела на Румянцева:
-Вы о дяде Андрее?
Вячеслав недоуменно посмотрел на Иру:
-О каком дяде Андрее?
-Дядя Андрей, доктор из поезда!
-Я не знаю никакого дядю Андрея. Я говорю про себя.
-Вы мой папа?!
-Ну да, я вместе с Ирой тоже хочу заботиться о тебе!
Олеся отодвинулась от Иры и хмуро посмотрела на девушку:
-Мне дядя Андрей обещал, что он будет моим папой!!!
-Олеся, но ведь он может совсем не приехать! Наверно, он забыл о своем обещании! – Попытался обратить на себя внимание Вячеслав.
Девочка подошла к окну и молча стала чертить что-то пальцем на стекле.
Ира примирительно предложила:
-Давайте пока оставим этот разговор. Тем более, что он преждевременен. Слава, мы с Олесей решим сами с кем нам жить, правда, Лисенок?
Девочка живо обернулась и, улыбнувшись, кивнула.
-Конечно же, сами решите! Я просто спросил, – вяло улыбнулся Румянцев.
Ира подошла к Олесе и обняла ее:
-Лисенок, нам уже пора ехать. Но я обязательно к тебе приеду завтра, договорились?
-Договорились! – Олеся опять прижалась к девушке.
Румянцев протянул девочке руку:
-До свидания, Олеся. Если и я завтра приеду, не прогонишь?
Олеся деловито пожала руку мужчине и снисходительно разрешила:
-Конечно же, приезжайте, дядя Слава!
-Тогда до завтра! – И обернувшись к девушке, добавил – Ира, я буду ждать тебя в машине.
-Да, я сейчас спущусь.
Когда Вячеслав вышел, Олеся серьезно взглянула на девушку:
-Ир, тебе нравится дядя Слава?
Селезнева равнодушно пожала плечами:
-Слава очень хороший! Он мне очень помог. Он принял меня на работу…
-Ира, а ты хотела бы, чтоб он жил с нами?
-Я не знаю, - уклончиво ответила Ира.
-Значит, не хочешь! – Удовлетворенно выдохнула девочка. – Ир, ты не переживай. Мы справимся! Мы с мамой и бабушкой картошку посадили, огурцы, капусту. Я во всем тебе буду помогать. Я все умею делать…
-Ты ж моя, хозяюшка! – Ира поцеловала девочку в щечку. -Конечно, справимся!
-Ир, ты иди, дядя Слава ждет.
Селезнева смотрела в окно. Городские неширокие улицы сменились загородной трассой. В машине, наедине с Румянцевым, Ира чувствовала себя не совсем уютно. Вячеслав решился, наконец, нарушить тягостное молчание:
-Ира, кто такой дядя Андрей? Ты его знаешь?
Селезнева облизнула пересохшие вдруг губы и, не глядя на Румянцева, коротко кивнула:
-Знаю.
-Откуда?! – Удивился Вячеслав. – Олеся сказала, что он доктор из поезда. Я что-то слышал про медицинский поезд, который стоял в прошлом году недалеко от Березово. Но ты то, как туда попала?
-Слава, это очень долгая история. И если честно, то я не хотела бы тебе о ней рассказывать. Скажу только, что Андрей поставил меня на ноги. И если бы не он, то, возможно, я сегодня не разговаривала бы с тобой.
-Исчерпывающий ответ.
-А что ты еще хочешь услышать?
-Он действительно обещал Олесе стать ей отцом?
-Насколько я знаю, Андрей собирался навестить Олесю! Про отцовство я ничего не знаю.
Некоторое время ехали молча. Вячеслав, нервно покусывая губу, время от времени поглядывал на Иру, не решаясь задать ей мучащий его вопрос. Селезнева, чувствуя себя не в своей тарелке, сосредоточенно смотрела в окно. Наконец, собравшись с духом, Румянцев свернул на обочину и остановил машину. Ира испуганно посмотрела на стоящий стеной по обе стороны дороги, лес:
-Слава, что случилось?
Румянцев повернулся к девушке и прямо посмотрел ей в глаза:
-Ира, нам надо поговорить.
-Что, прямо здесь?
-Здесь и сейчас – кивнул он.
Селезнева пожала плечами:
-Ну, хорошо, давай поговорим.
-Ира, я хотел сказать тебе это, когда вернусь из армии. Но когда вернулся, узнал, что твоя бабушка умерла, и ты больше не приезжала в Березово. Я сразу хотел ехать в Омск, найти тебя. Но подумал, что вначале я должен чего-то добиться в жизни. Взял нашу Березовскую ферму, которую хотели закрывать из-за нерентабельности…. Вот теперь сама видишь, на ферме все в порядке…
-Слав, ты большой молодец! Ты очень сильно помог селу…
-Ир, да не об этом я! В общем,… Ира, выходи за меня замуж!
Селезнева растерянно смотрела на Вячеслава. Она не знала, что ответить. Румянцев взял горячие ладони Иры в свои руки:
-Ирочка, я люблю тебя! Ты понравилась мне с первой нашей встречи. Помнишь танцы в клубе?
Девушка кивнула, не в силах произнести ни слова. Румянцев, рассудил это по своему, и торопливо заговорил, пытаясь откинуть сомнения девушки:
-Ирочка, про Олесю ты ничего не думай. Я буду хорошим отцом. Я построю дом, большой дом. У нас будет дружная семья. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива!
Селезнева с жалостью посмотрела на Вячеслава и еле слышно сказала:
-Слава, прости, но я не могу стать твоей женой.
-Почему?!!!
-Потому что семью надо создавать тогда, когда оба человека любят друг друга…. А я не люблю тебя, Слава! Прости!
Румянцев опешил от такого прямого ответа:
-Ира, прошу тебя, не торопись с ответом!
-Слава, прости, но другого ответа не будет.
-И у меня нет никаких шансов?
Ира опустила взгляд, и еще раз повторила:
-Прости, Слава!
Румянцев смотрел на девушку, но видел только, как его мечты развеиваются, словно дым. Вячеслав вдруг в немыслимом отчаянии, захотел удержать ускользающее счастье. Он крепко обнял девушку и страстно начал покрывать поцелуями ее лицо, шею. Селезнева со злостью, оттолкнула парня, вышла из машины и пошла по дороге. Вячеслав смотрел на стройную фигурку девушки и, понемногу приходя в себя, прошептал: «Идиот, что же я наделал!» Он догнал девушку, остановился перед ней, преградив дорогу:
-Ира, подожди! Ну, куда ты идешь? Прости меня! Я не хотел, чтобы так все случилось! На меня как затмение какое-то нашло! Ирочка, пойдем в машину, - заметив недоверчивый взгляд девушки, заверил – Я пальцем тебя не трону!
Селезнева молча вернулась в машину и с невидящим взглядом отвернулась к дверному окну. Румянцев включил зажигание, но с места не тронулся. Он смотрел на девушку и невероятное чувство нежности к этому хрупкому созданию, в голубом легком платье, накрыло его. Он знал, что ради Иры, он был готов на многое, но теперь это сознание стало настолько ясным, что он физически ощутил это, задохнувшись от переполнившего его ощущения:
-Ира, ты только знай, что всегда можешь рассчитывать на меня.
Девушка, не оборачиваясь, только кивнула в ответ.
***
Ремизов остановился перед дверью квартиры, в которой жила Селезнева, не решаясь нажать на кнопку звонка. Пока летел из Москвы до Омска, он мысленно, прокручивал все, что скажет Ире. И вот теперь сомнения все разом, атаковали его сознание, поколебав решимость. Но собрав волю в кулак, Андрей сильно вдавил кнопку. Дверь открыл молодой парень в спортивных штанах и с голым торсом. Пару секунд парень и Ремизов с интересом разглядывали друг друга. Первая мысль, мелькнувшая у Андрея: «Неужели, Ира и правда успела выйти замуж?» Заставила его неуверенно спросить:
-Могу я увидеть Иру Селезневу?
Парень сунул недоеденный кусок бутерброда в рот и неопределенно мотнул головой:
-А Ира еще не вернулась из Москвы.
-Как не вернулась? – Опешил Ремизов. – Она же давно уехала!
-Я не знаю. Но в Омск она еще не приезжала.
-Господи, а где же она? – Растерянно прошептал Андрей.
-Подождите, мама должна знать. Кажется, Ира звонила ей недавно.
-Правда?! – С надеждой выдохнул Ремизов. – А могу я поговорить с Вашей мамой?
-Минуту!
Парень подошел к соседней квартире, открыл дверь и крикнул:
-Мам, выйди, тут Иру спрашивают.
Из квартиры на лестничную площадку вышла невысокая, полная женщина с волосами оттенка баклажана. С любопытством осмотрев мужчину, она низким голосом, удивительно неподходящим ей, спросила:
-А Вы кто Ире будете, молодой человек?
Ремизов замялся:
-Я ее знакомый. Ира жила в Москве у меня.
-Так Вы тот самый доктор, Андрей Ильич, кажется, который лечил Иришку?! – Радостно всплеснула руками женщина.
-Ну да. – Еще больше смутился Ремизов.
-Как Ирочкина нога?
-Теперь все в порядке.
-Ох, слава Богу! А то ведь как девчонку-то жалко было, такая красавица и хромая!..
-Вы, простите, пожалуйста, но где же Ира? Ведь из Москвы она уже давно уехала.
-Да, Иришка звонила мне, говорила, что едет домой. Я уж и сыну сказала, чтобы вещи свои переносил обратно домой. Мы же с Ирочкой договорились, что пока она будет жить в Москве, Егор поживет у нее. Ну, там за квартирой присмотрит, и будет коммуналку, свет, газ оплачивать. А тут мы не успели и вещи собрать, как она перезванивает и говорит, что опять задержится на неопределенный срок, только теперь в деревне, где ее бабушка жила.
-Почему задержится?
-Несчастье там с ее подругой случилось. Погибла она. А Ирочка, добрая душа, теперь опекунство над ее дочкой оформляет. Вот такие дела! Странно, почему она Вас не предупредила!
-Скажите, а что это за деревня, и где она?
-Ой, вот как называется деревня, не скажу, не знаю. Помнится, она говорила, что это где-то недалеко от Мурома…
-Березово – упавшим голосом сказал Андрей.
То, что несчастье случилось со Светланой, и что Ира оформляет опекунство над Олесей, у Ремизова почти не было никаких сомнений.
-Вы знали ту женщину?
-Да, кажется, знал…. Скажите, а как добраться до железнодорожного вокзала?
-Да что же Вы так и пойдете? Андрей Ильич, пройдите, я Вас хоть чаем напою! – Радушно пригласила женщина.
-Нет, спасибо большое, но я пойду. Может смогу билет на ближайший поезд до Березово взять.
-Ну, тогда как выйдете со двора, справа увидите остановку. Садитесь на седьмой троллейбус или на тридцать пятую маршрутку и до конечной.
-Спасибо Вам большое!
-Да не за что. Удачи Вам!
Ремизов отстояв небольшую очередь в кассу, обратился к моложавой женщине в форменном костюме, восседавшей за стеклом с крайне уставшим и недовольным лицом:
-Простите, пожалуйста, мне нужен билет до села Березово. Но я точно не знаю, какой поезд идет до этой станции.
Женщина, не поднимая взгляда от компьютера, на автомате защелкала по клавишам, потом бесцветным голосом сказала:
-На этой станции скорые не останавливаются.
-А как же мне добраться до этого села?
-Мужчина, я не справочное бюро, откуда я знаю, как Вам добраться.
-Но Вы же можете сказать, какая ближайшая станция к этому селу?
Женщина устало взглянула на Ремизова. Андрей приветливо улыбнулся, вложив отчаянную мольбу в свой взгляд и улыбку.
Резкий ответ готовый сорваться с губ кассира растекся в усталую улыбку. Женщине почему-то не захотелось грубить этому мужчине:
-Подождите минутку. – Она быстро пробежалась по клавиатуре – Ну, вот, ближайшая станция, это город Борисов, а там уж сориентируетесь. Вам, кстати, очень повезло, через полтора часа будет скорый до Москвы. Правда, остались только две боковые верхние полки.
Ремизов пожал плечами:
-Да мне, пожалуй, и одной хватит!
-Шутник! – ухмыльнулась кассирша.
Забрав билет и сдачу, Ремизов протянул в окошко сжатый кулак и раскрыл его. На ладони в яркой блестящей фольге, красовалась большая конфета. Андрей добродушно улыбнулся кассирше:
-Спасибо Вам огромное! И не грустите. Легкой Вам смены!
Он быстро отошел от окна и, положив паспорт и билет во внутренний карман легкой куртки, вышел на улицу.
Летние сумерки, мягкими тенями ложились на здание вокзала, на платформы. Андрей посмотрел на часы и решил, что он вполне еще успеет заглянуть в магазин и купить себе, что-нибудь поесть.
***
Ира и Слава подошли к дому Матвеевых. Румянцев открыл калитку и навстречу им, заходясь в яростном лае, из будки выскочил огромный пес. Ира прижалась к забору. Слава подошел к собаке:
-Малыш, перестань! Знакомься, это Ира, твоя хозяйка! Она теперь будет жить здесь, будет тебя кормить и поить. Ну, а ты будешь защищать ее и Олесю! – Румянцев погладил пса и протянул руку Селезневой, - Ира, подойди, не бойся! Малыш только с виду грозный, а на самом деле он добрейший пес!
Ира робко подошла к собаке. Пес смотрел на девушку и негромко порыкивая, скалил зубы. Румянцев почесал собаку за ухом:
-Ир, погладь его.
Селезнева опустила руку на широкий лоб пса и осторожно его погладила, собака жалобно заскулила. Ира вздохнула:
-Что, Малыш, скучаешь по хозяйкам? Ничего, сегодня привезем Олесю, и тебе будет не так скучно.
Румянцев открыл дверь дома и пропустил Иру вперед:
-Проходи. Тут, правда, немного не убрано. После похорон сюда, кажется, никто и не заходил.
Селезнева огляделась:
-Нет, Олесю нельзя привозить в такой разгром. Вот что, Слава, ты пока иди, а я здесь приберусь немного. К часу я буду готова, и мы поедем за Олесей.
-Ты уверена?
-Слав, я очень постараюсь. И если мы не будем терять времени на пустые разговоры, то я все успею.
-Хорошо, тогда я вернусь к часу!
Ира удовлетворенно еще раз прошлась по комнатам дома: «Ну, вот, Олесенька, теперь здесь не так страшно!»
-Ира, ты готова? – Румянцев заглянул в комнату и присвистнул. – Когда же ты успела?
-Пока ты на работе был. Слава, подожди немного, я только переоденусь, я быстро!
-Я в машине тебя подожду!
Ира зашла в комнату, где на стуле висело ее голубое платье. Быстро скинув с себя шорты и майку, она надела платье. Взглянув на себя в зеркало, она ухмыльнулась: «Вот, чучело! Видел бы тебя сейчас Андрей!» Она распустила растрепавшуюся косу и, стала причесываться. Мельком взглянув на часы, Ира испуганно охнула, выскочила на улицу, села в машину и заторопила Румянцева:
-Славочка, поехали, пожалуйста!
Румянцев с восхищением смотрел на девушку. Возбужденная, с распущенными волосами, Ира была похожа на сбежавшую принцессу. Селезнева недоуменно посмотрела на парня:
-Слав, ты чего так смотришь на меня? Что-то не так?
-Ты такая сейчас красивая!
-Слава, поехали, пожалуйста! Мы можем опоздать… - смутилась Ира.
Она из кармана платья достала резинку и стянула ей волосы в конский хвост. Румянцев включил зажигание, и с некоторым сожалением, посетовал:
-С распущенными волосами ты похожа на принцессу!
-А мне казалось, что у принцесс всегда были очень красивые прически. – Раздраженно высказалась Ира и отвернулась к боковому окну.
Румянцев посмотрел на девушку:
-Ир, ты чего злишься?
-Я не злюсь. – Ира не оборачиваясь, тяжело вздохнула – Я боюсь, Слав. Очень боюсь, что не справлюсь. Ты же понимаешь, какая это ответственность растить, воспитывать ребенка.
-Ты справишься! У тебя все получится!
-Слава, ребенок должен расти в полной семье. У него должны быть и отец и мать. А у нас с Олеськой опять какая-то однобокая семья получается.
-Ирочка, я же говорил, что я готов помогать тебе во всем! Ты только скажи «Да» и у Олеси будет отец!
Ира нахмурилась:
-Прости, Слава, но я опять скажу «Нет».
-Ты хоть бы объяснила, почему.
Девушка резко повернулась к парню и почти выкрикнула с болью:
-Да потому что я люблю другого мужчину!!!
Румянцев свернул на обочину, остановил машину и повернулся к девушке:
-А он любит тебя?
Ира пожала плечами:
-Не знаю.
-Он обидел тебя?
Селезнева грустно усмехнулась:
-Обидел?! Да Андрей, в принципе, никого не может обидеть. Просто я для него была никем, так… пациентка!
-В каком смысле пациентка? – Удивился Вячеслав.
-В самом что ни на есть прямом. Он был моим лечащим врачом!
Румянцев тронул Иру за плечо:
-Ириш, такое бывает, когда больные влюбляются в своих врачей! Школьники влюбляются в учителей! Бывает даже, что подчиненные с ума сходят по своему начальнику. Но если это не взаимное чувство, оно проходит! Остается лишь воспоминание, теплое воспоминание! Подожди и твоя любовь к этому доктору пройдет!..
Селезнева повернулась к Румянцеву и сквозь зубы процедила:
-А я не хочу, чтобы мое чувство к Андрею прошло! Это я для него, возможно, и была просто пациентка! А он для меня не просто мой доктор, он мужчина, которого я люблю! Понятно тебе?!
-Ира, я понял. Хорошо, пусть будет так. Давай мы, пока оставим этот разговор.
-Слава, прости меня! Что-то я, наверное, сильно нервничаю из-за Олеси. Давай уже поедем, а то Олеся ждет.
***
У одиннадцатого вагона собрались пассажиры. Грузный мужчина средних лет, оттеснил молодую женщину, к ногам которой жался мальчишка лет четырех, и протянул проводнице билет. Наталья Акимушкина, просмотрела билет и сухо пригласила мужчину в вагон:
-Ваша десятая полка, проходите.
Молодая мама все никак не могла в своей сумочке отыскать билет. Она судорожно перекладывала из одного отделения в другое какие-то бумаги, пакет с надкусанным пряником, кошелек, бутылочку с водой. Малыш дергал маму за карман джинсов:
-Мам, када, поедем?
Женщина в отчаянии попросила:
-Андрюшенька, подожди, малыш, я никак билет не могу найти.
-Да ты не торопись. Успокойся. Поезд стоит десять минут. – Сочувственно посоветовала Акимушкина. И взглянув на Ремизова, спросила: - Молодой человек, Вы провожаете?
-Нет, я тоже еду, вот мой билет – он протянул документ проводнице.
-Ваша полка шестая, боковая. Проходите.
-Спасибо. Вот сейчас помогу тезке! – Ремизов подмигнул мальчишке, опустился перед ним на корточки, протянул малышу руку со сжатым кулаком и попросил:
-Давай, Андрей, сильно дунь.
Мальчик заинтересованно набрал полную грудь воздуха и что было сил, дунул на кулак. Ремизов разжал пальцы, и на его ладони оказалась большая конфета в яркой фольге. Мальчишка с изумлением посмотрел на мужчину, Ремизов улыбнулся:
-Ну, что же ты, бери, эта конфета твоя!
Мальчик быстро схватил конфету и сильно дернул маму за карман:
-Мама, дядя ме кофету накодовай!
Женщина наконец-то нашла билет, и благодарно улыбнувшись Ремизову, подхватила сына на руки:
-Ты сказал дяде спасибо?
Мальчик, полностью увлекшись конфетой, только кивнул. Женщина взяла за ручку свой чемодан, но Андрей перехватил его:
-Я помогу – и вслед за женщиной зашел в вагон.
Акимушкина одобрительно кивнула им вслед, прошептав себе: «Слава Богу, не перевелись еще настоящие мужики!»
Андрей нашел свое место. Хоть было еще не очень поздно, но хозяйка нижней полки, пожилая женщина, уже постелила постель и мирно посапывала, отвернувшись к стене. Ремизов вздохнул, закинул свою сумку на третью полку и вышел в тамбур. Поезд, плавно покачиваясь, оставил позади платформу и, набирая ход, застучал по стыкам рельсов.
Андрей достал сигарету и закурил. Прислонившись к стене тамбура, он смотрел на мелькавшие за стеклом деревья в пышных зеленых нарядах, скромные пригородные станции, верстовые полосатые столбики. А мыслями был далеко. Он вспомнил поезд «Здоровье», своих коллег. Вспомнил, как они с Коваленко частенько стояли в тамбуре и «разговаривали за жизнь», как любил выражаться Алексей. С грустью вспомнил Круглову, почему-то вдруг подумав, что жаль, что он не смог полюбить ее. С улыбкой вспомнил Симочку: «Интересно, что за олигарха она подцепила? Хотя этот факт нисколько не удивляет. Такие жизнерадостные женщины, просто не могут не нравиться мужчинам, особенно зацикленным на своих делах!»
С оглушительным гудком и диким грохотом, заставившим Андрея вздрогнуть, пронесся товарный поезд, окутанный облаками дыма. Ремизов затушил сигарету, бросил окурок в угловую урну и, разглядывая деревья сквозь развеивающиеся после товарняка облака дыма, вспомнил, как он встретился с Ириной. Вспомнил ее замерзшую, испуганную. Она стояла в его куртке и шапке и затравленным волчонком смотрела на него и на машиниста. Тогда он и не подозревал, как дорога ему станет эта девушка. Даже еще месяц назад, он не смог бы признаться себе, что уже не представляет своей жизни без нее. И сейчас он молил только об одном, чтобы Ира оказалась в Березово, чтобы она выслушала его…
-Андрей, а ты чего здесь стоишь, чего в вагон не идешь? – Наталья, приоткрыв дверь, заботливо смотрела на Ремизова.
-Да так. Спать еще рано ложиться, а сидеть на верхней полке неудобно! – Улыбнулся Ремизов.
-Да, соседка твоя удивительная женщина. У нее в родственниках, наверное, медведи были, спит чуть ли не сутки.
-Пусть спит. В дороге самое лучшее занятие.
-Ну да… - задумчиво протянула Акимушкина. – Ты, вот что, пойдем-ка к нам в купе, я чаем тебя напою.
-Это было бы неплохо! Я сейчас подойду.
Акимушкина разливала чай по стаканам. Ее напарница, Ольга, выкладывала на стол печенья и пирожки:
-Наташ, что-то угощеньице у нас, так себе! У нас покрепче ничего нет?
-Оля, я пригласила мужчину на чай. Ему, бедному, и присесть-то некуда, у него верхняя полка, как раз над той бабулькой, что спит все время.
-Повезло ему с соседкой! – Хохотнула Краснова – А мужчина хоть симпатичный?
-Симпатичный! Только, дорогая моя, не про твою честь!
-Это почему же?..
Ремизов постучал и открыл дверь купе:
-Можно?
-Проходи, Андрей! Чай уже готов. Уж извини, что к чаю не так богато! – Развела руками Акимушкина.
-А как Вы смотрите на то, чтобы подсластить чаек?
Ремизов поставил на стол пакет с конфетами.
-Спасибо, они кстати!
Андрей присел на полку, напротив проводниц:
-Давайте знакомиться? Ремизов Андрей.
-Ольга Краснова! – женщина кокетливо протянула руку.
Андрей привстав, слегка ее пожал.
-Акимушкина Наталья.
-Очень приятно!
-Ну, что давайте пить чай, а то остынет! – Наталья пододвинула стакан Ремизову.
Андрей поднял подстаканник и отхлебнул ароматную насыщенно-коричневую жидкость:
-О, ничего себе чаек! Крепкий такой!
-Да, бодрит, не правда ли?
-Несомненно.
-При нашей работе, самое то! Не дает расслабиться. – Краснова сунула конфету в рот и сделала большой глоток чая.
-Тяжело, наверное? Получается, вы работаете круглосуточно?
-Вот такая наша работа! Но мне она нравится! – Наталья мягко улыбнулась.
-Чем же? – Заинтересованно спросил Ремизов.
-Дорога! Она непредсказуема! В каждом рейсе может произойти что угодно. Ты не представляешь, какие каверзные, а порой смешные случаи случались.
-Немного представляю – усмехнулся Андрей.
-Ты тоже работал на железной дороге?
-В каком-то роде, да. В прошлом году я работал завхозом в передвижном клинико-диагностическом поезде «Здоровье». Его маршрут, кстати, был Москва-Барнаул.
-Что ж тогда рассказывать, ты и сам все знаешь. А люди? Сколько разных характеров!..
-Ага, порой такие скандалисты попадаются, после их скандалов жить не хочется… - проворчала Ольга.
Ремизов бросил скептический взгляд на Краснову и с интересом опять посмотрел на Наталью:
-Значит, Вы любите общаться с людьми?
-Очень! Ты не представляешь, сколько интересных людей я повидала. Я знакома и с писателями, и с художниками, и с музыкантами. Но, поверь, и среди простых людей много интересных судеб. Люди в поезде едут разные, кто-то делится своей радостью, кто-то печалью. Кто-то счастлив, а у кого-то душа разрывается от горя. И того и другого надо выслушать, может получиться дать совет, может просто посочувствовать…. Вот так-то, Андрей. За свою жизнь, что я проработала проводником, я научилась разбираться в людях. Могу, почти на сто процентов, сказать чего стоит, тот или иной человек.
-Вот как?! А что Вы обо мне можете сказать? – Ремизов откинулся к стенке купе и с интересом посмотрел на проводницу.
Акимушкина улыбнулась:
-Хочешь проверить? Ну что ж. Ты, Андрей Ремизов, хороший человек. В жизни ты нашел свою дорогу. Ты любишь свое дело и достиг определенных успехов. Но вот в личной жизни ты несчастлив.
Андрей напрягся, подозрительно посмотрел на проводницу и, подвинувшись к столу спросил:
-Простите, а мы с Вами не были знакомы?
-Значит, я угадала?
-Да, Вы правы. А что еще можете сказать?
- Много горя тебе пришлось повидать. Но, поверь, что все в твоей жизни наладится. Ты будешь счастлив. Что-то подсказывает мне, что ты скоро женишься. У тебя ведь есть девушка?
Не совсем понимая, как эта незнакомая женщина могла так точно все рассказать о нем, он задумчиво кивнул:
-Да, есть.
-Как ее зовут?
При одной мысли об Ирине, взгляд его потеплел, и он с нежностью сказал:
-Ирочка!
-Ишь ты, Ирочка! – На лице Натальи промелькнула тень воспоминаний из серии де-жа-вю. Вот с такой же любовью и нежностью, кто-то произнес имя любимого человека, но, кажется, оно было все-таки мужским.
-Вас что-то удивило?
-Нет. Красивое имя!
-Ванга, ты наша, заболтались мы совсем! К станции подъезжаем, а туалет не закрыли. – Вдруг подскочила Ольга. – Ты иди, закрывай туалет, а я на платформу.
Ремизов тоже поднялся:
-Милые дамы, спасибо Вам большое за чай, за беседу. Пойду я на свое место. Поздно уже.
-Андрей, пойдем, я выдам тебе постельное белье.
Ремизов с постельным бельем, подошел к своему месту. Бабулька по-прежнему мирно посапывала, отвернувшись к стенке. Андрей, улыбнувшись, хмыкнул, в душе позавидовав прямо-таки богатырскому сну женщины. Осторожно, чтобы не разбудить соседку, он застелил свою постель и, разувшись, забрался на полку.
Боковая полка была уже, чем купейная, поэтому ему пришлось покрутиться, прежде чем он нашел оптимальное положение. Посмотрев на часы, Андрей удивился: «Ничего себе, чайку попили!» Спать совсем не хотелось, то ли виной тому был чай, то ли разговор с проводницей, а может, и то и другое. Ремизов просто прикрыл глаза, и тут же калейдоскоп мыслей, услужливо меняя картинки, загрузил сознание Андрея воспоминаниями. Вспомнились друзья, коллеги, знакомые. Вспомнив о знакомых, Андрей немного расстроился. Зимой звонили из Мурома Павел Веденин и Галя Веденеева, приглашали на свадьбу. Очень сожалели, что он не смог приехать. Хоть и пообещал им обязательно навестить их позже и поздравить с браком, но так и не собрался. И к Марине с Сергеем тоже не поехал.
Не выполнять своих обещаний, Ремизов не любил, и злился на себя за нарушенное слово. Сейчас он твердо решил, что как бы не сложились у него отношения с Ирой, он все равно с ней или без нее, поедет в Муром, а потом самолетом в Барнаул, но слово свое сдержит.
Странная, все-таки, эта штука жизнь! Она может отобрать любимого человека, но потом вдруг подарить тебе встречу с человеком, который окажется для тебя самым близким и родным. И ты в душе будешь содрогаться от одной мысли, что мог бы и не встретиться с ним, просто пройти мимо.
Жизнь может поссорить друзей, но примирить врагов (почему-то воспоминание о Гураме у него до сих пор вызывало двоякое чувство). А ведь Гурам все чаще и чаще звонит, чтобы напомнить о свадьбе Саши Громова и Татии. С чего бы вдруг, он так настойчиво зовет к себе?
Андрею не хотелось вспоминать об Осетинском конфликте, но мысленно он уже вернулся в тот страшный день. Вот они с Жанной бегут к вертолету…. Он целует ее. Ее растрепавшиеся волосы и слезы на глазах. Жанна нежно гладит его по лицу, по волосам и сквозь слезы шепчет:
-Андрей, мне надо улетать. Ты, прости меня, но мы не можем быть вместе.
-Но почему? Я хочу лететь с тобой!
Жанна испуганно приложила свой палец к его губам:
-Тщщ, не говори так! Ты должен остаться здесь. – Она улыбнулась – Тебя ждет твоя судьба! Ты будешь счастлив!
Вертолет поднимается в воздух. В окне он последний раз видит улыбающееся лицо Жанны. Вертолет уходит в разворот и, через секунду раздается глухой удар. Звук удара был настолько реальным, что Андрей уже не видел взрыва, а только услышал испуганный крик Натальи Акимушкиной:
-Эй, мужчина, ты чего это?! Да помогите кто-нибудь!
Ремизов открыл глаза и понял, что он спал, и что улетающий вертолет с Жанной, это лишь сон, а вот крик проводницы, был самым, что ни на есть, реальным. Андрей посмотрел туда, откуда доносился шум. Около купе проводников, на полу, в судорогах бился мужчина. Акимушкина пыталась прижать его голову к полу и засунуть в рот ложку. Андрей спрыгнул с полки, босиком подбежал к Наталье и оттянул ее от мужчины. Потом схватил полотенце, перекинутое у нее через плечо, в два витка перекрутил его и, опустившись на колени, умудрился с первого раза вставить получившийся жгут в перекошенный рот мужчины. Взглянув на часы, он перевел взгляд на оторопевших пассажиров, которые толпились в проходе:
-Граждане, прошу вас, разойдитесь. Это эпилептический приступ, он скоро закончится, и поверьте, мужчине будет неприятно, что около него собралась такая толпа.
Андрей, осторожно придерживая голову мужчины, повернул ее набок, стараясь удерживать ее в таком положении.
Акимушкина дернула Ольгу:
-Ну, что рот разинула, проводи людей на свои места.
А сама, опустившись на колени рядом с Ремизовым, и со страхом глядя на выгибающегося в судорогах, мужчину, спросила:
-Андрей, ты уверен, что приступ сам пройдет. Может ему таблетку какую, сунуть?
-Не надо никаких таблеток. Когда он придет в себя, он сам примет то, что ему нужно. Судя по шрамам на голове и на руках, этот приступ у него не первый.
Наталья посмотрела на Ремизова, и вдруг что-то вспомнив, сказала:
-Андрей! Я больше чем уверена, это ты! Ты хирург, ведь верно?
-Да…. А откуда Вы знаете?
Мужчина затих и, открыв глаза, удивленно посмотрел на Ремизова и Акимушкину:
-У меня что, опять приступ был?
-Да, был. Вы, очевидно, пропустили прием лекарств. Вы сможете встать?
-Да, смогу.
-Тогда давайте мы потихоньку поднимемся и пройдем в купе к проводникам.
Андрей помог подняться мужчине и, поддерживая его, провел в купе:
-У Вас лекарства с собой?
-Да, там, в сумке.
Ремизов обернулся к Акимушкиной:
-Наталья, принесите, пожалуйста, его сумку.
Проводница кивнула и вышла из купе.
Андрей, обратился к мужчине:
-Как Ваше имя?
-Соколов Геннадий Сергеевич.
-Геннадий Сергеевич, как давно Вы страдаете эпилепсией?
-Два года.
-После чего, у вас начались эти приступы?
-После инсульта.
-Вы хотите спать?
-Немного, но мне скоро выходить.
-Где Вы выходите?
-В Борисове.
-Вот как? До Борисова еще два часа, так что Вы сумеете немного отдохнуть. А потом я вас провожу до дома, или куда Вы там едете.
-Но…
-Дело в том, что я тоже выхожу в Борисове, так что никаких проблем.
В купе зашли Краснова и Акимушкина. Наталья протянула небольшую черную мужскую сумку Ремизову. Андрей взял сумку:
-Геннадий Сергеевич, это Ваша сумка?
-Да. Таблетки, во внешнем отделении. – Мужчина, прислонившись к стенке, слабо кивнул.
Ремизов вынул лекарства:
-Так, карбамазепин, фенобарбитал, вальпроаты. – Андрей налил в стакан воды – примите лекарства, и отдохните.
-Он что, здесь, что ли будет сидеть? – Возмутилась Краснова
Андрей хмуро взглянул на проводницу:
-Дайте ему хотя бы минут двадцать, чтобы прийти в себя. А потом я провожу его на место.
-Геннадий Сергеевич, Вы не волнуйтесь, прилягте, отдохните. Ваш чемодан я принесу, а в Борисове мы Вам поможем выйти. – Акимушкина осуждающе посмотрела на напарницу.
Ремизов вышел из купе:
-Наталья, можно Вас на минутку?
Женщина вышла следом за ним:
-Андрей, ты прости Ольгу. Она, в общем-то, неплохая, только резковата бывает.
-Я не о ней хотел поговорить. Наталья, скажите честно, откуда Вы меня знаете? Я не могу вспомнить, где мы могли встречаться!
-И не ломай себе голову. Мы встретились с тобой в этом поезде первый раз. То, что я вчера о тебе рассказала, это лишь мое видение тебя как человека. А то, что это оказалось правдой – это простое совпадение. И я, честно говоря, рада, что не ошиблась. А вот, то, что ты хирург, об этом мне сказала Ирина.
-Ира?! Когда Вы ее видели?
-В прошлом рейсе, когда из Москвы ехали.
-А где она вышла?
-Так в Борисове и вышла! Ты разве не к ней едешь? – Удивилась Акимушкина.
-Да, да, конечно, к ней!!! – Андрей в радостном волнении обнял проводницу, и пошел к своему месту, чтобы сложить постель и приготовиться к выходу.
-Чудной какой. Видно у всех влюбленных башню периодически сносит! - С улыбкой пробормотала Наталья.
Ремизов помог Соколову спуститься на платформу. К ним тут же подбежали молодой парень и девушка. Парень подхватил мужчину под руку, а девушка обняла его и со слезами в голосе, нежно сказала:
-Папа, ну зачем ты один поехал? Почему ты нас с Максимом не дождался?
Мужчина смутился:
-Даша, перестань. Доехал же.
-Слава Богу! Ну, пойдем. Сейчас домой приедем, отдохнешь. Мы уже Назарову позвонили, он через час приедет.
-Даша, ну зачем ты?..
-Все, папа, и не возражай!
-Подождите минутку. – Соколов достал из внутреннего кармана костюма визитку и протянул ее проводнице – Наталья, спасибо Вам большое. Если Вам когда-нибудь понадобится помощь, только позвоните.
Акимушкина пожала плечами:
-Спасибо, конечно, но я сама привыкла решать свои проблемы. Вы уж лучше выздоравливайте!
Соколов посмотрел на Ремизова:
-Андрей, прошу Вас, поедемте с нами, а потом Максим отвезет Вас до Березова.
Ремизов посмотрел на Наталью, как бы спрашивая ее совета. Акимушкина одобрительно кивнула:
-И то верно, езжай, Андрей. Проводишь Геннадия Сергеевича, а потом и к Ирине! Глядишь, быстрей и доберешься, чем будешь по автобусам мыкаться.
-Ну, хорошо. Поехали, провожу Вас. – Повернувшись к проводнице, он махнул ей рукой – Наталья, в вас пропадает отличный психолог. Всего Вам хорошего!
-Спасибо, Андрей! Ирине привет передавай!
Поезд тронулся. Акимушкина помахала стоявшим на платформе бывшим своим пассажирам. А они смотрели вслед уходящему поезду, думая, что все-таки очень мало в поездах таких проводниц, как Наталья, а очень жаль!
***
Солнечный зайчик заглянул в неплотно закрытые шторы, осторожно скользнул по одеялу, добрался до подушки, на секунду застыл на щеке девушки, потом ласково пробежался по пушистым темным ресницам и спрятался в ее светлых длинных волосах.
Ира открыла глаза, посмотрела на рядом свернувшуюся калачиком девочку. Олеся спала, но на лице у нее застыло выражение печали. Селезнева вздохнула и, чтобы не разбудить Олесю, тихонько встала и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Ира вышла из дома и сладко потянулась. Солнце, разрумянившееся от сна, выглядывало из-за леса. День обещал быть горячим. Ира стянула с веревки полотенце, и подмигнула собаке: «Малыш, пойдем, искупаемся!» Вместе с собакой Ира вышла из калитки и быстро пошла к озеру. Чувство чего-то необычного, светлого наполняло ее душу. Ощущение того, что ты можешь свершить что-то грандиозное, заставляло все внутри ликовать. Прохладная вода озера, добавила бодрости.
Окрыленная необычными ощущениями, Ира вошла во двор и увидела на крыльце Олесю. Девочка сидела на ступеньках и горько плакала. Ира кинулась к девочке, прижала ее к себе:
-Лесенька, солнышко, что случилось?
Девочка, размазывая слезы по щекам закричала:
-Ты где была? Ты почему меня бросила?
Ира растерялась:
-Лисенок, я не бросала тебя. Ты спала, а я решила искупаться. Да я только пару раз окунулась. Даже еще и получаса не прошло, как я отошла.
-Все равно, ты бросила меня, бросила!!!
Ира встала и посмотрела на девочку, впадавшую в истерику. Стараясь, сохранить спокойствие, хотя душа ее разрывалась от жалости к Олесе, она тихо сказала:
-Прости меня! Обещаю, что больше никогда не выйду из дома, не предупредив тебя. Ты веришь мне?
Олеся всхлипывая, посмотрела на девушку:
-Ир, не бросай меня!
Ира серьезно смотрела на девчушку:
-Я никогда не брошу тебя!
Олеся резко встала со ступенек и крепко обняла девушку за талию. Еще раз всхлипнув, она сказала:
-Ира, а я есть хочу. Что у нас будет на завтрак?
-Давай вместе решать. Ты чего хочешь?
-Ты знаешь, бабушка по утрам часто пекла блины. С молоком так вкусно!
-Блины, так блины! Надеюсь, ты поможешь мне?!
Девочка радостно кивнула. Но Ира, оглядев ее, с напускной строгостью сказала:
-Так дело не пойдет, ты видела себя? Что за вид? Быстро умываться, одеваться, причесываться, и только потом я допущу тебя на кухню!
Олеся, вытирая слезы, улыбнулась:
-Я быстро! – И убежала в дом.
Селезнева подняла, валявшийся на дорожке полотенце:
-Да, вот тебе первый урок, Ирочка «Никогда не оставляй ребенка одного без присмотра».
Допив молоко, Олеся поставила кружку и откинулась на спинку стула:
-Ира, ты сегодня пойдешь на работу?
-Нет. Сегодня на работу я не пойду. Сегодня я весь день буду с тобой. Ты же сама говорила, что у нас на огороде все бурьяном заросло.
-Ну да заросло. Какая же картошка уродится? Мелочь одна!
-Ну вот, значит, сегодня мы с тобой идем в огород, наводить порядок!
-А как же дядя Слава? Он не будет ругаться?
-Об этом ты не беспокойся. Дядя Слава сказал, что я могу выйти на работу когда немного управимся с делами домашними.
-Это хорошо! Дядя Слава хороший. Но ты же его не любишь?!
-Олесь, при чем здесь это?
-Я видела, как он смотрит на тебя. И цветочки эти… - Олеся кивнула на вазу с цветами.
-Просто мы с дядей Славой давно дружим. – Ира убирала со стола посуду, изредка поглядывая на девочку.
Олеся широко улыбнулась, вскочила со стула, подбежала к девушке, прижалась к ней, обхватив руками:
-Ир, только ты не женись на нем! Пусть он будет нашим другом и все!
-Он тебе не нравится?
-Я не хочу, чтобы он с нами жил.
-Олесь, но нам одним будет очень тяжело. Тебе нужен отец!
-А тебе муж! Я знаю это. Мама с бабушкой тысячу раз об этом говорили: «Женщина без мужа, что птица без крыльев. А ребенок без отца, что трава в поле!» Только мне, кажется, что дядя Слава – это не твои крылья, а уж я без него и подавно обойдусь!
-Господи, Олеська, откуда в твоей головке такие мысли?!
Девочка посмотрела на Иру долгим грустным взглядом:
-Не знаю! Я просто чувствую вот здесь! – Девочка прижала руку к груди.
-Милая ты моя девочка!
Ира присела на стул, притянула к себе девчушку и крепко обняла:
-Лисенок, ты не волнуйся, в нашей семье появится только тот мужчина, который будет дорог нам обеим. Мы же должны быть одним целым?!
-Спасибо, Ира! Можно я помою посуду?
-Хорошо, мой. А я пойду, переоденусь, и пойдем в огород.
Солнце вальяжно расположилось в ярко-голубом небе и, с высоты жарко обнимала своими лучами все вокруг, насколько хватало взгляда. Ира и Олеся в коротких шортах, майках и бейсболках воевали с сорняками на огороде. Селезнева тяпала картошку, а Олеся, сидя на корточках, пропалывала грядки.
У ограды остановилась машина. Румянцев, заглушив мотор, вышел из джипа и подошел к заборчику:
-Бог в помощь, девчонки!
Ира облокотилась на черенок тяпки и улыбнулась:
-Спасибо!
-Смотрю, дел у вас немало!
-Да, придется потрудиться, чтобы привести все в порядок.
-Может вам помочь?
Олеся, встав с корточек, тонкой тростинкой возвышалась среди грядок, и настороженно поглядывала то на Селезневу, то на Румянцева. Ира, заметив это, отрицательно мотнула головой:
-Нет, Слав, спасибо, мы сами справимся.
-Ну, хорошо! – Румянцев с легкой досадой посмотрел в сторону девочки и, обернувшись к Селезневой, спросил – Ира, что ты решила с работой?
-Думаю, мы с Олесей, за три дня сумеем убрать всю траву с огорода. И в понедельник я выйду на работу. Олесь, ты как считаешь, мы за три дня управимся? – Ира повернулась к девочке, но та напряженно смотрела в другую сторону.
По дороге, в сторону их дома, шел высокий мужчина со спортивной сумкой через плечо.
Увидев Андрея, Ира сжала тяпку. Радостное, и одновременно тревожное возбуждение жаркой волной пробежало по всему телу. Она хотела рвануться навстречу Андрею и обнять его, но ноги сделались совершенно ватными и, она продолжала сжимать тяпку, до судорог в руках. Олеся повернулась к девушке:
-Ира, это же дядя Андрей! Он приехал ко мне! Он не забыл про меня!
Селезнева улыбнулась дрожащими губами:
-Что же ты стоишь, беги, встречай!
Олеся перепрыгнула через ограду, и побежала к мужчине. Ремизов подхватил девочку на руки, крепко прижав ее к груди. Олеся обняла его за шею и горячо зашептала:
-Ты приехал, ты не забыл про меня! Я так долго тебя ждала!
Андрей еще крепче прижал девчушку к себе:
-Прости, Лисенок, я не мог приехать раньше!..
-Я знаю, мне Ира все объяснила…. – Девочка прижалась к его щеке и с надеждой спросила – А теперь ты будешь моим папой?
Ремизов стоял на дороге с девочкой на руках и смотрел на Иру, которая вышла из калитки и нерешительно шла к ним. Андрей сглотнул тугой комок и тихо ответил:
-Конечно, Лисенок, буду!
-Только моей мамы больше нет…. Теперь я живу с Ирой – пролепетала она.
-Я знаю, малыш! – Андрей погладил девочку по спине.
Девушка подошла к ним. Олеся, не замечая Иры, шептала Ремизову:
-Она очень хорошая, ведь она тебе нравится?
-Да, очень! – Андрей смотрел в глаза подошедшей девушке.
-Если она тебе нравится, то ты ее обязательно полюбишь!
-Я ее уже очень люблю!!!
В уголках синих глаз Иры тысячами солнечных зайчиков, блеснули слезинки, и она, глядя на Андрея, прошептала:
-Я тоже тебя очень люблю!!!
Олеся, посмотрела на выглядывавших из-за оград соседей, на застывшего в растерянности Румянцева и, подняв руки вверх громко крикнула: «Мой папа приехал!!!»
Октябрь 2015 г.
Ты есть
© Copyright: Силя Иванова, 2021
Свидетельство о публикации №221022600896
Свидетельство о публикации №221022600896
Рецензии