Рафаэлка

   Виктор Сергеевич, невнятно бормоча, расплатился с молодым водителем такси,  утвердительно кивнув на его вопрос: « Дальше дойдете?», захлопнул дверь Лады-Гранты и осмотрелся. Вроде дома. Машина, резко развернувшись, пошла обратно, качаясь на засыпанных хрустящим от крепкого мороза снегом  колдобинах его родной и безлюдной в столь поздний час улицы. Виктор Сергеевич глубоко вдохнул, похоже, что жизнь налаживалась! Вечеринка, куда пригласили его бывшие выпускники, прошла замечательно, все радовались друг другу и вспоминали- вспоминали… Его всегда приглашали на такие мероприятия, потому что любили и уважали. Полтора года назад учитель был уволен по обвинению в педофилии, дело длилось очень долго, помотало ему много нервов, высосало кучу денег и подмочило репутацию. Какой он педофил? Это было местью одного очень непорядочного человека. Но сейчас все вставало на свои места, дело закрыто, осталось получить на руки документ и, кто его знает, Бог даст, он вернется в свою любимую школу. Он еще не стар! Вот такие радужные мысли роились в его одурманенной алкоголем голове. С алкоголем Виктор подруживал, а что еще делать одинокому мужичку за пятьдесят, хотя и вполне ухоженному? Родители умерли, жена ушла к другому, не оформив развод, дети не родились. Виктор Сергеевич пошел по направлению к своему, как ему показалось, дому. Дом, вот же он, пять метров от дороги. Но тут что-то в его голове сработало не так, он свернул к соседней двухэтажке. Ему вдруг подумалось, что он идет к  дому с другой стороны, сейчас завернет направо, поднимется на второй этаж в свою частично благоустроенную старую квартирку и окажется в привычном холостяцком быту. Ему даже стало казаться, что он уже и по лестнице поднялся, и в квартиру попал. Его качнуло, и он на что-то присел. Ну, да! Он на диване! Стало очень тепло, даже жарко, захотелось снять перчатки, шапку, через минуту куртку. А тепло уже разливалось по всему обмякшему телу. Вдруг откуда-то появилась Мама… Она была молодой, красивой, протягивала руки и говорила: «Витенька, маленький, ну, иди же ко мне, иди! Мне так тебя не хватает!.. Думала девочка родится, хотела Викторией назвать, а родился ты, весь в кудряшках, нежный такой!- Мама, плохо ты назвала меня, какой я Виктор? Виктор- победитель, а я- так…- отвечал Виктор Сергеевич.- Ни украсть, ни покараулить!"  Дальше в его сознании проплыли образы его покойного отца и цветы, много-много цветов, Витя всегда их любил,  они крутились в каком- то эффектном калейдоскопе, что часто можно увидеть в программах по созданию видеороликов. И тут все превратилось в одну золотую точку, несущуюся вперед сквозь бархатную тьму. Точка быстро летела через этот коридор и… вдруг все исчезло. –Все!- подумал Виктор Сергеевич и улыбнулся. Его сердце еще раз устало дернулось и остановилось навсегда, а улыбка так и застыла на розовом от крепкого мороза лице.
 
   На следующее утро было воскресенье, и не просто воскресенье, а День Святого Валентина. Яркое солнце освещало заиндевевшие ветки деревьев, заставляя их переливаться маленькими бриллиантами. Взрослые мальчишки вышли улицу и увидели окоченевшее тело Виктора Сергеевича. Он лежал на крышке от септика. Септик был большой, на две квартиры, канализация была в доме была только такая. Рядом лежали его вещи.

   А душа Виктора Сергеевича, наконец-то смогла выбраться из его тела. Она чувствовала, что обретает свободу. Небольшое препятствие было получено в виде огромной металлической пуговицы, располагавшейся как раз в том месте, где лежал ее путь. Для этого ей пришлось немного сдать в строну. Но несколько усилий, и она оказалась на воле. Куда лететь дальше, она пока не знала, поэтому решила пока побыть здесь и понаблюдать за телом своего бывшего хозяина снаружи, а для этого ей пришлось прилепиться к самому близкому окну, что находилось рядом. Она была похожа на маленькую рафалку, только серебристую и немного поменьше. Сейчас, в ярких лучах февральского солнца, она была как украшение с новогоднего торта.  После того, как парни стали смотреть в сторону места гибели ее хозяина, в окне, где  прилепилась Рафаэлка, показалось лицо знакомой женщины, по осени тороговавшей клюквой. Женщина непонимающе посмотрела на тело хозяина, ее глаза стали большими, занавеска снова задернулась.
 
   Потом парни привели свою мамашу, женщину с медицинским образованием. Они долго смотрели на остывшее тело своего соседа, не решаясь его трогать, потом позвонили в скорую и в полицию. «-Когда человек замерзает, ему начинает казаться, что ему очень жарко!»- со знанием дела сказала мальчишкам женщина  с медицинским образованием, объясняя полураздетый вид Виктора Сергеевича. Сначала приехала «Скорая». Молоденький фельдшер посмотрела на тело, пожала плечами и «скорая» уехала. Все разошлись. В окне квартиры опять появилась женщина, она украдкой посмотрела на лежащего нежданного гостя, пришедшего умирать именно сюда и опять скрылась.
   Полиция приехала нескоро, появился «уазик», из него вышли два мужчины и молодая девушка-полицейская. Один из них, коренастый, с широким лицом, взял в руки куртку хозяина, осмотрел карманы, достал банковские карточки и чуть ли не по слогам прочем: Виктор Парфенов. «-Бляха-муха,- выругался он, я за ним приезжал полтора года назад. Это учитель. И жена у него училка!» Он посмотрел на аккуратные руки Виктора Сергеевича, сжатые в кулачки, на шею, украшенную толстой золотой цепью, и еще раз выругался- «Бляха- муха, весь в золоте! Значит, не ограбление, а просто замерз»,- сказал он. Девушка полицейская стала вести протокол. Они обошли место происшествия радиусом метров семь. Было непонятно, как  учитель смог сюда попасть, находясь в нетрезвом виде, ему пришлось преодолеть немало препятствий в виде колючей молодой яблони и труб теплотрассы. – «Виктор Сергеевич дальше не ходил!»-крикнула  Рафаэлка. Но ее  никто не услышал. Она даже не заметила, как сползла по стеклу вниз,и оказалась  на уровне глаз следящей опять из-за занавески женщины. В этот раз женщина была не одна, рядом с ней стояла ее внучка, девочка лет десяти. « –Баба, смотри какая красивая снежинка", сказала девочка, увидев Рафаэлку." Это не снежинка, Дина, а от фейерверка, что вчера на улице запускали". Рафаэлка срочно вернулась на свое место повыше. Через три минуты женщина, одевшись в старую куртку с капюшоном и валенки, вышла из своей уютной квартирки к полицейскому и принялась рассказывать о том, что Виктор Сергеевич накануне был на вечеринке со своими выпускниками, видно было, что она уже успела созвониться с кем -то из своих знакомых, которые рассказали ей про вчерашние обстоятельства. Полицейские оформили протокол, попросили расписаться соседей, и машина уехала. С минуты обнаружения трупа прошло почти четыре часа. Виктор Сергеевич так и лежал, его тело даже никто не догадался прикрыть. А потом приехала его жена. Красивая женщина в натуральной шубке. Она ушла от него после почти двадцати лет совместной жизни. Как мужчина, Виктор Сергеевич не хотел развиваться, а его тревожная душа постоянно искала поддержки. Трудно было с ним Анне Егоровне, так звали жену. Рафалка, увидев Анну Егоровну, даже как-то обрадовалась, вмиг отлетела от оконного стекла и расположилась прямо на холодной груди своего хозяина. Анна принялась плакать. Оправившись от слез, она осмотрела тело Виктора Сергеевича, ее взгляд замер на Рафаэлке.- «Госсподи, а это что еще, проговорила с удивлением она и брезгливо взяла Рафаэлку в руки, чтобы скинуть ее с  Виктора Сергеевича. Ее лицо выразило брезгливую гримасу, ей было непонятно, почему ЭТО -теплое,  ей и в голову не пришло, что это может быть. Скинутая душа упала в снег и когда Анна Егоровна перевела свой взгляд на другие части тела своего законного супруга, Рафаэлка опять поднялась и вернулась на свое прежнее место:  к стеклу. Ей стало обидно, она любила Анну, любила давно, несмотря на ее уход к другому. Она помнила ее молодой и стройной девушкой, помнила все их встречи и свидания, потом небольшие семейные конфликты, а затем и горечь расставания. Горечи почему -то было больше…Ей не хотелось упрекать Анну Егоровну ни в чем, хозяин сам во многом виноват. Но разве теперь что-нибудь изменишь?
    Анна Егоровна взяла ключи из куртки Виктора Сергеевича и  пошла в его квартиру. Рафаэлка отправилась следом. Войдя в жилье, которое некогда было и ее домом, женщина снова заплакала. Как же они радовались, когда получили эту квартирку взамен небольшой комнатки без удобств, которая была похожа на голубятню… Как покупали мебель, встречали гостей и просто жили… Анна Егоровна открыла комод, достала простынку и вернулась на улицу. Наконец- то тело Виктора Сергеевича закрыли. А потом приехала специальная машина и два, не очень сильные  на вид молодых парня, погрузили его в фургон. Рафаэлке некуда было деваться, как быть пока рядом.
   
   От этих передвижений: морг, вскрытие, все процедуры, связанные с подготовкой к церемонии захоронения, Рафаэлке было очень плохо, ей, такой нежной и пугливой, было тяжело. Тяжелее, чем в минуты самых депрессивных состояний  хозяина.
 
  Наконец, Виктор Сергеевич наряжен в костюм, лиловую рубашку с галстуком, уложен в фиолетового цвета гроб. Рафаэлка  теперь была всегда рядом с ним. Теперь то она поняла, как это быть просто душой, душой, все понимающей, много чего желающей, но не имеющей привычного тела. И это было очень трудное существование. Хотя ее хозяин при жизни доставил ей немало горя, но с ним было надежнее и… живее. А еще ей было страшно: неизвестность очень пугала… И только момент отпевания в небольшой часовенке немного ее успокоил. Непонятные слова отца Игоря как будто убаюкивали, создавая вокруг некую гармонию.

  ….Катафалк остановился у его школы, куда стеклось немало людей: соседи, коллеги, выпускники, просто  земляки. Многие, включая мужчин, вытирали слезы. Рафаэлка  притаилась возле ног Виктора Сергеевича, она там себя чувствовала в безопасности. Но и отсюда она могла наблюдать за многими друзьями своего хозяина, она же знакома с ними много лет. Одной из первых подошла Танечка, с ней- то они знакомы около сорока лет. Танечка нравилась молодому Виктору с тех самих лет, когда приехала в его поселок по направлению. С ней всегда было весело. Их дружба то прерывалась, то возобновлялась снова. Таня ругала его за то, что цеплялся за прошлое и постоянно плакался на жизнь. «Знаешь, Витька, -многие просто мечтают о такой жизни, как у тебя, а ты все и ноешь, плачешься! Заведи хоть кота, все веселее будет!» Она же  всегда старалась оказать ему и  моральную поддержку, они с мужем  приглашали его в гости и брали прокатиться в соседний город за покупками. Таня тоже плакала. А еще мысленно простила прощения : «Витька, прости меня, пожалуйста, прости. Прости, что ругала, прости, что не всегда хотела выслушивать».   Виктор Сергеевич не был похож на покойника, оставшаяся в последние минуты жизни улыбка так и сохранилась на его лице, только улыбка  была  теперь грустной.
    Неподалеку стояла еще одна женщина, с которой Виктора Сергеевича связывала давняя дружба. Та еще смолоду всячески пыталась оказывать  Виктору Сергеевичу знаки внимания, не раз наведывалась к нему в гости, но он боялся таких отношений, на которые  рассчитывала Тамара. Сейчас Тамара была замужем.  Тамаре тоже было очень-очень больно от этой потери.
  К гробу подошла Надежда Владимировна. Ее душа была напряжена, это Рафаэлка почувствовала сразу. Надежда Владимировна заняла когда –то у Виктора Сергеевича приличную сумму денег, а вот отдать так и не отдала. Рафалке стало противно от близкого ее присутствия. Самое неприятное, что Надежда и сейчас помнила про этот давний долг, но гнала прочь это воспоминание.
 
   А Анна Егоровна плакала очень долго, также прося прощения за все, чем могла принести боль Виктору Сергеевичу. И еще благодарила всех, кто пришел проститься с Виктором Сергеевичем. К ней подошла Вероника, женщина, принимавшая участие в судьбе Виктора Сергеевича, когда того осудили. Вероника жила в областном центре, была неплохо устроена в жизни. Она передала в руки Анне Егоровне файл с бумагами. Это был долгожданный документ о невиновности Виктора Сергеевича. Бумажка, которого он ждал долго и мучительно, да так и не дождался. Анна Егоровна положила документы ему под подушку, прошептав при этом: "Не дождался..."
   Неподалеку стоял старший брат и его семья. Брат был в шоке от случившегося, и он  корил себя за то, что редко звонил Вите, редко справлялся о его делах и не оказывал должной поддержки в его непонятной судебной истории. И да, никогда за последние пять лет не пригласил его к себе в гости в город. А ведь одинокий, нуждающийся во внимании со стороны родных Виктор Сергеевич, принял бы это приглашение с радостью.
 
   Рядом стояли пришедшие попрощаться с Витей его пожилые учителя-наставники. Все четыре, как одна, были в шубах  из мутона и таких же шапках.  Женщинам около восьмидесяти, но живут еще, держатся, а вот он… И они помнили его школьником, потом молодым специалистом. Женщины тоже смахивали слезы со своих морщинистых щек.
   Боль утраты объединила большинство прощавшихся с Виктором Сергеевичем. И Рафаэлке стало очень больно. Словно все эти слезы попали на нее. Ей казалось, что она не сможет больше подняться и останется здесь, у ног своего бывшего хозяина. По- этому, когда крышку  опустили на гроб, она задрожала, думая о том, что  же будет дальше с ней. Оставаться тут, рядом с покойным, ей совсем не хотелось. Однако через несколько минут, когда процессия приехала к месту захоронения, гроб открыли, и  Рафаэлка, набравшись сил, сделав нечто похожее на вдох-выдох, быстро поднялась и устроилась на кресте соседней могилы.

   …Было очень холодно. Через несколько минут местный погост пополнился еще одним свежим холмиком. Могилу украсили замерзшие живые гвоздики и хризантемы, и венки. Много-много венков. Как будто это место стало последним пристанищем  какого-нибудь артиста, а не простого учителя.
  …И тут Рафаэлка почувствовала, как неведомая сила срывает ее с креста на соседней могиле, где она притаилась, и тянет в небо. И сопротивляться нет сил. Да и зачем? Ее ждали другие испытания…
  И только Танечка, смахивая последние слезы этого нелегкого дня, заметила серебристую точку, летящую в небеса…