Биполярка психолог. триллер глава 3, 18 плюс

Ещё один ничем не примечательный день приблизил время путешествия.
Аэропорт.
Здесь всё, кажется подчинено атмосфере предвкушения полёта. Самое чудесное из всех доступных человеку переживаний.
— Знаете, что иногда бывает лучше самого секса? 
— Его предвкушение.
Со мной такое случалось в студенческие годы. Когда по вине партнёра или твоей, предвкушение оказывалось гораздо сильней самого действа. Мозговая прелюдия.  Иногда она похожа на мятный коктейль с кубиками льда, иногда на горячий грог, разливающийся теплом по венам.
Я сижу в vip зоне терминала
"Д" — аэропорта Шереметьево, в ожидании рейса. Я, конечно, могла лететь из Внуково или Домодедово, более престижной авиакомпанией "Трансаэро", но мне нравится именно Шереметьево. И я лечу Латышской "AirBaltic» на Boeing 737-300 в бизнес-классе.
Я всегда опаздываю на железнодорожный вокзал, стараюсь приехать к отправлению поезда — ненавижу его суетливость и дурные запахи. Аэропорт совсем другой, он расслабляет меня манерностью vip залов. Вот и сейчас, сижу в кресле за невысоким столиком, разглядываю развалившегося по соседству мужчину за круглой колонной с мелкой зеркально — мозаичной плиткой.
— Какова цель его полёта? Бизнес,  командировка? 
Лощёный квадрат лица, лёгкая небрежность узла шейного платка, низкая посадка дизайнерских джинсов True Religion, которые я так обожаю, что даже "изучила" историю их создателей и участников. Для продвижения  марки на потребительском рынке компания когда-то привлекла пользующихся дурной славой музыкантов Никки Лэйна и Томми Ли, барабанщика рок-группы Motley Crue, частенько бегавшего со спущенными штанами до уровня своего хозяйства, а иногда и ниже. Может быть, именно они вдохновили дизайнеров на столь низкую посадку.
— Интересно есть ли на нём трусы? — размышляю я и ловлю себя на мысли, что в повествовании упоминаю их в третий раз.
— Я озабоченная.
— У него плоский с упругой кожей в кубиках живот.
В этот момент незнакомец ловит мой взгляд у себя в районе пупка.
Без малейшего смущения он меняет позу. Вытягивает вторую ногу вперёд, пялится в экран айфона, а я продолжаю пялиться на него...

Объявляют регистрацию рейса. Встаю. Неизвестный в True Religion тоже.
Старая привычка. Вскочить и бежать к стойке регистрации, хотя времени ещё предостаточно, она происходит в этом же зале и совсем нет толчеи. 
Я специально мешкаюсь, пропускаю обладателя джинсы с логотипом улыбающегося Будды, играющего на гитаре специально вперёд. Так я лучше рассмотрю его.
Кожаная картинка лейбла в два раза шире пояса, божок изображён строго по центру и к тому же весел. Все его черты чёткие и различимые, даже его пальцы. Не похоже на подделку. Фирменный знак зафиксирован на совесть мощными нитками — закреплён очевидными стежками — по шесть с каждой боковой и по восемь сверху и вниз.
— Скорей всего это оригинал, — думаю я, но не факт. Стопроцентный пока остаётся скрытым от глаз...
Мой взгляд с пояса на крестце скользит ниже. У обладателя высококачественной джинсы крепкие выпуклые ягодицы. Я укорачиваю расстояние между нами, делаю шаг к нему и погружаюсь в уже ощутимый шлейф мужского аромата, который способен наладить казалось бы, самую безнадёжную сексуальную жизнь. Не того, что царит при молчаливом паспортном контроле в аэропорт к DXB (Дубай) с восточной пряностью, нет. Я улавливаю нотки густой амбры и пачули, породистого ириса, манерность лаванды и шалфея, обволакивающий уют щепотки какао. Абсолютно не брутальный, но такой запоминающийся и сводящий с ума.
Конечно, это классический Dior Homme от Christian Dior.
Я помню, как в год выпуска аромата его возжелали все приличные мужчины.
Я украдкой наносила его на запястье, позволяя ему властвовать над собой.
Ещё бы... Его рекламировал какой-то чувак со склонностью к БДСМ.
 — А незнакомец заводит меня всё сильней и сильней...

— Ваши документы, — слышу голос обращающейся ко мне девушки по ту сторону стойки и прихожу в себя.

Агент аэропорта сопровождает нас в общий зал для прохождения предполётного досмотра. Мы проходим таможенный и пограничный контроль.
В салоне микроавтобуса, движущегося по железобетонным плитам аэропорта, он оказывается сидящим рядом. Я ощущаю его неровное дыхание, чувствую вынужденное прикосновение плеча при поворотах и торможении.
— Для неё, — произносит незнакомец.
Не понимаю о чём он.
— Нарциссо Родригес, — звучит из его уст со специфическим акцентом.
— А вы парфманьяк, — не поворачивая головы к нему, понимая, что он говорит о моём аромате " Запах женщины".
— Вы практически угадали, — отвечает нараспев, больше не произносит ни слова.
Я тоже держу паузу, ощущая уже обоюдное желание.

Автобус подъезжает к взлётной полосе. Поднимаемся по трапу.
В самолёте начинаю жалеть, что выбрала второй ряд, руководствуясь тем, что можно беспрепятственно смотреть в окно — крыло не мешает обзору. Он сидит в первом, ближе к проходу с противоположной стороны. И если бы я купила билет рядом с его местом, вероятность того, что мы ограничились лёгким петтингом , укрывшись пледами, возрос в десятки раз.
Я не знаю кто он и зачем летит в этот сказочный город.
Но уверена, что хочу его — незамедлительно — сейчас. Потом, где-то там, будет поздно.
Считаю минуты до взлёта, и тот момент, когда можно будет отстегнуть ремни безопасности, хотя в полёте я всегда обожала именно этот момент.
Момент, когда двигатели выводятся на режим максимальной тяги, удерживающей махину на тормозах, которые через какое-то мгновение отпускаются и начинается разбег. Нос самолёта приподнимается и он,  балансируя отрывается от земли воспаряется ввысь.
Но сейчас я вовсе не думаю о том, как упруго войдут шасси в тело самолёта.
Мечтаю о том моменте, когда вместо выбранного мной, как обычно, десерта, я закажу пару бокалов Мартини, предвкушая его колючие и неуклюжие поцелуи в шею переходящие в грубое соитие.

Не могу сказать, что алкоголь раскрепощает меня, снимая запреты, их не существовало для меня никогда, но ощущения приятных волн внизу живота становятся сильней. Я закидываю ногу на ногу, сжимая "то — самое" пространство. 
Краем глаза наблюдаю за парфюмером. Не вижу его стакан с виски, заказанный им пятнадцать минут назад и могу только предположить, что он уже пуст. Напиток растёкся по расширенным от действия алкоголя сосудам, способствовал мгновенной эрекции, но затормозил чувствительность.
— Он готов, — решаю я, быстро поднимаюсь с кресла, оправив узкую юбку. Пару мелких шагов разделяют нас.
Один качок бедром и я касаюсь его руки на подлокотнике кресла — виновата турбулентность, тактично извиняюсь и гордо шествую к дверям туалета.
На дверной ручке зелёная полоса, а значит, я не закрыла за собой дверь.

Через несколько минут она открывается, и в узком пространстве туалетной комнаты,  в которой тесно даже одному, оказываемся мы вдвоём. Всё происходит достаточно быстро — долгая прелюдия ожидания разогрела наши тела заблаговременно.
Он берёт меня за плечи, разворачивает спиной к себе, я ощущаю его двухдневную небритость кожей шеи. 
Его руки скользят вдоль бёдер по юбке вниз к подолу, задирая её, оголяют ноги.
Самое опасное, что может случиться под влиянием спиртного это секс без презерватива. Алкогольная миопия — это не про меня. Достаю из своей сумочки презерватив, зажав его между указательным и средним пальцем, подаю его ему через плечо.
Через секунду освобождаюсь от мешающих мне плавок, протаскивая сквозь одно из отверстий ногу в чулке. Не успеваю сделать это со второй — кружевной лоскут материи падает на пол туалета, освобождённая нога оказывается стоящей на крышке унитаза. Хватаюсь руками за прикреплённые под углом ручки на боковой стороне ужасающе узкого пространства...

— Гундерс,— всё так же с акцентом представляется он через несколько минут, поднимая свою  белобрысую голову, высвобождаясь из моего тела.
— Глафира,— внезапно для самой себя отвечаю я.
— Почему так? — спрашивает он,
— Потому что на Г, — не задумываясь и уже разглядывая его спущенные джинсы...
— Ага, — матерчатая этикетка с тем же улыбающимся Будой с гитарой во внутренней стороне брюк,
— Значит, всё-таки не подделка, — говорю я вслух.
— Странные... вы всё...— таки...русские женщины... — протяжно бормочет он.
 — Да вы латыши, тоже ребята не промах, выбираете время и место, где можно назвать своё имя, — думаю я про себя, сбрасываю со второй ноги стринги, отправляю их в мусорный бак.
Глядя на своё отражение в зеркале, поправляю съехавшую назад блузу и как ни в чём не бывало — с гордым видом выбираюсь из замкнутого пространства.

При получении багажа в vip зале Рижского аэропорта сталкиваюсь взглядом с "парфюмером".
В его глазах ещё теплится надежда навстречу. 
Я беспристрастно смотрю сквозь него.
В моих воспоминаниях он останется Dzintars- ом.
Вряд ли я запомню имя Гундарс, а так очень созвучно — Дзынтарс Рижская Парфюмерная фабрика.
Мне нужно в душ, и к тому же я хочу переодеться.

На удивление Рига не встречает меня дождём.
И для этого времени года сегодня, несомненно тепло.
Верочка забронировала номер с трансфером из аэропорта в
Dome Hotel & Spa, который расположен в старейшей части города. Мы пересекаем Даугаву — оказываемся на правом берегу сказочного места с высокими башнями и шпилями, древними узкими мощенными улочками, обрамленными с двух сторон невысокими строениями больше похожими на пряничные домики.
В них расположены маленькие кафешки и ресторанчики, сувенирные лавки и магазинчики.
Именно в одном из таких строений с мансардными окнами и черепичной крышей обосновался мой отель.
Зданию около четырёх сотен лет, его толстые стены бережно хранят неубиваемую историю, с неподвластным им временем. Я оформляю регистрацию, получив ключи, поднимаюсь по деревянным половицам скрипящей ностальгическими нотками лестницы к себе в номер. В гостинице есть лифт, но моё мироощущение требует именно таких, казалось бы, неприметных на первый взгляд мелочей.
Геометрия стен комнаты с высокими потолками закруглённых углов у окна и множеством разнообразных по форме ниш контрастирует с современной мебелью и техникой, мной любимая эклектика.
В номере есть стереосистема, я нажимаю на кнопку пульта. Из колонок льётся лаундж мелодия.
А ещё, в ванной комнате есть окна! И к тому-же из них виден купол Домского собора! 
Я засыпаю молотые зёрна в кофе машину и через мгновение номер наполняется тёплым, чувственными, немного маслянистым ароматом стручков ванили плодов орхидеи утончённого Maragogyp из Сальвадора. Затем падаю на широченную кровать, улетаю в своём воображении далеко-далеко. Но понимаю, что жутко голодна и к тому же нужно записаться в спа — сделать что-то с лицом. Завтра открытие выставки и не хотелось бы выглядеть замученной.