Гегель и Филарет Московский

Г. Гегель и Филарет Дроздов. Сравнительные места без противопоставления.

Филарет митрополит Московский (Дроздов):

«Ученые духовные наши <...> ничего не пишут. – Да и как и писать? Что ни будет написано со старанием раскрыть новую сторону в предмете, – все это покажется ересью.»; «Как же смотреть на христианскую догматику?»; «Когда разсматривается догмат, как мысль Божественная, он един и неизменен, сам в себе полон, ясен, определен. Но когда разсматривается догмат как мысль Божественная, усвоенная или ЕЩЁ УСВОЯЕМАЯ умом человеческим, то его внешняя массивность необходимо с течением времени ВОЗРАСТАЕТ.»; «Новые открытия ума человеческого в области истины, постепенно возрастающая опытность его, – прибавляют ему новую ясность.»; «Таким образом каждый догмат имеет свою сферу, которая с течением времени возрастает, теснее и теснее соприкасается с прочими частями догматики христианской и с ДРУГИМИ началами, лежащими в УМЕ человеческом; все это сростается, воплощается в одно тело, оживляется одним духом; вся область ума от того просветляется; ВСЕ НАУКИ, чем более которая соприкосновенна догматике, от того выигрывают в точности, положительности; с течением времени все более и более становится возможною полная, строгая СИСТЕМА ЗНАНИЯ. Вот ход развития догмата, вот жизнь его! Это звезда небесная.» (Филарет митрополит Московский. Цитируется по «Дневнику А. В. Горского»; запись от 19.06.1836 г.)

Г. Гегель:

«Занимаясь пространным исследованием множества безразличных периферийных вопросов веры, они [современные Гегелю отвлеченные богословы -В.К.] тем скуднее в отношении самого ядра и внутреннего содержания ее; по отношению к последнему они довольствуются именем Господа нашего Христа и намеренно с презрением отказываются от разработки учения, которое является ФУНДАМЕНТОМ веры христианской церкви, ибо расширение духовного, мыслящего и научного содержания служило бы помехой самомнению, субъективной гордости бездуховного, бесплодного в добрых делах, богатого лишь плохими плодами заверения, что они одни обладают христианским образом мыслей...» («ЭФН»); «…учение о триединстве – основное определение христианской религии» («Философия религии» 1); «В новейшее время благодаря кантовской философии вновь был пробужден интерес к троичности как типу внешнего способа рассмотрения, как к схеме - на этот раз уже в очень определенных мыслительных формах.» («Фил. Религии» 2); «В сфере духа преобладает трихотомия, и одной из заслуг Канта является то, что он указал на это обстоятельство.» («ЭФН» 1); «…вся форма метода [Науки Логики] – троичность»; «Умозаключение – также тройственное – всегда признавалось всеобщей формой разума»; «диалектический момент появляется в троичности определений, так как третье есть единство двух первых определений, а они, будучи разными могут находиться в единстве только как снятые.» («Наука Логики»); «Определение бога, как триединого, согласно философии, полностью завершено…»; «...поскольку троичность сознается как существенная и единая природа бога, она не должна оставаться по ту сторону, эта идея не должна приниматься за нечто потустороннее, а цель познания должна состоять в том, чтобы познать истину также и в особенном, и если истина будет познана, то все, что в особенном является истинным, будет содержать это определение.» («Философия Религии» 2)

Примечание 1. Если смотреть на академическое преподавание вероучения Церкви, то можно заметить такую особенность, что интенсивность его развития осуществлялась, как буд-то лишь в первые 7 веков, тогда как в последующие времена догматическое развитие словно теряет в своей интенсивности и даже сходит на нет. В первые 7 веков утверждается символ веры, восходит догмат о триединстве и диафизитстве: перихорезис, синергитизм и т.д.. Но что потом? Или на что устремляется умственная энергия богословов? На самом деле - довольно редко можно услышать что-то разумное в виде ответа на этот вопрос. Но в чем же в действительности заключается интенсивность, если не верить в её утрату? - В действительности, с точки зрения философии, догматическое развитие церкви имеет своим содержанием три величайшие обострения. Первое, кровопролитное обострение заключается в преодолении арианства и утверждении «триединства» как абсолютного определения истины (325г). Следующий великий спор актуализирует истину, сущую как бесконечный дух в её отношении к времени. Это великая схизма 1054 года, рана которой все ещё составляет большую проблему для отвлечённого от практической жизни сознания. И, наконец, третье «великое обострение» есть возвращение определений духа обратно к себе и способ каким осуществляется рециркулентность положенных во временное пространство определений... Поскольку, внутри христианской религии,- бог, коррелентен своим произведениям,- «Ведь, - как говорит Аквинат,- каждый действователь, насколько он – действователь, воспроизводит себя […] следствия необходимо некоторым образом походят на форму действователя.», то будучи триединством в себе, то есть конкретным определением, бог, если, он и в действительности таков, как возвещает догмат, то этот бог должен себя обнаружить в конкретных, в своих, триадентарных творениях, интеркорректно себе, и, больше того, он, будучи чужд зависти к людям должен открыть совершенное, то есть вполне имманентное и в то же время простое знание о себе, как согласованную систему: синергирентность во времени взятых и вечных определений... Этот, третий момент, познание триединства в себе, для себя и в бесконечной рециркулентности вовременных аффирмаций,- интертринитаризм и абсолютная кроссдостоверность догмата Церкви для мысли (Догмат превращённый в систему), на самом последнем этапе развития христианского богословия, это и есть необходимый и предположенный в самом начале «труд», который проделал Гегель в своей философской «энциклопедии»; есть основной предмет спора, теологических пререканий, полного неприятия и частичного употребления, той временной эпохи, которую мы переживаем. «Энциклопедия философских наук», таким образом, представляет собой самый закономерный, самый естественный и ожидаемый результат в ходе развития христианской догматики,- третий момент в процессе её интенсивного расширения: от обособленной в мысли абстракции,- веры в парадоксальный догмат, через труднейший этап постижения духа в его отношении к времени (разъединяющий церкви Востока и Запада в 1054 году на две), и к этой, систематизующей все дисциплины, истинной завершённости.
Примечание 2.

А. Августин: «…мы зрим очевидные троицы, будь то те, что производятся вовне телесным, или когда мыслятся те же самые, будучи ощущаемыми извне; […] или когда сам ум […] познается самим собой или мыслит о самом себе; или же когда ум созерцает что-либо вечное и неизменное, чем он сам не является […] мы во всех этих (случаях) зрим очевидные троицы…» («О Троице», Книга 15)

Г. Палама: «...умное и разумное естество души обладает и умом, и словом, и животворящим духом; только оно одно, более чем нетелесные Ангелы, было создано Богом по образу Его.» («150 Глав» 39)

Г. Схоларий: «...Бог истинно есть также и Троица, и преестественным и исключительным образом — начало ВСЯКОЙ троицы, созерцаемой в сущих.» («О различии между божественной сущностью и её действиями»)

Дополнительные материалы:

Цитаты в которых мысль Филарета Митрополита Московского и мысль Гегеля объединяются и просвечивают друг через друга.

I. О необходимости осуществления познанной истины.

Г. Гегель:


«Благочестие обращенного в христианство не должно оставаться в глубине его души, но должно осуществляться в действительном настоящем мире» (Г. Гегель «Философия истории»); «…подлинно прекрасная душа действует и действительна.» («Лекции по эстетике» Том 1); «что человек делает, таков он и есть, и лживому тщеславию, которое тешится сознанием своего внутреннего превосходства, мы должны противопоставить евангельское изречение: «По плодам их узнаете их».» («ЭФН» Том 1); «Лишь благодаря решению человек вступает в действительность, как бы тяжело это ему ни приходилось. Косность не хочет выходить из углубленного внутрь себя раздумья...» (Г. Гегель «Философия права» § 13)


Св. Филарет митрополит Московский (Дроздов):


«Все мы, христиане, – и любомудрствующие, и в простоте смиренномудрствующие, – да не забываем никогда, что Христос есть не только истина, но и жизнь. В своем слове и в своем примере Он соделался для нас путем, чтобы привести нас к истине и чрез истину к истинной жизни. Кто думает обеспечить себя достижением некоторого познания истины Христовой и не довольно старается обратить ее в действительную жизнь по учению и примеру Христову, тот самою истиною обманывает себя и подвергает себя опасности умереть на пути…» ("Слово по случаю 100-летия Московского университета").

II. О единстве философии и теологии:

Гегель:


"Надо сказать, что отсутствие сознания в том, что противополагает себя философии, поистине безгранично. Именно утверждения, направленные на то, чтобы опровергнуть философию и наиболее резко ей противостоять, оказываются при рассмотрении их содержания в согласии с тем, против чего они были направлены"; "В результате же занятия философией оказывается, что стены, которые должны были абсолютно разъединять [теологию и философию- В.К.], становятся прозрачными, что там, где предполагалась наибольшая противоположность, обнаруживается, если вникнуть в суть дела, абсолютное согласие." ("Философия Религии" Том 1.)

Св. Филарет митрополит Московский (Дроздов):


«Для чего хотят рассекать истину? Рассекать - значит убивать. Нет жизни без единства. Неужели, думают, что истина Божия и Христова есть нечто постороннее для истины естественной, полезной человеку и обществу человеческому, и что последняя так же может жить без первой, как и в соединении с нею?»  (Изд. 1861 г., т.3, стр.333-338, "Слово по случаю 100-летия Московского университета").

III. О государстве:

Гегель:

«идея есть внутреннее начало; государство есть наличная, действительно нравственная жизнь.»; «Государство есть божественная идея как она существует на земле.»; «Дух семьи, пенаты, является настолько же единым субстанциальным существом, как и дух народа в государстве, и в обоих в них нравственность состоит в чувстве, сознании и желании не индивидуальных личности и интересов, а общих интересов всех их членов.» («Философия истории»); «В соответствии с этим отношением государство зиждется на нравственном образе мыслей, а этот последний — на религиозном.»; «…высшей истине присуще значение санкции по отношению к нравственности, проявляющейся в эмпирической действительности; так, для самосознания религия является основой нравственности и государства. Громадной ошибкой нашего времени является стремление рассматривать эти неразрывно связанные между собой начала [религию и государство] как отторжимые друг от друга и, даже больше того, как безразличные по отношению друг к другу.» ("ЭФН" 3 Том)


Св. Филарет митрополит Московский (Дроздов):

«Что есть государство? Некоторый участок во всеобщем владычестве Вседержителя, отделенный по наружности, но невидимою властью сопряженный с единством всецелого.»; «Что есть государство? Великое семейство человеков…»; «Что есть государство? Союз свободных нравственных существ, соединившихся между собою с пожертвованием частью своей свободы для охранения и утверждения общими силами закона нравственности, который составляет необходимость их бытия. Законы гражданские суть не что иное, как примененные к особенным случаям истолкования сего закона и ограды, поставленные против его нарушения."; "Если же закон, живущий в сердцах, изгоняется ложным просвещением и необузданной чувственностью – нет жизни в законах писаных; повеления не имеют уважения, исполнение – доверия; своеволие идет рядом с угнетением, и оба приближают общество к падению» ("О причинах наших успехов в войне 1812 года")