Странички из Жизни Учителя

Пролог.

Почему я стала писать книгу? Трудно ответить на этот вопрос. Я так думаю, самые знаменитые и талантливые писатели тоже на него не ответили бы. Видимо, был какой-то толчок сверху.
Я не собираюсь никого поучать или давать советы. Я просто рассказываю о себе, занимаясь "бумагомарательством". Буду очень рада, если кто-то найдет что-то интересное для себя.
Все свое сознательное детство я мечтала быть то учителем, то врачом. Учителем мне не удавалось побыть, потому что Люда, моя подружка, была на целых 2 года старше меня. И в школу она пошла раньше. Зато как я ее ждала из школы, чтобы делать вместе уроки. Она стала моим «первым учителем». Мы выносили во двор учебники, чернильницы с чернилами, накрывали стол скатертью, открывали свои тетрадки и готовили уроки.  Уже в неполных 5 лет Люда научила меня читать и писать. Люда была «очень строгим учителем», кропотливо и терпеливо учила меня всему тому, что сама познавала в школе. Она учила меня писать буквы так, как было в прописи.  До сегодняшнего дня у меня чисто каллиграфический почерк.
Ну а потом пришел и мой черед идти в школу. Мне было уже неполных 8 лет. Первый класс был очень легкий и, можно сказать, немножко скучноватый для меня, ведь я уже умела бегло читать и хорошо писать. Учительница ругалась на меня за то, что я читаю бегло, а не по слогам, как все дети. А я, честно говоря, совсем не понимала, что я делаю не так. И сегодня с позиций своего возраста и педстажа я думаю, что это убило мою самооценку и уверенность в себе. Я трудно шла на контакт, всегда была сама собой не довольна, да и потом я всегда предъявляла к себе повышенные требования и никогда не была удовлетворена проделанной работой. Вот почему я начала с того, что не собираюсь никого ничему учить.
В школе я наконец-то стала «учительницей». Я была вожатой у первоклассников, когда сама перешла в 5 класс. Я проводила с ними все перемены, помогала учиться писать и читать. Теперь уже и медицина отошла на задний план. Я провела свой первый урок, когда училась в 6 классе. Я вела урок спокойно, уверенно, я же не знала, что мой любимый физик простоял вместе с директором под дверью все 45 минут. Так была решена моя судьба. После окончания школы я ехала в институт с Педагогической Характеристикой- Рекомендацией.

Когда я поступила в пединститут, для меня был непонятен и даже не доступен один лишь предмет – психология. Я его не понимала и не понимаю и сегодня. Зато на моем рабочем столе всегда лежали 2 книжки: «Сердце Отдаю Детям» Василия Александровича Сухомлинского и « Школа Жизни» Шалва Александровича Амонашвили. Конечно, я прочла много и других замечательных книг, но эти две стали моими настольными книгами. Они были для меня учебниками и педагогики и психологии.
Я почти никогда не высказывала и не высказываю свои чувства и мысли вслух. Не все меня понимают, да они и не должны, а я не хочу, чтобы обсмеивали меня за моей спиной. Если спрашивали – отвечала. Я всегда любила учиться и с удовольствием посещала любые возможные курсы или семинары. Даже из самого скучного бесполезного семинара я выносила какую-то крупиночку, которую превращала в новый методический прием. Я слушала выступления коллег, но просто так на веру ничего не брала, я должна была пропустить информацию через свой мозг, а потом через сердце и только после «этих испытаний» применить его в классе со студентами.

Когда я пришла на работу в школу к детям, я учила их сердцем, не вспоминая ни о какой-то психологии или педагогике. Я хотела, чтобы мои ученики видели во мне старшего и заботливого друга. Я старалась как могла и этому учила ребят. Я хотела быть в курсе всего, но это надо было заслужить. Я не разделяла моих школьников и собственных детей. Я считала, что только я знаю как, что и когда кому сказать. У меня была смешная ревность к родителям. Мне казалось, что Я ЛУЧШЕ (!) понимаю детей, чем их родители. Потом, слава Богу, это ушло.
До сих пор помню как одна очень опытная учительница ругала своих девочек за то, что они неправильно, с ее точки зрения, одеваются. Она не церемонилась в выражениях. У девчонок были злые лица и они огрызались. Я представила себя на месте этих девочек и тоже не приняла бы ее претензий.

Что сделала я в своем классе? Придумала историю (на ходу), как я собиралась сегодня на работу и никак не могла подобрать одежду: красная юбка не шла к зеленой блузке, а розовая блузка была заляпана чем-то, а желтая кофточка не подходила к наряду и так далее. Короче, смеялись и я и мои девочки. Итог: девочки стaли следить за мной и за собой. Уже не стали они приходить в школу в синих колготках, красных юбках, желтых блузочках и так далее. «Попугаев» в классе не стало. Все вышло просто супер - без обид и оскорблений, а наоборот, под радостный смех. Я учила ребят, а они учили меня. Я ведь «могла забыть как пишется слово» и написать его на доске с ошибкой. Тут же поднимался лес рук и были желающие исправить ошибку. Победитель получал приз. Таком образом, мне не приходилось целый урок говорить «следите, не отвлекайтесь». Как же они могли отвлечься, если знали,что за найденную ошибку получат приз в виде карандаша, конфетки, и так далее.

Потом было еще лучше: девочки визжали, что мальчики подглядывали за ними во время переодевания в раздевалке спротзала. Читать мальчикам нотации, что это не прилично – пустая трата слов. Опять спонтанное действие. «Мальчики, сегодня классный час без девочек. После уроков ждите меня у выхода из школы, пожалуйста». Реакция мальчишек: « Ура! Классный час без баб!» Я в категорию «баб» не входила. Я была друг. После уроков подхожу к ним и прошу(!), не приказываю, идти за мной.  Идут без звука, а я на ходу соображаю, что же делать дальше. Кто-то задал вопрос куда мол мы идем. Я спокойно отвечаю, мол идем в баню.
«В баню?? Зачем??»
«Вы же подглядывали за девочкам в раздевалке, так? Сегодня моя подружка работает в душевом отделении бани и я попросила ее пустить вас на пару минут во внутрь. Там увидите голых женщин, девушек, девочек. Вы же этого хотели?»
«Пацаны,  атас! Мы не пойдем.» Это уже было слышно не рядом со мною, а где-то поблизости. Я им говорю, что мол я же договорилась, так не красиво делать. Но никто ко мне не подошел.
«Ладно, не хотите и не надо», сказала я, как-будто обидившись на них. «Пойду скажу, что не получилось сегодня и извинюсь, а вы тогда идите домой». Вот это и была моя психология.

Рассказывая о себе, о своей работе со школьниками там, в России, и здесь, в Америке, я делюсь своими чувствами, переживаниями, радостями и успехами. Почему-то не помню неудач. Может быть и в самом деле не было? А может и были, а я не заметила?

Когда начала работать в городской школе Нью-Йорка, было так страшно, что не спала ночами. У меня ведь получились скачки: 20 лет работа с детьми в России, 10 лет в Америке со взрослыми, а потом опять дети.
С детками нельзя фальшивить. Они чувствуют ложь за версту. Им нельзя сказать, то что не положено по их возрасту. Я вела детей, здесь их называют студентами, с 5 лет до 11лет. У меня на уроках сидели «студенты» из Йемена, России, Турции, Пакистана, Палестины, Индии, Сьерра Леоне и Мексики. Все со своими культурами и обычаями.
Раз в год, один день в школе – день открытых дверей. В этот день родители имеют право приходить и сидеть на уроке. Меня об этом не предупредили. Я вхожу в класс с 5-летками, а там сидят 5 незнакомых мне людей. Я сначала опешила, а потом взяла себя в руки и подумала: «А что может быть? Ничего. Не впервой гости на уроке». Начала урок как всегда и не обращала внимания на родителей.  Один из мальчиков поднял руку, сказав, что ему надо выйти в туалет. Я задаю свой обычный дежурный вопрос: «Кто у нас сегодня Босс?». В каждом классе на уроке дети по очереди были «боссами». Ростик, у которого мама из России, а папа американец, кричит: «Я!». Но его останавливает нестройный хор одноклассников: «Ты был вчера, сегодня очередь Дэвида».  Тогда я обращаюсь к «Боссу» и спрашиваю его разрешения отпустить мальчика в туалет. На что получаю категоричный отказ. «Ты на прошлом уроке выходил в туалет и ничего не сделал. Тебе лишь бы погулять.» Дело в том, что здесь в школах нет перемен и выпускать в туалет детей можно во время урока, но с ним идет кто-то еще. То есть, сегодняшний «Босс» был принципиален.  Я, конечно, наблюдала за мальчишкой, которому нужно было выйти. «Босс» был прав. У него не было потребности выйти в туалет. Ростик, которому не дали быть Боссом, начинает рыдать. Мальчик воспитан мамой так, что «он самый умный, самый красивый и самый-самый». Мальчишка и в самом деле очаровательный и толковый. Я глянула на папу Ростика, он готов был убить всех. Подхожу к обиженному и тихо шепчу на ушко на русском, чем нарушаю все правила школы: «Ты мужик?» и отхожу от него. Смотрю, уже улыбка играет на его мордашке. Проблемы нет. После урока ко мне подошел папа и все расспрашивал, что я шепнула его сыну. Я улыбнулась и сказала, мол спросите у своего сына. Родители ушли с улыбками на лице.

Работая с 5-классниками, я обратила внимание, что они совершенно не владеют основами географии. Для них континент, страна, город, штат – все переплелось. Билась на уроках и ничего не выходит. Знают и тут же все забывается.
Что делать? Вырезаю из бумаги контуры материков, раскладываю на полу и фиксирую клейкой лентой. Повторили на уроке материал. Потом говорю: «Полетели по материкам». Все дружно скачут и хохочут. Потом то же самое делали по одному. Тут открывается дверь и входит директор школы. Я стою спиной к двери и не вижу ее. Дети радостно «летают» по странам. Когда я заметила их взгляд на дверь, повернула голову и услышала: «Я уже стою 5 минут. Вы даже не соизволили повернуть голову». На что я резко отвечаю: «Когда я на уроке, все мое внимание обращено к ученикам!». Она поинтересовалась, чем мы занимаемся и получила счастливый ответ, что мы летаем по материкам и странам! Через день мне положили в кабинет ковер-карту. Радости не было конца. Теперь уже бегали и прыгали, «летали, ездили», изучая географию.

Вообще-то, нельзя сравнивать школы здесь, в Америке, и там, в бывшем Советском Союзе. И тут и там есть свои плюсы и минусы.
А вот дети везде одинаковые, и белые, и желтые, и красные, и в «полосочку» или « в крапинку». На одном из первых уроков в городской школе третьеклассник с темным цветом кожи сказал мне, белокожей: «Вы меня не любите, потому что я темный!»
«А откуда ты узнал такой большой секрет?» - спросила я, улыбаясь.
«Папа сказал!» Папа в семье арабских детей - ауторитарная личность и просто так «развенчать» его мнение не получится.
Задаю детям вопрос: «Чем Мухаммед отличается от меня или я от него?» Ответов было всяких разных много, но суть не словили. Я тогда беру ножницы и предлагаю уколоть мне и ему палец. Он спрятал руки за спину.
«Давай предствим, что я порезала тебе и себе палец, что будет?»
«Кровь пойдет!»
«А кого цвета кровь?»
«Красная!»
«А человек может иметь другой цвет крови?»
«Наверное, нет. Нет! Точно Нет!»
«А что-то меняется в нас, если у меня белая кожа, а у тебя темная?»
«Ну, нет!»
«Вот и все. Разве я обращаю внимание на цвет кожи, глаз, волос?»
«Нет. Вы смотрите, чтоб мы были чисто одеты и хорошо занимались во время уроов».
«Вы все молодцы и я горжусь вами. И, пожалуйста, объясните своим родителям, что мне все равно какой у вас цвет кожи. Мне важно ваше отношение к учебе, друг к другу и другим людям». Пожар потушили за 15 минут, не дав разгореться.

Детям в любой стране мира нужно внимание, сострадание и любовь учителя. Но эти чувства должны быть искренние, идущие из глубины сердца и души. Фальшь и ложь дети «унюхивают» молниеносно и тогда уважение к учителю пропадает мгновенно.
Еще один случай из моего «учительства». Восемь раз в неделю у меня был урок с 5-летними детками с проблемами в обучении. Из было всего 4. Я обычно забирала их из классов на 1 этаже и мы шли в мой кабинет на 3 этаж. В каждой моей руке было по 2 ручки ребят. Пока мы шли, я им «пела песни», что мол мне тяжело быстро идти на 3 этаж и меня надо поддерживать. И они со всех сил «тащили учителя-инвалида».

Эти детки были аутисты или с задержкой развития. Один из мальчиков не разговаривал совсем, он только издавал какие-то звуки. Мы пытались учить с ними буквы и цифры. Результат был очень незначительный. Им было даже тяжело держать в ручках карандаши. Так продолжалось до конца декабря. Потом дети ушли на каникулы. Встретились мы с ними уже в начале января следующего года.

Опять собрала всех четверых. Мой молчун, маленький темнокожий красавец с красивым французским именем, всегда держал меня за правую руку. Но на сей раз в правой оказались ручки двоих других мальчиков. Тогда этот мальчугам-молчун вытянул руку одного из ребят и подал мне свою ручку. Обычно я ходила в блузках с короткими рукавами, а в тот день на мне был джемпер с длиными рукавами. Мой милый «французик» поднимает мне рукав, идет по лестнице и целует мою руку от ладони до локтя. Я впала в шок.
Задаю ему вопрос: «Как дела?» и жду привычное мычание.
И до моих ушей доходит, «Спасибо, госпожа С. Все хорошо».
«Как ты провел каникулы?»
«Отлично. Мы с мамой и моей сестренкой летали в гости к бабушке».
Меня парализовал страх. Я ведь знаю, что у него было записано в личном деле... Звоню и приглашаю старшего психолога Оксану. «Оксана, я сейчас получу инфаркт. Поговори с «французиком». Мне казалось, что и у меня и у Осаны лица имели выражение такое как у детей с синдромом Дауна.  А вся проблема заключалась лишь в том, что он боялся школы и не хотел там разговаривать. Его осмотрели специалисты из трех независимых комиссий. И такой случай у меня уже был второй раз. Вот вам и аутист!
Честно говоря, я очень ругала маму. Я ведь с ней много раз беседовала о том, что ребенок молчит на уроке. Она только улыбалась и ничего мне не говорила. А тут она стала успокаивать меня, что ей было «неудобно» говорить учителю, что мальчик домашний и он очень боялся школы. Вот вам и педагогика с психологией.

А теперь я оставлю читателя один на один с моими историями из моей жизни, историями с моими учениками. Я буду очень рада, если вам они понравятся.

Глава 1. Пока Я Помню – Я Живу.

Этот раздел посвящен моим дорогим ветеранам: отцу и любимому дяде, которые воевали на войне 1941-1945 годов, а так же моим бабушке, маме и тете, которые были бойцами тыла и шили солдатам обмундирование.
 Я начинаю о них, потому что без них и сотен тысяч других ветерaнов, многие из которых сложили свои головы в боях против фашистов, и о других, которые, как мой отец, стали инвалидами в 19-20 лет, не писала бы я эту книгу. Вспоминая тяжелые времена и тех, кто выстоял тогда, мы не дадим этим ужасам повториться вновь.

BЕЧНЫЙ БОЕЦ.

  В этом году День Победы будет без нашего папочки. Но свое жизненное кредо он выполнил: дожил до 70-летия Победы, дождался первого правнука (правнучки – не в счет). И только после его ухода в небытие мы с сестрой нашли семейный архив, о котором даже не подозревали. Папа никогда не рассказывал ни нам, ни своим внукам или правнукам, о своем боевом пути. Мы с сестрой только уже будучи взрослыми увидели  его награды. И опять на вопрос: где и за что ты получил ту или иную награду, был ответ :"На войне!" и больше ни слова. То немногое, что мы узнали, рассказала нам его помощница, которая стала нам третьей сестрой. Она запомнила его рассказы.
Мы нашли письма братьев отца, написанные в начале мая 1941 года и в конце июня 1941. Настоящие солдатские треугольнички, слегка пожелтевшие от времени, которые папа хранил 76 лет! Мы приняли решение отдать их в музей "Яд Вашем" в Израиле. В этих письмах только любовь к маме и забота о сестрах. Даже на свой скудный солдатский паек в мае 1941 года  брат послал им посылочку: немножко масла, отрез маме  и сестрам на платье и рубашку для "братика" (папа младший из троих братьев).
У нас с сестрой дрожали руки, когда мы увидели эти солдатские треугольнички. Мы видели такие в музее, читали о них в учебниках истории, а тут наяву! Солдатские треуголь нички от нашего дяди!   
После смерти братьев, в 1941году, папа приписал себе год, пошел в военкомат и попросился на фронт. Проверять никто не стал. Его 17-летнего парня отправили в Гомельское танковое училище. Короткий курс и он уже на фронте, в танковой пехоте.  К сожалению, до Берлина ему не удалось дойти. Под Киевом он получил пулементное ранение в правую руку. Дело было осенью. В рану попала инфекция и началась газовая гангрена. Первая операция в санбате. Руку отпилили до локтя. Наркозом был стакан спирта. А потом еще 4 операции уже в тылу и от правой руки остался 10-сантиметровый обрубок. А ему только исполнилось девятнадцать! Его комиссовали. Он уехал в Среднюю Азию, где жили родители и две младшие сестрички.
Но он не сломался, все научился делать левой рукой: и писать, и чистить картошку, и  даже печь блины. После войны вернулся на Родину. Вот тут опять его застала война. Молодого инвалида никто не хотел брать на работу.  Обида мучила его. Как-будто он специально отстрелил себе правую руку. Но в конце концов взяли на работу завскладом веревочной фабрики.
Он там проработал большe десяти лет. Потом его назначили управляющим хозяйственной базы. Там он проработал до 75 лет, до отъезда в Израиль!
Дух солдата-вояки жил в папе до последнего вздоха. В Израиле он был активным членом Комитета Ветеранов и Инвалидов войны. Воевал за тех, кто уже не мог сам чего-то добиться. Но за себя он никогда не просил!
9 мая был самый святой для него праздник. Он его встречал с такими же, как и сам, мальчиками-ветеранчиками. К сожалению, на похороны отца, уже никто не смог придти...

МОЙ ЛЮБИМЫЙ ДЯДЯ!

Сегодня 9 мая. Самый трагический и счастливый праздник для наших ветеранов. Трагический – потому что люди страдали долгие 4 года из-за разрухи, голода, холода, болезней, издевательств фашистов. Миллионы ни в чем не повинных людей были убиты, сожжены фашистской нечистью и среди них были ДЕТИ. Счастливый – потому что наконец-то изгнали врага, изверга, мучителя со своей земли и еще помогли освободить другие государства от фашистских зверюг.
Мой сегодняшний рассказ пойдет об одном из ветеранов войны, который дожил до своего 96-летия, и я уверена, доживет и до 100-летия, о своем дорогом и любимом дяде Владимире Алексеевиче Пономаренко.

Он родился 26 декабря 1924 года в маленьком украинском городке Цюрюпинске в многодетной семье. У него совершенно не было детства: голод и избиения матерью привели  к тому, что он стал сбегать из дома. Он бродяжнил, просил у людей милостыню, чтоб не умереть от голода, ночевал где придется, пока его и таких же мальчишек как он, не подобрала милиция. Из всех отправили в детский дом в Цюрюпинск. Но и из детского дома Володя и его друг Саша тоже сбегали. Прятались в хлеву, сосали кормящую овцу, подворовывали фрукты и овощи в садах, мальчишки же хотели есть. Но они не очерствели, не свернули на «кривую дорожку». Так они сбегали несколько раз, милиция их ловила и снова они оказывались в детдоме. В детском доме Володя и Саша были не разлей вода. Закончили там семь классов и получили профессии столяра и слесаря.

22 июня их «счастливая жизнь» пошла под откос. Началась война. Начался обстрел и бомбежка Украинских городов и сел. Дети разбегались кто куда. Володя, Саша и молодая воспитательница тоже убежали, но они убегали в сторону Джанкоя. К сожалению попали в плен. Там, помимо голода, их еще мучали клопы и блохи. «Бывало, рубашку снимешь, тряхнешь, а из нее вылетали тысячи блох и клопов». Однажды, когда конвоиры вели их в другой лагерь, колонна проходила через базар. Мальчишки, а им еще не было и семнадцати, держались за руки, чтоб не увидели конвоиры, в один момент выскочили из строя и потерялись в толпе. Они бежали из города в сторону Керчи. Многие люди помогали им. Видимо, поэтому они и остались живы. По рассказам жителей, почти всех детдомовцев и воспитателей немцы расстреляли. Мальчишки попали к советским солдатам и там Володя и Саша расстались.

В 18 лет, в 1943 году, Володю призвали в армию. Его отправили в сержантскую школу, через шесть месяцев он уже был зачислен в воинскую часть 16158 в городе Севастополе. А далее уже бои, сражения в составе Советской Армии. 10 октября 1944 года во время военной операции по освобождению  Литвы, Володю ранили. Он находился в госпитале в городке Паюрис. После госпиталя Володя вновь присоединился к своим боевым товарищам и вместе они уже дошли до Кенигсберга. Победу солдат Пономаренко встретил уже в Восточной Пруссии.

Тяжелое детство и война не ожесточили молодого парня. Он остался жизнелюбивым, веселым, добрым и внимательным. Ему было только 20 лет.

В 1945 году воинскую часть перевели в город Брянск, а Володю отправили в город Клинцы Брянской области. Там он встреил любовь своей жизни и уже никуда не собирался уезжать.

В 1946 году Володя и его любимая Марточка поженились. Жилось им не очень-то легко: снимали квартиру, но в семье царил дух взаимопонимания и любви. Тетя Марточка была подстать дяде Володе, веселая, жизнерадостаная, добрая. Они часто собирались с друзьями, однополчанами, и пели песни. Дядя Володя очень красиво пел, а еще он играл на баяне. У них всегда было весело.

Я его помню, наверное, с четырех лет, как мне кажется. Он всегда брал меня на руки и подбрасывал вверх, а я звонко смеялась, хотя было и страшно, ведь он такой высокий. Меня он звал только «доченька», видимо потому, что у них было два сына, мои любимые братики. Мне даже иногда кажется, что дядя Володя любил и любит меня больше всех на свете, но ... после тети Марты.

Много лет дядя Володя отработал на обувной фабрике, потом в доме быта. Он был самый лучший модельер обуви. Он был победителем многих конкурсов. Для меня же он всегда шил туфельки сам. На выпускной вечер в 10 классе он мне сшил туфельки. Это были беленькие лодочки, украшенные цветком и такой же цветок был у меня в волосах. Никто не верил, что цветок не живой, а изготовлен из кожи.

Модельером дядя Володя проработал почти до 1992 года, до их иммиграции в США. И здесь мой любимый дядя сменил свою профессию. Он стал изготовлять скрипки! Все по науке, а его сыновья помогали в приобретении нужной древесины и инструментов. Всем своим внукам и правнукам он подарил по скрипке. Самый старший из правнуков, Джейсон, играет на скрипке, изучая ее с преподавателем. «Я бы может и не играл на скрипке, но ее же сделал дед собственными руками и подарил мне, как же я могу не заниматься!» Теперь уже и Джейсон, перенявший гены прадеда, работает над созданием, но уже не скрипки, а гитары. Дядя Володя дает ему советы в работе.

С праздником Победы, дорогой дядя Володя. Мы все тебя очень любим. Жалко, что сегодня нельзя к тебе прийти из-за карантина, но мы все наверстаем после его окончания. Мы увидим твою улыбку, услышим твой смех, и споем.

«Заботливая»Подруга

Тяжелый и страшный 1941 год. Война... 20 августа 1941года. Клинцы были оккупированы немецко - фашисткими войсками. В 1941 году, во время начала боевых действий на территории Советского Союза, многие клинцовские предприятия были эвакуированы на Урал, в Среднею Азию и другие более безопасные места.
В октябре 1941 года на станции Бузулук выгрузили швейные машины и нехитрый домашний скарб работниц фабрики и их детей. Устроили их бузулукские солдатки и стали помогать им ставить фабрику на ноги. Во время эвакуации фабрика работала в круглосуточном режиме над производством военной формы для Красной Армии. Вместе с этими работницами фабрики приехали туда моя бабушка, моя мама (ей было 20 лет) и моя тетя (ей было 12-13 лет). Дедушка ушел на фронт в первые же дни войны, не смотря на то, что имел бронь.
Как там было "спокойно и легко" могут только говорить те, кто не испытал эти лихие годы, месяцы, дни, часы, минуты и секунды. Бабушка, мастер по пошиву мужских костюмов, стала руководить цехом по пошиву военной формы. Она работала по 12-16 часов в день. Мама начала работать бухгалтером,а  тетя помогала то бабушке, то маме. Там же, при фабрике, была и столовая, где кормили работниц и их детей. Поскольку бабушка осталась одна с двумя дочками, ее лучшая подруга помогала ей с детьми.
Так продолжалось около двух лет. От дедушки письма приходили очень редко и во всех письмах было беспокойство за семью. От бабушки он писем не получал. Бабушкина подруга как могла поддерживала ее, даже носила письма на центральную почту. Бабушка сама не могла это сделать потому что она практически жила в цеху, а подруга имела больше свободного времени. Бабушка встречалась со своими  детьми только во время обеда в столовой, обычно в 12 дня.
Через какое-то время подруга стала приводить младшую дочь в столовую в 2 часа. Она объяснила бабушке, что в это время меньше народа и иногда детям давали остатки еды и можно даже было что-то взять домой.
Моя тетя стала возмущаться, ругаться, что мол она до двух часов дня не может терпеть голод. Бабушке не было времени с ней воевать и моя мама опекала сестру.
А потом... пришло известие, что дедушка погиб. Ему еще не было 50. Эту новость принесла подруга от одного из бабушкиных земляков. Бабушка окаменела и еще больше ушла в работу.
Моя тетя подняла скандал, и криками и слезами добилась у бабушки разрешения обедать как и раньше в 12 дня.
Тетя ждала свою маму и сестру у входа в столовую. В 12 часов бабушка и моя мама подошли к двери столовой и видят... Их муж и отец, то есть мой дедушка сидит и обедает с бабушкиной подругой. Был шок, это мягко сказано. Тетя кричала на всю столовую. Дедушка был опешивший  и не мог ничего понять. Кругом столпились швейницы. Дедушка только повторял два слова: "Вы живы???"
Оказалось, подруга не отправляла дедушке бабушкины письма. Она ему писала от себя, что мол всю его семью расстреляли фашисты (в городе было расстреляно более 10000 еврейских граждан). И раз уже он овдовел, а она одинокая, то почему бы им не сойтись. Дедушка приехал в Бузулук после ранения, он был комиссован и "подруга" встретила его и привела к себе.
Весь этот разговор слышали многие женщины и "подруга" к  утру исчезла из города. Дедушка тоже стал работать на фабрике и тоже стал шить обмундирование для Советских воинов. После освобождения родного города в 1944 году вся семья вернулась домой. Бабушка проработала на фабрике мастером до самой пенсии, дедушка работал в ателье и шил мужскую одежду, мама продолжала  работать  на фабрике сначала бухгалтером, потом экономистом и дошла до начальника планово-производственного отдела.

Мой Самый Любимый Человек

В нашей семье очень часто и шепотом говорили о дедушкиных брате и сестре. Но почему-то сестру не особо почитали, а вот брата все жалели и любили. Когда я стала старше, тогда до меня стали доходить  все эти разговоры.

Дедушкин брат, мой любимый дядя Гриша, был и всегда останется для меня Ангелом. Человек прошел сталинские лагеря, но не пал духом. Рубил правду-матку всегда. В лагерях он потерял здоровье и молодость, но Пискуновский дух никто и никогда из него не смог выбить. Он всегда был в веселом настроении (хотя может в душе его была боль), полон юмора, и всегда старался всех поддержать.
Дядя Гриша был для меня кумиром, героем, всем, чем угодно, не смотря на то что я встречалась с ним очень редко. Впервые он приехал к нам в Клинцы в 1969 году на дедушкины похороны. Когда я спросила о том, когда он еще приедет, он открутился, что мол очень занят на работе. 80%  соответсвовало истине, а вот 20% - было что-то другое, и все понимали, а я нет.

Потом через несколько лет, где-то в 1971 году, он еще раз приехал в Клинцы со своей женой. Тетя Соня не могла приехать на Родину, потому что там расстреляли всю ее семью во время войны. Ей было очень тяжело вернуться в город детства и юности. Мы ходили посмотреть на дом, в котором она родилась и жила до войны, на могилу жертв фашизма. Перед отъездом она вдруг сказала: «Как стало легко на душе. Упал камень,меня мои родные приняли и простили !». Я слушала и не понимала о чем она говорит,  о каком камне, о каких родных? Мы же все были страшно рады их приезду. Только дядя Гриша сидел и молчал и даже не шутил, но лицо у него было очень грустное.

Последний раз я видела своего любимого дядю незадолго до его кончины. До сих пор слышу его голос: «Доченька, поклянись, что увезешь отсюда детей. Тут будет черная сотня. Люди будут убивать друг друга. Спаси детей. Мы свою Олечку не смогли спасти!» (Внучка тети и дяди, 22-летняя спортсменка утонула. Я в эту сказку никогда не верила и не верю. Правду знают ее муж и отец. Но они поклялись на ее могиле, что унесут тайну с собой). Тетя Соня стала жестами показывать мне, что он мол бредит и чтоб я не обращала внимания на то, что он говорит.  Дядя Гриша заметил это и вдруг он стал страшно материться. Сказать, что я обалдела – ничего не сказать. Он кричал ей: « Ты всю жизнь не давала мне общаться с моими родными. Ты их считала деревней, а они помогали с Женей (сын дяди и тети), когда я был в лагерях».

Теперь и мне стало понятно, почему он так редко приезжал к нам, о каком «камне» говорила тетя Соня.

Дальше дядя сказал, что он начитал на кассету историю своей жизни. Он меня просил напечатать все... Но я до сих пор не выполнила его просьбу. Никто не знает, куда подевалась эта кассета.

А вот теперь, когда я уже сама не первой молодости, когда нет моих родителей, у меня остался только Женя, сын любимого дяди. Я так бы хотела забрать его к себе, чтоб он не был там один, а я не была здесь одинока. Да у меня есть внучки, дети, муж, но это все другое. Я не найду слов как это объяснить. Я не привыкла рассказывать о своих чувствах, их убили еще в детстве, надсмехаясь надо мной. Хорошо, что бумага все может стерпеть, а я могу черным по белому написать о любви к дорогим моим людям.

Груз - 200

Эта история и грустная и счастливая одновременно. 1980-е годы. Война в Афганистане. Дошла эта война и до нашего маленького городка. Стали привозить и к нам ГРУЗ-200. Стали возвращаться из армии раненые солдатики, мои мальчики. Те, кто посильнее, выдержали, кто-то спивался, кто-то попадал в психушку.

Пришла пора идти в армию и Олежке, спокойному невозмутимому мальчику. Он был один в семье. Мама- учительница, папа - водитель. У них не было мысли откупить его... Да и забирали-то его не в Афганистан. Олежка успел закончить медучилище и получить диплом фельдшера. Он был уверен, так сказали в военкомате, что будет служить в военном госпитале. Он мечтал стать военврачом, хирургом.
Проводили Олега. Он писал веселые письма, ни на что не жаловался. Говорил, что нравится служить. Служил в госпитале в Ташкенте.

Примерно через полгода скоропостижно скончался его отец. Олег прилетал на похороны. Возмужалый юноша, подтянутый, подросший. Ему даже предложили перевестись поближе к матери, так как она осталась одна. Но он убедил ее, да и нас всех, что это будет предательством.

А потом через год пришла похоронка и привезли Олежку офицер и солдатики. Что творилось с матерью не передать словами, да я и не берусь это делать. А она все твердила только одно: "Это не мой сын!" Похоронили Олега, поставили памятник. Мать почернела от горя и черной одежды, которую она теперь носила. Она жила недалеко от меня и мы часто встречались. Она твердила только одно: "Мой сыночек жив! Вы верите мне?". Что я могла ей сказать. Старалась только отвлечь от этой темы. Все мы, ее коллеги, решили, что она тронулась умом. А как ей помочь никто не знал.

Она два- три раза в неделю ездила на кладбище, сидела там часами, беседовала о чем-то с солдатиком. Она не верила, что ее сын лежит в сырой земле. Так продолжалось около девяти месяцев. Уже вроде она успокоилась, но по-прежнему ходила в траурной одежде и проводила все свое свободное время на кладбище.
Однажды, где-то часов в 9 утра в воскресенье у меня дома раздался телефонный звонок. Я про себя чертыхнулась, мол в выходной и то покоя нет. Поднимаю трубку и там ее голос: "Зайди ко мне, очень срочно нужно". Одеваюсь уже на бегу и несусь, сломя голову в соседний дом. В голове мысли одна черней другой. Вот ее квартира. Звоню. Дверь открывает молодой человек, а я несусь в комнату смотреть, где же моя коллега. Вот она сидит и улыбается в кресле. Но это уже была не черная и скрюченная от горя мать, а молодая цветущая женщина. Я оторопела, не знаю, что сказать или спросить. Про себя решила, что она сошла с ума уже окончательно. А она улыбается и говорит: "Посмотри, кто приехал!"

Поворачиваю голову, смотрю, стоит юноша с очень короткой стрижкой. Вроде как знакомое лицо, но одновременно и нет. Начинаю соображать может племянник приехал, но у нее никого нет. А потом меня этот юноша назвал по имени-отчеству и... я рухнула в кресло. Предо мной стоял Олег с милой улыбкой на лице.
Мысли в моей голове завертелись со скоростью света. Кто? Откуда? Как? Почему? Я просто отупела. Из прострации меня вывел голос: "Я же говорила, что мой СЫН ЖИВ!"

Уже после, за чаем я узнала, что Олег был тяжело ранен в голову. Почти год пролежал в коме в одном из Московских госпиталей. Вытащили его с того света. Да и много-то он ничего не говорил, не помнил. И тут его мама решила "доконать" меня окончательно. Стала рассказывать ему историю. "Знаешь Олежка, когда ты ушел в армию после похорон отца, я взяла себе еще одного сына. Назвала его Олежкой, в твою честь. Дала ему твою же дату рождения. Но так получилось, что он умер. Я его похоронила. Поехали знакомиться с братом."

Уже потом она все-таки рассказала ему всю  правду. Теперь уже они вдвоем ездят на кладбище к сыну и брату. Уже Олег написал в комитет солдатских матерей о могиле "его брата".  Кто захоронен там, так никто и не знает. Но могила ухожена. Каждый год десятки матерей, чьи сыновья пропали безвести,   приезжают туда и каждая верит, что там спит ее сынок.

Глава 2. Планета - Детство.

Детство.
Я осознанно помню себя, начиная лет с трех - четврех. Мы снимали квартиру в частном доме. Думаю, мы снимали весь дом, так как нас было пять человек: бабушка с дедушкой, мама с папой и я. У нас была огромная веранда, где я проводила время, если была плохая погода.

Соседский мальчишка Леня, я никогда не называла его Ленька, катал меня по этой веранде в кузове «огромной» деревянной машины. Впоследствии Леня стал знаменитым художником. Мы успели с ним поболтать по Интернету незадолго до его кончины.
Потом бабушка и мама, как старейшие работники швейной фабрики, получили двухкомнатную квартиру(!). В квартире было 2 комнаты, огромная кухня и туалет. Такой роскоши ранее у нас не было, хотя, думаю, меня эти проблемы мало касались. Правда, в доме было печное отопление, но зато как здорово было сесть на пол возле печи и смотреть на огонь.

Дом был маленький, если сравнивать с сегодняшними высотками. Он был двухэтажным и на двенадцать  квартир. В восьми из двенадцати квартир проживали по две семьи. Молодежи и американцам этого не понять. Детей было человек 18-20 разного возраста, от года до 16 лет. И мы все очень дружили, вместе играли и никто никого не обижал. Самая любимая игра была «обедки». Мы выносили из дома кусок хлеба, политый подсолнечным маслом и посыпанный солью. Рвали с грядок зеленый лучок,  садились и дружно уминали эту вкуснятину.

Летом мы организовывали в доме «пионерский отряд». Здесь уже верховодили старшие ребята, а мы, «мелюзга», подчинялись им. Была у нас в доме и библиотека. За чтением книг следили строго. Прочитал книжку – расскажи остальным. Книги нам давали в детской библиотеке. Приходила к нам и наша любимая библиотекарь Ольга (уже не помню ее отчества), которая ненавязчиво помогала нам с выбором книг. Жизнь била ключом. Никто не скучал. Вместе с нами были и жильцы дома. Мы организовывали воскресники и коллективные обеды, высаживали цветы и деревья.
Почти через год, летом 1955 года, папа повел меня в «магазин, где продают детей". Мама пошла туда выбрать какого-нибудь ребенка. Отец показал мне белый ящик в окне второго этажа и сказал, что там, в ящике, мама выбрала девочку, сестричку для меня. Эта картина до сих пор стоит у меня в глазах.
Любимая сестричка.

Сестричку назвали Аллочка. У нее были огромные голубые глазки. Я плохо помню ее совсем маленькой, а вот, наверное, с годика уже помню отлично. Доброе улыбчивое личико обрамляли локоны. Это были не кудряшки, а локоны. Она была забавная и хитрющая. И в семье ее все ласково звали «Жулик».

В моей памяти остался один эпизод. В гости пришла мамина сестра и ее два сына. Мы все четверо очень любили друг друга, да и теперь любим не меньше. Старшему из братьев уже было 7-8 лет, мне 5-6, другому брату 3-4, а малявке 1-2. Взрослые сидели на кухне, видимо пили чай, мы играли в комнате с куклами. Старший брат чем-то был недоволен и произнес: «Вот жопа!» Мы продолжали играть и вдруг слышим, как наша красавица рассказывает тете: «Тетя Матя, а ваш Толик казял на букву «Зёпа». Мы стали кричать на нее, что она ябеда, на что она тут же ответила: «Я казяла только букву, а плохое слово не казяла».

Когда я шла в школу, я уже читала и писала. А когда сестра пошла, то она была менее подготовлена. Но она очень упорная во всем: и в учебе, и в работе. Сестричка училась только на "отлично" и в общеобразовательной школе, и в музыкальной. Я помню, как вся семья садилась в гостиной и Аллочка играла мои самые любимые произведения: "К Элизе", "Полонез Огинского", "Лунную Сонату".
Потом я уехала в институт, а она еще была дома. Мы ждали моего приезда, потому что очень скучали друг за другом. Мы не высказывали свои чувства вслух, как-то не было принято это в семье, но выражали это как-то по-своему, понятному только нам двоим.

Потом и сестричка уехала в Москву. Она поступила в Экономико-Статистический Институт. Теперь уже виделись мы реже, но зато чаще звонили друг другу. Когда одна из нас покупала себе сапоги, сапоги покупались и другой, но другого цвета или фасона. После каникул каждая из нас уезжала с чемоданом новых вещей, мы обменивась содержанием своих чемоданов.

Наша маленькая сестричка всегда будет маленькой для всех нас.
Я думаю, ей светило бы большое будущее, если бы не скоропостижная смерть мамы. Папа не дал ей покоя и сорвал ее с хорошей работы в Москве. Но, наверное, на все Воля Божья, она уехала в другой город, поближе к дому и вскоре вышла замуж. У нее замечательные дочь и сын и уже четыре внука. Но ее красота не поблекла с возрастом: те же голубые глаза, те же локоны вокруг лица и очаровательная улыбка.

Мы очень любим встречаться, теперь уже или у нее в Израиле, или у меня в США. Раньше, когда был жив наш папа, я часто прилетала к ним. Сестричка приняла весь удар на себя. Она досмотрела папу до последнего дня. Я ведь практически ничем не могла ей помочь, живя в Штатах.
 
Я думаю, что она как и я всегда чувстуем друг друга даже на расстоянии. Я очень ее люблю. Она моя кровинка. У моей сестры есть хорошее качество, она очень прямолинейная и если ей что-то не нравится, она это обязательно скажет. Мне в ней это нравится, и я бы хотела так же научиться, но я очень скованный человек и всегда всё держу в себе.
Да, у меня много друзей, замечательная семья…, но иногда я ловлю себя на мысли, какой пустой могла бы быть моя жизнь, не будь в ней этого замечательного и родного человека, если бы много лет тому назад моя мама решила бы не пойти в "магазин, где продаются дети".

Глава 3:      Школьная Эпопея

Сегодня я могу с гордостью сказать, что из меня вышел не самый плохой учитель. Я всегда, принимая какое-то решение, ставила себя на место ученика: детей - в России или взрослых здесь, в Америке. Почему я так себя вела? Наверное, надо начать с того момента, как я сама переступила порог школы и стала ученицей первого класса более шестидесяти лет тому назад. Это был элитный класс, но поняла я это уже став взрослой, а не тогда. Не хочу много рассказывать об этом периоде, могу только сказать, что очень крепкие знания заложила нам всем наша учительница. Я её почему-то не полюбила с самого начала, уважала - да, но без эмоций.
В пятом классе уже началось предметное обучение и у нас теперь была классная руководительница, которая вела математику. Это была довольно молодая женщина, бывшая пионервожатая, и мы были несказанно рады этому. Жизнь била ключом. Все, как я помню, бегали за ней как  собачата.
Помню, готовились мы к 8 Марта. Все думали, что ей подарить, обсуждали дома с родителями и, наконец-то, чья-то мама по большому блату достала подарочное издание книги "Третьяковская Галерея".
В тот день мы все пришли в школу нарядные: девочки - в белых фартуках и с белыми бантами, а мальчики - в белых рубашках. Вручили ей наше сокровище, но особых эмоций не увидели. Услышали дежурное "спасибо" и всё...
А в апреле начался кошмар. На уроке пишем контрольную работу и никто не смог её написать! Весь класс получил оценку "два". Для меня "двойка" была кошмаром. Дома пытались решить контрольную работу своими силами и не смогли. Пошли к соседке, и она не смогла. Это был ужас! На следующий день в школе все обменивались впечатлениями, ни одна семья не решила контрольную. Урок начали с вопросов по контрольной, на что получили сразу ответ:"Надо думать головой, а не другим местом". Думаю, что не я одна была в шоке. На следующей неделе контрольная номер два и опять у всех "неуд". Так продолжалось в апреле и в мае. На следующую контрольную работу мы сорвали урок и сбежали в парк спрятаться. Там нас нашел наш любимый физик, завуч школы. Он только сказал, чтобы мы вернулись в класс. А мы со слезами на глазах рассказали о нашей проблеме. Физик ничего не ответил, но вернул всех в класс. Остальные уроки прошли спокойно.
В конце дня пришел директор, умнейший человек, он каждого из нас видел как на рентгене. Он возмутился нашим поведением и объявил о собрании вместе с родителями. Нас ругали за то, что мы лодыри, не хотим заниматься, не делаем домашнюю работу и ещё много всего негативного мы наслушались от нашей математички.
Наш кумир, директор школы, стал спрашивать, почему мы сорвали урок, но мы все стояли, опустив головы и ничего не говорили. Он спрашивал каждого персонально и все бубнили, мол из-за контрольных. Дошла очередь и до меня. Мне директор даже сказал, что от меня он такого не ожидал. В классе сидел мой отец, а он очень строгий был. И я, маломерка, вдруг подняла голову, в глазах слёзы, голос дрожит и выдаю: "А почему мы не ушли с физики, русского, истории или другого урока? Почему? Да всё потому, что мы люди, а не дебилы, как вы нас обозвали! Мы просили помощи, на что получили совет, что надо думать головой, а не...".
Мне закончить не дали. Все начали выдавать всё то, что засело в наших детских сердцах и душах. Собрание закончилось, нас отпустили по домам, а родители остались в классе.
Папа пришел домой около полуночи усталый, злой и голодный. Как я ни пыталась расслышать, что он говорил маме, не смогла. Единственное, что удалось мне расслышать, так это была фраза: " Её больше не будет". Кого её? Где, кого не будет? Ничего не понятно.
Далее занятия шли без эксцессов и контрольных работ. В последний день занятий, 25 мая, наша математичка пришла на урок и сказала: "Мне не нужны ваши подачки!" и бросила на стол подарочную книгу. Я сидела за первой партой в тот момент. Мой сосед по парте и я вскочили и стали рвать листы из книги. Тут же подлетели все и за секунду от книги ничего не осталось. Так закончился пятый класс.
В шестом классе нас встречала уже новая учительница математики, и она же была нашим классным руководителем. Мы не сразу поверили её словам, опыт уже был. При слове "контрольная" всех била оторопь, но наша новая математичка успокаивала и объясняла, что будет на контрольной. После контрольной она проводила анализ ошибок и вскоре мы уже все улыбались при слове "контрольная". Кто-то писал на "отлично", а кто-то на "трояк", но ни у одного из нас не было ни обиды, ни страха.
Так пришла к нам наша любовь, наша классная мама, которую мы между собой звали ЮЛЮШКА. Она знала, что между собой мы ее так называли. Ни слова ни говорила, только улыбалась. Вот так влюбившись в свою учительницу, я начала свою «педагогическую карьеру». Я стала пионервожатой у первоклашек. Все перемены я бегала к ним и помогала всем, кто просил о помощи нарисовать бордюрчик (вместо дат первоклашки рисовали узорчики, отделяя классную работу от домашней).
Мы были первенцами нашей учительницы, она учила нас с любовью и строгостью. Она не только учила нас математике, она учила нас жизни, готовила к самостоятельности. С ней можно было обсудить любую тему, даже ту, что в те годы считалась крамолой. Она учила нас состраданию и взаимопомощи, такту и ответственности. Я до сих пор помню ее слова: "Семь раз отмерь, один раз отрежь!" Это относилось не только к учебе, но и к жизни. Её дом стал нашей явочной квартирой. Мы бежали(!) к Юлюшке и в горе, и в радости. Я никогда не слышала от неё таких слов: "Извини, я сейчас занята, давай потом это обсудим. Да, Катя (Маша, Света) - плохая девочка, а ты - хорошая".
Учитель помогает вступить во взрослую жизнь, учит уважению, любви к ближнему, вечным ценностям, вкладывает нравственные понятия в души своих учеников. Талант учителя заключается в умении передать знания другому и в умении делать трудные вещи легкими. Учителем надо родиться. Он должен быть сам воспитан, чтобы воспитывать других.
Юлия Александровна помогала нам с выбором профессии, приглашая родителей в класс и мы слушали, что нужно делать чтобы стать инженером, врачом, бухгалтером, экономистом. Мы ходили на экскурсию на хлебозавод и видели весь процесс изготовления хлеба.
Мне повезло больше всех. Почти 10 лет я работала бок о бок с этой мудрой женщиной. А она ненавязчиво продолжала меня учить уже учительскому труду. Моя любовь к ней не знала границ. И уже теперь, будучи коллегами, я узнавала о ее трудной семейной жизни. Мы, дети, никогда не видели на ее лице каких то проблем или семейных неурядиц. Я помню только ее ласковый взгляд и улыбку.
Нам всем казалось, и мы сегодня, с высоты своего возраста и образования уверены в этом на 1000%, что всем, что сегодня есть в нас, чего мы добились в своей жизни, мы обязаны НАШЕЙ КЛАССНОЙ МАМЕ.
Последний раз мы все встречались с ней на 45-летие окончания школы. И опять все видели её улыбку, её нежность и любовь к каждому из нас, ее первенцев.
Через год ее не стало, уснула и не проснулась...
Похожа ли я на Юлию Александровну? Не знаю. Хотелось бы.

Глава 4. Подарок.
Учитель или Врач?
У меня был один единственный подарок, о котором я мечтала почти 5 лет - это был "укол", то есть шприц. И на мое семилетие дедушка подарил мне настоящий (!) шприц в блестящем, как зеркало стерилизаторе. Я его берегу всю свою жизнь.
Я была всегда врачом, лечила всех своих и чужих "детей" (кукол). Потом в школе я была санитаркой и носила повязку и сумочку с красным крестом. В 9-10 классах я была в команде сандружины школы. Куда не повернись - я и медицина рядом. Но тяга к детям взяла свое и я приняла решение поступать в пединститут. Надо, правда, добавить, мой отец очень не хотел "мед" и "пед". Он предлагал мне рыбный в Калининграде (там жила его родная сестра) или Экономический в Москве (моя мама была экономист). Единственный человек, кто меня поддержал, был мой дедушка. До сих пор помню его слова, когда я закончила 10 класс: "Доченька, иди туда, куда тянет сердце". Эти слова были сказаны за несколько дней до его кончины.
Я поехала, как все в другой город и подала документы на иняз. Я очень готовилась и была уверена, что поступлю. Первый экзамен- английский. Его я сдала легко и получила 5. Потом стала готовиться к сочинению. Вроде, в школе писала неплохо. В основном были четверки. А вечером со мной, которая "железная леди", началась истерика. Что? Почему? Понять было нельзя, да я и сама не понимала. Я жила в это время у дяди и тети. Короче, иду писать сочинение, все отлично, тему знала. Уверена, что написала хотя бы на 4. После был перерыв в 10 дней и я умчалась домой.
Тут уже идет другая история. Август месяц, погода-чудо. Я в белом коротком платьице с матросским воротничком. Все отлично. Приезжаю домой. Звоню в дверь, а у нас она никогда не запиралась, а тут закрыта. Дверь открыл брат дедушки, которой для меня всегда был и останется кумиром. Полное недоумение. Почему вы у нас? Ответ - "командировка". Я хожу, смеюсь, радуюсь жизни (мне же только 17!). И вдруг, в гостинной вижу гроб с дедушкой. Шок. Ступор. И вдруг начинается истерический смех. Мама вывела меня из комнаты, завела к соседке, а я хохочу и все. Дали валерианки и только тогда я пришла в себя. Вот теперь стала понятна мне моя вчерашняя истерика. Я почувствовала, что дедушка ушел...
Все что было потом: прощание, похороны и так далее, я помню плохо. И все-таки набралась сил и поехала на экзамен по литературе. Но увы... До экзамена не допустили, потому что получила двойку за сочинение. Я обрадовалась и собралась умчаться снова домой.
В это же время к моим дяде и тете приехали два их брата: один из них-академик университета, а другой полковник, корреспондент газеты Красная Звезда. Дяди пошли смотреть мое сочинение, а меня держали в запертой квартире, чтоб не сбежала. Они пришли злые и стали командовать, чтоб я подала аппеляцию. Сочинение было 'зарезано'. Ошибки подставили другими чернилами. Ну я же упрямая и не пошла. Они пошли сами разбираться и показали подделку.  И что? А воз остался и ныне там.
Сначала я радовалась. Стали возвращаться мои одноклассницы одна за другой. А наши мальчики все поступили. Вот тут уже началась депрессия. Мы собирались, рыдали и убеждали себя, какие мы дуры.....



Глава 5.   Мое имя - студент, что само по себе и не ново.В настоящий момент это самое модное слово!
Любовь с первого взгляда.
Бывает ли любовь с первого взгляда? Кто-то скажет "Да", другой скажет: "Я не верю в это", третий даст еще какой-нибудь ответ. Но я не говорю об отношениях женщин и мужчин. Я хочу рассказать о моей первой любви.
Август. Жара жуткая. А я и мои "соперники" приехали в маленький провинциальный городок чтобы попытаться поступить в пединститут. Нервишки у всех на взводе... Разговоры только об одном - какой конкурс, какая будет тема сочинения?
Первый сдаем Инглиш, профиллирующий предмет, так как поступаем на иняз, англо-немецкое отделение. Я сдала на 5. Радостная, я выскочила в коридор. Мое внимание привлекла невысокого роста девушка-блондинка. В ее лице было что-то такое мягкое, доброе. Тут же подскочили другие абитуриенты и начались расспросы: "Что спрашивали? Какая была разговорная тема? О чем текст? Что получила?" Услышав мой ответ о пятерке, блондинка обняла меня, как-будто она была мне близкой подружкой. Я почувствовала ее радость за меня.
Затем она ушла сдавать экзамен. Я осталась ждать. Я очень хотела чтоб она тоже получила 5. К моей огромной радости, она тоже получила 5. И только после этого мы познакомились. Нам повезло, мы поступили на иняз. А через месяц началась студентческая жизнь. Почему меня тянуло к блондинке? Этого я объяснить не могу. В ней я чувстовала поддержку, опору, соучастие, доброту. Мы помогали друг другу. А когда через два года стали жить в общежитии стало совсем здорово. Мы вместе готовились к семинарам и лабораторным. У нас был одинаковый темп речи. Мы искали путь запоминания материала. Мы готовились к сессиям в "курилке" и нашим однокурсницам ничего не оставалось как не курить. Мы оккупировали курилку в период сессий до самого конца занятий в институте. Мы поддерживали друг дружку в радости и в горести.
Потом разъехались в разные города и потерялись на какое-то время. Мои родители, пока были живы, всегда вспоминали мою дорогую подружку. И спустя много лет, уже находясь далеко от дома, мы снова нашли друг друга  в одноклассниках. Большей радости для меня и не надо было.
Она такая же, как и была почти 45 лет тому назад. Блондинка с огромными глазами. Милая добрая заботливая. Ни она, ни я не изменили своей профессии. Мы - Учителя.
Вот вам и любовь с первого взгляда! К моему огромному сожалению проклятый короновирус забрал мою дорогую подружку 31 декабря 2020 года.
Мой Самый Лучший Друг.

Когда  началась учеба в пединституте, мы столкнулись с лекциями, семинарами, зачетами и экзаменами. Первая педпрактика. Я попала на практику к самому лучшему учителю мира. Я могу и хочу с гордостью сказать: «Меня готовила в институт и руководила первой педагогической практикой ФАИНА МИХАЙЛОВНА ИГЛИЦИНА». Тогда мене казалось, что все преподаватели английского языка прошли через ее школу. Это была самая замечательная учительница, которая видела человека насквозь. Это был самый лучший методист, который следил за каждым твоим жестом. Она однажды объясняла мне, что дети не поняли моего объяснения только потому, что я указала левой рукой вправо, а надо было правой рукой влево. Она научила меня не только писать планы уроков, но главное она научила меня любить свое дело. Она всегда учила меня видеть в учениках друзей, а не истуканов. Она внушала мне, что нет плохих детей и неинтересного материла урока, есть плохие и равнодушные учителя. Она отдала свое сердце школе и детям и этому она научила меня.
Она была (да и есть, и будет всегда) не только моим наставником. Она стала моим самым близким человеком, особенно после смерти матери. Я шла к ней не только как к коллеге, я шла к ней как к старшему товарищу. Фаина Михайловна всегда понимала меня и всегда находила нужные слова и совет.







ГЛАВА 6. НАЧАЛО ТРУДОВОГО ПУТИ.

И вот настал тот день, когда я закончила институт и с дипломом преподавателя пришла на работу в одну из городских школ. Мой самый добрый человек, Фаина Михаиловна, проработала лишний год, чтобы сохранить свое место для меня и ушла на пенсию.
Работа в школе требовала полной отдачи. С молодым учителем никто не хотел считаться. Мне дали самый «хороший» 7-й класс. Никому не было дела, как я там справлялась. Завучи приходили только с проверкой. Но в школе были настоящие педагоги, мастера, и они, спасибо им за это, всегда ненавязчиво подсказывали, что и как лучше делать. Когда однажды мне пришлось заменить заболевшую коллегу в 10 классе, я вышла оттуда «зеленая». Я – учитель! А меня 10-классники приглашали в кино! Это теперь с позиций своего возраста я понимаю, что между нами было ведь всего 5-6 лет разницы в возрасте. А тогда... я принимала все как оскорбление. И опять старшие коллеги пришли на помощь, «Гордись, нас уже никто не приглашает в кино». А я-то глупая, плакала  втихаря дома. А на выпусконм вечере эти мальчишки, улыбаясь спрашивали: «Вас можно пригласить в кино?» И я им с улыбкой отвечала: « А почему бы и нет? Учителя тоже любят смотреть фильмы». Они же не знали, что доводили меня до слез. Мои старшие коллеги оказались правы: больше в кино меня никогда не приглашали – уже была разница в возрасте: я уже была взрослая – мне было 25, а моим ученикам - 17.
Вообще то мне везло с коллегами и учениками. Я уверена, никто из моих учеников никогда не скажет, что я была несправедлива к кому-то или что у меня были любимчики. Да, они, конечно, были, но им доставалось больше чем нелюбимчикам.
И со своим «хорошим» 7-м классом я нашла общий язык. Правда, для этого потребовалось почти шесть месяцев. Я старалась понять их, их проблемы, проблемы семьи. Мне казалось, какие-то нити связывали меня с ними. Все-таки, это был мой первый класс после института. Я же только пришла в школу со студенческой скамьи! И вот «хороший 7-й класс» на самом деле превращался в нормальный. Мы часто и много дискутировали, обсуждали последние события. Я, как клушка, воевала за каждого. И вот результат – они все закончили 9 классов. У нас не было ни одного неуспевающего (если сравнить с первой четвертью, то тогда их было восемь). Мой «хороший» 7-й класс висел на окнах ресторана в день моей свадьбы, хотя я от них это держала в секрете. Зачем детям знать о личной жизни учителя? Но они прознали и примчались «посмотреть на учителку-невесту». Глупые смешные ребятки! А потом все ждали, когда я рожу своего первенца. Мама одного из моих самых «трудных» принимала у меня роды. И они были первыми, кто узнал, что у меня родилась дочь. Они заявились ко мне домой через 10 дней после родов. Смеялись и все ждали, когда я покажу им свою малышку. Почти все они ушли после  9 класса: кто в техникум, кто в педучилище, а кто-то и в ПТУ.
После них мне уже дали новый класс. Это уже был совсем легкий класс: спокойный, уравновешенный (насколько так можно сказать о детях). Теперь на родительских собраниях уже присутствовали не 10-15 человек, а 20-25. Можно сказать, почти все.
В любом своем классе я начинала с контакта с родителями. Они присылали мне ответы на вопросы анкеты, где первым вопросом был такой «чем вы можете помочь классу?». И очень многие предлагали свою помощь. У меня была очень хорошая родительская тройка, то есть, самые свободные и самые надежные мои помощники.
Во всех классах собирали деньги накануне праздников. Мой класс не был исключением. Тем более, что там учились дети торговых работников и инженерного состава предприятий. Однажды на перемене я услышала как девочки требовали у одного мальчишки 1 рубль на подарок, а он не хотел сдавать. Я решила не вмешиваться, но во время урока как бы невзначай обронила, что подарки нужно делать только собственными руками и потом их дарить, потому что дескать они еще не работают и берут деньги на подарки у своих родителей. И вот 8 Марта вся школа утопала в цветах. Все учителя носили подарки и делились, кому и что подарили. Когда я пришла в свой класс, меня тоже ждал подарок: огромная кукла, букеты цветов и набор хрустальный фужеров. Ребята очень красиво преподнесли подарки мне и сказали очень хорошие и добрые слова (видно было что родители не стояли в стороне). Я их поблагодарила всех. Потом мальчики поздравили девочек. А в конце я сказала: «Спасибо всем вам и вашим родителям за подарки. Они великолепные. Но я работаю и получаю зарплату, поэтому я возьму только цветы, а Ирочкина мама сдаст все остальное обратно в магазин и деньги вы раздадите.» Дети стали роптать. А тот, кто не хотел сдавать 1 рубль, вдруг заговорил с места: «Во, я же говорил, она не возьмет подарка. Она же тоже работает. И ее зарплата побольше чем у Ленкиной мамы. А вы все кричали: " Мороз – жлоб. Я же не жлоб, я справедливый». Вот так мой справедливый Мороз дал мне урок. С тех пор я никогда не брала у детей подарки. Зато в моей квартире было много детских поделок, рисунков, вышивок, салфеточек, всего того, что они смогли сделать своими ручонками. Это были для меня самые дорогие подарки.
И еще одна история связана с этим классом. Это было в ноябре. Девочки по секрету мне сказали, что что-то не так в семье Лены. Я-то и без них знала, что там мама одна тянет двоих детей и мужа-алкаголика. Мало того, что он все пропивал, так он еще и хорошо колотил всех протезом руки (он был инвалид). Я стала беседовать с Леной, она ничего не говорит. Мама тоже что-то скрывала. Я чувствовала, что беда ходит рядом, но ничего не могла сделать, потому что они обе старались что-то скрыть. Тогда я пошла на авантюру и прижала маму, сказав ей, что если Ленка что-то с собой натворит, это будет на ее совести, а я умываю руки.
Вот тогда-то мама и рассказала, что пьяный отец пытался изнасиловать девочку. Для меня (когда я уже сама стала мамой) это было последней каплей. Я пошла к завучу и рассказала ситуацию, но не назвала имени девочки. Он сначала не хотел мне помочь, кому нужны чужие хлопоты. А когда на следующий день девчонки сказали, что Ленка хочет повеситься, я рванула к директору, он вызвал завуча и мы втроем побежали на фабрику, где работал "папаша". Там срочно собрали профком и партком и пригласили его. Председатель профкома начала издалека. Стала спрашивать про семью, детей, жилищные условия. У этого пропойцы все было хорошо (одна комната в общежитии, полуголодное существование, жена, которая уже трижды лежала в травмотологии с сотрясением мозга от его протеза). Потом завуч спросил часто ли отец ходит в школу. Он ответил, что раз в месяц обязательно бывает (я его за 3 года не видела ни разу). Он также заметил, что у его дочки пожилая классная руковидительница (мне тогда было 27). И тогда я, нарушив все уставы (что не делает мне чести) вышла,  подошла к нему и спросила: «Скажите, а кто я?»
-"Пионервожатая"-, ответил он (может я и походила не нее из-за молодости).
«Нет, вы ошиблись, я-классный руководитель вашей дочери. И я никогда не позволю вам поднимать руку на мать ваших детей и тем более оскорблять дочь».
Он много чего говорил в свое оправдание, но получил по первое число. После собрания директор предприятия подошел ко мне и сказал: «Где ты научилась так разговаривать? Где находила такие слова – слова острые, как лезвие бритвы?»
А я ничего не помнила, о чем и что говорила, я только помнила «Ленка хочет повеситься». Я ему с улыбкой на лице ответила: «Мне Бог подсказал». В то время за религию могли снять с работы в два счета. Он же только рассмеялся и сказал: «Я же тебя маленькой девочкой с длиными косами помню. И вдруг предо мной стояла озверелая молодая женщина, которая готова была убить негодяя, но защитить ребенка».
С моей легкой руки на этом предприятии организовали «Клуб Содействия Семье и Школе». Потом многие нерадивые мамаши и папаши побывали на заседании этого клуба. Я думаю у них после первого посещения уже не было охоты приходить туда снова.
У Лены в семье воцарился относительный мир. Отец по-прежнему пил, но уже больше никого не трогал. Мама тянула детей одна. Потом им дали квартиру, а он остался в общежитии. Лена закончила педучилище и стала учительницей начальных классов. Вышла замуж. Муж у нее работает в МВД. Уже растет дочь. А вот брат пошел по стопам отца. Они теперь вместе пьют.

Я всегда пыталась анализировать происходящее и делать вывод: почему так получилось? Значит ли это, что я не так сделала или сказала, или дала неправильную подсказку или внушила?



Проверка.

Я стараюсь не помнить плохое, но один эпизод остался в памяти. Нас, молодых учителей, было человек пять-шесть, наверное. Официально за каждым были закреплены два наставника: завуч и один из опытных учителей. Так вот завучи приходили и уходили, указывая на то, что что-то не так. Ко мне приходила старший завуч. Каждый раз она указывала на минусы в уроке. Я дома сидела до посиненеия и не могла найти этот минус. Так каждую неделю в течение 3х месяцев она приходила и уходила. В моих уроках были почти одни минусы. И чем дальше, тем их становилось больше. У меня стали опускаться руки. И как всегда, на помощь пришла Фаина Михайловна. Она пришла на урок после двух с половиной месяцев совместного планирования уроков. Мы с ней потом обсуждали мой урок почти четыре часа. Конечно, она сделала мне несколько (!) замечаний и подсказала, как исправить ситуацию. Ошибки были в методике. А потом я случайно узнала, что когда шло собрание по поводу работы молодых учителей (куда нас конечно же не допустили), то та самая старший завуч давала отчет о моей работе: «У этой девчонки уроки первоклассного мастера. Чем больше я придумываю ей замечаний, тем лучше становятся ее уроки. Я уже не знаю как ее обмануть (!), а она держится гордо и не киснет. Я бы сама уже бросила школу». До сих пор я не понимаю, для чего все это делалось. Нет, я не держу обиду на завуча. Просто мне очень интересно понять для чего убивать уверенность в еще совсем зеленом учителе. Да ладно уж. Времени прошло слишком много.
Но мне это школа дала закалку. Я там становилась Учителем.

Родная Школа.

Я всегда хотела работать в родной школе. В той, куда я пришла маленькой девочкой с длиными косами, в той, где у меня сформировали характер и научили быть человеком. И так получилось, что я ушла в родную школу на позицию воспитателя группы продленного дня и несколько часов английского. И, конечно же, мне дали классное руководство.

ГЛАВА 7.  Мой Любимый Класс – Мои Крылья за Спиной.

Я приняла класс от одной из лучших учителей начальных классов. Это был элитный класс. Я уже имела опыт работы с детками начальников. С одной стороны, с ними было легко: они воспитаны, не воруют, не сквернословят (в открытую), не курят (опять-таки, открыто), то есть все делают как обычные дети, но понимают, что так можно, а вот так нельзя. А с другой стороны, читать нотации им бесполезно. Они ведь знают, «что такое хорошо и что такое плохо». Вот тут и самая большая трудность. Но я ведь уже не была новичком в учительском деле, у меня уже было 10 лет опыта за спиной. Причем, не забудьте, я начинала с «хорошего» класса.
Я помню наш первый день. Они пришли испуганные, прижимались друг к дружке. Они только что закончили три класса. Их первая учительница вновь приняла первоклашек и они теперь стояли как сироты при живой «маме». У меня защемило сердце от такой картины. Нет, мои дети никогда не будут чувствовать себя сиротами. И я подошла к ним и сказала: «Здравствуйте, ребятки, я ваш классный руководитель».
А потом побежали серые школьные будни: уроки, классные часы, встречи, экскурсии. Сколько их было! Хороших и так себе, интересных и не очень, веселых и со слезами на глазах. География их была обширная. Они меня впервые удивили, когда мы приехали в город-герой Брест 9 мая. В крепость они уже входили притихшие, уже никто не смеялся, не хохмил. Но когда возле одного из мемориалов они вдруг, как по команде, сняли с себя пионерские галстуки и повязали их на оградку, я поняла: наш класс стал одной семьей, где все стали понимать друг друга по одному только взгляду.
Сколько я переживала, когда некоторые из них решили идти учиться в техникумы и училища после 9 класса. Мне так хотелось крикнуть: «Не уходите! Как же я без вас?» Но я не имела на это никакого права. И как я радовалась (!) когда они возвращались, потому что не прошли по конкурсу. Да, я была эгоисткой. Я всегда верила, что только со мной они будут в полной безопасности. У меня не было границы между своими биологическими детьми и ними. Я думаю, что они теперь это все понимают, потому что сами стали мамами и папами, хотя для меня они все те же мальчики и девочки.
А разве можно забыть наш последний звонок? Да, они к нему стремились, ждали, хотели стать самостоятельными. Я, конечно, все понимала. Но мне было так страшно остаться одной, без них. И последние недели мая 1993 года были самыми трудными для меня. Я очень не хотела, чтоб кто-нибудь увидел мои слезы. Ведь не каждый мог меня понять. Но я ведь видела, как и им было трудно. Стало опять страшно, как и в начале 4-го класса.
А все выплыло в день последнего звонка, 25 мая. Мне, к сожалению, не помогли никакие таблетки и никакие капли. Слезы лились ручьем, и я, всегда «железная»,не могла сама себя успокоить. К такому обороту даже я не была готова. Но и они были не лучше. Девочки плакали, не стесняясь слез, а мальчики смотрели в потолок, как будто там что-то увидели очень важное. Мальчишки, мои дорогие, все-таки они оказались настоящими мужчинами.
Я ведь даже толком не слышала ту песню, которую они мне посвятили. Только такие слова врезались в память:
«Ты всегда в этом классе встречала,  а теперь вот пришла проводить.
Мы тебя никогда не забудем, ведь тебя невозможно забыть.
Ты прости, ты прости, если сможешь, наши шалости, наши прогулы.
Ты ведь нас никогда не забудешь, потому что нас трудно забыть. 
И спасая тебя от мучений, мы уходим, прощаясь со школой.
И теперь понимаем мы точно, мы тебя никогда не забудем.
И текут и текут эти слезы, и не надо пытаться их скрыть.
Мы же все тебя очень любим и вообще никогда не забудем».
Но все же пришла пора расставаться. Я держалась и даже шутила. Им было не легче, чем мне. И мы щадили друг друга, плакали втихаря.
Но с тех пор слезы у меня не просыхают вот уже почти 28 лет. А тут еще моя иммиграция. Мне казалось, да и кажется, что, если бы я была там, у них бы все было хорошо и в семье, и в труде. Может, я много беру на себя? Возможно, и так. Но я так хочу, чтобы они все были вместе, держали марку 11-Б, чтобы никакие невзгоды не могли их разъединить, рассорить.
А потом отгремел выпускной вечер и я первая рванула из города. Мне было страшно видеть их. Страшно остаться без детей, моих любимых детей.

Для нашей любви нет ни времени ни расстояния.
Я никогда и ни на одну секунду на расстаюсь с моим любимым классом. Каждые 5 лет я прилетаю в родной город и мы там встречаемся. К сожалению не все могут присоединиться к нам. Но и те, кто далеко, сердцем и душой с нами. Смеху, шуткам и воспоминаниям конца нет. Когда я с ними, я забываю свой возраст. Я уже не учительница. Я друг, советник, «наседка». Ведь не зря же на выпускном вечере мне вручили Орден Героя Труда, где на лицевой стороне изображен маленький домик, а в нем наседка на яйцах. Мои детки – яйца, а я – квочка. Я их вижу на Скайпе, в Одноклассниках, беседую по телефону в Вотсапе.
Последний мой приезд был несколько лет тому назад на 25-летие окончания школы. Меня встретили в Москве две Наташи, везли на машине на родину, а по пути еще подхватили третью Наташу, навестили ее родителей , а уже в 2-3 часа ночи приехали в Клинцы. Я остановилась в гостинице, инача шел спор к кому я поеду.Назавтра мне дали 2 часа увольнительных и забрали на встречу. Все держали в тайне, как партизаны.
Мы приехали в Затишие, курортное место в городе, а там уже собрались все. Горячие объятие, поцелуи, слезы и смех – все перемешалось. И мои мальчики и девочки, уже стали Вламировнами и Владимировичами, Евгеньевнами, Леонидовичами, Николаевичами, Юрьевичами, Викторовичами, Васильевнами, Анатольевнами, Витальевнами. Каждый из них уже занял достойное место в жизни. Мои «детки» стали мамами и папами. Теперь уже они воспитывают своих детей и рассказывают о своем классе. Среди них сотрудники городской администрации, адвокаты, прокурор, юристы, военнослужащие, бухгалтера и экономисты, бизнесмены. Но они были все такими же «хулиганами» как и детстве. А потом мне привезли «моих внуков»! Сколько же счастья я испытала. А самое интересное сложилось в семье моего старосты. В первый приезд я видела его сынулю (в проекте), а в последний при мне уже родился второй сын. Для меня самая огромная радость, что они держатся все вместе и в горе, и в радости. Я не знаю, что такого я сделала, что родился этот класс. Мои дети, моя радость, мое счастье и моя боль, потому что не могу их видеть так часто как хочется.

Новый Класс.
И вновь наступил Сентябрь. Директор сдержал свое слово и не дал мне классного руководства. Мне было тяжко в школе без моих дорогих деток. Но потом получилось так, что в одном из седьмых классов некому было вести классное руководство. Директор попросил (!) меня взять класс.
И я снова пришла и сказала: «Здравствуйте, я ваш новый классный руководитель». Но это уже были другие дети, другой класс. Если сравнить мои выпуски и этих семиклашек, то они мало чем отличались друг от друга. Может быть только тем, что в новом классе было меньше элиты. А это значит и проще работать. Но мое сердце замерло. Оно ушло с 11-Б. Я работала с душой в новом классе. Я думаю, ребята тогда не понимали и не чувствовали моего состояния. Я только жила встречами с «моими детками». Может быть, теперь они и поймут это. Но я бы не хотела, что бы у них закралась в душу обида. Они – это они. Те были другие во всем.

Обида.

В новом классе было больше троечников и меньше отличников. А самое главное, что в общем-то сыграло не последнюю роль в моей работе с семиклашками, «наставление» опытнейшего учителя. Она мне при ребятах вдруг сказала: «Ты будь аккуратна, А.Ф. - вор». Я опешила. Даже если это и так, кто ей дал право делать громогласный вывод? Я не знала, как отреагировать. А рядом стояли дети и ждали моего решения. Я видела их глаза. Ко мне потянулись ниточки от их душ. И я впервые в своей жизни очень грубо ответила старшему учителю.
- А он у вас что-то украл?
- Нет.
- А у кого-то друго украл?
- Не знаю.
- Ребята, у кого А.Ф. что- нибудь украл?
Ответом мне было сначала молчание. А потом тихий голосок сказал: «Да ни у кого!!»
И математик, оскорбленная, вышла из класса. А потом искала защиту в парткоме, месткоме, у завучей и у директора. Меня она представляла эдаким монстром, который над ней издевался в присутствии детей. Никакие мои увещевания в том, что нельзя так травить парня, до нее не доходили. Но она же тоже мать! Как же нельзя понять, что дети – тоже личности. Убить словом можно любого.
Вот тогда-то я и встала на их защиту. Вот тогда-то я поняла, что любовь к бывшим должна сыграть положительную роль в новом классе. А мои "старички" приходили и сидели на моих уроках. И я иногда с ними делилась своими мыслями и мы вместе искали выход из создавшегося положения. Разбирая ситуацию с А.Ф. мы все пришли к выводу, что я сделала все правильно. Иначе бы я толкнула парня на улицу. А он увидел во мне защитницу. Стал ходить за мной, как та собачонка. У него было семь неудов. И я ему пообещала убрать его из класса за неуспеваемость. Был долгий разговор с мамой А.Ф. и директором. (Хорошо, что директор понимал меня). А.Ф. дали четыре недели на исправление. Но он в конце встречи сказал: «Я исправлю все двойки кроме математики. Она мне никогда не поставит три». И он оказался прав. Она ему мстила. Бой был нервный.
А я воевала за А.Ф. В эту борьбу включились и ребята. Они следили за А.Ф., помогали ему в учебе и все меня просили не убирать его из класса. А я им говорила: «Помогите ему и он останется, если захочет. Я же дала слово перед директором и мамой А.Ф.» Знали бы они, сколько мы сидели с директором и решали, как лучше помочь этому парню. Мы-то понимали, что если он останется на второй год, то его мы потеряем окончательно. И я рада, что он сдержал свое слово. У него было только два неуда по математике. Когда я уезжала на ПМЖ в США (о чем кроме директора никто не знал), ведь все думали, что я еду в Израиль, А.Ф. пришел ко мне домой попрощаться и заплакал. Я его попросила: «Обещай мне, что ты меня никогда не предашь. Ты будешь хорошо учиться и вести себя. Ты станешь хорошим человеком». Он только кивнул головой, слезы мешали ему говорить. И он ведь их даже не смахивал.
Его я не видела с 1995 года. Но мне обещали ребята найти его. Я знаю, что он живет и работает в Москве, женился. Значит, здесь я ошибку не совершила.
Вообще, я никак не могла понять, как человек, который отдал школе всю свою сознательную жизнь, может так ненавидеть своих учеников. Для нее они были пешками. Ей ничего не стоило унизить их прилюдно, сказать какую-то гадость, раскрыть тайное. Неужели она должна работать и калечить юные души???
Ведь наши ученики – это барометр. Они видят и чувствуют любую фальшь, несправедливость, неискренность.
Мы все грешим больше или меньше, но не таким же образом.

Грех, а может и нет?

На мне тоже висит грешок. Но я не боюсь его и считаю, если бы мне пришлось вернуться к началу, я бы опять все сделала так.
В одном из моих седьмых классов училась девочка. Она была такая хорошенькая, что глаз трудно было оторвать. У нее было лицо мадонны. Но ... она здорово хромала, очень тяготилась этим недугом, а помочь ей было нельзя. У нее была одна единственная тройка по моему предмету. Никак не могла она осилить язык. Дело в том, что она очень много болела. Приходила после болезни и посещала все мои дополнительные занятия, но никак не давался ей этот чертов язык. Я ее все время подбадривала, подхваливала, но 4 поставить не могла. К  моей и ее радости, у нее получилась четверка во второй четверти. Я до сих пор помню ее счастливые голубые глазки. Боже, как мало надо ребенку для счастья! А потом она снова неделю в школе и три в больнице. И снова мы вместе разбирали материал, и снова она читала только на три. Я ее уговаривала, что в году у нее будет даже 5, но ведь прогресса не было. А откуда он мог взяться, если у ребенка не было ни одного здорового органа. В конце четвертой четверти, когда я объявляла ребятам итоги четверти, полугодия и года, ее в классе не было. Она снова была в больнице. Я зачитала ей все четверки. Один из мальчишек мне заметил, что я несправедливо поставила оценку: ей 4 и ему 4, а он ведь читает и говорит лучше ее. На меня смотрели 25 пар глаз. Я в этих глазах читала и презрение, и уважение, и выжидание – кто кого. Я ответила мальчику так: «Да, может ты и прав, Саша, в неравенстве четверок. Но кто из вас больше готовился к языку? Ты или она? И если ты посмеешь что-то сказать ей об этом – ты потеряешь мое уважение». Он опустил голову, но я видела слезы в его глазах. Это были слезы обиды.
После летних каникул я вновь вернулась в класс. Девочки, как всегда, не было в классе. Я даже не спросила, почему ее нет. Я ведь знала о ее проблемах со здоровьем. Ее не было две или три недели. И вот где-то в конце сентября я почему-то вдруг спрашиваю во время урока: «Ребята, а как там Аллочка?» В классе мгновенно повисла тишина. Я обвела класс глазами и вновь задала свой вопрос. Тогда Саша, почему он, не знаю, встал и сказал: «Аллочка больше не придет в школу». И я продолжала: «Перевели на домашнее обучение?»
«Нет», ответил он. «Ее больше нет. Она умерла через неделю после последнего урока».
Вот теперь наступила моя очередь оторопеть. «Как умерла? Почему? Где? Когда?» и еще много других дурацких вопросов. Саша ответил на все.
«Она была больна. У нее была проблема с сердцем. У нее был остеомелит (она хромала). Потом стали отказывать почки. Мама собрала ее в Москву. Перед отъездом я был у нее и рассказал о четверке по инглишу. Она радовалась и смеялась, она говорила, что теперь будет еще больше стараться, чтобы получить 5. В Москве ей сделали операцию, но она не проснулась от наркоза. Вас не было в городе, когда ее хоронили. Я положил ей букет от вас. Она также как и вы, любила незабудки. Не плачьте. Вы сделали ее счастливой. Я это понял только после ее смерти. Простите меня».
Что я могла сказать ему или другим? Они стояли вокруг моего стола, а я сидела и не чувствовала, что из моих глаз текут слезы. Мы ушли с урока. (Конечно с ведома директора школы). Мы поехали на кладбище, купили по дороге цветы и когда подошли к ее могиле, у меня стал ком в горле. Бедная девочка, ей только 15 лет, а она уже ушла в мир иной. И тут к могиле пришла ее мать. Она почернела от горя. Когда она увидела меня, то заплакав обняла и сказала: «Я так вам благодарна за ваше доброе сердце. Аллочка всю дорогу до больницы и в самой больнице рассказывала, как вы помогали ей с английским. Она светилась от счастья.» Я стояла как истукан и не знала что сказать. И меня выручил Саша. Он сказал: «А вы знаете, Алла сама всего добивалась. Ида Наумовна просто ей чуть-чуть помогла. Правда?»  «Да, мой хороший адвокат, все что ты сказал сущая правда!». Потом через четыре года он спросил меня на выпускном: «Ида Наумовна, а мне бы вы смогли поставить такую 4 как Алле?» Вот такая хитрая бестия! «Нет! Никогда! Ты можешь иметь 5, но ты же лодырь!» Он взодхнул и сказал с улыбкой в лице: «Я вас полюбил и ваш инглиш, когда вы мне сказали, что я потеряю ваше уважение. Я стал нежнее со своей сестрой, мамой, папой и бабушкой. Они ведь тоже могут как Алла...Спасибо вам!» 

ГЛАВА 8: НА ПУТИ К «ОСКАРУ»
И опять все сначала....
Приехав в США я думала, что я приду в школу и меня тут же возьмут на работу. У меня же за спиной 20 лет стажа! Но увы! Это были только мои иллюзии. Чтобы стать учителем, надо иметь "какую-то лицензию". Что это такое? Где ее взять? Наконец, мне объяснили, что независимо от того, какое учебное заведение ты закончила: колледж или университет, надо сдавать государственные экзамены на право работать по специальности и получить ЛИЦЕНЗИЮ. Это было кошмаром! Опять садиться за парту, когда у тебя двое детей-студентов? Не смешно ли это? Где взять деньги на учебу? На что жить, если пойду учиться?
Меня поддержал муж: хочешь учиться - иди. И вот я стала студенткой вечернего отделения. Днем я работала, а вечерами грызла гранит науки, да еще и на английском языке. Было трудно и непонятно многое. Была идея даже бросить все. Ведь я уже работала в школе для иммигрантов. Я преподавала английский и готовила своих студентов к экзамену на американское гражданство. После первых дней учебы я поняла, что языка мне не хватает, я не понимаю профессоров. Зачем мучить себя и тратить деньги?
И снова мне на помощь пришел замечательный человек - директор школы. Он уговаривал меня как ребенка: "Ну сходи еще разок и если не получится, тогда уже бросишь!" Разок закончился тестом, на котором я одна из 25-ти человек получила 100%. А ребята, которые учились со мной, местные, у них английский родной язык. После этого случая у меня выросли крылья. Два года учебы прошли как одно мгновение. Учиться было легко. Никто не заставлял тебя принимать чужую точку зрения. Каждый говорил, что думал и как думал. И вот я получила Диплом Магистра в Образовании.
Мои Ангелы Хранители.
Я никогда ранее не верила, что вокруг нас, людей, есть ангелы. С раннего детства я знала одно: если ты хочешь чего-то добиться, ты должна много и долго работать, чтобы твоя мечта исполнилась.
Когда в 1995 году, после 20 лет преподавания в школе, я прилетела в Америку, мои родственники сказали: «Забудь о школе! Это не реально! Ты не сможешь получить работу в школе без Лицензии!» А я ведь больше ничего не умела делать. Лицензия? Какая? Зачем? Ответов на мои вопросы не было.
Кто-то из моих кузенов посоветовал пойти в Шорфронт. Что такое Шорфронт? Не понятно было ничего. Тем не менее, я пошла в Шорфронт и встретила там удивительного человека. У него глаза были, как рентген-установка. Он оказался директором школы. Мы немного поговорили и он предложил мне провести показательный урок.
Сказать, как я нервничала – ничего не сказать. Я ни ела и ни спала всю неделю до урока. Я чувствовала себя первоклашкой.
Я вела урок, а за партами сидели люди старше меня. И тут я увидела глаза директора. Я почувстовала его поддержку, доброту, теплоту. Он посылал мне импульсы энергии. Он принял меня на неполную рабочую неделю.
Каждый раз, когда я вела урок, он заглядывал в стекляную дверь, улыбался. Его взгляд и улыбка – все что мне было нужно. Я стала задумываться: почему я первым в Шорфронте встретила его? Почему он сразу принял меня на работу? Почему я чувствую его поддержку? И меня тогда осенила идея: он же Ангел. Я его не часто вижу, но его чувствую и слышу. Так появился первый Ангел в моей Американской жизни.
Я, застенчивая по природе, не стеснялась задавать ему разные вопросы относительно системы преподавания. Он всегда откладывал свои дела и помогал мне разобраться в моих же проблемах. Он никогда не сказал "правильно'' или ''неправильно''. Он только говорил, «так тоже можно. Хотя я бы, наверное, сделал вот так. Давай посмотрим, как лучше». Он мог зайти со мной в класс и вести урок, а я сидела и смотрела. Его уроки – мини спектакли Мэтра Педагогики. Сейчас, после 25 лет работы бок о бок с моим Ангелом Ларричкой, я понимаю какие глупые и тупые были все мои вопросы. Но он никогда не смеялся, не отвечал просто на мой вопрос, он подводил меня к пониманию проблемы.
Через пару лет работы я осознала, что мне не хватает моих знаний и обсудила и этот вопрос  с моим Ангелом. Разложили вместе все за и против. Он поддержал меня. И так я стала студенткой аспирантуры. Я занималась по субботам только. После первого же дня занятий мой Ангел подошел и спросил о моих впечатлениях. А что мне было ответить? Мне было стыдно признаться, что моего английского было недостаточно. Я не понимала все, что объяснял профессор. И я выдала Ангелу фразу: «Бросаю!»
Мы с ним зашли в его кабинет и он стал объяснять, что опустить руки – самое легкое дело. «Давай договоримся, ты сходишь еще раз и если не получится, тогда будем думать, что еще предпринять» - уговаривал он меня как маленького ребенка. И я не бросила.
Ангел не просто спрашивал, он старался помочь, объяснить. Как результат – я закончила аспирантуру с отличием и защитила диссертацию на тему «Удолетворенность работой педагога». Крылышко Ангела я всегда чувстовала у себя на плече.
Можно приводить тысячи примеров, когда мой Босс-Друг-Коллега был всегда рядом в нужную минуту. Я никогда не воспринимала Ларричку Боссом. Другом – Да. Ангелом – Да, но ни начальником.
Он учил не только меня, а всех тех, кто этого хотел. Мой Ангел-Хранитель увидел и понял мою душу и сердце. Только благодаря моему Ангелу Ларричке я получила высокую награду города Нью-Йорка, Номинацию Учитель Года.
Не так давно, где-то около года, я почувствовала около себя еще одного Ангела. Я его не вижу и не видела, но я его чувствую. Ощущаю его тепло, доброжелательность, поддержку. Иногда я слышу его шаги, а иногда нет, в этот момент я парю в воздухе - значит он несет меня на руках.
Этот Ангел невысокого роста, худощавый, но очень сильный. У него добрые большие голубые глаза. Когда он улыбается, глаза сверкают как высококачественные бриллианты. У этого Ангела большое доброе сердце. Его сердце изранено жизнью. Слишком много боли, горя и крови видели эти глаза и пережило сердце. Но Ангел остался Ангелом – он ни очерствел и ни обозлился. Он всегда готов помочь тем, кто в беде.
Мой Ангел невидимо поддерживает меня, мне кажется, что он читает мои мысли или, может, передает свои мысли мне на расстоянии в сотни тысяч километров.
О себе почему-то он не думает. В его душу так просто не влезешь. Он не готов вот так сразу открыть дверцу в свою душу. Информации выдает по крупице, как бы проверяя «подопечного на вшивость». В этом мы с ним очень похожи.


Новые ученики.
Я уже писала, что работала и училась одновременно. Работала и продолжаю работать в школе для взрослых иммигрантов. Моим студентам от 18 до 75+. Они как детки! Переживают, что не идет "Инглиш" (английский), не всегда имеют возможность выполнить домашнее задание, боятся говорить (а вдруг не так!). Они хотят, чтоб их "инглиш" был таким же как родной язык. Но... они другие. Я очень уважаю их за трудолюбие и желание выучить язык. Я думаю, даже уверена, они меня тоже уважают за мое стремление помочь им любыми способами.
Моя любовь к работе и студентам была отмечена высокой учительской наградой ( что-то типа Учитель Года Нью-Йорка). В своем 3-х минутном выступлении на церемонии награждения я сказала: "Сегодня я получаю Учительский Оскар! Можете ли вы представить себе, что после 20 лет работы с детьми, я вдруг начала работать со взрослыми, которые были старше меня. Они не бегали по классу, не дрались, не бросались стульями или мелом. Это было так странно! Я думала, что теперь пришел конец мое педагогической карьере!" Зал гремел от смеха и аплодисментов.
Почти 25 лет я помогаю иммигрантам из бывшего Советского Союза и других государств Европы и Азии адаптироваться к жизни на Американской Земле. Но сейчас я хочу рассказать об одном из моих любимых классов. Эта группа стала семьей: все проблемы и радости мы решаем и отмечаем сообща.
В начале 2019-2020 учебного года я выпустила своих «деток» и приняла новую группу нулевичков, т.е. тех, кто плохо знал английский язык, а некоторые и совсем не знали даже буквы. И мы начали наш совместный труд «буквы английские писать карандашиком в тетрадь…». Хотя мои «нулевички» и взрослые люди, но они как первоклашки: учат учат, а не запоминается... ну хоть плач. Я как могла подбадривала их и в классе нашлись помощники.
Без Аллочки, моей правой руки, я бы забывала многие вещи. На помощь Аллочке пришла Светочка, она стала старостой, столы, стулья, скатерти – все Светины заботы. Мальчики Зие, Саша, Юра, Гена – все помогают подготовить класс к началу урока. Мои детки из различных республик Советского Союза: России, Беларуссии, Украины, Узбекистана, Казахстана, Киргизии, Таджикистана. Они все разные, но каждый выбрал дело по душе.
Красоту нашим девочкам всегда наведет Наташенька. Наш самый «маленький» и любимый всеми Мирджалол – наша «скорая помощь». Кто что не понял - идут к нему. У него всегда есть для каждого минутка и терпение. Видимо, он станет учителем!  Если вдруг кому-то становится плохо, тут как тут подлетает Лидочка и Сонечка, наши медсестры. Есть у нас и акушерка, Мукадас, но пока как-то никто не собирается рожать.  И поскольку помошь акушерки пока не нужна, Мукадас по совместительству наш шеф –повар. Андрюша – наш фармацевт. Если нужно спеть и сыграть на пианино, то тут уже выходит Ларисочка. Она и Нелличка – законодатели моды. Все вопросы обсудят и подскажут. Если что-то касается покупки и торговли, то наши специалисты Юра, Светочка и Оленочка тут как тут. А вот Саша всегда регулирует температуру в комнате – лучше его систему отопления и охлаждения никто не знает. Когда возникают вопросы, связанные с историей, к доске идет Юлечка. Она учитель истории. Во время уроков, если кто-то не может правильно построить предложение на русском языке, на помощь приходит Субхия, учитель русского языка и литературы. Если Субхия занята, то тогда помогает всем профессор Нуршан. Аленушка у нас мой зам по «бумажкам»: заполнить, напомнить, подписать и так далее, лежит на ней. Когда же возникает проблема с мобильниками или планшетами – тут уж без Людочки не обойтись.  Она инженер электронной техники. Зато если надо оформить стенгазету, то наша художница Леночка изобразит все, что остальные будут подсказывать. Все что касается финансово-денежных вопросов решают наши экономисты-бухгалтера: Наденька, Аллочка, Нелличка и Танечка. Но без проверки и подписи нашего юриста Гульнарочки никто ничего не имеет права сделать. Помогает нам всем во всех иммиграционных вопросах наш «Лицензированный специалист по Украине» Сергей. Он получил лицензию через шутку, которую я отпустила. А оказалось попала в «яблочко».
Мои детки очень радуют меня своими успехами в изучении «Инглиша». Я надеюсь, что в скором будущем кто-то из них поступит в колледж, а кто-то пойдет на профессиональные курсы и найдут свое место и дело на Американский земле.
Некоторые из моих друзей уже перешли на ступень выше в изучении английского языка. Среди моих друзей уже есть Граждане Америки. Теперь они передают свои знания другим.


ГЛАВА  9:  МУЗЫКА В ЖИЗНИ УЧИТЕЛЯ.
Музыка. Что такое музыка?
Каждый из нас слышит и понимает музыку по-своему. И каждый в душе музыкант. Мы слишим музыку каждый день, каждый час, каждую минуту и каждую секунду. Только каждый из нас слышит разное: одни минор, другие мажор, третьи еще что то.
Я люблю музыку. Я люблю Бетховена и Моцарта, Паганини и Огинского. Но в моей жизни есть еще одна музыка – та которую слышу только я. Это – музыка школы.
Я впервые услышала музыку школы во время педпрактики, будучи выпускницей пединститута. «Буквы разные писать, тонким перышком в тетрадь, учат в школе, учат в школе, учат в школе...». A потом звучали песни:
«Нагружать всё больше нас
стали почему-то,
Нынче в школе первый класс -
Вроде института.
Нам учитель задаёт
С "иксами" задачи,
Кандидат наук - и тот
Над задачей плачет».
«Где вы, школьные учебники и задания домашние?
Где вы, школьные учебники и задания домашние?
Кто теперь сидит за партою, за четвертой у окна?
Вышли замуж наши девочки, поженились наши мальчики -
И для нас, для одноклассников, стала классом вся страна.»
 «Когда уйдем со школьного двора
Под звуки нестареющего вальса,
Учитель нас проводит до угла
И вновь опять и вновь ему с утра:
Встречай, учи и снова расставайся,
Когда уйдем со школьного двора".
А потом я услышала песню, посвященную лично мне моими любимыми выпускниками (теперь уже об этом можно говорить громко!) «ты нас в этом классе встречала, а теперь вот пришла проводить...
и текут и текут эти слезы и не надо пытаться их скрыть
мы тебя очень любимым и вообще никогда не забудем...»
На смену этим веселым песням пришли другие.
Первый крик моей новорожденной внучки – это ли не музкыка? Это фанфары –  ДА ЗДРАВСТВУЕТ НОВАЯ ЖИЗНЬ! И вот уже 15,5 лет  я слышу эти фанфары. А 9 лет тому назад эти фанфары прозвучали вновь. Они меняют свой тон, окрас, становятся все серьезнее и серьезнее вместе с ростом моих внучек.
Но я ведь еще и учитель. И я слышу гаммы детских голосов и арпеджио их учителей. А это разве не музыка? Иногда голоса сливаются в унисон, а иногда я слышу и фальшивые нотки высоких и низких октав.
Однажды моя коллега спросила меня: «Тебе не мешают крики детей?». А я ей ответила, что я не слышу крика, я слышу музыку детских голосов. И это правда! Услышьте в крике ребенка музыку. Спойте ее. Дайте ребенку тоже спеть. Пусть он увидит в себе великого певца. Может он когда нибудь и станет настоящим певцом.
А вы слышали музыку уроков? Вот идет урок математики. Здесь слышны инвенции – строгие, точные, размеренные.
Но вот заиграл марш, бодрый, веселый – это физкультура.
Где то слышны рапсодии, наверное, там идет урок литературы. Там разбирают классику. «А десятиклассники знать не желают классики, как обьяснить им? Кто их разберет? И вот сегодня для 10-классников устроили дежурный культпоход...»
Разве можно сдержать улыбку, когда слышишь вальс Мендельсона. РОЖДАЕТСЯ НОВАЯ СЕМЬЯ! И так хочется, чтобы в этой семье звучала мажорная музыка.
К сожалению стала звучать тревожная музыка. Люди, прислушайтесь, все чаще и чаще стали слышны звуки набата. Гибнут НАШИ дети! Разве может такое быть в цивилизованном мире?! И что страшно, набатный звон раздается в разных уголках мира. «ЛЮДИ МИРА, НА МИНУТУ ВСТАНЬТЕ! СЛУШАЙТЕ, СЛУШАЙТЕ, ГУДИТ СО ВСЕХ СТОРОН!» ЭТО РАЗДАЕТСЯ В НАШЕМ МИРЕ: Беслан, а теперь и города и поселки Украины, Армения, Азербайджан, Израиль, Сирия, и сотни, если не тысячи других стран, городов, деревень. Гремит КОЛОКОЛЬНЫЙ ЗВОН!
Люди, неужели вы не слышите набат? Это же угроза жизни нашим детям, внукам, правнукам. А я хочу, чтоб все дети Земли белые, черные, желтые, красные, в крапинку или полосочку – все жили под мирным голубым небом и были здоровы и счастливы!
ГЛАВА 10:    Истории Из Жизни
Подарок
Много лет тому назад, а точнее почти 30, я с детьми отдыхали у друзей в Риге. Мы побывали в различных музеях, парках, гуляли по набережной. И, конечно, зашли в детский мир. Там мой сын нашел машинку, о которой долго мечтал. Маленькая пластиковая машинка красного цвета, которая стоила целых 15 копеек. Его радости не было предела. Он с ней и спал и гулял, короче, не расставался.
Через несколько дней мы должны были поехать на экскурсию в Саласпилс. Я накануне рассказывала им историю концлагеря Саласпилс. Они мне задавали много вопросов и я поняла, что переборщила рассказом: им уже было не интересно. Но самое главное ждало меня впереди.
Рано утром мы сели в комфортабельный автобус, взяв с собой конфеты и печенье на дорогу,  и поехали. Наша экскурсовод много рассказывала о самой красавице Риге, а когда уже стали подъезжать к Саласпилсу попросила всех не рвать огромные ягоды малины:"Малина любит фосфор, а здесь его больше, чем где-то. Здесь погребены тысячи невинных людей и детей всех вер и национальностей. Малина - это их капельки крови."
Вот наш автобус остановился на стоянке перед входом в музей Саласпилс. Выходим. Кругом шепчутся о чем-то березки. И тут мы увидели малинник. Я никогда в жизни больше не видела таких крупных ягод. Глаза ребенка моего были на малине. Он идет и молчит, а его не стала трогать. Нас обогнала молодая дама, в руках которой было много ягод. Сын засмотрелся на нее. Она ему улыбнулась и предложила ягодок. Я думаю с ужасом, что он сейчас их возьмет. И тут он вдруг громко сказал ей: "Как вы, тетя, можете есть ягодки? Это же капельки крови деток!" Слов ни у кого, кто это услышал это, не было. Один мужчина подхватил его на руки и говорит ему, что ты мол настоящий мужик. Так и понес его на руках о чем-то с ним шушукаясь. 
Когда мы подошли к месту, где раньше стоял детский барак, он опять притих. Держал меня за руку и попросил конфетку и печеньку. Я было собралась сказать, что мол тут не надо кушать, а он мне говорит:"Я положу на могилку им (детям) и отдам машинку тоже. У них же нет такой (!) машинки, а ты мне купишь новую. Ладно? Детки ночью выдут погулять и заберут все. Они будут рады!" Пока он все это укладывал, с такой любовью и нежностью, он не видел как "тети и дяди" вытирали слезы, кроме одной, которая все еще ела свою малину. Весь автобус, 54 человека, обнимали и дарили ему разные сувениры. А он в свои 6 лет никак не мог понять, почему ему дарят подарки.
На завтра мы пошли в детский мир за машинкой. А там их уже не было. Он очень долго объяснял молоденькой продавщице кому он отдал свою любимую машинку. Наконец, когда она его поняла, пошла в склад искать. Мы ее ждали около получаса. Но увести его от туда было невозможно. Замена другой игрушкой исключалась. Наконец девушка вышла из подсобки с пожилым мужчиной.
Он присел перед сыном на корточки и стал распрашивать, кому и почему он отдал свою машинку. Ребенок объяснил все с такой нежностью к "деткам", что мужчина, не стесняясь его, заплакал. Обнял сына и дал ему целых две машинки. Когда я достала деньги заплатить,  он сказал:" Там в лагере погибли все мои родные: родители, сестра, братики. Ваш сын отдал им свой дорогой подарок. Я хочу его отблагодарить тоже." И мой ребенок вдруг спрашивает: "Значит они ночью выходили и взяли конфетку, печененку и машинку? Видишь, я же тебе говорил!"
Моя Младшая Доченька.

Март 1987 года. Школьные весенние каникулы. Мы решили сделать детям сюрприз и поехали в Москву. Несмотря на мерзкую погоду, когда зима не хотела отдавать свои позиции весне, мы старались показать детям столицу: Красная Площадь, Мавзолей, Музей Революции, Могила Неизвестного Солдата в Александровском парке – это все было интересно, но без эмоции. Даже знаменитый Детский Мир не был принят на ура.
В воскресенье решили съездить на «птичий рынок». Вместе с нами поехали мой брат с женой и детьми. На рынке решили толпой не ходить, договорились, где и в котором часу встретимся.
Такого восторга я давно не видела и не слышала. Не знаю кто больше радовался сын, дочь или муж. Мы проходили так около двух часов. Никто не ныл и не клянчил, а смотрели только раскрыв глаза и рты.
И вот мы оказались в районе, где продают собак. Три головы и шесть глаз рассматривали щенков разных пород.  Вдруг вопль: «Доберман!» Кто крикнул первым я не сообразила. Думаю дочка. Они втроем приросли около трехнедельных  щенков. Я не буду описывать их просьбы и обещания (главное и муж был на стороне детей). Доберман – не игрушка. Это серьезная собака, с которой надо работать. Каждый клялся как мог, главное я должна была дать добро. Как я могла отказать, когда от моего «да» зависел блеск детских глаз! Короче, купили девочку.  Муж засунул ее за пазуху и мы побежали на встречу с семьей брата.
Там дети тоже как ужаленные, кричат, прыгают вокруг отца. Одна невестка стоит в стороне и качает головой. Подошли,  крик стоял такой, как-будто пришел цыганский табор. Я подошла к невестке и услышала: «Твой брат – дебил. Взял и купил трёхнедельного пуделька!» Я подозвала мужа и говорю, чтобы он показал нашу покупку. Далее добавляю: «Еще один дебил!» Радости у мужчин и детей не было конца. Приехали к ним домой, накормили всех(!) детей и поздравили друг друга.
Наша девочка была с паспортом (родословной). Ее нужно было поставить на клубный учет. Муж занимался всем этим. Дети ухаживали за девочкой дома. Встал вопрос об ее имени. Клуб предложил взять первые буквы имен отца и матери, так получила наша девочка имя Лада, Ладочка, Ладуля.
Через шесть месяцев Лада пошла в школу. Училась она очень хорошо, легко поддавалась дрессировке. Дома мы все ласкали и холили ее, когда мужа не было рядом  (он не разрешал, т.к. в период дрессировки собака должна слушаться только его).
Ладочка была на самом деле умница. Не шкодила, очень любила музыку, особенно, когда дочь играла на пианино. Правда, когда осталась как-то одна дома, то разгрызла сборник нот. Еще Ладочка любила изучать языки, особенно английский знала неплохо, т.к. сгрызла большой англо-русский и русско-английский словарь Миллера. Так что она у нас была грамотная.
Ближе к осени стали выезжать на разные конкурсы, где Ладочка завоевывала только призовые места.
Девочка подрастала и встал вопрос о ее свадьбе (клубные собаковеды люди серьезные и строгие). Повезли Ладочку на «обручение», но увы, наша мадам не приняла ухажера, уж больно злой он был.
Нашли другого. Я отказалась смотреть на этот балаган и муж взял с собой сына. Ему шел 8-й год. Не могу описать здесь все детали и подробности «свадьбы», т.к. книгу могут читать дети, но то, что он рассказал мне и на следующий день в своем классе детям, стоит описать как Камасутра для собачников. Его учительница все пересказала мне, но самое главное, дети не смеялись, а слушали, открыв свои маленькие ротики. Сын стал «экспертом» по доберманам. Мы его, конечно, учили как надо себя вести с собакой. Наша маленькая девочка принесла детям не только радости, но она и учила их аккуратности, состраданию, особенно, когда она заболевала. Все носились около нее. Ладочка тоже чувствовала, если что-то было не так. Сын сильно разбил коленку, когда бегал с мальчишками во дворе. Примчался в дом в слезах, с колена кровь хлещет, не дает обработать. Подходит к нему Ладочка и начинает лизать коленку, он плачет, но ногу не убирает. Она лизала минут 5, а потом что сплюнола на пол. И я в ужасе увидела кусок стекла.  Так у нас дома появился «семейный врач».
Когда мы узнали, что у нашей девочки появятся детки, радости не было конца. Сына научили, что делать, если роды начнутся, а дома никого из взрослых не будет. Правда, роды начались 25 мая. Я убегаю в школу – у меня последний звонок. Муж на работе, дочка боится, один сын был героем. Он отправил сестру за отцом, меня в школу, а сам стал готовить Ладу к родам.
Вечером он мне все пересказывал, как и что он делал и как вела себя Лада. «Пока папа пришел, Лада уже родила троих щенят. Я ей давал малиновую водичку (веточки малины запаривают кипятком и когда вода остынет и дают как стимулирующее средство). Наша девочка принесла нам 11 щеночков.
Опущу описания «дурдома с 11 щенками и уходом за ними». Собачники пришли на выбраковку, так как по их законам оставляют только 8, по количеству сосков у матери. Я орала, что не дам убивать троих. Вопила так, что они махнули руками и сказали, что на троих щенков не дадут документы.
Каждому щеночку повязали цветные ниточки, чтоб не перепутать. Каждому дали временные имена: самый крупный (420г) – Буржуй, самая мелкая (250г) – Пискуха. Когда через месяц собачники пришли актировать щеночков, они не поверили своим глазам. Все щенки были упитанными и резвыми. Паспорта получили все 11!
А вот когда подошла пора расставаться со щенками, я и дети не просыхали от слез. У меня было чувство, что у меня отбирают моих детей.  С каждым щенком прощалась с «валокордином». Иногда меня даже обманывали и отдавали без меня, чтобы я не рыдала и не рвала свое сердце. И так было три раза с интервалом в год или два. Мы же не были заводчиками. Но клубные собаки – VIP собаки.
Между родами Ладочка ездила на соревнования. Она занимала всегда призовые места. Она была известна в мире собачников. Все ее медали хранятся у нас дома.
Когда же мы решили уехать в США, мы все подготовили чтоб ее забрать с собой. Она наша младшая доченька. Собачники уговорили не брать ее сразу, мол как устроитесь сразу заберете. Сказать легко, а сделать трудно.
Мы ее оставили у своих близких друзей, тоже собачников. Улетали со слезами, а я держалась все время за сердце и ныла, что надо было сразу ее забирать. По приезде в Нью-Йорк звонили Ладочке каждый день. Друзья говорили, что она очень внимательно слушает наши голоса, а потом уходила на свое одеялко  и плакала (но об этом уже рассказали горяздо позже, а также о том, что она три раза сбегала к себе домой). Вот и сейчас пишу, а руки дрожат.
К великому сожалению, не получилось ее забрать. Пока у нас не было документов, Грин Карты, мы не могли выехать. Нам обещала одна дама ее привезти. Друзья собрали все необходимы документы на вывоз, привезли ее в Москву, оставили у друзей. Подруга взяла отпуск, чтоб Ладочка не скучала, а дама перенесла выезд. Подруга помчалась в Американское Посольство. Там все пошли ей навстречу. Дали новые документы, так как старые были просрочены. И вновь проблема. Дама не стала выходить на связь. Подруга сидит дома, отпуск заканчивался, мы здесь, а она там ищем выход из положения. Но увы....
Как то вечером, Таня (подруга) гуляла с Ладочкой на улице. Мимо проходила женщина с дочкой и Ладочка, всегда ласковая и нежная бросилась на девочку... Девочка обняла ее, что-то ей говорила, Ладочка стала лизать ей лицо, женщина кричать, а бедная моя Таня не знала, кому раньше оказывать помощь. Таня стала ругать Ладулю. Женщина сквозь слезы попросила не трогать собаку. Ситуация была, как в лучших фильмах Голливуда. Девочка и собака целовали друг друга и о чем-то беседовали. А женщина стала умолять Таню продать собаку. Она рассказала, что 2 года тому назад пьяный водитель сбил ее девочек, дочек-близнецов. Одна погибла на месте, а вторая впала в шок и не разговаривала целых 2 года. Сегодня она впервые заговорила.
Таня звонит нам и рассказывает всю ситуацию. Все ревем. Ладочке было уже 11 лет. И мы приняли тяжелое для нас решение: отдать Ладочку в семью, но не брать ни одной копейки денег. Мы ее не продаем. Мы понимаем, что сейчас она там нужнее.
Таня все время общалась с этой семьей и сообщала нам о жизни Ладочки. По ее словам «ей там в попу дуют еще больше, чем вы».
Мы никогда не забывали нашу девочку. Ее портрет висит в комнате. Я знаю, ее уже нет среди нас, но я уверена, она в раю и охраняет нас с высоты.

Глава 11:  ЭПИЛОГ.
Ну вот, дорогие мои читатели, я надеюсь, что сдержала свое обещание и не мешала вам перелистывать странички мой жизни – жизни учителя. Я ничего никому не советовала и не навязывала.
Я буду рада, если кто-то найдет эту книжонку интересной и полезной. Я же не писатель. Я УЧИТЕЛЬ.