Про выбор или, как я не променяла людку

     О чём вы мечтали в детстве? Только, конкретно. Нет, нет, это не про повальных космонавтов, учителей и докторов. О чём вы мечтали и чего хотели не на показ, не на публику и не для друзей, а  один на один с собой? Загляните вглубь своей души, вспомните свои детские желания. Они были каждый день разные, короткие или длинные, ужасно смешные или сказочно фантастические.  Наши детские желания… Теперь они кажутся забавными.  Простые и сложные, не замысловатые и витиеватые, но всегда чистые, искренние, не ждущие мгновенного результата. А без них никак было нельзя. Без них нет полёта, негде разгуляться фантазии, нет, если хотите, интересного будущего.

     Лично я мечтала о кукле, причём долго. Никакие промежуточные варианты меня не устраивали. Пупсики и неваляшки не могли утолить мою печаль о трёх пунктах и прекрасную мечту одновременно. Я представляла её огромной и самой красивой. Красивее, чем у Таньки и у Ленки, и даже у Ирки. Она должна была быть такой, какую я ещё в жизни не видела, это точно! В общем, мечта, а не кукла… Но если внимательно покопаться, то найдутся  среди наших тогдашних желаний и глобальные, с высокими смыслами, и с совсем не детскими переживаниями.

      Вы убаюкивали себя в детстве перед сном?  Такой простой вопрос поставил меня в тупик и одновременно напомнил о давней детской истории, нашедшей своё продолжение во взрослом будущим. Вот, интересно, я никогда не задумывалась и даже не обращала внимания на то, что укладывала себя спать, пока мне не задали этот вопрос. «А вы убаюкивали себя в детстве перед сном?» Убаюкивала… Да это был целый ритуал! Ежедневный, вернее сказать, еженощный. Он претерпевал перемены с каждой новой ночью, и  количеством добавляемых лет.

     В детстве меня невозможно было вечером уложить спать, равно, как и поднять утром. Честной и непосредственной детской логикой, «на голубом глазу», в моём случае на зелёном, я пыталась убедить родителей, что нет смысла в девять часов  класть меня спать, если я за стенкой всё равно лежу и слушаю, как по телевизору идёт кино.

— Дайте посмотреть, и я усну на середине,  потом делайте  что хотите!

Бесполезно. Не разрешали. Я затаивалась и тихарилась на том месте, где меня заставало время икс – вспоминали, находили, провожали в спальню. Я пыталась подговорить Людку, перетащив её на свою сторону – не прокатывало. Заговаривала зубы папе или маме, у кого были свободные уши – но тот, у кого уши были заняты, непременно вспоминал про режим. Ничего не помогало. Приходилось подчиняться. Я топала в холодную постель, и мой детский ум не  понимал, почему, интересно, мне не верят? Я же по-честному всё объясняю?! Вот, теперь придётся самой греть себе кровать. А так бы Людку дождалась.

      В постели одной было холодно. Я сжималась в комочек, накрывалась с головой, что бы надышать тепла под одеяло, подтягивала коленки к подбородку и начинала себя «укладывать». Вертелась я долго, пока из комнаты с телевизором не возвращалась Людка. Мы спали с ней в одной кровати. Это разнополых детей клали поврозь, а нам можно и вместе. Опять же, вдвоём теплее.
      Непосредственно перед сном я сама себе рассказывала  или сочиняла всякие истории, сказки, например. Или придумывала и «просматривала»  мультики, шепча их потихоньку, чтобы не разбудить старшую сестру. Но сестра неизбежно будилась, и я получала по первое число. Сердитым и недовольным голосом она шипела у меня за спиной:
 — Светка, чего ты там всё шепчешь?

       Я никогда не обижалась на неё, но сокрушалась, что недосмотрела, недодумала воображаемые истории.  При этом, честно, признаваясь Людке, во всем и сразу,  предлагала послушать или «посмотреть» вместе мои художественные мысли.  Я готова была сама рассказывать ей сказки собственного сочинения. Но получив тычок в бок, с шипящим пожеланием шептать молча или про себя, я закрывала рот и начинала размышлять.  «Хм, как это шептать молча? Или про себя?» Вопросы жужжали и не давали спать. Я желала продолжения диалога, причём, сейчас же. Тулясь к тёплому сестринскому животу и засовывая свои ноги в её, я продолжала уже вслух:
— А про меня в моих историях пока ничего нету, я же ещё их не нажила. Люд, ты спишь?
   Она неизменно вздрагивала и охала от прикосновения холодных ног, но заботливо переплетая мои ледышки своими огненными стопами, всё же опять пихала меня в бок. 
— Светка, спи, давай, а то сейчас получишь! Ты дрыхнуть будешь, а мне в школу рано вставать!
Школа – это святое. Магическое место, где дети становятся умными, вот как моя Людка. Кое-как согрев ноги о сестру я, наконец-то, засыпала. Это было всегда по-доброму и смешно.

      Потом я не заметила, как сказки сами собой перешли в детские желания, которые называются молитвами. Я не знаю, с кем  разговаривала,  у кого просила, но тогда я точно знала, что этот кто-то есть, и он меня слышит. Конечно, слышит, а иначе, зачем с ним разговаривать?

       Как у всех религий  у меня были свои ограничения. Назывались они – правила. Думать о желаниях, перебирать их начинку средь бела дня было можно, собственно, что я и делала, но просить только один раз, и только о трёх вещах. На самом деле, это не было обычной хотелкой или прошением.   Скорее просьбой, лёгким желанием или, вполне себе, земной мечтой. В любом случае, моя молитва была  простой и походила на заказ в магазине, с полным пониманием, что  покупку на руки я не получу. Как можно получить реку или облака?

     Каждую ночь, мысленно соединяясь с кем-то там высоко, я чувствовала в груди «боржом», загибала пальчик и  начинала так:
 — Хочу… Первое. Чтобы в Мире не голодали, не умирали дети и не оставались, одни без присмотра взрослых, на произвол судьбы.

«Произвол судьбы» я подцепила от мамы. Она – ходячая библиотека разных фраз и выражений. Много читала, здорово привирая, рассказывала разные истории из жизни, пела на французском «Марсельезу», а на русском «Гоп со смыком» и «Хасбулат удалой», сильно напоминающий американский гимн. Теперь про присмотр. «Он нужен обязательно. Вот мне, например, в младенчестве, соседский противный мальчишка просто так ткнул палкой в коляску, где я спала. Мама говорила, ор стоял на весь городок. Хорошо в глаз не попал, только в веко. Теперь у меня под правым глазом красная штучка, как сказала соседка тётя Валя, лопнувший сосуд. За детьми надо приглядывать, особенно за маленькими».

 — Второе. Чтобы не было войны.

«Очень тяжёлый пункт, но пропустить его не возможно. Если начнётся война…» Всё, дальше думать я не могла – страх окутывал всё моё маленькое тельце. Поэтому второй номер мне вскоре разонравился. Он был тревожный, я от него вздрагивала, иногда даже знобило, как от фильма про войну. Изменив его, я стала просить так: «Чтобы всегда был мир! Так же лучше? И намного спокойнее. Правда? Дальше…» Дальше шла моя семья.

— Третье. Чтобы папа, мама и Люда были всегда живы, и ещё здоровы!

Я пыталась туда ещё чего-нибудь присовокупить, но получалось громоздко, а жизнь и здоровье всё же были основными в моём детском понимании. Иногда к списку  добавлялось человек пятнадцать, двадцать ближайших родственников. Пальчиков на руках не хватало, что бы всех посчитать. Это было можно, это допускалось, по желанию,  по настроению или когда вспоминала про них. Примечательно то, что расширять пункты позволялось, но менять их внутренний смысл или объединять – нет. Категорически! Тогда надо брать другое желание.

— Четвёртое. Хочу куклу!

«Ой! Можно только три!» Непонятно откуда выскакивал четвёртый и сбивал мою высокую правильную и важную, как я считала, волну. «Какая-то не правильная арифметика. Так, возвращаемся назад и начинаем сначала. Дети, мир, мама-папа-Люда, кукла….. ой, опять! А куклу куда!? Ну, не укладываюсь я в три пункта!!!» Но уже сильно хотелось спать, и разбираться было некогда. «Ладно. Пусть пока так. Я завтра что-нибудь придумаю».

     На следующий день среди  всяких важных детских и не очень важных взрослых дел, межу прочим,  всплывали мысли о кукле. Никак не получалось её пристроить. «Ну вот, куда её? Кукла же не дети и не мир. И уж тем более не папа с мамой. Людка, конечно, вредная, но я её люблю. Помню, сон приснился, будто бы мы её хороним, а она такая красивая, невеста, лежит в белом платье и в гробу. Весь сон плакала. Так и проснулась вся в слезах. Жалко было, ужас как! Правда,  сказки мои слушать не хочет. Зато  ноги  греет по ночам, хоть и ворчит. Летом мне комариные укусы мажет зелёнкой. Опять же на пожаре в детстве меня спасла, не испугалась. Не, я её люблю. И потом, она красивая, кто может похвастаться такой сестрой? Не понятно только, что делать с куклой. Даа… Вопрос надо решать серьёзно. Золотой рыбки явно не хватает, нужна волшебная палочка. И без ограничений. Увы, я такую сказку не знаю». 

      Вечером перед сном всё повторялось – дети, мир, родители и Людка. Желания перетряхивались часто, но всё равно приходили к самым главным, одним и тем же трём пунктам.

     Со временем молитва стала меняться. Я подрастала и понимала, всё-таки глупо просить ТАМ  куклу. «Будем рассуждать логически. Я ведь могу упросить папу и так её купить. Тем более, что мама говорит, я единственная в семье, кто умет с папой разговаривать. Ой, странные эти взрослые – язык есть, слова знают, а говорить не умеют. Или не хотят?  Папа же такой смешливый, с ним так легко. Он всё знает и всё понимает. И всегда так серьёзно и важно меня слушает».

      Потом, через время,  я стану в семье переговорщиком и парламентёром. Но это потом, а в тот момент мне нужна была фея или хотя бы её палочка, что бы добавить ещё одно желание. Для себя.

     Борьба внутри меня шла не шуточная. Проблема не давала покоя. Надо было что-то решать. Но как? «Кукла, кукла, ну, что кукла? Надо попросить для себя ТАКОЕ!!! Такое, что не продаётся в магазинах. А что? И куда потом это пристроить?» И опять всё начиналось сначала – дети, мир, родные и, ничего не придумавшись, вновь выскакивала…  кукла.  Иногда я не выдерживала напряжения, и пружина внутри меня срывалась:

— Нет!!! Осточертела ты мне уже! Мир, дети, семья, пойми, ничем я не могу поступиться! Это всё важнее тебя и даже меня! – уговаривала я куклу-мечту.
 
     После такой ярой отповеди обычно отпускало. Облегчённо вздохнув, и пообещав придумать завтра что-нибудь значимое для себя, я успокоено засыпала, иногда, уставшая от внутренней борьбы, иногда, счастливая, что выбрала Людку, но всегда удовлетворённая своим детским решением.

     Как бы я не выгадывала и не выкраивала кусочек для себя, приоритет, по-прежнему, оставался неизменным. Дети, мир, мои родные и близкие люди. Очень ясно помню, что всякий раз хорошо себя чувствовала, когда, надумавшись вволю, и не найдя другого решения, я делала правильный выбор. Я всегда выбирала «Людку».

       Потом мои молитвы стали взрослыми. Кажется, мне было тридцать три. Однажды я поняла, что это  сработало – просто получила результат. Молилась я, что бы простить одну женщину, которая меня  ненавидела, и я в ответ испытывала те же чувства. Такое, знаете, тихое ненавистное противостояние. Не знаю как она, а я точно жить с этим грузом  не могла. Три года мне понадобилось чтобы сотворилось чудо. Освобождение пришло внезапно. Однажды утром я встала с постели совершенно пустая, лёгкая и чистая. Груза на душе, как ни бывало. Эта женщина меня больше не тревожила. Никогда. Ни в голове, ни в душе, ни в жизни. Ни при общении с ней, ни  при молчании. Но вот что примечательно, хотя мои мольбы стали осознанными, пунктов в них по-прежнему оставалось не более трёх. Почему я не выходила за рамки этого правила? Не знаю. До сих пор задаюсь этим вопросом, видимо непостижимая детская логика имела своё влияние на меня взрослую. Точно помню, что верила себе маленькой в тот момент, момент истины для меня.

     Потом? Потом всё было просто – я поняла, что меня слышат. Но это уже другая история. Про сильно взрослую жизнь.

      Куклу, кстати, мне купили, хотя я и попросила у папы, кажется, только один раз. Забыла я про неё, совсем. И вдруг, когда я успокоилась, в день рождения, как гром среди ясного неба, на меня свалилась огромная коробка. Кукла-мечта сбылась, она была великолепна, такой, какой я и представить себе не могла. Лиловое шёлковое  платье с белыми рукавами в чёрный горох, лунные белые волосы до плеч, и фантастически красивая чёлка. Она была почти с меня ростом, «говорила» мама и самое главное, она была ХОДЯЧАЯ!!! Ходячая – это значит, можно было идти  с ней рядом,  держать её за ручку, а она, слегка сгибаясь, делала маленькие шажки. Моему восторгу не было конца и края! Мама, папа и Люда вывалили во двор и сияли, как умытые слоны. Лица у них были счастливые и хитрые. Как будто знали про мои ночные метания и нелёгкие решения. Или всё-таки Людка подслушала ночью мои желания? А может, кто и постарше нашептал. Тот,  с  кем я по ночам, согреваясь теплом своей сестры, делилась детскими тревогами. Тот, который совершенно точно, по моему детскому разумению – Был, а по взрослому – Есть и Будет всегда. Тот, с помощью которого мы все вместе сможем устроить мир, накормить детей и продолжить род, живой и здоровый.
Автор Светлана Бойко