Север-3. Дела заполярные 44. Ч. II

Север-3. Дела заполярные 44. Ч.II

В ноябре 2013 г. в очередной раз посетил историка Сергиенко Анатолия Михайловича. Просил дать ознакомиться с материалами из папок на ГСС 8-го авиакорпуса ДД. Домой привез две сумки материалов. В этот же вечер пролистал все папки. Но вот одна так зацепила, что просидел до трех ночи, читая нечто дневниковых записей, сделанных по ходу событий и отражающих внутренне состояние человека. Непосредственная открытость его внутреннего мира пугала кокой-то незащищенностью. Сугубо личное, переплеталось с фактами, которые нигде не сыскать и которые дообъясняли то, что уже, казалось, было известным, но были с налетом какой-то недосказанности. И возникал вопрос, а в праве я делать это всеобщим достоянием? Но вот письмо его, которое снимает в этом этическом вопросе все сомнения. Этот человек не против публичности, его определенно, все эти годы что-то мучило, и наконец, он отпустил это. Начну с письма.

Откровенно говоря, мне очень трудно ответить и к тому же письменно. Я очень часто встречаюсь с ребятами разных школ и разных возрастов. С ними в беседах оказывается значительно легче и проще высказать свои мысли о войне и увязать все это с нынешней действительностью. Писать об этом оказалось значительно трудней. Если что ни так, не взыщите.

Кроме того, черновик я не стал переписывать, а попросил перепечатать…

Прочел я свои записи, которые делал 27 лет назад /1971 г. Авт.-сост./, когда наша оперативная группа в 11 самолетов была на севере, где с аэродрома Ваенга действовали по аэродромам и портам противника. Эти записи делались на бумаге, которая считалась тогда лучшей, а блокноты эти выдавались только для особых нужд и не всем.

Мысли, которые теперь с высоты времени кажутся скучными, я тогда записывал без всякой надежды оставить себе надолго. Но оказалось в семейном архиве они сохранились и если они, эти записи, хоть немного Вам будут полезны, то для меня это будет лестно.

Кроме того, в этом блокноте в самом начале есть некоторые чертежи, схемы, записи. Это след моей подготовки проведения занятий с членами экипажей нашей эскадрильи.

А занятия мы проводили в каждый нелетный день. Эти занятия были в форме обсуждения сложных вопросов, возникших в ходе практической работы.

Примеры брались из непосредственной практики боевой работы над целью и разбирались детально с летчиками и штурманами нашей группы.

Помню позднее, когда мы перелетели на аэродром Новодугино, то в летнее время, после работы ночью и отдыха, мы, штурманский состав нашей эскадрильи после завтрака собирались на речном пляже реки Вазуза и я проводил с ними на песке разбор каждого полета.  С начала я всем докладывал, как заходил на цель, как ее поражал и как уходил.       После меня все остальные считали своим долгом рассказать, как они выполняли задание. Все это мы чертили на песке и под лучами горячего солнца обсуждали и удачные и неудачные полеты. Надо сказать, что среди штурманов нашей эскадрильи считалось обязательным рассказывать о своих сомнениях, неудачах, а хороший заход и выход, поражение цели считали само собой разумеющимся.

Так в непринужденной обстановке в сочетании с купанием, отдыхали мы, обмениваясь мнениями и учились друг у друга. Такие занятия стали просто потребностью у каждого из нас и в дни, когда интенсивно работали, то особенно каждому осталось рассказать о впечатлениях  и, не сговариваясь, шли на пляж купаться, загорать и делать разбор полетов. В других эскадрильях были другие формы учебы. Не смотря на наличие большого опыта, у всех нас была специальная учебная программа, по которой учился весь летный состав.

Посылаю фотографии военных лет. Некоторые из них я сам фотографировал.

К сожалению, в папке с надписью: «Владимиров М.Г.», многих фотографий не оказалось, но ценность комментариев к ним не оспорима. Вот некоторые из них:

Летчик Осипов Василий Васильевич мой близкий товарищ.  Штурман АЭ Прокудин Алексей, мы все его называли «Сэр Прокудин». Это мой первый наставник. С ним я сделал свой первый боевой вылет. Он многому меня научил в вопросах самолетовождения. Стрелок-радист нашего экипажа Селезнев. С ним я сделал около 100 боевых вылетов. Летчики Романов Петр Иванович и Костя Платонов. Оба считались между нами выдающимися и все в полку считали за честь с ними летать.  Летчик Романов и штурман Прокудин составляли один экипаж и пролетали вместе почти всю войну. Горбунов Илларион Иванович отличный летчик и обаятельной души человек.

В 1946 году, когда я демобилизовался в знак уважения и на прощание наш комиссар Вдовин Яков Абрамович подарил мне свою рукопись «Дополнение к наградному материалу». Конечно, я был весьма тронут его вниманием. И эту рукопись храню как величайшую ценность. Посылаю ее Вам то же, но надеюсь получить обратно.

С уважением Владимиров».

С записями ГСС штурмана Владимирова Михаила Григорьевича читатель ознакомится по ходу, благо, что они датированы и я их привязал к «Хронике».

Но продолжим знакомиться с главой «Защита Советского Заполярья» из истории 28-го БАП:

«Начальный период боевой деятельности экипажей с ноября 1943г. до половины января 1944г. характерен был тем, что удар по целям осуществлялся не одновременно всеми экипажами, а по готовности отдельных самолетов, что влекло за собой сосредоточение огня ЗА и прожекторов противника на них. Следствием этому была одна боевая потеря и 4-е самолета, поврежденных осколками.

Во второй период боевых действий экипажей с половины января по апрель, отличительной чертой явилась одновременность последовательных массированных ударов по целям. К тому же, идущему впереди основной массы бомбардировщиков самолету-осветителю ставилась задача подходить к цели на высоте, отличающейся от остальных экипажей и тем самым отвлечь средства ПВО (огонь ЗА) на себя, и дать возможность основным силам бомбардировщиков беспрепятственно выполнить задачу.

Наиболее эффективным явилось осуществление массированного одновременного удара двух групп 108 и 42 ап с двух различных направлений, с разностью в высотах, что дезориентировало систему ПВО противника и парализовало его противодействие. В качестве примера можно привести двукратный валет обеих групп на аэродром Луостари, произведенный в ночь на 20.2.1944 г., вызвавший в результате налета 8 пожаров в местах расположения ангаров и стоянок самолетов. В первом вылете противодействие средств ПВО противника экипажи не подвергались. Таким образом, массированный одновременный удар с применением метода звездного налета на цель явился наиболее эффективным мероприятием воздействия на объект сильно защищенные средствами ПВО.

Другим показательным примером явился массированный налет двух групп 42 и 108 ап на порт и город Хаммерфест в ночь на 15.2.1944 г. Внезапность удара была настолько четко и умело проведена, что по приходу экипажа на цель противник, не предполагая появления наших бомбардировщиков, жил спокойной жизнью, о чем свидетельствует наличие в порту и городе электрического света. В результате бомбардирования экипажи наблюдали пожары, чередовавшиеся с взрывами. В заливе взрывы на воде были ярко белого цвета. Дополнительными агентурными данными установлено: потопление 2-х каботажных и 2-х транспортных судов.

Одним из важнейших элементов при выполнении боевого задания являлся маневр в зове огня ЗА. Он слагался из:

1. отличного знания экипажами расположения средств ПВО противника и их характеристика;
2. четкая слаженность в работе экипажа;
3. стремление экипажа, не взирая ни на какие трудности, выполнить поставленную задачу.

Характеристика целей на Мурманском и Карельском направлении на предмет их защищенности не имеет отличия от целей крупных ж/д узлов, аэродромов, при действии экипажей на Орловско - Курском, Витебском и других направлениях.

Цели: аэродромы Луостари и Хебугтен в сравнении с указанными, отличаются некоторой точностью в ведении прицельно-заградительного огня. Стабильность их расположения дала возможность противнику отработать пристрелку по высотам. Вся эта система деморализовалась от умелого, одновременного массированного налета в сочетании с разностью в заходах и непостоянству в высотах бомбардирования. Наиболее опасным последствием для самолета от огня ЗА являлись первые залпы. Причиной этому служит то, что до подхода первого бомбардировщика к цели противник на основании системы постов ВНОС и локаторов имел полные данные в определении высоты и скорости полета, отсюда и расчет данных для ведения огня. Последующие залпы при вхождении основной массы бомбардировщиков в зону огня ЗА, вследствие расчетных данных по первому самолету, в большинстве ложились с превышением или понижением.

Наиболее применяемым маневром при вхождении в зону огня ЗА явилось:

1. Маневрирование скоростями. Пример подхода к цели со скоростью 200 км/час. С этой скоростью следовать до первого залпа. После первого залпа увеличивать скорость 260 км/час и одновременно производить отвороты влево и вправо, на 10°. В результате увеличения скорости разрывы будут ложиться сзади.
2. Второй метод. Подход к цели осуществлялся по касательной к зоне начала обстрела с резким изменением заданного захода на цель.
3. При попадании самолета в сильную зону поражения ЗА использовался маневр - резкий уход вниз с разворотом в противоположную сторону от разрыва.

Действия наших бомбардировщиков по переднему краю обороны противника по его укрепленным районам, расположенным на удалении от линии фронта на расстоянии 10-16 км, не явилось характерным, несмотря на некоторые трудности с выходом на цель, благодаря отсутствию надежных ориентиров. Экипажи имели накопленный опыт на Волховском и Ленинградском фронте при действии по переднему краю обороны противника, удаленному от переднего края наших войск на 200-400 метров. Это требовало более четкой и слаженной работы и лучшей организации службы наведения на цель.

Отсутствие наведения на цель заставило производить организацию вылетов с отличной подсветкой целей самолетами-осветителями. Наличие естественных каменных укреплений, в сочетании ранее возведенных искусственными сооружениями, требовало от экипажей применения крупных фугасных бомб и увеличения бомбовой нагрузки. Здесь отличился молодой экипаж летчика Сергеева (штурман Сермягин) доведший бомбовую нагрузку до 1750 кг. Отсутствие мощного сопротивления ПВО укрепрайона Большой Западной Лицы в марте-апреле 1944г., ограниченного двумя-тремя орудиями МК ЗА с двумя прожекторами, и полное отсутствие таковых в укрепрайоне Водопад, дало возможность понизить высоту до 1300-2000 м и беспрепятственно бомбардировать ее.

Особенностью на Севере при частых переменах метеоусловий явилась всесторонняя одновременная подготовка для действий по нескольким целям. Окончательную задачу в отдельных случаях приходилось давать экипажам после выруливания на старт. Только благодаря отличному совершенному знанию целей, маршрутов полетов и запасных аэродромов, для экипажей это не составляло трудностей, и они успешно справлялись с поставленными задачами, о чем свидетельствует отсутствие фактов в потерях ориентировок и бомбардирование по этой причине запасных и случайных целей. Решающим условием в этом явилась оперативность работы штаба в быстром и четком доведении измененных задач, связанных с переменой погоды, до экипажей на старте перед вылетом.

Благодаря хорошей работе разведывательной авиации Северного флота по обеспечению свежими фотоснимками целей стало возможным отличное изучение их при подготовке экипажей к выполнению боевых заданий.

Хорошо развитая система ЗОС (маяки и радиосредства) полностью обеспечивали контроль пути и проход самолетов на свой аэродром. Широкое применение на Мурманском направлении неоновых светомаяков имеет значительное преимущество перед простыми прожекторными светомаяками, т.к. они отличаются хорошей ведомостью с большого расстояния.

В этот период основная тяжесть боевой работы легла на экипажи: Плющ - Сапотницкий, совершивших 45 боевых вылетов, Жильцов - Лисин, совершивших 32 боевых вылета, Милавин - Петренко - 35 боевых вылетов, Уржунцев - 31 боевой вылет, штурман Коновалов - 43 боевых вылета».

А теперь обратимся к «Хроникам»:

1.02.44 г. На внешних морских коммуникациях конвой JW-56-B, шедший из Англии в СССР, находился на подходах к Кольскому заливу. В 1:55 в Кольский залив вошли 3 английских эскадренных миноносца из эскорта этого конвоя, а в 8:44 прибыли еще 4 миноносца.

В 6:30 эскадренные миноносцы «Разъяренный» (флаг командира 1-го дивизиона капитана 3 ранга Крашенинникова), «Гремящий», «Грозный» и «Куйбышев», наши два тральщика, два большие охотника и английский тральщик «Глинер» вышли из Кольского залива для встречи и эскортирования Беломорской группы транспортов конвоя. В 8:50 они встретили конвой в ш = 69°28' норд, д = 34°07' ост и начали движение к Горлу Белого моря. В 13:20 Беломорская группа конвоя (6 транспортов) с нашим эскортом прошла мыс Белый курсом норд-ост. 

С 10:24 до 13:29 Мурманская группа конвоя в составе 10 транспортов, 9 эскадренных миноносцев, тральщик, 2 корвета и шлюп вошла в Кольский залив. 

Два самолета «Бостон» (9-го гвардейского минно-торпедного авиаполка) несли противолодочную оборону конвоя JW-56-B в районе мыс Зелепецкий — мыс Харлов, а четыре Як-1 (29-го авиаполка), шесть «Киттихаук» и четыре «Харрикейн» (27-го авиаполка) прикрывали его на подходах к Кольскому заливу. 

По данным радиоразведки, с 10:55 до 17:00 три немецких самолета Ю-88 и один Хе-115 вели разведку в южной части Баренцева моря, а пять Ю-88 — в Норвежском море. 

Начальник штаба Северного флота сообщил командирам соединений о том, что 3 февраля из Кольского залива выйдет в Англию конвой RA-56 (37 транспортов, 16 миноносцев, 2 тральщика, 4 корвета и шлюп). Эскорт до точки «К» (ш = 72°30' норд, д = 37°30' ост) будет усилен одним английским тральщиком и нашими кораблями — миноносцем, тральщиком типа AM и двумя большими охотниками. Для обеспечения конвоя до меридиана 20° ост командующий флотом приказал командующему военно-воздушными силами: а) со 2 февраля до прохода конвоем меридиана 20° ост наблюдать за подводными лодками противника в районе движения конвоя; б) с рассветом 2 февраля производить поиск неприятельских подводных лодок по маршруту конвоя с удалением на 150 миль от острова Торос; в) в светлое время прикрывать выход конвоя максимальным числом истребителей и зенитными батареями; г) на переходе от меридиана 20° ост прикрыть конвой барражированием в светлое время самолетов «Бостон» и Ил-4, а также производить поиск неприятельских подводных лодок в 10—20 милях впереди по курсу конвоя.
На внутренних коммуникациях в Баренцевом море с 14:48 до 15:07 два Пе-3 (95-го авиаполка) с аэродрома Поной вели поиск мин и неприятельских подводных лодок на подходах к Иоканке и в Горле Белого моря. В 13:45 в 20 км севернее мыса Черный они встретили немецкий самолет Ю-88, летевший на высоте 300—400 м, курсом 110°, и восемь раз атаковали его; он был подбит и скрылся курсом 315°.

Ледовая обстановка в операционной зоне Беломорской флотилии на 1 февраля была следующая. Карское море: мыс Желания — обломки ледяных полей и битый лед 2 балла; мыс Выходной—молодой лед 9 баллов; мыс Абросимов — молодой лед 5 баллов; мыс Морозов — мелкобитый лед 8 баллов; Баренцево море: мыс Лигке — чисто; мыс Гребень — лед 8 баллов; Индига — обломки полей и шуга 2 балла; Белое море: мыс Канин Нос — ледяная каша и битый лед 4 балла; Шойна — мелкобитый лед 5 баллов; Моржовец — ледяная каша 10 баллов; Сосновец — шуга и мелкобитый лед 3 балла; мыс Инцы — чисто, мыс Зимнегорский — снежура 9 баллов; Соловки — молодой мелкобитый лед 8 баллов. 

4-я группа тральщиков и больших охотников из Америки продолжала переход с острова Бермуда на Азорские острова. Тральщики, воспользовавшись затишьем, застопорили ход и передали большим охотникам топливо по шлангу, имея в круговом охранении два больших охотника. В 16:29 по местному времени во время приемки топлива к группе присоединились отставшие тральщики: наш и «Маджик».

В 17:23 наш тральщик обнаружил прибором «Асдик» неприятельскую подводную лодку. В 17:31 и в 17:56 наши два ральщика атаковали лодку глубинными бомбами, но из-за наступившей темноты результатов атаки не наблюдали.
***

2.02.44 г. Народный Комиссар Военно-Морского Флота приказал сформировать отряд кораблей, принимаемых от английского и американского флотов по договору между тремя державами. В отряд включались английский линейный корабль «Ронял Соверин», американский крейсер «Милуоки», английские эскадренные миноносцы «Брайтон», «Лимингтон», «Ричмонд», «Роксборо», «Челси», «Черчилль», «Джорджтаун», «Сент Олбэнс», английские подводные лодки «Санфиш», «Анброкен», «Юнион» и «Урсула».

Центральным управлениям наркомата Военно-Морского Флота надлежало сформировать штаб этого отряда, подготовить штаты кораблей и определить потребное количество офицерского, старшинского и рядового состава для их укомплектования, подготовить все необходимое для перевода кораблей в Советский Союз. Флотам была поставлена задача отобрать и отправить личный состав для этих кораблей в пункты формирования команд—в Архангельск и Мурманск. Формирование команд было возложено на контр-адмирала Абанькина. 

Начальник Главного морского штаба сообщил командующему Северным флотом, что возможно ожидать получения иностранных кораблей для Северного флота (линейный корабль, крейсер, 4—8 миноносцев), и запросил соображения по размещению команд до отправки их на запад. 

На внешних морских коммуникациях Беломорская группа конвоя JW-56-B продолжала следовать в Белое море и в 8:45 прошла Поной. В 9:10 большие охотники отделились от конвоя и пошли в Иоканку, куда и прибыли в 23:50. В 13:00 у острова Сосковец эскадренные миноносцы «Разъяренный», «Грозный», «Гремящий» и «Куйбышев» также отделились от конвоя и направились в Кольский залив. В 17:15 Беломорская группа прошла маяк Пулонга. С 10:30 до 15:10 три самолета Пе-3 (95-го авиаполка) прикрывали корабли этого конвоя с аэродрома Поной. 

Для ледовой проводки транспортов конвоя, на Северо-Двинский рейд вышли: в 17:00 из Архангельска — ледокол «Ленин» и два ледокольные буксира; в 17:30 из Молотовска—ледорез «Литке». Одновременно с ним из Молотовска на Северо-Двинский рейд вышел тральщик.

Для предварительного обеспечения выхода конвоя RA-56 в 14:30 сторожевой корабль, а в 18:30 — большой охотник и шесть катеров МО вышли из Главной базы флота на поиск подводных лодок противника на выходах из Кольского залива. С той же целью два самолета «Бостон» (9-го гвардейского минно-торпедного полка) вылетели в район 120 миль к северу от Териберки и два МБР-2 (118-го разведывательного авиаполка) — на Кильдинский плес. Противник не был обнаружен.
***

3.02.44 г. На коммуникациях противника против его баз подводная лодка «М-108» (командир — капитан-лейтенант Юдовнч) в 2:25 прибыла на позицию в район Варде — Берлевог, с 5:35 до 6:20 форсировала в подводном положении минное заграждение противника, а в 6:52 в районе мыса Маккаур погрузилась в 25 каб. от берега и стала на прибор «Спрут» на глубине 20 м. В 9:47 лодка в перископ обнаружила на дистанции 30 каб. неприятельский транспорт в 4000—5000 т, шедший в сопровождении двух сторожевых катеров, и начала маневрировать для торпедной атаки. Транспорт   повернул в Маккаур-Сандфьорд, в 10:23 стал на якорь в глубине фьорда. «М-108» последовала за ним, и в 10:32 произвела по нему с дистанции 12—13 каб. двухторпедный залп с интервалом 4 секунды. Через 2 минуты был слышен взрыв торпеды, и лодка начала выходить из фьорда. В 10:39 в середине фьорда были слышны 8 взрывов глубинных бомб. В 10:49 «М-108» всплыла на перископную глубину для выяснения результатов атаки и транспорта на поверхности воды не обнаружила; в районе атаки ходили 2 сторожевых катера. В 18:05 лодка всплыла в надводное положение и легла на курс отрыва от берега. В 23:00 она получила (по радио) приказание возвращаться в базу.

На внешних морских коммуникациях 0:45 Беломорская группа конвоя JW-56-B (6 транспортов) в охранении английского тральщика «Глинер» прибыла на Северо-Двинский рейд. Два наших тральщика вследствие ледовых условий на рейд не вошли, и у маяка Зимнегорский в 2:00 стали там на якорь. В 14:30 ледокол «Ленин» и ледорез «Литке» ввели 3 транспорта в Молотовск и 3—в Архангельск. 

Большой охотник и шесть катера МО  для противолодочного обеспечения выхода в море конвоя RA-56 с 9:00 приступили к поиску неприятельских подводных лодок на Кильдинском плесе, но не обнаружили их и в 20:00 возвратились в базу.

В 8:50 головные транспорты конвоя RA-56 начали движение из Мурманска, а в 16:05 весь конвой (36 транспортов, 3 танкера, 15 эскадренных миноносцев, 4 корвета, 3 тральщика и шлюп) вышел из Кольского залива и направился в Англию. Конвой сопровождали наши корабли — эскадренные миноносцы «Гремящий», «Громкий», «Грозный», «Разъяренный», один тральщик, четыре большие охотники, один из которых в 21:50 возвратился в Кольский залив.

В Кольском заливе остались для ремонта английские эскадренные миноносцы: «Обдьюрет», поврежденный в море близким разрывом торпеды немецкой подводной лодки, и «Вираго», имевший повреждения форштевня при столкновении во время оказания помощи погибавшему эскадренному миноносцу «Харди».

Авиация Северного флота предпринимала активную деятельность для обеспечения конвоя RA-56. Шесть МБР-2 (118-го разведывательного авиаполка) вели поиск подводных лодок противника на подходах к Кольскому заливу; один из них произвел вынужденную посадку в море, переломился и потонул, экипаж погиб. Один «Бостон» (того же полка) летал на поиск противника в море на 400 миль от острова Кильдин, и в 13:00 обнаружил вражескую подводную лодку в надводном положении; лодка выпустила по самолету 15 снарядов, но безуспешно. Четыре самолета «Бостон» (9-го гвардейского минно-торпедного авиаполка) летали на противолодочное охранение конвоя. Шесть Як-1 и шесть Як-9 (20-го авиаполка) четверками патрулировали над конвоем на высоте 700—1700 м. Четыре «Киттихаук» (78-го авиаполка) вылетали на перехват немецких самолетов Ю-88, обнаруженных в 30 км на норд-ост от мыса Цып-Наволок, но не встретили их.

На внутренних коммуникациях в Баренцевом море в 1:25 из Белого моря в Кольский залив прибыли эскадренные миноносцы «Гремящий», «Грозный», «Разъяренный» и «Куйбышев». Они закончили эскортирование Беломорской группы конвоя JW-56-B. 

С 10:25 до 13:01 два Пе-3 (95-го авиаполка) с аэродрома Поной производили поиск мин и неприятельских подводных лодок на подходах к Иоканке и в Горле Белого моря, по ничего не обнаружили.

В 16:20 из Молотовска в Кольский залив вышел конвой «БК-5» (английские танкер и тральщик «Глинер» и наши два тральщика). Во льдах конвой проводил ледорез «Литке». В 22:18 для усиления эскорта этого конвоя из Иоканки в район Поноя вышли два большие охотника.

В 16 ч. 35 м. из Иоканки в Индигу вышел конвой «ИП-1» (транспорт «Рошаль» и два сторожевые корабля).

4-я группа тральщиков и больших охотников из Америки в 4:44 по местному времени пришла на видимость Азорских островов, а в 7:50 вошла в португальский порт Хорта и ошвартовалась у стоявшего там американского десантного транспорта «ЛСТ-44». Командир группы явился к командиру имевшейся там английской базы и получил от него указание — в течение 24 часов покинуть порт. На заявление, что английский корабль эскорта — тральщик «Маджик» — имеет серьезные повреждения машин, был получен ответ: «Маджик» может остаться, а остальные корабли должны выйти. Наши корабли, совершив переход в 1900 миль в штормовую погоду, нуждались в осмотре и в пополнении запасов, что не могло быть сделано в 24 часа. Поэтому командир группы дал по линии своего командования телеграмму о том, что корабли имели повреждения и для ремонта потребуется 48—72 часа. Текст этой телеграммы был показан португальским властям. После этого выход наших кораблей был назначен на 5 февраля. Однако в порту ни у португальцев, ни у англичан не было ни топлива, ни продовольствия, и наши корабли получили эти запасы с американского транспорта «ЛСТ-44».
***

4.02.44 г. На коммуникациях противника и против его баз авиация Северного флота вследствие неблагоприятной погоды полетов не производила. 

Радиоразведка в течение суток отметила до 40 неприятельских кораблей, находившихся в плавании. 

На внешних морских коммуникациях конвой RA-56, шедший из Кольского залива в Англию, находился в Баренцевом море к северу от Териберки. 

В 17:00 бывшие в охранении этого конвоя эскадренные миноносцы «Гремящий», «Грозный», «Громкий», «Разъяренный», тральщик, три наших большие охотника и английский тральщик «Сигал» отделились от конвоя и пошли в Кольский залив, одновременно эскортируя 2 транспорта, возвращавшиеся обратно ввиду их тихоходности.

По данным радиоразведки, с 9:27 до 16:00 в разведке Баренцева и Норвежского морей были отмечены два немецких самолета Ю-88, два Хе-111 и один БФ-138. 

4-я группа тральщиков и больших охотников из Америки стояла в порту Хорта (на Азорских островах), принимала топливо, воду и продовольствие с американского транспорта «ЛСТ-44» и ожидала окончания ремонта механизмов английского тральщика «Маджик», который сопровождал группу от острова Бермуда.

Из дневника штурмана Владимирова: «4 февраля 1944 года. Сегодня, ожидая команды на вылет, мы сидели с Платоновым и клеили конверты из обрезков карт полетных.

Кончив клеить, на две минутки у нас зашел разговор насчет моей работы, которую мне поручил Вдовин и я говорю ему, не отдам и не покажу больше, так как она вообще не так уж ему необходима. Вот лучше добавить и описать, как мы живем на Севере.

- Да, это не плохо, - говорит Костя, - написать все переживания по боевой работе, природу описать, впечатления разного сорта!
      
И действительно, если писать через день по странице, то после интересно будет читать. Прожил я здесь уже около 3-х месяцев и сколько впечатлений, переживаний промелькнуло за это время. Вот и сейчас слушали, - говорит Ленинград, Приказ Верховного Главнокомандующего... Заговорил и третий Украинский фронт, а вчера взяли Ровно, Луцк. Как они мне знакомы, я же там был и все тропинки знаю, а несколько дней назад окружили 10 дивизий южнее Киева, а еще раньше и продолжает сейчас наступать Ленинградский фронт. Какое неописуемое чувство рождается; Хочется все больше и больше сделать для Победы нашей Родины, ради ее спасения, для Томки, чтобы она жила счастливо и для себя обеспечить веселую, радостную жизнь. И подумать, ведь почти весь Западный фронт от Балтики до Черного моря наступает. И откуда берется столько силы у Руси?
      
Помню 1941 год, когда он на плечах наших войск врывался и не давал опомниться. Вспоминается Западная Украина, Млынов, Дубно, Ровно, Новоград Волынский, Шепетовка, Тернополь, Бердичев, Житомир, Киев, Прилуки, а еще тяжелее вспоминать Крым и переправу.  А 1942 год - Сталинград, Кавказ, мои родные места, где я жил, учился - их топтал немец, это невообразимо. Какое чувство было. Весь народ был подавлен, не было слышно музыки, песен. Все ходили со сжатыми кулаками и хмурыми. Как мне было тяжело, когда в 1942 году немец прорвался на Кавказ и оккупировал его, а там моя мать, отец - ведь они старенькие, им нужен покой, а что они пережили у меня - мурашки по спине пробегают, когда я вспоминаю, что мне рассказывала мать.
      
Немец говорил под Сталинградом в 1942 году: "Рус! Буль-буль». А теперь, что мы, русские, скажем немцу, что? Только одно: «Ганс! Капут!»
      
Мы ликуем, мы радуемся, мы салютуем. Наша берет и будет всегда и везде брать, на то мы; русские!
      
А мы здесь сидим, на далеком Севере, в Заполярье и воруем хорошую погоду у моря, правда успехи кое-какие есть. Ведь наше место там, в южных схватках. Ну, ничего, придет время.
      
Вчера приехал начфин, но не тот, кто мне нужен. Я ждал из 68-го с письмом от Томки, а этот только с деньгами, и то не со всеми, не хватило, говорит. Ну что же, подожду второго. Тот должен тоже скоро приехать, а я его жду с письмом, в котором должен быть ответ и вопрос на будущее, как быть дальше, как складывать жизнь на время войны.
      
Прилетел разведчик: «Ну что, проворонили ночь, середина пути закрыта, а дальше ясно». И черт его знает, с его связью нет связи, возвращался бы сразу обратно и, может, слетали бы. Может, еще полетим, сейчас только без пятнадцати 11 вечера».
***

5.02.44 г. В 12:52 в Главную базу вернулась с позиции от мыса Нордкин подводная лодка «С-104». Других наших лодок в море не было. На этом считалась законченной совместная операция («РВ-1») сил Северного флота на коммуникациях противника. В ходе операции с 16 января до 5 февраля считались потопленными 4 транспорта, танкер, подводная лодка, сторожевой корабль и сторожевой катер противника; кроме того, подводными лодками были, предположительно, потоплены или повреждены 2 транспорта и танкер; на аэродромах Луостари и Хебуктен при ночных налетах нашей авиации уничтожены 3 неприятельских самолета; катерами МО под прикрытием торпедных катеров выставлены 18 мин КБ-3 в Варангерфьорде, самолетами (Ил-4) — 10 мин АМГ-1 в Варангерфьорде и в Брейсунне; подводной лодкой — 20 мин ПЛТ в Рольвсейсунне.

В период операции на коммуникациях противника действовали 32 наших подводных лодок, из них 9 одновременно, а 3 сменяли те лодки, которые израсходовали торпеды или исчерпали свою автономность. Самолеты «Бостон» сделали 21 самолетовылет с торпедами на «свободную охоту»; при этом произведены 5 атак вражеских кораблей, из них 4 успешных. Выходы четырех миноносцев и двух групп торпедных катеров (по 2 катера) были безрезультатными. Штаб Северного флота сделал следующие общие выводы по операции «РВ-1»:

1) Основной замысел операции — нанесение последовательных ударов подводными лодками, авиацией миноносцами и торпедными катерами по одному и тому же конвою противника — осуществить не удалось; конвой, на который были нацелены миноносцы и другие силы нашего флота, укрылся в фьордах и поэтому не был обнаружен 21 и 22 января, а с 26 января миноносцы не участвовали в операции.

2) Была проверена связь между взаимодействовавшими соединениями и подтверждено, что оперативное взаимодействие между этими силами существует.

3) Целесообразнее было расширить район действий миноносцев и каждой подводной лодки; для этого необходимо было бы сократить число лодок, одновременно действовавших у побережья в ударной группе, и увеличить число лодок, выполнявших разведку в районе Порсангерфьорд — остров Серей, с таким расчетом, что главный удар по конвоям наносили бы миноносцы и торпедные катера.

4) Управление всеми силами, участвовавшими в операции, должно быть централизовано в руках командования флотом, так как в одном районе действовали разные силы.

5) Совместные операции на коммуникациях противника на Северном театре могут проводиться систематически.

На внешних морских коммуникациях с 11:30 до 12:18 два самолета «Бостон» (9-го гвардейского минно-торпедного авиаполка) летали для противолодочного охранения конвоя RA-56, вышедшего накануне из Кольского залива в Англию, но из-за плохой погоды возвратились.

Один «Бостон» (118-го разведывательного авиаполка) летал на разведку в море до острова Медвежий; в 11:58 он встретил и обстрелял немецкий самолет Ю-88, который при этом ушел в облака.

После эскортирования конвоя RA-56 в 13:00 в Кольский залив прибыли эскадренные миноносцы «Гремящий», «Громкий», «Грозный», «Разъяренный», тральщик, три большие охотника, английский тральщик «Сигалл» и два транспорта, отставшие от конвоя. На подходе к острову Кильдин в 12:20 — 12:30 «Разъяренный» и наш тральщик обстреляли немецкий самолет-разведчик Ю-88, но безуспешно. 

Конвой RA-56 в 22:00 м. находился (по счислению) в 60 милях к югу от острова Медвежий.

По данным радиоразведки, вражеские самолеты-разведчики — шесть Ю-88, два Хе-115 и один Хе-111 — были отмечены в Баренцевом море и три Хе-111 — в Норвежском море.

В 14:00 по местному времени 4-й группа тральщиков и больших охотников из Америки вышли из порта Хорта (Азорские острова) в Лондондерри (Ирландия). Ремонт английского тральщика «Маджик» не был еще закончен; командир тральщика рассчитывал выйти в море в 18:00 и догнать наши корабли к вечеру 5 февраля. В 16:00 тральщики вышли из предела видимости с берега, взяли на буксир большие охотники и пошли со скоростью 8 узлов, ожидая присоединения «Маджика». 
***

6.02.44 г. Из сообщения Совинформбюро: «В течение 6 февраля на нарвском направлении наши войска полностью очистили от противника восточный берег реки Нарва севернее и южнее города Нарва... Несколько дней назад войска 3-го Украинского фронта, перейдя в наступление из районов северо-восточнее Кривой Рог и северо-восточнее Никополя, прорвали сильно укрепленную оборону немцев, продвинулись вперед за четыре дня наступательных боев от 45 до 60 км и расширили прорыв до 170 км по фронту»

На коммуникациях противника и против его баз с 8:02 до 10:00 один «Бостон», один Пе-3, один Як-9 и один «Киттихаук» (118-го разведывательного авиаполка) летали на разведку у побережья Норвегии, но вследствие неблагоприятной погоды возвратились, не обнаружив противника. С 9:00 до 10:00 м. один «Бостон» (9-го гвардейского минно-торпедного авиаполка) летал на «свободную охоту» в море, но ввиду плохой погоды также вернулся на аэродром.

Радиоразведка отметила в дозорах у побережья Норвегии миноносец, 3 сторожевых корабля и 3 тральщика.

На внешних морских коммуникациях конвой RA-56, шедший из Кольского залива в Англию, находился в районе острова Медвежий.

По данным радиоразведки, с 11:06 до 19:10 пять немецких самолетов Ю-88 и один Хе-111 вели разведку в Баренцевом море и с 10:19 до 18:50 три Хе-111, один Хе-115 и один БФ-138 в Норвежском море. 

4-я группа наших тральщиков и больших охотников из Америки была на переходе с Азорских островов в Лондондерри (Ирландия) и имела ход всего 8 узлов, так как поджидала присоединения английского тральщика «Маджик», запоздавшего с выходом с Азорских островов. В 0:09 и в 23:24 по местному времени корабли обнаруживали приборами асдик присутствие подводных лодок противника. 
***

7.02.44 Г. На коммуникациях противника и против его баз вследствие неблагоприятной погоды авиация флота боевых вылетов не производила.

По данным радиоразведки, в 11:18 из Тромсе на восток вышли транспорты; об этом в 13:35 было дано оповещение по радио подводным лодкам, находившимся в море. 

Подводная лодка «С-54», вышедшая накануне в отдельное крейсерство на коммуникациях противника, следовала в район Варде — мыс Нордкап в светлое время в подводном, а в темное время — в надводном положении. Перед этим походом лодка около пяти месяцев стояла в ремонте; чтобы дать возможность личному составу потренироваться в погружении лодки и в работе на горизонтальных рулях, командир «С-54» решил начать поиск противника с западной части позиции. В 24:00 лодка находилась в 60 милях к северу от входа в Танафьорд. Ветер был зюйд-ост до 8 баллов, снежные заряды, сплошная облачность. Радиограмму о выходе неприятельского конвоя из Тромсе «С-54» не получила.

Народный Комиссар Военно-Морского Флота указал Военному Совету Северного флота, что несмотря на полученное флотом пополнение торпедных катеров деятельность их на коммуникациях противника является совершенно недостаточной. Народный Комиссар считал необходимым использовать темное время суток для усиления деятельности катеров как в соответствии с данными разведки, так и в систематических поисках кораблей противника в Варангерфьорде. 

На внешних морских коммуникациях конвой RA-56 продолжал переход из Кольского залива в Англию и находился в Норвежском море к юго-западу от острова Медвежий.

По данным радиоразведки, с 10:25 до 17:00 немецкие самолеты (три Ю-88, два Хе-115 и Хе-111) вели разведку в Норвежском и Баренцевом морях.

Из дневника штурмана Владимирова: «7 февраля 1944г. Вчера не летали, а когда легли спать, то долго-долго не спали, с моим соседом с Платоновым каким-то путем завязали разговор про чертей, ведьм и проговорили до 15 минут третьего ночи. Он начал спать, а я не мог уснуть до начала четвертого. Не спится ни черта, а уснул, наверное, около полчетвертого. Проснулся утром и говорю:
   
- Костя, мне, наверное, письмо сегодня будет, так как видел во сне стрельбу, пушки разных сортов.
      
И действительно, прихожу в класс на занятия, там, на столе, лежат письма, посмотрел и мне ровно три письма: одно от Томки и два из дома. Прислали фотокарточку, что я фотографировался с семьей, когда был в отпуску, получилась не особенно важная, ну зато память будет, что я был в отпуску. Сестренка обижается, что не пишу ей. Да что я ей буду писать, пишу же домой и ей привет попутно. Нужно послать ей что-нибудь к ее новому будущему результату - свадьбе и моему племяннику или племяннице, кто там будет.
   
Томкино письмо прочел и просто не знаю, наверно обидел ее тоном своего письма, на которое она написала ответ. Ну, ничего. Это в пользу пойдет, но что она ответит на второе основное письмо? Интересно, если ответит, что будет именно так, как мы договаривались, то придется выполнить вторую часть моего плана - жениться по приезду. В Выдропужске расписаться, сделать пробную свадьбу, а основную - после войны и отправить ее или к себе домой, или к ее матери. В общем, как она и я решим после. Это вопрос будущего. Хотел взять спирту и тяпнуть по этому случаю сегодня вечером, если не будет боевой работы, но техник занят и не знаю, наверно сегодня организует что-нибудь».
***

8.02.44 г. На коммуникациях противника и против его баз из-за плохой погоды авиация флота боевых полетов не производила.

По данным радиоразведки, в 17:30 из Тромсе в Варангерфьорд вышли неприятельские транспорты. В 19:40 об этом было дано по радио сообщение подводным лодкам, находившимся в море.

Подводная лодка «С-54» вследствие штормовой погоды (ветер 7— 8 баллов) и неуверенности в точности своего местонахождения маневрировала к северу от мыса Нордкин за северной кромкой неприятельского минного заграждения, ожидая улучшения погоды. Радиограмму о выходе конвоя противника из Тромсе она не получила.

В 20:30 два торпедных катера вышли из Пумманки в Варангерфьорд для поиска кораблей противника.

С 21:15 до 21:35 пять батарей Северного оборонительного района выпустили 409 снарядов по неприятельскому транспорту, входившему в Петсамонвуоно; транспорт загорелся (наблюдались дым и пламя). Батареи противника вели ответный огонь по нашим батареям; попаданий не было.

На внешних морских коммуникациях конвой RA-56 продолжал переход из Кольского залива в Англию и находился в Норвежском море между островами Медвежий и Ян Майен.

По данным радиоразведки, два немецких самолета Ю-88 вели разведку в Норвежском море, а два Ю-88, три Хе-111 и три Хе-115 — в Баренцевом море.

На внутренних коммуникациях в Баренцевом море конвой «КБ-1» дрейфовал во льдах у острова Сосновец, после 8:00 вышел на чистую воду и продолжал движение в Белое море.

В 10:15 большой охотник «Штурман» под проводкой ледореза «Литке» вышел с Молотовского рейда в Кольский залив. В 18:20 эскадренный миноносец «Куйбышев» вышел из Кольского залива в Поной для эскортирования «Штурмана». 

Два самолета МБР-2 (22-го авиаполка) с аэродрома Лахта (в районе Архангельска) производили ледовую разведку в Двинском заливе и в Горле Белого моря.

4-я группа наших тральщиков и больших охотников из Америки продолжала переход с Азорских островов в Лондондерри (Ирландия). 

Из дневника штурмана Владимирова: «8 февраля 1944 г. Вчера не летали на боевое задание, и вечером я поехал на аэродром к технику. На лыжах проездил два с лишним часа по сопкам, еле нашел их землянку. Потный, мокрый все-таки нашел и привез пол-литра "чистейшего". За ужином рубанули крепко с Платоновым, пришел домой на большом газу, и проиграл две партии в шахматы подполковнику Бирюкову. Когда я проигрывал, Новожилов и Родионов подначивали, и я, в конце концов, поругался с Новожиловым.
      
Утром сегодня похмелились и вспомнили, что официантка Катя вчера говорила: «Гармошку горбом можно заработать». Сегодня мне приснился сон, когда я днем уснул, Томка встретилась обиженная такая, но, когда я подошел к ней, она веселая стала и мы пошли куда-то по дороге.  Вот хам Иванов, не уехал еще и письмо задерживается.
      
Недавно на меня составили аттестацию на звание, и вот этот Иванов повезет их в корпус.
      
Хочу написать Томке письмо и не знаю, с чего начать, нет ответа, а писать так лишь бы нет никакого смысла, А разрыв между письмами, которые она будет получать около, даже больше 10 дней. Ну, ничего, Милый Томчик!

Выходил сейчас, на погоду посмотрел. О, как хорошо на дворе. Облачишки баллов 5, тонкие, луна скользит между ними тихо, а небо синее и звездное, и настроение такое хорошее».
***

9.02.44 г. На коммуникациях противника и против его баз с 8:54 до 12:03 один «Бостон», один Пе-3 и один Як-1 (118-го разведывательного авиаполка) вели разведку на вражеских коммуникациях (до острова Ингей), но ничего не обнаружили, так как погода была плохая (фьорды закрыты снежными зарядами).

На внешних морских коммуникациях конвой RA-56, шедший из Кольского залива в Англию, находился в Норвежском море к юго-востоку от острова Ян Майей. 

По данным радиоразведки, с 13:00 до 16:08 шесть немецких самолетов Ю-88 вели разведку в Баренцевом море, а три Хе-111, один Хе-115 и один Ю-88 — в Норвежском море. 

Из дневника штурмана Владимирова: «9 февраля 1944 г. Четырехчасовое партийное собрание закончилось. Сколько разного гнилья оно вскрыло: воруют деньги, воруют спирт с самолетов, из-за отсутствия которого мне, может быть, когда-нибудь придется сложить кости на чужой стороне. А они, сволочи, сидят здесь, на аэродроме, не видели и не слышали запаха пороха, сами не соприкасались со смертью, начинают такое делать. Нет нисколько чувства заботы, чувства совести перед теми, кто летает и погибает, и хотят ровняться с ними. О, как это нечестно!
      
Решением партсобрания выгнали из рядов партии картежника и вора Карчуганова. Так и нужно дальше делать.
      
Сегодня ровно месяцу как я начал после подъема утром обтираться холодной водой или снегом - это мне дал совет один доктор. Я теперь чувствую себя гораздо лучше и бодрее. Буду этот рецепт выполнять постоянно.
      
Написал письмо Томке и передал его с начфином, который сегодня едет. Написал так, как и не думал, не могу понять, что меня побудило. Я начал беспокоиться о ее материальном состоянии и о самой Томке, как будто я уже женился на ней. Ведь она письмо мне еще не прислала, и я не знаю, какой ответ будет.  А я так далеко зашел. Не ошибка ли это моя? Сейчас говорил с Каплюком в его комнате, что-то он намекает мне насчет посылки меня в Выдропужск на помощь Кольке костылю, а то, говорит, он, Меньшаков, там пьянствует, а Мякоте трудно одному справиться с молодежью. Ведь они только начнут летать на задания впервые и их нужно учить. Не знаю, окончательное ли это у него решение?»
***

10.02.44 г. На внешних морских коммуникациях конвой RA-56, следуя из Кольского залива в Англию, находился в районе Фарерских островов. 

В штабе флота была проведена оперативная игра на тему «Обеспечение приходящего англо-американского конвоя»; в игре участвовали командиры соединений флота, командующий авиацией и командующий Беломорской военной флотилией.

При обороне Главной базы флота было отмечено, что с 11:26 до 16:45 четыре немецких самолета Me-109, два ФБ-190 и один ФВ-189 вели разведку аэродрома Мурмаши, линии фронта и Мотовского залива. С 19:40 до 21:00 один Ю-88 разведывал аэродром Ваенга. 

На прикрытие Главной базы и аэродромов вылетали четыре Як-9 (20-го авиаполка); встреч с противником не было.

4-я группа наших тральщиков и больших охотников из Америки в 21:18 по местному времени подошла к порту Лондондерри (Ирландия) и стала на якорь на внешнем рейде.
***

11.02.44 г. На коммуникациях противника и против его баз в ночь на 11 февраля самолеты Ил-4 36-й авиадивизии /ОГ «Север-3» 8-го ак ДД. Авт.-сост./ бомбардировали порты и аэродромы противника. Дивизии была поставлена задача — атаковать немецкий линейный корабль «Тирпиц» в Альтенфьорде. Однако из-за плохих метеорологических условий только два самолета дошли до цели и сбросили 1 шт. ФАБ-500, 2 шт. БРАБ-222, 7 шт. САБ-100 и 6 шт. САБ-15; летчики наблюдали разрывы двух БРАБ-220 на берегу фьорда и одной ФАБ-500 в воде. Остальные самолеты бомбардировали запасные цели. Так, 12 Ил-4 сбросили 74 шт. ФАБ-100, 45 шт. ЗАБ-100 цк, 1 шт. ФАБ-500, 6 шт. ФАБ-250 и 2 шт. БРАБ-220 на город Киркенес, вызвав там 8 пожаров и большой взрыв, предположительно, склада боеприпасов. Восемь Ил-4 нанесли удар по аэродрому Хебуктен, сбросив на него 43 шт. ФАБ-100, 35 шт. ЗАБ-100 цк и 2 шт. САБ-100; на аэродроме произошли 6 пожаров и 3 взрыва. Три Ил-4 бомбили порт Хаммерфест, сбросив 15 шт. ФАБ-100, 13 шт. ЗАБ-100 цк и 2 шт. САБ-100; в порту произошли 4 пожара. Три Ил-4 обнаружили в Босфьорде 4 неприятельских транспорта и сторожевой корабль и сбросили по ним 3 шт. ФАБ-250, 12 шт. ФАБ-100, 13 шт. ЗАБ-100 цк, 6 шт. САБ-100; в районе стоянки судов произошел сильный взрыв. Два Ил-4 нанесли удар по порту Лиинахамари, сбросив 1 шт. ФАБ-250, 11 шт. ФАБ-100 и 9 шт. ЗАБ-100 цк; бомбы рвались на берегу бухты. Один Ил-4 сбросил 6 шт. ФАБ-100 и 4 шт. ЗАБ-100 цк на аэродром Лаксельвен; бомбы рвались в южной части аэродрома. Один Ил-4 атаковал вражескую колонну (15—20 машин) в 20 км юго-восточнее Хаммерфеста, сбросив на нее 8 шт. ЗАБ-100 цк.

Из летной книжки штурмана Прокудина: 10 (11).02.44 г. совершены три ночных боевых вылета: на бомбардировку «Тирпица» с налетом 4 часа 15 минут; на город Киркенес с налетом 1час 40 минут; на Лиинахамари с налетом 1 час 15 минут. 

Из рукописных записей беседы историка Сергиенко А.М. с Прокудиным А.Н., происшедшей в г. Ивантеевка 1975 г.: «… Летал на Тирпиц, который стоял на ремонте в Альтенфьорде. Видимо ремонт заканчивался и нам дали срочное задание – вывести его хотя бы на сутки. Три экипажа: Осипова, наш и Платонова. Платонов брал 10 САБов, а два других по 1х1000 и 2х500 на внешних подвесках. Взлетели ночью 10.02.44 г. с Ваенги. Высота 4000 м. Время полета туда и обратно 4 часа 15 минут. Когда прошли половину пути, то встретили большие толстые облака. Осипов не пробился и возвратился. Наш экипаж решил обходить облачность слева, из-за этого упустил время бомбометания. Когда подходили к фиорду САБы уже догорали. Пришли на цель. Тирпиц не показывал себя, не стрелял, хотя имел 125 огневых точек и истребителей прикрытия не было. Мы сбросили сразу все бомбы. Бомбы упали в 70 м от Тирпица впереди. Об этом было доложено. Жалко!».

Из исследовательской работы Ткачева А.В. «Охота на «Тирпица», опубликованной в «Нашем Современнике», 1984, № 7:   

«Вижу «Тирпица»! Сброс!..» 

«...Вторую неделю бушует Север. Аэродромная команда валится с ног, замучившись расчищать от снега взлетные полосы и рулежные дорожки к самолетным стоянкам.

В штабном домике, стены которого растрескались под ударами взрывных волн (память о сорок первом — сорок втором годах, когда немецкая авиация господствовала в воздухе), собраны лучшие экипажи опергруппы «Север-3». По картам скользит и тычется в важные точки указка. На первой карте — путаница фьордов Северной Норвегии, на второй — разведсхема стоянки «Тирпица», по данным на 20 января 1944 года. Воздушную разведку Альтенфьорда в этот день выполнял все тот же капитан Елькин*.

/* Леонид Ильич Елькин (6 марта 1916 — 29 февраля 1944) — советский военный лётчик, командовал авиационной эскадрильей 118-го отдельного разведывательного авиационного полка ВВС Северного флота, Герой Советского Союза. Авт.-сост./

Офицер в черной флотской одежде рассказывает о системе ПВО военно-морской базы Альтен, отмечает места пяти известных зенитных батарей, называет число зенитных орудий на «Тирпице» и других кораблях. Обстановка не из благоприятных. Утешительнее другое: на аэродроме Альтен истребителей не ожидается. Несколько суток назад радиоразведка отметила посадку одиночного «юнкерса», а двадцатого января летное поле было пустым. Боевая задача — нанести бомбовый удар по линкору «Тирпиц».

Вопросы?

Вопросов не было... Многие годы спустя отмечать это приходится с сожалением. Никто не посчитал нужным спросить о причинах налета на «Тирпиц». Впрочем, война отучала людей от необязательных вопросов; никто не знал, и то после войны они могут оказаться далеко не лишними.

Летная погода установилась десятого февраля. Опергруппа бомбила завод в Петсамо, порт в Лиинахамари — это цели близлежащие. В 18:00 закончился, согласно графику освещенности, период сумерек, вступила в права ночь. В 18:01 самолет старшего лейтенанта Платонова, назначенный осветителем цели, взлетел с предельной бомбовой нагрузкой на внутренней и внешней подвесках. Выдерживая трехминутный интервал, подняли в воздух свои машины капитан Романов и старший лейтенант Осипов. Еще тройка «Илов» взлетела вслед за ними.

Группа взяла курс на норд, на малой высоте ушла от берега далеко в море и только тогда повернула к весту. Этот маневр позволил обойти зону наблюдения радиолокационных станций «Визбург-1» и «Визбург-2», размещенных гитлеровцами в районе Киркенесс — Варде. Теперь путь к Альтен-фьорду был открыт.

Первая неожиданность подстерегла в воздухе экипаж Осипова. На траверзе Киркенесса левый двигатель самолета стал давать перебои. Винт шел рывками, мотор натужно захлебывался воздушными струями. Послушав его минуту-другую, Осипов крикнул своему штурману: «Пожадничали! Перегруз!..». Ил-4 был надежной, практически безотказной машиной, но его расчетной боевой нагрузкой была тонна — полторы тонны бомб. Лучшим экипажем разрешалось брать до двух тонн. На вылет в Альтенфьорд Осипов добился разрешения взять предельую норму бронебойных и фугасных бомб — так хотелось угостить «Тирпица» полной порцией гремучих гостинцев. И на тебе...

Тряска крыла усиливалась. Нужно было возвращаться. И нужно было избавляться от бомб. Штурману достаточно было нажать для этого кнопку «сброс». Зуенко ждал одной команды, получил другую:

— Давай, Иван, курс на Хебуктен! Разгрузимся по аэродрому!

Аэродром Хебуктен лежал на кратчайшем возвратном курсе. Идти на бомбежку такой защищенной цели, как военный аэродром, в одиночку — все равно что дразнить смерть. Ни один аэродром гитлеровцев в Заполярье не прикрывался более мощной ПВО, чем Хебуктен.

Они знали это и продолжали лететь. По штурманскому расчету легли на боевой курс. Впереди — кромешная тьма. Но Осипов верил: аэродром появится там, где ему положено быть. Зуенко не ошибался... » Истекали последние минуты расчетного времени. Однако зенитки молчали, и прожекторы бездействовали. Это была обычная уловка фашистов. Летчики знали: на земле хорошо слышен звук их моторов.

Зуенко различил, наконец, стоянку самолетов Ю-88 и произвел -прицеливание... Оставалось четверть минуты. И в это мгновение десяток прожекторов разом взорвались ослепительными снопами. Мощное световое поле ударило по глазам.

Первые залпы легли близко и плотно. Через пробоины в фюзеляже кабины заполнились взрывной гарью. От взрывов самолет трясло и подбрасывало. Чтобы выйти в расчетную точку сброса бомб, они летели, не маневрируя и не уклоняясь. Это называлось: «лежать на боевом курсе». Так они и лежали четверть минуты.

Когда же бомбы были сброшены, каждый продолжал выполнять свои обязанности. Осипов, чтобы вырваться из клубка разрывов, свалил самолет на крыло, заскользил вниз и вбок, а Зуенко продолжал неотрывно наблюдать за стоянкой Ю-88, чтобы видеть, как лягут бомбы. И легли они вроде бы хорошо — спустя несколько суток поступило подтверждение: уничтожено два вражеских бомбардировщика. Но пока что им не до радости. Надрывая битые моторы, самолет из последних сил тянул домой...

А группа «Илов» шла своим курсом... Гаммерфест — заполярный норвежский городок, расположенный на острове у горловины Альтенфьорда, — открылся в ошеломляющем, позабытом сиянии электрических огней. Долгое ненастье, видимо, разнежило гитлеровский гарнизон до беспечности. Для штурманов эта иллюминация была истинным подарком судьбы. Полет над морем протекал без визуальных ориентиров, и за два часа ошибка в исчислении места могла накопиться солидная. Теперь гора с плеч...

Тройка «Илов» отвернула, чтобы сбросить бомбы на порт. Эти три самолета отвлекли на себя внимание и постов воздушного наблюдения. Воспользовавшись переполохом в Гаммерфесте — там возникли сильные пожары, последние два «Ила» проникли в воздушное пространство над Альтен-фьордом. Гористые его берега тянулись с севера на юг на сто с лишним километров. Высокие и крутые, они как ножны облегали скошенное лезвие фьорда, храня покой его стылых вод.

На берегу Ко-фьорда, ответвления от могучего ствола Альтенфьорда, до войны ютилась рыбацкая деревушка, самым заметным строением которой была каменная церковь. Ко-фьорд и стал берлогой для «Тирпица» и эскадры надводных кораблей. Более удобной стоянки для линкора отыскать было невозможно. Стоянки в Тронхейме и Нарвике считались опасными. Тяжелые английские бомбардировщики типа «Ланкастер», взлетев где-нибудь в Шотландии, способны были нанести удар по ним и вернуться на свои аэродромы. До Альтенфьорда же их боевой радиус не дотягивался, что вполне устраивало Редера и сменившего его Деница. От аэродромов советского Северного флота Ко-фьорд отстоял на четыреста пятьдесят — пятьсот километров, но наш флот не располагал собственной бомбардировочной авиацией дальнего действия…

Ночь выдалась без луны, темная. Летчики недолюбливают такие ночи: в течение долгого времени пилотировать машину приходится по приборам. Возникают иллюзии крена, показания кажутся подозрительными. Но старший лейтенант Платонов, командир головного бомбардировщика, хорошо владел и собственными нервами, и самолетом.

Штурман старший лейтенант Владимиров работал лежа ничком в своей прозрачной носовой кабине. Так было удобнее различать сливавшиеся в тускло-темную мглу сушу и воду. Фьорд, проплывая внизу, дробился на острова, заливы, протоки, ветвился в обе стороны бухтами — как ни сличай эту путаницу с картой, все равно что-то не совпадает. Время шло, никаких целей никто не наблюдал, и в глубине души Владимиров начал даже сомневаться, а по тому ли фьорду они. пролетают, хотя допустить такой ошибки он вроде бы и не мог.

«Мысленно и по карте снова и снова сверял я очертания берегов и вновь, и вновь убеждался, что ошибки быть не должно, — напишет об этих минутах спустя сорок лет Михаил Григорьевич Владимиров. — И тут впереди я заметил изменение тона окраски и какие-то пунктирные линии на воде, а потом несколько слабых огоньков. Спустя минуту я различил довольно солидную веретенообразную фигуру.

— Радисты, что видите впереди под собой? Они подтвердили: корабль.

— Командир, вижу цель!

Все расчетные данные уже были введены в прицел. Теперь нужно было выдержать исходные...

После нескольких доворотов самолета цель пошла по курсовой черте прицела. «Так держать!» Костя «зажал» самолет так, чтобы он летел не шелохнувшись. Я нажал кнопку «сброс» — САБы полетели к цели. Дело сделано. Ждем, идем по прямой. Цель ведет себя тихо, два огонька горят по концам «веретена». Корабль стоял метрах в 40–50 от западного берега в направления север — юг. С трех сторон по морю он был окаймлен пунктирной линией, отстоящей от корабля примерно на 60–70 метров. Видимо, это были боносетевые заграждения. Кроме крупного корабля, под берегом стояли еще два или три корабля меньших размеров.

Как только осветительные бомбы сработали, сразу погасли на корабле огни, а сам он стал прекрасно видимой целью.

Вторым заходом я сбросил бомбы по освещенной цели. Первые две взорвались не долетев, остальные перелетели... Кораблю повезло: он оказался между разрывами двух бомб, из которых одна взорвалась вплотную у левого, а вторая также вплотную у правого борта. Интервал оказался чуть больше, чем ширина корабля... об этом и доложили на КП командиру полка. Так хотелось слезать вторично на эту цель, во были другие задания...»

САБы горят недолго. Сброшенные Платоновым «люстры» экипаж второго бомбардировщика увидел, когда выскочил из облака. Прибавлять скорость было поздно. «Тирпица» опять накрыла тьма. Прицеливание по нему штурман старший лейтенант Прокудин производил, больше угадывая, чём различая местонахождение линкора. После режущего света САБов глаза не сразу привыкли к темноте. Далеко или близко от «Тирпица» взорвались бронебойные бомбы и тысячекилограммовая фугаска, экипаж не знал... Обидно было, что из ударной тройки выбыл бомбардировщик Осипова.

И все же надежда теплилась... Через несколько суток в полк позвонили из штаба флота: имеются, данные о попаданиях в линкор, тяжесть повреждений уточняется...»

Из дневника штурмана Владимирова: «11 февраля 1944 г. Вот только что пришел из столовой, там рубанул 100 грамм, заработанные мной в честном бою. Нынешняя ночь была для меня полностью рабочей, увидел «Тирпиц», поджег и взорвал что-то в Киркинесе.
      
Но по заводу, душу мать, целился, промахнулся, метров 100 не попал. Но когда стали отходить от цели, пожар больше, еще больше взрыв, другой и я его видел за 100 км. Свою работу. Обратно летел и думал -  это за Томку.  Полетел третий раз и все настроение испортилось из-за того, что режима не выдержал Платонов, я промахнулся и не попал в корабль. А он такой хороший, большой, наверно, «гансов» много на нем было, а осветил - как и первый вылет видел своими глазами.   Живой корабль и не попал, ай-яй-яй! Как обидно. Все мои старания сорвались одним неправильным действием, а сам не поправил ошибку.
      
А сейчас как назло встретил человека из 42-го полка. Спросил насчет письма, которое должен привезти. А мне говорят, что, если бы оно было, он бы его уже передал. Еще одна боль.
      
Уже 9 часов утра. Ложусь спать, В 16:00 делали разбор полетов. Командир полка говорил, чтобы связь самолетов, идущих на бомбардировку кораблей, была самостоятельной между самолетами.  Да, это будет большая помощь в выполнении задания. Я об этом раньше тоже думал, можно будет договориться обо всем новом, которое появится в процессе выполнения задания.
      
После чего зачитали приказ о выполнении 200 полетов. С Прокудиным это первый случай, чтобы так было после обеда. Я нашел начфина Даяторова, которого никак не мог увидеть за два дня, взял у него письмо, в которое я был уверен, что оно у него есть. Этого письма я ждал и ответ такой тоже. Она же, сатапенок, заклеила его так, что я еле расклеил, но содержание - это просто документ, по которому можно судить о ее преданности и верности мне – «я буду ждать, чтобы с тобой не случилось. Я всего больше тебя люблю…» Да, это хорошо, конечно, но, чтобы это не было словами. Нужно написать письмо. Интересно, какое оно у меня выйдет?»

22 декабря 2013 г в Сети я обнаружил статью «Неизвестный TIRPITZ» Игоря Борисенко /igor/.  На мой вопрос в комментариях к ней: был ли TIRPITZ задет нашей авиацией, автор ответил:

«Нет, не был задет, хотя, несомненно, атакован. Я так понимаю, речь идет о вылете 10 февраля? Вот что записано у немцев (время перевел в московское):

20:17 доклад с НП "Банак" (165 км на СВ): шум самолетов на курсе ЮЗ. Вскоре после этого было доложено о цели в 95 км, и затем в 35 км северо-восточнее.
21:03 Аускарснесед доложил: шум самолета над Ланг-фьордом. Персонал правых зениток на боевые посты.
21:04 Шум самолета над кораблем. Воздушная тревога для всего корабля.
21:05 4 осветительные бомбы над кораблем. Оптические и акустические сигналы для начала постановки дымзавесы.
21:13 Сброс бомб в направлении 260 град.
21:26 Взрыв двух бомб в направлении 80 град. в скалах.
21:51 Цели улетают на восток.
21:59 Отбой воздушной тревоги.
 А далее уточняет: «Я так понимаю, первый самолет сбросил бомбы в 21:13, второй в 21:26. Сколько было заходов и точный состав бомб? По «Хронике» два самолета сбросили вместе 13 САБов, 1 ФАБ-500 и 2 БРАБ-220. Таким образом, ФАБ упала в 21:13, БРАБы в 21:26.»

Внимательный читатель в праве задать вопрос, который и мне не дает покоя: о чем сожалеет штурман Владимиров? Он, по сути, задание выполнил – осветительные бомбы сбросил. О каких еще бомбах, которые не попали по Тирпицу, у него идет речь? САБы ведь сбрасываются в первую очередь, и Платонов не знал, что Романов отстал, а Осипов вообще сошел с маршрута. Если и были у Платонова на внешней подвеске две бомбы, то явно не под люками бомбоотсека, иначе не сбросить было САБы, а сбросив их он должен зайти еще на один заход! 

Как видно данные советской разведки расходятся с немецкими донесениями по Тирпицу. И должно быть, немцы, просто зафиксировав воздушный налет советской авиации в своих донесениях по ходу событий, оказались правы - линкор не был поврежден русскими бомбами…

Однако следует принять во внимание, что Гитлера «оберегали» от негативной информации локального значения. А попадание советской бомбы в «Тирпица» именно таким локальным происшествием и был.

К тому же со слов дочери штурмана Прокудина Людмилы Мальковой, отец ее уверял после разговора с Ткачевым, что промахнуться он не мог, уж больно точно он вывел Романова на цель. Да и наша разведка подтвердила, что Тирпиц после этого налета в море не выходил, правда, добрался своим ходом до другого фиорда и встал на ремонт.

Из главы «Бомбардировка «Тирпица»* книги Мукатая Жандаева «Записки воздушного стрелка-радиста», Алма-Ата, 1983 г.:

«В феврале 1944 года английская разведка установила, что «Тирпиц» заканчивает ремонт, и обратилась к нашему командованию с просьбой нанести бомбовый удар по нему. Такой налет состоялся 20 экипажами нашей оперативной группы. Лейтенант Козолуп, который летел штурманом командира эскадрильи капитана Новожилова, рассказывал, что они получили ответственное задание — осветить цель и навести на нее остальные экипажи. Бомбардировщики летели сперва на север морем, затем с левым разворотом точно вышли на цель и неожиданно внесли удар по базе. Когда сбросили САБы, сверху хорошо были видны залив, корабли, строения. Тяжелые бомбы весом 250-500 килограммов производили большие разрушения в порту, в нескольких местах возникли крупные пожары. Немцы открыли ураганный огонь из всех орудий, в воздухе стояли сплошные разрывы снарядов, буквально все небо горело, цель напоминала вулкан, изрыгающий море огня и смерти. Тем не менее, наши летчики успешно выполнили задание. Было установлено, что поврежден «Тирпиц», разрушена плавучая база, ремонтировавшая линкор, потоплены три подсобных судна. Все наши самолеты вернулись на свою базу и почти все с пробоинами и повреждениями. Тогда капитан Уржунцев, спрыгнув с крыла самолета, сказал: «Еще пару таких вылетов и сам ад не покажется страшным». Несколько позже «Тирпиц» перешел в порт Тромсе. Англичане постоянно следили за ним. Осенью 1944 года 41 британский самолет типа «Ланкастер» поднялись с Мурманского аэродрома для перелета в Лондон. По пути они атаковали «Тирпиц» шеститонными фугасными бомбами. Он был разрушен и перевернулся кверху килем, придавив 1200 человек команды. Так бесславно закончил свою жизнь на приколе один из крупнейших линкоров времен второй мировой войны»

/* Согласно выписки из летной книжки стрелка-радиста Жандаева, он перелетел в Ваенгу 18.02.44 г., а первый боевой вылет совершил 11.03.44 г. Видимо, эту главу он создавал по «оттиску в памяти» по рассказам непосредственных участников тех боевых вылетов, что случились в ночь 11.02.44 г., и она отражает события в комплексе. Между стоянкой «Тирпица» и Хаммерфестом каких-то чуть больше 70 км. Вот только рассказ Уржунцева, хоть и созвучного трактовке данных событий по версии Ткачева, все же, по моему убеждению, должно быть отнесено к боевому вылету на Хаммерфест 14.02.44 г., т.к. в «Хрониках» заостряется факт ночной электроосвещенности этой цели и групповой ее бомбардировки. Авт.-сост./

Из наградного листа на гвардии лейтенанта Жильцова Константина Ильича, летчика 28 гв. АСК полка ДД: «Боевые задания выполняет в составе экипажа: штурман гв. лейтенант Лисин, воздушный стрелок-радист гв. ст. сержант Беседин, воздушный стрелoк гв. сержант Кононов.

11.2.1944 года при бомбардировании порта г. Гаммерфест экипаж, преодолевая сложные метеоусловия, пробился к цели. Враг, не предполагая появления советских бомбардировщиков, жил спокойной жизнью, о чем свидетельствует наличие электроосвещения города и порта. Сделав в стороне круг, присмотревшись к цели, экипаж выбрал точку бомбардирования - порт и морские склады, прицельно обрушил свои бомбы на них, в результате бомбардирования экипажем летчика Жильцова и последующими экипажами отмечен один пожар, перешедший в большой силы взрыв, предположительно прямым попаданием бомб подожжен и взорван морской склад боеприпасов»

В ночь на 11 февраля шесть Ил-4 (9-го гвардейского минно-торпедного авиаполка) поставили 5 мин АМГ-1 на подходах к Вадсе и одну — у Варде. Углубление мин — 6 футов от нуля глубин; на поверхности воды мины были безопасны.

С 8:26 до 13:47 наши самолеты (один «Киттихаук», один Як-9 и один Пе-3) производили разведку неприятельских кораблей до Конгсфьорда и обнаружили: у причала в Лиинахамари — транспорт и тральщик; в Киркенесе — 2 транспорта и 10 кораблей охранения; в Вадсе — тральщик; в Варде — транспорт, тральщик и 3 сторожевых катера.

С 9:02 до 13:45 два самолета «Бостон» одиночно летали на «свободную охоту» у побережья противника, но целей не обнаружили и возвратились на аэродром с торпедами. 

Подводная лодка «С-54» находилась к северу от мыса Слетнес за минным заграждением противника; ветер был норд-вест 7 баллов, видимость 5—10 каб.; в 1:34 лодка получила по радио извещение, что наши самолеты обнаружили в Босфьорде неприятельские транспорты и на выходе из фьорда — сторожевой корабль. В 18:30 было получено новое оповещение — о нахождении подводной лодки противника в районе действий нашей лодки. В 22:15 с улучшением погоды (ветер 3 балла, видимость 30—40 каб.) «С-54» начала форсировать минное заграждение, в 23:50 пришла к берегу в районе Омганг — Слегнес и начала ночной поиск кораблей противника. 

На внешних морских коммуникациях конвой RA-56 прибыл из Кольского залива в Англию. 

По данным радиоразведки, три немецкие подводные лодки были отмечены в районе острова Медвежий, два немецких самолета Ю-88 производили разведку коммуникаций в Норвежском море и четыре Ю-88 — в Баренцевом море. 

В 21:00 английские эскадренные миноносцы «Обдьюрет» и «Вираго», закончив ремонт, вышли из Кольского залива в Англию. 

Командующий Северным флотом донес Народному Комиссару Военно-Морского Флота, что командиром 36-й авиадивизии было получено от Ставки верховного главнокомандования распоряжение о переподчинении дивизии Карельскому фронту. Ввиду ожидавшегося в конце февраля прихода в северные порты СССР англо-американского конвоя (до 40 транспортов) и необходимости в связи с этим иметь интенсивные действия авиации по базам и аэродромам противника, командующий флотом просил разрешения оставить 36-ю авиадивизию в его подчинении до прихода очередного конвоя.

Против Главной базы флота с 9:41 до 14:08 вражеские самолеты (один Ю-88, семь ФВ-190 и два ФВ-189) группами вели разведку полуостровов Рыбачий и Средний, Мотовского залива и линии фронта.

С 9:45 до 14:00 шесть самолетов «Киттихаук» (27-го авиаполка), шесть Як-9 и один Як-1 (20-го авиаполка) попарно и по четыре прикрывали Главную базу и аэродромы; встреч с противником не было.

Два самолета «Бостон» производили на полигоне испытания радиолокационных установок.

4-я группа наших тральщиков и больших охотников из Америки прибыла в порт Лондондерри (Ирландия) и приступила к пополнению запасов и переборке механизмов (Эти корабли продолжали стоять в Лондондерри до 19 февраля 1944 г.). 


***

12.02.44 г. На коммуникациях противника и против его баз с 8:34 до 15:13 два Пе-3, один «Киттихаук», один Як-9 и один «Бостон» (118-го разведывательного авиаполка) вели разведку вдоль побережья Северной Норвегии и обнаружили: в Петсамо — транспорт и баржу; в Киркенесе — 4 транспорта; в районе Вадсе — транспорт, буксир и до 40 мелких судов. Один «Бостон» (того же полка) летал на разведку в открытом море, но кораблей противника не обнаружил.

Два самолета «Бостон» (9-го гвардейского минно-торпедного авиаполка) летали на «свободную охоту» у неприятельского побережья, дошли до мыса Нордкин, но целей не обнаружили и вернулись с торпедами.

По данным радиоразведки, в 21:00 из Тромсе на восток вышел неприятельский конвой.

На внешних морских коммуникациях радиоразведка отметила: с 9:00 до 14:00 м. — один Хе-111 в разведке Норвежского моря; с 11:30 до 15:00 — по одному Хе-111 в метеоразведке в Баренцевом и Норвежском морях. 

Народный Комиссар Военно-Морского Флота сообщил командующему Северным флотом, что 36-я авиадивизия остается в оперативном подчинении Маршалу авиации Голованову с задачей обеспечения конвоев. Карельскому фронту разрешено использовать дивизию для ударов по объектам Финляндии только в те дни, когда она не занята боевой работой для флота.

При обороне Главной базы флота с 7:25 до 13:43 два МБР-2 (118-го разведывательного авиаполка) одиночно производили поиск неприятельских подводных лодок на подходах к Главной базе, но ничего не обнаружили. 

С 9:39 до 10:56 немецкие самолеты (два Me-109 и два ФВ-190) вели разведку Кольского и Мотовского заливов. На прикрытие Главной базы и аэродромов вылетали два Як-9 (20-го авиаполка) и четыре «Киттихаук» (27-го авиаполка). 
***

13.02.44 г. На коммуникациях противника и против его баз в ночь на 13 февраля три Ил-4 (9-го гвардейского минно-торпедного авиаполка) летали для постановки мин в районе Киркенес — Петсамо; при этом два самолета из-за плохой погоды не выполнили задание и сбросили мины в Средне-Ваенгское озеро, а один Ил-4 (летчик— гвардии старший лейтенант Пирогов) поставил с высоты 400 м одну мину АМГ-1 у входа в Петсамонвуоно.

В ту же ночь Ил-4 (36-й авиадивизии /ОГ «Север-3» 8-го ак ДД. Авт.-сост./) сделали 25 самолетовылетов по заданию Карельского фронта; при этом 15 самолетов бомбардировали город Оулу (сброшено 83 шт. ФАБ-100, 48 шт. ЗАБ-100 цк, 6 шт. САБ-15; вызвано 14 пожаров и 8 взрывов); шесть — город Рованиеми (сброшено 2 шт. ФАБ-500, 4 шт. ФАБ-250, 27 шт. ФАБ-100, 11 шт. ЗАБ-100 цк, 9 шт. САБ-100; вызвано 2 пожара); один — город Кемиярви (сброшено 6 шт. ФАБ-100, 4 шт. ЗАБ-100); два — железнодорожные станции Миси и Вика (сброшено 6 шт. ЗАБ-50, 9 шт. ФАБ-100, 5 шт. ЗАБ-100; вызвано 2 пожара, сопровождавшиеся взрывами); один самолет до цели не дошел. Противодействия противника не было. 

Из летной книжки штурмана Прокудина: 12 (13).02.44 г. совершен ночной боевой вылет на бомбардировку Рованиеми с налетом 3 часа 25 минут.

Из воспоминаний летчика Купцова: «Авиаполку была поставлена боевая задача: совместно с 455-м полком уничтожить склады горючего в районе порта крупного промышленного центра Оулу, расположенного в северо-восточной части Ботнического залива. Эти склады являлись основной базой, обеспечивавшей топливом почти все немецко-фашистские корабли и самолеты на Севере.

Летный состав по описаниям и фотосхемам тщательно изучил расположение топливных складов, подходы к ним и характерные ориентиры. Это давало возможность экипажам при плохой видимости быстро находить заданную цель, исключить лишнее хождение в ее районе.

Руководство полка хорошо продумало организацию подсветки и обозначения цели.

В ночь с 27 на 28 февраля 1944 года* самолеты авиаполка с полным грузом фугасных и зажигательных бомб поднялись в воздух и взяли курс на Оулу. Прогноз погоды на весь полет был благоприятный и наполовину полностью подтвердился: при полете к цели экипажи не встретили на маршруте ни одного облачка.

/* ОГ «Север-3» в феврале 1944 г. на Оулу произвела два боевых вылета: 13.02 и 22.02. Первый с аэродрома Африканда, второй с аэродрома Подужемье, на который перебазировались 14 экипажей из 109 ап ДД 48 ад ДД 20.02.44 г. Николай Купцов в своих воспоминаниях / Купцов Н. С. Воздушные рабочие войны/ почему-то объединил эти два вылета в один: вылет на ночь 13.02 был весьма удачный из-за неожиданности налета, а в ночь на 22.02 их уже ждали, к тому же вмешалась непогода на обратном маршруте и до аэродрома базирования добрались лишь несколько экипажей. Об этом будет поведано далее./ 

Противник вообще, видимо, не ожидал, что наша авиация когда-нибудь может совершить налет на этот далекий тыловой объект. Поэтому город и порт не были даже затемнены.

Цель хорошо просматривалась еще издали. Многотонные цилиндрические емкости, покрашенные светлой краской, прекрасно были видны на фоне окружающей местности. Впереди идущие экипажи начали заход на цель.

Наш экипаж подходил к порту на высоте 3500 метров, как было указано в задании. Но учитывая общую обстановку, а также то, что по нашим самолетам вели огонь, к тому же беспорядочный, всего три батареи СЗА — среднекалиберной зенитной артиллерии, — я принял решение снизиться до высоты 1000 метров и как можно точнее положить свои зажигательные бомбы на оставшиеся пока целыми емкости с горючим.

После сброса бомб произошло три сильных взрыва, о чем мне доложили радист и стрелок. Наш самолет несколько раз подбросило взрывной волной.

Во время разворота для отхода от цели я заметил, что не все емкости еще уничтожены, и принял решение снизиться до высоты 200 метров и расстрелять оставшиеся резервуары с горючим из пулеметов. Штурмовой атакой мы подожгли две емкости. Набрав после атаки высоту и находясь в развороте, увидел, что моему примеру последовали и другие экипажи. Еще три емкости вспыхнули от пулеметных очередей. При отходе от цели наш экипаж наблюдал зарево пожарищ на удалении более ста километров».

В течение дня один Як-9, один «Киттихаук», три Пе-3 и три «Бостон» (118-го разведывательного авиаполка) вели разведку на коммуникациях противника до мыса Нордкап. Один «Спитфайр» летал на разведку Альтенфьорда, но из-за неисправности материальной части задания не выполнил. Один «Бостон» вел ледовую разведку в Баренцевом море, но из-за плохой погоды вернулся, не обнаружив льда. Самолет «Киттихаук» в 9:02 обнаружил в Лиинахамари 2 и в Киркенесе 8 неприятельских транспортов. Самолет Пе-3 в 10:02 в районе Берлевога обнаружил конвой в составе 2 транспортов, 2 миноносцев, 3 тральщиков, 9 сторожевых кораблей и 7 сторожевых катеров. Другой Пе-3 обнаружил этот же конвой в 13:30; в доразведку был выслан третий Пе-3 и он донес, что в 14:55 конвой находился в районе Варде, шел курсом 170°, над конвоем летали один Ю-88, один До-24, шесть ФВ-190 и три Me-109. В 16:42, по донесению самолета «Бостон», конвой находился в точке ш = 70°10' норд, д = 30°40' ост и шел курсом 170°.

Для удара по этому конвою в 17:20 вылетели три «Бостон» и три Ил-4 (9-го гвардейского минно-торпедного авиаполка) под прикрытием четырех истребителей «Аэрокобра» (255-го авиаполка) и один «Бостон» для наблюдения (118-го разведывательного авиаполка). В 18:27 на подходах к Бекфьорду три Ил-4 (летчики — гвардии старшие лейтенанты Пирогов, Шибанов и Марков) сбросили по конвою три торпеды и при отходе наблюдали взрыв и пожар на транспорте (то же наблюдали и наши береговые посты). Транспорт в 6000 т считался потопленным. В районе цели наши самолеты были обстреляны интенсивным огнем с неприятельских кораблей и с берега. Самолеты «Бостон» не обнаружили противника и вернулись на аэродром с торпедами. 

С 18:28 до 20:28 самолеты Ил-4 (36-й авиадивизии /ОГ «Север-3» 8-го ак ДД. Авт.-сост./) из-за облаков (цели были закрыты облачностью) бомбардировали аэродромы Луостари и Хебуктен, сделав 11 самолетовылетов, при этом пять Ил-4 атаковали Хебуктен, четыре — Луостари, один — автоколонну на дороге Луостари — Петсамо и один — бараки в 12 км восточнее Луостари,

Из летной книжки штурмана Прокудина: 13.02.44 г. совершен ночной боевой вылет на бомбардировку аэродрома Хебуктен с налетом 1 час 42 минуты

Один «Бостон» (9-го гвардейского минно-торпедного авиаполка) летал на «свободную охоту» на коммуникациях противника, но целей не нашел и вернулся с торпедой.

Два Як-9 (20-го авиаполка) летали в район аэродрома Луостари и на обратном пути штурмовали 20 повозок на дороге Петсамо — Титовка; были уничтожены 3 повозки и 8 неприятельских солдат.

В 15:05 два торпедных катера из Кувшинской салмы и в 17:15 два торпедных катера   из Пумманки вышли на поиск неприятельских кораблей, в случае выхода их из Киркенеса. Два самолета «Киттихаук» (27-го авиаполка) прикрывали катера на участке Сеть-Наволок — Вайтолахти.

Против обороны Главной базы флота с 9:12 до 9:39 два немецких самолета Me-109 вели разведку в районе Мурмаши — Мурманск. Один из них в 9:35 сбросил на Мурманск фугасную бомбу; жертв не было. 

Два Як-9 (20-го авиаполка) прикрывали Главную базу патрулированием на высоте 500—2000 м; встреч с противником не было. 

На фронте в районе реки Западная Лица в квадрате 9872 наша разведывательная группа зашла в тыл противника и напала на его опорный пункт; весь гарнизон опорного пункта был уничтожен, взорваны 3 землянки, склад, компрессорная станция, цистерна с бензином, миномет и 3 огневые точки, захвачены станковый и ручной пулеметы и 4 пленных. На отходе нашу группу пытались преследовать до 60 неприятельских солдат, кроме того, противник вел сильный артиллерийский и минометный огонь по своему опорному пункту и по путям отхода наших разведчиков. Во время перестрелки были убиты 3 пленных немца; оставшийся в живых оказался ефрейтором 82-го саперного батальона 2-й горно-егерской дивизии. 
***

14.02.44 г. На коммуникациях противника и против его баз в 2:20 четыре торпедных катера, выходившие накануне на поиск кораблей противника в Варангерфьорде, возвратились в Пумманки; встреч с неприятельскими кораблями не было. 

Ввиду неблагоприятной погоды авиация флота вела ограниченные боевые действия. С 15:15 до 17:37 один «Спитфайр» и один Пе-3 (118-го разведывательного авиаполка) производили разведку на коммуникациях противника до мыса Нордкин и обнаружили: в Петсамо — 3 транспорта; в Киркенесе — 5 транспортов и 12 других кораблей; в Вадсе — 25 мелких судов. 

С 18:26 до 22:34 самолеты Ил-4 (36-й авиадивизии /ОГ «Север-3» 8-го ак ДД. Авт.-сост./) произвели 11 одиночных вылетов на бомбардировку Хаммерфеста; при этом 9 самолетов с 20:26 до 20:47 сбросили (с высоты 2300—4000 м) по незатемненному городу 2 шт. ФАБ-500, 5 шт. ФАБ-250, 42 шт. ФАБ-100, 22 шт. ЗАБ-100 цк, 6 шт. САБ-100, 6 шт. САБ-15 и наблюдали 7 пожаров, сопровождавшихся, взрывами; налет безуспешно отражали 2 крупнокалиберные и 4—5 мелкокалиберных зенитных батарей и корабельная артиллерия противника, работали 3 зенитных прожектора. Два самолета, вследствие неисправности материальной части, с 19:42 до 20:18 сбросили бомбы по запасной цели — аэродрому Хебуктен — и наблюдали там 2 пожара.

Из воспоминаний летчика Уржунцева: «Помню хорошо один из налетов на базу подводных лодок Хаммерфест, находящейся на самой северной точке Норвегии. Основная цель бомбометания – причалы подводных лодок, боевые суда, портовые склады с боеприпасами и продовольствием, и другие портовые сооружения. Мне было приказано вылетать за 30 минут до вылета основной группы бомбардировщиков, передавать погоду по маршруту (а полет проходил по морю), передать погоду в районе цели и доложить командованию результаты боевой работы экипажей и о поражении целей.

Немцы нас не ждали, да и это далеко было от нашей базы. Они чувствовали себя там совершено спокойно, даже не соблюдали светомаскировку ни города, ни базы. Они были освещены электрическим светом. И непосредственный вход на базу с противоположного берега фиорда все время просматривался прожекторами. Должно быть, немцы больше думали о том, что наши военно-морские корабли могут появиться у них с большей вероятностью, чем наши воздушные корабли.

Погода по маршруту была отличной. Пришли в район цели на высоте 1500 метров. Нам хорошо была видна база и, не доходя до цели километров 50, мы вернулись и ушли в море, теряя время до подхода основной группы. За 3-4 минуты до начала бомбардировки мы зашли на цель и осветили ее. Я развернулся и отошел в сторону, снизился до высоты в 1000 метров, а заданная высота бомбометания была 1200 метров. Нашей группы никакого труда не представляло найти объекты бомбометания, потому что немцы нам сами помогали освещать цели на земле. И мы еще осветили базу с воздуха.

По наблюдениям с нашего самолета экипажи бомбили отлично, цель была полностью разрушена. Это подтвердила агентурная разведка. После того, как отбомбилась основная группа, мы зашли и сбросили свои бомбы и только при отходе от цели немцы погасили свет и начали обстрел из зенитных орудий. Но было поздно. Мы выполнили боевой приказ на отлично, а пожары, возникшие на базе, довершили начатое нами уничтожение складов с боеприпасами. После отхода экипаж наблюдал взрывы в районе цели. По агентурным данным нами была потоплена баржа с никелевой рудой, повреждены две подводные лодки, потоплены три катера-охотника, разрушены причалы, уничтожены склады с боеприпасами, амуницией и другим военным имуществом.

Даже сейчас я этот полет помню во всех подробностях. Описал я его потому, что мне до того странным показалось, что в феврале 1944 г. пришлось бомбить цель, освещенную с земли самим противником, и такая крупная военно-морская база немцев не произвела ни одного выстрела при бомбометании! И еще сохранилось чувство полного удовлетворения от результатов нашей бомбардировки.

Были и другие полеты, не менее важные. Например, налет на порт Вадсе, где тоже были повреждены две подводные лодки, стоящие у причалов и выведена из строя электростанция. Или налеты на аэродром или порт на севере Норвегии Киркенес. Эти два объекта располагались близко друг от друга и воздушная оборона у них одна и очень мощная, я бы сказал самая мощная, что была у немцев на севере Норвегии и Финляндии.

В порту Киркенес немцы формировали караваны судов с никелевой рудой, и отправляли их в Германию, и порту Киркенес предавалось особое внимание со стороны немцев, как базе по снабжению всем необходимым для ведения войны на севере».

Из личных записей штурмана Владимирова: «14 февраля 1944 г. За эти дни я не мог написать, так как все последние ночи летали, да и сегодня полетим, погода улучшается.

Полет на Рованиеми был самым трудным в моей практике на севере. Он был в ночь с 12-го на 13-е, как тянулась интересно обстановка, то скорость 320, то 250 и еле я разобраться успевал. Пришел на цель, отбомбился, стреляли не особенно организованно. После цели на обратном пути через 28 минут дали приказание - идти в Африканду. Развернулись. Пошли туда.   Вышли точно. Подходя к ней, получили новое приказание лететь домой, отошли от Африканды, взяв курс на север. Компас болтается, не поймешь, какой курс справа. Горы выше нас закрыты облачностью и кажутся совсем близко. Все глаза проглядел, чтобы не столкнуться, но этот участок пролетели. Минут через 15 полета очутились между облаками, стали пробивать, немного пробили, облачность кончилась. А потом на Н=600-650 м опять впоролись и не можем вылететь из нее. Идем в облачность, смотрю на колпак у пулемета, он тускнеет, значит обледеневает. Включил антиобледенитель, идем спокойно, смотрю, пулемета уже не вижу. Из-за льда скорость упала километров на 30-40.  До аэродрома осталось минут 15-20. Что делать? Пробивать опасно, можно столкнуться с сопками в облачности, лететь невозможно, обледенению прибавилась болтанка. Тут я вспомнил и полеты в Якушево, где в таких условиях мы летали и горя не знали. Вспомнил Томку, письмо ее.  Стали искать выход.
    
Надежда проблеснула. По ШВРС определили, где находимся и на риск стали пробивать облачность. Говорю: - Костя, вижу землю!  А сам бы и рад увидеть, но ее скрывает облачность. Решил, что будет, то будет, ведь не до земли же она! Пробиваем – 600, 550, 500, 400, 300 м. Вот когда я ее увидел, а погоду ведь давали 600 м. И черт его знает, откуда ее взяли. Пробивали облачность не далеко от сопок, которые уже выше нас были. Ну, слава богу, что так кончилось. На посадке от удара был ледяной дождь - это лед осыпался, а когда я после посмотрел, сколько его еще осталось, то удивился.
      
Вчера после вылета рубанул 100 грамм, да и еще добавил Новожилов. У него 200 вылетов было. Захотел и сел писать письмо Томки. Под градусами оно мне казалось хорошим, и я написал, что после прилета женимся.  О, как это интересно!
      
Ведь я не могу ее держать около себя на все время войны, она не должна знать и переживать того, что иногда я переживаю. Но как начать переговоры после женитьбы, чтобы она поехала домой к себе или ко мне? Правда, не сразу. Как сделать лучше? Вот вопрос на сердце: «Мишка, душу мать, ты полуженатый сейчас? Ого!»
      
Интересно, после отправки письма, которое Томка получила 31 января, я видел во сне ее. Томка стояла отдельно от меня, и я почему-то не подходил к ней. А потом мне как-то жаль ее стало. Я подошел, она бала грустная, сразу же повеселела, и мы пошли с ней по дороге вверх. Куда? Не знаю. И она смеялась так звонко. А сегодня я ее туфель, который я относил починять, т.е. переделывать. Не знаю, к чему весь этот сон?»

Из наградного листа на старшего лейтенанта Бредова Владимира Никитовича, командира звена 108 ап ДД: «В ночь на 15.2.44г. при бомбардировании порта Гаммерфест группой 7-ми самолетов, в числе которых участвовал экипаж тов. Бредова, было потоплено 1 транспорт водоизмещением 2300 тонн, буксирный пароход водоизмещением 500 тонн и поврежден 1 транспорт, что подтверждено агентурными данными.

За период боевых действия с оперативного аэродрома в Заполярья на его боевом счету числится: пожаров большой и средней силы - 2, малых -4 и взрывов средней силы - 3, что подтверждено экипажем – контролером и наблюдением других экипажей».

Из наградного листа на лейтенанта Расстрыгина Алексея Максимовича, штурмана 108 ап ДД: «В действующей Красной Армии с июля 1943 года. Боевые задания выполняет в составе экипажа; летчик — орденоносец старший лейтенант Бредов Владимир Никитович, стрелок-радист - трижды орденоносец старший сержант Меркачев Андрей Харитонович и воздушный стрелок - старшина Щемилин Николай Яковлевич.

В ночь на 15 февраля 1944 года группа в 7-мь самолетов, в числе которых участвовал тов. Расстрыгин, бомбардировали военно-морскую базу - Гаммерфест, где было потоплено 1 транспорт водоизмещением 2200 тонн, буксирный пароход водоизмещением 500 тонн и поврежден 1 транспорт, что подтверждено агентурными данными.

13 февраля 1944 года, при возвращении с боевого задания по ж.-д. узлу Рованиеми, на маршруте и в районе аэродрома лежала низкая 10-ти бальная облачность и снегопад. Тов. Расстрыгин точно вывел экипаж на свой аэродром и благополучно произвел посадку.

20 января 1944 года экипажу была поставлена задача бомбардировать военно-морскую базу Киркенес. При подходе на цель, экипаж маневрировал, но противник открыл точный огонь из 5-ти батарей крупного калибра и 13 прожекторов искали самолет. На боевом курсе самолет попал в прожектора, но несмотря на это тов. Расстрыгин точно произвел бомбометание, после чего образовался пожар в районе портовых сооружений».

Из наградного листа на мл. лейтенанта Усольцева Алексея Ивановича, штурмана 108 ап ДД 36 ад ДД: «14.2.44г. в числе семи экипажей в сложных метеоусловиях участвовал в полете на морскую базу противника северной Норвегии Гаммерфест, где были потоплены 1 военный транспорт водоизмещением 2300 тонн, 1 буксирный корабль в 500 тонн и поврежден 1 военный транспорт.

По подтвержденным данным контролеров и других экипажей на боевом счету тов. Усольцева числится: 3 взрыва средней силы, 5 пожаров средней силы, отмечено 19 попаданий по летному полю аэродромов и стоянок самолетов противника.

10.2.44 г. блокировал аэродром противника Хебуктен. Несмотря на активное противодействие 5 батарей КК ЗА и 12 прожекторов в течение 40 минут держал аэродром под напряжением и с трех заходов точно бомбардировал летное поле. В эту ночь авиация противника с аэродрома Хэбуктен не действовала».