Когда вдруг вспомнил Кэролла

На этой улице он оказался случайно. Шёл не отсюда и не сюда. И не через. Его вообще тут не должно было быть. Мало того, что планы на сегодня были далеко от этого места, так он ещё и клятвенно зарекался не быть. Здесь. Никада.

Вон там, за углом, да, здесь вот, был колодец. Давно. Глубокий. Настолько, насколько могла быть глубока кроличья нора. Без дна. Бездна. А потом сюда пришёл город. Колодца не стало. И сейчас здесь канализационный люк. И почему-то открыт.

Открытый канализационный люк это очень небезопасно и может привести к нехорошим последствиям. Особенно, когда рядом дети.

— Девочка, отойди. Не стой на краю. Ты можешь упасть!

Девочка молчит. Даже головы не повернёт. Она стоит, молчит и плачет.

— Что у тебя случилось?

— Эльза. Упала. Туда. Ей больно.

— Откуда ты знаешь?

— Там глубоко.

Он подходит к девочке, становится рядом, кладя руку ей на плечо, и смотрит вниз. Ничего не видно. Это понятно. А что он хотел увидеть? Кроличья нора открывается только тому, кто в неё спускается. Ему ли этого не знать. Кроличья нора, что чёрная дыра — ты никогда не узнаешь что внутри, пока не окажешься там.

А он там был. И он знает наперёд, что там. Что было, есть, что будет, если он спустится. Ничего не поменялось. Всё тот же кролик. Всё тот же чай. Выпил, пересядь. Закуси, пересядь. Чай не чай, кролик не кролик. А теперь ещё и Алиса к нему переехала.

Последний раз он потерял там месяц. Месяц в час — как тебе скорость? Время относительно, если оно вообще есть. А с Алисой, да пока найдешь Эльзу, пока поднимешься, поседеешь. А наверху год в копеечку.

И Алиса просто так не отпустит. Когда они не видятся, кажется, что и нет никакой любви. Но стоит только посмотреть друг другу в глаза и кролик третий лишний. И он об этом знает, его уже нет. Глянул на часы, фьють, только его и видели.

— Не плачь девочка, — говорит он девочке. Он смотрит вкруг, улица пуста. А какая бы ни была Эльза, пусть даже такой, как её плачущая подружка, без помощи будет крайне трудно. — Позови кого-нибудь на помощь. Хорошо? Ты сможешь?

Девочка поднимает заплаканные глаза. Она улыбается. Она кивает:

— Я сейчас! — и убегает.

А он вздыхает и начинает спускается вниз.

— Доброе утро, — говорит ему Алиса, будто он только вышел из спальни, а она встала капельку раньше, чтобы приготовить ему завтрак.

Господи, как я её люблю! — защемило сердце, а время рвануло с места в карьер. Стрелки сошли с ума. Они неслись с такой скоростью, что их как будто и не было вовсе. Ни их, ни цифр, ни самого времени.

Того, что перетекало из прошлого, которого уже нет в будущее, которого ещё нет, через мгновение настоящего, которое так коротко, что больше похоже на ноль, чем сам ноль. Да и что есть ноль? И что тогда есть время? Соизмерение события и расстояния, которое проделала планета вокруг своей оси. Вечная производная. А если нет этой планеты?

— Кролик, заткнись, — попросила ласково Алиса, запустив в того кофейником. Там, где пьют чай, кофейник не нужен. Даже если этот чай совсем не чай. Скорее даже потому что.

Кролик был белый, кролик был в жилетке, кролик пропал. Вместе с часами. А девочка больше не плакала. Она встала со своего стула, сделала лёгкий книгсен. Или реверанс. Никогда не понимал в них разницы. В руках она держала большую куклу.

— Спасибо, — сказала она, — но нам с Эльзой пора. Если вы не против, я возьму немного шоколада для бабушки.

Мы были не против.

Мы остались одни. По ту сторону того, чего нет.

— Это всё ты, не так ли? — задал я до очевидности глупый вопрос.

— Этот все мы, — улыбнулась она, — все трое. Не зря же мы семья.

— Тоже мне семья, — подумал кролик, вернувшись на минутку за потерянным где-то тут получасом. Или около того. — Семья — это семь я. Всё же просто и понятно. А их только трое. Када, блин, считать только научатся?
17:40
20.02.2021

ещё в ынэте:

https://vk.com/wall-68670236_886112