Первое знакомство

       В этой приуральской деревеньке раньше жили только староверы, перешедшие когда-то через Каму-реку из  центральной части России в укромное место, подальше от цивилизации, подальше от людей, подверженных людским проказам, подальше от  преследующих  соблазнов.
Деревенька в одну улицу  тянулась параллельно  небольшой речушки, вдоль ее берега. Речка шириной в десять – двадцать метров с омутами и перекатами, временами светлой, как слеза водой, а временами, мутной после дождя серой брагой, была спокойной с низкими берегами и широкой долиной, переходящей в холмы и косогоры, с крутыми склонами,  разрезанными оврагами и буераками. 
Сейчас в деревне было многолюдно: приехали новые рабочие, появились мотоциклы, машины, трактора, другая незнакомая  техника.  По улице постоянно мотались, то люди, то конные повозки, а  когда-то и большие трактора и машины, от которых трясло старые дома. Деревеньку с трех сторон окружили нефтяные вышки, которые и днями и ночами гудели, шуршали, вздыхали, визжали и светились, как  работающие в напряжении люди. Нефтяники, беспокойный народ, не знали отдыха ни днем, ни ночью.
Дома на улице стояли редко, на большом расстоянии друг от друга, все добротные, высокие в полтора, два этажа, с крышами из теса, которые, как правило, соединялись с крышами  всех  хозяйственных построек  и позволяли в любую погоду выполнять необходимые работы по уходу за скотом. Первый или  полуподвальной этаж, служил для хранения продуктов питания, использовался как омшаник, помещение для зимовки пчел в ульях; второй этаж был для жилья, с высокой, крутой, с  закрытыми стенами и навесом, уличной лестницей.
В одном из таких домов на краю деревни жил мальчишка. Он с любопытством смотрел из окна на окружающую местность и, по мере своего взросления, все дальше и дальше уходил от своего дома, расширяя  свое жизненное пространство.
Он был предоставлен самому себе:  отца не помнил, мать была постоянно на работе, дед занимался колхозом, а бабушка обширным хозяйством.  Сначала своим отцом мальчишка считал брата матери, который только что  вернулся в деревню со службу: он не давал ему прохода, цеплялся за него и требовал к себе внимания.  Тогда мать рассказала мальчишке, что его отца забрали в милицию и увезли на несколько лет и, отец вернется, когда  он пойдет в школу.
         После этого мальчишка начал уходил все дальше и дальше от дома, искать для себя любимое место, на встречу к отцу, ближе к нему, ближе к своим мечтам.
         Однажды утром, как обычно, проснувшись, он надел свои черные в полоску трусы-штаны с наплечными лямочками и карманом на груди, залез на стул, стоящий около умывальника, умылся, вытерся, соскочил и побежал за занавеску, в угол комнаты.  Здесь, на небольшом деревянном столике всегда для него  стояла алюминиевая кружка  с молоком, рядом лежала горбушку хлеба.  Стоя на ногах и торопясь, выпил молоко, откусил хлеба; оставшуюся часть горбушки  спрятал в карман на груди  и побежал на улицу.
        Солнце светило ярко. Припекало. Июньское лето набирало силу, зелень окружила  дорожки в неприбранном дворе, крапива цепляла мальчишку за голые  ноги и руки, под ногами ржавая глинистая земля, местами скользкая, требовала осторожности, но он не обращал на это внимание. Он торопился. Сегодня у него дальний переход, сегодня он свободный: старшая сестра где-то с бабушкой, мать допоздна будет на работе, а дед уехал  в дальнюю бригаду.
        Мальчишка бежал босиком, легкий и счастливый: сандалии не  нашел, а так даже удобнее. Подхватив прутик, он устремился за пределы деревни, граница которой незримо была очерчена природой и людьми. Бежал долго, сначала по пыльной рыжей дороге, потом свернул в сторону от дороги и речки, по косогору выбрался на самую вершину. Остановился, посмотрел сверху во все стороны, на синее безоблачное небо и, выбрав, по каким-то только ему ведомым признакам направление, кинулся туда, вниз, бегом, еле успевая переставлять свои детские ноги. Как колесо скатился вниз, притормозил, еще один рывок, еще и еще….
         Внезапно мальчишка почувствовал, что он на месте, дальше катиться не куда, а он находится на самом низу  зеленой воронки,  Как здорово здесь! Да, он нашел свое место. Опустившись на землю, глубоко вздохнул от удовольствия:  земля дышала жаром, как  зимой на полатях у печки. Лег на спину, закинув ногу на ногу, и лежал на солнце,  зажмурившись, наслаждаясь теплом и тишиной. Открыл глаза.  Взгляд его проник в самую синь неба, в бесконечность. Он вдруг увидел себя  сверху, беззаботного, маленького, белоголового, растрепанного, босого,  лежащего спиной на зеленной траве сорванца, болтающего ногой. Увидел сверху холмы, косогоры, овраги,  речушку и деревеньку, зажатую холмами, нефтяные вышки, дороги. Это продолжалось долго… или мгновение.
        Он огляделся, из его воронки солнца уже не было видно. Приподнялся, съел остатки горбушки хлеба и отправился домой. Подниматься вверх было тяжело, он часто останавливался на очередном переходе на очередной подъем, отдыхал, вздыхал и шагал дальше. Темнота уже наваливалась со всех сторон, когда он вышел на верхнюю точку косогора и,  вдали,  внизу, увидел редкие деревенские огоньки. Теперь надо было просто спуститься вниз, все подъемы  и неровности закончились. Он вышел на дорогу, и  устало побрел домой.
          Дома, увидев мальчишку, все вдруг всполошились, вспомнив, что он не встречался им весь день.  Стали тормошить, расспрашивать, рассматривать его ноги, кое-где сбитые, где-то поцарапанные колючками и крапивой. Он же уставший и сонный рассказывал, что был очень далеко, но все видел сверку: и себя, и деревню, и машины, и людей.
         Подошел дед, погладил по голове:
- Это Душа знакомилась с тобой. Теперь Она увидела свой дом, будет беречь тебя, а ты  береги Ее.