просто жизнь продолжение

       
Очнулась от прикосновения руки бабы Маши, а, казалось, минуту назад провалилась в сон.
        - Вставай, дочка, утренняя заря на чистом небе и нам с тобой нужно солнечный восход поймать. Поднимайся, пока умоешься, да проснёшься хорошенько, вот время и подойдёт.
У бабули очень свежий, жизнерадостный вид, улыбка. Я опять удивляюсь её зубам. И где в этой глуши нашёлся американский стоматолог. Зубы ровные, чистые, белые, один к одному, как в телерекламе. Спросить постеснялась.
          Я быстренько вскочила, прибрала своё спальное место. Умывалась во дворе под навесным рукомойником. Вода ледяная, освежает удивительно.
        - Пойдём за калитку, там обзор получше. Скоро солнце всходить будет. Баба Маша находилась в приподнятом настроении, словно в ожидании дорогого, сердечного гостя.

 

           Мы с ней вышли за ворота. Край неба жарко алел. Лес острыми верхушками вгрызался   в небо. Казался чёрными пиками на розовым полотнище. В лесу бродили сизые тени, тающие от солнца, край которого показался над лесом.
        - Смотри, дочка!  Встречай и приветствуй рождение нового дня! Смотри и не моргай!  Не моргай глазами, сколько сможешь. Терпи. Солнце – это жизнь на Земле-матушке, это жизнь всего растущего и живущего на ней. Наши предки поклонялись Солнцу и называли его Ярило!       
Ярило и есть, как разъярится так всё и спалит, но без его тёплой ласки ничто не живёт и не растёт. Гляди и впитывай солнечную силу, от неё глаз станет чище, взор твёрже. Молодец!
Умница! Глядишь хорошо, твёрдо. На пользу тебе моя наука. Запомни. Солнце всходит и заходит почитай каждый день, но только на восходе и заходе не имеет палящей силы, а даёт доброе, мудрое тепло человеку. Человеческий глаз ловит этот момент и заряжается солнечной мощью и силой, впитывает в свою душу через глаза всё, что Ярило даёт нам, Человекам. Я слышу восторженный голос бабы Маши и смотрю на солнечный шар, не позволяя векам сомкнуться.
        - Ты, коли моргнуть хочешь, ресницы чуть прищурь, а потом опять гляди, сколько сможешь.
Солнечный горячий шар уже выкатился над лесом, слёзы застилали глаза, терпеть не возможно.
        - Ну хватит! На первый раз очень хорошо. Умница! Это тебе домашнее задание на каждый день, встречай солнышко и провожай его, да поминай бабу Маню.
        - Что значит поминай?! Вы что такое говорите?
        - То и значит. Больше наших встреч с тобой не будет.
        - Ну зачем Вы так, баба Маша?! Я теперь Вас с Дашкой во век не забуду! Приеду в ваш волшебный край, как только случай представится.
        - Приедешь не скоро. Меня на этом свете не застанешь, - покачала головой, – скоро так жизнь закрутится, не до нас тебе будет. На всей Руси перемены грядут, не только у тебя. Наступит новое тысячелетие. Я знаю, что говорю. С  Дашкой ты, конечно, встретишься. Ох, уж эта Дашка! Опять накуролесила, не дождётся ту собачку, что ко двору её придёт.
        - А что так?
        - Узнаешь, услышишь, да и увидишь. Ладно, давай завтракать, а там и провожать тебя пора подойдёт. Нам Любаня вчера творожку принесла и сметанки, вот нам и завтрак.
         Я засуетилась. Вчера приглядела, где Даша брала посуду для чаепития. Электрочайник деловито исполнял свои обязанности. Для заварки баба Маша использовала травы.
Я осмелела и стала её расспрашивать, какая трава, зачем и почему. Она охотно отвечала.
        - Все травы местные. Вот видишь – это Иван-чай, каждый его листик нужно скрутить в трубочку и высушить, а это листья земляники и смородины.  Малина -  и лист и ягоду сушат – это от простуды.  Из душицы, её ещё матрёшкой зовут, чай очень вкусный, особенно на родниковой воде, но мужикам этим напитком увлекать не надобно – он мужскую силу забирает. Мята очень хороша, но расслабляет, успокаивает, её на ночь хорошо при плохом сне.
          Меж разговорами таёжный напиток заварился, творог со сметаной разложили по тарелочкам и чудесной выпечки хлеб занял на столе почётное место. Разве сравнишь его вкус с городской выпечкой!
        - До чего же у вас знатный хлеб! – с удовольствием похвалила я.
        - В русской печи хлеб-то печём, да хмельная закваска, потому и не черствеет долго, а зимой храним в сенках или в чулане, в ларе на морозе. Принесёшь в дом с мороза, хлеб отойдёт и даже дух свой не теряет.
        - Как же хорошо у вас! Так бы не уезжала!
        - Соскучишься по городу, по цивилизации, а как снегом зимой занесёт, да метели завоют, так и ты завоешь вместе с ними, – засмеялась весело, открыто. – Что не спросишь? Давно ловлю твои взгляды на мои зубки. Мои, мои зубки, свои все до единого. Удивляюсь, как они болеть могут?!
          Моему изумлению нет предела – это надо же такому быть! Бабке скоро век сравняется, а она у стоматолога не была и не знает, что это такое – брр-бормашина. Чудеса! Волшебство!
А у нас зубы – проблема номер один. Все рекламные ролики пестрят советами, какой пастой да какой щеткой зубки белыми и здоровыми содержать, да какие витамины кушать.
        - Нету тут никакого колдовства – опять бабуся услыхала мои мысли – это таёжные дары. Кедровые орешки и масло из тех орешек, травки наши всякие, а главное – смолки. Вы покупаете в магазинах жвачки, а наш народ жуёт смолки с хвойных дерев, пихтовых, еловых, да и сосна годиться. Смолка эта, одно слово – Живица! Из Живицы и мази делают. Больно лечебная мазь получается. Проверено!
       - Баба Маша, а Вы, наверное, в душе язычница, хоть в переднем углу иконы висят, и крестик нательный я у Вас видала, но Вы поклоняетесь Солнцу и просто поэтично воспеваете Лес, таёжные дары, травы и растения.
      - Ох, дочка, любой мир очень сложен. Чем дольше живу, чем больше вижу да слышу, тем больше думок в моей голове. Солнце – Ярило наш дорогой, как же ему не кланяться? От него всё живое на нашей земле. Лес – живее и мудрее нас людей, кормит, греет, одевает, лечит, а чем мы ему платим? Вот то-то и оно!
         Мы помолчали, не глядя друг на друга. Интересно, но я испытывала чувство вины перед этой старухой и перед её таёжным миром.
       - Кто мы люди? – задумчиво продолжала баба Маша – Откуда мы взялись на этой Земле?
Господь создал человека и весь мир в помощь людям. А кто он Господь-то? И зачем, для чего он нас сделал? Зачем мы надобны ему? В чём наша задача перед Ним и перед Миром? Зачем мы землю топчем и уходим в неё? – Бабка требовательно глядела на меня, словно ждала ответа, но что же я могла ей ответить на эти старые, как мир, вопросы? Ведь и я их себе задавала.
       - Молчишь? Вот эти вопросы нужно было задавать там, – она указала пальцем вверх, - куда ты летала. А крестик? Ну, это святое. Я ведь православной веры, меня младенцем крестили, с тем и живу. А святых наших мучеников очень уважаю. Ведь они были обычными людьми, с человеческим телом и приняли нечеловеческие муки за нас, за человеков, и за веру свою.
Эти люди жили на нашей Земле в давние времена, а может и впрямь Сыны Божьи. Я так понимаю, что они посланцы Господни, или неземных, инопланетных Умов.  А может, те инопланетяне жили у нас на Земле, да и оставили своих потомков, чтобы они несли в наш, людской мир понятие Добра и Зла, чтобы учили земных жителей уму-разуму, да видать учёба не впрок, видать земной народ не дорос ещё до этих разумных понятий и по наблюдениям Высшего Вселенского Разума люди всё ещё в песочек играют, в штанишки писают да отбирают друг у дружки игрушку ту, что по краше. А такие слова: «Я преклоняюсь перед тобой, Высший Разум, я преклоняюсь перед тобой, Господь Бог»  не доходят до каждого Человека, считающего только себя разумным господином Мира сего. Тьфу! Ну, где тот Человеческий Разум?
Одни войны, выяснение силы, чья пушка дальше да громче стрельнет - вот и идут разборки между странами. Нажива, жадность стала править умами. Господь ждёт, даёт Человеку возможность одуматься, а как лопнет терпение у Высшего Разума? Что тогда будет с нами со всеми, да с нашими потомками?
        - Вот с чего начался наш с тобой разговор к тому и вернулись.
Не одни мы в этом мире, а коли есть соседи на других планетах, то и на них нужно оглядываться, да и вести себя и свою жизнь порядком, по заветам и мирским законам.
Есть наши святые, но и над ними есть что-то более могущественное, с непонятной нам силой, и силу эту надо уважать и почитать. От той великой силы много зависит в каждой человеческой жизни. Ведь все мы в час беды просим Господа о помощи. А святые наши – это как посредники между Богом и людьми, к ним мы в первую очередь и обращаемся, и коль просьба чиста и сердечна, то помощь приходит, значит, и благодарить нужно за помощь ту от всего сердца. Ну, ответила я на твой вопрос?
       - Господи! Такая каша в голове!
       - Вот Господа не поминай! Знаешь, как говорят: «Господь не коза – не поминай за зря».
       - Правда, баба Маша, всё в мозгах перемешалось: Тут и солнечное божество – Ярило, и святые угодники, и щедроты сибирской тайги и даже инопланетные гости.
       - Да, дочка, да! Присматривают за нами всё более внимательно, и гости эти инопланетные всё чаще стали посещать нашу Землю – матушку. Может, конечно, земляне взрослеют и поэтому привлекают другие планеты, а может, наоборот ведут себя непотребно, да не пора ли их придержать и призвать к порядку. Тревожно что-то становится в нашем мире. Ладно, девонька, нашим с тобой разговорам  конца не видно, а тебе собираться пора. Скоро придёт машина с продуктами, вот с ней и хочу тебя отправить в город, а там и до Тюмени доберёшься. А пока соберу тебе гостинцев таёжных.
        - Не беспокойтесь! Не надо, баба Маша – я попыталась протестовать.
       - Молчи, девка! Спасибо скажи, а то не надо, не надо… - и пошла в сени, а там в кладовку. Вернулась не скоро. – Вот тебе сбор трав – чай заваривать. Понравился тебе мой чай?
       - Ещё бы! Очень понравился! – я облизнулась, демонстрируя искреннее удовольствие.
       - Значит на здоровье. Немного орешек лущёных, да цельных кедровых шишек, их следует варить полными и тот отвар пить, при тяжёлых простудах. Говорят, даже лечит чахотку. Чуток ещё сушёных грибов, правда прошлогодние, да им после сушки-то ничего не делается. Ты ведь от меня к Дашке едешь?
       - Обязательно. Нужно дела закончить, потом уж домой.
       - Вот гостинцы-то мои повезёшь домой, у Дашки у самой, поди запасы имеются. 
       - Баба Машенька, спасибо Вам за всё! За ваше внимание, ласку, добросердечие, а главное за науку!
         Растроганная, я низко поклонилась старухе и пыталась поцеловать ей руку. Она не позволила, даже нахмурилась.
        - Всё, дочка! Всё, собирайся, да пойдём до нашего «центрального гастронома», - в голосе насмешка, с юмором бабуля, – пройдёшь по нашим улицам, поглядишь на нашу жизнь.
           Баба Маша повязала свежий, белоснежный платок, надела лёгкую, но отороченную беличьим мехом душегрейку, сразу став нарядной, но на ногах неизменные калоши поверх толстых шерстяных носок. Мои кроссовки просохли, я тоже обулась и с приличным пакетом в руках мы вышли на крыльцо. Стукнула калитка и появилась Любаша.
         - Доброе утречко! – и через двор подошла к крыльцу. – Собрались уже? А я вот опять баночку сметаны принесла. Мироновы гостинчик передали для нашей гостьи.
         - Да у меня и так полные руки!
         - Ничего, ничего, – это баба Маша встряла, – такой сметаны в городе не сыщешь, молоко-то на наших травах.
          Меня смущало гостеприимство, широта и душевная щедрость сибиряков. Эти люди не ждут просьбы о помощи, видя нужду откликаются сразу.
        - А Вы к машине?
        - Вот хочу проводить нашу гостью.
         -Мало погостили. Я с вами пройдусь, земля подсохла. День будет хороший, похоже дожди утихли.
          Любаша бережно взяла бабу Машу под руку и я поняла, что помощница у неё надёжная.
          Мы вышли за ворота и двинулись улицей к центру. Я кручу головой, ведь вчера ничего не углядела. Много пустующих домов, и хоть окна не заколочены, можно безошибочно определить, какой дом без хозяев, без жильцов. Я вспомнила, как вчера баба Маша говорила о пустых домах. Да, грустно! Хиреет глубинка, пустеют посёлки, деревни, угасает в них жизнь. А так жалко!
          Центр – небольшой пятачок с десятком пустующих прилавков под стареньким навесом.
Видать, рыночек был, а может и теперь когда-нибудь люди выносят какую-то снедь, только кому продавать? Пусто. За рыночком здание, почти двухэтажное. Почти, потому что внизу окна вровень с землёй, а над ними второй ряд и дверь, к которой ведёт лестница с перилами. Над дверью вывеска с облупившейся краской «Сельхозпродукты» ещё с советских времён.
Не единой машины у крыльца не видно. Зато стояла небольшая группка женщин, которые тут же окружили бабу Машу.
       - Любаня, слазь наверх, узнай, когда машину ждут, – она обратилась к Любе, а мне сказала: – Можешь посмотреть, что хорошего в нашей лавке, может что и углядишь.
         Вслед за Любашей я поднялась по лестнице, отметив про себя, что строение это достаточно крепкое, прочное, хоть и потемневшее от погодных условий, а нижние ступени кое где покрыты мхом. Люба потянула на себя дверь, та открылась легко, без скрипа и мы вошли внутрь помещения. Я огляделась. Обычный магазинчик, прилавок, полки, шкафы, подобные ещё сохранились на окраинах моего города.
       - Здравствуйте, проходите, проходите, – за прилавком молодая, опрятная  женщина, приветливая  улыбка, туго повязанная на лоб косынка на пример «банданы». - Удивить Вас, конечно, нечем.
       - Да меня уже баба Маша удивила, – улыбаясь в ответ, я потрясла солидным пакетом. – Хочу посмотреть, чем Вы богаты, чем торгуете.
     - Торгуем? Мы и магазин-то не каждый день открываем!  Вот когда машина из города приходит, тогда народ и собирается.
       Я осматриваюсь. На полках много консервных банок, есть электроприборы, в витрине крупы, кондитерские изделия. В углу, на плечиках, несколько ярких тряпочных пошивок, какие-то странные шляпы в сеточку. Продавец поймала мой взгляд.
      - Это накомарники! Без них по ягоды в лес не пойдёшь. Мошка! Так накусает, что кожа, как опара в горшке станет, – звонко рассмеялась, лицо совсем круглым стало. Чувствовалось, что ей очень радостно приветствовать нового человека. – А это сарафаны для дачников, – рукой указала на яркие тряпочки, – только они теперь всё больше в спортивных одёжках ездят, в сарафанах-то лучше к морю, а не в тайгу.
         Послышался шум мотора. Похоже пришла машина, которую ждут. Мы с Любой вышли из магазина. У крыльца стоял фургончик. Спустившись с крыльца, я подошла к группке женщин, окруживших бабу Машу.
       - Ну, что, познакомилась с нашей лавкой? Богато живём?
       - Да… Грустно там.
       - Живём тоже грустно, – сказала одна из женщин.
       - Нитки, иголки есть, соль, спички, мука да сахар, а остальное есть у каждой хозяйки.
То ли живём, то ли доживаем.
       Беседующие женщины были ненамного младше Бабы Маши, скорее старухи, в унылых одеждах, но лица выражали спокойное достоинство.
        - Да доживаем. Молодёжь чуть оперится и сразу в город. Кто на заработки, кто на учёбу. Глядишь, там обзавелись семьёй, обустроились и прости прощай родной дом, редко кто в отпуск сюда едет, всё больше на юга.
Господи! Как же это грустно! Жутко! Такая глушь! Где же наши депутаты?! Ведь как пить дать и в этом Богом забытом углу проводится выборная кампания, и все эти бабки за кого-то голосовали и эти голоса кому-то пошли на пользу, а вот им какая польза?
       - А как же медицина? Если кому плохо? Что делать?
       - Ну, телефоны! Пуколки-то эти, почитай у всех есть! Другое дело, что «скорая» не всегда скоро приходит, а в распутицу так и вовсе не доедет. Медпункт давно закрыт, вроде некого обслуживать. На крайний случай к Ивановне бежим – наш фельдшер, или вот к бабе Маше.
       - Сколь раз говорила, с зубной болью ко мне не ходить! Снять сниму, боль-то, а потом в город! В больницу! Лечить или выдирать - врачу решать. Не дело это с гнилью во рту жить, да и запах дурной. Тьфу! Нечисть какая!
         Пока мы так общались, водитель, видать он же и грузчик, крепкий дядька в возрасте, перетаскивал наверх коробки и мешки привезённого товара. Баба Маша уже переговорила с ним в отношении моей поездки, и вот настала минута прощания.
         Я обняла бабу Машу, ощущая под душегрейкой жёсткое, жилистое тельце и меня охватило чувство потери, физического отрыва от чего-то родного, кровного, части себя. Наверное, так чувствует маленький котёнок, оторванный от мамки, когда его отдают в чужие руки, хорошо не в холодную воду. Слёзы давили мне горло и я не могла открыть рта.
 Слов не было.
       - Прощай, дочка! Не сворачивай со своего пути, а то и заплутать недолго, – дрогнувшим голосом произнесла бабка, – очень уж много соблазнов в нашем деле.
       - До свидания, баба Маша, – с усилием выдавила я.
       - Прощай, говорю! Поезжай с Богом! – Она широко перекрестила меня, а затем и машину.
Мы с ней троекратно расцеловались и я полезла в кабину, водитель проявил любопытство:
        - Родня, что ли?
        - Да, родня… - вырвалось у меня.
        На душе было так тяжело, будто вся её боль в ней не помещалась и выплёскивалась слезами. Машина тронулась. Я оставила позади всё, за чем приезжала сюда, но увожу в себе огромный, вновь приобретённый багаж новых знаний, ощущений, впечатлений  от встреч с необыкновенными в своей обыденности людьми.
Интуитивно, своим обнажённым шестым или восьмым чувством я ясно понимала, что этой изумительной старухи больше в моей жизни не будет никогда. Никогда – это очень веское, тяжёлое, как гиря слово. Никогда, как удар секиры! Никогда – остановка времени. Никогда…
Слёзы прорвались сразу, как только мы выехали из деревни. Словно с похорон – мелькнуло в голове. Сердце прыгнуло и я в ужасе пыталась прогнать эту мысль, не позволяя себе зареветь в голос. 


 


Поездка по Сибири перевернула мою душу и вывернула её наизнанку. К себе домой я вернулась другим человеком. Много размышляла, анализировала, перебирала в памяти впечатления. Баба Маша прочистить-то мои мозги прочистила и, понятно, что не без одобрения «свыше», а вот как теперь мне навести в них порядок, сегодня я не знала.
        Это не осталось не замеченным и знакомые шутили, уж не влюбилась ли я там в командировке. Часть меня всё ещё оставалась у бабы Маши, но жизнь, реальная жизнь диктовала, подталкивала и требовала от меня выполнения ежедневных обязанностей. Приходилось всё время крутиться и дома, и на работе.
           В августе наступил или грянул Дефолт. Он действительно громом грянул над всей   
   Россией, в которой жизнь и так после 91-го года потеряла всякую стабильность, а с нашествием 
   Дефолта превратилась в глобальный хаос. А Дефолт действительно наступил. Откуда и куда он
   наступил, этот самый Дефолт? Хотя куда наступил – это вполне понятно, а вот как? Одной 
   лапой или всеми у него имеющимися? Очень скоро выяснилось, что не просто наступил, а   
   придавил могучим прессом, всё что живёт, дышит, движется и просто существует, а хаос в
   стране превращался в цунами.
            Я вспомнила предупреждение Бабы Маши о грядущих переменах, о тяжёлых временах не
   только всей России, но и каждого россиянина, которые предстоит пережить. Но она, также,
    говорила, что Россия защищена покровом Пресвятой Богородицы и поэтому выстоит и своей
    добротой покорит весь Мир.  Именно Россия несёт свой крест перед Всевышним за всё   
   Человечество, и всему миру придётся признать этот российский Дар Высших сил, и согласиться
   с этим чудом. Так будет! Но когда?
            А сегодня страдали именно россияне. Это новое словечко от президента стало ходким.   
   Его значимо, с удовольствием - повторяли чиновники всех рангов, смаковали в прессе
   различных изданий, оно звучало с экранов телевизоров, где ведущие всех программ с
   оптимизмом уверяли православный, и не только, народ, живущий на необъятных просторах
   нашей Родины, что минуют временные трудности и впереди только светлое стабильное
   будущее со всевозможным изобилием.
            Пока же «изобилие» наблюдалось только в растущих ценах абсолютно на всё, что 
   имелось в наличии и производилось на ещё не полностью развалившихся предприятиях, а
   чаще завозилось из-за границы.
             Разорялись магазинчики и мелкие фирмочки, нищал средний класс, расцветала безработица и рэкет. Насильственная миграция в капитализм, без переходного периода, оказалась губительной для многих. Резко возросли случаи суицида, обострились хронические заболевания, участились разводы, бытовые пьяные разборки с убийствами, подростковая агрессия зашкаливала, старшее поколение в растерянности ностальгировало по утерянному социалистическому раю.
            Мою жизнь также не миновали перемены. Предприятие, на котором я служила, подвернулось реорганизации, в результате чего произошли массовые сокращения и моя штатная единица также приказала долго жить, а я оказалась за воротами.
            Провела ревизию своих запасов, и стало грустно. Ну не умею я делать эти самые запасы, копить денежку на так называемый чёрный день, а затем с замиранием сердца ожидать его прихода. Поэтому сегодняшнее, реальное наличие моей наличности ввергло меня в уныние.
            От грустных размышлений где взять деньги, чтобы хватило на хлеб, и желательно с маслом, на оплату квартиры и телефона, меня отвлекла соседка Валюшка, с которой я по- соседски приятельствую. Она забежала посетовать на теперешние жизненные сложности и с порога с возмущением зачастила:
         - Мой-то опять с начальником поцапался!
         - Чай будешь? - предложила я.
         - Ну, какое тут чаепитие?! Мне бы валерьяночки замахнуть, – Валя шлёпнулась на кухонный табурет и с возмущением продолжала: – Ведь хоть говори ему, хоть кол на голове теши! Ничего до мужика не доходит! Говорю, что другие времена, что ни в партком, ни в местком с жалобой не пойдёшь! Говорю, что это не начальник, а хозяин! И как ему втемяшится, так он и повернёт. А Виктор одно талдычит – этот экономист в технике ничего не волокёт! А указывает! Ну не могу я ничего ему доказать, может ты, Наташа ему мозги вправишь?
       - Ну, он уже большой мальчик! – смеюсь. – Ума палата! В технике – что в своём кармане!
        -Нет, правда, погляди, а? У него с психу опять в спину вступило, лежит бревном. Зла моего не хватает! Да жалко – свой ведь, – и просящий с надеждой взгляд.
       - А я при чём? Не местком, не профком и не медицина. Отправь его в поликлинику.
       - Сама-то давно там была? То-то и оно. У нас денег нет на такую врачебную помощь – с грустной усмешкой произнесла Валя – Там одни медсёстры и остались. Врачи в коммерцию подались, теперь в лучшем случае, приём ведут по два часа, а талончика не добудешь – Валюшка отхлебнула чай из кружки, которую я ей подсунула и смущаясь скороговоркой –    
       - Погляди, а? Наташ, может чем поможешь? Ты же что-то умеешь, все знают.
        Я неохотно поднялась – нужно идти. Вспомнила наказ бабы Маши не отказывать просящему.Оказалось, что кто-то во мне нуждается, то есть кому-то необходима моя помощь, значит, моя жизнь не бесполезна, значит, хватит хныкать и предаваться хандре и унынию, скулить по поводу утраты стабильной занятости на производстве со стабильной ежемесячной зарплатой.
         Что ж, будем осваивать новый род деятельности. Возможно, именно здесь я принесу больше пользы людям и именно здесь мне откроется больше возможностей.
         Валентина, ощутив моё согласие, трусцой, впереди меня ринулась к двери. Их квартира находилась в другом крыле подъезда. Я пожалела, что ничего не накинула на плечи.
        Больной лежал на диване вытянувшись на спине, из-за соседней двери любопытные рожицы – дети, Валентина цыкнула на них – дверь прикрылась. Я внимательно поглядела на Виктора. Вижу ему и впрямь худо – это хороший хандрос и защемление нерва. Думаю, что же с ним делать.
      - На живот повернуться сможешь?
      - Ох, попробую…- кряхтя и охая, кое-как, с нашей помощью, он перевернулся на живот и ворчит в подушку. – Говорят, что ты ведьма, залечишь совсем в доску. 
       - Молчи! Чудо моё. Опять правду искал?  Справедливость нужна? Что опять доказывал? – Валя на мужа накинулась. Сама раскраснелась, волосы ёршиком, глаза сверкают и кулачки сжаты.
       – Где та Правда-то твоя!? Вот вылетишь сейчас с работы, как жить станем? – и ткнула пальцем на соседнюю дверь, за которой явно ощущалась возня. – Чем ораву кормить?!
       - Меня увольнять не за что, - Виктор невнятно бурчит в подушку.
       - Ты что совсем тупой!? Хозяину причину искать не нужно! Решит - не угоден и «гуляй Вася!».
          Да-а. Положение серьёзное. В сегодняшнее время остаться без работы, без хоть какой-то оплаты! Страшно! Да ещё детишек мал-мала, их ведь не только кормить нужно, ещё одеть.
Я уже на себе испытала подобное подвешенное состояние. Соображаю, чем бы помочь человеку, а через него и всей семье.
        - Погодите, схожу домой,- я вспомнила как баба Маша лечила Дашку.
        Дома взяла церковные свечи, из холодильника достала заветную баночку с целебной мазью и пошла назад, накинув на плечи тёплый шарф. Там меня ожидали всей семьёй, ребятня, как воробьи пристроились на кресле. Валя чуток прибрала свои волосы и выпроводила их из комнаты, а больной охал по-прежнему, лёжа в той же позе, что я его оставила.
       - Ну, с Богом, - я зажгла свечу, перекрестилась, мысленно прося у бабы Маши благословления, и, припоминая тот сеанс с Дашкой, начала водить свечой вдоль позвоночника лежащего мужчины. Помню, что баба Маша что-то пришептывала, но заговоров я не знаю, поэтому читала подряд все молитвы, которые помнила. Меня окатило энергетической волной. Ощущение кожного ожога, но не болезненного, а будто и нет её вовсе, кожи-то. Воздух в глазах струился, как над пламенем костра. Мой лоб покрылся испариной, но я не останавливалась и продолжала читать молитвы, пока в руке не остался огарок от свечи и я его загасила пальцами, как и баба Маша. Ноги меня не держали, и я опустилась в кресло. Валюха стоит, прижав руки к груди, как будто бы не дышит. А больной наш, похоже, задремал.
        - Ну, Ты даёшь! Что это было? - выдохнула Валя в восхищении. - И что теперь будет?
        - Посмотрим. Неси какой-нибудь плед либо шаль, лучше шерстяную.
Я осторожно нанесла мазь на спину мужчины, на позвоночник и постаралась впитать её руками как можно крепче. Мы с Валей укутали его шалью.
        - Закрой сверху одеялом и пусть спит, не тревожь его. Завтра будет видно.
        - И откуда ты всё это знаешь?
        - Есть одна бабулька в Сибири, вот у неё и подглядела.
        - Но ты и сама что-то знаешь, да видишь. Помнишь ту девчонку, что у двора машина сбила?
        - Ничего я не знаю, - отрезала я. – А в этот раз само пришло, – на меня навалилась усталость. – Всё на сегодня. Завтра мне с ним говорить нужно, а сейчас отдыхать. До свидания, - и ушла к себе.


 
       

  Этой ночью мне приснился сон. Я почему-то в Белоруссии, где никогда не была. Чистенькие улочки с аккуратными домиками. Встречаю трёх женщин разного возраста и одна из них протягивает мне серебряную ложку.
       – Возьми, теперь это тебе пригодится, -  и я уверена, что это моя тётушка по отцу, которую я никогда в жизни не видала, но род моего отца именно из этих мест. Я с благодарностью принимаю подарок и просыпаюсь с ощущением холодного метала в руке и разочарования от пустой ладошки. Что за сон? Интересно, и так явно.
         Утром прибежала Валюшка и затараторила, что мужу стало настолько лучше, что он отправился на работу. Ну и дай Бог! Валентина, смущаясь, притащила мне ведро картошки, помидоров и здоровенный, как тыква, кабачок.
      - Ты уж извини, денег нет, ну вот, чем могу, тем и благодарю.
      - С ума сошла? У тебя ребятишек трое!
      - Да это же всё с огорода, наше! А картошки нынче уродилось много. До весны хватит. Надо будет – скажи, ещё притащу.
      - Спасибо! –смеюсь. – Вот и заработала.
       - А как же ты хотела! За всё платить надо. Ты так здорово Виктора на ноги поставила! Вот видишь, даже на работу пошёл. Ты у нас просто целитель, я теперь всем говорить буду.
        Вот так с лёгкой Валюшкиной руки или её язычка и пошло работать «сарафанное радио». А с официальным трудоустройством у меня ничего не получалось. Всюду шли сокращения и если и была работа, то обязательные многомесячные задержки выплаты денег или вообще одни обещания.
        Таким образом, у меня появилась масса своего времени на самообразование, размышления и укрепление энергетики. Помня наказ бабы Маши, я старалась не пропускать солнечный восход и провожать солнышко на покой, до следующего утра. У меня появилась уверенность в своих силах, уверенность и убеждённость в том деле, которым я занимаюсь, понимание своей необходимости.   
         Как-то вычитала рецепт приготовления целебной серебряной водички и…Стоп! Вспомнив свой сон, залезла в дальний кухонный ящик, где хранились предметы, в которых не было ежедневной нужды. Вот оно! Нашла! Когда-то вторая моя тётушка, родная сестра той, из Белоруссии, подарила мне набор серебряных приборов. Царство вам небесное, мои милые тётушки – одна подарила, а вторая во сне напомнила.
         Я, конечно, тут же опробовала рецепт и теперь постоянно готовлю воду для себя.
Телефонные звонки участились с просьбами о встрече. Просьбы и жалобы были самые неожиданные. По вопросам физического недомогания единицы. По основным вопросам требовалась скорее помощь психолога.
        Сегодня передо мной две посетительницы – мать и дочь. Я с порога вижу, что их привело горе. Приглашаю женщин пройти, и мы устраиваемся за столом.
       - Нам советовали обратиться к Вам, – я не уточняю, кто советовал, вижу в глазах женщин глазах женщин надежду.
         – Говорят, что Вы можете определить, жив ли нет человек и где он. Я понимаю, что это мать и бабушка какого-то «потеряшки».
            Женщина, которая помоложе, выкладывает на стол фото молодого человека. Я вижу фотографию как бы под углом в 45 градусов, а именно в этом ракурсе видение чётче всего и я вижу всё сразу. Этот мальчик смотрел на меня уже из другого мира.
         - Он вёз крупную сумму денег, - прошептала мать, - звонил с дороги, что уже подъезжает и нету…
          Всё, что я увидала, никак невозможно озвучить близким людям. Женщины поняли меня без слов и стоявшие в глазах слёзы потекли по лицу матери, а бабушка сказала:
         - Я чувствовала, что ставить нужно за упокой, – она уже не плакала.
          - Где хоть он? - мать не могла произнести слово «тело», - нам подбросили барсетку с документами, а машину, конечно, разграбленную, нашли на берегу.
         - Искать нужно в воде.
          - Да ведь зима, лёд…
          - Лёд сойдёт. Бабушка права, за упокой.
          На меня в серебристом луче летит сияющее лицо юноши с фотографии. Это его душа благодарит. Теперь она обретёт покой там, где ей надлежит быть и перестанет неприкаянно мотаться меж мирами. Самой же мне очень тяжело, больно. Понять мои чувства мог бы разве что почтальон времён Отечественной Войны, несущий похоронку в дом, где ждут воина.
        Боже! Что же произошло с нашим таким привычным, родным, знакомым миром? Что случилось с людьми? Откуда выползли эти мерзкие желания наживы любой ценой, патологическая жадность, вседозволенность, алчность, злоба, бессердечие, жестокость и цинизм?! Видать, Господь отвернулся от своих детей. Мы его разочаровали, совсем не таким он планировал и хотел видеть наш мир, нашу Землю, которую он подарил людям. Но люди варварски крушат её, такую волшебно-прекрасную, да и друг дружку уничтожают, не только войнами, а вот так, как этого мальчишку, за денежку, не ведая, что самое дорогое - это Жизнь!
         Время шло размеренно, независимо от бурлящих людских страстей, и на Земле приближался Новый 2000 Год. Перелом тысячелетия и окончание 20 века. Что будет с Россией? Что будет с нами и со всем человечеством? Куда мы скатываемся и кто остановит этот хаос, царящий в нашей стране? Что изменится в моём мире, состоявшем из телефонных звонков и визитов посетителей? Я словно «телефон доверия», который почти не умолкает. Откуда столько горя у людей, столько недоумения и порой отчаяния?
Мой целительский Дар был мало востребован, то есть с физической болью обращались очень редко, просьбы о помощи зачастую носили психологический характер. Пришлось штудировать психологию и соответствующую литературу, очень увлеклась парапсихологией – это оказалось мне ближе и как бы понятнее.
        К концу года дни становились короче, и сумерки наступали очень рано. Почему-то мне нравится это время суток, граница дня и ночи, что-то зыбкое, ускользающее, волшебное. Вот именно в это время раздался звонок в дверь. Посетители без предварительного телефонного звонка, обговаривающего время визита, ко мне не приходили. Решив, что это кто-то либо совсем свой, либо соседка за спичками пришла, я открыла дверь. На пороге оказался совсем незнакомый мужчина, приятной наружности, аккуратный, подтянутый, спортивной осанки с обаятельной улыбкой, но я почему-то струхнула.
        Мгновенно в памяти всплыл случай. Вот также распахнула дверь. Ну, нет у меня привычки спрашивать, кто за дверью, и в дверной глазок заглядывать тоже нет.
В тот раз было раннее-раннее утро. На пороге молодой парень в лёгком свитере и джинсах, а на дворе конец ноября, в наших широтах это уже зима. Парень высокий, всклокоченная голова без шапки, один глаз хорошо подбит, половина лица – сплошной синяк.
       - Позвольте водички…- чуть покачивается, но явно не пьян.
       - Стучи в соседнюю квартиру. Я одна дома, - и прикусила язык. Вот дура! Сразу всё и доложила!
      – Ты откуда взялся? – вижу, что парень не местный.
        - В вашем подвале отлежался…Меня вчера побили и раздели, Шёл через школьный двор и вот,- развёл руками, – куртку сняли, часы и кольцо, – показывает след от обручального кольца.
Гляжу, костяшки сбиты.
       - Дрался?
       - Маленько….  А как по башке дали, дальше и не помню. Очухался, да в ближайший дом и заполз.
        - Да-а. Этот школьный двор в тёмное время пользуется дурной славой. Что ж никому в дверь не звонил?
       - Звонил, ведь ночь была….  Никто не открыл. А у меня и бумажник увели.
       - Ну входи, –посторонилась, впуская его в квартиру, а сама думаю, что же с парнем делать? Гляжу, а у него весь затылок в крови. Видать, хорошо приложили и не просто кулаком. – Тебе в больницу надо, Давай скорую вызовем. У меня телефон домашний.
      - Нет…Мне бы домой к маме. Только умыться сначала и я пойду…
        -Да ты никуда не дойдёшь! У тебя весь затылок разбит! – Повела его в ванную. Удобства у меня совмещённые, парня ноги не держат, сел на унитаз и голову в ванну свесил. Рана на голове серьёзная, как могла, обработала её, дала успокоительного.  – Давай всё же скорую?
       - Нет-нет. Мне бы к маме…- и называет отдалённый район города.
       - Женат?
       - Да. Ребятишек двое. Вот вчера в гостях и разругались. Она уехала, а я позже пошёл.
       - Это тебе наука! Не ругайся с женой.
       - Да чего уж теперь…. Позвонить бы маме, – здоровый глаз умоляюще смотрит на меня.
       - Значит, от скорой наотрез? - умытый парнишка оказался очень симпатичным, здоровый глаз открытый, красивый, да и черты лица, которые не травмированные, правильные. Вопрос решили звонком его родителям. Я вызвала такси и, оплатив, отправила бедолагу к его маме.
Спустя несколько дней неожиданный телефонный звонок, номер незнакомый. Очень тихий, тусклый голос, благодарит меня за оказанную помощь с обещанием вернуть потраченные мной деньги на такси.
       - Как он? – спрашиваю у голоса, понимая, что звонит жена. В трубке сдерживаемые рыдания.
       - Вчера похоронили, – сквозь слёзы, - перелом основания черепа, а в больницу так и не согласился. Если бы не Вы, так и валялся бы где-то без документов.
         Я ошарашено положила трубку. Жутко! Как жутко и жалко! Молодой здоровый мужчина.
Конечно, я сваляла «дурака», когда вместо «скорой» такси вызвала. Не нужно было его слушать.
Да, видно, у парня судьба такая.
         И вот сегодня опять в моих дверях стоит молодой мужчина. Мужчины очень редко со своими проблемами обращаются ко мне, чаще за них это делают их женщины: жёны, подруги, мамы, сёстры, друзья.
       - Вам кого?
       - Если Вы Наталья, то Вас, – обаятельная улыбка, но глаза сторожкие.
       - Откуда мой адрес? Кто дал?
          Называет давнюю приятельницу моей сестры, с которой она когда-то работала на железнодорожном транспорте.
          - Проходите, – приглашаю мужчину пройти.
Одет круче, чем просто прилично, но ничего громкого или лишнего. Провожу его в комнату, и устраиваемся за столом. Это вроде моего рабочего места, но у меня тоже ничего лишнего: никаких свечей, черепов и хрустальных шаров, никакого антуража и бутафории.
       - В чём проблемы? – задаю дежурный вопрос. – Вижу, на здоровье жалоб нет.
       - Так сразу и видишь? – взял лёгкий, доверительный тон, широкая улыбка, а в глазах холод.   – Слыхал, ты всякие загадки разгадываешь и сквозь землю видишь, ничего от тебя не спрячешь.
         - А есть, что прятать?
         - Да как тебе сказать… Кое-кто видать пытается, – и он выкладывает на стол три фотографии. - Мне нужно, что бы ты определила кто из этих трёх – вор. Присвоил не принадлежащее ему.
          Вот тебе и раз! С такими вопросами ко мне ещё не обращались. Я насторожилась, стало неприятно, жутковато, но вида не подаю, а ведь я опять одна в квартире, как и в прошлый случай. Соображаю, кто же он, этот такой уверенный, элегантный и обаятельный, очень современный представитель мужского пола?
        - Ты, кто? Мент? – Я подхватываю его тон.
        - Нет. Для тебя Заказчик.
        - Как это понимать?
       - Тебе знать не обязательно, – уже откровенно хамит, лёгкая шелуха интеллигентности осыпалась. – Вот тебе три рожи, кто-то из них умыкнул пакет с большими, огромными деньгами. Определи виновного,
         - Сколько умыкнул?  Да и деньги ли в пакете?
         - Я сказал - не твоё дело! Тебе нужно назвать вора и всё! Заплачу хорошо, будешь довольна.
         Вот влипла, так влипла! Ведь давала себе зарок – принимать человека только по звонку, только точно определив от кого он получил мой адрес или телефон и даже уточняла, а вот теперь расслабилась. Так, нужно успокоиться и снять его напряжение.
        - Чай будешь? - тоном радушной хозяйки, с улыбкой предлагаю я. – Разговор у нас с тобой предстоит долгий. - Поднимаюсь и направляюсь в кухню.

        - Чай тоже входит в твои услуги? – колкий настороженный взгляд, а я похолодела, оттого что увидела: да этот объект владеет приёмами энергетической защиты и нападения.
        - Ну как, пьём чаёк с сибирскими травами?
        - А ты туда что-нибудь намешаешь, да? 
        - Глупости говоришь, зачем мне это нужно? Просто спокойно поговорим.
В кухне я включаю бра над столом. Мягкое освещение создаёт интимную обстановку. Зажигаю конфорку, ставлю ещё тёплый чайник.
        – Вот расскажи мне, как всё-таки произошла эта кража. Да присядь, наконец, к столу, – смотрю, что в заварнике. - Почему ты винишь именно этих людей?
         Стараюсь снять у него недоверие и негативный настрой, накрываю стол для чаепития.
        - Ну, хорошо, слушай. Один персонаж из этих трёх отнёс пакет к поезду и передал проводнику, а третий, в Москве, должен был получить и доставить по назначению.
         Мужчина садится к столу. Я подвигаю ему чайную кружку.
        - Прошу. Это вкусно. Успокаивает и полезно. Что было дальше? – произношу очень тихо.
        - Каждый из трёх уверяет, что держал пакет в руках. Денег нет.
        Я вижу этот пакет, но он не достаточно большой для огромных денег, произношу:
        - Пакет вроде из почтовой бумаги обёрнутый скотчем. Так? Но это вряд ли дензнаки?
        - Да…  Откуда? А… Ну, конечно, – он поёрзал на стуле, глаза вроде потеплели.
        - Эти люди не виноваты, – положив руку на фотографии и, глядя ему в глаза, твёрдо сказала я, ощутила перелом. Всё. Я уже владею ситуацией и сильнее его.
        - Как нет!? А кто тогда?
        - Проводник не мог сидеть сторожевой собачкой возле твоей посылки, – я подняла руку, предупреждая его протест. – Понятно, что ему заплатили и понятно, что нанимать курьера на порядок дороже. А ты знаешь: скупой платит дважды!
        - Поучи меня, – пробурчал он.
         Вижу, глаза наливаются злобой, и слова просто выплёвывает мне в лицо:
        - Ищи! Найдёшь – заплачу хорошо, а нет… Трёкнешь где языком… Сама знаешь.
        Ого! Это уже явная угроза!
        - Нет, дорогой! Ищейкой я к тебе не нанималась. Ищи сам. Это четвёртое лицо. И, сдаётся мне, что это представитель правоохранительных органов, либо чиновник властных структур.
Из этих трёх лиц, чьи фото ты мне демонстрировал – вора нет. Я на твой вопрос ответила?
И всё на этом. До свидания!
          Мне было очень страшно. Всё-таки я всего лишь женщина, но, поднявшись из-за стола, с чувством собственного достоинства дала понять посетителю, что визит окончен. Несмотря на неприкрытое его хамство, я ощутила, что он тоже меня опасается. Парень сгрёб фотографии, вложил в папку и прошуршал замком, вперил в меня тугой взгляд. Меня обдало студёной волной. Боже! Да он пытается на меня воздействовать! Ну, уж нет! Я вижу, как чёрные стрелы, достигая моей защиты, осыпаются, словно хрупкие прутья от голика. Его лицо превратилось в маску, а глаза от злости побелели и он, не разжимая, губ прошипел:
        - Хорошо видишь, много знаешь. Смотри, сука, пикнешь, где обо мне…  И жалеть будет некому.
       - Да нужен ты мне! – я тоже разозлилась. – Ступай-ка с Богом!
         И он шагнул за порог.
         Проводив посетителя, закрыла дверь и даже цепочку накинула, чего почти никогда не делала. Мне было очень тревожно, хоть и отбила нападение с блеском, а на душе тяжко.
Прошла в кухню за новой порцией чая, готовить еду одной совсем неинтересно. Мне очень хочется в лес, да разве туда доберешься из города, вокруг которого одни степи. Как же мне не хватает бабы Маши! Только она понимала меня, наверное, как себя, и видела мою душу до дна. Вроде и появился у меня круг знакомых единомышленников, но это всё не то… Не то.
Свет не включаю. Пусть не мешает думать. Лица с фотографий стоят перед моим внутренним зрением. Вглядываюсь и вижу людей, не просто лица, они очень напуганы, растеряны, даже побиты. Напрягаю воображение, стараясь понять, кто же из этих троих проводник. Вот этот, самый молоденький, совсем мальчик, очень старательный, даже услужливый, на этом его видать и подловили. Эх, дурачок, ты, дурашка! Смотрю дальше. Вижу купе проводников, но там совсем другой человек. Стоп! Вот он, четвёртый! Мужчина сидит спиной к входной двери, лица не вижу, бритый аккуратный затылок, очень широкие плечи в форменной одежде, какой не пойму. Вижу левую, чисто выбритую щёку и ушную раковинку, вдавленную в череп. Поза человека, над чем-то склонившегося. И что это мне даёт? Искать его я не собираюсь. Что-то во всей истории, представленной мне последним посетителем, попахивает криминалом.
          Вся моя жизнь, после возвращения из Сибири и последующего сокращения с работы, превратилась в сплошные решения чужих проблем. Это оказалось очень тяжело: выслушивать, вникать, сопереживать и пропускать чужую боль сквозь своё сердце, нервы, эмоции, где в конечном итоге Чужое становиться своим.
          Погрузившись в размышления, я не сразу ощутила изменения в окружающем меня пространстве. Телесная вибрация напомнила о предстоящем сеансе. Жду продолжения.
За окном вечерние сумерки сгустились до темноты. Пасмурно. Небо беззвёздное ждёт снега.
Стены моей комнаты раздвигаются, превращаясь в огромное, с исчезающим в вышине потолком, помещение без окон. Посреди возникают три фигуры подсвеченные мягким светом.
Уже знакомые мне «люди в белом», но сегодня на них короткие тёмные плащи с капюшонами, прикрывающими лица без улыбок.
       - Я в чём-то провинилась? – мысленно спрашиваю.
       - Пока мы тебе доверяем. Твоё дело - целительство и духовная поддержка праведным людям. Никогда не помогай потерявшим душу. Судьба твоего последнего посетителя решена.
        - Но я испугалась!
        - Тебе ли боятся! Больше он тебя не потревожит, но в дальнейшем будь осмотрительна в выборе. Не теряй себя. Сила духа - вот твоё слабое место. К тебе приходят за добрым словом - скажи его, но не пытайся доказывать, что так и будет – иначе это будет пустословием. Нуждаются в твоей любви - будь милосердна, терпелива, но тверда – иначе твой Дар – легкомыслие. Обращаются за помощью - помогай, но не вбирай в себя чужих сомнений в победе Добра над Злом. Сомнения в своих силах – это ловушка, в которую Зло ловит слабых духом. Это наше напутствие, Дитя Человеческое. Укрепляй силу Духа, верши Добро, неси его людям.
           Луч, освещающий фигуры, медленно угасал и комната принимала обычные размеры. Я поняла, что сеанс окончен. За окном ночь и снежная кисея.
Время приближалось к полуночи и мне очень захотелось залезть в ванну с горячей водой, сказался нервный озноб после сеанса.  продолжение следует...