Творческий процесс

— Ээээ? Ээээ!.. ЭЭЭЭЭ!!! — разозлился я.
— Ну не заводись, рассказ только-только начался, — стали успокаивать меня.

Я плюнул, сел и нервно застучал пальцами по столу, пытаясь успокоиться. Надо и правда сосредоточиться. О чём бы написать? Про бандитов было, про спортсменов было, про волков было, а больше моих читателей ничего и не интересует.

«— Земля принадлежит нам, — в один из дней сказали птицы». Хотя нет, к этому рассказу они ещё не готовы.

Я громко вздохнул, отодвинул клавиатуру и изящным движением матёрого фокусника вытащил из рукава красивый АЗ лист. Из подушки на кровати торчали несколько перьев — я взял одно, макнул в чернильницу и каллиграфической прописью вывел огромное «ЖОПА». Я отступил на шаг, обвёл композицию глазом опытного художника (не помню, где достал), подумал и добавил «И ЯЙЦА». Тут у меня встал х**, поэтому пришлось прервать творческую сессию.

Через три часа, когда я вернулся к творчеству, у меня уже было готово название. Я дорисовал в верхней части листа «История кораблестроения», и после этого финального штриха я почувствовал сладостную авторскую гордость. Шедевр! А кто поспорит? Я отсканировал изображение, послал файл куда надо, и с моей души будто упал груз. Наконец-то! Следующие несколько месяцев можно будет и отдохнуть.

Удивительно, но моё спокойствие длилось не так долго. Буквально через час кто-то постучал в мою дверь.

— Это рассказ для даунов? — с порога спросил у меня гость.

Передо мной стоял потрёпанный жизнью мужик в заводской униформе. По его многочисленным шрамам, серьёзным глазам, в которых хронически отсутствовала мысль, и по татуировкам, стилизованным под наскальные рисунки, я сразу определил, что это мой читатель.

— Я всегда рад услышать конструктивно-продуктивную критику, так что проходите. Не разувайтесь. А вот здесь разуйтесь, да. Прежде всего я хочу заметить, что я не использую подобную эйблистскую лексику. Если бы использовал, тогда, конечно, признал бы, что рассказ для даунов. Но разве это плохо? Осваиваю новый рынок и одновременно исследую границы искусства. Одним зайцем, так сказать...
— Тупо. В чём смысл?

Я взял гостя под руку и подвёл его к стенду с бесчисленными кубками, медалями и дипломами.

— Это — за лучшую пьесу 2018-ого. Это — за худший рассказ 2019-ого. Я лишь недавно начал карьеру, и уже получил столько наград. Наверное, люди увидели какой-то смысл, вы не находите?..
— А я не увидел.
— Ну и что это говорит о вас? Я в литературе не посторонний человек. Я ведь не только пишу, я ещё и организовываю бесчисленные литконкурсы и раздаю награды — но это я отдалился от темы. Признание — дело поверхностное, но чувства, которые я вкладываю в своё творчество, настоящие. Помните мою пьесу «Три сестры 2»? Я похоронил двух человек, пока писал её. А мой рассказ «Рэмбо комнатный»? В тот день несчастный случай унёс жизни сразу троих, я похоронил их в общей могиле, пришёл домой и за раз на эмоциях написал это произведение. Ну, тогда ещё писательство не приносило таких денег, поэтому я подрабатывал в ритуальных услугах.
— Можт, эмоции и есть, а смысла всё равно нет.
— Не хочу показаться грубым, но вы не думали, что проблема в том, что у вас, как бы помягче сказать, недостаточно так называемого expouzer'а? Что вы читали из похожих на меня авторов? Киртью Демис? Письмослава Гржегрича? Варун Баахдо?
— В первый раз слышу.
— Крайне рекомендую, необычайно плодовитые представители нереального реализма. Но вернёмся к нашим баранам, то есть непосредственно к вам. В чём вообще цель вашего визита?
— Я хочу понятный рассказ, без всего этого вашего этого самого.
— Принято. Не хотите ли помочь в этом?
— А что, можно? — в первый раз в монотонном голосе моего посетителя послышалась пока ещё не определимая эмоция.
— Конечно. Проходите, встаньте у окна.

Я сел за стол, послал воздушный поцелуй своему отражению в погасшем мониторе и достал клавиатуру.

— У меня давно идея была написать страшный рассказ. Вы не против? Любите страшилки?
— Очень люблю, — ответил читатель.
— Отлично. Тогда начнём.

Я с силой ткнул указательным пальцем на клавишу. Экран включился.

— Ну вот, рассказ начинается с «ФффффФФФФфффффФФФФФФФфффффффФФФФфф» — это типа ветер дует в поле. Как вам?
— Очень атмосферно.
— А теперь «Ц-ц-ц-ц-ц-ц-ц-ц-ц». Это стучат зубы замёрзшего и утомлённого долгой ходьбой путника.
— Создаётся картина, — глубокомысленно сказал мой гость.
— А ведь если бы вы просто прочли «ФффффФФФФфффффФФФФФФФфффффффФФФФфф. Ц-ц-ц-ц-ц-ц-ц-ц-ц», вы б подумали «Что за бред. А в чём смысл?».
— Да, так бы и подумал, признаю.
— Вот об этом я и говорил. Вам просто контекста, творческой эрудиции не хватает, чтоб понять автора. Но продолжим. «ШшшшшшшШШШШшшшшшШШШ». К путнику подползает змея.
— Ой, что-то даже страшновато стало.
— Путник хотел отбежать, но змея прыгнула и укусила его. Путник кричит: «Ааааааа!»
— Ааааааа! — эхом отозвался читатель с неподдельной тревогой на лице.
— Путник начинает терять сознание и видеть духов. «Уууууууууууу...» — воют они!
— АААААААААААААА!!!
— «БУ!»

Мужик задёргался, схватился за сердце, принялся было бежать, но поскользнулся на моей слюне из начала рассказа и выпал из окна. Я выглянул, чтоб проверить, жив ли он: как я и рассчитывал, приземление смягчила гора трупов других критиков. Я не волновался — со сломанными ногами и рёбрами он далеко не уползёт, а груда гниющей мертвечины уже заразила его чем-то нехорошим, да и жрущие плоть насекомые его не отпустят. Даю ему максимум полдня.

Я достал из ящика блокнот и поставил галочку напротив надписи «Хоррор». Ещё один жанр покорён!