Как мушка в капле янтаря Часть 2

Я верю, что однажды всё наладится
И нужно вместе ливень пережить.
Нам тяжело, но есть большая разница —
Хотеть, чтобы любили и любить…
Ирина Самарина-Лабиринт
После разговора с Алиной Венька чувствовал себя отвратительно.
Было с ним однажды нечто похожее по ощущениям, ещё в детстве: полная безнадёга.
Гостили они тогда с братом под Новосибирском у деда, которого почему-то все называли дядя Лёня.
Дом его стоял на берегу Оби, по которой молевым способом сплавляли древесину.
В том месте, где дед жил, река круто изгибалась несколько раз. Для того чтобы берега реки не забивало затонувшими брёвнами в местах, куда их заносит течением, извилины спрямляли так называемыми бонами. Это длинные ленты плотов из нескольких стволов, скреплённые металлическими тросами.
Такие боны образовывали узкий коридор, направляющий движение сплава. На другой берег реки в тот день должен был приехать старьёвщик.
Были в те годы такие предприниматели: ездили на лошадиной повозке, скупали старое тряпьё, ненужные вещи. Расплачивались с ребятнёй, которые и были основными клиентами этих живописных граждан, свинцовыми пугачами, пистонами, тряпичными куколками, глиняными свистульками и карамельными петухами.
Это сейчас кругом полно всякой всячины, а тогда примитивные сувениры казались несказанной ценностью. Ребята готовы были чуть не новые вещи отдать, чтобы получить желанную безделушку.
На ту сторону нужно переходить по мосту, до которого километров пять. Далеко.
Венька с братом решили схитрить, перебраться по сплоткам. Там было место, где с разных берегов боны почти сходились. Оставалось переплыть метров двадцать и двигаться по отбойнику на другой стороне.
Почему такой маневр казался более лёгким путём, они и сами не знали. В детстве всё кажется приключением, игрой. Плотики оказались неустойчивыми: расходились, крутились, выворачивались.
Поначалу это было интересно.
Дальше от берега, расстояние между сплотками стало больше. Приходилось иногда переплывать, держась за тросики с риском уплыть по течению. Стволы были осклизлыми, покрыты водорослями. Мальчишки то и дело падали, больно проваливались в щели, набили синяков и шишек.
Предприятие уже не казалось забавным. Идти назад далеко, вперёд – страшно.
Ребята уселись на одном из плотов и разревелись. Затея казалась совершенно безнадёжной, попросту нереализуемой.
Просидели братья на бонах почти до вечера: замёрзшие, испуганные, голодные.
По счастливой случайности снял их с плотов и доставил на берег проплывающий мимо дядька на моторной лодке.
Почему Веньке вспомнился этот нелепый случай? Наверно оттого, что сейчас ситуация была столь же тупиковой, только рассчитывать на лодочника теперь не приходилось.
Любое предпринятое действие работало против него. Когда начинаешь рассуждать о смысле жизни, который буквально только что имел сладковато-приятный вкус, в меру приправленный перчиком, и вдруг стал тошнотворно-горьким, никак не удаётся понять, отчего так?
Грубо навязанные обстоятельства придётся не только съесть, но и переварить.
Жизнь целиком и полностью состоит из необходимости выбирать и потребности справляться с уже принятым к реализации фактом. Самое ужасное, что тебе никогда и не удастся узнать, правильно ли поступил, потому что всегда остаются варианты, оставшиеся за кадром.
Отчего совесть мучает лишь тех, у кого она есть? Было бы здорово, достанься нам от рождения черты характера в виде запасных частей, которые можно менять на своё усмотрение: открутил, заменил – живи спокойно и счастливо.
Так ведь нет. Мучает что-то изнутри, свербит. Больно.
Не хочется Веньке вот так, по непонятной причине, менять мировосприятие, смысл жизни, который сегодня, сейчас видит в Катеньке и только в ней.
Ничего, в сущности, не изменилось вокруг, только судьба круто поменяла направление, свернув с солнечной тропинки через цветущее поле в чавкающее болото весьма неприглядной неизвестности.
Экспертиза. Разве наука не может ошибаться? Не зря же мудрецы придумали “защиту от дурака”.
Мозг человека непостижимым образом намерен воспринимать благоприятное стечение обстоятельств за некую незыблемую норму, которая является лишь допустимым вариантом свершившегося события.
Жизнь сложнее любых правил. Она непредсказуема в принципе. Из этого и нужно исходить.
Есть смысл искать вероятность оплошности, возможные аномалии, исключения из правил.
И вообще, что такое эти самые правила, откуда они берутся?
Их выдумывает всё тот же Ваня Пупкин, человек без царя в голове, который то и дело допускает ошибки и грешит легкомыслием.
Сложно представить, но это чистая математика: в шахматной партии после пятого хода появляется триста девятнадцать миллиардов возможных положений фигур на доске. Если сравнить малюсенькое поле плоской доски с трёхмерным пространством течения человеческой жизни с неисчислимым множеством вариантов принятия решений, можно только догадываться или предполагать величину случайных совпадений, которые неподвластны прогнозированию судьбы.
Сил преодолеть негативное влияние, обусловленное случайной ситуацией, просто не хватит.
Безысходность даже большая, чем тогда, на плотике.
Венька твёрдо знал, что никто теперь не проплывёт на спасительной лодке, не снимет с опасного островка, на который и угодил-то не по своей воле, если сам не найдёт выход.
Как часто то, о чём мы мечтаем и бредим, уплывает буквально из рук не по нашей вине. В данном случае наличие реального греха не совсем очевидно. Невозможно однозначно предположить истину в последней инстанции. Ребёнок – вот единственный реальный критерий. Всё прочее –  переменные величины с неизвестным значением.
Отчего так болит сердце? Разве не был бы Венька счастлив, знай точно, что Коленька действительно от него?
Сейчас с ним происходило такое, чего нельзя было предугадать. Он раздвоился, расстроился и вообще перестал существовать, как единое целое: словно никогда не было любви, романтических грёз, волнений, сказочных снов.
Испарился в одночасье, улетучился жизненный азарт, а вместе с ним кураж: состояние, когда всё получается само собой, без видимых усилий, играючи.
Казалось бы – вот она, когда-то беззаветно обожаемая девочка Алина. Сама пришла, в пояс поклонилась, готова на всё, глазки строит, норовит подол повыше задрать здесь и сейчас, а ему этот флирт противен.
То ли он изменился, то ли она. Кто разберёт, отчего появляются и исчезают симпатии и антипатии. Венька стоял рядом с Алиной, вдыхал резко различимые запахи, от которых ещё недавно сходил с ума, но ничего в душе не шевельнулось, совсем ни-че-го.
Разве что где-то глубоко в памяти всплыло, как она когда-то, совсем в другой жизни, азартно задирала ноги, как чувственно напрягала возбуждённые желанием мышцы, как мелко дрожала, выгибалась всем телом, принимая его затвердевшее эго в набухшее влагой святилище.
Впрочем, ожидаемой реакции организма это воспоминание не вызвало. Зато родилась толика брезгливости. Перед ним стояла девушка с лицом и фигурой Алины, но совсем чужая.
Было время, когда Венька готов был жизнь отдать за эту замечательную девочку, а теперь, заплати ему, чтобы вновь полюбил – дулю с маком: даром не нужна. Очевидное –  невероятное.
Любимая женщина, которая абсолютно безразлична. Увы, бывает и так.
Если люди живут как единый организм, внутри этого кокона что-то существенно меняется, делая иными каждого из них. В паре люди таинственным образом становятся похожими, даже если до этого слыли самобытными оригиналами.
Они начинают подражать привычкам и манерам своей половинки. Не задумываясь и не понимая – почему.
Не важно, на каком расстоянии находятся друг от друга влюблённые. Порой отдалённость нисколько не мешает, даже напротив, усиливает духовные связи.
Отчуждение вырастает из равнодушия, которое не появляется внезапно. Оно копится.
Не могла по-настоящему любящая девушка поступить так, как когда-то Алина, даже в предвкушении несметных сокровищ и многочисленных благ – не могла.
Она с лёгкостью помахала Лёньке ручкой, теперь и мужа своего рассматривает как переходный этап, как нечто временное.
Или нет?
Её претензии как-то странно огибали острые углы: Фигаро здесь, Фигаро там.
Алина не выказывала претензий к Мирошникову, словно априори соглашалась с его решением, считала его правильным.
Зачем, спрашивается, приходила? Искала запасной аэродром или надеется, что муж не посмеет исполнить угрозы?
Неужели можно жить так легко, порхая с цветка на цветок? Есть, мол, муж, ребёнок, бывший любимый и она сама. Из четырёх компонентов всегда можно составить десять тысяч комбинаций, как в шахматах.
Выходит, её в этой игре устраивает любая позиция, лишь бы результат был достаточно позитивный, предоставлял возможность комфортного, беззаботного существования?
В голове не укладывается.
Не помочь девушке Венька не мог, не в его правилах бросать на произвол судьбы кого бы то ни было, но это не значит, что возможен возврат к прежним отношениям. Растаявший снег превращается совсем в другую субстанцию, которая утекает в неизвестном направлении.
Теоретически возможно всё, если идеально точно повторить прежние условия, что невозможно в принципе. У него есть Катенька и этим сказано всё. Теперь она – центр кристаллизации. Вот только получится в итоге пар или лёд – предсказать невозможно.
Задачка с бесконечным разнообразием неизвестных величин.
Венька по опыту знал, что жизнь всегда торопится лететь вперёд, опережая события. Прежние неудачные отношения научили  забывать плохое, хорошенько обдумывать, взвешивать и отпускать лишнее, сохраняя в памяти то прекрасное, романтическое, что всегда можно отыскать в отношениях нынешних.
Человек становится романтиком в раннем детстве. Именно тогда приходит способность совершать поступки, которые говорят больше, чем слова.
Только конкретное поведение, способ реализации обязательств и обязанностей вещают о ценностях, которые мы пронесём через всю жизнь, становясь зрелыми. Вопрос не в том, что мы обязательно станем взрослыми, а в том, насколько мы сформировались как личность.
Мила приучила Веньку к нежности, выявила способность любить и верить, брать на себя ответственность за поступки. Разве этого мало? Наверняка лучшие моменты той любви будут вспоминаться всегда.
Алина заставила стать мужчиной, щедро поделилась целомудренностью. Забыть дни и ночи, проведённые с ней, невозможно, но это тоже было когда-то, в иной реальности.
Когда читаешь в детстве приключенческие повести и сказки, с головой окунаешься в обстановку происходящих событий, совершенно идентифицируя себя с героями, но закрывая книгу моментально возвращаешься за пределы иллюзий. Так и с девчонками, которые живут рядом, но уже отдельно, не с ним.
Алина превратилась в расчётливую женщину, с которой ничего не связывало, если не считать загадочного ребёнка, отцом которого он быть не мог.
Проблема занозой застряла в сознании, не отпуская ни на минуту. Венька чувствовал, как к нему протягивает омерзительные щупальца в который раз подступающая депрессия, как она сжимает горло, не позволяет свободно дышать.
Катя, Катенька, Катёночек! Никто ему больше не нужен. Никто. Только она, единственная девочка, которая никогда не предавала.
Если суждено иметь детей, думал Вениамин, то их матерью будет Катя. А сына Алины, если нет другого выхода, он воспитает, во всяком случае, материальную ответственность нести согласен. Даже не так: вынужден это делать.
Вопрос лишь в том, как отреагирует на подобную новость Катенька. Ведь она такая беззащитная, такая ранимая. Она может воспринять неожиданное отцовство как предательство, как чудовищную катастрофу.
Состояние было ужасное: ноги отказывались выполнять первоочередную функцию, тормозя на каждом шагу. Однако ни отсрочить, ни избежать разговора невозможно.
Вид у Веньки в эти минуты был болезненный, бледный. Катенька заметила это сразу.
– Венечка, милый, ты заболел?
– Нет, Катенька, сегодня ни один доктор не поможет. Нам нужно поговорить. Нужно. Понимаешь, последствий боюсь. Никак не могу найти точку равновесия.
– Что-то с родителями? Не молчи!
– Не знаю с чего начать. Всё настолько ужасно, глупо, больно…
– С кем?
– Сложно сосредоточиться. Тут такое… тупик, точнее, лабиринт. Ни света, ни движения воздуха. Темнота и безысходность. Сам ничего не пойму, тебе объяснить – тем более. Не торопи, дай выдохнуть.
– Молчу, слушаю. Это что-то секретное, может быть, куда-нибудь отойдём, чтобы никого не смущать?
– Пожалуй, да. Нет, здесь и сейчас! У меня была невеста, Алина, ты об этом знаешь.
– Да, но я её ни разу не видела. Этот эпизод мы договорились вычеркнуть, обнулить.
– Сегодня она меня отыскала и...
– Что ей от тебя нужно? Какая-то неадекватная особа. Мало того, что поступила дурно, так ещё и нервы портит.
– Обстоятельства, о которых она сообщила, неприятны, неоднозначны. И не только для меня. Присядь. Эта новость может тебе очень не понравиться.
– Неужели думаешь, что я всё ещё ребёнок. Не бойся огорчить. Я выдержу. Ты же скажешь правду, да?
– Несомненно. Беспокоюсь, волнуюсь, переживаю, что это будет не просто услышать. У меня самого нервы сдают. Извини. Её муж оказался человеком мнительным, недоверчивым. Он чего-то там сопоставил, вычислил. Короче, заподозрил подмену.
– Какое нам с тобой, Венечка, до этого дело? Их семья, пусть между собой разбираются.
– Да, конечно. Так вот… Мирошников заказал платную экспертизу на отцовство.
– Правильно сделал: доверяй, но проверяй. Зачем меня-то пугаешь?
– Генетическая экспертиза показала, что отец не он.
– Ну и что? Пусть разбираются. Не маленькие. Надеюсь, ты не настолько любопытен,  чтобы выяснять, кто настоящий отец её ребенка? Или я чего-то не знаю!
– В том и дело. Алина утверждает, что у неё не было интима ни с кем, кроме меня и Мирошникова. Если отец не он, то кто? Улавливаешь, в чём подвох? И я не понимаю.
– Если вас только двое, но он – не он, значит ты… кто-о-о! Это серьёзно? И ты молчал! Почему!
– Это её версия. Не кричи, пожалуйста. А я не верю. Быть такого не может. Понимаешь, Катенька, не может.
– Не очень понимаю, как-то всё зыбко, непрозрачно. Ты её того… а она с ним… но, он не он… и кроме тебя папой быть как бы некому. И ты не сознаёшься. Мистика. А как она докажет, что это твоё дитя?
– Суд будет решать. Алине доказывать ничего не придётся. Это мне нужно защищаться. Мирошников требует расторжение брака по причине нарушения условий брачного контракта. Кому хочется воспитывать чужое дитя? В его возрасте мечтают о наследнике, а тут чертовщина. Сама понимаешь: у него деньги, связи, положение, экспертиза, а у меня в прикупе только факт сожительства с тремя чётко обозначенными датами: день отъезда, день приезда и рождение мальчика. Я даже повторную экспертизу заказать не могу. И дело не только в деньгах. Законно в нашей стране нет такой услуги. Это лишь экспериментальные разработки. Мирошникову можно – он в научной среде персона.
– Посмотри мне в глаза. Как же хочется тебе верить, Венечка, но если всё так – как, скажи на милость, на это реагировать! Господи, за что мне всё это! Венечка, как ты мог! Ведь я… я тебе верила!
– Хочешь сказать, что уже нет? Ни ты, ни я, ни Алина – никто не знает всей правды, а ты уже делаешь выводы. На пустом месте. Нам загадали головоломку: хитроумную, затейливую, с кучей логических лабиринтов, силой затянули в игру с нулевым призовым фондом. Можно отказаться от участия, пустить на самотёк. Такой вариант тебя устроит? Нас, Катенька, пытаются развести, поссорить, согласна? Надо бороться. Счастье рукотворно. Ты со мной?
– Не знаю. Не смотри на меня так. Разве не видишь, что у меня текут слёзы! Сейчас стану похожа на чучело огородное. Ничего не понимаю. Извини, мне нужно побыть одной. Попытаюсь пережить, осмыслить. Не приходи ко мне. Пока не приходи. И не прикасайся, видишь, мне плохо! Дай время разобраться, осмыслить. Если справлюсь, сама тебя найду. Не обижайся.
– Как же так, Катенька!
– Я никогда не вспоминала о твоей невесте, потому, что это было в той, в другой жизни, когда мы не знали друг друга. А ребёнок твой, он настоящий, живой. Это происходит здесь и сейчас. Как мне на это реагировать: радоваться, смеяться, ликовать?  Я, наверно, сойду с ума.
– Клянусь, он не мой. Случаи с затянутыми беременностями описаны, но там были особые условия: химические ингибиторы, болезненные состояния. Алина полностью здорова. Медикаментами не пользовалась, кроме противозачаточных средств. Что-то в этой истории не срастается. Поверь!
– Отказываешься от родного ребёнка? Это непорядочно, нечестно. Подумай, как такое утверждение выглядит со стороны. А если бы мальчика родила я, ты тоже смог бы от него откреститься, вот так же запросто сказать, что совсем ни при чём?
– Катенька, милая, поверь. Обними хотя бы. Это же я, твой Венька.
– Не нужно ко мне прикасаться… не сейчас. Ты же понимаешь, теперь тебе придётся взять Алину в жёны, жить с ней, спать с ней. Как же это гадко. Такая вот любовь на два фронта. Тут сказал, люблю, там походя сделал сына и не заметил. Замечательно, великолепно! Мужчины полигамны, да, конечно: чем больше самок, тем обширнее возможность оставить свой генетический след. Ты же сам об этом рассказывал. Основной инстинкт предписывает плодиться и размножаться. В этом ты преуспел. Скоро кругом будет много-много маленьких копий любвеобильного Венечки, моего женишка, который спит с кем попало.
– Разве это действительно так? Скажи, Катенька, я когда-нибудь тебя обманывал? Я докажу, обязательно докажу, что это не мой сын. Что я такое говорю! Нервничаю. Постараюсь оправдаться в твоих глазах. Для меня это очень важно.
– Сомневаюсь, что у тебя получится выйти сухим из воды. Она что, от святого духа зачала? Так только в сказках бывает. Давай возьмем тайм-аут. Ты попытаешься решить свои вопросы, я подумаю, что делать мне, как жить дальше. Говоришь, Мирошников дал ей две недели? Решено - встретимся через две недели.
– Ты делаешь большую ошибку, Катенька.
– Возможно. Да, забери, пожалуйста, вот это колечко. Оно предназначено невестке. Я теперь не понимаю, кто для тебя.
– Не я тебе его дарил, мама. Если такая принципиальная, поезжай, отдай сама, расскажи заодно, почему. Так будет правильно.
– Думаешь, испугаюсь? Я честна, в этом меня нельзя упрекнуть.
– Сегодня я не способен думать. В голове каша. Говорят, бог любит троицу. Если ты уйдёшь от меня, не сможешь понять – это будет третья попытка создать семью. Больше никогда не буду влюбляться. Ни-ког-да, слышишь! Не хочешь меня поцеловать? Так, на всякий случай, на прощание.
– Ещё как хочу. Но не буду. Давай сначала расставим все точки над i.
– Катя, ты не права, но я тебя понимаю. Не знаю, честное слово не знаю, как поступил бы на твоём месте. Раз так, значит так. Конечно, мне бы хотелось, чтобы ты не испытывала меня на прочность, а была со мной единым целым, чтобы не обвиняла, старалась помочь, не боролась с чувствами, а верила. Наверно, сейчас это для тебя невозможно. Постараюсь справиться сам. Две недели. Даже не знаю, что говорить: до свидания или прощай, как думаешь?
– Всего доброго.
– А я буду ждать свидания, потому, что люблю!
Как же на душе было паршиво. Ничего хуже специально придумать невозможно. Пожалуй, нужно съездить к родителям. Может быть, они чего-то подскажут.
Жизненный опыт – немаловажная штука. Теперь Венька это понял.
С каждой новой удачей, с каждой ошибкой и потерей становится легче принимать решения, потому что накапливается опыт. Но только не сейчас. В таких ситуациях бывать не доводилось.
С другой стороны, советоваться, значит переложить на плечи родителей собственные проблемы. Нужно думать и действовать самому.