Джироламо Фракасторо. Первый эпидемиолог Европы

На рубеже 15 и 16 веков нашей эры в Европе бушевала эпидемия. Это не была эпидемия чумы, холеры или оспы, которые основательно  терзали Старый Свет в «антисанитарные» годы средневековья. Теперь же Европа переживала кульминацию эпохи гуманизма и Возрождения, и болезнь, захватившая её была более утончённой, можно сказать, более деликатной, чем всякие там чума да холера. Называли эту болезнь «галльской» или «французской». Но это в Италии. Вне Италии предпочитали другие названия. Например, во Франции эту болезнь называли итальянской. Так же она была известна, как испанская, венецианская, немецкая, польская, кастильская, турецкая, китайская, индийская... Создаётся впечатление, что не существовало страны или народа, название которого она бы не носила. Судя по всему, кого не любили, того и ассоциировали с ней. С другой стороны, столь объёмный набор названий этой болезни свидетельствует о широте её распространения в ту эпоху.

Название, по которому она известна сегодня, ввёл человек, сегодня редко вспоминаемый, Джироламо Фракасторо, философ, математик, астроном, географ, геолог и даже поэт. Вообщем, всё, как положено для уважаемого учёного эпохи гуманизма, который, как правило, не ограничивал себя деятельностью в какой-то одной сфере знаний, а проявлял поистине энциклопедические способности. Фракасторо часто называют венецианским врачом, хотя родился он в Вероне, обучался и преподавал в Падуе, практиковал, как врач, в родной Вероне и в Риме у папы Павла III. Объясняется это тем, что Верона и Падуя в то время входили в состав Венецианской Республики. Поэтому, согласимся, Венеция имела право назвать Фракасторо «своим».


В 1530 году Фракасторо выпустил относительно небольшую поэму, в которой рассказывалось, как пастух по имени Сифил (или Сифилус, в буквальном переводе с греческого «любитель свиньи») был наказан богами за дерзость. По сюжету Сифил бросает вызов солнечному богу, сжигающему поля, упрекая того в зависти к царю Алкиною: ведь у Алкиноя на земле тысячи овец, а у бога на небесных полях только Телец да Овен. Сифил пытается поднять бунт и уговаривает других пастухов  воздавать божеские почести царю, а не богам. Это возмутило уже всех богов, которые наслали на Сифила тяжёлую болезнь, а на землю мор.

Вы уже, очевидно, поняли, о какой болезни писал Фракасторо в своей поэме и какая эпидемия бушевала в Европе при его жизни. В более позднем сочинении «О контагии, контагийных болезнях и лечении» (1546) он пишет: «Я в своих стихах, написанных в виде забавы, назвал эту болезнь сифилисом» (Кн.2, гл 11, стр.75, советское издание 1954 г.). Поэма так и называлась: «О сифилисе или о Галльской болезни».

Судя по всему уже после издания своего основного медицинского труда «О контагии», Фракасторо решил вернуться к своей ранней поэме о сифилисе на основе разработанной им системы. Согласно этой системы причиной заразной болезни является некий контагий, некий источник передачи болезни через мельчайшие, невидимые «семена» (своеобразный прообраз бактерий и вирусов). Новый труд о сифилисе, освобождённый от всех поэтических и мифологических элементов предшествовавшей ему поэмы, приобрёл глубоко научный, методический характер. По существу Фракасторо был первым исследователем инфекционных болезней в современном понимании. Ведь и сам термин «инфекция» («внедрение», «проникновение», «порча») по отношению к болезням, передающихся от человека к человеку, ввёл именно наш герой. И сифилис, как болезнь инфекционная, заразная, в его время практически не исследованная, представляла для Фракасторо особый интерес и как цель для оттачивания своей методики.

Но откуда сифилис взялся, был ли он на рубеже 15-16 столетий каким- то новым явлением для человечества? Эти вопросы спорны до сих пор. Одни учёные, так называемые «европеисты», являются сторонниками теории, согласно которой сифилис существует, в том числе в Европе, столько, сколько существует человечество. Они обосновывают свою позицию сведениями, имеющимися в различных индийских, египетских, китайских источниках, где можно найти описания болезней людей, сходных по своим признакам с сифилисом. Признаки эти — поражения лица, органов тела, слизистых оболочек и костей. Великие исследователи прошлого, такие как Авиценна, Плутарх, Диоскорид, Гален, Цельс и некоторые другие, в своих сочинениях также описывали заболевания с подобными симптомами. Кроме того, при раскопках древних захоронений во многих местах мира в костях останков умерших выявлены изменения, имеющие, возможно, сифилитический характер. Все эти данные, как будто, говорят о древнейшем существовании сифилиса.

Другие исследователи однако с этим не согласны и являются сторонниками американского происхождения сифилиса. Их называют «американистами». Они считают, что сифилис был завезён в Европу возвратившимися в Испанию моряками с кораблей Колумба после открытия Америки в 1492 году. По описаниям тогдашних путешественников сифилис был широко распространён, в частности, на так называемом «Испанском острове», Гаити. Доказательством истинности американской версии происхождения сифилиса служило появление многочисленных случаев заболевания этой болезнью в Европе именно в это время — сначала в испанских портовых городах, затем во всей Испании и смежных с нею государствах, а очень скоро и по всей Европе.


Кроме этих двух, существуют «африканская» версия происхождения сифилиса, понятное дело, из Африки, а также очень оригинальная версия появления этой болезни у человека от полового спирохетоза южно-американских лам, то есть в результате скотоложства. Сторонниками последней гипотезы были советские эпидемиологи Л.В. Громашевский и В.А. Башнин. Но ни одна из этих теорий не обрела и сегодня всеобщей поддержки учёных.

Фракасторо в вопросе происхождения сифилиса занимал, я бы сказал, двоякую позицию. С одной стороны, он склонялся к тому, что все свидетельства прежних времён и учёных о болезнях со сходными с сифилисом признаками указывают, скорее, не на сифилис, а на другие заболевания. В частности, он установил различия между двумя болезнями, которые древние комментаторы  называли одним словом «проказа» (lepra). Многие современники Фракасторо полагали, что сифилис — это разновидность проказы. Фракасторо в своём труде «О сифилисе» отделил lepra graecorura (слоновость) от lepra araborum (собственно проказа), а то и другое —  от сифилиса, так как при последнем поражаются прежде всего половые органы, первым признаком чего является появление твёрдого шанкра, и происходят внутренние изменения. Таким образом, Фракасторо совершенно правильно определил сифилису, как болезни, самостоятельное значение.

С другой стороны, Фракасторо отверг мнение, будто данная болезнь совершенно новая, и выдвинул предположение, что она существует давно, в том числе в Европе. В качестве довода он предложил следующее наблюдение. Дело в том, что сифилис начал наблюдаться в Европе в то время, когда испанцы ещё совершали свои первые плавания в Америку. А так как эта болезнь имеет достаточно длинный инкубационный период и протекает медленно, то не могло быть, чтобы она так быстро распространилась по Европе и обитаемому миру. Фракасторо высказывает гипотезу, что галльская болезнь началась именно в Европе, так как было много людей, одержимых этим недугом, которые не получили его ни от кого другого. Налицо нестыковка: сначала Фракасторо заявляет, что инфекция, будучи контагием, способна распространяться только путём проникновения в человека «семян» из источника поражения. Однако затем он фактически утверждает, что сифилис  мог появиться просто так, из ничего. Впрочем, не будем удивляться  непоследовательности нашего героя. Делать подобные противоречивые выводы свойственно первооткрывателям. Современные учёные такое беспричинное распространение заразной болезни «из ниоткуда» отвергают и утверждают, что она может появиться в человеке только после контакта с поражённым болезнью или с поражёнными инфекцией вещами. Очевидно, в случаях, которые рассматривал Фракасторо, эти контакты просто не были установлены.

Но почему именно на рубеже 15-16 веков сифилис так быстро распространился по планете? Сам Фракасторо писал: «Болезнь эта поразила не только Европу, которая вся пострадала от неё, но также охватила значительную часть Азии и Ливии» («О сифилисе», Медгиз, 1956, Москва, стр.15). Согласитесь, здесь уже впору говорить о пандемии. По позднейшим прикидкам, впрочем, весьма, на мой взгляд, сомнительным, в одной Европе её жертвами были пять миллионов человек. Считается, что катализатором возникновения эпидемии стало вторжение французского короля Карла VIII в Италию в 1495 году. (Именно поэтому болезнь получила у итальянцев название «галльской» или «французской»). В армии французов были тысячи наёмников, в том числе сотни испанцев, которые могли быть распространителями сифилиса.(Вспомните ещё одно название сифилиса — «испанская болезнь»). Кстати,в конечном счёте неудача Карла в Неаполе часто объяснялась эпидемией сифилиса в его войсках. В противостоявших французам силах были также собраны воины из разных стран Европы, которые тоже могли стать источниками инфекции. Кроме того, в Риме в это время «работали» тысячи испанских проституток, в свою очередь безусловно поспособствовавших распространению болезни, как в войсках, так и в народе. Поэтому неудивительно, что эпидемия буквально полыхнула. Ну а бурное развитие торговых отношений и связанных с ними наземных и, главным образом, морских коммуникаций, как наиболее эффективных, привело к быстрому продвижению сифилиса сначала по Европе, а потом и по всему миру, вплоть до Индии, Китая и Северной Африки.

Получается, что непосредственной причиной распространения сифилиса явились беспорядочные половые связи. Это не было, естественно, тайной и для Фракасторо. Я упоминал, что к моменту начала работы над трактатом о сифилисе он уже выстроил свою теорию передачи инфекции (заразы, «контагия»). Согласно этой теории существуют три способа передачи инфекции: 1. через соприкосновение, 2. через заражённые предметы и 3. по воздуху, на расстоянии. Передача сифилиса, как считал Фракасторо, имеет свои особенности.

«Болезнь воспринимается одним человеком от другого путём контагия... Но этот контагий не происходит на расстоянии, то есть путём поражения воздуха, в котором пребывает больной; он также не воспринимается через очаг, то есть через одежду, бельё и другие предметы, к которым прикасались заражённые люди; он поражает только при соприкосновении, но не при всяком и даже с трудом — только тогда, когда два тела, соприкасающихся друг с другом, разгорячились, что бывает главным образом при соитии, вследствие чего в подавляющем большинстве случаев  болезнь эта распространяется среди людей при соитии...» («О сифилисе», стр.16).

Странно, что Фракасторо, допускавший возможность появления сифилиса в человеке просто так, ниоткуда, отвергает здесь возможность передачи его через заражённые предметы. Сегодня медицина одной из причин распространения сифилиса безусловно считает  его передачу через вещи и одежду заболевшего. Впрочем, и сам Фракасторо в другом месте признавал, что это всё-таки в определённых случаях возможно.

«Контагий при сифилисе вследствие грубости материи не проникает в споры; поэтому вне человеческого тела он уничтожается, кроме тех случаев, когда кто-нибудь тотчас не получит его от простынь или одежды заражённого человека» («О сифилисе», стр.30).

Любопытен ещё один момент в рассуждениях Фракасторо, который кажется  парадоксальным и который следует, на мой взгляд, разобрать. С одной стороны, он отрицает принятое в средневековье за причину эпидемии мистическое, божественное влияние небесного свода, уверенно заявляя:               

«Они [причины порчи воздуха, как переносчика инфекции] часто связаны с южными ветрами, часто с наводнениями, часто с наличием болот, лесов, с наличием мест, где обитают змеи, иногда с наличием трупов; даже со всем тем, что нас окружает...»

Здесь Фракасторо перечисляет, возможно спорные, но вполне естественные условия, способствующие возникновению эпидемий. Однако тут же, как не только врач, а ещё и астроном, что в те времена фактически означало «астролог», заявляет о некоем небесном влиянии:

«Иногда происхождение болезней связано с небом и звёздами; ведь совершенно очевидно, что небо и звёзды изменяют то, что находится на земле — и зарождение и порчу» («О сифилисе», стр.36)

Очевидно звёздное небо Фракасторо относил к естественным причинам эпидемий, к «тому, что нас окружает».  Это свойственно большинству средневековых философов, даже самых продвинутых: в число естественных причин происходящего на земле в обязательном порядке включать и влияние неба. В сочинении «О контагии» Фракасторо поясняет свою позицию:

«То, что могло в стольких странах и в такой короткий промежуток времени так сильно поразить воздух, не могло быть ничем иным, как конституциям неба и светил и притом такими, какие редко бывают, а когда случаются, то могут произвести многое» (Кн.2,гл.12,М.,1954,стр.82-83).

Фракасторо, судя по всему, осознавал непоследовательность своих суждений и в небольшом сочинении «О причинах критических дней» пытается их подкорректировать:

«Мы не принадлежим к числу тех, кто отрицает , что солнце, луна и другие светила многое производят и многое приводят в движение здесь, а также, что они способны оказывать известное влияние на кризисы, как и на прочее, в качестве универсальных причин многих явлений; однако мы считаем необходимым отрицать и признаём достойным осмеяния со стороны философа мнение, будто они являются собственно причинами и будто в отношении критических дней не подлежит исследовать ничего другого». Мне кажется, этот отрывок достаточно разъясняет позицию Фракасторо по вопросу о влиянии небосвода на возникновение эпидемий.

Какими же методами Фракасторо предлагал бороться с сифилисом? Расходясь в отдельных моментах и пропорциях и не имея под рукой такого волшебного средства, как пенициллин, он предлагает систему лечения, в целом не противоречащую той системе, которая используется сегодня для лечения этой болезни. Фракасторо предлагает несколько этапов лечения, предполагая, что они могут и должны сочетаться.

Во-первых, он предлагает так называемый «диэтический метод». Этот метод включает в себя прогулки по свежему воздуху, но избегая северного ветра с присущими ему, по мнению Фракасторо, сухостью и холодом, умеренный физический и умственный труд, умеренный сон, избавление от забот и тревог, потребление пищи в том количестве, которое необходимо для поддержания жизни. Такие средства лечения Фракасторо называл «лёгкими». Далее предлагалось кое-что потяжелее: очищения тела через кожу, ноздри и стул, через месячные у женщин и геморроидальные истечения. Сексуальные связи либо вовсе исключались, либо допускались очень редко. (Современная медицина сексуальные контакты при лечении сифилиса исключает полностью). Этот метод лечения был, скорее, втягивающим. На его фоне можно было совершать и другие, более тяжёлые для больного, лечебные действия. Кстати, Фракасторо считал, что у многих заболевших выздоровление наступало уже на этом, лёгком, этапе. Но современные врачи сомневаются в том, что только такими методами  можно было излечить сифилис окончательно; не говоря уже об излечении его на запущенной стадии.

Следующий этап лечения имел целью полное выведение из тела больного семян контагия. Это должно было достигаться многими средствами: как уже упомянутыми, вызывающими очищение — с потом, рвотой, испражнениями, мочой, так и с помощью кровопусканий, окуривания, намазывания ртутными мазями. Из лекарственных средств Фракасторо предлагал использовать различные слабительные и потогонные: сиропы, отвары. Не исключал он и хирургическое вмешательство, в случае если кость разрушена и гниёт. Фракасторо советовал её выскабливать, а оставшееся прижигать огнём.

Даже из этого краткого обзора видно, что режим и методы лечения сифилиса были в те времена достаточно мучительными. Современники пишут, что зачастую больные больше страдали от лечения, чем от самой болезни. В связи с этим Фракасторо настоятельно советовал врачам использовать сначала более лёгкие средства лечения, а уже если их оказывалось недостаточно, переходить к более суровым. Как альтернатива, в частности ртутным намазываниям, предлагалось лечение отваром, приготовленным из коры гваякового дерева, которое привозилось из Америки. С помощью такого отвара, согласно рассказам путешественников, от сифилиса излечивались туземцы Гаити. Придерживался мнения о действенности этого метода излечения сифилиса и Фракасторо, и многие его современники, и врачи последующих столетий. Хотя, например, Парацельс с подобным методом был категорически не согласен, предпочитая лечение ртутью. Популярность гваякового дерева в те времена часто объясняется выгодой его транспортировки из Америки и продажей в Европе для акул нарождавшегося капитализма, в частности для немецкого торгового дома Фуггеров. Они-то всячески и распространяли легенду о необычайной действенности гваякового дерева в лечении сифилиса, как, впрочем, и теорию о завозе сифилиса из Америки. Всё это поддерживало монополию гваяка в лечении сифилиса и приносило барыгам огромные доходы.

Мы говорили о том, что Фракасторо признавал причиной распространения сифилиса контакт, причём очень тесный, между людьми. Также он утверждал, что возможна передача этой болезни грудным детям через молоко матери. Вот что пишет о такой возможности советский учёный К.Р. Аствацатуров:

«Заразительность молока больной сифилисом матери доказана многочисленными исследованиями... Однако подобный путь заражения сифилисом грудных детей наблюдается исключительно редко. В этом возрасте чаще обнаруживаются признаки врождённого сифилиса, полученного ещё в утробе матери; реже сифилис передаётся детям после рождения от больных родителей путём непосредственного контакта с ними (поцелуи, пользование одной постелью и т. п.») («О сифилисе», стр.73. Примечания.)

Здесь напрашивается, на мой взгляд, ещё один интересный и логичный вопрос: а что думали во времена Фракасторо об излечимости сифилиса? Ведь даже в наше время многие обыватели считают, что полностью, до конца,  сифилис вылечить невозможно. Вот что пишет на сей счёт Фракасторо:

«Аггенерация, которая произошла в их теле в то время, когда они страдали галльской болезнью, делает невозможными в будущем ту нетронутость и то смешение, которые были свойственны им ранее... Хотя они от природы и продолжают быть здоровыми, всё же они не вполне здоровы» («О сифилисе»,стр.55).

В целом Фракасторо признаёт возможность излечения от сифилиса, но ослабленность организма, возникающая после этого, может, по его мнению, приводить к другим заболеваниям. Как к возможности полного излечения от сифилиса относятся учёные уже после изобретения пенициллина и других современных лечебных средств? Соглашаясь с Фракасторо в том, что организм ослабевает в борьбе с сифилисом, излечимость последнего  они признают безоговорочно.

«В настоящее время при современных методах лечения сифилиса возможность его излечения ни у кого уже сомнений не вызывает; чем раньше началась терапия, тем скорее будет достигнуто излечение» (К.Р. Аствацатуров, «О сифилисе». Примечания).

И доказательством возможности вылечиться от сифилиса полностью являются регистрируемые повторные заболевания, которые возможны только после полного освобождения организма от возбудителя этой болезни.

Интересны рассуждения Джироламо Фракасторо о перспективах сифилиса, как сопутствующей человеку болезни. Они находятся в полном соответствии с его позицией по поводу причин появления сифилиса. В своём труде «О контагии» Фракасторо рисует для сифилиса такое будущее:

«Уже началось постарение этой болезни и недалеко то время, когда она не будет распространяться даже через соприкосновение... Этот контагий воспринимается не с той лёгкостью, с какой он воспринимался раньше. Наконец дело дойдёт до того, что он уже не сможет распространяться; он прекратится, но с тем, чтобы вернуться, когда вернутся те же причины» (Кн.2,гл.12,стр.86).

Как сменяемость миров вечна, так вечны и причины сифилиса, которые уходят и вновь возвращаются в соответствии с движением небосвода. А значит и сифилис уходит и приходит вновь и вновь. Типичная позиция типичного врача-натуралиста средневековья, достигшего поразительных успехов в изучении природы этой болезни путём наблюдений и опыта, или, как сказали бы сегодня, клиническим путём.

Ещё одна влиятельная, если не самая влиятельная, структура средневековья также боролась с эпидемиями, однако по факту больше содействовала им. Я имею в виду католическую церковь. «Эпидемия — это кара человечеству за грехи перед Богом», — громогласно провозглашала она. Такая её позиция была бы понятна, если бы не одно «но»: служители церкви сами оказались причастными к распространению сифилиса, ведя распутный, не соответствующий Священному Писанию, образ жизни. В эпоху Возрождения это превратилось в обыденность для священнослужителей и стало особенно явным и неприличным. Однако в самом Священном Писании, в Библии, согласно нормам которого, как я понимаю, должны жить христианские священнослужители, можно найти надёжное руководство и для предовращения заражения, в том числе сифилисом, и для борьбы с эпидемиями.

Например, в 13,14 главах книги Левит рассматриваются методы и средства противодействия  кожным заболеваниям, называемым там проказой. В качестве одного из метода предлагаются изоляция и карантин заболевшего или имеющего признаки заражения. И сегодня эти методы, ограничивающие свободу заразившегося, считаются едва ли не важнейшими средствами против распространения эпидемии. Фракасторо ввёл не только понятие «инфекция», но и понятие «дезинфекция». В сочинении «О контагии» он также предлагает изолировать больного и проводить дезинфекцию его жилого места (о чём, кстати, идёт речь и в книге Левит). Кроме того, Фракасторо считал необходимым во время эпидемий помечать двери домов, в которых находились заражённые, даже сжигать их вещи, закрывать лавки и государственные учреждения, ограничивать посещения церквей... Как будто и не прошло более 500 лет, не правда ли?

В Библии, кроме того, содержатся рекомендации, которые помогают избежать заражения половой болезнью. Вот одна из них:

«Брак у всех да будет честен и ложе непорочно; блудников же и прелюбодеев судит Бог» (Евреям 13:4).

Действительно, если главная причина распространения сифилиса — беспорядочные половые связи, то упорядочивание сексуальных отношений, изоляция, ограничение сексуальных связей брачными узами позволяет до минимума сократить риск заражения. Понятно, что живя в обществе, свободном от следования нормам нравственности, от заражения не застрахован никто: сифилис ведь, как мы узнали, передаётся не только через непосредственный контакт между людьми. Так же как никакой карантин, никакая изоляция не предохраняет полностью от заражения. Но спасение от источника заражения сифилисом разумнее искать, прежде всего, в лоне семьи. Ну а сожительство с животными, которое некоторые учёные считают причиной появления сифилиса среди людей, осуждалось в Библии ещё со времён Моисея. Вот одно из таких библейских мест.

«И ни с каким скотом не ложись, чтобы излить семя и оскверниться от него; и женщина не должна становиться пред скотом для совокупления с ним. Это гнусно» (Левит 18:23).

Таким образом, следование библейским принципам очень помогает в борьбе с эпидемиями, сифилиса в том числе. Другое дело, что люди далеко не всегда к ним прислушиваются... Но, как говорится, не судите и не судимы будете.

Кроме изучения природы сифилиса, Джироламо Фракасторо занимался и другими инфекционными болезнями и также достиг немалых успехов.

«В своих трудах Фракасторо обнаружил большую клиническую наблюдательность, дал точные описания нескольких заразных заболеваний, показал, что широко принятая в те времена болезненная форма чумная лихорадка (fibris pastica) представляет собой две различные болезни (чума и сыпной тиф)...» (М.П.Мультановский, «История медицины»).

Как я уже упоминал, Фракасторо был и достаточно известным астрономом. Правда в астрономии его успехи скромнее, чем в медицине и поэзии. М.Э. Энгельгард в своей биографии Коперника называет его астрономическую систему, с помощью которой он пытался скорректировать геоцентрическую систему Птолемея, «неуклюжей». Кстати, во время обучения Николая Коперника в начале 16 века в Падуанском университете Фракасторо, несмотря на свой юный возраст (он был значительно моложе Коперника), преподавал там логику. Фракасторо первым высказал предположение о возможности использовать для наблюдения звёздного неба увеличительные стёкла. Известны его сочинения по философии, геологии и даже по виноделию.

Однако основная заслуга Джироламо Фракасторо перед человечеством — это изучение причин возникновения эпидемий и разработка методов борьбы с ними. После Фракасторо последовала долгая, растянувшаяся на несколько столетий, интереснейшая, во многом трагическая и героическая, история борьбы с сифилисом, как неизлечимой болезнью, в которой было много других героев, пока, наконец, в 1905 году Эрих Гоффман и Фриц Шаудин не открыли возбудителя заболевания — бледную трепонему. Не будучи первым борцом с эпидемиями в историческом плане (человечество борется с ними всю свою историю), Фракасторо, несмотря на частые ошибки и заблуждения, стал началом научного цикла этой борьбы. Благодарные соотечественники ещё в середине 16 века воздвигли на его родине в Вероне величественный памятник. А благодарное человечество в 1935 году присвоило имя Фракасторо одному из кратеров на видимой стороне Луны. Как отметит  деятельность великого итальянца Всевышний, многие из нас узнают в будущем...