Декоратор. Часть 3. Бар история детектива

Казалось, что река не имеет течения. Темная вода совершенно не двигалась и если бы не мусор, медленно проплывающий слева направо, можно было подумать, что время окончательно остановилось. Я очнулся, лежа на берегу, покрытом высохшей мертвой травой. У самого берега трава переходила в грязь и мерзкий ил, во впадинах моих следов собрались зловонные лужицы. На противоположном берегу виднелись брошенные заводские постройки и унылые многоэтажные дома, представляющие собой серые промокшие коробки. Меня вырвало, и я с трудом поднялся на ноги, но потом снова упал на колени, содрогаясь в конвульсиях.

Через некоторое время, кое-как поднявшись, я заковылял прочь от реки. Осмотрев и ощупав себя на предмет повреждений, я обнаружил на голове большую рану, однако кровь остановилась, и голова почти не беспокоила меня. Устроившись в придорожных кустах неподалеку от шоссе, тянущегося вдоль реки, я по возможности отжал мокрую одежду и разложил ее на траве. Я основательно продрог, но нужно хотя бы попытаться подсушить одежду, прежде чем идти дальше. Солнце не оставляло попыток пробиться через низкие тучи и на удивление потеплело. Я некоторое время сидел на поваленном дереве и пытался вспомнить, как я выплыл из реки. Что удивительно, так это то, что я прекрасно помнил, как оказался в реке. В памяти сохранился момент борьбы, полуосвещенный мост и падение через перила. Я помню, что стрелял, но сейчас со мной не было револьвера. После погружения в воду на голову как будто натянули черный пакет – не было никаких воспоминаний – видимо, я потерял сознание. И каким только чудом я смог выплыть из проклятой реки?
Надо выбираться и из этой дыры.   

Натянув еще непросохшую одежду, я как мог, привел себя в порядок и побрел по шоссе, ориентируясь на указатели, висящие над дорогой. Мышцы постепенно приходили в норму, я ускорил шаг, что позволило согреться, и одежда на мне стала высыхать быстрее. По основательно разбитому шоссе не проехало ни одного автомобиля, и приходилось рассчитывать только на свои силы. Я шел по направлению к городу, справа тянулась лента реки с рабочими предместьями на другом берегу, слева – череда пустующих полей, заросших сорной травой.

Через полчаса ходьбы я увидел впереди автозаправочную станцию. Вокруг ни людей, ни автомобилей. Тот факт, что мимо так никто и не проехал, позволял усомниться в доходности этого предприятия.
Я толкнул дверь и вошел внутрь.
В запущенном, давно не ремонтируемом помещении за стойкой сидел мужчина, бесцельно разглядывающий пустоту за окном.

– Добрый вечер! Туалетом можно воспользоваться? – спросил я.
В ответ – тишина.
– Эй, друг, где туалет? – громче произнес я.

Он очень медленно повернул голову в мою сторону и ткнул пальцем куда-то вправо. Также медленно и неторопливо его голова повернулась обратно, и невидящий взгляд вновь уставился в запыленные окна.
– Спасибо, – не удержался я, когда проходил мимо него.

В провонявшем туалете, слава богам, имелся умывальник, и из него даже текла вода. Горячая вода отсутствовала, но меня это не расстроило. Я умылся и рассмотрел в зеркало голову.

Рана выглядела ужасно, но на удивление ни капельки не болела.

Я окончательно привел себя в порядок, как смог промыл рану, изогнувшись над краном, и пригладил волосы. Подчистил местами одежду и случайной тряпкой протер ботинки, после чего стал чувствовать себя гораздо лучше. Теперь уже можно идти в город. Продавец на заправке все также наблюдал за полным отсутствием клиентов. Проходя мимо него, я заметил у двери стойку с бутилированной водой. По достоинству оценив его безразличие к окружающему миру, я прихватил одну бутылку, когда выходил на улицу.
 
После того как я почистился, умылся и утолил жажду, которая, признаться, не доставляла сильных страданий, шаг мой ускорился, и примерно через полчаса впереди появился город. Миновав заброшенные склады и непонятного назначения унылые строения, я оказался в районе речного порта.

Грязные улочки, стекающиеся к пристани как зловонные ручьи, здесь соседствовали с совсем уж мерзкими переулками и темными тупиками. Вдоль улицы, по которой я шел, тянулись двух- и трехэтажные каменные дома, на первых этажах которых расположились лавки и страховые конторы. Справа, за забором, высились неподвижные портовые краны и виднелись длинные баржи с безмолвными палубами и рубками.

Медленно двигаясь по тротуару, я пытался понять, где же это я очутился. Город оказался совсем не похож на тот, в котором я жил и в котором упал в реку.
Все это очень странно.
Впереди я увидел раскачивающуюся на легком ветру деревянную вывеску бара, выполненную в виде треугольника с неразборчивым названием. Над входом горел фонарь – солнце уже закатывалось за горизонт, и яркие красные блики на мгновение расцвели на каменных стенах домов.

Я зашел внутрь.

Бар оказался крошечным помещением, где прямо напротив входной двери располагалась стойка из полированного дерева. Слева и справа от стойки, я заметил две двери с предупреждающими табличками. За высокими столиками расположились некие серые личности, на лица которых я даже не обратил внимание. Перед каждым стояла неполная кружка с желтоватой жидкостью, по-видимому, местным пивом.
Зажглось освещение – три светильника с плафонами конусом, освещающими только барную стойку. Я оглянулся и посмотрел в окна, солнце окончательно скрылось, и улицы заволакивал густой туман. Назад пути не было, и я уселся на один из высоких стульев перед стойкой.

Слева, за кассой, стоял бармен – рослый мужчина, одетый в белую рубашку и черный расстегнутый жилет, рукава рубашки закатаны до локтей. Кожа на руках, как и на лице, имела желтоватый оттенок. Вьющиеся черные волосы зачесаны назад, узко посаженные черные же глаза, тонкий нос и зубочистка в поджатых властных губах. Он не поприветствовал меня и с сосредоточенным и даже зловещим видом разглядывал других посетителей.

Я тем временем окинул взглядом барную стойку и надписи на бутылках, заполнявших полки. Здесь оказалась неплохая коллекция коньяков и кальвадоса, но имелся и любимый мной виски. Около начищенных до блеска пивных кранов я заметил изящные бронзовые весы чашечного типа, которые часто можно встретить у ювелиров. Положив руки на полированное дерево и вытащив из кармана высохшие после плавания в реке сигареты, я обратился к бармену.

– Привет. Налей мне чего-нибудь выпить.
Закурив сигарету, я принялся разглядывать свое отражение в пивном кране с надписью «Pilsner». Бармен налил порцию виски (и как только угадал?) и поставил стакан на картонную подставку с изображением пирамид. 

– Ты пришел раньше, чем нужно, – сказал он.  Голос у него оказался хриплым и вместе с тем мелодичным. Откашлявшись, он продолжил:
– Почему?

Я не нашелся, что ответить, настолько неожиданно это прозвучало. Удивленно посмотрев на него, я огляделся по сторонам. Может быть, он обращается к кому-то другому?
– Я говорю про тебя. Можешь не сомневаться. Ты не ответил на мой вопрос.
– Думаю, ты знаешь это даже лучше меня, – я смутно начал догадываться, о чем он говорит, но решил пока не подавать виду.
– Ошибаешься. У нас еще есть время, и ты можешь рассказать мне всю историю с самого начала. – Он закурил черную сигарету, и аромат крепкого табака с примесью благовоний распространился по бару.
– Я могу отказаться?
– Не думаю, – его губы сложились в подобие улыбки. 

Погремев немного льдом в стакане, я отставил его подальше и начал рассказ.

 
***

Работа детективом предполагает неплохое знание людей и отменную реакцию, но именно эти два качества подвели меня во время расследования последнего дела.
Полгода назад в городе пропала молодая двадцатилетняя девушка. Училась на последнем курсе в местном университете, жила с подругой на съемной квартире. Занималась музыкой, играла в рок-группе, участвовала в музыкальных концертах и тусовках города. Особой известности ей это не принесло, но многие любили ее песни и музыку.  Наркотики не употребляла, а алкоголь – не более остальных. Привлекательная, стройная, высокого роста, брюнетка с голубыми глазами, отличительная примета – татуировка в виде розы на левом предплечье. Возвращалась домой после репетиции, но до дома не дошла – пропала.

Конечно, ее искали, но без особого рвения, все-таки взрослая, совершеннолетняя девушка, пропала и пропала. Может быть, уехала, или решила резко изменить свою жизнь.

Через неделю после ее исчезновения в полицию прислали конверт, без адреса и без имени отправителя. Обычный конверт из обычной бумаги, которые тысячами продаются по всей стране. Но на конверте было написано имя пропавшей, слава Богу, дежурный сообразил, что письмо имеет ценность, и переправил его мне. Внутри конверта лежала записка с последовательностью цифр, которые после проверки оказались географическими координатами.

Я немедленно отправился на место. Координаты указывали на  заброшенный выселенный район недалеко от металлургического завода. В старых, давно нежилых домах не было даже бездомных, так как все, что можно было оттуда вытащить и продать, уже растащили. Медленно лавируя между ободранными кирпичными коробками, я приблизился к нужному зданию.

Внимание привлекли окна одного из строений – пара соседних окон наглухо забита деревянными досками, в то время как остальные представляли собой черные, пустые провалы. Я вошел в дом и поднялся на нужный этаж. В былые времена здесь очевидно находилось общежитие, и вдоль всего здания тянулся длинный коридор с дверными проемами по сторонам. Стараясь не шуметь, я осторожно двинулся вперед, отсчитывая проемы и окна. На месте нужной мне комнаты я обнаружил деревянную дверь, единственную во всем коридоре. Подергав за ручку, я прислушался, но не уловил ни звука, кругом царила тишина, нарушаемая лишь звуком ветра и резкими криками птиц, летящих на соседнюю свалку.

Ударом ноги я выбил дверь и вошел в комнату. Она оказалась больше, чем я рассчитывал, и производила странное впечатление. Комнату заброшенного здания кто-то обставил мебелью, на стенах висели плакаты и картины, по углам валялись разные вещи. Свет проникал через щели в досках, которыми забили окно. Также у стен стояли два мощных напольных фонаря, питающихся от аккумуляторов. То есть посреди заброшенного района, в доме, который представлял собой, пустую ободранную кирпичную коробку, где брезговали жить даже бездомные, кто-то обставил комнату, повесил дверь и превратил ее в сносное жилище. Справа от двери я увидел кровать, застеленную черным постельным бельем. Черный цвет здесь преобладал в обстановке.
Может быть, поэтому я не сразу заметил лежащее на кровати тело молодой девушки. Подойдя ближе, я увидел, что простыня, на которой лежит тело, темнее остального белья – она оказалась пропитана кровью, вытекшей из множества ран, покрывавших тело несчастной.
 
Пока ехало подкрепление, я постарался справиться с собой, взять себя в руки. Все-таки зрелище мертвого, изрезанного во многих местах ножом тела молодой девушки, да еще в этом заброшенном мрачном месте, оказалось чересчур крутым даже для меня, проработавшего детективом почти всю жизнь. Затем, не теряя времени, я стал внимательно осматривать комнату. Простая мебель, сделанная в модном стиле из разных деревянных ящиков и поддонов, по стенам развешаны плакаты рок-групп, по углам комнаты стоят колонки, а возле кровати валяется гитара. Черная, как я уже упоминал постель и на ней девушка, в нелепом черном платье с металлическими вставками, рваных чулках и кожаных ботинках. На руках убитой огромное количество цепей, браслетов и прочей дребедени. Внешность и татуировка не оставляли сомнений, что это и есть пропавшая.
 
При внимательном осмотре возникало странное ощущение нереальности происходящего. Скорее всего, оно было вызвано тем, что обстановка комнаты представляла собой гротескное, наиболее типичное мнение обывателя о рок-культуре и больше напоминала декорации. Сама убитая никогда не стала бы жить в такой обстановке и не оделась настолько стереотипно. Я подумал тогда, что убийца почерпнул сведения о субкультуре из подростковых журналов и решил воссоздать некую среду обитания для своей жертвы.

Но зачем?

И, самое главное, почему он убил ее, да еще и с такой жестокостью?
Эксперты досконально все перерыли, тело убитой осмотрели тщательнейшим образом. И не нашли никаких следов или зацепок. Ни одного отпечатка пальцев, кроме пальцев убитой, ни одного волоска или другой улики. Убийца оказался нечеловечески расчетлив – после убийства он позаботился о тщательной уборке помещения и об уничтожении следов своего пребывания.
 
Отсутствие улик, мотивов, орудия убийства серьезно затрудняли расследование, и около месяца мы топтались на месте. Провели опрос всего окружения девушки, с пристрастием допросили несколько самых ярых фанатов и поклонников ее музыкального творчества. Разбитые горем родители, как и подруга, с которой жила убитая, в один голос твердили, что у девушки не было молодого человека, равно как и любовника постарше. Так что и здесь все следы или обрывались или вели в тупик. При  полном воспроизведении последнего дня погибшей выяснилось, что похищение произошло на слабо оживленной улице, по которой она шла к трамвайной остановке от репетиционной студии. Она оказалась одна, так как решила уйти пораньше – прогуляться, как объяснила товарищам по группе. Здесь-то, скорее всего, ее и поджидал убийца, без сомнения, следивший за ней и ждавший удобного момента. Поиски на этой улице также ни к чему не привели.
 
В это время пропадает еще одна девушка. Смутные догадки о связи этих дел появились у меня сразу же, и основанием этому послужила похожая внешность и возраст обеих девушек. Но на этом схожесть заканчивалась. Трудно представить себе двух настолько непохожих людей. Вторая пропавшая работала реставратором, являлась дипломированным искусствоведом и, несмотря на привлекательную внешность, была типичным синим чулком. Она и сама занималась живописью, даже имела две персональные выставки. Все это мы почерпнули из сбивчивых рассказов и объяснений родственников и знакомых. Они же утверждали, что она не могла уехать, никого не предупредив, и вообще жила скромно, одиноко, посещая лишь выставки и концерты классической музыки, иногда встречаясь с друзьями.
 
Поиски пропавшей снова не дали никаких результатов.
 
И вот, ровно через неделю, пришло послание с координатами. Снова заброшенное здание давно обанкротившегося предприятия, глухая промышленная зона на окраине и декорированная комната. Комната, в которой мы обнаружили труп пропавшей девушки, грубо разрисованный масляной краской, которая не могла скрыть ужасающие ножевые раны на теле. Стало очевидно, что эпизоды связаны, и мы имеем дело с серийным убийцей.
На этот раз убийца декорировал комнату под мастерскую художника. Он определенно хотел понравиться своей жертве. Убитая девушка лежала возле разломанного мольберта, повсюду раскиданы кисти, тюбики с краской, незаконченные наброски. Судя по беспорядку и положению ран на теле жертвы, убийца пребывал в ярости. Напав на нее, он нанес большое количество ранений ножом, а затем размалевал все тело, превратив его в жуткий образчик авангардного искусства.

На расследование бросили значительные силы, однако место преступления нам снова ничего не дало. В очередной раз мы не нашли ни одной существенной зацепки. Ни следов, ни отпечатков пальцев. Попытка выйти на убийцу через картины, висевшие на стенах, не привела к результату – все они принадлежали покойной и хранились в ее квартире, откуда их похитил убийца. Мы провели поистине колоссальную работу по допросам возможных свидетелей, ближайшего и дальнего окружения жертв, поиску хоть каких-нибудь следов, но результаты не давали никакой надежды. Обе девушки не были знакомы и никак не пересекались друг с другом. Убийца четко планировал свои преступления и не давал нам ни малейшего шанса.

Во время расследования второго убийства я получил еще один конверт с указанием координат. При проверке донесений и сводок, а также объявлений недельной давности сведений о новой пропавшей девушке не обнаружилось. Я опасался, что маньяк подготовил нам ловушку, поэтому с максимальной осторожностью мы принялись обследовать очередной объект, координаты которого получили.
 
На этот раз, это был заброшенный дом недалеко от центра города, исторический памятник. Как удалось выяснить, ранее это здание представляло собой гостиницу весьма сомнительной репутации, ну а затем служило обычной конторой для чиновников какого-то государственного департамента. В конце концов, здание настолько износилось, что его решили законсервировать, так как ни одна служба не желала заниматься ремонтом и реставрацией. Обнесли забором, налепили запрещающих вход объявлений и забыли о его существовании.
 
В подвале этого дома мы обнаружили третью комнату.
При установлении личности жертвы стало понятным, почему никто не заявлял об ее исчезновении. Девушка занималась проституцией, и искать ее никто не собирался. Родственники или умерли, или жили далеко от города, связь с ними она, разумеется, не поддерживала. Она не входила в криминальные структуры и работала сама по себе, лишь единожды попав в поле зрения полиции. Мы разыскали ее квартиру, и при обыске стало ясно, что убитая совершенно не нуждалась в деньгах. По-видимому, ее деятельность приносила ей немалый доход. Кроме того, мы обнаружили некоторое количество материалов компрометирующего характера. На снимках небезызвестные граждане города застыли в нелучших для репутации позах и сценах. Короче говоря, наша пташка занималась еще и шантажом. Как позднее выяснится, эта ниточка оборвется и ни к чему не приведет. Указанные граждане предпочитали платить убитой не самые великие деньги, а также использовать ее в похожих делах. Весь этот ком грязного белья дурно пах, но от него не исходил противный металлический запах крови, наполнивший подвал заброшенного здания.
    
При осмотре трупа эксперты установили, что характер ножевых ран совпадает, и только в этом случае они обнаружили на жертве следы сексуального насилия. Такие следы, которые повергли в шок даже бывалого патологоанатома.
 
По внешним данным убитая практически не отличалась от предыдущих двух жертв, что уже являлось, наравне с декорированными комнатами, почерком убийцы.
 
Складывалось ощущение, что убийца неплохо знаком с прошлым здания, и уж точно знал, чем занималась убитая – настолько комната напоминала стереотипное место для одноразовых свиданий. Вся обстановка комнаты заключалась в кровати, тумбочке и небольшом столике, на котором мы обнаружили шампанское и нарезанные фрукты.
Выводы экспертов и мои личные наблюдения оказались неутешительны – никаких следов. Это раздражало и сбивало с толку. В своем кабинете я развесил на стене фотографии жертв, свидетельства их жизни и увлечений. С трех фотографий на меня смотрели лица молодых женщин, которые помимо похожей внешности и очевидной во всех случаях привлекательности, отличались выражением такого неуловимого счастья, которое дает только молодость.

Продолжение следует...

Автор иллюстрации Олеся Ткаченко крафт-бумага/карандаш/обработка

2020 г.