Два письма

  Получил два письма от сестер. Младшая учится во втором классе, поэтому от неё писем не бывает, только срисованная рука в письме от сестры Риммы. Вообще у нас интересная семья, с точки зрения появления того или другого ребенка. Я появился, после многих смертей младенцев, на восьмом году жизни супругов, после всевозможных молении и лечении у знахарок. Молодые были в отчаянии: - "Пусть всё сгорит, но хотя бы один ребёнок выжил". Так и случилось; дом сгорел, вместе со скотиной, дотла. Пришлось снова возвращаться в родительский дом, где я и родился после восьми лет брака и, к удивлению всей родни, выжил. Это случилось 12 июня 1937 года. После меня появилась сестра Людмила в 1939 году. В конце 1944 года отец был ранен в правое плечо разрывной пулей и попал в госпиталь. После лечения признали не годным к военной службе, дали группу и отправили домой. Так в 1945 году появилась средняя сестра Римма. После возвращения отца из тюрьмы, в 1950 году родилась сестра Капиталина. Родители говорили - "заскрёбыш". Так что сестрами я  вполне "богатый".

                1
  Людмила писала, что она случайно встретилась с Галиной Селюниной из деревни Димитрошур Сюмсинского района. Сразу перед глазами высветилась история первой влюбленности, не считая школьных симпатий к девушкам своего класса.
  Ещё до призыва в Армию, вся наша семья ездили, на майские праздники, к двоюродному брату Юре Зашихину в Димитрошур. Там, на деревенской вечеринке, познакомился с Галиной. Она выделялась среди девчат какой-то не поддельной весёлостью, светящимися угольками глаз; налитые румянцем щеки, пылали обжигающим огнём. К ней даже страшно было походить. Тем более, надо признаться, я трусоват в отношениях с девушками. Но её живость, выдумки, ведущая роль в вечеринке притягивали к ней неудержимо. Она в тот год заканчивала десятый класс и думала остаться в деревне. Но, последующие события, круто изменили её судьбу.

  О чем Люся сообщает я уже знал по переписке с Галей. Но я ей продолжал писать письма, завалил её своими стихами и стихами классиков. Даже нарисовал карандашом её большой портрет, разделив фотографию на квадратики, получилось даже очень неплохо. Но, тем не менее, в последнем письме она написала: - "Чтобы я не писал ей письма... что ты замечательный парень и когда отслужишь, найдешь хорошую, честную девушку и женишься на ней, а я недостойна тебя... Пойми меня правильно" Видимо я где-то переборшил, показывая свою "грамотность" и способность к творчеству. А ей, простой деревенской девчонке, не понравилось это превосходство, и она замкнулась - перестала отвечать на мои письма. Не смотря на это, я обещал найти и встретиться после демобилизации. А произошло самое обычное для деревенской молодежи: В один из вечерок она отдалась деревенскому парню и, так сказать, стала девушкой или, вернее сказать, женщиной. Об этом узнал отец и выгнал её из дома. Она уехала в большой поселок Ува. Временно обосновалась у знакомых из ихней деревни и устроилась на работу в Увинский деревообрабатывающий завод в столярный цех, где работали Люся и её муж Зорин Петр, только в другом цехе. Там видимо и произошла встреча.

  Сестра вышла замуж без меня, я уже служил в Армии, за истоминского парня Зорина Петра. Вскорости Людмила бросила своё свинарство и уехали с мужем в Уву. Устроились работать в лесозавод и получили служебное жилье в двухквартирном доме, выпускаемого этим же заводом. Эти щитовые дома очень были востребованы не только у нас, но и за рубежом.

                2
  Второе письмо было от средней сестрицы Риммы. Она училась в седьмом классе Халдинской семилетней школе, которую закончил я. Письмо немного позабавило, но тем не менее, требовало размышлении над текстом письма. Она писала: "... папка, когда получил от тебя деньги, ходил по деревне и хвастался, вот мол какой у меня сын, даже из армии посылает деньги... Нам стыдно его хвастаства". Конечно, она ещё маленькая, ей не понять отцову радость получить от сына кое-какую помощь. Человеку дважды отслужившего в Красной Армии. Во время самых кровопролитных боев в начале Отечественной войны под Смоленском. Вместе с частью попал к немцам в плен и пробыл там 22 месяца. Только при освобождении городов Украины сбежал из плена и снова продолжил службу в своей части на этой же должности, таская противотанковое ружьё, весом больше пуда, то есть 17 с лишним килограмм. В конце 1944 года был ранен в правое плечо разрывной пулей и угодил в госпиталь. Пролежав около двух месяцев на лечении. Руку сохранили, но кость от локтя до плеча удалили. Рука стала, как плеть, но пальцы все работали. Поэтому он редко писал мне письма. При письме правую руку приходилось передвигать левой рукой. Да и грамотешки то у него было три класса Лекшурской церковно-приходской школы. В тексте перемешивались то прописные, то заглавные буквы. О пунктуации я уже не говорю.

  В одном из писем он мне написал, что корова Манька как то открыла калитку в верхний лужок и по насту уперлась довольно далеко от сарая. Он стал загонять её во двор, но в одном месте ноги у неё провалились. Стала она оттуда выбираться и сломала ногу. Поэтому отцу пришлось её сдать в заготскот на мясо. Переживал не сильно по этому поводу; потому что она была перехдницей, то есть теленка не родила, следовательно давать молока будет мало. Надо, мол, покупать другую корову. Вот тут-то я и сообразил, что надо выслать ему денег. У меня, к тому времени, накопилось в сберкассе уже более шестьсот рублей. Я снял шестьсот рублей и выслал отцу. Понимаю, как он и мама были рады получить эти деньги. Мама, наверное, не один раз всплакнула.

  Деньги у меня копились как-то сами собой. Всё-таки я получал не малые деньги, по деревенским меркам. Тридцать рублей основная получка и 12 рублей за то что я механик-водитель командирского танка. Вдобавок ещё гонорары из газеты "Красный боец", для поддержки штанов. Все деньги относил в сберкассу, мне они были совершенно не нужны. В увольнения я не ходил, в самоволки тоже, не курил, только иногда оставлял трояк на книжки.

  Я понимаю отца, что значат 600 рублей для колхозника! Это что-то сверх реальное! В колхозе деньги давали, в основном, в конце года, когда подобьют все бабки доходов и расходов. Что оставалось распределяли по трудодням по несколько копеек. Бывало и по рублю. У кого большие семьи и все работники иногда получали вполне прилично. Вот такая существует система в колхозе.
  Мне только было тревожно из-за того, чтобы в деревне не уличили меня, советского солдата, в воростве. Я что-то расписался. Дневальный уже предупредил. Ладно. Пойду спать.