Немосковский стиль

Немосковский стиль.               

Иногда мне кажется, что если бы коротко и по этапам можно было бы отследить изменение жилища человека, то есть его маленький мир, в котором он просыпается, отдыхает, растит детей, в котором он один на один с собой и в котором он ложится спать (уповая на новый день и на то, что он проснется в чём-то понятном ему, родном и объясняющем ему его самого), то одно это дало бы нам представление, как за сто лет изменился человек, население нашего края, как ломался национальный характер....Но и как он обогащался. И как обворовывался тоже...
Разве сегодня существует дилемма - какой образ жизни победит? Глобалистский (условно - американский) или глобалистский (китайский) или локализованные формы скучной российской провинции? Или разве не похожа жизнь российской провинции на скучную жизнь скандинавской провинции? Она беднее (на то другие причины), но образ жизни-то тот же.

Где-нибудь в провинции Турции или Чили быт другой - опасливо созерцательный. Или сильно зависимый от того, что "надует" из соседнего городка. В Скандинавии, в России – нет, здесь надует погода и ТВ - больше ничего. Образ параллельной жизни в виртуальном пространстве - это самое необычное, что произошло за последние две тысячи лет (с тех времен, когда человек в массовом порядке обнаружил "внутренний диалог").
"Кроции наследуют землю" - сказал Христос. (кроткие наследуют землю). То есть те, кто тих, как друзы, кто не скучен, как побег виноградной лозы или пляска огня в печи...

Мы создаем и в социальных сетях свой мир. На майл.ру даже один из проектов прямо так и называется «Мой мир». Миры, в которых свои друзья, свои темы. Часто это проходной двор (для тех, кто из своего мира сделал интернет-магазин или кто свою деятельность заведомо позиционирует, как широко публичную). Но для многих это только мир его друзей, с закрытыми от посторонних страницами, с дискуссиями и беседами ограниченного круга лиц. И все чаще и все объяснимее  реакции, когда забрасывают нежелаемого собеседника «в бан», в «чёрные списки» без права доступа. Это, как не открыть двери дома. «Никого дома нет». Или «мы вас не приглашали, извините — до свидания». На самом деле нормальная естественная практика.
Но вернемся к виду малых миров — к жилищу. В 1920 годах это избы. И практически больше ничего . Не можем же мы считать каким-то традиционным жильем монастырские кельи, коридоры Духовного училища или редкие (штучные тогда) постоялые дворы при переправах, при Нювчимском чугунолитейном заводе или Серёговских солеварнях для зимогоров (кстати, и зимогоры в большинстве своем жили в избах, снимая половину или уголок у вдовиц или по найму на работу).
Изба. В Усть-Цильме и в Прилузье она разная. На Мезени и в Усть-Сысольске разная. Разукрашена по-разному, по-разному расписаны печи и вырезаны коньки на крышах, разное  понимание высоты, смыслов в женской кухонной части, в обустройстве печей. Часто кажется похожими, но всё-таки по-разному. Это зависит от характера хозяев и от очень-очень местного понимания красоты. Не случайно великий художник Василий Кандинский (он и художником-то стал, «войдя в картину избы») именно это и обнаружил — заходя в избу ты сам становишься частью картины и мироощущения своего, хозяина избы и чего-то космического — запредельного, по ту сторону видимого мира.

               Какие предметы быта 1920-30-х были признаком средней семьи?

Лодка. Конечно, лодка. Шитик или карабас, но без лодки, как без лошади. Даже ещё тяжелее. А вот в доме (о наличии скотины — это другое — это вопрос достатка, мы же пока говорим о картине быта) — это наличие перины, хотя бы матраса и одеяла. Сегодня такое «богатство» кажется странным критерием, но стомиллионный народ спал на лавках и на тряпье, укрываясь зипунами и тулупами. Какие, к черту, одеяла или матрасы? Но да — к 20-м годам прошлого столетия дворянская, мещанская мода (пока только мода) приучала иметь хотя бы показушный, для форсу, угол, где стоит кровать с матрасом и одеялом. Знаменитые сегодня лоскутные одеяла — это лишь в центральной России порождение 1860-80 годов, а на Север всё это заходит медленно — сначала в купеческие дома, в дома редких мещан на государственной службе, у духовенства, а массово — так, чтобы это было предметом крестьянского быта повсеместно — лишь к 1920 м годам. Вот, как ни странно подушки уже были пораньше. Они вообще, сначала были валиками, как валенок под голову, но позже стали самостоятельным постельным объектом. И это всего сто пятьдесят лет назад (если говорить о массовом пользовании).

Швейные машинки «Зингер» уже появились в начале века. Уже в некоторых зажиточных крестьянских семьях появился граммофон. Гармонь появилось тоже . Блажь для молодежи, но старики понимали — это тоже признак состоятельности.
Но были вещи и попроще, которые, однако, тоже были критериями некоего среднего уровня жизни. Сразу и не вспомнишь, и не обратишь внимание, но... Бочки и сундуки. Замки и металлические инструменты по дереву. За потерянную косу, да ещё и «восьмерку» хозяин дома мог в ночь выгнать в поле искать и взрослую дочь, и взрослого сына. А коса «четверка» - это баловство. Типа, как сейчас от нечего делать покупают богатым отпрыскам ненужные по сути домашние шашлычницы.
Конечно, до 20 годов не нарезное оружие, да и вообще огнестрельное оружие было частью просто необходимого имущества для жизни в тайге, (охота оставалась существенным источником дохода). Сети, приспособления для ловли рыбы и дичи — тоже.
Для женщин — посуда. Чугунки, чаны — они ещё...не чугунки. Глиняных гораздо больше, чем чугунных. Но вот именно — появление и вытеснение металлической посуды, появление противиней (да, это был дефицит вплоть до 40-х годов, не то, что до 20-х), появление тазов — это было признаком достатка. До 99 процентов крестьянских изб в Коми не имело на своих окнах занавесок до конца тридцатых годов. И потому что свет гасили рано, и потому что «не хватало ещё ткань на занавески тратить...».
В конце 1920 года появляется первая драматическая группа Виктора Савина, которая превратиться к концу 30-х в Драматический театр. По крайней мере на бытовую культуру Усть-Сысольска это тоже уже влияет. В Помоздино с выражением, почти драматически, читают прозу и стихи Вениамина Чисталева. Сам автор своё читает тоже. Это новое в культуре. Как новым переживанием будут и аресты, ликвидация национальных лидеров (а в то время национально-культурный и национальный по факту отождествлялись).

В этот же период пустеют дворы от скотины. Происходит формирование колхозов и большую часть домашней живности крестьяне сдают на общие фермы. Но пока и это выглядит не катастрофически. И на самосознание в коми северной деревне ударило это не сильно. Почему? Во-первых, громадная часть колхозов формировалась чуть ли не по семейно-родовому принципу. Несколько семей, родов собиралось не на «уставе» колхоза, а по сути «на совести и на традиции». Во-вторых, в семьях остались овцы, козы, по одной корове — всё это вместе не ломало «пейзаж», не создавало эффект пустоты. Работа и занятость по сути по своим нагрузкам не уменьшилась. (а с обязанностью отработки на  лесозаготовках даже увеличилась).
Однако, факт остается фактом (выше в книге мы уже говорили об этом) — к 1940 году крупного и среднего рогатого скота в колхозах и частных хозяйствах было даже примерно на десять-пятнадцать процентов меньше, чем перед началом коллективизации.
Появляется радио. Пока оно общее — в основном на столбах возле сельской почты или в клубах. Но к концу 30-х годов все же радиоточки все чаще приходят в дома жителей. О телефонной связи, как возможности межличностного общения речи пока нет вообще. Телефоны в Сыктывкаре к 1929 году были только в 16 частных квартирах высокого начальства (как правило, тех, кто часто требовался по вызову на связь либо с Москвой, либо в руководителями стройки Северной железной дороги и лагерей НКВД). В сельских районах телефоны появляются в 1934 году (например, на станции Микунь и на станции Ижма) только для технического обеспечения работ.
Первый частный автомобиль, например, в  Усть-Вымском тогда ещё районе (сейчас это Княжпогостский район) появился в 1936 году. Председатель Княжпогостского сельсовета А.С.Болотов выиграл в лотерею "Осоавиахима" легковой автомобиль стоимостью 7500 рублей.
И поскольку нам ничего не известно, до него имели ли купцы какие-то автомобили, то скорее всего именно Болотова можно считать первым частным автовладельцем на Выми вообще. Сколько и где он успел покататься - тут история умалчивает. Но автомобильный тракт уже был. И мало-мальская ремонтная база уже была.
Ещё в 1931 году завершилось строительство автомобильного тракта от села Усть-Вымь к реке Ухте (в Усть-Вымь по Вычегде завозили грузы, которые затем отправлялись сухопутным путем на нефтепромысел Чибью). Тракт этот, впрочем, продолжали улучшать и достраивать еще несколько лет. Осенью 1933-го была организована специальная автомобильная группа для доставки грузов в Чибью, а в Княжпогосте появилась первая в Коми специализированная авторемонтная мастерская, ставшая в 1938 году авторемонтным заводом. Не удивляйтесь - это не КМЗ, это другое. Был и вправду такой заводик, который закрылся то ли в 1943-м, то ли в 1947. Его собирались переводить на Игарку и уже начали отправку станков, кого-то из инженерного состава. Но потом по какой-то причине перевод остановили. Однако завода уже не стало — остались только  РММ - ремонтно-механические мастерские. А вот они уже в 1951 году превратятся в Княжпогостский ремонтно-механический завод. Позже, когда завод начнет выпускать не только ремонтируемые, но и самостоятельные агрегаты, он станет без слова "ремонтные" - просто механическим (КМЗ).

Одежда в 30-х годах у основного сельского населения суконная, вязаная, обувь — валенки. Сапоги становятся не редкостью только в самом конце 30-х годов. Заметим — это не значит, что сапог не было. Были даже и детские, и женские сапожки. Речь о другом — пока это предмет роскоши для основной части населения. Это предмет выходного дня, праздника.
Иконы в красных углах изб никуда не делись. Церкви позакрывали к 1935 году повсеместно, изымались иконы и книги, но в семьях иконы остались  «для стариков» (такая отговорка была для проверяющих ), не меняя привычный вид избы и картину мироздания в головах людей. Картину мироздания рушили расстрелы священников, особенно массовые с июля по октябрь 1937 года , неслыханная и бессмысленная жестокость. Но прошло время, и внимание к «иконам для стариков», слава Богу, проросло в новых поколениях с новыми вопросами. И со старым-старым вопросом — что есть Истина?

                предметы быта  средней семьи 1940-50-х годов.

 В самом конце 30- в домах стали появляться радиоточки. Перед самой войной их почему-то обрезали. Изымались из частного владения радиоприборы. Кто-то где-то на самом верху перестраховывался, ложно понимая отсутствие внешней информации, как залога веры в партию Ленина что ли? Но, всё-таки потом радио вернули (радиоприемники так и пролежали несколько месяцев на складах в сельсоветах, а потом были разобраны снова по семьям). Итак — радио. Это первое и важнейшее изменение в жизни крестьян в массовом порядке. Звучала музыка, звучали спектакли по радио. На прослушивание собирались ведь полными избами.
Керосиновые лампы были в избах с самого начала века. Но вот ведь дело какое — тоже был перерыв в использовании. Потому что была нарушена старая система поставки керосина. В 1940-х керосин стал доступнее, и теперь копченые стекла этих ламп стали снова привычным делом. В Сыктывкаре специализированная «Керосиновая лавка» стояла с вывеской-надписью «Керосин» вплоть до начала 90-х годов на ул.Кирова (недалеко от станции «Скорой помощи»), но продавали керосин и на баржах, и в Красном Затоне, где уже вовсю сформирована ремонтная база речного флота Коми. А в селах керосин продавали, как правило в амбарах при причалах катеров и барж, то есть  - на стоянках.

Приходит электричество в самые отдаленные деревни. Включают пока только по часам. Иногда всего-то на два часа, но все-таки и это раздвигало горизонты общения, раздвигало ощущение причастности родной деревушки к жизни большой страны и цивилизации вообще....
…. сделаю тут существенное пояснение. Знаю точно — многие читатели будут спорить, доказывая, что «как так — даже по учебниками везде сказано, что электричество проведено в 20-х годах практически повсеместно...». Ложь. Информация в учебниках — это об Усть-Сысольске-Сыктывкаре, о промышленных территориях Ухты и Воркуты. В массе же своей — край был во тьме. Нам невозможно себе сегодня даже представить, что и через 20 лет — в конце 50-х годов все сельские райцентры (!!) республики имели освещение трех-четырех фонарей на всю центральную улицу, двух-трех лампочек дежурного света в отделениях милиции и больниц. Всё было гораздо дремучее и темнее, чем нам кажется отсюда — из светлого времени 2000-х и даже из времени нашего детства в 1960-х…

 Хлеб пекли по домам (ах да, не забыть бы — в Красном Затоне уже в 1934 году появилась первая пекарня и в том же 1934-м побежал первый пассажирский автобус — однако это не создавало эффекта радикального изменения быта). Общий городской хлебозавод появится в 1936-м.
На железнодорожных станциях встречают поезда костры и керосиновые лампы.
От дизель-генераторов, конечно, работает многое, но все же для жилого сектора пока свет, как уже сказали, подается только в определенные часы. А в деревнях и сёлах пока керосиновая лампа, лучина, свеча, ну и коптящие светильники-самоделы.
Но надо сказать — именно в 1940-е, не смотря на войну и напряжение в промышленности, начинают активно формироваться технические привычки у всего основного населения.  Если в 30-х годах почти диковинка если шофёр из сельских парней, а трактористки — явление штучное (паровые, на дровах, трактора пахали поля вплоть до 1947 года), то в 1940-х и за счет вернувшихся из армии фронтовиков, и за счет профессиональной подготовки в училищах появляются уже десятки и сотни специалистов, владеющих техническими навыками в автоделе, в связи, на водном транспорте.

Фотоаппарат приходит в село. Фото перестает быть студийным делом. Они появляются всё чаще. Открываются фотокружки, доступны проявители и фиксажи, фотоувеличители и даже студийные многоцветные лампы для кружков самодеятельности.
Когда мы листаем фотоальбомы тех времен, то любому не трудно заметить: массовая фотография любительского уровня она оттуда — из послевоенных лет. Именно в тот период их число увеличивается в разы.
Почему это происходит именно в 40-е? Несколько причин. С одной стороны — трофеи, как пел Владимир Высоцкий «пришла страна Лимония, сплошная Чемодания». Фронтовики везли из Германии фотоаппараты, которые там были в бытовом ходу уже с 1910-х годов. Во-вторых, потому, что у целой прослойки военных, руководителей, отделов пропаганды выработался иллюстративный стиль работы. Когда нужен рисунок, фото, наглядная агитация, инструкция. Именно тогда было засилье плакатов по технике безопасности с обязательным показом — вот так правильно, вот так неправильно.
В 1947 году в Москве уже работает телевидение. Уже 2600 аппаратов -телеприемников стоят в учреждениях и на квартирах партхозактива, научных работников и высоких деятелей культуры ( лексика того времени - «высокие деятели культуры»). В Коми крае всего этого не будет ещё почти пятнадцать лет.
Но зато именно в 40-х появляются первые частные автомобили. Явление тоже штучное. Как правило, машины эти из списанных старых армейских «ГАЗ»  или собранные вообще из металлолома местными самоделкинами. В Сыктывкаре появились целых четыре автомобиля «Победа» и американский списанный «хаммер». (правда, насчет «хаммера» точно не известно — был ли он частным?)Но они появляются! Так же как появляются первые частные мотоциклы. Грохот этой техники начинает слышать каждый райцентр, а дети любили бежать за тарантайками и нюхать выхлопные газы.

Фуфайки или телогрейки, те самые — стеганные и прошитые. До войны в рабочем и крестьянском быту их было не много. А тут появляются.
Откуда привезли дизельные генераторы? Конечно, из поверженной Германии. В ряде посёлков Коми эти дизеля вырабатывали свет до 2000-х! И тисненный сбоку «Wermacht” густо закрашивался красками. Такие дизели работали, например, в Мещуре и в Синдоре, в Ветью (Княжпогостский район), в Синегорье и Хабарихе (Усть-Цилемский), в Кожве (Печорский), в Дутово (Вуктыльский) , в Кебаньеле (Усть-Куломский) и на многих других местных электростанциях.
Но какой, к черту, средний класс? Но как же изба? Как жил барак? Как жила условная «средняя семья»? Что было нового в её окружении, в её вещах? После войны крестьяне и рабочие (ближе к 1948 году) распробовали... макароны. Это была диковинная пища, непривычная. И как в 2000-х распробовали пиццу и суши, так в конце сороковых народ пробовал макароны. Лапшу знали, а макароны вот нет. Расскажу тут маленькую историю со слов моей тёти — Веры Савватьевны Козловой. Её дядя, брат моей бабушки, был заместителем военного комиссара Княжпогостского района. И вот из деревни в 16 лет она впервые приехала к нему в гости, потому что через Княж-Погост собиралась выехать в Воркуту, куда поступила в медицинское училище.

Её угостили чаем с хлебом и даже с маслом. Дали полбаранки, скрипучей, как петли на амбаре. Она была очень довольна таким праздничным угощением. Но тут увидела, как тётя наливает молочный суп с макаронами. Про макароны она ничего не знала, но вкус такой пище все же предположила, потому что на лапшу все-таки макароны очень похожи. И окончательно её удивило, что дядя с тётей, трапезничая, положили в молочный суп ещё и сахар. Это был шок. И от вида нового изделия, и от блюда, и от роскоши. «Мне так хотелось съесть хотя бы одну макаронину...Но мне так и не дали. Зато в Воркуте девочки в комнате угощали и салом, и творогом. Это было какое-то невероятное изобилие после нашей голодной и нищей вымской деревни... Всего-то по тоненькому кусочку сала. Всего по две ложки творога...».Казалось бы - как это в деревне не было творога?!! Да вот не было. Молоко сдавали до капельки. А что выдавалось на руки - то выпивалось на месте. Шёл 1948 год.
На рынках в Сыктывкаре и в Усть-Выми, в Серегово и в Ухте появляются помидоры. Только в сезон урожая, конечно. В магазинах —они представляли собою жалкое зрелище, потому что при нескольких перепогрузках и при длинных сроках доставки превращались в кашу. Но на рынках они все же встречались и красивые. Народ покупает, чтоб попробовать и... плюется. Об этом хорошо написано в одном из рассказов коми писателя Ивана Торопова, вспоминал об этом и Серафим Попов.
Описываемое относится все же к периоду примерно до 1947-48 годов. Именно в эти годы начинает многое резко меняться. Даже внутри ГУЛАГА, даже в отдаленных деревнях. Появляются фонарики на батарейках в довольно массовом количестве, появляются занавески на окнах, появляется завоз консервов тоже в массовом порядке. В 1947 году отменены карточки на хлеб, муку, жиры. Появляются, так называемые, «коммерческие магазины». Они появляются даже в лагерях! Заключенные могли купить довесок к пайку. Это мало кто помнит из тех, кто изучает ГУЛАГ, но факт. И хотя эта «роскошь» ещё не для всех, но все же было ощущение, что впереди есть надежда. Даже такое явление как стеклянная тара становятся предметами быта массовыми. Привычные нам стеклянные бутылки и банки широкое использование в сельских районах получают только в конце 40-х. Города, конечно, уже знали их, и в городах стекло  не редкость, но в деревне и в селах , которые всего-то в 40-60 верстах от городов это было пока совсем не простым бытовым предметом.

Знаю, что спросят и воскликнут: «А как же водка и вино?! Их же в бутылках продавали!». Во-первых, вино было разливным в абсолютном большинстве случаев. А бутылки из-под спирта и водки и вправду были, но мы и не говорим, что стекла не было, мы говорим, что оно было редким. Вот , например, выдержка из документа 1948 года «выработать в 1948 году на стекольных заводах Главликерводки 21 млн. бутылок против 12,2 млн., выработанных в 1947 году, в ассортименте согласно приложению N "" СОВЕТ МИНИСТРОВ СССР, ПОСТАНОВЛЕНИЕот 24 апреля 1948 г. N 1384 О МЕРОПРИЯТИЯХ ПО УЛУЧШЕНИЮ КАЧЕСТВА И АССОРТИМЕНТА ВОДКИ, ЛИКЕРОВ, НАЛИВОК И НАСТОЕК».
То есть, как видим, только согласно этого приказа-постановления производство бутылок удвоилось.
Чуть ранее - за 1942-1944 годы в СССР было построено 26  новых спиртовых заводов, столько не строилось за вместе взятые 1920-30-е годы. Такими же темпами росло и производство табака – в 1945-м +22% к 1940 году (для сравнения: сахар -79% за тот же период, мука -49%, мыло -67%).
В товарной структуре розничного товарооборота водка в 1940 году составляла 11,8%, в 1943-м уже 25,1%, а в 1945 году 35,1%. Можете представить насколько оно увеличилось ещё и в 50-е. Выиграв одну войну,  решили, видимо, добить народ другой войной — химической. И ведь получалось...После ВОВ цены на водку в абсолютных величинах (от средних зарплат) выросли в разы, власть начала выкачивать деньги из карманов людей, подсевших на алкоголь в это время. Так, в 1939 году средняя зарплата составляла 331 рубль, а бутылка водки стоила 6 рублей 15 копеек. А в 1947 году, как указывают исследователи, зарплаты составляли 500-1000 рублей, а бутылка водки стоила 60 рублей. Т.е. в 1939-м на зарплату можно было купить 50 бутылок водки, а в 1947-м, даже по верхней планке в 1000 рублей, всего 16-17 бутылок.
Однако поговорим все же «чисто о стекле» на селе. Стоимость сданной бутылки до 1949 года была около 2 рублей (если не больше) При зарплатах около 400-500 рублей. Это, как если бы сегодня при зарплате в 30 тысяч стоимость пустой бутылки была бы 150 рублей. Но дело не только в стоимости, дело в реальном дефиците посуды из стекла.
На стенах изб в рамках стали появляться красивые плакаты «Труд на селе — основа успеха экономики» или в бараке - «Сталинским курсом — к освоению природных богатств». А так же коллекции фотографий одна на другой. Они потом будут пополняться и в 50-е, и в 60-е. Хоть и появятся альбомы, но деревенская изба долго будет характерна именно этим — фото одна на другую, веером и в ряд под общей рамочкой. Такой внутренний мир избы долго потом звучал реквием по когда-то большим и единым семьям и родам.

В фильмах Василия Макаровича Шукшина «Печки -лавочки», «Калина красная» и во многих других фильмах о селе того времени эти коллекции фото в общих рамках будут мелькать, как напоминание о дружном времени, о голодном, нищем, но дружном. В этом смысле (вопросы второго плана в старых советских фильмах) есть у меня и претензии к сотням других фильмов, в которых реальный антураж того времени вымарывался. Чего стоят даже хорошие, шедевральные фильмы — такие как «Весна на Заречной улице», «Свадьба с приданным», «Судьба», «Тени исчезают в полдень» «Угрюм-река».   Короче — в ряде великих шедевров кинематографа совсем не берегли фон, второй план, будто стеснялись реальной убогости того времени.
Зато в школах и в государственных учреждениях портреты Сталина и Ленина, Карла Маркса и Фридриха Энгельса висят обязательно. И ещё появляется «мода» везде вешать часы. И квадратные в деревянной рамке, и круглые белые, которыми чуть позже завесят все коридоры больниц и школ (но это чуть попозже). Обслуживание часов было никудышным. Они большей частью стояли поломанные, остановившиеся с остановившимися стрелками разной направленности и разного срока жизни. Некоторые такие часы, встроенные в стены даже забеливали и закрашивали, не ковыряя стены.
Ещё раз вернемся к колору — к краскам. Мало что изменилось в массовом смысле — доставка красок в глубинку была накладной. В навигацию старались трюмы барж забить продовольствием и самым необходимым из потребности — спичками, мылом, кирзой, брезентом, теми же телогрейками и столярно-слесарными причиндалами. Запчасти и то были дефицитом, а потому старались завезти хотя бы минимум расточных станков в том числе и далеко в тайгу, чтобы на месте можно было сделать часть ремонтных элементов.

Но что появляется — ткани. Теперь ассортимент есть. Не бог весть какой, но всё же появляются первые живые цветные пятна на улицах. Мы не говорим про ижемские или усть-цилемские наряды, которые десятилетиями с царских времен лежали в сундуках. Так же, как не говорим, что и посуда с екатерининскими вензелями и даже виноградовский фарфор можно было найти на рынке, мы говорим про новую массовую реальность, когда девушки могли себе позволить уже думать о прическе и о ситцевых платьях с поясками.
… ещё одна картинка, по которой атмосфера и доступность вещей была бы понятна. 1944 год. Октябрь. Умирает старик. В доме остаются одни женщины. Он говорит о маленьком чемоданчике, в котором есть кое-что как неприкосновенный запас. «Возьмете, когда-либо, если  кто-то опасно заболеет — на лекарства. Либо если совсем уж есть будет нечего...» До 1947 года удавалось женщинам не открывать чемоданчик. И вот всё, наступил предел. Изнурительно долгое недоедание, а тут ещё выпускница семилетки — в город ехать надо на учебу. В чемоданчике неприкосновенным запасом оказались чашка с блюдцем, расписанные позолотой, красивые, из жизни далекой купеческой реальности. И серебряная ложечка. Чайная… Всё вместе тогда было обменяно на райцентровском рынке на полпуда (8 кг.) муки и на ношенные уже башмачки. Это существенно поддержало семью. Другая реальность…

                Лодки

А вот 50-е годы — это время, когда реки республики начинают слышать рокот лодочных моторов. Первые были совсем дохленькие (были даже двухтактные на 2 лошадиные силы - «Чайки, «ЛМ-1», кажется, одна из модификаций «Стрелы» уже тоже в 50-х появилась). Расцвет лодочных моторов и вообще движения на своих механизированных моторами лодках придется на 60-70-е годы. Но 50-е — резкий прорыв. Во всяком случае, на Выми, на Лузе и Вычегде именно в 50-е, благодаря владельцам лодочных моторов резко увеличилось движение товара в глубинку.
Чтобы не возвращаться к теме лодочных моторов ещё раз, рассмотрим «эволюцию» их появления в России всю и сразу и закроем вопрос.  Первые лодочные моторы появлялись ещё в царское время. Это были моторчики шведских заводов. Они были скорее, как предметы не прикладного, а аттракционного характера. Известно, как катал на таких лодочках-аттракционах барышень Архангельска купец  Александр Люрс.
Всю историю лодочных моторов в России специалисты делят на периоды: «Становление»— 50-е— 60-е годы. Это время, когда шло освоение выпуска большинства марок подвесных лодочных моторов;«Золотой век»— 70-е годы. Время наиболее массового выпуска и наиболее полного типажа подвесных лодочных моторов. В 60-х появились разные модификации «Москвы», а в 70-е пришли «Вихри». И вместе с деревянными коми-лодками всё чаще на реках стали появляться «казанки». Металлические  широкобортные лодки с клепанными и сварными корпусами.Потом пришёл период с явным названием «Упадок». С начала 80-х до середины 90-х годо. В это время совершенно безграмотная политика руководства СССР в отношении водномоторников привели сначала к резкому сокращению резервов запчастей и производства самих моторов. А затем и общий экономический упадок в стране, когда критически был снижен объём  производства. Но с середины 90-х по середину «нулевых»-2000-х произошло временное «Возрождение». Однако период «Окончательного упадка»(с 2008 года) всё-таки пришел. С 2008 года серийное производство лодочных моторов в России прекращено полностью. Сегодня только импортные моторы (и редкая штучная сборка на основе старых — по сути, скорее клубная деятельность реставраторов) .
               
                Бытовая техника

   Невозможно, говоря о 50-х годах, остановиться только на появлении лодочных моторов в быту. В конце 50-х годов уже появляются первые стиральные машины и насосы в частном пользовании, сепараторы на фермах — это создавало эффект какой-то модернизации. Другими звуками наполнялся быт людей. Электрический свет в домах стал явлением устойчивым (да, часто были отключения. И даже продолжительные — до несколько суток, но в целом свет пришел и в избы, и в бараки, и на улицы райцентров, пока в основном — райцентров).
В 50-х начинается межрайонное движение регулярных автобусных рейсов. На Выми и Вычегда начинают регулярно ходить теплоходы М-200, М-201 и других модификаций. Дорога из Сыктывкара в Усть-Кулом все ещё занимает больше  суток, но это уже все-таки устойчивая пассажирская связь. 
 
Началом междугородного автобусного сообщения является 1936. Тогда первые два автобуса марки ГАЗ — 003 -003 (пассажировместимостью 17 человек) начали курсировать на линии Сыктывкар—Мураши. В 1940 открылось автобусное движение на Княжпогост. В послевоенные годы появились новые маршруты: Сыктывкар—Визинга, Ухта—Троицко-Печорск. Более интенсивно междугородные автобусные перевозки стали развиваться с созданием самостоятельной пассажирской конторы в Сыктывкаре в 1957 году. Уже семь  маршрутов (Сыктывкар—Княжпогост, Сыктывкар—Визинга, Сыктывкар—Сторожевск, Сыктывкар—Усть-Кулом (по зимнику, конечно), Сыктывкар—Айкино, Сыктывкар—Вогваздино, Сыктывкар—Объячево) протяженностью 900 км и перевозкой до 100 тысяч  пассажиров в год. Но всё-таки вплоть до 1965 года (даже при том, что уже был построен и действовал специализированный автовокзал в Сыктывкаре — на месте нынешней Аптеки№1) назвать устойчивым пассажиропоток можно было только с некоторой натяжкой. Отмены рейсов из-за морозов, из-за распутицы, из-за слабой ремонтной базы — всё это было обычным и еженедельным. Приходя на вокзал однозначно требовалось в кассе уточнить: «Сегодня рейс на...будет?».
Тема плакатов, открыток, украшательства быта. Вы думаете, что более всего висело плакатов идеологических? Типа «Слава КПСС!»? Вы ошибаетесь и в жизни не догадаетесь, какая тематика публичных плакатов была самой частой. ПРОТИВОПОЖАРНАЯ! Горело много и часто. Горело столько, сколько зарабатывали два сельских района района за год! И не шутки, и не преувеличение. Эти сравнительные цифры даже публиковала газета «Красное знамя» , а в 90-х был анализ в газете об общих потерях от пожаров по годам. «Спички — не игрушка!», «Уходя, проверь печь, дымоход и выключены ли электроприборы», « О задымлении сначала сообщи в службу 01, а потом ищи источник!», «Держи нагревательные приборы подальше от занавесок!». И везде на плакатах красный цвет, везде глаза страха, везде грозные контрасты — вот было — вот стало!

Противопожарные службы в районах почти везде были добровольческими вплоть до 1957 года (за исключением служб в Сыктывкаре, в Ухте, Воркуте и Печоре), были противопожарные производственные подразделения — на шахтах, в речном порту, на сажевом заводе в Сосногорске, на Яреге.
В конце 50-х начался ещё один процесс, который нынче забыли и как-то обидно замолчали. Началась активная работа Международного Красного Креста по поиску родственников. И они находили друг друга. Причем, находили тысячи человек. Это тоже создало специфическую атмосферу в коллективах леспромхозов, на верфи Красного Затона, где было много немцев. Люди уезжали — в Казахстан, на Волгу, в Молдову и даже за рубеж. Были и истории достойные романов или киноэкранизации. Так, например, известен случай, как инженер одного из заводов не только обнаружил родственников, но и громадное состояние в Австрии, но...не уехал. Потому что здесь была любовь, а его избранница не захотела уезжать из СССР.
Школьники носят специальную  форму. Обязательны деревянные пеналы для ручек с перьями и чернильниц, обязательно  и ношение пионерских галстуков. Появляются первые массовые настольные лампы в быту (экономично, а е потому, что мода).
На удицах на праздниках играет гармонь. Гитары везут домой и в свои посёлки пока только демобилизованные солдаты и матросы. Как культуры вокально-инструментальных ансамблей гитара пока не в чести.
Начало 1960-х — это, конечно, и эмоциональный взрыв от полета первого человека в космос — Юрий Гагарин взлетел за пределы земного притяжения 12 апреля 1961 года. Но в быту происходит тоже «космический прорыв». Массово появляются телевизоры. В Воркуте местная телестудия заработала с  декабря 1958 года, в Ухте — с 1960-го, в Сыктывкаре - с 1964 года.

Надо понимать, насколько революционным было это явление, создавшее совершенно другие настроения, другую атмосферу в быту и другие ожидания перспектив. А динамика изменений в цифрах такова: в 1959 году в Воркуте 980 телевизоров, в 1950-м году уже 7400, а вместе с Ухтой к концу 1960 года два города имели более 13 тысяч телевизоров. Именно в это время поступили в продажу отечественные марки «Старт0 2», «Рекорд», чуть позже «Темп». Сыктывкар в 1964 году мог ретранслировать передачи только в радиусе 60 километров. Тоеесть, например, Вогваздино или Сторожевск были уже вне зоны приема, а Корткерос был в зоне неуверенного приема.
 И ещё одна старая проблема нищеты догоняла и здесь в наглядном разрыве благосостояния. Если Воркута могла себе позволить довольно быстро наводнить город телевизорами, то в 1966-м году на 600 работающих, например, на Княжпогостском механическом заводе лишь 34 семьи имели телевизоры. В совхозах и вовсе — по одному-два телевизора на деревню — не редкая картина вплоть до начала 70-х.
Начало 60-х в Сыктывкаре — это, конечно, вообще рубежный период в истории города. Именно в это время идет строительство Сыктывкарского лесо-промышленного комплекса, строительство железной дороги Микунь-Сыктывкар (а вместе с ними и ещё «тысяча мелочей» - строительство Телецентра, строительство нового хлебозавода и мясокомбината, строительство нескольких новых школ и детских садов. Ещё бы — ведь за 4 года население Сыктывкара почти удвоилось (в 1959 по итогам Всесоюзной переписи населения в Сыктывкаре жило 74,5 тыс, в 1963 — почти 130 тысяч). Для примера в цифрах — за следующие 60 лет население тоже удвоилось. Но за 60 лет...
Начало 60-х — это время, когда в жизнь широко входят товары народного потребления нового типа: ковры, мебель, бытовая техника, велосипеды, мотоциклы, первые автомобили. Конечно, и до 60-х годов были в жизни городов личные автомобили граждан. Но все-таки это было ещё редким исключением. В 60-х же все резко менялось на глазах. Это время, когда широкому зрителю уже понятна ирония  фильма «Берегись автомобиля!» (режиссер Э.Рязанов, 1966 год) и понятно широкому слушателю анекдотов слово «ОБХСС» (отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности, в МВД СССР просуществовал с 1946 по 1991 год).
 Было новой традицией у проходных заводов и леспромхозов выставлять стенды с цифрами изменений благосостояния работников.
В кинотеатрах активно крутят индийское кино и сентиментально-романтические настроения передаются , как сказочные модели поведения, не разбалованному советскому зрителю, утомленному социалистическим реализмом — мрачноватым, слишком идеологичным (без бытового интереса). Может быть, через эти индийские фильмы и через французские комедии (время «Фантомаса» и героев-придурков Луи де Фрюнеса, Бельмондо, Пьера Ришара) рождался мещанский тихий интерес к красоте личной квартиры, бытовой одежды, к красивым аксессуарам и словам-выражениям?

                Кардебалет

Во второй половине 60-х деревня вдруг обнаружила, что из неё бегут! Именно тогда. Ещё в начале 60-х это явление, массовый исход из деревни, не ощущался как явление, но к 1968-му году … вдруг... И что-то резко меньше стало в личных хозяйствах коров (ещё пять-семь лет по инерции будут держать небольшие отары овец и коз), и с каждым 1 сентября всё больше пустых парт оказывалось в ещё недавно полных классах школ.
В 1950-60-е годы — пик интереса к настольным играм и к шахматам. Играют все! Во дворах новостроек, в новых кварталах городов мужики знакомятся не в гаражах (их пока не много), знакомятся за столами домино, шашек и шахмат.
Строится Ухта и приобретает тот вид, который мы знаем сегодня — это всё 60-е. И Набережная нефтяников, и улица Мира, и Дворец пионеров с кинотеатром «Дружба» - всё это рисунок Ухты создаваемый тогда. Детский парк и центр творчества им.Карчевского уже существует... Вернее — жив сам Генрих Адольфович Карчевский и расцветает при нём его детище — Центр творчества и Детский парк. Рядом работает Кирилл Федорович Седых — тоже с детьми, создатель школьного музея «Природа Земли».

А в Сыктывкаре в конце 50-х в Доме пионеров занимается танцевальная студия, куда пришла маленькая Валентина Летова — будущая балерина (сейчас у неё своя балетная школа в Испании), здесь она пройдет смотрины и отсюда будет забрана в училище имени Вагановой в Ленинград ( в середине 80-х она, её муж Валерий Кирьянов и их балетная труппа за балет «Конёк-горбунок», режиссер Б.И. Мягков получат Государственную премию РСФСР).
В Ульяново, в бывших корпусах Троице-Стефановского мужского монастыря в эти годы располагается психиатрическая лечебница. В храмах Усть-Выми , Кылтово, Онежья, Вотчи, Ижмы,Прилузья в это время продовольственные склады, снесены кресты, лопается железная кровля, кем -то специально спиливаются купольные стяжки, искусственно заваливаются дымоходы...
Очень широко в 1950-60 распространены облигации государственного займа с элементами лотереи. Широко освещаются и пропагандируются «сказочные» выигрыши и , так называемые, «массовые выигрыши». Если в 1950-х годах выдача части зарплаты облигациями была фактически внаглую (скрытый налог), людей даже не заставляли, а ставили перед фактом — вот тебе облигации, а не зарплата (особенно в совхозах в глубинке), то к концу 50-х и в 60-х всё-таки уже это был выбор самих людей. Для жуликов, для тех, кто имел «левые доходы» , облигации и лотереи стали замечательным прикрытием — они давали шанс на объяснение перед обществом о «слишком нестандартной жизни». «Выиграл в лотерею!» - универсальное объяснение. ОБХСС, конечно, не проведешь, а для общественного мнения достаточно. Если помните, в нашумевшем в 60-е годы фильме «Зигзаг удачи» вся интрига вокруг выигрыша по облигации государственного займа.
Конечно, нельзя не сказать и о денежной реформе 1961 года — она тоже отразилась на благосостоянии народа. В не лучшую сторону. Формально вроде бы была простая деноминация, цены и деньги избавились от одного нуля, но реально произошло следующее — только в сетях магазинов было 10 к 1, а на рынке вдвое меньше. Там цены уменьшились не в десять раз, а только в 4-5 раз. Из магазинов товар потек на рынки и на продажу из подполы. В конечном счете люди кинулись скупать все, что можно — от посуды до мехов, что вызвало и дефицит. Справится с ним смогли только к 1964 году. И то — справиться только в том понимании, в социалистическом. Настоящего рыночного многообразия как не было, так и не было. В общем, дорого да любо, дешево да грубо - жизнь продолжалась.
В 1969-м году в Сыктывкаре построено новое  Музыкального театра.  Формально театр уже существует  с августа 1958 года, но реально именно с 69-го начинает заявлять о себе, как о заметном культурном явлении, влияющем не на узкий круг театралов и культурной богемы (приезжей и местной), а на широкие круги населения. Важно пояснить — почему я не называю всех важных и интересных людей, открывших театр? Я уже пояснял, но ещё раз — у книги нет цели предложить читателю «поминальник». У книги другая цель — попытаться понять — где те культурные, социально-психологические повороты, которые трансформировали общество Коми края? История стремительна. Всего не уловишь. Но я делаю попытку. Прошу прощения, мне кажется, тут одна цитата Льва Троцкого будет кстати: «Перевороты и изменения, на которые по старому масштабу требовались бы века, теперь совершаются в десятилетия, даже в годы. История стала торопливой, — гораздо более торопливой, чем наша мысль". Поэтому не судите за мысль и подборку фактуры — история все равно ещё быстрее. Она быстрее даже вашего суда над этой книгой.
Что касается Музыкального театра. Тут важен перелом вот в чем. Во-первых, появилась точка (здание), где совершенно в других масштабах и с другими техническими возможностями стали проводить «мистерии — толковища» разного характера. И партийные конференции, и всякие торжества в связи со сдачей очередной важной стройки ( стройкам и важности знаковых объектов мы посвятим несколько страниц ниже). То есть появился ФОРУМ в столице края. Вот мы о чем. Во-вторых, в своем здании появилась возможность обеспечить занятия и для училища искусств, а значит, пошла системная подготовка кадров культуры внутри региона, в -третьих, в новый театр теперь реально ехали с более-менее постоянным устройством и вкладыванием своих творческих сил мастера со всего СССР, в-четвертых, до 1979 года о Сыктывкаре нельзя было говорить как о городе с устойчивой театральной средой (скажу по секрету технические «маркетинговые» цифры: театральная среда — это 7 процентов населения, которые посещают все или почти все премьеры сезона, а так же до 50 процентов представлений всех заезжающих гастрольных групп. Если этих 7 процентов нет, то город считается городом с неустойчивой театральной средой и не имеющий этого нерва — связи с базовой мировой театральной культурой). В Сыктывкаре всерьез об этом стало возможно говорить только с начала 70-х... Для справки. Знаете ли вы, что и сегодня в основных монографиях, например, по истории оперетты в СССР Музыкальный театр в Коми АССР... не упоминают.  Это довольно странно, но факт. Хотя сами специалисты, в том числе и те, которые довольно долго работали в администрациях театров (например, Евгений Максименко — он был администратором не только нашего Музыкального театра, но и Концерт-холла в Одессе, директором Сумского театра, руководителем гастрольного блока Ялты и т.п.) утверждают, что наш театр по уровню оперетты стабильно держался на условных 11-14 местах в СССР. Это выше среднего уровня.
Тут стоит добавить — появление кардебалета-варьете в ресторане «Вычегда» в 1979 году было бы невозможно без режиссерской базы именно театра и связей того же Е.Максименко (помощь продвинутого нашего министра торговли, в те годы,  Голованова не обсуждается).               
                Бытовой антураж
Но вернемся к широким масштабным изменениям в быту. Что и как меняется в жилище, в транспорте, на улицах сел, поселков, городов?
Диваны. Этот восточный вариант мебели, так же, как и сугубо восточный ковер на стене плюс хрустальная люстра (или а-ля «хрустальные стекляшки»), плюс мебельная стенка со встроенными сервантами (до этого, в 60-х , сервант был предметом вожделений богатеющих семейств: сервант поменял буфет, а стенка поменяла сервант). И торшер...Ну, а как же! В кино французском показывают? Ну, значит, и нам надо. Бра, кашпо — все эти фишечки «из кино» приживаются мгновенно. Как и брюки-клеш за Сьюзи Кватро с её «Шизгарой» - песней, вынесшей мозги целому поколению 70-х. А там и «Госпожа Вандербильд» сэра Пола Маккартни, осколка легендарных «Битлз», которые в широком смысле в Коми крае поняты и услышаны «до глубинки» не в 60-е, а лишь в 70-х годах. Ещё бы — по телевидению, которое в эти годы идеологизировано до мозга костей и скучно. Спасали лишь отдельные фильмы, программы в праздники и пару специфических программ, типа «Утренняя почта», «А ну-ка, девушки!», «Шире круг» и «Кабачок 13 стульев». Их и ждали неделю от недели.
Хорошо и широко звучат, конечно, песни Юрия Антонова - «Нет тебя прекрасней», «Несёт меня течение», а так же «Лада», «Синий иней» Добрынина, Дунаевского, Пахмутовой.
А вот по рукам, в магнитофонных записях ходили и «Битлз» и Владимир Высоцкий, и «Лед Зеппелин», и «Дип папл». В те годы были не менее знамениты и другие группы, но сегодня их и не вспомнят - «Ночь трёх собак» (австралийская группа), «Атомный петух»... В конце 70-х, конечно, уже свобод больше — тут вам и «Бони М» и Сюзи Кватро.

В 70-е прогремит выходец из Коми Валерий Леонтьев, победив на конкурсе в словацком Сопоте. Всё это вместе, конечно, создает эффект «Эгей! И мы можем!». И ощущение причастности к цивилизации. Причем, не где-нибудь в индустриальной Ухте или Воркуте, а везде — даже в Обьячево и в Корткеросе.
Магнитофоны звучат уже на всех сельских дискотеках, а многие сельские дома культуры уже вовсю обзаводятся своими ВИА (вокально-инструментальными ансамблями). Во второй половине 70-х появляется мода на джинсы. А их нет в продаже. Только из-под полы, «по блату». Вот 70-е — это ещё и Эпоха «по блату». Именно в 70-х расцвело шкурное : «достал», «знаю где взять», «вас тут не стояло!»...
Количество личного автотранспорта по сравнению в 60-ми , конечно, увеличилось заметно,. Запущенный завод «Жигули» наводнил страну моделями — в 70-х бегает знаменитая «копеечка», и уже привычные «Москвич -412», «Запорожец». В сельской местности «Запорожец» был даже более узнаваем в силу потому, что запчасти для него можно было выточить практически в любой слесарной мастерской. И вместе с мотоциклом «Урал» или «Иж», чуть позже «Днепр» эти «лошадки» стали основными помощниками и в быту, и в решении хозяйственных вопросов — дачных, огородных, поездок по грибы и ягоды.

Важно отметить такие детали 70-х. В 1971-м году в городах и в райцентрах появился уличный «белый свет». Именно - белый. До этого освещение было с жестяных фонарей, оно было слабее, а в 1971 году происходила массовая перетяжка электролиний с установками газоразрядных ртутных ламп, которые называлеи в народе «неоновые фонари» ( от тех ламп к 80-и годам отказались, появились натриевые лампы, а сегодня и вовсе — металлогалогенные и диодные. Забегаем вперед, чтобы потом не возвращаться к теме освещения улиц). С изменением световой интенсивности в ночное время, конечно, изменялось и ощущение безопасности городов, человека в городе. Вплоть до 1960-х жизнь ведь с наступлением темноты фактически замирала. Теперь появлялось что-то первое из того, что потом назовут «ночной жизнью города». Эта ночная жизнь всё-таки — довольно активное время примерно для 20 процентов населения. А учитывая, что ещё и работа примерно для 10 процентов населения — это ночные дежурства, смены производств,, то становится понятно: только само по себе ночное освещение радикально изменило настроение, безопасность, комфортность, гибкость передвижения почти трети населения республики. Так технический момент дает эмоциональный эффект перемен в широких масштабах.

Важной психологической вехой было празднование 30-летия Победы в Великой Отечественной войне в 1975 году. Видимо, это было время, когда ветераны войны массово подходили к пенсионному возрасту (рожденные, например, в 1922 году, т. е. 19-летние в 1941-м, были в возрасте уже 53 лет), а потому у целого поколения был морально-психологический заказ государству и власти на некое подведение итогов и признания смыслов свершений  целого поколения и целой эпохи. Эта дата важна ещё и в том, что к 30-летию Победы впервые публично стали чествовать в том числе и фронтовиков, незаслужено наказанных после войны, или  вне зависимости от того, был ли он «сидевшим» или не был. Но параллельно прошли и очень серьезные проверки документов, когда разоблачались «выдуманные фронтовики» и выдуманные награды. Вскрывались и совсем неприглядные личности. Малоизвестный факт, но — за осень-зиму 1974-75 годов по стране и в Коми АССР в частности прокатилась целая серия самоубийств и задержаний (не буду говорить о последствиях задержаний и разборок некоторых фигур, но факт — такого рода работа провелась довольно тщательно).  Это нисколько не пугало и даже радовало настоящих фронтовиков. Почему? Потому что люди, по-настоящему воевавшие, знающие быт и нюансы окопной правды, уже и сами видели и различали болтунов или явно рассказывающих не свои судьбы и не свои истории. Это обижало тех, кто знал цену фронту, крови, жертв.
Празднования прошли широко и мощно. В Обьячево, Емве, ряде других населенных пунктов были открыты большие памятники «Никто не забыт и ничто не забыто». Это сильно вдохновило людей, наполнило уважением к самим себе и к событиям своей судьбы. Для молодежи, конечно, пример, был вдохновляющим. По экранам центрального телевидения и по кинотеатрам прошли именно в те годы самые впечатляющие фильмы поколения: «В бой идут одни старики», «Освобождение», «Семнадцать мгновений весны», «Судьба», «Тени исчезают в полдень», «А зори здесь тихие...».

                Тихий поворот изменений 1977-го

В 1977 году принималась новая Конституция СССР, а перед этим шло широкое обсуждение. Конечно, оно было формальным, как заформализированной была практически вся общественная жизнь того периода (набор ритуалов замещал живое творчество и симулировал общественно-политические связи), но всё-таки этот день — 7 октября — тоже стал моментом «отбивки». Вот что-то было «до», а теперь уже новая страна и новые отношения. Желаемое за действительное? Нет. Страна и вправду уже была другая, но, возможно, другая не в том смысле, в каком её пытались представить через новую Конституцию.

А почему время, год такой оказался — отбивочный?  Автор этой книги заканчивал школу в 1977-м году.  Вспоминаю контраст между поколениями школьников, которые пошли в школу ещё в середине 60-х и теми, кто пришел уже в середине 70-х. И знаете в чем разница?  Раздолбаи мы были во многом ровно такие же, что и до нас, и после нас. Но что является индикатором разницы? Что же было заметно даже со стороны? На вечере встречи выпускников одна из старых учительниц сказала про важную подмеченную ею вещь. "Вы были последними выпускниками, которые не бросались хлебом. Вы были последними , кто одергивал малышей за брошенный хлеб. А потом как-то вдруг сразу стали какие-то другие старшеклассники. Без чего-то "святого" в быту - к хлебу, к труду, к инвалиду. Очень заметный произошёл тогда перескок..." А почему? Подумалось. Ведь и наши младшие братья и сестры тоже воспитывались нашими родителями. Ведь они видели же и наше отношение к каким-то безусловным ценностям. Что произошло? Наверное, набралась какая-то критическая масса времени... ведь, например, между 1947-49 голодными годами и 1967-69-м всего лишь 20 лет. Это, как сейчас оглянись на 2000 год... а в 1977-м это "уже давно" - это где-то какая-то история уже вроде бы не твоего поколения... уже рефлекторного сбережения и рефлекторного страха нет. Верно все-таки, что поколение меряется периодом примерно в 25 лет... Дальше уже всё - дальше уже ценности приходят другие.