Письма из прошлого

Школа. Любовь. Война.
В 1931 году семнадцатилетний Семен Майборода начал педагогическую деятельность, был направлен в начальную школу соседнего села учителем начальных классов. Здесь он встретил коллегу и любовь всей своей жизни Клавдию, здесь родились их дети. В сентябре 1941 года Семен Афанасьевич уже не стоял у школьной доски, он был призван на фронт. Провожая его на войну, десятилетняя Аза и девятилетняя Тая обещали помогать маме, маленькому Славику исполнилось четыре года. Служил Семен Афанасьевич младшим политруком – заместителем по политической части командира батареи 592-го пушечного артиллерийского полка. Боевое крещение получил под Смоленском и Вязьмой. Здесь же, в октябре, в одном из боев, части 20-й армии, в составе которой воевал Семен Афанасьевич, были окружены и взяты в плен. Лагеря для военнопленных в городах Фауль, Цигайгаль находились чуть ли не у границ Франции, он пытался бежать, но безуспешно. Супруге его, Клавдии Ивановне, вскоре пришло извещение, что муж пропал без вести. С тремя детьми на руках, она не отчаивалась и надеялась встретиться с мужем. Больше трех лет о нем не было никаких вестей. Лишь в августе 1945 года почтальон принес военный треугольник с радостной вестью о живом солдате! Воспоминания Семена Афанасьевича о войне – трудности военной жизни, ежедневная встреча со смертью, окружение, вражеский плен, концлагеря, освобождение... Испытание пленом самое тяжкое для солдата. Семен выжил, вернулся домой из «мясорубки» войны, долгие годы учительствовал в родном поселке вместе с женой, растил детей, а после войны у них родился еще один сын, успел порадоваться внукам.
В их доме жила большая любовь, многократно проверенная на прочность невзгодами, потрясениями, годами разлуки, войной.
Когда Семен Афанасьевич и Клавдия Ивановна уезжали, мы провожали их всей улицей Садовой. Родителей забрали к себе на старость сыновья, жившие в Воронеже. Уезжая, они прощались навсегда, смахивали наворачивающиеся слезы, понимая, что больше не приедут проведать родину, где прожили долгую счастливую жизнь, не увидят братьев Семена, соседей, школу и своих многочисленных учеников, повзрослевших и почитающих их. Обещали писать нам и присылали письма, рассказывали о городской жизни, делились воспоминаниями, тосковали по малой родине до последнего дня.
Из писем Клавдии Ивановны: «Войне, казалось, не будет конца»
«В конце тридцатых годов мы с мужем перебрались на жительство в райцентр, устроились на работу в среднюю школу. Помню свой выпуск 1940-1941 учебного года. Это были замечательные парни, сразу после школы призванные на службу в Красную Армию. И именно в этот год началась война, и все мои ученики ушли на фронт. Спустя время с фронта стали приходить первые письма, а потом и похоронки. Здесь, в далеком тылу, день ото дня становилось трудно с хлебом и другими продуктами. Но мы изо всех сил старались помочь бойцам. Женщины вязали варежки, теплые носки, сушили сухари и посылали на фронт. Старики и подростки десяти-четырнадцати лет стали работать в совхозах и колхозах. Они ухаживали за скотом, подвозили из степи корма в зимнее время. Летом убирали урожаи, заготавливали сено на зиму. Тяжело было смотреть на полуголодных, ослабевших и рано повзрослевших ребят. Война оставила их без детства».
«До сих пор вспоминается лето 1942 года. В мою обязанность входила прополка посевов на второй ферме нашего совхоза. По утрам запрягала пару лошадей в арбу и ехала на улицу Стахановскую, где арба заполнялась «рабочими» - детьми восьми-девяти лет. Их набиралось до полусотни, и все просились взять их на работу в поле. Ребят подгонял голод. Худенькие, босые, они до сих пор стоят у меня перед глазами. Порой подходили родители этих ребятишек и умоляли взять детей на работу. Весь секрет был в том, что в поле варили жидкую пшеничную кашицу и давали ее два раза в день! Хоть и без хлеба, но все-таки сытнее, чем дома крохи иждивенческого пайка. Трудились дети хорошо. Просо сильно зарастало «березкой». Ребята поднимали кусты сорняка, вырывали его с корнем и, не оставляя в поле, катили перед собой всю собранную массу на край, подальше от посевов. Слабые ребятишки уставали быстро. Уговорами и ласками я старалась отвлекать их от недетских дум. Немного помогало, но не надолго. Так продолжалось все четыре года. Войне, казалось, не будет конца».
«Принесли похоронки на моих учеников – двух братьев Олейник, двух братьев Левщук, И.Марченко, С.Танжарыкова, И.Шиленко и других ребят. Я не могла представить, что этих молодых, красивых парней нет на свете. Переживала и жалела их – девятнадцатилетних. И в мой дом постучалась черная весть о муже – пропал без вести в октябре сорок первого под Смоленском. Но ведь не убит! Я ждала, надеялась, что вернется ко мне и детям. Чувствовала сердцем, что в беде, молилась и верила, Бог не оставит».
«За событиями на фронте все следили с большим вниманием. Моя мама была почти неграмотной, но хорошо знала названия всех фронтов и имена командующих ими. На стене у нас висела карта, мама сделала красные флажки и переставляла их по ходу событий на фронтах. О том, что слышала по радио, рассказывала людям, убеждая, что войне рано или поздно придет конец, что победа будет за нами. И она дождалась радостного сообщения о капитуляции Германии. Не передать словами, как радовались люди этой вести! Маму, принесшую добрую весть в магазин, где была огромная очередь за хлебом, пропустили, обнимая и целуя».
Из последнего письма Семена Афанасьевича: «Выжил благодаря ей»
«Не стало моей дорогой Клавочки, и жизнь остановилась. Покидая меня, она печалилась, что уйду следом, до срока. Вспоминаю ее ежечасно, ежеминутно, и чудится, что она рядом, прилегла в соседней комнате и вот-вот раздастся ее веселый голосок. Тяжело без нее, невозможно тяжело. Сердце плачет. Одна она была отрада в моей жизни, и выжил я во вражеском плену благодаря ей. Голод, истязания не сломили. Много раз бежал, побег за побегом. Я должен был вернуться, знал, что Клавдия ждет и всегда будет ждать, примет меня любого – живого, мертвого, покалеченного.
Скоро и я уйду, поэтому пишу вам, моим родным людям, дорогим соседям, нашим любимым ученикам, последнюю просьбу – если будете в Воронеже, зайдите на кладбище, там недалеко от входных ворот – моя Клава. Проведайте могилку, поклонитесь, помяните ее светлую душу».
Семен Афанасьевич лишь ненадолго пережил супругу. Верю, что они рядом, рука об руку, на облачке или на бревнышке, или в зеленом сквере, им светят звезды, и с ними навечно большая любовь, о которой мы, глупые, несовершенные земные люди можем только мечтать.