Колдуны

– А посмотри- ка, Михан, вон туда,– прозвучал в ночной тиши тихий мальчишеский голос, перешедший тут же на шёпот.
– Тише ты…,– раздалось в ответ,– Чай не слепой, сам вижу.– Мальчишки замолчали, всматриваясь через входной проём шалаша  в ночную мглу.
– Что это? Вроде огоньки какие-то?– спросил испуганно Сережа.– Он был  на год помладше своего брата Миши, с которым они приехали к дедушке в деревню на каникулы. Дедушка сторожил, в двух километрах от деревни  арбузное поле и мальчишки напросились с ним на ночное дежурство. И вот теперь дедушка, взяв старое охотничье ружьишко, отправился в обход плантации, а ребятишки  остались в шалаше.

Миша был рассудительный и спокойный мальчик. Он отличался от Серёжи бесстрашием и был склонен к анализу. Серёжа же, в отличие от брата, имел более художественную, эмоциональную натуру и мог придумывать всевозможные игры. Он был  впечатлительне и теперь, при вглядывании  в темноту, в его голове рождались всевозможные фантазии,  переплетаясь с прочитанным и увиденным по телевизору.
– А вдруг это воры за арбузами идут,– прошептал он.
– Говори нормально, а не шипи,– ответил Миша,– до этих мерцаний не меньше километра, если кто и есть, так тебя всё равно не услышит. А за арбузы не беспокойся, пойдёт тебе вор ночью воровать с фонарём, как же. Сторож сразу увидит, а у него ружо. Ты уж скажи, Серый, что сдрейфил, вот и всё.

– Сам сдрейфил,– сказал Серёжа обиженно и замолчал. В это время из-за облака вышла луна и осветила долину, в самой низине которой поблёскивал полукруг  пруда, и чернела плотина с высокими вётлами по сторонам. Вечером мальчишки в этом пруду купались и ставили на ночь с дедушкой  ивовые вёрши на карася. Они знали, что за прудом начинается косогор с  кустарником наверху. Туда они не ходили, но знали, что если идти прямо, подняться на косогор и миновать небольшое поле, то можно оказаться на краю их деревни. Так это если пешком, напрямки, а их дедушкин сменщик привёз на мотоцикле по окружной дороге.

Луна мерно распределяла свой  матовый свет по  округе, проявляя лес, низину, косогор,  ничего не выделяя и не показывая в полную силу. Мерцания огоньков по ту сторону пруда на косогоре как-то приблёкли, потерялись, но стоило луне спрятаться за облако, как они тут же проявлялись и, слабо колышась из стороны в сторону, двигались как бы по кругу, то соединяясь, то разъединяясь.  Иногда отдельное мерцательное пятнышко уплывало в сторону и тут же возвращалось к другим таким же пятнам.

– Может это волки?– спросил Серёжа.
– Где ты видел одноглазого волка?– спросил Миша.
– Почему одноглазого?
– А потому,– объяснил Миша,– огоньки разъединяются и даже остаются по одному. Это откуда же столько одноглазых волков взялось?
– А что, разве такого не может быть,– отстаивал Сережа свою версию,– охотник выстрелил и попал в один глаз, потом другому и третьему.
– И у всех выбил по одному глазу,– съёрничал Миша. Серёжа надулся и замолчал.

– А если это инопланетяне?– сказал Миша.
– Не-е-е-т,– протянул Серёжа,– Над  этим местом была бы летающая тарелка.
– И совсем не обязательно,– перебил его Миша.  Мальчики заспорили. Но спорили не долго. Место и время не располагали к спору и он затих.
Какое-то время пацаны молча наблюдали за огоньками.
– А что, давай сходим, посмотрим,– предложил Миша.
– Далеко,– немного испугавшись, сказал Серёжа.
– Где ж далеко? – ответил брат.
– Сам же говорил, что километр.

– Это я прибавил,– сказал Миша, – чтоб ты разговаривать не боялся, а то шипишь как дедушкин гусак.
Серёже не хотелось быть боякой в глазах брата и он согласился. Оба потихоньку выбрались из шалаша и пошли по знакомой дороге вниз к пруду. Миша шёл первый, а Серёжа за ним, то и дело выглядывая из-за его плеча и стараясь рассмотреть огоньки.
– Мы только до плотины,– говорил он,– посмотрим и назад.
– Молчи уж, а то все огоньки распугаешь,– приструнил Миша брата.

По мере приближения огоньки становились всё отчётливее и отчётливее. Когда братья спустились к пруду, то на какое-то время их не стало видно. Около пруда было прохладно. Высокие вётлы немного шумели макушками и  мальчикам было чуть-чуть страшновато. Но это было знакомое место. Здесь мальчики легко справились со страхом и стали подниматься по косогору на возвышенность. Какое-то время они не видели блуждающих огоньков и, пыхтя, взбирались, то и дело натыкаясь то на бурьян, то на какие-то коряги.

Огоньки появились перед ними внезапно. Мальчики остановились.  Впереди, метрах в семидесяти, они явно увидели какие-то палки, кусты и скользящие между ними тени с прилипшими к ним огоньками. Мальчики стояли как вкопанные,  затем стали медленно пятиться, а потом обратились в бегство.

Первым не выдержал Серёжа.
– А-а-а-а !!! – прокатилось в ночной тишине и он первый, а затем и Миша кубарем скатились к пруду, а потом уже молча, обгоняя друг друга и падая, неслись к заветному шалашу.

Около шалаша их встретил дед Иван.
– Где шлялись?– спросил он сурово мальчиков.
– Ходили смотреть огоньки,– Виновато ответил Серёжа.
– Светлячков что -ли?– спросил дедушка.
– Не-е-е-е,– протянул Миша,– огоньки там, за плотиной,– и он махнул рукой в сторону пруда,– на бугре.
– И что это были за огоньки, рассмотрели иль нет?– спросил дедушка как- то озабоченно и мягко.

– Нет, мы не рассмотрели, забоялись,– продолжил Миша,– подумали, что это инопланетяне, такие высокие по бугру ходят.
– Инопланетяне,  говорите, ну-ну,– проговорил дед сурово,– только непонятно: чего это инопланетянам ночью на кладбище делать?
– Какое кладбище?– спросил  Миша.
– Та-а-а-м были только кусты и палки, а кладбища мы не видели,– пролепетал испуганно Серёжа.

– Эх, вы – горе–наблюдатели!– сказал дедушка уже весело,– палки и кусты, это и есть кладбище. Ладно, ложитесь спать, утро вечера мудрёнее.   После этого мальчики юркнули под одеяло и над шалашом повисла тишина. Только эта тишина была относительной. Где-то в траве шуршала полевая мышь, свиристело какое-то насекомое, а в шалаш глядела похожая на апельсин луна. Душистое сено, на котором лежали мальчики, действовало успокоительно и они через некоторое время заснули.

Когда мальчики проснулись, солнце уже было достаточно высоко. За шалашом был слышен говор – это приехал дедушкин сменщик. Братья быстро выбрались из шалаша и, протирая глаза, бросились к ведру с водой, чтобы умыться. Потом их дедушка усадил за самодельный, сколоченный из нетёсаных жердин стол,  и угостил сладким арбузом.
– Так, что в деревне новенького?– спросил дедушка  сменщика – дядьку Григория.
– Так чё  там может статься,– медленно проговорил сменщик. Разве что Васька – колдун ключи от склада потерял.
– Как это?– спросил дедушка.

– А то не знаешь как? – проговорил  дядька Григорий,– приехали за подкормкой, а он лыка не вяжет, и ключей нет. Так бабы его чуть из штанов не вытряхнули: «Мы,– говорят,– тебя, экстрасенс проклятый, сейчас по своему экзаменовать будем»,–  и бах его головой  в бочку с водой колодезной. Так хмель моментально прошла. А как ещё два раза окунули, так и ключи вспомнил,  где находятся. Оба рассмеялись. Мальчики не знали кто такой этот Васька, это было им не интересно.
– А, чем будешь сегодня заниматься?– спросил  дядька Григорий.
– Сейчас отдохну, а к вечеру пойду,  покошу траву малость.

После вкусного завтрака дед Иван заторопил мальчишек  домой, а сменщик вызвался немного дедушку с внучатами подбросить на мотоцикле, но дедушка отказался, сказав:
– Ты, Григорий, карауль, а мы потихоньку, дойдём. Мне тут ребяткам ещё одно место надо показать,– и они, распрощавшись с дядькой Григорием, пошли в деревню. Знакомой дорогой дед не пошёл, а свернул к пруду.
– Мы что де-да, разве не по дороге пойдём,– спросил Серёжа.
– Да нет, сначала на ваши огоньки посмотрим,– ответил дед Иван.
– Де-да! А кого мы вчера видели?– спросил Миша.
– А вот сейчас и посмотрим, кого вы там вчера видели,– и они, сойдя с плотины, стали подниматься на холм.

И действительно, едва они поднялись на самую вершину холма, перед ними раскинулось старое деревенское кладбище с  крестами, холмиками, оградками. Кое- где на крестах не было поперечин и они стояли похожие на вбитые в землю колья.

«Вот какие палки я увидел»,– подумал Серёжа и уселся на поросший травой холмик, чтобы вытряхнуть из ботинка попавший камешек. Дедушка же попросил его сесть рядом с холмиком, объяснив, что это  тоже погребение, только крест давно упал и сгнил.
– Я не знал, деда,– оправдывался Серёжа.
– Знаю, что не знал,– сказал дед Иван, направляясь к земляному холмику с крестом. На этом холмике не было травы, видно его соорудили совсем не- давно, даже земля  не высохла.

Они подошли к холмику, дедушка, подобранной по дороге суковатой палкой, стал рыхлить на холмике землю то и дело приговаривая:
– Так-так-так… А  тут попробуем…  вот эдак.– Дед Иван долго  рыхлил холмик, пока из -под суковатой палки не вылетела какая то белая картонка.
– Вот и причина ваших страхов,– проговорил весело дедушка и перевернул картонку. Это оказалась фотография красивой улыбающейся молодой женщины. Но тут с него весёлость, как ветром сдуло, он встал на колени, прочитал шёпотом какую- то молитву, размашисто трижды перекрестился, перекрестил фотографию и, достав из кармана спички поджёг её. Фотография горела, потрескивая и разбрасывая искры. Дедушка не уходил. Наконец последняя превратилась в пепел. Пепел упал на траву, дедушка стукнул по нему с силой палкой и пошёл от могилы прочь, громко говоря:
– Вот сволочи! Вот сволочи! Никак им неймётся. Теперь решили Маришку извести. Надо зайти сказать, чтоб поостереглась: дом осветила, молитвы почитала, причастилась.

– Кого это ты ругаешь,  дедунь?– спросил впечатлительный Серёжа.  На что дедушка с содроганием от нервного напряжения ответил:
– Да колдунов вы вчера видели на кладбище, кол-ду-нов, понимаете?
– Мы огоньки видели,– сказал Сережа, а не колдунов.
– Так это они свечки в руках держали,– проговорил дед,– как только свежая могилка, так они тут как тут со своими прибамбасами.
– Дедушка,  расскажи…– попросил Миша.
– Да чего тут рассказывать,– ответил  задумчиво дедушка Иван,– схоронят человека, так это отродье старается кому-нибудь пакость сделать. Фотографию того человека  найдут, свои колдовские заклинательные молитвы прочитают и вот так  на могилке зароют, а как фотография тлеть начнёт, так и на человека болезнь находит.

Какое-то время они шли молча. Серёжа даже раза два потихоньку, чтоб никто не заметил, оглядывался, не бежит ли за ними колдун. И когда они уже отошли от кладбища на значительное расстояние, а с косогора стала видна деревня, дедушка остановился около старого обрубка полугнилой лесины, сел передохнуть. Уселись рядом и ребята.
– А что,  деда, расскажи нам ещё что- нибудь про колдунов,– попросил любознательный Миша.
– Эх, Мишуня!,– сказал дед,– портят они людей, скот;
– Как это портят?– перебил Миша.
– Да так,– у коров молоко отнимают, животное болеет, на стену лезет, глаза бешеными становятся, в стаде не ходит. Если человек, то с ним разное происходит: чаще болеет беспричинно, а то и говорит что- либо несуразное.

– А как же врачи?– спросил Сережа.
– Нет внучек, этих болезней врачи не лечат и даже не распознают. Это болезни чисто духовные, их только в церкви  Христовой лечат, другого пути нет.
– А что колдуны, они такие всесильные?– спросил Миша.
– Нет, внучек, не всесильные, верующему человеку они зла сделать не могут.
– А что, эта Маришка… неверующая?
– То Бог знает, а предупредить всё равно надо. Ответил дед.
– А ты, дедушка, у себя в деревне кого из колдунов знаешь?– спросил Серёжа, опередив этим вопросом Мишу. Бабушка какого-то Ваську- колдуна поминала и вот дядя Григорий тоже. Наверное,  он фотографию закопал?

– Да есть тут один,– сказал дед весело и рассмеялся.– Он не колдун, это  у него такое в деревне прозвище.  Дедушка немного помолчал и продолжил:– По молодости лет он колдовскому делу учился, да только экзамена их бесовского не выдержал, Господь спас.
– А что это за экзамен такой?– допытывались мальчики.
– Он сам мне рассказывал,– продолжал дед,– Так вот выучил, говорит, я их колдовские заклинания, изучил их колдовские штучки, и тут настал день экзамена, а точнее ни день, а ночь.  Завели меня, по-тёмному, в баню, поставили  одной ногой на хлеб, а другой на соль, дали в руки ружьё и велели выстрелить в икону  Божьей матери. Это полное отречение от отца и матери,  и светлых небесных сил. В глубине бани огромная жаба сидит с открытым ртом. После того, как я выстрелю, жаба должна меня пожевать и выплюнуть. Вот тогда я и стану настоящим колдуном. Я,– говорит он,– уже и на хлеб и соль встал, ружьё поднял, а вот выстрелить не смог. Как глянул на Матушку владычицу, да как увидел её пресветлый образ, да как закричу:

«Матушка владычица… помилуй дурака!!!»– бросил ружьё и убежал. Домой прибежал и к иконам, затем батюшке исповедался. А как исповедался, так и народу всё рассказал,  и перед жителями повинился.

Колдуном он не стал, а вот прозвище приклеилось. Сначала звали Васька-колдун, а теперь более модным словом заменили. Теперь говорят – Васька -  экстрасенс.  Так теперь, как этому «экстрасенсу» выпить захочется, так идёт к какой-нибудь жалостливой бабёнке и давай ей рассказывать, как чуть душу  дьяволу не продал. А рассказывать он мастак. Так разжалобит, что уж поднесут, это точно.  У нас народ сердечный. Может и привирает малость для красного словца, да Бог ему судья. Народ всякое говорит. Только я так не думаю. Ни один горький пьяница на себя такое наговаривать не будет.

Мальчишки притихли, слушая дедушку. И теперь, когда дедушка умолк, они уже не задавали ему никаких вопросов. Каждый сидел и думал о рассказанном. Серёже было жалко красивую тётю Маришку, а Миша пытался понять, каким образом закопанная фотография может повлиять на здоровье человека?
– Чего ещё надо людям?– удивлялся вслух дед Иван,– вон красотища какая, паши, сей, коси; нет надо чем-то досадить, ан сегодня не вышло, не повезло им. А Маришку я всё-таки предупрежу.

Погода была великолепная. Вдали, почти  около деревни, тарахтел трактор. На лугу чинно паслись пёстрые коровы, а высоко в небе кружил, выискивая добычу, коршун. С каждым кругом он  всё более снижался, пока не замер на секунду, и  камнем не упал в подножие холма. На этот раз ему  удача не улыбнулась. В его клюве и когтях ничего не было. Коршун чёрной стрелой проскользил над зелёной поляной, над коровами и, редко взмахивая крыльями,  стал снова набирать высоту.

                Саратов, 2007.