Левша

   С партнёрами по бизнесу складываются разные отношения. С кем-то возникают длительные споры, длящиеся годами, с кем-то контакты ровные, деловые, а с некоторыми складываются душевные, дружеские, даже отеческие связи.
   В городе Сочи до недавнего времени работал магазин «Левша» – товары для туристов, охотников и рыболовов: оружие, снаряжение, ножи, чучела и прочее подобное. В городе Сочи, как говорится, есть всё, почти как в Греции! И хоть я там (в Сочи) был всего один раз, в пору далёкой юности, а воспоминания о поездке остались навсегда. Всем классом по школьной путёвке летали в Сочи. Такова была награда нашему классу от советской школы в последний год обучения. И хоть был на дворе январь, но в том есть своя выгода: город свободен от туристов. Тепло, пальмы, море, в котором собирались купаться, но не решились. О бизнесе тогда и не думали.
   Пришли злые капиталистические времена, изменившие жизнь, обрушившие надежды, планы. Государственные предприятия, построенные народом, почему-то стали частными, исторгнув из себя значительную часть рабочих, а некоторые из них совсем развалились, прекратив существование. Пришлось и мне заняться бизнесом, устроившись  менеджером по сбыту продукции в ножевую мастерскую, коих у нас в Павлове, да ещё и в Ворсме, десятки и сотни. Каждая борется за тёплое место под Солнцем. А таковое место дают специализированные магазины охотничьих и рыболовных товаров, расположенные по всей стране. Находи их и предлагай свою самую лучшую продукцию!
   Директором и владельцем магазина «Левша» был Михаил Михайлович Черейчик, полковник Советской армии. Работал он чётко и слажено. Сотрудничество с ним  на протяжении многих лет шло легко, на полном доверии. Оплачивал поставки товара он точно в срок, в соответствии с договором.
   Михаил Михайлович звонил мне всегда сам, заказывая новую партию товара. Другим партнёрам надо постоянно предлагать, навязывать свою продукцию, да потом о платеже напоминать, а то и выбивать его.
   Голос Михаила Михайловича приятный, по-дедовски покровительственный, тихий. Говорит он неторопливо, спокойно. Кажется, будто тебе не партнёр по жёсткому бизнесу звонит, а любящий дедушка, с которым давно не виделся.
   – Алло, Алексей.
   – Здравствуйте, Михаил Михайлович!
   – Здравствуй! Здравствуй! Привет! Узнал старика?! Что-то ты мне давно не звонишь? Совсем меня забыл! Наверное, ножи у тебя хорошо продаются, раз не звонишь?!
   Я знаю, что Михаилу Михайловичу звонить не надо, он сам позвонит и сделает заказ. Если позвонишь ему, он скажет: «Алексей, ну чего ты мне названиваешь? Я о тебе помню. Ножи твои пока не продал, но тебе их оплатил. Через две недели позвоню тебе, всё, жди, бывай!» Но я ему отвечаю:
   – Да вот, собирался позвонить, а вы меня опередили!
   – Ладно, ладно врать-то, знаем мы вас! Ну, чего ты мне можешь предложить?
   Начинаю перечислять модели ножей, из каких сталей откованы клинки, материалы рукоятей, стараясь предложить ему самое лучшее. Он внимательно выслушает, не перебивает, а в конце скажет:
   – Алексей, я ведь всё равно не запомню. Ты мне пришли списочек и фотографии по электронной почте, я посмотрю и тебе отвечу.
   – На сайте посмотрите, Михаил Михайлович, там фотографии ножей и описание к ним.
   – Алексей, ну, чего ты вечно меня на сайт отсылаешь?! Я старый, в ваших сайтах ничего не понимаю, давай мне список, – смеётся Михаил Михайлович.
   Михаил Михайлович берёт всё, что ему предлагаю. Моя задача отправить ему как можно больше товара, потому что знаю, что деньги придут точно в срок, их можно запланировать при накоплении на зарплату всем работникам мастерской, либо на другие расходы. Он остался советским человеком навсегда, и я считаю себя советским человеком, коммунистом, большевиком. Вот и вели мы с ним бизнес (нельзя сказать по-советски) честно, без обмана, хитростей: я ему товар, он его продавал и платил деньги. Вот так бы и должен строиться бизнес, но некоторые партнёры задерживают платежи, хитрят, а то и скрыться пытаются.
По телефону с Михаилом Михайловичем мы разговаривали о разном: о погоде, о производстве, о торговле, о политических взглядах, даже о личном. Однажды он спросил:
   – Алексей, сколько тебе лет?
   – Уже сорок два, – со вздохом ответил я.
   – Э-э, чего ты вздыхаешь-то, да ты пацан по сравнению со мной!
   – Пацан, пацан!
   – А что ты смеёшься?! У меня дочь есть, которой пятьдесят лет, а тебе всего-то сорок два! Мне уж семьдесят с лишним.
   Я, конечно, знал его возраст из документов, по голосу, по рассказам. Но вот эта деталь общего разговора засела где-то в глубине сознания моего острой занозой, вокруг которой началось воспаление, нагноение. Кому он передаст свой магазин? Отправлю вот ему очередную партию ножей, а вдруг… Я гнал от себя эти нехорошие мысли. Я был почти уверен, что Михаил Михайлович заранее всё предусмотрит, всем распорядится. Не может такого быть, чтобы с ним что-то неожиданное случилось.
   Прошло ещё несколько лет плодотворного, взаимовыгодного сотрудничества. Как-то раз в субботний день, чего никогда не случалось прежде, раздался звонок от Михаила Михайловича. Голос его звучал совсем тихо и печально. Приняв звонок, я ответил:
   – Здравствуйте, Михаил Михайлович!
   – Привет, Алексей! Как твои дела?
   – Прекрасно! Чудесно!
   – У тебя всегда всё хорошо. Другие жалуются на падение продаж, на безденежье. Правда, что ли у тебя всё продаётся?
   Я нарочно всем партнёрам говорю, что дела у нас идут прекрасно и чудесно. Пусть завидуют! Некоторые из них даже злиться начинают: «Как, – говорят, – у всех всё плохо, а у вас всегда хорошо!» Дальше надо развивать эту тему; «Да, отвечаю, заказчики в очереди стоят за нашей продукцией, не успеваем всех обеспечивать». Короче, ври о продаже продукции, о том, что зарплату выдают за два месяца вперёд, и партнёр понимает, что ножи этой мастерской раскупают как горячие пирожки, надо ими затариваться!
   Но с Михаилом Михайловичем такой разговор больше похож на игру. Он-то понимает уловку, его не проведёшь. Скажет бывало: «Вот поэтому ты мне, старику, и не звонишь никогда. Всё хорошее другим отдаёшь! Мне лишь остатки. Ладно, чего там у тебя есть?»
   В этот же раз я чувствовал, что звонок не простой. Что-то случилось. Не стал бы Михаил Михайлович звонить в субботу.
   – Слушай, Алексей, я тебе что-то должен?
   – Нет, Михаил Михайлович, вы всё заплатили.
   – То есть, я тебе ничего не должен?
   – Ничего, – не понимая повторного вопроса, подтвердил я прежний ответ.
   – Я, Алексей, магазин закрываю. Старый стал. Не могу больше работать.     Сегодня обзваниваю всех партнёров, ставя их в известность.
   В этой короткой реплике Михаил Михайлович по-военному чётко выразил всё. Он не ставил в известность, он прощался. Повисла пауза. Я искал подходящие слова для ответа, но не находил их. Будто ножом в сердце ударили. А что говорить? Произносить слова сожаления, ободрять его и говорить, что можно продолжить работу, что он хорошо, бодро выглядит – глупо. Не этого он ждёт.
Многолетнее сотрудничество и тёплые личные отношения промелькнули перед глазами в одно мгновение. Вот он, старший товарищ прощается со мной. Будто в бою, он привиделся мне раненым командиром, понимающим, что долго не протянет. И вот он прощается со мной. Как это страшно, неприятно и грустно, трагично. Завершается целая история отношений. Одна из тех историй жизни, получившая логическое завершение, а не оборвавшаяся на каком-то этапе развития. Комок подкатил к горлу.
   – Что ж, всё когда-нибудь заканчивается. Зато теперь отдыхать будете спокойно, – выдавил я из себя.
   И он выдохнул облегчённо. Избавил я его от бестолкового, бесполезного обсуждения, что, мол, вы бы могли ещё сто лет работать и прочее.
   – Ну, Алексей, спасибо тебе за работу, за сотрудничество со мной. Желаю вашей мастерской дальнейшего процветания. Прости, если что-то было не так.
   – Да что вы! Всё было прекрасно! Со всеми бы так работать, как с вами!
   – Хорошо. Приятно. Порадовал старика. Ну, прощай, Алексей, всего тебе доброго.
   В трубке гудок. Такой же противный гудок, как в больнице на медицинском аппарате жизнеобеспечения, к которому реанимируемый пациент подключён. Его сердце всё же остановилось, зуммер пищит, кардиограмма вытянулась в сплошную прямую линию. Прошло несколько минут, а я держу телефон прижатым к уху.

27.02.2021.