Светлый уровень Небытия. Безликий. Часть-3

- Значит... она, всё-таки, родила... - тихо произнёс Чудокеев, глядя Гордею в глаза.
Тот смотрел на его с нескрываемым презрением и криво усмехался.
- Ну, и как вы жили? - словно испугавшись этого взгляда быстро спросил Всеволод.
- Так плохо мы жили - ответил Гордей, вскинув брови.
Это движение бровями Чудокееву показалось знакомым: так делала мать, когда чему-то удивлялась или была чем-то возбуждена. А вообще, глядя теперь на сына, он не узнавал в нём ни своих черт, ни черт Мелании. Только, почему-то, черты своих близких родственников: матери, дедушки по материнской линии. К примеру - в форме ушей и подбородка было что-то отцовское.
- Мать умерла от тифа, когда мне было тринадцать. Я остался совсем один... - продолжал Гордей - Чтобы выжить, мне пришлось работать. Тяжело работать... - неожиданно он отвел взгляд, задумался и добавил - И не только...
- А как ты умер?
На этот вопрос он отвечал более охотно.
- В тридцать седьмом расстреляли... Я даже толком не знаю за что. Следователь-чекист, по фамилии Рыбин, который вёл моё дело,  с лица показался больно знакомым. Но я так и не вспомнил, где его мог видеть. Ну, это и не удивительно: я ведь за свою жизнь много кого и много чего видел. И на моих  руках тоже есть кровушки, ох есть... - после этих слов он вызывающе посмотрел на Чудогеева -  Красный комдив Гордей Куликов... Не слышал?
- Нет... Меня не было в России. Я ещё перед войной уехал в Канаду.
Взгляд Гордея снова стал надменным.
- Что ж вы, господа, свалили за границу и просрали Россию.
Чудокеев удивленно округлил глаза и приоткрыл рот.
- Ты же... ты... - сбивчиво начал он - Ты же был за большевиков? Или как?
- Конечно, за большевиков. За кого мне ещё быть?  Но я же всё видел и понимал. К примеру я понимал, что истинными патриотами России была Добровольческая Армия генералов Краснова и Деникина. Но им неоткуда было пополняться, поэтому, в конце, туда полезла всякая шваль. А мужик воевать не хотел, он по горло был сыт войной. Но большевики заставили его воевать за себя. Да и за кого ему воевать? Не за господ же, на самом деле? Советскую власть они, конечно, не жаловали, даже несмотря на сладкие обещания в виде декретов. Они по-прежнему верили царю-батюшке, за что тот и поплатился жизнью. Конечно, были ошибки. Все ошибаются, но...
Гордей вдруг перешёл на полушёпот, заговорил быстро, словно стрелял из пулемёта.
- Я убивал, чтобы расчистить место для новой идеи, чтобы она прижилась, освоилась, окрепла. Ведь хороша идея то... Ведь если создавать честное, благородное, справедливое общество, то только по такому принципу. Но нельзя же всё время убивать. Надо же и убеждать, и переубеждать... Только в споре рождается истина, несогласные будут всегда. Надо думать, спорить, доказывать. А они?
Гордей глубоко вздохнул и дальше говорил уже  более спокойно и рассудительно.
- Они поставили к стенке самых лучших специалистов: военных, инженеров, руководителей. С кем они остались? А если война?
- Была война... - произнёс Всеволод.
Эта информация вызвала у Гордея нескрываемый интерес.
- С кем? - строго спросил он и, получив ответ, сильно удивился - С Германией? Опять с Германией? Но почему?
- Гитлер захватил Европу... Всю. Только лишь за пять лет, совместными усилиями, Великобритания, Америка и Россия его одолели и восстановили прежний порядок.
- Странно... Ведь у Сталина с Гитлером, кажется, были хорошие отношения... Жертвы большие?
- Насколько я помню русских погибло двадцать миллионов, а немцев... по-моему, семь миллионов.
- Двадцать миллионов? - удивлённо переспросил Гордей - Больше почти в три раза... - и дальше, после тяжёлого вздоха, заговорил с обречённостью в голосе - В общем - закидали трупами... Хотя, что от них можно было ожидать? Глядя на то, какой беспредел творился в последнее время, я уже ничему не удивляюсь. Когда-то Кутузов сдал Москву, чтобы сохранить людей. Они же так никогда не поступят. Люди для них расходный материал и не более. Ради своих принципов они пойдут на любые жертвы. И виновата здесь власть. Не сама её сущность, а люди, которые её представляют. Но без власти - никак. Без власти не будет порядка. Без порядка не будет общества, государства, да и самой жизни не будет. Даже хаос подчиняется какому-то порядку. Но сам принцип власти, для наведения того же порядка, предполагает наличие силы. И те кому предоставляется власть, пользуются этой силой. Ну и, конечно же, материальные блага. Чтобы было по-справедливости,  преемственность власти закрепляется законодательно. Но весь вопрос в благородстве людей, которые получают эту власть. И вот однажды, тот кому доверили власть, настолько увлёкся ей, что решил не отдавать. А кто у него заберёт? У него ведь сила...  Норма закона - не более чем бумажка. Её переписал и всё. Поэтому, я считаю, у власти должны находиться честные, порядочные, сознательные люди, для которых слова - "честь и совесть" - не пустой звук. Вот, к примеру, царь. Он добровольно отрёкся от престола. Конечно, его убеждали и убедили, что это надо сделать во имя народа, государства.  Но последнее слово, всё же, было за ним. И он, ради общего блага, пожертвовал властью. Конечно, и в царствующих династиях были не лицеприятные события, власть некоторых людей лишает разума. Но чтобы до такой степени истреблять народ... Да, была война... Любая война страшна не столько разрухой, сколько истреблением порядочных людей. Да и потом мы постарались, одна диктатура пролетариата чего стоит. Но в мирное время надо по-другому. В мирное время надо культивировать, взращивать в людях положительные качества. Ленин сказал: партия - ум, честь и совесть нашей эпохи. Верно и правильно. Но вместо того чтобы соответствовать сказанному, тот кто присвоил власть, поставил к стенке и ум, и честь, и совесть. Зачем? Ответ только один - они боялись за свою шкуру. Они нас боялись потому, что мы всё понимали, знали, видели и могли воспротивиться. Потому что умели воевать и вести за собой массы. А народ, если у него есть лидер, который может организовать и направлять - неудержимая сила. Всенародная волна гнева сметает всё на своём пути. И никакие барьеры её не удержат. Однако власть, это ещё и ответственность. Когда-нибудь, всё-таки придёт время и они ответят за свои деяния. Жаль, что я этого не увидел...
Вдруг лицо Гордея словно просияло в тусклом свете белой луны, как будто далёкий прожектор направил на его свой мощный луч. Всеволод заметил, что Гордей смотрит куда-то вдаль поверх его головы и обернулся: луч белого света идеально ровной полосой ложился к его ногам.
- Это, наверно, за мной... - тихо произнёс Чудокеев и обернулся: Гордей уже исчез.
По светлому пути можно было двигаться к диску или просто стоять. Словно эскалатор, он вёз на себе душу, которая, пока что, имела ещё человеческий облик. Отсюда нельзя было убежать, спрятаться или как-то по-другому изменить происходящее. Всеволод беспрекословно верил в это и даже мысли не допускал сделать что-то вопреки. Всё его сознание занимал тот давний, и так неожиданно появившейся теперь, грех, совершённый в ранней юности. А ведь в последние годы жизни, где-то в глубине души, он благодарил Бога за то, что тот уберёг его от скверных поступков. За всю жизнь он никого не убил, не обманул, ни у кого ничего не украл. Нет, было, конечно, что-то по мелочам, но... Смерть Конни должна была с лихвой покрыть всю эту мелочёвку. И теперь, тоже где-то в глубине души, Всеволод прикидывал - хватит ли его страданий чтобы компенсировать и этот грех. Насколько он серьёзный и страшный?
"Я ведь её не насиловал... - лихорадочно размышлял Чудокеев - Она не кричала, не сопротивлялась... И, кстати, почему? Неужели она меня боялась? Нет, она меня не боялась... Если бы хоть слово, или какой-то намёк действием, я бы не решился... Я её никак не принуждал и она не давала повода...    Она не была падшей женщиной, хотя бы в силу своего юного возраста, материального положения, строгих порядков в семье, традиций, основанных на религиозном воспитании. Так что же это было? Обычная плотская утеха, продиктованная животным инстинктом? А что если обоюдный животный инстинкт и есть любовь? Просто он настолько сильный, настолько туманит разум, что лишает способности осознавать грех. Но ведь он, этот грех, тоже создан Богом. Человек балансирует между желанием подчиниться страсти и  обязанностью обуздать её. Я должен был обуздать эту страсть, потому что я старше, потому что сильнее... Но я даже не пытался".
Воспоминания в предверии наказания лихорадочно метались по его воспалённому сознанию.
"Любовь... Неужели она меня любила? Она не выдала меня своему отцу, иначе тот бы обязательно что-то высказал по этому поводу моему отцу. Они ведь были в хороших отношениях. А тот непременно бы поговорил со мной. Ох, как бы он поговорил!".
Всеволод вдруг представил, что пришлось пережить Меланьи: внебрачная связь, беременность, рождение ребёнка... Порицание, осуждение, насмешки, как в семье так и в окружении. Возможно, до конца жизни ей так и не удалось услышать доброе  слово в свой адрес.
"И всё из-за чего? Из-за любви ко мне?".
Неожиданно вспомнился эпизод того давнего события, который никогда не вспоминался при жизни - когда пламя страсти достигла апогея, и он, Всеволод, словно подстреленная на лету птица, упал в объятия реальности, то почувствовал, что Меланья обнимает его за шею и нежно гладит волосы на затылке. И потом, в следующее мгновение, поняв что он это осознаёт, она резко одёрнула руку.
"Значит, она меня любила... А я ничего не знал...".
И снова он наткнулся на воспоминания о существовании которых даже не подозревал. Раньше он никогда не задавался вопросом - любил ли он её? Они никогда не говорили на эту тему, если не сказать больше - до происшествия в амбаре, они, друг с другом, не разговаривали вообще. Просто были случаи, когда Всеволоду не спалось по утрам. И эти моменты случались именно в тот день, когда Меланья приезжала в поместье. Он вставал на рассвете, шёл во двор, или в сад, или к пруду. То ему хотелось подышать свежим воздухом, то посмотреть как белёсый туман, придавленный невидимой предрассветной волной, распластался по заливным лугам. Или же его просто будило пение птиц и он выходил чтобы послушать их. Но всегда, каждый раз, при каждом выходе, он встречался с Меланьей. Взгляд, улыбка и больше ничего... Однажды он заболел, его не выпустили из дома и он пропустил встречу. Когда же они увиделись снова, то оба стояли как вкопанные и просто молча смотрели друг другу в глаза, радостно улыбаясь. Это, всё-таки, была любовь. Странная, никак не проявляющаяся внешне, любовь. Она была похожа на мощное взрывчатое вещество, надёжно спрятанное в тёмных лабиринтах души. И тем не менее - хватило всего лишь маленькой искорки, проскочивший между ними, чтобы оно сдетонировало и взорвалось, охватив жарким пламенем страсти их молодые тела.
Вдруг Всеволод пришёл к неожиданному выводу - он грешен ни тем, что произошло в амбаре, а что случилось потом. Он ведь не просто ушёл, он её подло, по предательски, бросил. И в дальнейшем намеренно убивал в себе все воспоминания о ней. В конце концов, он, тогда, привёл себя к выгодному только для себя одного, заключению - ничего ведь страшного не случилось: мелочь, глупость, пустяк, безобидная шалость... С кем не бывает? Она не дура, найдет выход, выкрутиться...
"А ведь всего-то и надо было - поинтересоваться как живёт, как дела, нет ли какой нужды? - размышлял он уже теперь, приближаясь к чему-то неведомому, но важному, к тому, что, может быть, навсегда определяло его дальнейшую судьбу - А я... А я испугался молвы и сам, грубо и бесцеремонно втоптал в пучину подлости и низости наши искренние чувства... Вот дядюшка Симон не такой. В молодости родственники прочили ему в жёны богатую вдову, но он был влюблён в молодую испанку. Чтобы сохранить свои чувства, они сбежали в Канаду. Там он много работал: валил лес, строил, пахал, чистил конюшни. Всё ради того, чтобы сохранить любовь. А я? Я даже мизинца его не стою... Я брезговал его присутствием, когда тот уже не вставал с постели. "Побудь со мной, посиди, поговори..." - просил дядюшка. А я придумывал повод уйти, потому что в комнате воняло...".
- Грешен... - вслух проговорил Чудокеев.
Вдруг, словно наступив босой ногой на острый камень, он наткнулся на ещё одно воспоминание...
Это произошло в Канаде. Он и его супруга были уже не молоды, но спали ещё вместе. Однажды, по какой-то причине, поздно вечером, когда они легли в постель, в нём взыграла плотская страсть. Чтобы её удовлетворить, он настойчиво начал приставать к жене.
- Не сегодня... Не сейчас... - отпиралась она, но это ещё только больше заводило его.
- Ты точно этого хочешь? - наконец спросила она, имея в виду ребёнка.
- Да... - ответил он, но не имел в виду ребёнка.
Очередной выкидыш случился в начале лета...
- Нет, Конни не покроит все мои грехи... - произнёс Всеволод и, вскинув голову, решительно зашагал вперёд -  Да и не надо... В ад, непременно в ад...
                ***