Колокольный звон. 1 часть

Валентина  с полчаса стояла, поглядывая то и дело на дорожку, давно должен был подойти Степан, но уже не в первый раз он опаздывал.
- Может это я поспешила, пришла раньше? - спрашивала себя, наблюдая за туманом, поднимающимся от реки. Она стояла на крутом берегу и ей открывался чудесный вид, река делала поворот за поворотом, изящно вписываясь между  берегами...на несколько минут она даже забыла зачем пришла сюда, залюбовавшись природой, но, вот,  сзади послышались шаги, оглянулась, ну, наконец-то...она сделала шаг навстречу, ожидая крепких  объятий, но Степан даже не стал близко подходить.
Валя насторожилась, - Да...не узнает она в последнее время своего жениха...

- Здравствуй, Степан! Что произошло? -в голосе девушки послышалась тревога. - Ты сильно изменился в последнее время. Избегать меня начал. Я что-то ничего не понимаю. То проходу не давал, сватов хоть завтра собирался засылать, а теперь, смотрю, я тебе уже не по нраву. - Валя старалась взглянуть парню  в  лицо, а он отворачивался, делал вид, что закуривает.

- Валюх, какие сваты? - Степан усмехнулся. Медленно выпустил струйку дыма. - Да, подожди ты, не спеши так. Мы ж совсем молодые - передернул игриво плечами, подумав про себя  - Ну, да. Видал я таких шустрых.. женись и всё...как же... разбежался.

 Он пустил дым колечками, наслаждаясь чувством превосходства над девушкой. Да, одно время Валя ему нравилась, он вообще  влюблялся во всех своих девчонок, ухаживал, а некоторых добивался довольно долго, как и произошло с этой Валькой, ох, и помучила она его, недотрога,  но, ничего, и не таких красоток соблазнял, а эта...он повернулся, - Да... Недаром говорят, что запретный плод сладок, а стоит его надкусить... Он оглядел Валю с ног до головы. Крепкая фигурка, бедра широковаты, идет, утку напоминает. В памяти всплыла гибкая, стройная, как тростинка, медсестра Галинка. Ее глаза, немного раскосые, с пляшущими чертиками, с такой насмешкой сегодня на него взглянули, когда он столкнулся с нею на ступеньках колхозной конторы, что все внутри у него взбесилось. - Чертовка,  строит из себя...не таких обламывал, сами приползали, плакались потом...вот и эта нюни развесить готова...черт, - он зевнул, - какая скукота с ними, уже наперед знаю, что будет... всё одно и то же...

Валюшка стояла, отвернувшись, слегка теребя поясок от платья.

- Поигрался и хватит? Так, Степан?

- Ну, и что ты хочешь? - он начал раздражаться

- А то и хочу! - она  взглянула на него. - Забыл, что шептал мне сам? Хоть завтра в сельсовет.

-  Валюх, ну сама подумай, какой сельсовет? Мне учиться надо, колхоз направление дает.

- Степан, я ж тебя за язык не тянула, ты же сам предлагал..- она помолчала...И что мне теперь делать?

Тот пожал плечами, - А что, собственно, произошло такого? Как раньше жила, так и сейчас будешь жить. А ежели что не так, он хмыкнул, то вон...кивнул на реку

- Ну, ты и мерзавец, - посмотрела на него, прищурив глаза - Ну, уж, нет, топиться не собираюсь, - подумав, закусила губенку.

- Я пойду, Степан, я всё поняла. Не ищи больше встреч со мной.-  она спокойно посмотрела на парня, развернулась и пошла по тропинке назад в деревню.

- Фу ты, ну ты, ножки гнуты - зло просипел Степан, разочаровываясь в душе, что все обошлось без криков и слез. - Смотри, сама придешь еще не раз, - крикнул вслед.  Валя даже не оглянулась.

Степану стало не по себе от такого спокойствия, все предыдущие его пассии вели себя по-другому, рыдали, заламывая руки,  молили не бросать их, он в такие моменты ощущал себя повелителем женских душ, это не сразу пришло, сначала девичьи слезы его раздражали, а потом почувствовал, что нравится ему, как девки перед ним пресмыкаются.  Но думать долго он не привык, докурив сигарету, развернулся и направился в сельский клуб,  там сегодня танцы, - Счас словлю эту Галинку, посмотрим, кто кого стоит...а Валька пусть катится со своими принципами...в зеркало бы сначала на себя посмотрела.- Тут в нем, конечно, злость говорила. Была Валя хороша собой, так что зря он так.
Валя шла по тропинке, раздумывая, как же так получилось, что повелась она на ухаживания этого местного красавца, вроде и не глупа, Бог умом не обидел, а вот, поди ж ты, прям как загипнотизировали ее. Было и больно,  и обидно. И даже стыдно.

- И что теперь делать? - ситуация ее удручала.  Домой идти не хотелось. Валя поежилась, представив, что рано или поздно всё придется рассказать родителям,  скрывать долго свою  пока еще тайну она не сможет, рано или поздно все проявится. С надеждой в душе, Валя направилась к своей бабушке Аграфене Федоровне, жившей на краю села. Была бабка из непростых, из знахарок, к ее советам многие прислушивались.
Дорожка от реки шла мимо старой церквушки, когда-то сияла она своим куполом на семь верст вокруг, стояла высоко, на пригорке, внизу просматривалась их деревня с хорошо сохранившимся господским домом, в котором сейчас были  колхозная  контора и сельсовет. А вот церкви повезло меньше. После революции ее пытались разрушить, заложили взрывчатку на колокольне, с нее решили начать, колокол сняли заранее, так  взрывом верх снесло и и разбросало куски крыши и стен прямиком на всех зевак, собравшихся рядом, да только все успели разбежаться, а самого подрывника хорошо пристукнуло, сразу  насмерть. На этом все и закончилось. Больше команды взрывать не было, остался храм стоять, сиротливо ссутулившись, оглушенный, онемевший. Устроили внутри склад для зерна, лики святых на полусводах и стенах начали трескаться, осыпаться. Валюшка подростком  хорошо знала храм вдоль и поперек, и на колокольню не раз лазила. Потом Кузьмич, предсельсовета дал команду спилить все лестницы, чтобы ребятня не поубивалась, оставили только самый верхний пролет, как-то там у них шиворот-навыворот получилось, начали снизу пилить, а надо было бы сверху. Только разве этим ребятню остановишь. В стенах были вделаны металлические крючки, вот по ним они и лазали, и не днем, чтоб взрослые видели, а ночью, так наловчились, что уже наизусть знали, где ухватиться, где ногой упереться. На самой колокольне хоть крыши и не было, но осталось несколько половиц вдоль стен, да пару балок, а пацаны подняли туда с земли  доски и устроили настил. Залезут с вечеру и сидят, страшные истории рассказывают, девчонок пугают. Те ежатся, тени по углам им мерещатся, ойкают, рты себе зажимают, а уходить не хотят.
Валя ускорила шаг, проходя мимо церкви, одно дело в компании тут ходить, совсем другое - одной. Здание мрачно нависало над ней. Купол со временем прохудился, часть обшивки обвалилась, уже и зерно перестали хранить, одни только голуби гнездились, пугали всякого, кто мимо проходил, взлетали, шумно взмахивая крыльями.

Вот и ушло детство, уже не полезешь на колокольню, как раньше. Валя тихо вздохнула, да, тогда было хорошо, а взрослая жизнь как-  то не задается уже с самого начала.

Баба Феня  открыла дверь, услышав стук в окно. 
- Наконец-то, - обронила сухо. Посторонилась, пропуская внучку в дом, внимательно посмотрела в след.

- Что ж раньше не приходила, я два раза передавала с Васяткой , чтоб пришла. Васятка, шустрый соседский мальчонка и правда прибегал к ним домой с поручением от бабки, да только некогда было Валюшке. Днем на работе, вечером на свидание бежит.

- Ба, не ругайся, а? Знаю, что виновата, прости меня, глупую.

- А что теперь от меня то хочешь? - голос смягчился у бабки.

- Ба, - Валя нагнула голову, - ты, наверное, знаешь, что  жених у меня, - она помедлила, - был..

- Знаю, - кивнула бабка, - потому и просила прийти. - Раз, говоришь, был, значит, нет его, так? Был, да сплыл?

- Да. Но обещал ведь жениться, - Валя не выдержала и расплакалась.

- А ты и развесила уши, поверила.  Учила, учила тебя, да всё бестолку.  Ну, будя, будя, всё.. - она обняла свою внучку за вздрагивающие плечики. Валя постепенно успокоилась, прильнув к бабушкиному плечу.

- Ба, может травок каких дашь? - попросила, шмыгая носом.

- Зачем?

- Я..я...- Валя опять зарыдала

- Дам, отчего ж не дать. - Баба Феня гладила внучку по голове, совсем как в детстве. - Ты только сначала успокойся. Не ты первая, не ты последняя. - голос ее был тихим, умиротворяющим. - Не спеши, девонька, подумай. Мы ж не знаем Божьего промысла. А всё в жизни, что делается, не бывает случайным. Поверь старой бабке. Я уже долго на свете живу. Многое знаю, многое видела. Рубанут люди с плеча, а потом каются всю жизнь. Так и ты. В горячах не делай ничего. А то ведь  вспять содеянное не повернешь, заново захочешь, а не сможешь.

- Кому ж я такая буду нужна? Позор какой, в подоле принесу...Родители стыда не оберутся.. После этого так и останусь одинешенькой на всю жизнь.

- Это хорошо, если останешься, Валечка, а кой-кто не останется. Да и рожать будет не от кого.

- Ба, да о чем ты? Что ты хочешь мне сказать? Что ты знаешь?

-  Знаю, не знаю...- задумалась та слегка,- одно знаю точно, что всё скоро изменится... А с отцом и матерью я переговорю, ты не переживай...

***

Обдумав всё хорошенько, понадеявшись на бабушкину мудрость, Валя  не воспользовалась принесенным травяным сбором, и благополучно через семь месяцев родила дочку Светочку. Родители ее поняли, поддержали. Да и бабе Фене они  верили безоговорочно. И одна  Валя не осталась,  всё устроилось лучшим образом.  Гаврила Иваныч, колхозный бригадир,   пришел и посватался. Он к ней давно присматривался, она ему нравилась... спокойная, обстоятельная. Она ему честно рассказала про своё положение, не стала скрывать, если вместе жить начинать, то не с вранья, а он ее успокоил, поведал, что сам детей иметь не может, поэтому против ребенка ничего не имеет, даже рад будет.
Так, что не было никакого позора. А была скромная свадьба и регистрация в сельсовете.
Гаврила Иванович был человеком уважаемым, старше, правда, Вали на целых тринадцать лет, но и она была серьезна не по годам, так что характерами они сошлись, жили мирно. Ни разу он не спросил жену за ее прошлое и кто настоящий отец  у дочки. И Светочку отчим любил, как родную, да, какой там отчим, он ее сразу на себя записал, как только дочка родилась, даже своим родителям ничего не сказал. Баловал ее всегда, с работы идет, что-нибудь несет, то яблочко пахучее, то карамельку купит,  она, ручонки раскинув,  бежит ему навстречу: -  Папка мой! А он и млеет. Подкинет ее вверх, она смехом заливается от радости.
Валя мужа  очень уважала за заботу о дочке, а со временем уважение переросло в любовь. И стал для нее супруг самым любимым человеком в жизни. Иногда присядет вечерком к нему поближе, обнимет и сидит тихонько,  не надышится родным запахом. По волосам его проведет и удивляется, - Как же я раньше без тебя жила, мой миленький? - Вспомнит Степана.  - Да он против тебя никто. Ладно, ладно, не буду на Степана обижаться, он нам ведь дочку подарил.-  А Гаврила повернется, чмокнет ее в нос и в книги свои опять уткнется. И так на душе тепло у нее станет. Учился супруг заочно на агронома. Иногда начнет ей рассказывать, какую пшеницу будет выращивать, про сорта всякие, а Валя замрет и слушает его, а сама представляет поле пшеничное и бегут они с Гаврилой навстречу друг к другу...слушает, слушает и не заметит, как и заснет на плече у мужа. Он ее тихонько на кровать отнесет и укроет теплее...
Вот так и жили. Дом начали свой строить. Колхоз подсобил. Скоро и новоселье должны справить. И ходила Валя счастливая и совсем не держала зла на Степана. Ну, может, где-то там в глубине души  опаска появилась к людям, что нельзя вот так доверяться с разбегу, не мешает человека узнать сначала . Ну, а кто не ошибается? Кто шишек не набивает? Жизнь...одно слово...
А Степан ходил всё еще неженатым, нагуляться не мог, косился на Светочку, так ему всё время казалось, что похожа она на мать его.  Однажды Валю, встретив, не удержался, остановил на зимней дороге, спросил про дочь, - Уж, не моя ли Светка?
-Не твоя, - ответила Валя насмешливо, - Да и не было у нас с тобой ничего, чай забыл сам, ну, целовались, подумаешь, откуда там дитю то взяться? Уйди, свет мне не засти, - да легонько его оттолкнула, а тот не ожидал,  растерянный от ее слов, - Как не было? Совсем без памяти что ли?- равновесие и не удержал, под снегом ледок оказался,  ноги вперед поехали, хоть руками и махал, но все-равно шлепнулся на дорогу. Рядом бабы проходили, на смех его подняли. А Валя опять ушла, не оглянувшись.

- Ну, погоди, серая утка, за всё мне заплатишь, - зло прошипел Степка, сидя на дороге и с ненавистью глядя в след  женщине.

А когда Светочке было чуть больше четырех лет, началась война. Гаврила Иваныч ушел добровольцем на фронт. Валины два старших брата ушли, еще много парней и девчат, только братья Строевы, Степан да Васька не спешили, как они уж там смогли себе бронь выбить, никто не знает.

Гаврила Иваныч, когда прощались на вокзале, прижал жену к груди, - Береги себя, Валюша, и Светочку береги, не рискуй лишний раз. Хоть война не затянется надолго, но так... на всякий случай, если вдруг... то тогда  постарайся отправить дочь и родителей из села подальше, у меня родня в Нижнем Новгороде есть, так прямо к ним. И сама с ними уезжай.
Валя стояла, уцепившись за его руки, прильнув к такой родной груди...
- Не отпущу, нет, нет...- всегда такая спокойная, она не могла справиться на этот раз с волнением, захватившем ее сердце, чувствовала  обостренным женским чутьем, что не придется ей больше увидеться с мужем.
- Валечка, ну что ты? Ну не плачь, родимая! - он целовал ее такое милое личико, вглядываясь в каждую черточку, пытаясь запомнить её навсегда.
 - Гаврюша,  ты под пули не лезь, поклонись им лишний раз, ты ж знаешь, она, пуля эта,  дура, не разбирает, кто перед ней...ты только вернись, обязательно вернись, как же я жить без тебя буду...
С трудом оторвав жену от себя, обняв ее крепко в последний раз, Гаврила Иваныч вскочил на подножку вагона...
С тяжелым сердцем Валя возвращалась домой.

На фото река Десна. Инет