Колокольный звон. 2 часть

Никто не верил, что немцы так далеко продвинутся,  старики  Гаврилы Иваныча уперлись, что никуда не поедут с родных мест. Валин отец возглавлял лесхоз, который был сразу же завален военными заказами, тем более, он не мог  покинуть свою работу.

 Валя записалась в соседнем поселке на курсы медсестер,  это в военкомате усталый пожилой военком предложил упрямой молодой женщине, осаждавшей его больше недели и желающей приносить пользу Родине, пойти сначала отучиться. Галинку, медсестру, и впрямь сразу призвали, потому как медработник. Валя одновременно и училась, и начала работать санитаркой в госпитале, который открылся тут же в поселке. Дома почти не бывала, ночевала на работе, спав часа по три-четыре, раненых было очень много. В июле, когда Валя закончила курсы, госпиталь перевели в Карачев, а ее призвали на фронт.  Попросив подвести знакомого водителя, она заскочила увидеться с родными.

- Мама, куда ты уходишь? Не бросай нас. Мамочка, я боюсь. - Светочка испуганно жалась к Валиным ногам, закинув вверх свое личико, смотрела матери прямо в глаза.

- Дочка, - Валя присела рядом, я буду недалеко от вас. Не бойся,  папа вас защищает.  И я буду защищать. Ты с дедушкой и бабушкой остаешься, слушайся их обязательно.

Еле оторвавшись от дочки, ушла, обливаясь слезами.

А фронт откатывался на восток и Валя, отступая со своим подразделением,  с ужасом понимала, что  скоро немцы дойдут до ее родных мест.  Так и случилось,  уже в середине августа немецкие войска подошли к Брянщине.

  В ходе тяжелых боев под Москвой Валя была ранена, ее отправили на лечение в госпиталь,  душа болела и за мужа, сначала получала весточки от него, а потом перестали ходить солдатские треугольнички, и за дочку с родителями. От них тоже давно не было никаких известий. У нее сильно была  повреждена нога осколком, перенесла несколько операций, в результате которых ногу удалось сохранить, но она стала короче другой на 5 см, и врачами было принято решение Валю комиссовать. Узнав об этом, она разрыдалась.

- Мне некуда идти, - уговоривала она сурового военврача, председателя врачебной комиссии.

- Голубушка, - доктор понимающе посмотрел на нее, - Вы можете остаться у нас и работать в нашем госпитале.

- Понимаете, - плакала Валя, - мое село под немцами, там моя дочка и родители с малыми братьями остались. Мне надо вернуться туда. Мне нужно на фронт.

Доктор устало снял очки, протер их, и надев, внимательно рассмотрел Валентину. Хотел сказать ей, что там есть кому воевать, но передумал.

 -А, знаете, что? Недалеко от нас в Кусково открылись женские курсы снайперской подготовки. Там друг у меня работает. Я его попрошу вам помочь.

В декабре Валя уже училась на этих курсах. Для первого набора время учебы было сокращено и уже в конце февраля 1943 года она их закончила. А в марте  Валю направили на Брянский фронт, о таком везении она и мечтать не могла. Батальон встретил ее легким недоверием, но взводом, куда ее распределили, командовал лейтенант Щербаков Григорий, сам он был из Белоруссии и как-то однажды разговорившись с Валей в крохотный промежуток между боями, поделился с ней своей тревогой за оставшуюся в окуппации семью. Узнав, что у Вали такое же положение, они, оказавшись рядом, рассказывали друг другу о своих близких и незаметно сдружились за короткий срок. Проверив Валю на прицельность стрельбы, солдаты взвода её зауважали и, как могли, при случае помогали.

Начиная с середины августа 1943 года уже каждый день освобождалось несколько населенных пунктов Брянщины. Советская Армия, не смотря на тяжелые кровопролитные бои,  уверенно двигалась на восток. Валя вместе со всеми шагала по брянской земле и видела, что, отступая, творили озверевшие фашисты. Буквально горы истерзанных трупов покрывали родную землю. Не было ни одного уцелевшего городка, всё разбомблено, деревни встречали ужасающей тишиной и запахом горелого жилья. За месяц Валя наполовину стала седой. С содроганием в сердце она ждала встречи с родными местами. Ей опять повезло, именно ее  батальон двигался в этом направлении. Она молилась в душе, лишь бы все там были живы и чтоб самой остаться в живых, и чтоб  не ранило, но в то же время не имела никакого права прятаться за спинами своих боевых друзей,  взводный даже отчитал ее пару раз за неосторожность.

Вот и Жуковку освободили. До ее села от этого поселка буквально пяток километров. Валя не находила себе места. Подойдя к лейтенанту,  попросила отпустить ее в село, - Я хоть одним глазком взгляну, что там деется, ты, Гриш, не переживай, я ж местная, все леса, поля, тропки, как свои пять пальцев знаю. Пройду так, что никто не увидит и не услышит. Ты ж видишь, что фашисты творят, а завтра  мы наступаем, если живы мои, то попытаюсь их спасти. Заодно и обстановку всю разведаю.-  Тот, помедлив, согласился. - Только одна не пойдешь.-  Подозвал молодого солдатика Петра Фокина. - Вот с ним вместе отправляйтесь.
В соседнем доме, разбомбленном немцами, нашли кой-какую одежонку, на всякий случай переоделись под местных, и, проверив оружие,  запасшись патронами, ближе к вечеру выступили в поход.
Пару фенюшек Валя всегда носила с собой на случай пленения, ей нравилось, как солдаты называли ласково гранаты, сразу вспоминалась строгая баба Феня, а ее снайперскую винтовку  СВТ  именовали нежно "Света". Капризная в уходе, она позволила Вале подружиться с ней. А как иначе? Валя с детства была знакома с оружием, отец сначала был простым лесником и брал на обходы участка своих детей,  научил их стрелять из старой бердянки. А чистить ружье - это чуть ли не валина была обязанность.  Валя не раз  шутила, - Со мной мои родненькие, меня они не подведут.
Шли осторожно, больше лесом, но недалеко от дороги, чтобы можно было наблюдать за передвижениями немцев. Когда почти стемнело, подошли к селу. Валя привела Петра к церкви. Осмотрелись с пригорка.

- Давай, сделаем так: в село я пойду одна. Если что случится, я местная, меня все признают. А ты будешь ждать меня здесь. Постараюсь все выяснить, вернусь, обсудим, что дальше делать.

Отдала ему свою "Свету", взяв котомочку с фенюшками, спрятав пистолет за пазуху, ушла с волнением в сердце. С пригорка всегда было хорошо видно село, но сейчас оно уже погрузилось в темноту. Не горел свет в окошках, только хорошо был освещен бывший господский дом, рядом с ним сновали немцы. Скорее всего, там у них штаб или комендатура, - валин взгляд цепко отмечал все важные моменты. По дороге проехало два грузовика, потом легковая машина. У околицы остановились, слышно было, как разговаривают. Наверняка, там пост, проверяют документы.  Отчий дом был недалеко, если идти прямиком  по дороге, но только не в этот раз. Нужно обойти  околицу задворками. Идти близко к домам было опасно, огородами тоже опасно, слишком хорошо просматриваются, хотя и темно, вдруг луна выйдет неожиданно,  оставалось идти краем реки, заросшей ивами и осокой.  Наконец, добралась до огородной межи, тоже вся в кустах,  теперь это ей на руку, постояв, прислушиваясь ко всем звукам, медленно направилась к родительскому дому. В соседних домах не заметила никакого движения, - Живы ли  люди? Ох, как стало страшно. Не за себя, а то, что сейчас вдруг никого не найдет в живых. Шла медленно,  боялась, что загавкают собаки, почуяв человека, но было на удивление тихо. - Повыбили-то собачек, - подумалось с тоской. За домом был небольшой садок, постояла, понаблюдала, вроде всё спокойно, осторожно зашла во двор,  вот уже крыльцо, и тут ее что-то остановило. Ей показалось, что за покосившимся забором на дороге мелькнул огонек сигареты. Вернулась, обойдя дом, кошачьими шагами очень осторожно прошла в палисадник, заросший вишнями и кустами сирени. Пригнувшись, медленно протиснулась, как можно ближе, к самому забору. Сквозь ветви рассмотрела на дороге две фигуры. По голосам узнала Степку и Ваську Строевых. Она застыла, напряженно прислушиваясь. Те разговаривали тихо,  но Валя достаточно близко была от них, и за исключением нескольких слов, все расслышала.
Сначала разговор шел об оружии, что то там у Васьки клинило, они  возились, щелкали затворами, обсуждали в полголоса, а потом перешли на шепот.

- Степ, а че мы тут круги нарезаем? Спать уже охота, а всё ходим что то высматриваем.

- Тсс..то и высматриваем, чтоб на месте все были. Завтра штаб переводят, вишь, поджимают, - кивнул на восток, - велено зачистку всего села сделать.

- Степ, это как? - испуганно спросил Васька.

- Как, как ? Мужиков к стенке поставить, баб с дитями в амбар запереть и сжечь.

- Степ, ты че говоришь? Тут же наших полсела будет. Надо предупредить, пусть  ночью уходят.

- Совсем спятил. Чтоб нас  к стенке поставили самих. Смотри мне...понял?

- Понял..Только одного не понял..- Васька помолчал..- Степ, как людей убивать? Они ж свои. Я...я нет, не смогу..

-  Сможешь...прикажут, куда денешься? Не ты, так тебя. А чтоб легче было, представь только, что эти свои на тебя сразу и донесут.

Васька помолчал, раздумывая, - А мы куда? Нам потом куда деваться?

- Мы последними будем уходить, в лес свернем.. Переждем, потом к своим выйдем.

- А свои? Это кто, Степ?

- А это будем смотреть по обстановке, - Степка приглушенно хохотнул.

- Ты..это...сопли подбери свои...не дрейфь. Брат, всё образуется...нас еще награждать Советы будут за службу в тылу врага, - Степка  похлопал Ваську по спине.

- Степ, а эти...- тот мотнул головой в сторону дома. - Макарьины - то? Что с ними делать? Ты ж говорил, что Светка на мамку нашу дюже похожа, мож  твоя она всё-таки?

- Их в первую очередь...Моя, не моя...спасать не буду, своя шкура дороже. Я этой суке обещал отомстить, вот и отомщу.

- Степ, я вот одного не пойму, что она тебе сделала, что ты ее так ненавидишь? Сам её в девках спортил, а  она  виновата.

- Ты мне поговори тут...спортил, не спортил...сама сучка хотела этого.

Степан помедлил, подбирая слова, - Смотрела она на меня всегда с презрением, должна была, как собака, мне в рот заглядывать, а она, стерва, презирала, - он сплюнул со злостью.

- Умоется еще кровавыми слезами, - прошипел, оглядываясь. - Ты давай это... счас после доклада обойди Варвариным проулком, пройди задами, да посиди у Макарьиных в садку, чую я, дед Иван не так прост, как себя показывает, связан с партизанами, сто пудов, как бы не утекли они у нас из-под носа. Что-то тишина сегодня подозрительная, - он втянул воздух в себя, хищно расширив ноздри...

- А че раньше их не пришьешь?

- Ну, тупой же ты, Васька! Сказал же, всему свое время. Пока у нас руки чистые, ну мало чего, что мы  полицаи, так заставили, куда деваться, против силы не попрешь.  Что зубы кой-кому выбил, да пару рук сломал, так то ерунда, не считается. А вот завтра я  отыграюсь, некоторые так уже достали,...ну, а опосля, если надо,  расскажем, что немчура всех положила. Свидетелей нет? Нет. А на нет, сам знаешь и суда нет.

Васька поежился, - Ох, и злой братуха стал, того и гляди, пришибет ненароком.-  Он с тоской затянулся папиросой. Не доведет до добра эта затея в полицаи пойти. Зачем Степку послушал? Лучше бы в партизаны  в лес ушел со своими. А теперь их все ненавидят, идешь по селу, проклинают в след, шипят, чтоб  сдохли поскорее. Как жить, людям в глаза смотреть. Он вздрогнул, вспомнив, что должно завтра произойти. Себе легче пулю в лоб пустить, чем в своих стрелять. Вот, дождусь я этих партизан, да расскажу им всё.

Жаль, Валя не слышала этих размышлений, но все-равно почувствовала, что Васька сомневается.

- Давай, шевелись, пошли, нас уже ждут.

-  Да, иду я, иду, - ответил Васька нехотя на злое шипенье Степана, который уже двинулся вдоль по улице.

- Ты, смотри мне, без закидонов давай, а то не посмотрю, что брат мне, прищучу сразу.

- Смотри, что б тебя никто не прищучил, - тихо, чтоб Степан не услышал, пробормотал Васька себе под нос.

- Строевы -  полицаи?! Сволочи! Вот так... никогда не знаешь, что от людей можно ожидать. Ну, командовать - это одно, у Степки давно такие замашки были, замечала за ним не раз,  но чтобы убивать? Да еще своих же? - Валя стояла, ошарашенная новым открытием. - Но хоть родные живы, самое важное узнала.

Послышалась немецкая речь и лай собак. Овчарки, промелькнуло в голове. Братья что-то там начали объяснять хозяевам.

Валя осторожно обошла дом, ночь была темнющая, все небо в тучах, лишь изредка луна выходила, хорошо, что знала она вокруг дома каждый закоулочек, но за время ее отсутствия могло что - то и измениться, она боялась наткнуться на какое-нибудь пустое ведро и загреметь, выдав себя. Мозг лихорадочно работал. Что делать, как спасти людей, дочку, родителей?  Село патрулируется полицаями и, видать,  до самого утра,  это она уже поняла. Она легонько поскребла в оконце. Пусть отец выйдет, дверь откроет. Не прошло и минуты, дверь бесшумно открылась и выглянул Иван Трофимыч.
 - А ведь точно батя ждал кого-то, - мелькнуло в голове

- Валюха, ты? - присмотрелся удивленно, - Зайди в сенцы, - он быстро затянул ее в дом.

- Валя, как ты здесь оказалась? - отец с силой обнял дочь. - Ну, хоть ты жива, как же я рад, как же я рад, от старших ни одной весточки, а младших, наших то Ваню с Федюнькой в Германию угнали, - он беззвучно плакал. Она стояла, стиснув зубы.
-  Бать, тут такое дело, - коротко и быстро рассказала, что намечено на утро,.. - Вам надо уходить. Но, как? Я не знаю. С двух сторон высматривают. Отец вздохнул, - Никак, Валюх, не можем мы. Мать совсем слаба, еле ходит. Намедни фриц развлекался, полоснул очередью по нашим бабонькам, вышли к колодцу за водой, матери и досталось. Рана не заживает, воспалилась. Не дойдет она. А я не брошу ее. А Свету забирай. Хоть ее спасешь. Только она тоже не ходок. Долгой дороги не выдержит, нести надо. Про нас не думай. Теперь, как будет. Мы пожили, вас жалко, все молодые еще, а, вон, как получилось, - лицо у него перекосилось, как от боли, - война проклятая, какая семья была...и где теперь все?

Валя прислушалась.. приоткрыла дверь, что-то ей послышалось. По дороге опять кто-то шел...на этот раз немцы, поняла по разговору. Послышалось рычание собаки. Понаблюдала, куда пошли. Идут к околице по направлению к церкви. Менять часовых, скорее всего.
-  Взять одну Светочку? Успеет ли ее она вынести, сейчас Васька уже подойдет. Если успеет, что дальше? Спрятаться в церкви? В лесу? Далеко она с ней не уйдет со своей ногой. Петро поможет нести. Но тогда дорога  по времени займет больше.  И  они не успеют вернуться. И не успеют спасти всех.  Она ведь должна думать не только за своих. Петр один  дойдет за пару часов. А там еще пробиваться надо. А завтра Степка проверит и сразу расправится с  отцом и матерью. Хотя они и так всех убьют. Часом раньше, часом позже. Да, еще пустят собак по нашему следу.  - Она стояла, в спешке размышляя, оценивая свои силы. За спиной ждал отец.

Валя повернулась. - Бать, я ухожу. Но я вернусь. С помощью.- Тот кивнул. Они обнялись на прощание. Валя быстро отвернулась, чтобы отец не увидел ее слезы. Трудно далось матери такое решение, ох, как трудно...на висках пульсировали жилки, готовые лопнуть...
Стояла, еще раздумывая секундочку,  не в силах уйти от своих родных, как же хотелось зайти в дом, обнять маму и дочку, но, услышав автоматную очередь в другом конце улицы, вздрогнула, - А может и, правда, партизаны? -  но всё быстро стихло, для острастки видно шмальнули,  решительно заставила себя  выйти со двора и под прикрытием кустов, пригибаясь, направилась вдоль реки к старой церкви. Там, еле уняв выпрыгивающее от волнения сердце, рассказав всё Петьке, она присела на какой-то большой камень. Да, нога давала о себе знать.

 - Петь, возвращайся, я остаюсь, не могу, ты понимаешь, не могу уйти отсюда. Возвращайся, передай взводному всё, что я рассказала. Завтра на рассвете. Может успеют, а, Петь? - она обняла солдатика и подтолкнула его к тропинке.
- Будь осторожен. Дойди, прошу тебя. Нет, нет, тебе нет смысла оставаться. Будет лучше, если приведешь помощь.
Фото инет