Купеческий анахронизм

ПОД ЗВУКИ ТАНГО

Помню, во времена моего далёкого детства за праздничным домашним столом собирались многочисленные московские родственники и друзья родителей. Гости за едой о чём-то разговаривали, между тостами шутили, пели романсы под семиструнную гитару, а потом, как правило, танцевали.
 
В 50-60-е годы танцевали парами, так называемые медленные танцы. Это казалось тогда чем-то очень интимным, так как между танцующими в паре уже не было того «комсомольского» расстояния, которое предписывалось правилами хорошего тона. Да и сразу становились понятными симпатии и предпочтения мужчин в компании.

Я очень любила, забившись на диване в подушки, наблюдать за тем как взрослые, беседуя друг с другом, медленно топчутся из-за недостатка места под обволакивающую мелодию танго или фокстрота. Особенно было интересно наблюдать, когда мужчины с лёгким поклоном приглашают дам, а потом тихо благодарят за танец и провожают тех уже к чайному столу.

Среди «кавалеров» особенно выделялся двоюродный брат моего отца по фамилии Финогеев. Выделялся тем, что после танца, он всегда целовал партнёрше руку. Как-то он поцеловал руку и мне на прощание, в то время, когда остальные мои дяди, уходя, привычно чмокали в щёку.

В советские времена это выглядело каким-то анахронизмом. И хотя я этого слова тогда не знала, но воспринимала происходящее с внутренним возмущением и неприятием, как что-то давно отжившее в нашем равноправном обществе. На мой вопрос родители отвечали со смущённой улыбкой и как-то очень неохотно, словно открывали какую-то неудобную тайну, что папа дяди Игоря – из купеческой семьи, где было так принято.

ПРИЯТНЫЕ НАХОДКИ

Только шестьдесят лет спустя мне, всё же, удалось осуществить давнюю мечту – посетить родину своих предков – Наровчат Пензенской области. Приехав из Москвы, я начала знакомство с краем, по традиции, с достопримечательностей областного центра: с пензенских музеев.
 
Сразу удивило, что на стендах краеведческого музея фамилия моего дяди Финогеев встречается многократно.

До революции эта известная купеческая династия почти 200 лет торговала галантереей, скобяными и москательными товарами, владела суконной фабрикой, усадьбами, содержала лечебницы для бедных и активно занималась общественной деятельностью. Финогеевым принадлежало первое юридически зарегистрированное капиталистическое предприятие - Торговый дом «Ф.И. Финогеев и сыновья». В их роду были заседатели магистрата, гласные городской думы, бургомистр, староста Кафедрального собора, городской голова, Почётные граждане…

Но особенно дрогнуло сердце в предвкушении приятного открытия, когда гид Пензенской картинной галереи им. К.А. Савицкого, указав на персонажа картины известнейшего художника Константина Аполлоновича Савицкого «Крутой спуск» (1903г.) сообщила, что на полотне изображён наровчатский купец Леонтий Михайлович Финогеев с женой и сыном.

Леонтий! Да, именно так звали деда моего дяди Игоря!
И я поспешила в Наровчат.

КРУТОЙ СПУСК

Мне снова повезло. Я быстро нашла в Наровчате тот самый спуск, по которому возвращался с товаром купец Леонтий Финогеев с сыном – помощником, и где их встретила мать семейства Зиновия Дмитриевна.

Дорога шла из города Троицк. Местечко это в древнем городе Наровчат называли «Вярвиль», что в переводе с мордовских языков означает «высокое место».
Сейчас от «Вярвиля» уже ничего не осталось: ни спуска, ни названия.
 
Перед прокладкой в 1980-х годах автомобильной дороги через Наровчат (теперь уже село) сделали тщательную планировку под асфальтовое покрытие. Теперь о былом холме напоминает лишь высокая искусственная насыпь и останки скукоженых старых избёнок, дырявые крыши которых еле выглядывают сквозь бурьян где-то внизу.
Улица же со времён СССР  носит имя Калинина.

СУДЬБА КУПЦА

В старых подшивках местной газеты нашла я и воспоминания Владимира Константиновича Волкова о судьбе своего прадеда - купца Л.М. Финогеева. И это уже было даже не везение, а мистика какая-то: среди колхозных сводок с полей в газете «По заветам Ленина» в небольшом  интервью с корреспондентом Л.С. Моногаровой  правнук купца делился своими семейными тайнами.

Оказывается,  Леонтий Финогеев считался одним из самых успешных и справедливых купцов пензенского края.
Родом Леонтий Михайлович был «из старосотских» - родился и рос в бедной семье наровчатской слободы «Старая сотня» . Относительное богатство наживал упорным трудом самостоятельно.

Торговал Леонтий Михайлович в Наровчате солью, рыбой, сладостями, бытовой мелочью (шорными изделиями, керосином, дёгтем и др.).

Крупные торговые сделки заключал на знаменитых Нижегородских Макарьевских ярмарках. По заключённым контрактам рыбу осенью доставляли прямо с Астрахани  по железной дороге до станции Самаевка, а оттуда обозом – в Наровчат. Обратно вагоны тоже не шли порожняком – в  Астрахань уходил богатый урожай овощей, собранный местными крестьянами.

Иногда для закупок в Астрахань собирался и лошадиный обоз: нанималось до 25 повозок с лошадьми у ямщиков с сопровождающими. В наёмные работники люди шли к купцу с большой охотой, знали, что тот обязательно щедро отблагодарит за трудолюбие, пунктуальность и честность.
 
Магазин Леонтия Финогеева, размещавшейся на семейной усадьбе, окнами и крыльцом выходил на главную городскую улицу Пятницкую.

Попасть приказчиком в магазин к Л.М. Финогееву тоже считалось большим делом. Наёмные работники становились, фактически, членами семьи. Если свадьба или крестины– купец не скупился: и подарки делал дорогие, и расходы на себя брал. За своего старшего приказчика Леонтий Финогеев выдал замуж и одну из дочерей.

Ну а в церковные праздники: на Пасху, Рождество, на Покров и т.д., как говорится, «сам бог велел». Как и другие купцы, собственноручно делал подарки и для сирот, и для тюремных сидельцев, и для малоимущих крестьян.

За всенародное уважение и доверие купца наровчатцы земским собранием не раз выдвигали  в уездное податное присутствие, где он следил за уплатой гильдейского сбора в казну.

Позднее революционные события заставят в 1918 году купца Финогеева отказаться от всех своих многочисленных детей и внуков, чтобы спасти им жизнь.
 
Большинство его детей и внуков разъедутся по крупным городам, а те, которые останутся на малой родине никогда не будут говорить на людях откуда родом.

Но некоторые старожилы Наровчата ещё долго вспоминали тихого старца с седой бородой, который бродил по Наровчату с холщёвой котомкой и клюшкой. Ему охотно подавали милостыню, судача меж собой: «хотя и купцом был, но, говорят, добрым».

Вот таким был этот забавный толстяк с картины  художника К.А. Савицкого.


ДАЛЕЕ: "Дело о выкраденном товаре" http://proza.ru/2022/05/02/1737