Преданье о забытом племени и ведуне Малюте

Задремал Панкратий на крылечке. Разморило старика на вешнем солнцегрее. Однако даже из расслабленных рук не выпустил любимую стамеску и заготовку будущей игрушки.  Деревянные забавы выходили на диво хороши у седовласого искусника. Соседские детишки гурьбой собирались у дома деда в надежде задарма заполучить мастерски сделанные резвые волчки, неунывающие неваляшки, да веселые гудалки.
Вот и в этот раз столпились они у резной ограды, с предвкушением посматривая на Панкратия, погруженного в сонное царство, и тихо перешептывались между собой о том, кому из них можно будет первому войти в заветную калитку.
Смиренное ожидание детей не долго оставалось спокойным. Устное первенство быстро переросло в словесную пикировку, после коей ребята перешли уже на жесткие тычки друг другу. Поначалу слабые локтевые препирательства к концу спора превратились в самую настоящую грызню. Особенно петушились двое соседских мальчишек. Никто из них не хотел уступать место у калитки, дабы первым вбежать во двор старого мастера.
Разбуженный детским разладом, Панкратий хмуро посмотрел на шумную компанию, после чего строго произнес: «Вот что, желторотики! Покуда до юшки дело не дошло, подите-ка все сюды, а вот вы, двое, сядете подле меня», - приказал дед, строго взглянув из-под седых бровей на разгоряченную пару. Спорить с ним никто не стал. Да и зачем? Сами же рвались устроиться поближе к старику.
Когда дети кружком расселись на мягкой траве двора и замерли в ожидании дальнейших указаний, Панкратий внимательно посмотрел на ребятню, после чего медленно закрыл глаза, словно погружаясь в неведомые глубины своей памяти, и, немного покачиваясь в такт биению сердца, затянул необычную притчу:
«В давние годы, в прежних столетьях сказку сложили не длинну, коротку.
В вязи словесной не много искусства, в знании тайном сокрыли находку.
Мало-помалу припоминая, ее оглашу без утайки и честно,
Не на потеху, а вас поучая, как обретаться вам в мире совместно,
Как бытовать без раздора согласно.
Так, в старину на древнем погосте диво случилось – великое чудо:
В невод попала огромная рыба - богатство для верви, да вышло там худо.
Племя собралось, как водится, купно, мясо делить меж собою разумно.
Только табу вдруг нарушили двое, своекорыстно срезали подспудно
Законную долю свободного рода.
Жадно взирали на взятое тайно, алчно глядели на грешное дело,
Но и делиться друг с другом без боя не пожелали, дошли до разброда…
Скрытое миру быстро явилось. Близ поселенья, когда потемнело,
Наткнулись на схрон, а пред ним - на два тела…      
Только не сказ это – малая вставка.
Слушайте, что же случилось во свете.
Наша земля потемнела от крови.
Братские роды в битвах сходились.
Каждый хотел стать главнее и выше.
Землю делили, землей откупались.
Страшные годы, кровавые годы.
Так, на огне темных лет зародились
В дальнем селенье великие люди.
Были могучи, светлы волосами,
Ясным умом от других отличались.
Жил там ведун по прозванию Малюта.
Он врачевал разуменьем и силой,
Что передал ему еще в детстве
Старый колдун Синеус-ясноокий.
Часто ходил по лесам наш Малюта,
Травы и камни, и воды сбирая.
Многое знал и про разное ведал,
Большее, правда, от мира скрывая.
Как-то набрел он на новое место.
Рос там цветок небывалый, огромный,
Землю корнями мощно взрывая,
Он поднимался лихо, как тесто. 
Капли росы на листьях сверкали,
Звали прохожего выпить прохладу.
Мудрый Малюта измучился за день.
Белого свету от жажды не видит.
По осторожность забыл наш Малюта
С пылом младенца припал он губами
К живительной влаге на венчике цвета,
И закружилась глава молодая.
Тьма затуманила ясные очи.
Мертвым упал наш Малюта к побегу.
Лежит недвижим, да силы природы
В тело младое вливают истошно
Знания прошлых великий столетий,
Предками нашими в муках добытые.
Долго иль быстро прошло наваждение
В сказе о том нашлось ни полслова.
Очнулся Малюта под небом уж темным.
В лунном сиянии домой воротился.
Смотрит, селенье его изменилось:
В дыме пожарища люди стояли,
Сильные мужи в битве погибли,
Многие жены честь потеряли.
Встал наш Малюта на общее место,
Вече собой одним заменяя,
Встал и сказал о цветке небывалом,
Знаньем с людьми захотел поделиться,
Но позабыло о мудрости племя.
Местью кровавой глаза загорелись.
Уменьем цветковым они завладели,
С боем пошли на врагов своих старых.
Только войной не смыть раны с сердца.
Кровь не возвысит людей над землею.
В мести погибло великое племя,
В царство Мораны ворвавшись душою.
Только из них лишь Малюта остался,
С мыслями скорбными к цветку возвратился,
За род повинился, с землей попрощался,
А после в дорогу скоро пустился.
С тех то пор о Малюте ни слова
Не говорили в народе, в сказаньях.
Вроде и во все его не бывало.
Слышал я только в забытом преданье,
Будто в ночи объявляется старец.
Подаянья не просит,
Лишь только вниманья.
Вести благие приносит скиталец,
Страждущим словом своим помогает,
Душевную боль на себя принимает
А с утренней дымкой, как нать, исчезает.
Малюта – тот старец, иль диво другое,
Но знанье не в этом. Умом пораскиньте.
Урок, что в притче, поведанной, старой,
Нам жить нужно дружно, вражду отодвиньте…».
На том замолчал Панкратий и устало закрыл глаза.
Притихшая ребятня некоторое время выжидала других действий или слов старика, но поняв, что надеяться на продолжении нет смысла, стали постепенно расходиться. Последними уходили уже поостывшие бойкие пацаны. За время дедовой притчи, они успели помириться, и обнявшись руками за плечи, пара дружно зашагала в сторону калитки.
Панкратий наблюдал за ними прозорливым взглядом из чуть прищуренных глаз, пока мальчишки не скрылись из вида, после чего мягко улыбнулся, глубоко вздохнул, отложил начатую заготовку, и взяв новый липовый брусок принялся вырезать другую игрушку – деревянные весы, вместо чаш которых из-под ножа-резака мастера уже проступали силуэты двух маленьких мальчиков…