Такси-4. Дворец бракосочетания-2

               
                Дворец бракосочетания-2
               
       
            Не думал я, что придётся писать продолжение этой истории, но жизнь написала её за меня...
               
                гл. 1
      
            Тёплым августовским вечером на своих белых жигулях я возвращался с работы домой.
Свернув с Невского проспекта направо, я поехал по Литейному в сторону Финляндского вокзала. Уже стемнело и на фасадах домов зажглись разноцветные неоновые огни.
            Окна в машине были открыты, бархатный ветерок приятно обдувал лицо, теребил волосы на голове.
На магнитоле играла лёгкая музыка.
            Проезжая мимо Мариинской больницы, я увидел «руку». Голосовал высокий худощавый молодой человек с розами
в руках. На нём была коричневая замшевая куртка и синие джинсы.  «Ну вот и халтурка свалилась по пути», -- обрадовался я и притормозил.
            
            Каково же было моё удивление, когда в молодом человеке я узнал своего давнего знакомого Семёна.
Он меня тоже узнал и расплылся в приветливой улыбке. Мы с ним сразу перешли на «ты».
            -- А цветы для кого? – поинтересовался я. – Ты никак на свидание собрался?
            -- Угадал, -- кивнул он, — Опаздываю на встречу.
            -- Кто такая? – спросил я, когда Семён сел в машину и мы поехали.
            -- Врач кардиолог с нашей больницы, Полина, -- ответил он.  -- У неё сегодня день рождения, и мы решили его отпраздновать в кафе.
            -- Я смотрю личная жизнь у тебя налаживается. А как ты в больнице-то оказался? Ты же вроде не врач.

            Вечером на Литейном, как всегда, огромные пробки, мы еле ползли, постоянно приходилось мучить педаль сцепления.  Пешеходы на тротуаре играючи обгоняли нашу машину, так что времени у нас оказалось предостаточно, чтобы поговорить.
            Семён рассказал мне, что вскоре после нашей встречи у дворца бракосочетания их мастерскую закрыли.
Всех работников уволили, он оказался на улице.  А в то время найти новую работу было очень непросто.
            А тут ещё, так некстати, у него случился приступ аппендицита, его рвало от обыкновенного чая. 
Пришлось ложиться на операцию. Вот так он и попал в больницу.
            
            -- Ну аппендицит -- это просто, -- заметил я. 
            -- Да как сказать, -- возразил мне Семён. -- У меня как раз-таки оказалось всё непросто. Аппендикс находился у самой артерии, впритык.  Одно неосторожное движение, небольшой порез – и кровь уже не остановить. Врачи промучились несколько часов, прежде чем смогли его удалить. Как мне потом сказал хирург,
в Америке такая операция стоила бы 100 тысяч долларов!
            
            После хирургического вмешательства Семён провалялся несколько дней в реанимации, а потом его перевели в обычную палату. Врачи опасались его быстро выписывать, хотя он и убеждал их, что совершенно здоров. Семён маялся от безделья
и не знал, чем бы себя занять.
            При утреннем обходе врачей, он случайно услышал, что в их отделении сломался аппарат УЗИ. Из-за этого нескольким пациентам в тот день не была сделана ультразвуковая диагностика. От нечего делать Семён решил выяснить причину поломки, или, как он любил говорить, «покопаться в технике».
 Для этого он позаимствовал у местного электромонтёра тестер, а также другой необходимый инструмент…
            
            Неисправность оказалась пустяшной.  Пришлось зачистить контакты в двух местах и заменить перегоревший проводок. После чего всё заработало. На следующий день ему удалось вернуть к жизни неисправный электрокардиограф.
            В то время новая техника в больницу почти не поступала, а старая, как известно, имеет свойство со временем выходить из строя. Узнав о его деяниях, руководство лечебного заведения предложило ему место инженера-электрика. Семён согласился. 
            Теперь он стал отвечать за исправную работу всей аппаратуры в больнице.
               
                гл. 2
 
             -- А кто такая Полина? – полюбопытствовал я. –- Как хоть она выглядит? 
             -- Ну обыкновенно, как, -- пожал он плечами и на мгновенье задумался. -- Стройненькая блондинка
с удивительно милым личиком, с ямочками на щеках.  А ходит так тихо и бесшумно, что её совершенно
не слышно. За это её в больнице прозвали «тихушница».      
              -- А сколько ей лет?
              -- Тридцать пять. Есть взрослый сын. Но он этим летом уехал в Москву, поступил в баумановку.
              -- А как ты с ней познакомился? – поинтересовался я.
              Он переложил цветы на заднее сидение и начал свой рассказ:               
            
              -- У нас в больнице случилось ЧП.  Делали операцию одной важной персоне, даме среднего возраста
с пышными вьющимися волосами, пластику. Проще говоря, удаление послеоперационной грыжи*.
              Эта грыжа женщину особенно-то не беспокоила.  Но она читала лекции в каком-то престижном вузе и, понятное дело, хотела привлекательно выглядеть перед студентами. К тому же вскоре ей с мужем предстояло ехать в круиз по Средиземному морю. Так что неудивительно, что ей хотелось быть в форме.
            
              Операция, по мнению хирургов, большой сложности не представляла. Ну и, как ожидалось, прошла успешно.
Уже через несколько часов после протезирования пациентка с улыбкой на лице фланировала по коридору хирургического корпуса. Она не могла скрыть своей радости. Соседкам по палате женщина до самой ночи рассказывала анекдоты, причём сама же и смеялась громче других.
               
              В день выписки забирать важную особу из больницы приехали две её круглолицые упитанные дочки
в белых брючных костюмах; «business-women», как они себя называли. Приехали они на чёрном мерседесе и привезли цветы и подарки врачам. Было много шума и напутственных слов.
              Перед тем как покинуть больницу, их мать на минутку забежала в туалет. Дочки её долго ждали, но она так и не вышла. Когда они зашли в туалет, то увидели её лежащей на белом кафельном полу. Женщина не подавала признаков жизни. 
Глаза её были открыты, пульс не прощупывался.  Как потом установит вскрытие – у неё остановилось сердце.
         
              Что тут началось!  Душераздирающий крик разнёсся по хирургическому корпусу.  Я такого страшного крика никогда
в жизни не слышал, чуть штукатурка в коридоре не обвалилась.
              Дочки словно с ума посходили!  Они взорвались от накатившего на них несчастья.  Все больные и медперсонал вмиг исчезли с коридора, будто их ветром сдуло. Осталась одна бедная дежурная медсестра, толстушка Нюра, сидевшая за стойкой. На неё и вылилась вся эта истерия.
             -- Какая нелепая смерть! -- покачал я головой.
             -- У врачей даже примета такая есть, -- заметил Семён, -- тот, кто сильно веселится после операции, тот обычно плохо кончает. Больница не то заведение, где должен звучать смех.

             -- А установили виновного? – спросил я.
             -- Конечно, -- кивнул он. – Быстро вычислили. У пациентки имелись проблемы с сердцем. Полина об этом написала
в заключении и предлагала сделать дополнительное обследование.
             Но дама не хотела ждать, времени у неё было в обрез. К тому же, ясное дело, что она хорошо проплатила тем, кто делал операцию.
             В общем, все стрелки перевели на Полину. Ей грозил суд, крупный штраф и увольнение. Я видел, как она выходила
из кабинета главного врача, где проходило совещание, -- вся в слезах. 
             Конечно, она пыталась оправдываться.  Но доказать ничего не могла. А может, просто не хотела подставлять своих коллег-хирургов.
       
             Вот тогда я и решил за неё заступиться.  Зайдя в кабинет главного врача, рассказал всё, что знал. А я лично слышал, что она говорила хирургам перед операцией.
             К тому же я уже дважды чинил этот злополучный электрокардиограф. Он был очень старый, времён царя гороха, и постоянно ломался. Я не раз просил заведующего отделением поменять аппарат, -- но реакции никакой!  Так что, если говорить честно, часть вины лежало и на руководстве больницы…
         
             В результате всех передряг Полине влепили выговор, впаяли штраф, но с работы не уволили.
От суда удалось отвертеться, с родственниками договорились. Хирурга, делавшего операцию, перевели в другую больницу.
----------------------------------------------------
*  При этой операции делается разрез над грыжевым мешком, врач аккуратно вправляет его содержимое обратно
в брюшину, после чего сшивает местную ткань.  А чтобы «тряхомудие» не вылезало наружу применяется сеточка из пластика
в качестве внутреннего протеза. Она принимает на себя давление, укрепляя брюшину.  Врачи такую операцию и называют «пластика».               


                гл. 3
         
             -- Получается, что она твой должник? – сказал я.
             -- Я бы так не сказал, -- замотал головой Семён. -- Вернее, это не совсем так. Полина тоже в долгу не осталась…
                (сделав небольшую паузу, продолжил рассказ Семён)
             -- Как-то я задержался на работе до глубокой ночи, сидел на стуле в подвальном помещении, где я оборудовал свою мастерскую и перепаивал провода. Нужно было к утру починить аппаратуру для электрофореза.
            
             В это время закипел чайник. Я потянулся за ним, потерял равновесие и, чтобы не упасть на пол, схватился рукой
за батарею.  И всё бы да ничего, но другая рука в это время оказалась на оголённом проводе. 
             Искры полетели из глаз, я упал на пол и больше ничего не помню. Через тело прошёл большой ток.  Хорошо ещё, что
в подвале в тот момент находилась наша уборщица тётя Клава. Она, увидев такое дело, подняла тревогу и меня быстро на каталке доставили в отделение реанимации. 

             В ту ночь, на моё счастье, дежурным врачом оказалась Полина. Убедившись, что нет пульса, она подключила меня
к электрокардиографу и обомлела!  Ритм сердечных сокращений полностью сбился. Пошли хаотичные колебания,
или, как говорят врачи, –- фибрилляция. Сердце практически уже не качало кровь.  Я был без сознания.  В таких случаях обычно проводят экстренную электростимуляцию, используя дефибриллятор. 
          
            Дежурившая в реанимации медсестра Зина сняла с меня лишнюю одежду, открыв доступ к грудной клетке.
После чего Полина, смазав нужные места  токопроводящим гелем, приложила утюжки-электроды к моей груди и произвела разряд. Но это не помогло.
            После искусственной вентиляции лёгких и непрямого массажа сердца, она произвела повторный разряд, увеличив его мощность.  И снова никакого эффекта. По инструкции разрешается производить разряд 4 раза. Но и четвёртая попытка не дала результата.
          
            Осознав всю серьёзность положения, Полина поначалу растерялась и не знала, что предпринять. Она обхватила голову руками и закусила губы.  Впрочем, это длилось недолго.  Она быстро взяла себя в руки и решила пойти на риск.
            Она нарушила инструкцию, до предела увеличив мощность разряда.  И после пятой попытки, о чудо!  ритм сердечных сокращений всё же восстановился. Сердце заработало! Кардиограмма приняла нормальный вид... Так что, можно сказать,
она спасла мне жизнь.

         
            В это время мы уже подъехали к кафе «Ночная фиалка» на Петроградке.  Семён попытался мне что-то заплатить,
но я отказался.  Со своих друзей и знакомых денег я не беру. Это мой принцип. 
            Он посмотрел на часы и ахнул -– мы приехали на целый час раньше, заведение ещё было закрыто, о чём указывала табличка на дверях.
          
            -- Вот что бывает, когда торопишься, -- разочарованно произнёс он.
            Погода между тем испортилась. Небо затянуло сизой дымкой. На улице накрапывал мелкий дождик. Стёкла вмиг стали мутными. Пришлось включать дворники.
            Как и в нашу первую встречу Семён попросил меня немного посидеть в машине. Я согласился. Торопиться мне было некуда, рабочий день уже закончился. К тому же, честно признаюсь, мне не терпелось узнать окончание этой истории.               
      
                гл.  4

            В один из субботних вечеров в комнате отдыха хирургического отделения после работы отмечали день рождения главного анестезиолога.  Ну и как полагается, немного выпили, перекусили и слегка расслабились. За столом непрерывно сыпались анекдоты, звучали шутки и смех.         
            Некоторые мужчины врачи откровенно ухлёстывали за женским персоналом.  Впрочем, женщин это нисколечко
не смущало. Они относились к мужскому ухаживанию с пониманием.  На то и вечеринка, чтобы можно было чуть-чуть пококетничать, пофлиртовать и снять накопившееся напряжение. 
          
            Лишь одна Полина сидела с грустным лицом и думала о чём-то о своём. Она даже не притронулась к своему фужеру
с красным вином. Семён подсел к ней, попытался её развеселить, но у него ничего не получалось.            

             -- У меня похоже началась шизофрения, -- пожаловалась она.
             -- Так это очень удобно, -- успокаивал он её. -- Всегда есть с кем поговорить.
            Но она даже не улыбнулась. И на анекдоты не реагировала.

            "В больничной палате врач берёт пациента за руку.
            -- Что-то я у вас, голубчик, пульса совсем не нахожу?
            -- А я больше не живу, доктор, бросил, -- отвечает больной".

            Затем кто-то включил магнитофон и начались танцы.
Семён всё время танцевал только с Полиной. И вообще, в тот вечер он старался уделять ей как можно больше внимания.
Но, увы, добиться её расположения так и не сумел…
          
            А когда народ стал расходиться по домам, Семён вызвался её проводить. Но Полина вежливо ему отказала и села в такси одна. Тем самым, она как бы давала ему понять, что не собирается начинать с ним какие-либо отношения.
            «Странно», -- подумал Семён. В больнице она частенько задерживала на нём свой взгляд, радостно приветствовала его, мило улыбалась. Впрочем, возможно, это была лишь обыкновенная учтивость, просто таким образом она выражала ему свою благодарность за заступничество.
            -- Женщины не должны копировать пороки мужчин, -- окатила его холодным душем Полина, когда закрывала дверцу машины. -- Останемся лучше друзьями. Нам как ни как ещё тут вместе работать.
         
            «Наверно, я не в её вкусе, -- с горечью подумал Семён, глядя на удаляющие огоньки такси. – С другой стороны, чему тут удивляться. Зачем серьёзной замужней женщине случайные связи?.. Ну просто ни к чему».
            И хотя умом он это понимал, но в глубине души почему-то на что-то надеялся... Когда такси полностью скрылось
в темноте, Семён тяжело вздохнул и с грустью опустил голову… 

                гл. 5

            Своего мужа, музыканта-саксофониста Олега, Полина не любила.  Она вышла за него замуж 17 лет назад, оказавшись
в интересном положении.  Их брак давно изжил себя, но внешне семья выглядела вполне благопристойно.  Во всяком случае перед своими родственниками и знакомыми они успешно играли роль образцовых супругов. 
Но по-настоящему их связывало только одно –- их общий сын Никита. Когда же тот уехал в Москву, всё сразу рухнуло, между ними образовалась пустота. Они почувствовали себя чужими людьми.
          
            И иногда буквально из-за какой-нибудь мелочи, на которую раньше просто бы не обратили внимания, начинались скандалы и ссоры. И не с кем было даже поделиться, некому излить свою душу. Подруг в больнице, кроме рыженькой медсестры Зины, Полина не имела. Да и с той они редко виделись, ибо Зина, в основном, дежурила по ночам.
            Порою Полине становилось так тошно, что не хотелось идти домой. Но она никому не жаловалась и, покуда хватало терпения, молча несла свой крест.


               
                гл. 6
         
            Прошла неделя после дня рождения. Ночью в своей мастерской Семён заканчивал ремонт двух клавиатур, которые постоянно глючили.  Впрочем, и ремонтом это было трудно назвать. Просто он их разобрал, выдул пылесосом оттуда всю пыль, убрал грязь и заново собрал.  Специальным раствором почистил клавиши. После чего клавиатуры чётко заработали.
            В столь поздний час Семён обычно не ехал домой, а оставался ночевать в мастерской. Вот и сейчас он уже собрался было лечь спать на старом кожаном диванчике, стоявшем в углу, как вдруг в дверь постучали.

            Семён открыл дверь и ахнул: перед ним стояла Полина. В глазах слёзы, тушь течёт по щекам, блузка на плече порвана. Под одним глазом красовался синяк.
            -- Что случилось? – испуганно спросил он.
            -- Муж поколотил! -- срывающимся голосом, пробормотала она.
            Семён усадил её на диван, достав платок, вытер ей щёки, а затем, сделав компресс из раствора уксуса, приложил его
к ушибленному месту под глазом.
            -- За что он тебя так?
            -- Самое обидное, что ни за что, -- ответила она. – Просто сорвался.
            Она подробно рассказала ему о том, что произошло сегодня в их квартире.       
            
            Каждый год они с мужем отдыхали у его родственников в Крыму. Но в этом году она отказалась туда ехать.
Ей надоело играть роль послушной, покладистой жёнушки, и она решила провести отпуск в своей родной деревне, где она уже давно не была.  Мужа это взбесило. Олег вышел из себя и впервые поднял на неё руку.
            -- Я этого ему никогда не прощу! -- всхлипывала Полина.
            -- Почему же ты от него не уйдёшь? – спросил Семён.
            -- Было бы куда! -- тяжело вздохнула она.
            Он предложил ей чаю –- она отказалась. Какое-то время они сидели молча. Полина пожаловалась на яркий свет,
от которого у неё болели глаза.  Семён зажёг свечку и потушил плафон под потолком.
            -– Я наверно ужасно выгляжу? -- пожаловалась она.
            -- При этом свете у тебя даже синяка не видно, -- успокоил он её.
      
            Вдруг ни с того ни с сего она снова заплакала.  Семён пытался её утешить. Он сел рядом,  обнял и стал гладить её по головке, как маленькую.
            Но плач не прекращался.  Словно боль и страдания, скопившиеся в её душе, разом выплеснулись наружу.
Слезы текли по щекам, она всхлипывала и дрожала, уткнувшись лицом в его грудь... В эту ночь он невольно стал для неё жилеткой...
            Они так и уснули на диване, обнявшись друг с другом, не раздеваясь. По словам Семёна, это была, пожалуй, самая незабываемая, самая трепетная ночь в его жизни.
               
                гл. 7

            Через несколько месяцев Полина развелась и переехала жить в квартиру Семёна. К тому времени его уже немолодые родители окончательно перебрались на загородную дачу, где они соорудили самую настоящую русскую печь. И таким образом, могли там жить круглый год.  По этой причине вторая комната в их двушке освободилась.
            Полина оказалась хорошей хозяйкой. Она постоянно поддерживала в квартире чистоту и уют. Ко всему прочему она ещё очень вкусно готовила, особенно любимые сырники Семёна.   
            
            Из её увлечений стоит отметить музыку и балет. Но больше всего она любила театр, как говорится, была заядлой театралкой. Не пропускала ни одну театральную премьеру. Семён же отдавал предпочтение футболу.
            -- Как можно жить в нашем городе и не ходить в театр? -- упрекала его Полина. –- Ленинград -- это театральная столица России.    
            Поначалу он не придавал особого значения её словам и лишь изредка посещал театр.  Но спустя какое-то время, попав под её влияние, сам превратился в большого любителя Мельпомены. Теперь на все спектакли они ходили только вдвоём.
            И что удивительно, она не любила ходить в известные театры, такие как БДТ Товстоногова. А предпочитала малые сцены и народные театры, где было много экспериментов и новых веяний. А в областном театре на Литейном она просмотрела почти весь репертуар.
         
          
            По выходным они обычно уезжали на дачу к его родителям. Об этих днях у Семёна остались самые тёплые воспоминания.               
            Но больше всего ему  запомнился День медика, который отмечали в третье воскресенье июня
в загородном домике у озера у его брата капитана дальнего плавания Виктора.
            Брат редко бывал дома. Большую часть времени он проводил на судне, вдали от родных берегов.  Может быть потому его личная жизнь так и не сложилась. Он дважды был женат, но каждый раз всё заканчивалось разводом.
            
            Чтобы Виктор не скучал, Полина, по просьбе Семёна, пригласила свою подружку рыженькую медсестру Зину.  Женщину, прямо скажем, довольно привлекательную. Там было за что уцепиться зоркому мужскому глазу. 
            Но и Виктор ей мало в чём уступал. Правда, ростом он был невысок, но зато обладал отменным телосложением и приятной наружностью. Имел смуглый цвет лица. А его твёрдо сжатые губы и пристальный взгляд больших серых глаз выдавали в нём человека решительного, уверенного в себе. Человека действия. Что всё реже и реже можно встретить
у современных мужчин. 

            К сожалению для Зины, Виктор на неё особого внимания не обращал. Зато он не сводил глаз с Полины. 
А как-то не выдержал и бросил Семёну:       
            -- Я её всё равно у тебя украду!
            
            В первую половину дня купались и катались на лодках. Ходили в лес за ягодами.  В то лето особенно много было голубики. А вечером у костра затянули песни.  Как оказалось, Виктор неплохо играл на гитаре и знал почти весь репертуар Высоцкого. И удивительное дело: песни Высоцкого у костра под гитару звучали совсем по другому, чем, если бы их слушали
в уютной квартире под магнитофон. К тому же здесь не было созерцателей –- пели все.
            К этому времени на голове у Полины красовался венок из ромашек. Щёчки её порозовели. Она не сводила восторженных глаз с Семёна.
            Под конец дня, перед самым отъездом в Питер, Полина прижалась к Семёну и прошептала, зажмурив глаза:
            -- Какое счастье, что я тебя встретила!

            
            Между тем двери в кафе отворились и собравшиеся у входа люди стали заходить в помещение. На улице осталась только одна хрупкая светловолосая женщина. Она постоянно вертела головой, словно кого-то выискивала. Как оказалась, это и была Полина.
            Семён со мной попрощался, вышел из машины, подошел к этой женщине и, взяв её под ручку, зашёл с ней в кафе.
            «Ну хоть у одного мужика жизнь наладилась, -- с облегчением вздохнул я, когда за ними закрылись двери заведения.
– И славу богу!».

                гл. 8
   
            
            Прошло несколько лет.  После этой встречи Семён надолго исчез из моей жизни. Я уже почти забыл о нём. Черты лица его стали стираться в моей памяти…
            Но вот однажды летом, прогуливаясь по Таврическому саду, я неожиданно столкнулся с ним лицом к лицу
на детской площадке. Я даже не сразу узнал его, насколько разительно он изменился. На нём был дорогой двубортный костюм цвета маренго и модная чёрная шёлковая рубашка со стоячим воротничком. Что-то солидное и степенное сквозило во всём его облике. Он уже не сутулился, а держал спинку ровно.  К этому времени, как он мне позже сказал, мой знакомый уже стал владельцем ателье по ремонту медицинской техники.
          
           Семён же меня узнал сразу и как много лет назад расплылся в широкой добродушной улыбке. 
Мы поприветствовали друг друга.
           -- Ну как у тебя с Полиной? – первым делом спросил я.
           -- Мы с ней расстались, -- потупив взор, произнёс он.  А потом помолчав, добавил. -– Ко мне вернулась Татьяна.
           -- Чего-то не понял? -- пожал я плечами.
           Видя моё недоумение, он предложил мне присесть.  Мы расположились на массивной белой скамейке с чёрными чугунными ножками.  И он мне рассказал обо всём…
               

           Как-то в приёмный покой привезли пострадавшую в страшном ДТП.  Белый мерседес, в котором она ехала с мужем, слетел с дороги и врезался в опору электропередач. Муж оказался не пристёгнутым и погиб сразу.
Женщину же спасли ремни безопасности, она осталась жива, но находилась в бессознательном состоянии. Похоже у неё было сотрясение мозга, хотя не исключено, что имелись и другие многочисленные повреждения.         
         
           В приёмный покой обычно привозят самых разных больных. Семён к этому привык и обычно, проходя по коридору первого этажа, особого внимания на них не обращал. Но в тот день его взгляд задержался на пострадавшей женщине, лежащей на каталке со съёмными носилками.
           И хотя голова пациентки была забинтована, её лицо показалось ему знакомым.  Странное беспокойство охватило его…
         
           Из приёмного покоя Семён направился в свою мастерскую, но ноги почему-то снова привели его в приёмный покой. Непонятно откуда взявшееся чувство тревоги не покидало его.
           Наконец он не выдержал, подошёл к дежурной медсестре за стойкой и поинтересовался, что это за пациентка.
Медсестра показала ему её документы.  Когда он прочитал фамилию и имя пострадавшей, -- всё поплыла у него перед глазами, его словно парализовало. Он не мог сдвинуться с места.  Сердце защемило от боли!..  Это была его Татьяна!
            
           Как позже установит следствие, авария произошла не случайно. Её подстроили «конкуренты мужа по бизнесу».
Тот возил из Риги подержанные иномарки. Он отказывался платить братве за крышу, имея всего одного личного охранника.  Ему пытались объяснить, что он не прав, что это не по понятиям.  Но муж Татьяны не захотел ни с кем делиться.  Тогда последовала команда убрать несговорчивого бизнесмена, но без лишнего шума: без выстрелов и взрывов, чтоб не привлекать внимание органов.
          
           Ночью на его машине подрезали тормозные шланги. На крутом повороте при резком торможении, шланги лопнули, тормозная жидкость вытекла на дорогу.  Нажимаешь на педаль, а она предательски проваливается в пол. Мокрая спина, круглые глаза –- вот и всё!  Твоя душа улетает в небеса…      
           Впрочем, в сухом протоколе гаишников в строке «причина аварии» было написано всего два слова:
«отказали тормоза».

               
                гл. 9
      
           Пострадавшей сделали кардиограмму.  После обследования, рентгена и взятия анализов, выяснилось, что Татьяне срочно требуется операция. К тому же низкое артериальное давление, учащённое дыхание, холодный пот и тахикардия свидетельствовали о больших кровопотерях. Так что помимо операции требовалось ещё и срочное переливание крови.

           Без этой процедуры дежурный хирург, маленький бородатый мужичок Николай Ильич, делать операцию отказывался.  «Слишком велик риск!», -- упрямо повторял он.
            Но у Татьяны оказалась самая редкая IV группа, она встречается лишь у 5% людей. 
К тому же ещё и с отрицательным резусом.  А таких людей на планете меньше 1%.

            В больнице крови такого типа в тот момент не оказалось.  А у Семёна как раз была именно такая группа. 
И он предложил сдать свою.
            Причём он согласился на максимальный забор, а это 450 мл. Ему как донору полагалось за это небольшое денежное вознаграждение (около 2000 рублей), нужно было лишь заполнить какие-то бумаги, но Семён этого делать не стал.

            После сдачи крови, он почувствовал сильную слабость и легкое головокружение. Семён взял отгул на два дня и стал отлёживаться.
            -- Что это с тобой? – вернувшись с работы домой, спросила его Полина. -– У тебя лицо белее мела.
            Семён сообщил ей, что его одноклассница попала в аварию; рассказал ей всё про Татьяну, про то, кем она была в его жизни, не утаивая ничего.
            Впрочем, рано или поздно Полина бы и сама обо всём догадалась. Такие вещи долго скрывать невозможно.


             После первой операции сознание вернулось к пострадавшей. Но радоваться было ещё рано. Николай Ильич сообщил Семёну, что необходима ещё одна операция, после которой потребуется применение сильных импортных антибиотиков, чтобы нейтрализовать уже начавшийся воспалительный процесс в брюшине.
             -- А что, наши отечественные хуже? –- спросил Семён.
             -- Наши не хуже, -- ответил врач, но к сожалению, в последнее время стали часто попадаться подделки. 
Так что для 100% гарантии лучше достать голландские. Правда, они дорогие. Одна ампула для укола стоит 100 долларов.
А в день требуется 3 укола. Вот и считайте… У неё есть родственники, чтобы опплатить?
             -- Она сирота, детдомовская, -- ответил Семён. -– Но я готов на свои деньги ей всё купить.
            
             -- Эти антибиотики у нас недавно закончились, -- сообщил хирург. -- И в городе их сейчас нет. Но в Москве, я точно знаю, они есть в двух больницах. Я могу дать их адреса...
             Семён назанимал денег, съездил в столицу и уже через день привёз такое необходимое лекарство.

             Перед второй операцией Татьяну поместили в палату реанимации. Но не в общую палату на шесть человек, а в отдельную, по просьбе Семёна. За нахождение в этой палате пациентам уже приходилось платить. Теперь, как и положено перед операцией, предстояло сделать кардиограмму пострадавшей.
             Медсестра Зина, дежурившая в реанимационном отделении, доставила на каталке в палату пострадавшей электрокардиограф и подключила его к сети. Вскоре в палате появилась Полина. Она поздоровалась с больной, представилась и провела необходимую диагностику…
         
            -- Ну я вас поздравляю, Танюша, -- ободрила она больную. – Ваша кардиограмма, правда, ещё не идеальная, но гораздо лучше той, что была у вас после аварии.
            -- Спасибо, -- поблагодарила врача Татьяна.
            -- Желаю вам успешной операции и быстрейшего выздоровления, -- напутствовала её Полина, отметив про себя  довольно-таки привлекательную внешность больной.
            -- Вам повезло, что вас оперирует Николай Ильич, -- добавила Зина. -– В нашем отделении он по праву считается лучшем хирургом.
      
            Когда медики вышли в коридор, Полина спросила медсестру: «А почему больная лежит в отдельной палате? 
Это ведь очень дорого.  Она что vip персона?».
            -- Да нет, -- ответила Зина. -– Просто Семён попросил заведующего отделения. Сказал, что она его близкая не то родственница, не то знакомая.

            После второй операции пострадавшей стало заметно лучше, она медленно пошла на поправку. На её прикроватном мониторе, показатели артериального давления, частота сердцебиений и температура тела быстро приближались к норме. 
Так что её состояние особых тревог уже не вызывало, или, как говорят врачи, стало стабильным.
            
            С этого времени Семён, надев белый халат, стал навещать её в палате по несколько раз в день.  Обычно он располагался на стуле рядом с её кроватью, брал её за руку и подолгу сидел рядом с ней. Она лежала под капельницей с бледным, измождённым лицом, но бинты на голове уже были сняты. 
            Как-то ночью медсестра Зина разоткровенничалась с больной. Вот тогда-то Татьяна и узнала, что за последнее время сделал для неё Семён. В конце своего рассказа Зина с некоторой даже завистью произнесла: «Как же вам повезло, Танечка, что у вас есть такой преданный и верный друг!».
       
            В очередной раз, когда Семён навестил пострадавшую, Татьяна не выдержала и расплакалась.
            -- Прости меня, Сенечка! – слёзно просила она. –- Я не знаю, что тогда на меня нашло!
            Поначалу он даже немного смутился, растерялся и опустил глаза... Затем погладил её по руке.
            -- Тебе сейчас нельзя волноваться, -- сказал он. –- Всё что было, то прошло... и не надо об этом вспоминать.
 
            Как-то Татьяна поинтересовалась у Зины, есть ли у Семёна близкая подруга...
            -- Конечно есть! -- утвердительно кивнула медсестра. -– Такие мужики на дороге не валяются.
            -- И кто это? –- ещё раз спросила Татьяна.
            -- Да вы её видели, -- ответила Зина. -- Это наш кардиолог Полина Андреевна.  Правда, они не расписаны, живут гражданским браком. Но сегодня это в порядке вещей, -- пожала она плечами. -- Сегодня этим никого не удивишь.
 
            Через две недели после второй операции Татьяну перевели из реанимации в обычную палату.  Чувствовала она себя хорошо, свободно ходила по коридору и даже стала посещать столовую.

               
                гл. 10

             Надо ли говорить, что встреча с Татьяной пробудила в душе Семёна прежние чувства, всколыхнула в памяти многие, казалось бы уже давно забытые воспоминания.  Они словно живые картины проплывали перед его глазами. 
Теперь он испытывал удивительное волнение всякий раз, когда думал о ней.
             Но и Полина была ему далеко не безразлична. С ней он впервые в жизни ощутил настоящее семейное счастье.
Семён не хотел обижать никого из них. 
            
             Но жизнь -– жестокая штука!  Она заставляет делать выбор. Да и женщины страсть как не любят, когда мужчина тянет резину в таком щепетильном для них вопросе. Женщины требуют определённости. Здесь на их милосердие и чуткость рассчитывать не приходится.
             Полина, конечно, чувствовала, как сильно изменился её мужчина за последнее время и прекрасно понимала причину подобных перемен.  Надо быть слепым, чтоб не заметить, как сильно он переживает за Татьяну, за свою первую любовь. 
Как трудно ему на что-то решиться. 
               
             Полина в этот период их жизни старалась отойти в сторону, не путаться у него под ногами.  Мужчина в такой ситуации должен сам определиться, считала она. Конечно, ревность тут присутствовала, но внешне она никак не проявлялась. Полина держала себя в руках…
             А Семёну действительно было нелегко. Как говориться, куда ни кинь, всюду клин.  Предстояло резать по живому. 
             Но на это у него не хватало сил…

               
                гл. 11

                Лирическое отступление

             Когда расселялась наша коммуналка в центре города, я, просмотрев множество вариантов, остановил свой выбор
на двух однокомнатных квартирах на окраине, куда я бы мог переехать из своей комнаты, сделав небольшую доплату.
Я долгое время прикидывал, какая же из этих квартир лучше подходит для меня, но так и не смог окончательно определиться.
             И тут как гром среди ясного неба раздался звонок нашего агента по недвижимости, серьёзной дамы, говорящей басом.  Она потребовала к утру сообщить ей моё решение.
             Мой жалкий лепет, что «я ещё думаю», она даже слушать не захотела.       
            
             -- По договору, который вы подписали, у вас был целый месяц, чтобы сделать окончательный выбор, -- заявила она тоном, не терпящим возражений. -- Завтра мы уже должны дать аванс хозяевам, чтобы они не смогли продать это жильё другим лицам и не разорвали выстроенную цепочку.
             Я молчал в полной растерянности и не знал, что ответить. Агент уточнила у меня адреса выбранных квартир, а затем стала читать мне нотацию:
             -- Вы можете хоть целый год перебирать -- и всё равно ничего не выберете, -- твёрдым голосом отчеканила она. -- Это уже проверено на практике.  Поверьте мне.  В каждой из выбранных вами квартир, всегда найдутся как свои минусы, так и свои плюсы.
                (она вместе со мной ездила их смотреть)
            
             -- Один дом панель, -- продолжала она, -- другой -- кирпич. Кирпич, конечно, лучше, но окна выходят на помойку. А там, где панель, окна у детской площадки, значит шум будет стоять весь день. В кирпичном доме лучше сделан ремонт, но плохие полы, их придётся циклевать. Зато стеклопакеты на окнах.
             Панель ближе к метро, удобнее ездить на работу. А кирпич рядом с лесопарком. Есть, где погулять.
И так до бесконечности.
            
             Это как с женихами (поделилась она личным опытом), сколько не перебирай, а нужного мужика всё равно не найти. 
             И кого бы ты не выбрала, всё равно будешь жалеть о том, кого упустила. Только время зря теряешь.  В конце концов пошлёшь всех к чёртовой бабушке и выйдешь за того, кто просто под руку подвернётся.  И как показывает практика, -- это оказывается не самый худший вариант.
             Наутро мне пришлось окончательно определиться. 
Я выбрал кирпич ближе к лесопарку и не прогадал. К тому же вскоре помойку заключили в специальный ангар, посадив перед ней кусты сирени.  И спустя много лет я не пожалел о своём выборе.

                гл. 12

             Работа отвлекала Семёна от тягостных мыслей, но как только он приходил домой, сразу появлялась непонятная нервозность, он чувствовал себя не в своей тарелке, душа его была не на месте.  Иногда он садился в кресло, задумывался и подолгу смотрел в пустоту.
             Но чаще он брал курево, уходил на лестничную площадку и смолил там одну сигарету за другой. Когда Семён снова возвращался в квартиру, он просто не мог усидеть на одном месте и ни с того ни с сего начинал ходить по гостиной из угла
в угол. Если при этом Полина находилась рядом, он старался не смотреть на неё, а когда их взгляды всё же встречались, быстро отводил глаза в сторону.
            
             Спать им приходилось в одной кровати, что создавало дополнительное напряжение в их отношениях.
Но тут уж ничего не поделаешь, единственный диван в гостиной родители забрали к себе на дачу,
а раскладушкой они так и не обзавелись. 
             Это напряжение мучительно чувствовал каждый из них, хотя вслух никто об этом не говорил.      
               
             За день до выписки Татьяны, они долго ворочались и всё никак не могли уснуть…  Нервы у Полины были на пределе. Наконец она не выдержала и задала вопрос, который давно уже мучил её:
             -- Ты её любишь? -– чуть слышно прошептала она.
             Семён глубоко вздохнул и, глядя в потолок, как-то даже непроизвольно закивал головой...
Что-то оборвалось внутри неё. Она перестала чувствовать своё тело. Вся жизнь полетела под откос.
       
            От боли и обиды горькие слёзы навернулись на глаза. Она заплакала и вскоре плач перешёл в рыдания.
            -- Прости меня, -- дрожащим голосом произнёс он. –- Так получилось.
            Семён обнял её и прижал к себе. Дальше она уже рыдала на его груди.
            -- Что мне теперь делать!.. Как мне теперь жить! –- постоянно всхлипывала она.
            Он погладил её по головке и, поцеловав её в заплаканные глаза, ещё сильнее прижал её дрожащее тело к своей груди...

            На следующее утро Полина встала очень рано. За окном было ещё темно. И пока Семён ещё спал, она, стараясь его
не будить, собрала свои вещи, вызвала такси и вернулась к себе домой.

            -- Да, жалко женщину! -- невольно вырвалось у меня.
            -- Мне её тоже было жалко, -- тяжело вздохнул он. –- Но ничего не поделаешь, в жизни бывают такие минуты, когда нужно говорить правду.  Иногда лучше сразу сделать больно близкому человеку, чем растягивать это на неопределённое срок.
И тем самым причинив ему ещё большие страдания.

                гл. 13

            Уже в больнице во время утреннего обхода Николай Ильич попросил Полину сделать ещё одну кардиограмму Татьяне.
            -- После обеда мы её выписываем, --- сообщил он. -- Вроде у неё всё в порядке, но мне не нравится её сердечко.
Пульс слабенький, а сердцебиение учащённое.  К тому же у неё имеется небольшая одышка и кашель. 
Правда, кашель у неё сухой, но мне всё равно это не нравится. А вчера она впервые пожаловалась, что её что-то кольнуло
в области сердца…

              Вскоре после этого разговора врач кардиолог вызвала Татьяну в свой кабинет. Когда та вошла в своём синем фланелевым халатике, Полину охватило тревожное беспокойство.  Она долго и внимательно рассматривала пациентку,
не произнося ни слова.  "Почему он променял меня на неё?" -- спрашивала она себя. Но ответ, видимо, лежал на поверхности. Не отдать должное её красоте она не могла.   
              Татьяна действительно выглядела очень привлекательно: нежная, с точёной фигуркой, к тому же удивительно женственная. Казалось, её матовой белизны лицо было вырезано из слоновой кости. Особенно красиво смотрелись глаза, чёрные, глубокие, залитые тенью. Даже без всякой косметики такие глаза обычно сразу порабощают мужчин, вызывая смятение в их душах...
              Татьяна же смотрела на врача несколько насторожённо, исподлобья, с опаской...
             
              Справившись со своим волнением, Полина поздоровалась и предложила пациентке раздеться до пояса. Обследуемая скинула свой халатик и шлёпанцы и легла на кушетку.  К сожалению, даже увидев её обнажённой,
Полина не смогла обнаружить у неё ни одного изъяна. Скорее наоборот, без одежды она выглядела ещё обольстительней...
             
              Сделав кардиограмму, врач стала писать заключение.
              -- Полина Андреевна, что у меня с сердцем? -– слезая с кушетки, спросила Татьяна.
              -- Работает оно стабильно, -- успокоила её кардиолог. –- Но есть вопросы к левому предсердию.  Пока ничего конкретно сказать не могу.  Вам необходимо пройти углублённое обследование в диагностическом центре. Направление туда я вам выпишу.
Кардиограмму и моё заключение, в котором всё детально изложено, я приложу к вашей медицинской карте.
Её вы получите сегодня при выписке. Ну вот, пожалуй, и всё...

              Татьяна накинула на себя халатик, надела шлёпанцы и, подойдя к двери, попрощалась, собираясь было уже покинуть кабинет.
              -- Задержитесь на минуточку, -- вдруг неожиданно попросила её врач.
              Татьяна развернулась и, подойдя к кушетке, села на неё.
Женщины снова внимательно посмотрели друг на друга, они понимали всё без слов. Наступила напряжённая звенящая тишина.      
               
               Полина нервно провела ладонью по лицу. Наконец она глубоко вздохнула и заговорила:
               -- В последние дни Семён сильно мучился, метался по квартире... не зная, как поступить, -- опустив глаза, с трудом подбирала слова Полина. -- Мне невыносимо было смотреть на его страдания...
Я не могла этого больше терпеть.
 Я хотела вам сказать... утром я забрала свои вещи и вернулась домой... Вот и всё! Прощайте, Татьяна!.. Будьте счастливы!..
               
               Полина зашмыгала носом, достала платок, вытерла повлажневшие глаза. Её переполняла боль, которую она попыталась сдержать, но сделать это так и не смогла. Крупные слёзы покатились по щекам. Она начала всхлипывать,
при этом у неё задёргались плечи.
               Татьяна оказалась неготовой к такой «диагностике», она побелела как полотно, схватила врача за руку и стала утешать:
               -- Полина Андреевна, успокойтесь, я прошу вас!..
               
               Внезапно Татьяне стало плохо. У неё закружилась голова, онемели ноги. Она схватилась за сердце, широко раскрыла рот, будто ей не хватало воздуха; у неё закатились глаза и, упав спиной на кушетку, она перестала подавать признаки жизни.
          
               
                гл. 14
    
             Полина никак не ожидала такого исхода. Она вытерла глаза, подошла к Татьяне и взяла её за руку.
Пульс не прощупывался. Не обнаружила она его и на шее у женщины; к тому же и зрачки у несчастной не реагировали на свет фонарика.  Скорее всего что-то случилось с сердцем.
         
             Полина оказалась в затруднительном положении, голова пошла кругом...  Но это длилось совсем недолго, каких-то несколько секунд. 
             Дальше медлить было нельзя.  Ведь если сердце перестанет качать кровь, то тогда прекратится снабжение клеток кислородом, без которого они начнут стремительно умирать*.
            
             Полина, как специалист, всё это прекрасно понимала и, взяв себя в руки, сразу стала оказывать экстренную помощь.

             Врач приподняла ноги потерпевшей, подложив под них подушечку. А затем произвела прекардиальный удар**.
Она взяла руку больной –- пульс появился, правда, слабенький.
             «Ну славу богу! -- подумала Полина. – Значит сердце ещё живо».
Но, когда она снова подключила электрокардиограф к несчастной женщине, её ждало разочарование.
            
            К сожалению, на экране монитора она увидела вместо нормальной кардиограммы хаотические биения, так называемую фибрилляцию.  А это означало только одно: кровь из одного отдела сердца не может полностью перейти в другой. И если сердцу не оказать своевременную помощь, то оно очень скоро просто остановится и умрёт. А мёртвое сердце можно оживить разве только в голливудских боевиках.
            Хорошо, что дефибриллятор был под рукой. Полина подключила прибор, смазала грудь больной токопроводящим гелем и, приложив утюжки к грудной клетки Татьяны, произвела разряд.  Но, к сожалению, с первого раза сердце не заработало.

            Перед повторным разрядом Полина взяла небольшую паузу, во время которой, наложив ладони одна поверх другой, стала интенсивно надавливать на нижнюю часть грудины, причём не только усилием рук, но и используя вес тела.
Это воздействие и называется непрямой массаж сердца.
            Обычно подобные действия положено чередовать с искусственной вентиляцией лёгких. Но прибор ИВЛ в это время находился в палате реанимации. Времени на то, чтобы его привести, у Полины уже не оставалось, поэтому она ограничилась ручной вентиляцией лёгких с помощью мешка Амбу.

               Во время этих процедур врач невольно бросила взгляд на свою соперницу, на её нежное мраморно-белое лицо.
От увиденного её сразу всю передёрнуло.
               "Как же она чертовски красива! –- тяжело вздохнула Полина. -- Божественно хороша!.. Можно просто сойти с ума!".  Все сравнения были явно в пользу соперницы. К тому же она была гораздо моложе.
               Чувство незаслуженной обиды, безысходного отчаянья спазмом схватило горло.  Стало тяжело дышать.    
Что остаётся женщине в такой ситуации? Разве что признать своё поражение. Впрочем, оставался ещё один шанс.
Последний и единственный. Шанс отчаянья! Безумный шанс! Шанс за гранью добра и зла!
          
--------------------------------------------------               
 *  Так, например, клетки головного мозга начинают отмирать уже через 3 минуты от начала остановки сердца.  В целом, максимальное количество времени, которое отводится на запуск сердца, чтобы не появились необратимые последствия, составляет всего – 7 минут.
 **  Это резкий удар кулаком по грудине пострадавшего с целью сотрясения грудной клетки и передачи механического импульса сердцу.


                гл. 15
       

             «А случись что с Татьяной, -- вдруг мелькнуло у неё в голове. -- И тогда  Семён навсегда бы остался со мной.  Выходит, я собственными руками разрушаю  своё семейное счастье?».  От этих мыслей в голове у неё помутилось.

             «Да и кто посмеет упрекнуть врача, если тому не удалось спасти пациента? –- невольно пожала она плечами. -- Сколько таких случаев, когда медицина бывает бессильна».
             Её бросило в жар. Лоб обметала испарина. Комок подкатил к горлу. Собственное сердце заметалось в груди. Она судорожно сглотнула.

             Впрочем, это было лишь минутное помутнение рассудка. И как только оно прошло, ей стало стыдно за свои мысли.  Лицо залило краской.
             «Как я могла такое подумать!» –- ужаснулась Полина.
Она почувствовала, что у неё самой заныло сердце.
             «И тебе не стыдно! Ты же врач!» -- упрекнул её внутренний голос.
             «Но я же ничего не сделала, только подумала», -- оправдывалась она.
             «Ты даже думать об этом не имела права!» -- устыдил её внутренний голос.
         
             Закончив массаж, Полина перекрестилась.
             -- Прости меня, Господи!  Бес попутал! –- покаялась она и, прижав руки к груди, виновато склонила голову…
Впрочем, на долгое покаяние времени уже не оставалось.

             Полина снова взяла утюжки, приложила их к груди Татьяны и, увеличив мощность, произвела повторный разряд. 
Но и на этот раз сердце так и не заработало... И только с третьей попытки на мониторе появилась нормальная кардиограмма.
             Ну наконец-то!  Сердечная мышца стала качать кровь!..  И всё же по старинке, чтобы окончательно убедить себя, врач ещё раз прощупала пульс пострадавшей. А затем, взяв фонарик, посвятила им в глаза больной. И только удостоверившись,
что зрачки реагируют на свет, облегчённо вздохнула.

             Вся мокрая от пота, Полина присела на краешек кушетки и, достав платок, вытерла мелкие капельки со лба.
Она тяжело дышала и ещё долго не могла восстановить не только дыхание, но и своё душевное состояние.

             Между тем лицо Татьяны порозовело.  Она медленно приходила в себя и через некоторое время открыла глаза.
Сначала перед ней стоял густой белый туман.  Но потихоньку он стал рассеиваться и из мутного марева стало отчётливо проступать взволнованное лицо врача.  Какое-то время женщины молча смотрели в глаза друг другу.
            
             "Что же мне ей сказать? Как мне её успокоить, приободрить?" -- спрашивала себя Полина. Наконец, когда молчание стало невыносимым, она попросила у больной прощение:            

             -- Простите меня! -- виновато опустив голову, сказала она. -- Я не сдержалась… У меня вырвалось… я не должна была такое говорить…
             -- Вы меня тоже простите… Полина Андреевна, -- слабым голоском с трудом произнесла Татьяна. -- Я не хотела… так получилось…

       
             Семён ещё что-то говорил, правда, дальнейший рассказ, честно признаюсь, меня мало интересовал.
В заключение он с радостью сообщил, что через год после тех событий у них с Татьяной родилась дочка.  Я его поздравил
с прибавлением в семействе. Пожелал счастья и, как говориться, всех благ...
             -- Но Полину мне всё-таки жалко! -- под конец не выдержал я. -– Несчастная женщина! Как же ей не повезло!

             -- Да, -- кивнув головой, согласился со мной Семён. –- Меня в первое время тоже мучила совесть, было не по себе.
Да и отношение ко мне изменилось в коллективе. Многие, особенно женщины, осуждали мой поступок.  Честно сказать, душа была не на месте, пока она не устроила свою личную жизнь.
             И перехватив мой удивлённый взгляд, он досказал эту историю до конца.
      
                гл. 16
         

             Уйдя от Семёна, Полина не смогла жить под одной крышей с бывшем мужем. К тому же у него к тому времени появилась другая женщина.
             Поначалу ей пришлось ночевать в больнице на раскладушке за занавеской в комнате отдыха. Естественно, она понимала, что долго так продолжаться не может и поэтому постоянно расспрашивала своих сослуживцев, нет ли у кого знакомых, которые сдают жильё. Но найти что-нибудь по разумной цене так и не удалось.
             Многие ей сочувствовали. Возможно ещё и по этой причине Семёну частенько приходилось ловить недобрые взгляды своих коллег.  «А может попробовать обратиться к брату?» -- однажды подумал он.
            
             И тут, как по заказу, лёгок на помине, к нему на работу заявился сам Виктор. Он был в форме морского офицера
(чёрный китель и чёрные брюки), но без фуражки.  Обычно перед уходом в рейс, он оставлял ключи Семёну, чтобы тот присматривал за его домиком у озера, забирал почту из ящика и оплачивал коммунальные сборы.
             Семён рассказал ему всё о Полине и попросил брата сдать ей хотя бы одну комнату в своём доме.
             -- А где она сейчас? – спросил Виктор.
             -- В своём кабинете на втором этаже, в самом конце коридора, номер 22, -- ответил Семён.
            
             Виктор отправился на второй этаж, нашёл дверь с номером 22, но войти в кабинет не смог, -- путь ему прегродила бойкая старушенция в красной вязаной кофте.
             -- Врач просила больше не занимать, -- строго предупредила она.
             Пришлось ему сесть на скамейку и ждать.
Когда же старушка, пройдя обследование, вышла из кабинета, он постучал в дверь.
             -- Обеденный перерыв! -- послышался строгий женский голос.
             Но Виктор всё равно открыл дверь и вошёл внутрь.
            
             -- Я же, по-моему, ясно сказала, что приём окончен! -- не отрывая взгляд от стола, сердитым тоном заявила Полина, заполняя какую-то бумагу.
             -- А с острой сердечной недостаточностью примете? –- спросил Виктор.
             Полина повернула голову, ахнула, бросила писать и встала.
             -- Виктор, это вы?
             -- А то, кто же! – развёл он руками.
             -- У вас что, проблемы с сердцем? – растерянно пробормотала она.
             -- Да, -- улыбнулся Виктор. -– От неразделённой любви.
             -- Вы шутите?
             -- Абсолютно серьёзно.
             -- И кто эта женщина?
             -- Врач из вашей больницы.
             -- А как зовут?
             -- Полина.  Врач-кардиолог из 22-го кабинета.
            
             У неё от неожиданности глаза полезли на лоб. Она открыла рот, пытаясь что-то сказать, но не смогла. Она изменилась в лице и попятилась назад.
             -- Неужели врач кардиолог оставит тяжело больного без медицинской помощи? – спросил Виктор и шагнул к ней.
             -- А как я могу помочь? –- глубоко вздохнув, неуверенно пролепетала Полина.
             Виктор подошёл к ней и, поправив ей волосы на висках, обнял и прижал к себе. От сильного волнения её пробила дрожь.  Но вскоре она успокоилась, затихла и покорно положила голову ему на грудь…
            
             Семён закончил свой рассказ. В это время на дорожке, ведущей к детской площадке, показалась стройная темноволосая молодая женщина в соломенной шляпке. За руку она вела маленькую девочку в жёлтом сарафанчике. Увидев Семёна, женщина улыбнулась и помахала ему рукой. Он тоже улыбнулся, встал со скамейки и помахал рукой ей в ответ.

               
                02. 2021г. СПб.

http://proza.ru/2021/04/03/1998