Странник

                СТРАННИК,
             или рассказ о том, как я ездил на Талабские острова

  …Ночью мне опять приснились коровы. Постукивая копытами по камням, они медленно спускались к воде по замощенным улицам. Задние, мыча, еще толпились у берега, а передние заходили в воду по самое брюхо и шли друг за другом от острова к видневшейся вдали суше. Утренний туман еще не развеялся, и неяркое солнце едва освещало этот плывущий в клубах тумана караван…

 Скажите, вы слыхали что-нибудь про Талабские острова? Не знали вообще, что такие есть? Между тем они совсем рядом: триста километров от Питера, тридцать километров от Пскова, два чудных острова в Псковском море. Или озере, если хотите. Я—то слышал, что есть такие острова, там рыбацкие деревушки стоят среди дикой нетронутой природы, красивейшие бухты и пляжи, рыба, небо и вода кругом… Только как туда попасть…

  …Меня привлекла реклама в ленте новостей. Местная фирма «Открытая Планета» звала на последний тур в этом году. Поездка на острова.  Я сидел в саду с ноутбуком, ловя теплое сентябрьское солнце. Как хорошо осенью на даче! Тихо, спокойно. Изредка зрелые яблоки со стуком падают в траву. Интересно, куда нас зовет турфирма?

 Талабы? Черт, это же и есть те самые псковские острова! Моя давняя мечта… Послезавтра, на целый день, с утра до вечера. Всего сто пятьдесят километров от Луги. Автобус, рыбацкий баркас, экскурсия, обед… Надо ехать! Подлый вирус лишил нас всего – работы, поездок заграницу, свободы передвижения. Ему в отместку поедем на Псковское море, на заветные Талабские острова!

 …Я стоял у закрытых дверей офиса и смотрел на часы. «Открытая Планета» была закрыта. За стеклом висели заграничные карты, на столах лежали красивые буклеты, только в офисе не было ни души. Час назад я позвонил сюда и договорился о встрече. Я не удивился закрытым дверям: дело в том, что время в Луге течет по-другому, по-своему.

 В Питере, продуваемом со всех сторон северными ветрами, время, разогнавшись на прямых как стрела проспектах, движется со скоростью стрелки секундомера.  В Луге время запутывается в мохнатых лапах корабельных сосен, блуждает в кривоватых переулках заречных улиц, замирает на просторах пойменных лугов у реки. Бросишь взгляд на то как ветер раскачивает верхушки сосен, глядь, а час уже прошел.  Ни один здешний работяга не скажет вам точный срок выполнения работ. Да и как можно его сказать, когда время здесь не подчиняется человеку, а течет само по себе.

 Я развернулся и пошел на рынок. В Луге все близко; через пять минут я уже ходил среди осеннего изобилия грибов, красных россыпей брусники и клюквы, желтых шаров тыквы и зеленого, в человеческий рост, сельдерея. Мне ничего не было нужно, я просто бродил по рядам. Представительный седой старикан затащил меня к своему прилавку. Еле говоря по-русски, он так нахваливал свой товар, что пришлось купить у него один гранат, настоящий, спелый, пурпурно-красный.
 Выйдя с рынка, я присел на скамейку в сквере. Я уже предвкушал, как разломаю сейчас это восточное чудо и отведаю черно-красных зернышек, как вдруг…

 С аллеи, ведущей к вокзалу, послышался шум; я поднял глаза. Старая толстая цыганка, только с поезда, медленно шествовала по парку, предлагая погадать по руке. Молодые ребята дружно обходили ее стороной, не забывая сказать, что думают по поводу этого гаданья. Старуха не оставалась в долгу, ее колкие слова резали воздух. Дойдя до меня, она медленно опустилась на скамью. Длинная юбка, шаль, на голове пестрая повязка, да еще один глаз завязан черной лентой как у пирата. Квазимодо в юбке.

— Давай погадаю, дорогой, всю правду тебе скажу. Что впереди будет, сколько жить осталось.
Я кивнул и протянул ей сто рублей. Остальные деньги я предусмотрительно запрятал подальше, пока она ругалась с молодыми.
—  Хочешь за сто рублей судьбу купить! Мало будет. Не скупись! У тебя деньги есть, я знаю.
— Нет. Мне еще за путевку платить.
Не помню, я сказал это или подумал.
— Ладно, вижу, правду говоришь. Тогда дай это.
Старухин темный крючковатый палец указал на гранат. Я поколебался и отдал ей свой фрукт. Старуха довольно усмехнулась.
 — Ну, слушай. Жить тебе столько, сколько зернышек у этого граната.
Теперь усмехнулся я.
 – Не может такого быть. У него зерен сто или даже двести. Столько не живут.
 – Эх, дорогой… Не оттуда отсчет начинаешь. Ты разве здесь живешь? Ты же там живешь, оттуда и считай.
  Я вздрогнул. Откуда старуха знает мои тайны? Дело в том, что я - Странник, и живу я действительно далеко во времени отсюда, много лет тому назад.

Старухин глаз сверкнул. Она вдруг заговорила стихами:
 — Живем прошедшим, словно настоящим, на будущее время непохожим, опять не спим и забываем спящих, и также дело делаем все то же.
 – Вы что, мысли читаете? — выдохнул я. Откуда старухе знать эти стихи, это же точно из моей головы.
 — Эх, дорогой, мысли твои у тебя на лбу написаны. А вот судьбу узнать — это сложнее. Ну, слушай, вот тебе мой совет: не лови чудес в прошлом, ищи их здесь, они у тебя скоро будут.
 - Когда?
- А вот прямо завтра и начнутся. Смотри, не упусти… Эй, молодая, давай погадаю, всю правду про женихов скажу, - схватила старуха за руку проходящую мимо девушку; та молча от нее отбивалась. — Иди давай, куда шел, ждут тебя уже, — обернувшись ко мне, прошипела цыганка.
 И я задумчиво побрел назад в турфирму.

 Пока иду, надо объяснить вам про Странников. Нас очень мало, и мы не любим про себя рассказывать. Мы живем в двух мирах — в настоящем и в прошедшем. Мы можем переходить из одного мира в другой. Это требует бешеного расхода чувств и нервов, и живется нам на этом свете не так уж просто. Мы не знаем, кто и зачем наградил нас этим даром. Мы все разные, и у каждого из нас есть свое любимое прошлое, откуда мы непременно возвращаемся домой, в наше время.

Я, например, предпочитаю 19-й век и перемещаюсь туда при первой возможности. Чтобы провести время в хорошей компании в «Вене» или «Бродячей собаке». Или погулять с Дамой на Островах. Еще я могу мгновенно переместиться в те края, где мне доводилось бывать туристом; не просто вспомнить их, как обычный человек, а именно переместиться туда целиком. Но это не так часто происходит; после таких прогулок нужно долго отдыхать, копить силы.

  Вот и турфирма. Энергичный крепыш Герман быстро и толково все оформил, вручил мне ваучер.
 - Отъезд завтра в восемь утра. Не опаздывайте.
 - А поездка интересная будет?
Герман впервые взглянул на меня с интересом. Крупная голова мыслителя, темные серьезные глаза. Мы, Странники, на такие вещи обращаем внимание.
- У нас все поездки интересные.  Но эта - особенная, сами увидите.
Я кивнул. Ну что ж, поглядим.

 В сентябре в восемь утра еще темно. Но автобус уже стоял на площади, ждал. И какой автобус! Мы по привычке считаем провинцию отсталой, а она давно уже стала другой. Я был уверен, что придется тащиться до Пскова на каком-нибудь раздолбанном ПАЗике, а на площади стоял шикарный импортный лайнер со всеми удобствами.  Татьяна, наш сопровождающий, была само радушие. Не просто любезность, а именно радушие. Его не сыграешь, оно идет от души, и ехать с душевным человеком одно удовольствие. Обзор с моего третьего ряда был отличный, я сидел там один, и автобус, мягко покачиваясь, на приличной скорости несся в сторону Пскова.

 Мы захватим во Пскове нашего гида и оттуда поедем на острова, рассказывала Татьяна. В тридцати километрах по дороге на Гдов узкая речка Толбица впадает в Псковское озеро. Там на пристани мы пересядем на катера и поплывем на Талабские острова. На островах будет экскурсия, там можно погулять, полюбоваться видами, а в заключение у нас будет рыбацкий обед.

 Заманчиво. Пока я представлял себе, как все это будет, Татьяна рассказывала про нашего гида Андрея Таскаева. Этот необычный человек, историк и краевед, бросил в свое время доходное авторемонтное дело и поступил в Духовное училище. Служил ключарём в Свято-Троицком Соборе. Незадолго до принятия сана влюбился. Честно признался в этом церковному начальству. Ушел из церкви. Женился. Организовал паломнический и краеведческий центр. Ведет теперь авторские экскурсии по псковской земле.

 Татьяна включила магнитофон и поставила фильм про острова. Я рассеянно смотрел то на экран, то на волшебный лес вдоль дороги и думал про этого гида. Интересная биография, побросало мужика из стороны в сторону. Однако, вроде бы человек честный: сломал себе карьеру ради любимой женщины… Ладно, поглядим на него…

  Еще, оказывается, он успел послужить помощником настоятеля на одном из Талабских островов, вот откуда он все там знает… А настоятелем был там один знаменитый старец, и паломники до сих пор едут туда и едут, чтобы побывать на его могиле… Интересно, что мне-то, старому атеисту, там делать?  «Пионер — воинствующий безбожник». «Религия — яд, береги ребят». Это все — мое пионерское детство. Комсомол и научный атеизм — это уже потом, в ВУЗе. Такое назад не повернешь… Плюс мой опыт Странника: мне ли не знать, что образованные люди серебряного века гордо не верили в бога, считая веру уделом людей темных и необразованных… В общем, было над чем подумать…

 Автобус между тем неуклонно приближался ко Пскову.  Еще немного, и мы оказались в самом центре города. Вот уже мелькнул в окне старый крепостной вал, затем памятник Пушкину с Ариной Родионовной, и мы неожиданно вырулили к белой громаде Троицкого собора. Постояв в пробке у моста и полюбовавшись собором, мы перескочили на левый берег и остановились где-то в районе новостроек. Невысокий бородач в теплой куртке поднялся в автобус и поздоровался. Еще он поклонился всем, как в старину. Наш гид Андрей, очень приятно.

 Сняв куртку, он уселся в кресло недалеко от меня и взял в руки микрофон. Приятное умное лицо, связная речь… Почему же меня вдруг охватило такое беспокойство?  Минут через пять я шестым чувством понял: Странник. Он тоже Странник. Вот это фокус! Нас на свете так мало, а тут два Странника в одном автобусе. Чудно!

 Автобус тем временем вырулил на Гдовское шоссе. Где-то слева от нас была громада Псковского озера, чуть подальше – небольшое Теплое озеро, и вслед за ним – необъятное Чудское. Мы ехали примерно тем путем, каким восемьсот лет назад шла дружина Александра Невского.

 — Вы все смотрели, конечно, знаменитый довоенный фильм «Александр Невский»?  - спросил Андрей.  — Так вот, на самом деле все было совершенно по-другому.

 Что он задумал! Неужели пойдет сквозь время?  Есть у нас, Странников, одна особенность – мы можем видеть давние события глазами другого человека. Только энергии это отбирает очень много. Я закрыл глаза.

 Я открыл глаза. Мы стояли среди сосен на высоком берегу, и вся заснеженная гладь озера была перед нами. Холодный весенний ветер пронизывал нас насквозь, лошади фыркали и выпускали пар. Все были налегке, по приказу князя все тяжелое осталось в обозе. Внизу, под обрывом, стояли в несколько рядов скованные цепями сани, далее – стройными шеренгами легкий княжеский полк, а впереди него - собранная наспех дружина с рогатинами и кольями. В морозном воздухе отчетливо слышны были рожки ливонцев. Подавая друг другу сигналы, они выстраивали железный клин напротив наших войск. По бокам от клина изготовилась к бою Чудь – вражеская пехота.
 Совсем скоро тяжелый грозный клин двинется вперед, сметет неумелых ополченцев и опрокинет княжеский полк.  Лучники ненадолго задержат у саней многочисленную Чудь. Потом подоспеют рыцари-всадники. Там уже и нам настанет конец. Все молчали, думая об одном и том же. Я мельком взглянул на князя; он снял шлем и пристально смотрел вперед. Лицо его было совершенно спокойным, только на виске отчетливо билась синяя жилка. Пропели рожки, и тяжелый клин мерно двинулся вперед. Мы затаили дыхание.  Жуткий грохот боя разнесся над озером; ополчение, дрогнув, стало рассыпаться в стороны, уходя от смертоносного тарана. Княжеский полк уже опустил копья вниз, готовясь встретить врага, как вдруг регулярный вражеский клин смешался, замедлил и стал медленно погружаться под треснувший под ногами лед. Тогда позади нас пропел рожок, и справа, из-за мыса, выдвинулся засадный конный полк и помчался вперед. Я опять взглянул на князя. Он был по-прежнему спокоен, только синяя жилка на виске продолжала биться по-прежнему. 

 — Александр, с Вами все в порядке? — Татьяна участливо склонилась ко мне. Я открыл глаза, автобус неспешно шел по узкому шоссе. Я махнул рукой, мол, все в порядке, а сам еще долго приходил в себя.

  Андрей сбоку от меня размеренно говорил в микрофон:
 — Здесь, на Теплом озере, со дна бьют теплые ключи, и лед никогда не бывает прочным. Так что не случайность, не удача способствовали дружине Александра Невского, а хорошее знание князем местных условий. Именно сюда он привел свою дружину для решающей битвы и навязал врагу свою тактику боя. Вот потому-то и победил.
 Он говорил так спокойно, будто и не стоял только что на том самом обрыве. Но мне-то хорошо было видно, как бьется на его виске та самая синяя жилка...

 Наш автобус тем временем съехал с шоссе на боковую дорогу и вскоре встал на стоянку около пристани. Нас уже ждали. Старикан в капитанской фуражке отдал Андрею честь и махнул рукой, приглашая нас на старенький рыбацкий баркас.
— Все на баркас не влезут, — озабоченно говорила Татьяна. — Часть группы поедет на катерах. Выбирайте, кому что нравится.
 Я переводил взгляд с серого полувоенного баркаса на пестрые небольшие катера и колебался.

 В следующий момент я уже был на пристани в Паттайе, в Таиланде, на мощном 400-сильном прогулочном катере. Нас тоже везли на острова. Я сидел прямо за рубкой, за спиной молодого парнишки, нашего «капитана». Тот чуть двинул рычаг, и катер неслышно и неожиданно мощно двинулся вперед. На парнишке из одежды были только темные плавки, сам он тоже был цвета темного шоколада, а на стриженом затылке смешно торчали его оттопыренные уши. Катер плавно заложил вираж, все замерли от восторга, а я, Странник, легко проник в его мысли. Парнишка сам себе казался старинным воином, и по его мановению боевая армада слонов грозно двигалась вперед. Уши вдруг разрослись и стали синевато—серыми. Иногда они с шумом хлопали в воздухе. Я сидел на шее у боевого слона, цепко держась за них, и высматривал тропинку в джунглях. Мощный слон осторожно двигался вперед, раздвигая лианы и побеги папайи. На его спине в башне сидели лучники наготове, высматривая врага, ноздри их раздувались от ярости…

 — Александр, Вы еще не выбрали? — Татьяна тронула меня за плечо. — Давайте быстрее.
 — Я на баркас. Я уже бегу.

 Тут не Паттайя, ощущения мощи и полета здесь не будет. Слонов не будет тоже. А чтобы вникнуть в тихое очарование здешних мест, плыть нужно именно на баркасе. Сначала узкая Толбица обнимет тебя своим покоем, прибрежные заросли начнут ластиться к тебе как русалки; а когда баркас выйдет в открытое озеро-море, ты почувствуешь и пронизывающий ветер, и холодную волну, перехлестывающую порой через борт. Нужно покачаться на осенних недобрых волнах, ощутить губами пресные озерные брызги; вот тогда ты на самую чуточку станешь талабским рыбаком и начнешь что-то понимать в здешней жизни. А иначе никак. Жаль только, бушлатов рыбацких не выдают.

 Кстати о русалках. Только мы расселись на баркасе, на борт впорхнула тощая девица в рейтузах и ватнике, и скрылась в рубке. «Дочь капитана», — зашептали знатоки. Баркас запыхтел, осторожно отошел от пирса и уверенно пошел вниз по извилистой Толбице. Из—за стекла рубки виднелись девичья голова в вязаной шапочке и пронзительные серые глаза. Ими она как радаром ощупывала фарватер. Так что местные русалки, вопреки легендам, живут без хвоста. Все остальное легендам соответствует: завлекут тебя серыми глазами на неизвестные острова, и поминай как звали…

 Андрей тоже плыл с нами на баркасе. Теплая курка облегала его как доспех. Пока мы шли на самый дальний из трех островов, он рассказывал нам историю здешних мест.

 Во- первых, мы идем на острова, которых нет. Островов всего три: Верхний, самый дальний из трех; крошечный Талабенец посередине и самый большой – Талабск. Только на карте вы их не найдете.  А виной тому события столетней давности. 1918-й год, похожий баркас везет на острова красных комиссаров Яна Залита и Ивана Белова устанавливать Советскую власть. Своевольные рыбаки, издавна жившие здесь своим уставом, выслушали комиссаров и недобро усмехнулись. Им и царская власть была не указ, не то что эта новая. Комиссаров связали, вывезли подальше от берега и утопили, привязав к якорям. Чтобы неповадно было. Из островитян сформировали Талабский полк, который с белой армией наступал на красный Петроград. Год спустя этот же полк прикрывал отход войск Юденича на эстонский берег под Нарвой.  Со стороны Питера наступали красные, они давили на талабцев, те стойко оборонялись. Когда белые войска уже переправились через реку и полк сам стал отходить на эстонский берег, его вдруг начали обстреливать эстонцы. Так все и полегли под перекрестным огнем с двух сторон. Так Чудь отомстила Талавам. А Советская власть пришла на острова. Один из них стал называться остров Залит, другой – остров Белов.  На картах они так и называются до сих пор.

 В 1941-м немцы пришли сюда не только с автоматами, но и с огнеметами. На Талабске все дома и все деревья были сожжены, осталась голая земля. На Верхнем немцы сожгли все постройки, но реликтовый лес, занимающий пол—острова, уцелел, его пожар не тронул.  Оставшихся на островах людей на огромной плоской барже угнали на эстонский берег в рабство к местным бюргерам. Кому-то после войны довелось вернуться на свое родное пепелище…

 В брежневские годы острова, можно сказать, возродили, воткнув на Верхнем убогую бетонную коробку завода по сушке снетков. Об экологии никто всерьез не думал. Пятьдесят баркасов вылавливали десятки тонн этой рыбешки на потребу всей страны. Кто помнит, в каждом магазине они тогда лежали. Они, да еще плавленые сырки… В наше время на все озеро осталось два таких баркаса, и на одном из них мы сейчас плывем на острова…

 Вот мы и на острове Верхний. Сходим с баркаса на песчаный берег, забираемся на крутую песчаную дюну. Кругом безбрежная гладь воды, легкий осенний ветер, воздушный простор и тишина. И еще чайки, много чаек. Внизу — причал и крошечные отсюда катера и лодки. Мне бы вполне хватило и этого спокойного величия, но нас ведут вглубь острова, продолжают рассказ.

 Есть у этих островов интересная особенность: очень тонкий слой земли покрывает скалы.  Здесь нельзя разводить огороды — наступит эрозия почвы; нельзя держать коров и лошадей — их здесь нечем кормить. Только рыба, которой местные воды отменно богаты до сих пор. Вот она—то и давала всегда занятие островитянам. Да еще благородное пиратство, благо лежало озеро в центре торговых путей между Псковом, Ганзой и Ливонией.

 Издавна жили на этих островах два племени: рыбаки — талавы и воины — гары.  Примерно понятно, чем они занимались.  Все было просто, как в известной сказке: пушки с берега палят, кораблю пристать велят. Пристать и заплатить дань, деньгами или товаром. Попробуй не подчинись, если грозные воины окружают твой корабль. Согласно легенде, были воины—гары великанами, два метра каждый, и ловко управлялись в бою со своими огромными тяжелыми мечами.

 Можно, конечно, и не поверить старой сказке, да вот только остались письменные свидетельства, причем совсем недавние.

 В 1581-м году Стефан Баторий осадил Псков. Штурм города не удался, и осада должна была взять его измором. Но с Талабских островов по реке Великой во Псков заходили суда с оружием и продовольствием, спасая город от блокады. Флота у Батория не было, и сделать с этим он ничего не мог. Его воины временами вступали с талабцами в стычки. Именно тогда в его дневниках появляется запись о неслыханных силачах—гарах, которые перерубали всадника вместе с лошадью одним ударом меча.

 Только зимой, когда озеро встало, войска Батория добрались до островов. К тому времени там никого уже не было: островитяне по льду ушли во Гдов. А гары, согласно летописям, ушли на защиту Псково-Печерского монастыря, где и полегли почти все. Хоронили их дома, на Талабах, а волшебные мечи героев их жены затопили в заветном месте у одного из островов. Пока мечи охраняют острова, быть им сильными и богатыми, гласит легенда.

 Иван IV Грозный за заслуги талабцев даровал им право торговать рыбой с причала, то есть беспошлинно. Такая вот особая экономическая зона 16-го века. И Талабы расцвели: к 1913-му году там жило и трудилось более трех тысяч человек. Сейчас их там от силы триста.

 Вот так. Оказывается, не нужно рваться в дебри Амазонки. Всего триста километров от Питера, и ты ходишь по земле, где только вчера жило неведомое гордое племя, о котором ты услышал впервые.

 Чудеса продолжаются: мы гуляем по реликтовому лесу. Оказывается, это чудом уцелевший образец флоры и фауны южной тайги, больше в Европе такого нет. Огромные ели упираются в небо, их крон не разглядеть. Там, на верхушках, гнездятся серые цапли. За поворотом тропы — серебристая озерная гладь, уходящая в воду песчаная коса, кривые от ветра прибрежные сосны, крики чаек.

 Андрей приводит нас к огромному изъеденному ветрами поклонному кресту и продолжает рассказ. Я предусмотрительно стою подальше, но мне все равно видятся то Андрей, сидящий на камнях, то огромный монах, весь в черном, со свитком в руках. Я внимательно слушаю.


 За сто с лишним лет до похода Стефана Батория пришел сюда, на остров Верхний, монах Досифей. Никакой власти, никакого закона здесь не было: непролазный лес, рыбаки, пираты, пьянство и темный звериный быт.
 За тридцать лет подвижничества этот человек собственным примером привлек островитян на свою сторону. Дал им закон божий, то есть понятие о добре и зле, чести и достоинстве. Мало того, он написал для них Уклад – свод законов здешних мест.

 Андрей читает старинный текст, и я не верю своим ушам. Там на полутора страничках есть все — строгий закон острова, его экономика, его экология, его социальный статут.
… — который люд учнет Талавску вред начать, тому условлено изгинуть. По том порукой быть Талавские мечи, при символах от веры и свободы,
— Талавы сохранят природы вольность, не с имут с берегов ни валунов, ни травяных укосов, а деревами обсодят загорье, а островного леса ни по чем не отдадут,
… — Какому роду быть уже без мужа, тому делить от родовой артели по чети от ловца — кажинному жильцу: от рыбы, от укоса, от дровин. А в их трудах зачтется тож по старине…

 Так они и жили пятьсот лет по этому Укладу: берегли свой остров, кормили неимущих, строили лодки, рыбачили и жили с этой рыбы. Чужих в общину не брали, даже жен: поживи сначала на острову, да пройди испытание, а там уже видно будет, годишься ты или нет… А через пятьсот лет наступил век ХХ-й, и началось…

 Мы уже ушли с Досифеевой горки, а я все думал об услышанном и не мог успокоиться. Когда нам навстречу вышел, весь в черном, двухметрового роста монах, я даже не удивился. Нет, это не видение, они с Андреем обнялись, и тот его представил: отец Сергий, здешний настоятель церкви Петра и Павла. Пока тот ходил за ключами и открывал храм, Андрей нам про него рассказал.

 Отец Сергий приехал сюда из-под Харькова двадцать лет назад. Церковь только—только отдали верующим, и, наверное, нет нужды рассказывать в каком состоянии она была. Народ местный пил не меньше, чем пятьсот лет назад. Пожалуй, даже больше. Кругом все стояло в развале. Нужно было все начинать сначала.

 Он и начал. С малороссийской хозяйственной сметкой прежде всего построил гостевые дома для паломников. Чтобы люди, приезжая сюда, могли жить в человеческих условиях и помогать поднимать церковь. Местных пьяниц, задиравших поначалу паломников, он быстро усмирил: как-никак, мастер спорта по боксу. Сам работал наравне со всеми. Вот и пошел процесс…

 Мы заходим в церковь. Немаленькая, белая, очень чистая. Бедноватая пока, как все «новые» церкви. Но главный секрет впереди: разбирая подвал, отец Сергий натолкнулся на старинную крипту с росписями, новый храм стоит на ней как на фундаменте. Каких трудов стоило все это расчистить, я не берусь даже представить. Но теперь, спустившись в теплую сухую крипту, мы стоим рядом со старинными ликами святых, и они смотрят нам глаза в глаза из своих прошлых веков.

 Свечи отбрасывают неровные тени, отец Сергий стоит у дальней стены и говорит, что они раскопали только часть подвала. Что никто не знает, что находится дальше за этой стеной; возможно, мощи Досифея. Что Бог раскроет и эту тайну, когда наступит срок. Я вижу, он очень волнуется, ведя рассказ. Его руки невольно складываются в привычную боксерскую стойку, кулаки сжимаются, и я чувствую, я точно знаю, что эти пудовые кулаки проломят любые стены.

  А нас ведут обедать на рыбацкое подворье! Семья рыбаков — талабцев, муж с женой, подрядились кормить туристов весь сезон. Накормить сорок человек — не шутка, посмотрим, как у них это получается. На огромной летней веранде — длинные столы, вышитые белые скатерки. Хозяйка ставит передо мной большую тарелку с супом. Я вдыхаю прекрасный запах свежей ухи и закрываю глаза.

 Я закрываю глаза. Я сижу в элитном ресторане «Небо Парижа» на 89-ом этаже башни Монпарнас. За стеклом под нами весь Париж; вечерний город постепенно зажигает огни своих авеню. Передо мной ставят горшочек с супом из невиданного лангуста. Точнее, как написано в меню, с запахом лангуста. Стюард снимает крышку, и вкуснейший запах немедленно проникает в мозг. Я заглядываю в горшочек: никакого лангуста там нет, лишь немного прозрачного душистого бульона плещется на дне.

 Я открываю глаза. В тарелке с ухой плавает огромный кусок рыбы, надо мной с доброй улыбкой стоит Хозяйка и предлагает добавки… А впереди еще котлеты из судака. А потом чай с травами, печенье, сласти. Слава богу, не французская кухня…

 Кто поел, бродит по двору, трогает рыбацкие сети, гладит добродушного Ярика, хозяйского пса. Не такой уж он добрый, объясняет Хозяин, здоровый крепкий мужик, усмехаясь в усы. Котов местных гоняет, сам решает, кому здесь жить, а кому нет. Талабский начальник… Я гляжу на них и вспоминаю еще одну местную легенду.

 В брежневские времена заявились на острова ученые—археологи. Начальство выделило им баркас с тралом и талью, водолазов. Целую неделю баркас стоял то у одного острова, то у другого, собирая со дна монеты, черепки, старинную утварь. Все это добро складывали в кучу на берегу. Никто не возьмет, тут все свои, уверяли рыбаки.

 Однажды выловили они непонятную длинную железку, которую два мужика с трудом снесли на берег. Возможно, это и есть легендарный меч гаров, ответили археологи на вопросы рыбаков. Экспертиза покажет.

 Неделя прошла, экспедиция закончилась, пора было грузить находки на баркас и отплывать.
Нет, у нас так не делается, заявили рыбаки и увели археологов отмечать окончание работ. Пили на островах всегда крепко, так что к вечеру ученые были уже хороши. К тому же налетела на остров гроза, сразу потемнело и пошел дождь.

 Когда весь груз был уже на баркасе, кто-то из протрезвевших ученых заметил, что меч, их главная находка, пропал. А меча мы вам не отдадим, заявили рыбаки. Как он лежал, охраняя остров, так и будет лежать. А вы себе плывите домой.

 Назревал скандал. Рыбаки окружили ученых, злые глаза и усы грозно топорщились из-под капюшонов. Еще щуплые ученые заметили, что рыбаки как-то странно вытянулись ростом, двухметровые великаны стояли вокруг них, а мокрые бушлаты стали походить на старинный доспех. Были ученые людьми грамотными, легенду про гаров и судьбу несчастных комиссаров хорошо помнили, и спорить не стали. Так и уплыли ни с чем.

Мы тоже плывем, идем на баркасе с острова Верхний на остров Талабск. Плыть недалеко; над островом, утопая в зелени, высится белая Никольская церковь. Если помните, после войны тут было одно пепелище, голая земля. На эти развалины прислали в хрущевские времена настоятеля Николая Гурьянова, а тот за сорок лет своего служения возродил остров. Был он одним из самых почитаемых старцев современного православия. Фильм «Остров» с Мамоновым — это про него. Людей он видел насквозь, вот и ехали к нему паломники со всех краев. Каждый паломник, как правило, вез с собой саженец. Прошло пятьдесят лет, и заботами Старца остров утопает в зелени.
Еще он поднял из руин церковь. Еще учил всех — и прихожан, и паломников, — тому, что Бог есть Любовь. Это в наше-то недоброе время… Наш гид Андрей работал у него помощником несколько лет.

 Мы идем по замощенным улицам Талабска, и Андрей рассказывает, что в старые времена в каждом дворе здесь была корова. Коровы были особые, ученые. Паслись они не на острове, а на суше. А три километра до этой суши они шли сами, без пастуха, по подводной гряде, которая лежит прямо под поверхностью воды и соединяет остров с материком. Утром шли туда, вечером обратно.

 Мы осматриваем скромный домик Старца, посещаем его могилу. В просторной Никольской церкви Андрей предлагает помолиться у огромной богато украшенной иконы. Я выхожу во двор, не хочу мешать людям, желающим высказать, выплакать сокровенное. Поднимаю голову: сквозь синее в серых тучах небо гордо несется белая стройная колокольня. Красота; изысканная северная красота.

 Я медленно спускаюсь от церкви к пристани, иду вдоль старых баркасов и рыбацких лодок. Всюду торгуют копченой рыбой: есть на выбор лещ, линь, терпуг, судак. Сероглазая русалка, вторая за сегодняшний день, продает мне душистую копченую рыбину. Эта русалка тоже худая до невозможности, длинная, с шальными серыми глазами. У ее ног увивается белобрысый сынишка лет семи, похожий на нее как две капли воды. 

 Я все думаю, как они тут живут – без магазинов, без больниц, без школ. Летом народа еще хватает, а зимой тут вообще все замирает. Случись что, на стареньких «жигулях» нужно по льду озера добираться до «большой земли». А всего в тридцати километрах отсюда – Псков со своими огнями, проспектами, магазинами и музеями. А они прилипли к своим островам и живут именно тут. Русалки местные их заворожили, не иначе…

Наш автобус медленно движется к городу, и Андрей рассказывает про старинный Псков. Как я его понимаю! Ему, Страннику, живущему в те времена, так обидно видеть, как мы невежественны, как высокомерны в своем незнании их старинного житья -бытья.

 — А грамотных было много, — его голос дрожит от обиды. — Сами подумайте, чтобы торговать, надо арифметику хорошо знать. И языки — ливонский, немецкий. Да и литовский тоже. И книги торговые надо вести. И ремеслом своим владеть отлично…

 Автобус молчит. Информацию надо осмыслить.

—  Говорите, время жестокое было? Конечно. Хотя и сейчас… А, скажите, зачем девушки на кулачные бои ходили смотреть?  Думаете, самого сильного выбирали? Да нет… Если мо`лодец соперника своего с ног собьет, а потом руку ему протянет, значит, есть у него и ум, и сила; значит, хороший будет жених…

 Он оживляется.

— А кошку знаете зачем пускали? Вот пришел жених свататься, а ему тихонько кошку между ног пускают. Зачем? Правильно, если он пнет ее ногой, значит, это недобрый человек, и жену он потом будет бить, гнать надо такого жениха…

 Еще он рассказывает нам про красивый псковский говор. Ну, тут и объяснять ничего не надо, нужно просто послушать названия мест, которые мы проезжаем. С Жабьей Лавицы церковь. Солодежня. Церковь Николы на Усохе. Поганкины палаты. Мирож. Завеличье. Кром.

 Автобус тормозит у остановки, Андрей прощается, выходит. Уже темнеет, хороший хозяин сам должен к вечеру осмотреть свое подворье, пройти с факелом, проверить ворота, конюшню, хлев. Все ли заперто, все ли в порядке. Потом можно и в палаты идти, там жена, дети… Представляю, как Андрей заходит к себе в городскую квартиру, а его тянет обратно, на двор дома своего, но выйти можно лишь на балкон или чтобы вынести мусор. И так до следующего путешествия назад… Тяжела судьба Странника, нет ему покоя…

 Наш автобус мчится сквозь ночь. В автобусе полутемно, тепло, уютно. Я от нечего делать вожусь со смартфоном, лазаю по сайту «Открытой Планеты». Ничего себе! У них, оказывается, маршруты по всей Средней полосе России: Валдай, Смоленск, Торжок, Великие Луки, Рыбинск, Кострома, Углич…

Но дело не в этом: у них на каждом маршруте есть свои авторские экскурсии. То есть эти деятели нашли в каждом родном уголке своих Странников, после рассказа которых не сразу и захочется возвращаться домой. Потому что любой Странник, как гипнотизер, завлекает тебя в любимое время и свое родное пространство.

 Вроде ты и турист из 21-го века, и смартфон у тебя самый последний, но стоит тебе прикрыть глаза, как ты проваливаешься в забытье и просыпаешься от звонкого звука струй молока, бьющих в подойник за стеной хаты. И ты знаешь, что, открыв глаза, ты увидишь на столе кувшин парного молока и стопку блинов в тарелке на вышитой скатерти. И вспомнишь детство, и вспомнишь, что такое счастье. И захочешь там на время остаться.

 А дела пусть пока подождут. И смартфон будет беспомощно и беззвучно мигать экраном, потому что умное Время само меняет настройки и убирает лишний звук. И спасибо ему за это.

      ПРИМЕЧАНИЯ:
  Все сведения взяты из открытых источников.
https://vk.com/luga_tur  - «Открытая Планета»
http://pravdapskov.ru/rubric/33/6322 - Андрей Таскаев