Безупречная красота

Глава первая.

Сегодня ночь перед выпускным. О сне не может идти и речи. Я третий час
сижу на балконе, устремив беспечный взгляд в безликое ночное небо, когда
солнечный диск уже окончательно скрылся за горизонтом, и думаю о том,
как скоротечно время. Так в чем же смысл жизни, если она так стремительна
и неутомима? Мы же по сути своей просто инерция большого взрыва. Просто
пыль, по сравнению с тем же безграничным и многогранным космосом,
который так интересен и так неизведан. Еще вчера мы с друзьями играли в
футбол на старой прорезиненной коробке, иссыхая от неимоверной жары,
обливаясь потом и минеральной водой с ног до головы. Еще пару дней назад
мы были детьми, обычными, беззаботными, веселыми детьми, но не успели
оглянуться, как уже наступил конец одиннадцатого класса. Судный день для
нас всех. Окончание школы. Выпускной. И ты только со временем
углубляешься в этот вопрос и начинаешь понимать, что все твои друзья, все
твое окружение скоро иссякнет, как дым над водой. Ты останешься один. Ты
и был один всю свою жизнь, но в школьных заботах, в домашнем быту и
постоянной подготовке к трем страшным буквам ЕГЭ, никогда и не
задумывался об этом. Ведь все люди, с которыми казалось ты прошел огонь и
воду, побывал в абсолютно различных жизненных ситуациях и круговоротах
– оказываются лишь малой частью твоего большого и трудного жизненного
пути. Каждый из нас забудет друг друга, у каждого начинается новый этап
познания мира сего и познания себя. Мы все лишь люди, связанные какой-то
одной целью, каким-то одним общеобразовательным учреждением, но никак
не друзья. И даже самые проверенные, самые казалось бы близкие люди
покинут тебя. Ты должен учиться находить комфорт в четырех стенах, в
одиночестве. Ты должен повзрослеть, но как же не хочется это принимать. С
такими мыслями в моей юношеской голове я иду спать. Все таки стоит
попробовать. День завтра тяжелый, нужно оторваться как в последний раз,
ведь не должно быть так, что король вечеринок и домашнего вайба будет
грустить и философствовать, проплывая в бесконечно голубых лагунах
своего чистого разума. Еще будет время подумать о вечном, но а сейчас
спать. Я закрываю окно на балконе, прохожу в свою комнату, гашу свет,
выключаю мобильник, и падаю в глубокий сон.

Глава вторая.

Белый пиджак взмахом накидываю на могучие плечи. Чувствую что он стал
тесноват с момента покупки, спорт как никак. Отворачиваю воротник
любимой рубашки, поправляю белоснежную бабочку, долго смотрю в
зеркало на свое отражение, и чувствую себя превосходно.
До школы идти долго. Двадцать минут как никак. Может для вас это
покажется абсурдом, но я не привык к такой жизни. Мой отец – бизнесмен,
мать – банкир, поэтому я могу себе позволить прокатиться лишний раз на
такси. Заказал премиум-класс. На таком деле грех экономить, ведь
безопасность превыше всего, по крайней мере, так всегда говорил мой отец, а
он уж точно знает о чем говорит.
А вот и родные стены школы. Не знал, что когда-то они покажутся мне
такими чужими. Я захожу через калитку, здороваясь с охранником, а тот
простодушно улыбается и кивает мне в ответ. Наконец проникнув в здание
школы я иду по винновой лестнице, считая пролеты между этажами, как
несколько лет назад, когда я только перешел в эту школу. В зале уже все
готовы. Я здороваюсь с учителями, обмениваюсь крепкими рукопожатиями с
одноклассниками и вижу Алису. Кто бы мог подумать, что школьная любовь
может продлиться так долго. Кто бы мог просто вообразить, что мы пройдем
через столько классов и перемен вместе. Я счастлив, что меня окружают
такие люди. Я по истине счастлив.

***

- Глеб, почему не танцуешь? Разве у главного сердцееда школы нет пары на
этот вечер?
- Юль, отстань. Я не в духе.
- Пубертатный период год назад как должен был закончится, Глеб, ты че?
Что с тобой? Это точно тот самый Глеб, что каждые выходные устраивает
пати на яхтах и лимузинах?
- Бля, Юля, отъебись – грубо отвечаю я, - Я же сказал тебе я не в духе. Н-е-вд-у-х-е, понимаешь?
- Понимаешь, понимаешь – раздраженно передразнивает Юлька, - Ничего я
не понимаю! У кого, но у тебя точно не должно быть никаких проблем. Тебя
окружают ослепительные модели, у тебя есть дорогой дом, загородная дача с
бассейном и сауной. Ты по пять раз на год летаешь за границу, тогда как я в
свою очередь живу в старой коммуналке с матерью, и доедаю гречку, что
осталась еще с прошлого месяца.
- А в этом ли счастье, Юленька?
Глава третья.
Выпускной отгремел как надо, танцы, шампанское, от наркотиков я
воздержался, не охота ближайшие трое суток ловить бэд-трипы и
путешествовать по своему ужасающему подсознанию, лежа в кровати и
корчась от несусветной боли, пронзающей все тело. На *** наркотики! На
***!
Я снова на балконе думаю о жизни. Слова Юли запали мне в голову. У меня
ведь правда есть все. Богатые родители, квартиры, дорогой смартфон…
Любая моя прихоть будет в тот час исполнена, стоит мне коснуться экрана
своего айфона. В чем же счастье, если не в деньгах? Друзья? Слишком
примитивно. Семья? Слишком рано. Учение? Чтобы горбатиться за двадцать
тысяч в месяц? Мой диплом меня не согреет теплом, мне нужно занять место
в этой жизни. Стать как папа! Быть гордостью для отца! А может уйти в
профессиональный спорт? У меня есть несколько медалей с бассейна, пару
грамот за бадминтон, кубок по футболу, даже шайба с автографом Овечкина,
подаренная папой на мое тринадцатилетие… Лыжи вообще моя страсть с
самого детства. Я так люблю кататься, отталкиваясь палочками от снега, и
лететь вперед, закрывая глаза от попутного снега, летящего прямо в мое
лицо. В мое голливудское лицо. На деле все так просто. Возьми и делай то,
что тебе по душе. Но как понять, что именно мне по душе? Мне по душе
красивые девчонки, дорогие рестораны, качественная и фирменная одежда…
Все так сложно, все так непонятно.
Глава четвертая.
Я лечу прямо навстречу ветрам. Вопреки всем выходкам проказницы погоды.
Я чувствую себя супергероем. Мои лыжи – продолжение меня. По крайней
мере так было раньше, до рокового момента….
Я поспорил на пять тысяч со своими друзьями, что сумею перепрыгнуть
ограждение и левитировать в воздухе, подобно птице. Для меня это конечно
деньги не большие, но тут дело не столько в этом, сколько в спортивном
интересе. Я собрался с мыслями и крепко натянув шлем оттолкнулся от
мягкой поверхности. Лечу по горе со скоростью света! Ни один наркотик не
сравнится с этим живым адреналином, который будоражит в жилах кровь, и
пробирает до мозга костей. Но как же неудачно я стал тормозить… При
попытке совершить прыжок, через довольно высокое ограждение, мое тело
перестало меня слушаться, и я в растерянности улетаю за ограждение,
ударившись спиной об бортик, а после сделав резкий кувырок назад
ударяюсь головой о большую льдину, как на зло оказавшуюся рядом в такой
неподходящий момент.

***

Открываю глаза уже в белой комнате, с закрытыми занавесками окнами.
Дверь в комнату приоткрыта. Перед моими глазами еще плывет картинка, но
я отчетливо могу различить длинный, освещенный лампами и безумно
холодный больничный коридор. Я пытаюсь пошевелиться, но мое тело меня
как-будто не слышит. Мой мозг не хочет переваривать картину
произошедшего накануне, мои руки отказываются сжаться в кулаки, мое
туловище отказывает мне в движении, мои ноги.. Я их вовсе не чувствую.
Резко начинает раскалываться голова. Представьте утро субботу, после очень
продуктивного вечера в ночном клубе, когда засыпаешь с литром коньяка в
животе, а просыпаешься с невозможной головной болью. А теперь
умножайте эту боль на десять. Вы и близко не почувствуете то, что
прочувствовал я в тот момент. Я издаю истошный вздох, ведь сил не хватает
даже на что-то близко похожее на крик. Ко мне подбегает молодая девушка в
белом халате, но картинка вновь плывет, веки смыкаются, рот открывается
все шире и шире, бельма зрачков закатываются к потолку, и мир гаснет.

***

Когда меня выписали из больницы, я впервые почувствовал себя хотя-бы
наполовину живым. Самостоятельно передвигаться я не мог, поэтому гордо
выезжал из больничного корпуса на колесах. Руки все еще не слушались
хозяина, а просто приняли самую пассивную форму существования априори.
Они просто бездействовали. Я помню, когда еще ребенком смеялся над
мальчиком с аутизмом в парке, за что получил крепкую пощечину от мамы.
Теперь я понимаю, какого это, быть заложником своего тела.
Приехав домой меня умыли, искупали и накормили вкусным куриным супом
с лапшой. Папа не пошел на работу, чтобы побыть со мною рядом в такой
сложный день. Проезжая мимо зеркала, я попросил его остановиться, но он
пропустил мою просьбу мимо ушей, и приехав в мою комнату куда-то
удалился за горизонт моего обозрения. Ночью я сам добрался до зеркала.
Сказать что было сложно – ничего не сказать. Я упал из коляски, а так как
мое тело просто мешок гвоздей, мне пришлось чуть ли не умереть, чтобы
доползти по холодному полу до запретного плода, который так и манил меня
на протяжении всего времени. Взглянув на свое отражение, я ужаснулся: мои
белки были залиты кровью, нос перевязан каким-то липким бинтом, из
головы торчало несколько швов, а руки были скрещены, так и не желая
подчиняться. Что говорить о моем лице, которое было разбито вдребезги, как
старинная родительская люстра в загородном доме… Я не узнал себя. И до
сих пор не узнаю.
Глава пятая.
Но самое страшное было только впереди. Как только Алиса узнала, во что я
превратился, она больше не выходила на связь. Она удалила наш секрет чат в
телеграме и даже ограничила доступ в свой инстаграм. Мои друзья только
томно вздохнули и сказали, что инвалид не впишется в их компанию, мои
подруги, которые тоже не могли устоять перед моей когда-то великой
красотой написали гадости и навсегда заблокировали мой номер. Я остался
один. Я и был один всю свою жизнь, но я никогда и не задумывался раньше
об этом.
Все это время, во мне жила надежда. Надежда на лучший исход. Пусть я
остался бы калекой, и не смог бы отныне никогда кататься на лыжах и
плавать, а хотя бы просто был способен к самостоятельному
передвижению… Я бы отдал все деньги, все гаджеты, любую вещь, только
бы получить целебную вакцину. Только бы спастись. Только бы вернуть все
на свои места. Надежда была единственной причиной, по которой я
продолжал свое ничтожное существование. Скоро я стал обузой для
родителей, друзей у меня уже не было, а все что я когда-то имел –
обесценилось, по сравнению с человеческой жизнью. Если бы я знал, что всю
свою оставшуюся жизнь я проведу в инвалидной коляске или прикованным к
собственной кровати, я ушел бы в другой мир. В лучший мир. По средствам
самоубийства. Но во мне жила надежда, жил маленький огонек в моей душе,
который никогда не потухал. Я смотрел на маму чистейшими голубыми
глазами, и мама говорила, что все будет хорошо, надо только ждать. Боже,
как я люблю свою мамочку! Я бы никогда ее не огорчил в этой жизни, если
бы все было снова как раньше. Если бы я не был калекой…
После полудня позвонил доктор. Мама долго рыдала в трубку, а после
позвонила отцу, который стремглав примчался домой.
- Глебушка, ты парализован на всю левую сторону. Ты больше никогда не
сможешь ходить… - мама прошептала эти слова, которые как ледяное лезвие
ножа проткнули меня насквозь. Отец подошел и обнял жену за плечи, вынув
платок из переднего кармана на рубашке и протянул маме.
- Мы будем любить тебя всегда! Знай, знай это дорогой! Помни об этом! Мы
с папой очень сильно любим тебя, и никогда не позволим кому-то тебя
обидеть или ранить. – проговорила мама сквозь слезы, задыхаясь от
истерики.
У меня встал в горле ком. Я не мог его проглотить. Из моих глаз потекли
самые настоящие неподдельные слезы. Я хотел смахнуть их рукавом
рубашки, но руки не слушались. Так я услышал правду. Правду, которую
боялся узнать больше смерти.

***

Я пишу эти строки одной функционирующей рукой. Сквозь нечеловеческую
боль я смог научиться работать правой ногой и рукой. Я не знаю как мне
жить дальше. Мои родители правда любят меня, и наверное они
единственные люди в мире, которым я нужен и важен. Мне некому
выговориться, мне не с кем поговорить. Я замкнулся в себе, в своем
никчемном теле, которое только и делает что болит. Сквозь слезы, сквозь
раздирающую боль я вывожу эти строки. Возможно последние в своей
жизни. Я имел все. Я был по-настоящему счастлив, но я никогда не ценил
этого и прожигал свои ресурсы, прожигал свою юность на ненужных,
пустых, меркантильных людей, которые отвернулись от меня при первой же
возможности. А я считал Алиску самой лучшей девочкой на земле. Теперь
она с Пашей, конечно ей хорошо, а кому извините нужен парализованный
«спортсмен», кому нужен такой «сын»? Что уж там говорить, я сам себе не
мил, только и делаю что ем и пью. А по ночам плачу от безысходности. И
черт возьми, я мог бы выпилиться. Я мог бы проткнуть свою никчемную
плоть, свое ненужное и ненавистное, больное и такое отвратительное тело
чем поострее, но я люблю своих близких. Больнее всего даже не та боль, с
какой мне даются движения, а та, с которой я смотрю на рыдающую по
ночам мать, молящую каждое утро и вечер Бога обо мне. Прости Господи за
такие мысли, прости мама. Я больше не могу мучаться гладя на это, но и сам
не решусь на столь безрассудный поступок. Пристрелите меня пожалуйста.

Глеб Воронцов. 2009 год.