пепел крестьянской души

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В середине апреля весна стала по-настоящему входить в свои права. Снег
днём резко таял, а ночью лёгкий морозец покрывал все проталины тонким
ледком и сковывал сугробы толстым слоем глазури. На болоте стали оголяться
кочки, с которых шапками свисали гроздья мороженой клюквы. После полудня,
когда солнце припекало сильнее, на самый гребень кочек выползали
змеи, и свернувшись в клубок, в полудрёме отдыхали. Всё чаще из колков стали
раздаваться призывные чуфыри косачей, а из тайги трубные голоса лосей.
Весна - она и есть весна! Это не просто приход на землю теплой погоды, это
возобновление новой жизни на ней и начало очередного витка её старения.
Как у дерева. Первый виток, третий, десятый, тридцатый. На первый взгляд
они не связаны друг с другом, но наступает время и у дерева остаётся незаконченным
последний виток. Такие же кольца и на чешуе рыб. И с человеком
так же происходит. Вроде кто-то родился летом, осенью или зимой, а новый
виток активной жизни в нём берёт начало весной. Уж так устроен его внутренний
мир.

С приходом весны в сердцах беглецов тоже зажглись радужные огни надежд.
Они с нетерпением ждали тот момент, когда смогут вновь оказаться
дома и обнять своих родных. Всегда скорый на решения Пётр при каждом
удобном случае, предлагал: «Может, как только вскроются ото льда реки, подсохнут
тропинки и лес покроется листвой, рванём в сторону родной сторонки?
Сколько мы будем на болоте скрываться? И так уже два месяца здесь живём
». «Не гоношись, братуха. Больно нетерпеливый ты. Забыл уже, как казаки
с партизанами в Тевризе расправились? И нас так же к стенке на глазах родителей
поставят и расстреляют. Для них мы хуже красных – мы дезертиры. Так
что, терпи пока. Придёт время и порадуем родных своим появлением перед
ихними очами живыми и здоровыми», - успокаивал брата Василий. «Когда это



время ещё придёт, а домой сейчас хочется. Знаешь, какие весной девки влюбчивые?
Ого-го! Если какой понравишься, то она жить тебе спокойно не даст,
пока не поженихаешься с ней», - переводил Пётр разговор в шутку и сам же
смеялся над ней. «А здесь ни на какую татарочку глаз не положил? Смотри, а то
быстро нас с довольствия хозяева снимут!» - подковырнул Знаменщиков Григорий.
«Есть и в ауле девки красивые, но я татарского языка не знаю. А то бы
может и договорился с какой из них», - ответил Пётр и вновь засмеялся. «Вот
балаболка! Язык-то без костей, мелет что ни попадя. Лучше бы сбрую на своей
лошади починил, а то путь домой нелёгким будет», - ставил точку в разговоре
Степан и все приступали к своим занятиям.

Как-то в начале мая Аверин сообщил своим товарищам: «Я попросил Надира
навестить моих родителей и рассказать им о нас. А также выяснить обстановку
в селе и уезде. Вдруг, поутихло всё в наших краях и можно будет возвращаться
домой». «А когда он отправится в Большое Сорокино?» - живо спросил
Пётр. «Дней через пять пообещал выехать. Он ведь не налегке поедет, а рыбы
вяленой и мяса солённого прихватит на продажу», - ответил Степан. «И сколько
времени Надир проездит в наши края?» - не унимался Пётр. «Кто это знает.
Дней десять - не меньше! Дорога-то сейчас не летняя. Распутица кругом, да
разливы в русла рек ещё не сошли», - неопределённо ответил Аверин.

Надир вернулся из поездки в конце мая. Пообщавшись со своей семьёй и
раздав всем её членам подарки, которые закупил на вырученные деньги за
рыбу и мясо, вечером он заглянул в юрту своих невольных гостей. «Ну, что?
Какими новостями ты нас порадуешь?» - едва сдерживая захватившие эмоции,
первым спросил Степан. Пожилой татарин немного помолчал, прокашлялся и
медленно, не выговаривая некоторые русские слова, стал рассказывать: «Добравшись
до Большое Сорокино, на постой я остановился у твоих родителей.
Сообщил им обо всех вас и выслушал много хороших слов благодарности в
свою сторону. А потом твой отец, Мефодий Александрович, рассказал мне, как
они живут и какие новости в уезде. После вашего побега, к ним несколько раз
приезжали плохие люди из карательного отряда белых и допытывались где
тебя и твоих дружков искать. А когда были совсем недавно, то три лошади и
быка с коровой со двора увели. Вещички хорошие прихватили и двух младших
братьев в свою армию забрали. В общем горе у твоих родителей. Мефодий
Александрович рассказал, что и у родителей Василия кое-какое имущество отобрали,
а его сестёр стегали нагайками, чтобы те сказали, где прячется их брат».
Услыхав эти слова, Василий не выдержал и выкрикнул: «Сволочи! Вот сволочи!



С девками воюют!». «А ещё что удалось узнать? Колчаковская-то власть долго
продержится?» - спросил Суздальцев Егор. «Мефодий Александрович сказал,
что под ней вся Сибирь и Урал находятся. А ещё какие-то чехи по железной дороге
едут и свои порядки устанавливают. Лютуют больно они над народом», -
высказал неутешительную новость пожилой татарин.

«Да, други мои, не самые хорошие вести принёс нам с родины Надир. Единственное
радует, что родители наши узнали, что мы живы и здоровы. Хоть им
теперь полегче будет», - разочаровано произнёс Василий, когда татарин покинул
их юрту. Но хотя новость была и нерадостная, беглецов она настроила
на режим ожидания. И они продолжили свою жизнь, наполненную трудом и
мечтаниями о хорошем будущем.

Первые положительные известия о поражениях колчаковской армии на
всех фронтах военных действий, они получили как ни странно от малолетнего
сына Надира. В конце августа вместе с отцом он ездил в большое село Тукуз и
на базаре подслушал разговор военных казаков, которые в пьяном угаре жаловались
друг другу: «Всё! Скоро подрапаем мы из Сибири в монгольские степи.
Нет больше власти здесь у Колчака. Эти краснопёрые и голозадые мужики
жизни нигде ни дают. Да ещё белочехи всю железнодорожную трассу подмяли
под себя и ограбили. Если так дело пойдёт и дальше, то нам ничего не останется,
как в леса уходить». Память у парня оказалось хорошей и он всё слово
в слово донёс до отца, а тот рассказал Степану. После этого у беглецов появилась
уверенность в том, что уже скоро они покинут болотистый край, который
укрыл их от врага в самый опасный период жизни.

Окончательное решение возвращаться домой товарищи приняли в конце
октября, когда узнали о том, что войска коммунистов вытеснили колчаковскую
армию с территории всего Ишимского уезда. Эту новость им сообщил
брат Надира, Салават, который жил на берегу Иртыша в ауле Абаул. Дождавшись
устойчивых ноябрьских морозов, когда корка льда могла выдержать лошадей
с конниками, тепло попрощавшись с жителями аула, 12 ноября отряд
молодых парней выдвинулся в сторону деревни Вершинская, через которую
лежал путь до села Викулово, а там до родины было уже рукой подать. В общей
сложности молодцам предстояло преодолеть по буреломам тайги более ста
пятидесяти вёрст тяжёлой и опасной дороги. Благодаря заботе Надира, обеспечившего
их провиантом на несколько дней, они объезжали все населённые
пункты и кордоны, стараясь не привлекать к себе внимание местного населения.
И лишь тогда, когда очередным ранним утром оказались недалеко от



деревни Буньково, что в 25 вёрстах от Большого Сорокино, Губин предложил:
«В деревне живёт моя тётушка и она наверняка знает, что творится в нашем
селе. Мне необходимо заглянуть к ней, а вы пока здесь в лесу отдохните». «Ты
смотри, поаккуратнее там будь. А то неровен час, загребут тебя красные или
колчаковцы», - предупредил друга Степан. «Не беспокойтесь! Я мигом обернусь
», - ответил Василий и дёрнул поводья. Воронко словно ждал этой команды.
Встрепенулся и сорвался на крупную рысь.

Заметив входящего в калитку племянника, Марья Васильевна даже и не
сразу поверила своим глазам. «Батюшки, да неужели Васятка пожаловал к
нам? Откуда он взялся в такую рань? Ведь Иван сказывал, что он где-то в болотах
скрывается», -высказалась вслух пожилая женщина и кинулась открывать
в сенях двери. «Моё почтение вам, тётушка! Не ждала, поди, меня, думала наверное,
что уже на белом свете нет? А я вот, как видишь, жив и здоров», - радостным
голосом произнёс Василий. «То, что жив, знала, а вот, что здоров, нет.
Ну, заходи быстрее в избу, я хоть тебя на свету огляжу». «Я к вам ненадолго,
тётушка. Меня в версте от сюда товарищи поджидают. Придёт время, мы ещё
потолкуем про мою и вашу жизнь, а сейчас я бы хотел узнать, какая власть и
какие порядки существуют в волости». «Какая сейчас власть в волости - мы и
сами не знаем. Эти трижды проклятые народом колчаковцы сбежали, а кто их
место занимает - мы не ведаем. Сказывают, опять коммунисты возвращаются.
Но пока их не очень-то и видно. Может быть, в Большом Сорокино какие новости
есть об этом», - ответила тётка Марья и тут же спохватилась: «Ты, поди
голодный, а я тебя баснями кормлю?». Зная, какая его тётушка хлебосольная
и мастерица на все руки, чтобы не обидеть её, Василий попросил: «Ты мне
хлебушка и сала немного своего в дорожку дай. А мы с товарищами в лесу
перекусим». «Может, сам-то здесь поешь? Гусиный супчик только что сварила
и картошка жаренная с грибами готова», - не отставала Марья. В это время
в горнице с полатей соскочили сыновья тётушки – Иван и Николай, которым
не было ещё и шестнадцати лет, и увидев брата, набросились на него с расспросами.
Поняв, что встреча затягивается, Василий посмотрел на тётушку: «Я
к вам приеду, как только дома побываю и стариков успокою. А сейчас должен
возвращаться к товарищам». По-бабьи всплеснув руками, Марья схватила со
стола матерчатый мешок и стала накладывать в него продукты.

Поджидавшие с нетерпением товарищи, как только Василий оказался
рядом, засыпали его вопросами. Но не имеющий достаточной информации,
ответить на многие из них он не смог. «И что нам дальше делать? А вдруг в



Большое Сорокино вновь вернулись белые?» - спросил Афоня Стрельцов. Наступила
продолжительная тишина. Слышно было как стучит по сухому дереву
дятел да пофыркивают лошади. «Будем добираться по лесу, вдоль дороги, а
недалеко от Стрельцовки затаимся. Ну, а ночью я наведаюсь к родителям и
всё выясню», - принял решение Аверин, которое поддержали и остальные, но
только не Петр. «Может, рвануть отсюда домой через Рюмиху?» - предложил
он Григорию и Афоне. «А ты знаешь, кто там хороводит? Вот то-то и оно. Нет,
лучше вместе до Большого Сорокино добираться будем, а потом видно будет,
что делать», - возразил Знаменщиков Григорий. На этом разногласия закончились.
Перекусив привезённым Василием хлебом и салом, запив ядрёным
квасом, парни враз повеселели, окрепли в решимости и выдвинулись вперёд.
Шесть дней и ночей пробирались они по таёжным тропам и болотной гати,
мёрзли от рано наступивших холодов и просыпались под одеялом снежного
покрова. И вот осталось только двадцать пять вёрст, которые отделяли их от
родного порога. Спугивая в осиновых зарослях зайцев, поднимая на крыло
куропаток, заставляя притаиться в чаще берёзовых колков лосей и косуль и
нервируя волков и лисиц, крадущихся за своей добычей, молодые сильные
парни лёгкой рысью преодолевали это расстояние.