Да, мама? Из записок риелтера

— Я посмотрел вниз.
— Вообще-то я не боюсь высоты.
— Но тогда,  моё сердце вылетало из груди  под действием адреналина и безумия, которое охватило меня в эти минуты.
— Руки трусились... Нет, не от страха оказаться распластаным на старом асфальте  подъезда.
— Мысли о том, что я увижу в глубине окон не застеклённого балкона квартиры этажом ниже, в которой раздавались звуки мобильных телефонов, номера которых я поочерёдно набирал сводили меня с ума.
— Стоя на балконе я слышал их громкие мелодии и "заводил" себя всё сильней и сильней.

— Ты приехала! Наконец!
— В этом доме нет ни одной верёвки...

В коридоре под кабинетом нотариуса старого здания маленького городка, в тот жаркий июльский день,  сидела куча народа.
На сделку по отчуждения жилого дома мы записались на одиннадцать часов дня.
Сейчас, на часах два.  И пока, не известно сколько времени нам придётся здесь ещё проторчать...
 
Два великовозрастных сына, абсолютно противоположных по характеру, сидели на стульях между своей матерью. Томящиеся в ожидании, старший  автоматически, абсолютно без каких-либо эмоций вылавливал из одного кармана семечки, громко щёлкал слюнявя пальцы клал шелуху в другой карман. При этом его взгляд тупо устремлён в пол. Он вычерчивал какие-то фигуры болтая ногой.
И, да, он был абсолютно адекватен...Но разве, что казался малость странноватым...
Младший же, наооборот был активен. Он не мог усидеть на месте.
И кажется, своей беготнёй в зад — в перёд, уже поднадоел всем остальным здесь присутствующим.
Стоящее на улице пекло не давало возможности покинуть более-менее прохладное здание постройки. Так , что приходилось  не только лицезреть, но ещё и быть слушателем ...
Младший брат не только подвижен. К тому-же он ещё  говорун...
И мне, изображая, что излагаемое им весьма интересно, приходилось выслушивать его бесконечные истории.
Он мой клиент — за состоявшуюся сделку я получу комиссионные.
Самое смешное в его историях было не  само изложение...
Практически  после каждого изречения он искал подтверждения сказанного, у своей сидящей рядом матери уточняя,—
— Да, мама?
Желая услышать её одобрение постоянно вставляя это "да", и непременно "мама".

А начиналась эта история так...

Вечерело...Не то, чтобы было совсем темно, но...
Солнце уже скрылось за унылыми домами, дышащими друг другу в лицо откровением окон, расположенных по отношению к соседним окнам домов близнецов казалось на расстоянии вытянутой руки.
Один дом за другим. И такой-же дышащий в спину снова...
Точные мрачные копии друг-друга.

Конечно, это  описание моё...— не рассказчика, который поведал мне свою историю.
Но по ходу рассказа он упомянул, что молчаливых зрителей  вылезших лицезреть из окон соседних домов "живой спектакль" было достаточно много, потому эти строки помогут оживить картинку происходящего.

 И я, как автор этим вступлением  приукрашаю его изложение, добавив тексту художественности...
Но дальше будет звучать именно  изложение со слов рассказчика, со всеми диалогами и его  умозаключениями.

— Да, мама! Подхожу к остановке уже.
— Да, ел! Котлету с хлебом.
— Понял, мама. Согласен, обязательно позвоню!

Уставший я брёл с работы, мечтая хлебнуть чего-то горяченького, прилечь на диван с пультом, приобняв свою молодую жену.
Мы расписались совсем не давно. Считай наш медовый месяц только-только закончился.   

— Почему она не берёт трубку?
— Странно...
—Позвоню тёще.... Снова длинные гудки. Чем таким можно заниматься, чтобы  не слышать?

— Мама, Ирка не берёт трубку. Что делать?
— Я уже звонил Кире Михайловне.
— Да, мама. Представь себе. Она тоже не берёт..
— Через сколько ты будешь? На такси минут пятнадцать.
— Хорошо, мама! Без тебя я ничего не буду предпринимать!

— В этом доме нет ни какой верёвки.
— Вам подарили столько постельного на свадьбу, выдержит, — предложила моя мама.

— Хорошо связал? Буду страховать тебя...
Связав три простыни  крепким узлом, один конец я обмотал вокруг своей талии, закрепив его  крепким узлом.
Второй конец простыней мы пропустили между трубой  радиатора отопления у дверей балкона.
— Не бойся, сынок! Мама тебя подстрахует! Как спустишься, крикнешь, я отцеплю.

Клиент продолжал так увлечённо рассказывать, я воочию увидела картинку, как он спускается с одного этажа на другой, перехватываясь за нагретые солнцем балконные перила и панели, что для уточнения своей визуализации внезапно прервала его...
— А какой это был этаж? — спросила я его.
— Верхний!, — гордо ответил он...
— Какой верхний?, — попросила я уточнить.
— Пятый!,—ответил мой клиент, —Это была хрущёвка...
Я еле сдержалась, чтобы не засмеяться...
Представляю , как аплодировали ему зрители соседнего дома, когда он обмотанный простынями спускался с пятого на четвёртый этаж!

С этого момента я поняла, что такой смешное начало, которое он так красочно описал, закончится не менее фееричным финалом.

— Вцепившись дрожащими руками за ржавые  прутья на углу своего балкона я спустил ноги, перехватил рукой металлическую опору нижнего балкона и движением тела вперёд — рывком, оказался на полу балкона тёщи.

Балконная дверь была закрыта.
Я прислонил лицо к стеклу. Я офигел от увиденного!
— Да, мама?! , — прерывая рассказ и разворачивая к ней лицо произнёс он.
Не думая о последствиях, я обмотал руку простыней и изо всех сил направил кулак в сумрак комнаты.
Балконная дверь была старого остекленения.. 
Стекло  со звоном треснуло, разлетаясь на множество острых осколков, которые поранили моё предплечье.
А я лупил по нему снова и снова.
Сквозь остатки торчащих кусочков стекла  я проник в комнату.
На разобранном диване, застланным постельным бельём лежала прикрываясь моя, по видимому голая жена с каким-то мужиком. А рядом в пеньюаре сидела её мама...

Их лица искажал  испуг. Они даже не смели пикнуть...
— Да, мама?! , — продолжая рассказывать он снова произнёс это словосочетание...

В ярости я летал по комнате, туда-сюда.
Круша мебель и что-то крича. Пока не услышал стук в дверь.
— Мама, подумал я. И открыл дверь.

— Говорила я тебе сынок. Не связывайся ты с этой семьёй...
— Яблочко от яблоньки не далеко котится...

 Конечно,  мама сразу "перетянула простынь" на себя...
И стала главнокомандующей  в столь напряжённой обстановке.
Продолжение я могла себе только представить...

Я не знаю, чем закончилась эта история. Было ли мордобитие, поножовщина или ещё, что — наконец, нотариус освободившись пригласил нас в кабинет на оформление сделки.

Конец я так и не дослушала...
Казалось в такой истории нужно было посочувствовать потерпевшей стороне, но почему-то сочувствия они не вызывали, а даже наооборот.

В девять часов вечера этого же дня мне позвонил мой муж.
— Ты где? Только не говори, что сделка только, что закончилась...
— Ты прав, она закончилась пару часов назад.
— Они уже битый час петляют в окрестностях Киева, "заметая следы". Боятся, что их выследили и отберут деньги с проданного флигеля.
— Как только пересечем черту города,  я пересяду в такси, — написала я ему в смс.

Конечно, по приезду домой я интонационно и театрально проиграла ему этот рассказ.
Мы теперь часто вспоминаем  эту историю.
Зная мой железный характер, он в шутку "показывая  раболепие", заискивающе глядя мне в глаза начинает лепетать, : "ДА, МАМА?", "ДА, МАМА?!"