Сарынь - часть первая

                (Сарынь - толпа, ватага, сброд)

  Гроза с дождём и снегом не считается «чудом природы», особенно  в последние дни весны, тем более в России. Фёдор Лукин, долго стоял у старой, обшарпанной, покосившейся и полуразвалившейся автобусной остановки, пытаясь прочесть её название, но при кромешной ночной темени, когда единственным освещением является молния, за малую долю секунды, это было невозможно.  Одно он понимал отчётливо – заблудился!  На - некогда «Большом тракте», ныне испещрённом разнообразными выбоинами с разбросанными кусками битого асфальта, уже часа три не было ни одного случайного автомобиля.  Он оглядывал вокруг, пытаясь хоть как-то определить своё место - нахождение,  но всё, что он мог заметить в отблесках молний, это просёлочную дорогу, заросшую травой, ведущую в сторону от тракта. Рюкзак уже был так тяжёл, что казалось, в нём поместилась вся его никчёмная жизнь, включая будущую, «загробную». Уставший, промокший и голодный, он в этот час хотел только одного, «подать в суд» на неизвестных родителей, виновных в его рождении, без его согласия!  А может и на самого Господа, за попустительство всем тем мимолётным случайностям, которые привели к его появлению в мир людей, и к бессмысленному мытарству по нему. Схватившись покрепче за мокрые лямки рюкзака, Фёдор пошагал по старой дороге, в надежде выйти на какое – нибудь село, чтоб спрятаться в заброшенном сарае, если никто не пустит на ночлег. Дорога петляла между отколками леса, которые с каждым километром становились всё массивнее и гуще. В резиновых сапогах «хлюпало и чавкало», колени ныли от холода и сырости, плечи тянуло вниз,  казалось - вот-вот сейчас внутри что-то хрустнет, и руки отпадут, как нечто изношенное и уже ненужное. За очередным лесом, в блеске молнии, тёмным силуэтом на миг нарисовались некие очертания строений, что придало надежду и душевное облегчение, Фёдор заметно ускорил шаг. Он уже подбирал в своей голове слова, с которыми обратится к незнакомым хозяевам, чтоб те разрешили ему хотя бы чуточку переждать грозу, или попросту отогреться. Вот уже близко залаяла собака, вот и дом, большой дом, огромный, в окнах нет света, но это не беда, главное - есть дом, значить есть люди. При очередной вспышке, Фёдор разглядел этот загадочный дом, это были безжизненные развалины, некогда большой церкви. Он, вытянув руки вперёд, вошёл в чёрный проём двери и остановился, не зная, что делать дальше. Он стоял и смотрел в кромешную темень, и чувствовал, как - темень смотрит на него. Из глубины темени доносился рычание собаки, а может и не собаки. Сделав ещё два шага, нога Фёдора упёрлась в округлый предмет, похожий на бревно, дождавшись очередного «света», он проделал несколько шагов вправо, где заметил доски, лежавшие в углу. Нащупав руками деревянные плахи, Фёдор сел на них. Здесь не было дождя, хотя было так же холодно и зябко, как и на улице. Скинув рюкзак с ноющих плеч, он наощупь стал развязывать узелок на рюкзаке. Узел развязываться не хотел, тогда Фёдор достал из кармана маленький ножичек, которым он обычно разрезал сухие ветки для розжига костра, и стал ковырять узелок, принуждая его развязаться. Развязав узелок, Фёдор достал из него три маленьких полиэтиленовых пакетика, стал разворачивать. Через минуту зажглась свеча, осветив ближайшую стену и часть пола огромной залы.  Пришелец внимательно огляделся, пододвинул поближе, лежащий недалеко деревянный ящик, похожий на небольшой сундучок, водрузил на него свечу и вновь стал копошиться в рюкзаке. Жевал хлеб медленно, осмысливая всё, что ему преподнёс сегодняшний путь. Потом достал солдатскую фляжку, выпил из горлышка, поморщился, «крякнул» и опять стал жевать хлеб. Отломив кусочек корочки, Фёдор бросил его в темноту, откуда совсем недавно слышалось собачье рычание. Лег на доски, свернулся клубочком, как в детстве, засунув промёрзшие ладони себе подмышки.
Когда Фёдор открыл глаза, было уже светло, и на него смотрел кто-то большой и грустный – Иисус, подумал  Фёдор, и хотел было повернуться на другой бок, но вспомнив, вчерашнее путешествие под грозой, приподнялся.  Посмотрел вверх, чуть в стороне над ним возвышался купол из железных угловатых  мощных  прутьев, обложенных снаружи кирпичами, сквозь которые протекала вода, звеня частой капелью по большой луже, образовавшейся посреди огромного зала. Фёдор поднялся, подошёл к луже и зачерпнул ладонями воду, прыснул на своё небритое лицо, в углу опять послышалось рычание. Присмотревшись в темень дальнего угла, он увидел рыжую собаку, лежащую на бесформенной куче тряпья, которая неподвижно, внимательно и настороженно смотрела на него, навострив уши.
  - Ну – привет, коллега по жизни, - спокойно произнёс Фёдор, присаживаясь на «свои», обогретые за ночь доски. Достал из рюкзака кулёчки, развернул и стал жевать хлеб, запивая его иногда из солдатской фляжки. Потом отломив кусочек засохшей булочки, опять бросил его в сторону собаки. Завтракая, он внимательно рассматривал зал, некогда культового сооружения. Вокруг только грязно-коричневые кирпичи с кусками штукатурки, на которой тут и там проглядывали лица тех, к кому когда-то приходили люди со своей бедой, скорбью и благоговением. К ним когда-то несли свои грехи, вымаливая прощения и выпрашивая земные благости для себя и родных своих. Теперь это развалины, такие же, как и в миллионах душ - «подобий Божьих», кои разбрелись по свету в поисках лучшей доли, за исключением тех, кто уже укрылся под холмиками с табличками, оповещающими - рождение и смерть.
  - Малява! – послушалось за дверным проёмом, - Малява, Малява!
Собака в углу радостно залаяла, повизгивая и поскуливая. Фёдор понял -  зовут собаку, видимо пришёл хозяин.
В зал вошёл худощавый мужчина, лет шестидесяти, в тёплой меховой куртке, образца «семидесятых», в спортивной лыжной шапочке, в кирзовых сапогах и с тростью в перебинтованной руке. Он сразу направился в угол, в котором радостно перебирала лапами и виляла хвостом рыжая большая собака, громыхая цепью, за которую она и была привязана к железному крюку в стене.
 - Эх ты ж моя бестия,  проголодалась?! Сейчас – сейчас…
Мужик вынул из полиэтиленового пакета пол батона белого хлеба и высыпал в алюминиевую миску три горсти куриных косточек, - Кушай - кушай, а то исхудала, одни рёбра торчат.
Пока собака аппетитно хрустела куриными косточками, мужик сел на, лежащее неподалёку бревно и стал подкуривать сигарету.  Чиркая отсыревшими спичками, он обратил внимание на незнакомца, сидящего на досках, в противоположной стороне залы.
 Фёдор, поняв, что его обнаружили, робко заговорил, - Здравствуйте! Извините, я тут от дождя прячусь, весна нынче не совсем приветливая.
   - Не извиняйтесь, это не мой дом, это бывшее пристанище для Господа и людей,  и для таких,  как мы с Вами.  Издалека?
  - Да, издалече, не здешний. Вчера забрёл в ваши края, да вот заблудился.
  - Заблудился ты – «мил человек», как я понимаю -  не вчера, и не позавчера, а очень давно.
  - Это так, давненько ищу своё место на земле, лет уж  так - тридцать.
  - Не там ищешь «мил-человек», на земле нет того, что ты ищешь, да и не было никогда. А сейчас, когда мир разума умирает, то и вовсе искать что либо, в бездушной вотчине «Зла» - бесполезно. Я искал свой берег всю жизнь, до самой той точки понимания и осознания, когда отчётливо уяснил для себя  – в мире, где всё основано на тотальном обмане во имя человеческого эгоизма, нельзя найти берег истины, ни для себя, ни для других. Вот почему я  уже не боюсь смерти,  и это не только потому, что я её никогда  не проживал, но и  потому, что жизнь стала напоминать мне некий зал ожидания её.  У меня давно уже стерта грань между живыми и мертвыми, как и у многих. Вот почему я стал легко прощаться с людьми навсегда. Вот почему я перестал бояться терять. Вот почему я легко стал забывать, что было со мной минуту назад, месяц, год назад, потому что я давно уже не живу.  Я, как бы во сне. Жизнь обрела все симптомы глубокого наркоза - отмороженная. Люди вокруг так же перестали подавать признаки жизни, они все убежали в «мир иной». Нет, они не умерли, в привычном нашем понимании, они просто покинули этот земной мир, перебравшись в более привлекательный мир иллюзий и примерностей, они живут тем, что им скажут и покажут, напишут и объяснят в интернете, их в  реальном  мире попросту уже нет. Для земли они уже перестали существовать. Никто не бежит к другу или знакомому, чтоб с воодушевлением объявить о своей находке на заброшенной свалке книг, никто не спешит на свидание с цветами, живые цветы с лёгкостью заменяет открытка в одноклассниках. И правильно, ведь выйдя и взглянув на улицы, они увидят мёртвый город, где люди снуют  туда-сюда, не отрываясь «пуповиной» своего я, от смартфонов. Да и если они отвлекутся от экранов, то обнаружат вокруг таких же «мёртвых» людей, которых ничего уже в реальном мире не держит.  Они увидят бездушные кварталы с останками земной жизни, и… Мне иногда хочется залить внутрь себя кипящего спирта, чтоб растопить лед, под которым заморожен я сам - настоящий я, а не тот, которого я демонстрировал ежедневно на всевозможных сайтах и порталах. Каждый день я ясно видел, как в том, иллюзорном мире, «мёртвые» молчаливо и привычно приветствуют новоприбывших. Там всё напоминает гримёрку в морге, где умершего человека приводят в порядок перед захоронением. Искусственный  румянец на лицах, подкрашенные губы и уложенные волосы на голове, всё как могло бы быть у живого, но там внутри многочисленных фотографий», жизнь отсутствует, её нет ни в какой клетке. И стучаться там некуда, там нет душ, которые откликнутся на чей-то вопль, есть только те, кто зафиксирует, или лениво «лайкнет», разжёвывая кукурузные палочки, лёжа на диване в измятых трусах и футболке! А некоторые умирают ещё в раннем детстве, под радостный смех и аплодисменты родителей, завидевших своё неразумное чадо со смартфоном в руках. Извините, что я вот так-вот, начал разговор. Прямо, как говорится – с ходу?!
  -Ничего страшного. Не извиняйтесь, я многое из сказанного Вами – понимаю и разделяю. Я ведь тоже родом из прошлого, тоже искал свой «берег». Свою вотчину, своё племя… Говорите, сколько Вам будет угодно. Я с удовольствием послушаю Вас. Я так давно не слышал разумного и жизненного. Меня звать Фёдор, Фёдор Павлович Лукин.
  - Меня звали раньше Тимофеем Антоновичем Карнаевым, а ныне зовут просто Тимоха, но я не обижаюсь. Ты же -  «мил-человек», как старый солдат, должен понимать, что мир держится на зле и добре и одно без другого просто убьёт человечество, потому любое зло, пришедшее в твою жизнь, надо воспринимать, как должное и неотвратное. Творец создал абсолютное зло, но он создал и человека, наделив его великим правом и возможностями исправлять это зло! Исправлять вечно, пока он не найдёт тот необходимый баланс, ту золотую середину, которая и утвердит его, как созидателя своего счастья на земле. Но человек никак не желает понять, что всё зло в мире находится в его собственном эгоизме, которое он лелеет и ублажает на протяжении всей своей жизни, и так происходит из поколения в поколение. Тысячелетия, он  думает, что любого человека можно «железной рукой» вогнать в счастье, навязывая ему определённые строи, или разнообразные учения, в которых, при их тщательном изучении, прослеживаются  - «благие цели», да вот только способы достижения этих целей - страшны и преступны!
  - Вероятно – вероятно так. Будем теперь знакомы. Извините, а откуда Вам известно, что я старый солдат? Я действительно всю свою жизнь отдал службе, только вот теперь не знаю – где она и что с ней, с Родиной, которой я отдал всю свою сознательную жизнь…
  - Это не трудно было понять.  Когда долго и со вниманием живёшь в мире людей, то невольно начинаешь читать их судьбы по их лицам, по их глазам, рукам, по одежде и по манере поведения и по тому, как и в каком ключе человек излагает свои мысли.
  - Вероятно это так, хотя не каждому это даётся. Однажды, очень давно, в эпоху развала страны, я видел, как несколько пьяных молодых мужчин, тащили одну девочку в лес, срывая с  неё на ходу одежды. Я видел это и крикнул им – «Сволочи, оставьте ребёнка!», - они только посмеялись надо мной, и потащили кричащую полуголую девочку дальше в лесопарк. Я бросился на них один, но когда я бежал за этими нелюдями, я заметил и то, что недалеко стояла машина, в которой сидел «служитель церкви», и молча наблюдал за трагедией, потом резко уехал, оставляя только поднятую с дороги пыль от колёс.  Меня тогда избили до полусмерти, но когда меня били, девочке удалось убежать, а у меня застряло в голове, - Почему этот «посредник» между человеком и Богом,  не ввязался за эту девочку? Почему? У кого больше Бога в душе, у меня, или у этого служителя? До сих пор это событие не даёт мне покоя, ни ночью, ни днём. Но я Вас перебил, извините, Вы рассказывали о чём-то очень важном.   
 - О важном?!  Ах – да, вспомнил. Ваш ужасающий случай, только утвердил меня в том, что - больное безнравственностью общество никогда не чувствует, как оно  умирает, как умирает душа в каждом отдельном человеке. Оно перестаёт реагировать на явные признаки неблагополучия с психикой, такие как - разрушение личности, утрата способности сопереживать и соболезновать, любить и созидать. Если сказать коротко, согласно русской пословице,  – «Дурак, никогда не скажет, что он – дурак». И только в самый последний момент, когда всесторонний распад ума становится явным и необратимым, когда явственно и угрожающе вырисовывается  тотальная гибель всего разумного на земле, общество начинает как-то, но - реагировать. Но, как часто и бывает -  слишком поздно! Перемешать и перевернуть понятия о добре и зле, красоте и уродстве, выбить у растерянных людей спасительное чувство иерархии жизненных ценностей, повергнуть их в состояние прогрессирующего нравственного разложения, это и есть путь, по которому мы «добровольно – принудительно» шагаем уже тысячи лет!  Психологи дружно советуют нам найти свою цель в жизни, быть бодрыми и жизнерадостными, любить родных и близких, получать удовольствие от жизни и просто жить, не забивая себе голову «всякой ерундой». Но, в жизни не всё складывается так. Порой в наших судьбах происходят такие события, которые лишают нас всяческих сил. И мы не можем объяснить их наукой, религией или психологией. Мы сталкиваемся с постоянным предательством, потерей близких, одиночеством, нереализованностью и болью, как душевной, так и телесной. Это все возвращает и возвращает нас к тем самым извечным вопросам: «Кто мы?» «Зачем мы?» «Почему так?» И никогда не слушайте тех, кто «жужжит» вам в ухо, - «Если человеку что-то и надо от жизни, так это просто - прожить её»!

Тимофей подошёл к Фёдору, присел рядом на доски, - Не будет ли у тебя – «мил-человек», спичек, мои совсем промокли?
  - Да-да, есть сухие спички, - Фёдор спешно подтянул к себе свой рюкзак и достал пластмассовую коробку, в которой он всегда хранил несколько коробков спичек, - Вы рассуждаете, как рассуждал мой отец, я могу с Вами соглашаться, могу не соглашаться, но то, что Вы говорите, рассуждаете согласно разуму, это прекрасно. Я грешным делом уже и не надеялся встретить такого человека, как Вы. Ведь раньше, казалось бы - совсем недавно, люди у нас обращались друг к другу не иначе как – сударь, сударыня, от слова судить, суждение - рассуждать. Не от смысловой трансформации слова «суд» в нынешнем его понимании, как нечто страшное и неотвратимое и зачастую зависимое от личности и настроения судьи. Как прекрасно рассуждать, в поисках истины, в поисках неопровержимой правды. Ведь мысль, рождённая в поле разума, не должна основываться только на заключениях прошлых мыслителей и искателей истины, но и трансформироваться, я бы сказал – в угоду нынешних реалий.
  - Это не совсем так «мил-человек», а может и вовсе не так.  Я не сторонник реализации свободы мысли, в свободу действий, как ныне и происходит зачастую, ибо не человек единый мыслитель на земле, а и мудрость природы, утверждённая миллионами лет, рождённая свыше,  белее вправе диктовать основные правила и законы,  обойти которые никак не возможно, при любом раскладе человеческих желаний.
  - Да, я согласен с Вами. Я так понимаю – Вы имеете высшее образование?
  - Образование жизнью, куда более - действеннее и поучительнее, чем то, которое я получил в разных учебных заведениях. Не всему в жизни можно научить в аудиториях, как не всё в жизни подлежит всеобщему оглашению в виде знаний! Ибо любое откровение чаще приносит боль, нежели облегчение.  Каждый человек закономерно выстраивает своё, собственное отношение с жизнью. У одного, это в виде  брака по расчёту, который предполагает всё, что необходимо при такой форме взаимоотношений.  Дом, квартира с комодом для белья, с загородным куском земли, с зарплатой, как  признание   – субъективности в обозначившемся обществе, или коллективе, и жену в придачу – повариху  и наложницу.  Другой же страдает от безответной любви к жизни, отрицая все материальные блага, надеясь  на ответную реакцию объекта своих вожделений, и мечтает о некоем  - «шалаше», в котором он готов провести с ней все  лучшие годы. Третий,  без иллюзий и романтизма, просто насилует жизнь, словно маньяк, страдающий шизофренией своей значимости в мире! Этот типаж не разделяет общество на категории, оно для него является биологической массой, которую необходимо подчинять и пользоваться, как стадом волов, на горбах которых он основывает своё право на всевозможные блага!  Сама же жизнь, для подобного типа, не является  величайшим даром, а скорее является  -  должным и обязательным, без философий и размышлений! Такие всегда прокладывают дорогу к земному «благу», не интересуясь - чьими костями будет вымощен их путь! Четвёртая категория, самая распространённая. Это те, на горбах которых и обустраивается третья категория. Их подавляющее большинство, ими непосредственно и создаются все земные блага, но не для них самих.  Лозунгами о - «высшем предназначении человека, их вгоняют в формулу, без которой якобы жизнь теряет всякий смысл!  Работа, карьера, семья, домашний халат, новый унитаз, авто, возносятся на мифический  «олимп» цивилизации»,  зазывая всех в колесо «вечного движения»  к «счастью»!  Только вот – Чьи блага выдаёт «на-гора» этот механизм?!   Непонимание того, что, ублажая  свой эгоизм, люди откровенно ублажают ложь и низость,  истребляя всё духовное, то есть – душу, которая является основой жизни, а не второстепенным атрибутом в создании человеческого счастья на земле.
  - Что же за причины, которые толкнули Вас на такой шаг, отречься от нормальной жизни, простите за такое слово – «нормальной»?
  - Ничего сногсшибательного – «мил – человек», ничего не стандартного, просто – разочарование и потеря смысла жизни и цели. Утро, в глобальном формате жизни  человека, это -  рождение и детство. Вечер – опыт и старость, а вот - день, это главная и  важная часть, основное, отмеренное самой природой время, на протяжении коего человек обязан решить множество разноплановых,  часто граничащих  между жизнью и смертью, а порой и с сумасшествием, задач. И не приведи Господи, если  он с первых же простейших «считалок» «единственного учебника»,  начнёт делать ошибки?! Выберет не тот вариант, или упрётся  не в тот параграф, без права «списать» у такого же, как он сам!? Мгновенной реакцией на подобные  ошибки будет - приход  «учителя», которого не зовут, но который, всевидящим оком быстро вычисляет «двоечника»!  Он явится  без стука в дверь и без разрешения и без предварительного собеседования, это господин - опыт! Опыт начинает доминировать над человеком, как бескомпромиссный репетитор с замашками диктатора.  Как жёсткий, а порой  и жестокий  «барыга», берущий за свои услуги  непомерно большую цену, преднамеренно лишая человека всякой  возможности,  прогулять «уроки», или «проболеть» их.  А уж о том, чтоб отпроситься  с занятий на часок-другой, и речи не может быть! Вот тут то и начинается главное! Коль тебе не «по зубам» теория, учись  практикой, которая не только научит, но и покалечит, ибо нет другого способа для «неудачника», как только принимать её жестокие условия, чтобы выжить. Не всякому  дано добраться живым и без потерь  до «выпускного»!  Набравшись опыта, во время «учебного периода», к окончанию обучения, человек  вдруг с ужасом обнаруживает себя в бесчисленных шрамах, измождённым  и очень  изменившимся, как внешне, так и внутренне.  Опыт, это не всегда правильно, но всегда неизбежно, ибо за всё  надо платить.  А платить иногда приходится очень дорого, особенно когда человек не усвоил практику и не сделал из неё определённых выводов! В таком случае всё это будет невозможно сравнить с главным «эквивалентом» платы  за такое  «образование»  – опустошённость  почерневшей души и изуродованная психика. Не редко такой «ученик», в конце жизни, на подсознательном уровне,  начинает будоражить незажившие душевные и физические раны, чтоб через  боль, через сильнейшие страдания, пробудить оставшиеся силы, для того, чтоб хоть как-то дойти, доползти  до логического результата своей жизни, коим является – старость и природный, а не насильственный уход в «мир иной»! И горе миру людей, когда очередной «выпускник-двоечник», не находит этого логического выхода… Я же выбрал путь странствий, чтоб скоротать свой – вымеренный  природой срок в пути, а не на ложе уныния и разложения. Прав я, или не прав, не хочу ни спорить, не доказывать. Ты «мил - человек» вижу я, тоже не на диване возлежать собираешься, коль тебя занесло в такую даль от родных стен?
  - Да, на диване я теперь уже вряд ли возлежу, по той причине, что его у меня нет,  и вряд ли будет когда - либо. Да и стен родных у меня тоже нет.
  - От чего так? С родными поссорился?
 - Вроде того. Не хочу заниматься самооправданием, но предан был родными так дёшево, что поначалу и сам долго не верил.
  - О, я даже догадываюсь о некоторых аспектах вашей жизни. Человек, с возрастом, должен однажды поклониться свой совести, если она у него обнаружится, и сделать всё, что она требует. Иначе он не совсем человек, а скорее  – вечно жующее животное, реагирующее только на импульсы природных рефлексов! У вас, как я понял, с совестью давно всё в договорённости, в ладах и в распрях, как  часто и происходит с близкими друзьями. Это вас и губит и ставит на пьедестал разума, хотя не известно, чего здесь больше. Так что советую вам на время подзабыть, об этих переживаниях,  связанных с этой «раздражительной дамой» и просто дать себе отдохнуть, ведь сердце находится в прямой зависимости от совести. Хотя знаю, что отдохнуть от совести невозможно. Если она есть,  то надо навсегда забыть о комфорте и покое душевном, а если её нет, тогда комфорт в жизни и тишина в душе, при определённых обстоятельствах,  гарантированы!
  - Ох-хох…  Предательство близких, сегодня уже не трагедия, а – обыденность в нашем мире.
  -  Предательство — это самая страшная боль, которую способен нанести человек - человеку. Мне кажется, что никакая иная обида не может сравниться с терзающей любую душу силой, которая, будто бы, вонзает острый нож в открытую спину человеческого  доверия. Нельзя назвать предательство ошибкой. Человек, совершая любой гнусный поступок по отношению к другому,  точно знает, что - тем самым он выходит далеко за рамки его доверия.  Причинами его чаще всего бывает эгоизм, на котором процветают алчность и  корыстные побуждения. Понятно, что не каждый может пережить предательство.  Бывает и так, что у человека не хватает моральных сил, чтобы - простить предательство.  А у другого, в свою очередь нет сил, чтоб признаться в том, что – он сам и является предателем!  Бывают люди, которые не могут простить друг друга за всю жизнь, а существуют и те, кто не смог пережить предательство в своей жизни, решаясь на то, чтобы покончить с ней. Поэтому, предательство и является самым опасным моментом в общении людей. Ничего не поделаешь, мир людей меняется, но сам человек в нём остаётся незыблемым. Сколько раз менялся государственный строй, менялись основы учений и принципы строительства общества и его просвещения, но человеческая суть упорно оставалась незыблемой.
  - Не скажите, не скажите, всякая глобальная перемена несёт свою диктатуру, свою мораль, на которой и основывается жизнь общества в целом.
  - Да, это когда речь идёт об обществе в целом, о его движении,  о потоке масс, но вот отдельно  человека, изменить невозможно. Реальные изменения начнутся только тогда, когда он сам того захочет. Изменить другого человека без его желания невозможно. Ответ на вопрос, -  «Можно ли изменить человека»? - расположен гораздо глубже, не на поверхности, а внутри сознания. Ты – «мил-человек, извини, но мне пора идти дальше, я же зашёл сюда только чтоб забрать свою спутницу – собаку, она уже почитай пять лет, как со мной путешествует. Ныне весна, время менять приоритеты, обновлять жизнь и её горизонты в поисках новой цели.
  - Скажите пожалуйста, а в селе, которое здесь неподалёку, живёт кто – ни будь?
  - Только одна очень древняя бабушка – Нина Архиповна Головина и заезжий алкаш с подругой, невесть откуда прибывшие в прошлом году. Всё остальное давно уже мертво. Я сюда прибыл в прошлую осень, перезимовал в брошенном доме, где были дрова и колодец у дороги. Сейчас уезжаю, а тебе «мил-человек», желаю найти цель в жизни и идти к ней, тогда и смысл обретёшь, и хоть какой-то стимул появится. Только цель ищи не на эгоизме основанную. Вон там, - Тимофей махнул головой в сторону дальнего угла, где была привязана собака, - Есть коморка, квадратов восемь, там можно жить какое то время, я там дверь поставил с замком. Если в ней соорудить печку, то лучшего пристанища для путника не сыскать. А уж для паломника по древним - святым местам, это вообще «дар Божий»! Вот ключ от двери, - и Тимофей подал Фёдору большой, старого образца «амбарный» ключ, - Прощай солдат, ищи свой берег, а лучше найди для начала себя и цель для своего пути дальше, не по дорогам земли, а куда тебя ведёт твой вечный проводник - душа.
Долго смотрел Фёдор в след, уходящему Тимофею с собакой, смотрел с неким просветлением  в сердце, и тёплой надеждой в душе, что он ещё когда-нибудь встретит этого человека. Грустно расставаться с путником, коего не покинул разум, под гнётом времени, разочарований и бед.          (продолжение следует)