Часть 1
Тем не менее, несмотря на то, что хлопчатобумажные рубашки с вяло выраженным, размытым рисунком Петя по-прежнему аккуратно заправлял в брюки образца тысяча девятьсот восемьдесят какого-то года, сандалии носил с носками и упрямо говорил «звОнит» и «лОжит», Даша, окончившая филологический, даже начала с ним встречаться. Да-да… Сначала, просто шутки ради, после тяжёлого и увы, не первого разрыва с бойфрендом, затем, когда поняла, что нет, снова «не то», не сразу смогла набраться духу разорвать отношения. Что-то было в этом парне, что-то настоящее, подкупающе-искреннее и даже щенячье. В хорошем, разумеется, смысле. Он действительно смотрел на неё взглядом наивного и милого щенка: с какой-то невыносимой и заискивающей преданностью в глазах. Так смотрят, когда намереваются для объекта своего обожания сделать всё, и только не знают с чего бы лучше начать. Сначала это на самом деле очень привлекало. Любой женщине, чтобы она при этом не говорила, всегда будет льстить неподдельное восхищение, которое отражается в глазах напротив. Но очень скоро, буквально после пары-тройки, ни к чему не обязывающих встреч, Дашу это стало смущать, а затем и весьма сильно напрягать. Оказывается, «слушать с открытым ртом», вовсе не фигура речи. А именно так ей внимал Петя. Честно говоря, то ещё удовольствие. Особенно по прошествии некоторого времени. Ей даже иногда хотелось «выстрелить» в него фразой одного известного сатирика: «Закрой, наконец, рот, я уже всё сказала». Но это было бы равносильно, как ударить по лицу ребёнка.
Но и говорить с ним было тоже особенно не о чем. Более того, иногда, когда он увлекался и с жаром рассказывал ей об очевидных преимуществах заграничного автопрома перед отечественным, и Даша, представляя свою, начинающую ржаветь, вечно барахлившую Гранту, думала, что уж лучше бы он, как раньше, просто молча на неё таращился.
- Ты как чеховский человек в футляре, в самом деле, - не выдержала как-то она. Но видя отчётливо проявлявшееся в его округлившихся глазах недоумение, махнула рукой:
- Я имею в виду: зачем так подробно говорить о том, что и без того всем известно?! Недоумение из круглых, немигающих глаз Петра, переходило на кожу лица, которая от нежно-розовой постепенно становилась пунцовой, затем на руки, начинавшие мелко подрагивать, и заканчивалось это действо неизменно смущённым покашливанием. Даше снова становилось его жалко, - Чего я, в самом деле, набрасываюсь на парня? Собственную самооценку за его счёт решила повысить?! - и она опять переносила серьёзный разговор о том, что им больше не стоит встречаться, на следующий раз.
Но этого не потребовалось, всё решилось, как, собственно, это всегда и происходит, само собой. Жизнь, так сказать, расставила всё и всех по надлежащим местам. В тот день Пётр дополнил свою собственную коллекцию странностей, заявившись к ней в гости без всякого приглашения, что, в принципе, было вполне в его духе и преподнеся, к тому же, большой букет… искусственных цветов. То есть человек, в разгар весны не придумал ничего лучше, как подарить девушке пластиковые цветы. Даша, стоя в халате и глядя на улыбающегося Петю, мысленно прокручивала варианты. Послать далеко и надолго прямо сейчас? Просто молча захлопнуть дверь без объяснения причин? А может, выяснить для начала, что означает сие подношение? Вместо этого она, восстанавливая дыхание и отдуваясь, так как: А) Была, что называется, в лёгком недоумении; и Б) занималась до этого генеральной уборкой, как могла более сдержанно спросила:
- Пётр, скажи, ты русский? Его улыбка, которая до этого вполне могла по яркости освещения посоревноваться с шестидесятиваттной лампочкой, горевшей в прихожей, медленно исчезала. Так незаметно уменьшается свет в кинотеатре перед показом фильма. Немедленно вслед за этим почувствовав шевельнувшуюся в душе жалость, Даша мысленно скомандовала себе: «Не сметь!» и после того, как Петя, явно не ожидая ничего для себя хорошего вяло кивнул, продолжила:
- Я это к тому, что не знаю, как в других культурах, но в русской традиции не принято дарить живому человеку искусственные цветы! Понимаешь, нет?!
По лицу Петра было совершенно неясно, не только понимает ли он хоть что-нибудь, а и слышит ли вообще. Он стоял неподвижным истуканом с опущенными плечами и дурацкими тюльпанами в руке, всё сильнее, по своему обыкновению, заливаясь румянцем и глядя на тихо звереющую Дашку абсолютно круглыми, немигающими глазами.
- Красивые, - обескуражено только и произнёс он. Даша резко выдохнула, на секунду прикрыла глаза, а затем махнула головой на выход:
- Всё… Хватит… Прощай, Пётр, - видя, что он стоит не шелохнувшись, она протиснулась мимо него и щёлкнула замком, после чего дверь гостеприимно распахнулась:
- Уходи, - тихо сказала она, облокотившись спиной о вешалку и пристально, словно изо всех сил стараясь что-то там рассмотреть, глядя в противоположную стену. Пётр послушно вышел и, понурив голову, начал спускаться по лестнице. Даша, не удержавшись, бросила ему вслед:
- Твоим «красивым» цветам, - передразнила она его,- место на кладбище, потому что они мёртвые, ясно? И запомни на будущее - живым дарят живые подарки… А ещё, воспитанные люди не приходят без приглашения, - крикнула она уже в пролёт, - а договариваются о встрече по телефону… Дошло до тебя?! Телефон - это такой аппарат для передачи сообщений, очень удобно… Можно, знаешь, находясь в разных местах позвонить другому человеку, - на щеках у Даши горели алые пятна, она лихорадочно пригладила выбившиеся из собранного на затылке хвоста пряди волос, - Слышь, Петь, кстати, она звонИт, они звонЯт… Так вот, я говорю, можно набрать номер и договориться о встрече, например… Его давно, ещё в девятнадцатом веке изобрели, но ты, судя по всему, с ним так и не успел познакомиться… - Пётр немного постоял внизу, будто о чём-то сосредоточенно размышляя и, наконец, вышел из подъезда. Только после этого девушка, переведя дыхание, вернулась в квартиру и захлопнула дверь. Этот разговор, происходивший, в основном, на лестничной клетке, был весомым начальным звеном в большой цепи последовавших за этим, вне всякого сомнения, судьбоносных событий в Дашиной жизни. Разумеется, она, как это всегда и бывает, ни в малейшей степени не догадывалась об этом.
На следующее утро, в воскресенье, её разбудил телефонный звонок. С удивлением, постепенно переходившим во вчерашнее раздражённое негодование, она увидела, что звонил Пётр.
- Да неужели, - со злостью пробормотала она, - научился уже что ли? Видимо, рано я вчера обрадовалась, не так ещё просто будет от него избавиться, - успела промелькнуть в её голове мысль, пока она подносила к уху трубку.
- Даша, - услышала она голос Петра, звучащий как-то странно, будто бы с неким вызовом, чего никак от него не ожидалось, - у меня для тебя подарок…
- Пётр, - холодно произнесла она, - мне кажется, я вчера тебе всё… Она не успела договорить, так как он перебил её, видимо опасаясь, что девушка повесит трубку.
- Выгляни в окно на кухне, - попросил он.
- Ну и что, - раздражённо начала, подходя к окну, и осеклась. Через два ряда припаркованных у дома машин, чуть поодаль, где виднелись жестяные крыши старых гаражей, на зелёном пятачке между ними и детской площадкой, к чахлой, кривой берёзке за заднюю ногу была привязана… корова. Большая, чёрно-белая, с выменем, продолговатой вытянутой мордой и небольшими аккуратными рогами. А самое главное - живая. Каких-то отдельных деталей, Даша с высоты своего третьего этажа, конечно же разглядеть не успела, да и не до того было.
- Ты совсем чокнутый? - взвизгнула она, - Что это значит?
- Как что? Корова, - последовал невозмутимый ответ, - Подарок тебе от меня... на прощание… В точности, как ты и говорила, подарок должен быть живым! Даже несмотря на своё состояние, близкое к панической атаке, Даша не могла не заметить, что говорить Пётр действительно стал как-то иначе.
- Забери её немедленно! Слышишь? Ты, чёртов параноик… Я сейчас… Она снова не успела договорить и опять по той же самой причине.
- Перестань кричать и лучше внимательно послушай, тебе это пригодится… Корова, не очень молодая, но хорошая и смирная… Зовут Майка… Доить её нужно дважды в день, но не волнуйся, сегодняшняя утренняя дойка уже, разумеется, была.
- Вот же спасибо, как мило с твоей стороны, - хотела было заорать Дашка, но не успела. Пётр кашлянул, как всегда делал, когда собирался произнести что-то очень важное:
- Я не просто думаю, я уверен, что вы нужны друг другу… Прощай, Даша. И кстати, соседи тут интересовались, но я всех успокоил, сказал, что корова твоя, собственная, и ты непременно о ней позаботишься.
- Послушай, хватит! Я не намерена стоять здесь и слушать… Аллё! Пётр, не смей…- тишина в трубке была какой-то всеобъемлющей и тотальной. Даша, снова подойдя к окну и глядя на корову, которая спокойно ощипывала крошечный островок с грязно-зеленой, чахлой растительностью, длинно и витиевато выругалась.
Корова, словно услышала её, медленно и важно подняла голову, вытянула голову в направлении дома и трубно, протяжно замычала.
- О, боже! Нет! - молодая женщина в панике заметалась по кухне, - Пожалуйста, не надо, - неизвестно к кому обратилась она со стоном. Господи! Что же делать?! Да соседи их образцово-показательного дома вынесут ей смертный приговор и сами приведут его в исполнение. Они её четвертуют… Воскресенье… Полдевятого утра… У неё под окном мычит корова… Это какой-то бред, шизофрения… А может она сошла с ума или вообще ей всё это снится? Словно опровергая эти недостойные мысли и настаивая на своём полноценном и вполне натуральном присутствии в реальном мире, корова по кличке Майка, подаренная ей этим ранним воскресным утром законченным, буйно помешанным психом, снова требовательно замычала.
- Заткнись, - топнула ногой Даша и всхлипнула, - Ну что теперь делать? Снова спросила она неизвестно у кого. Испугавшись, что в ответ на это странная корова может снова замычать, она в мгновение ока натянула спортивный костюм и перевернула всё вверх дном в кладовке в поисках верёвки.
- А ведь убирала вчера полдня, чёрт бы побрал всех городских сумасшедших и всё их приусадебное хозяйство, - сквозь зубы цедила она. Не найдя ничего подходящего, нервно постукивающая ногой Дашка, вытянула из своего любимого шёлкового халатика пояс и положила его в карман. Затем выглянула с опаской на улицу, явно втайне надеясь, что корова каким-то необыкновенным образом исчезла. Но животное стояло на месте, понуро опустив голову.
- В точности, как Пётр, когда вчера спускался по лестнице, - вдруг подумалось ей.
Затем она открыла хлебницу, вытащила четверть лежащего там хлеба, попутно размышляя о том, что вообще едят коровы, кроме травы, вытащила из сумки ключ от гаража и после этого вышла на улицу.
Продолжение следует…
Свидетельство о публикации №221030301230