День за днём. Дневник обывателя. 1-3 марта

С Новым годом вас, дорогие друзья! Да, да, именно так. Я не ошибся. В средневековой Руси с 1 марта начинался Новый год. Ещё в 19 веке сохранялся обычай не работать в этот день. Скажете, хватит нам теперь новогодних праздников в разных календарях. Но этот-то, не иноземцы – католики или буддисты - а наши предки совсем ещё недавно отмечали. И главное – отмечали вместе с приходом календарной Весны. Один праздник на два больших события приходился. Тогда старались, наоборот, лишних каникул не делать – некогда было, работать надо. Одни печи сколько дров съедали. А льна девушкам – прясть не перепрясть… За работой долгими вечерами друг другу истории всякие, от своих сородичей услышанные, передавали. Вот бабушка Лида, например, пугала нас Кикиморой (а, бывало, в запале и обзовёт кого ею). 1 марта именины у Маремьяны- Кикиморы, приходящейся женой домовому. Бабушка представляла нам Кикимору незлобной старушкой, которая, если себя правильно вести, обязательно будет помогать в делах. А дед Вася подвесил к матице дыроватый камень и сказал, что это совсем не камень, а «Кикимора одноглазый». Он должен оберегать куриц от хоря. Почему этот страшный камень, всегда качался, когда мы приходили за яйцами, норовя стукнуть по голове, и почему Кикимора у бабушки была женщиной, а у дедушки мужиком? – так и осталось загадкой детства.               
Второго марта именины у Фёдора Тирона (Тирана), ему приписывалась роль опера. Если обратишься, обязательно отыщет украденное или пропавшего человека.
Бабушка про Фёдора рассказывала так. Один мужик умыкнул с мельницы хорошей, белой муки, и мается: вдруг люди заметят и Тирону пожалуются. Маялся, маялся, жене своей тайну раскрыл. А жена-хозяйка сразу успокоила: «Не переживай, никто не узнает». Сам же всё время попрекаешь: «Из какой бы ты, Олёна, муки пироги ни пекла – всё ржаные получаются!»
  А дедушка в молодости зимой на заработки уезжал и во всей красе такую картинку, правда, взрослым людям за выпивкой часто рассказывал: «Идёт как-то мужик с заработков-то домой. Видит, в окне его баба с другим забавляется. И те его приметили. Думают, что он их не увидел.  Где  с яркого света через маленькие окошки чего-то разглядеть. Напугался полюбовник, а баба говорит – не дрейфь:  Быстро разболокайся и вставай в угол. Тому делать нечего - встал и стоит нагишом. Мужик заходит: «Что за безобразие? А баба: «Вот, - говорит, - на днях статую Ополлона продавали. Не удержалась – купила. Тебя долго нет, забываться стал, думаю, хоть яснее вспоминать буду». – «Ну, купила и купила. Попотчуй, чем-нибудь. Проголодался в дороге – страсть». Баба щи из печи на стол: «Не обожгись только – калёные! Ещё каша будет. Мужик попробовал варево, потом ложку-то зачерпнул и Ополлону на сусала – хлесь. «На-ко вот поешь, успокоитель бабьих сердец, - легче стоять-то будет. Полюбовник-то захолонул весь да прыг  к дверям. А мужик кричит во след: «Чего, щи не понравились? Так у неё ещё каша в печи есть. Может, та люба будет»... Бабушка тут ругаться начинала: «Десять раз по одному месту мелешь, выучили уж все, неймётся тебе, робятишка ведь тут». А мы, ничего не понимая, допытывались у бабушки: «И чего это дедко Ополлона щами-то обварил?». – «Дедко бабушку любил, потому и обварил», - улыбалась, отвечая стихами, находчивая бабушка.
Прежние дни, старинные погодные приметы вспомнились мне не случайно.  Нынче зимой все они сбылись. Зима выдалась и студёной, и снежной, отодвинув разговоры о глобальном потеплении. Состоялись к своим срокам и Рождественские, и Крещенские, и Афанасьевские морозы. А ровно с началом календарной зимы тридцатиградусная стужа, как по заказу, сменились на плюсовое потепление – закапало с крыш. Такие перепады раньше случались реже. Климат стал более контрастным.