Я - Лариса Черникова. Я - Ирина Круг. Причём уже второй раз. Вокруг все удивляются: "Джессика, что ж тебе так не везёт"? Необычное имя для русской, да? Это мои родители были молодые и ветреные. Женились по залёту, на седьмом месяце, когда белое платье - символ невинности - потеряло смысл. И о регистрации моего рождения вспомнили только тогда, когда срок уже поджимал, а штраф платить не хотелось. В тот родители переругались, мама хотела назвать меня Фелицатой в честь своей очень дальней родственницы, а папа хотел просто Ксюшу. Обиженные, молчали и вдруг услышали знаменитую "Касабланку" Джессики Джей. Папа махнул рукой и сказал: "Да хоть Джессика". Маме надоело обижаться, и она всерьёз согласилась.
Я незапланированный ребёнок. Нет, точнее, незапланированная человеческим субъективным мнением. Человеческие планы ошибаются, и Богу раз за разом приходится перестраивать навигатор каждого, кто в лабиринте жизни пошёл не туда. План не сбывается не потому, что человек плохой, а потому, что план плохой. Точнее, неподходящий. Вроде бы, ничего неправильного человек не хочет, но именно этот путь данной личности не подходит. Богу известно будущее, поэтому Он заботливо перестраивает судьбу. А человек от гордости начинает бунтовать.
Обломаю сейчас сторонников планирования семьи: никаких ужасных страданий от своей незапланированности я не испытывала. Наоборот, даже гордилась, что меня не завели как питомца, не приобрели как вещь, а в моём рождении более заметна воля свыше. Я родилась, когда мама с папой только-только окончили первый курс. Бабушки и дедушки просто сказали, что надо отвечать за свои поступки, что ребёнок не обязан платить жизнью. Родители и не стали жалеть, они приняли моё появление просто как данность. Не всё, что вне плана, плохо, часто судьба даёт нам радости лучше, чем мы ожидаем. Помню, как заболею, не иду на учёбу, и жизнь замедляется, я читаю, смотрю что-нибудь, размышляю, обязательно позвоню кому-нибудь. Такое выпадение из ритма перезагружает и развивает. Я хоть и планирую жизнь, но иду с широко раскрытыми глазами навстречу неожиданностям, поскольку только они делают её интересной. Я же не робот.
До пяти лет я прожила с родителями в общежитии. Оба учились в одном вузе, но на разных специальностях, шестилетний специалитет. Тогда ещё не было болонской системы. За год до поступления родителей была проведена реформа общежитий в данном вузе: не хватало общежитий, а снимать дорого, сами знаете, из-за этого был недобор и недофинансирование. Поэтому решили ставить вместо трёх кроватей на комнату шесть двухъярусных и немного добавили в штат охранников. Вообще, если человеку не зудеть с раннего возраста в уши про то, как он несчастен из-за несоответствия стандартам, которые приняла ювенальная юстиция на Западе, то он и не будет несчастным. Миллиарды людей росли без этих стандартов, и что, было сплошь несчастное человечество? Все прямо вешались без фруктов каждый день? Я шла в дворовую школу не менее радостная, чем те, кого везли личные водители в частную гимназию. Или что, моя жизнь менее настоящая, чем жизнь тех, у кого фрукты каждый день? Сейчас прыгают из окна потому, что им не купили айфон. Я родилась в конце девяностых, тогда никаких айфонов не было. Не было и Интернета, не было сенсорных телефонов с камерой.
Детство у меня было интересное. Это сейчас принято, что мама должна посвятить себя ребёнку, в лучшем случае папа принимает такое же участие. Отправила к родственникам, гуляет с друзьями сам? Плохая мать. Тогда этим не морочились, поэтому я знакома со всеми двоюродными-троюродными, изучила весь двор вдоль и поперёк, залезала на деревья. Родители ходили в гости, приглашали друзей домой. Одежду для меня давали мамины подруги чаще всего.
У меня целых десять братьев и сестёр. Да, не надо охать и вскрикивать. И так уже досталось от доброхотов. Кто считает, что детство украли - добро пожаловать к Грете Тунберг. А я не она. У меня было прекрасное детство без давящего контроля. В многодетной семье внимание не такое, как в однодетной. Когда ты одна, на тебя смотрят как на проект, всё думают, что бы в тебе подвинтить. Когда детей несколько, на тебя обращают внимание, когда ты захочешь. Никто не смотрит тетради, никто не лезет к тебе. Я помогала с младшими, гуляла, кормила, играла. Мне нравилось быть самой старшей. Когда другие подрастали, нагрузка разделялась. Лиза была единственная в семье. Дома ей приходилось тащить на себе всю уборку, а обстановка была с множеством безделушек, замучишься пыль вытирать. И тишина. Она рассказывала, как приставала ко взрослым, когда скучно было.
Первая любовь - это не дурь, не надо к подросткам так несерьёзно относиться. Подождут оценки, к выпускному классу ученик дозреет и сам подтянет. В моём случае первая любовь пришла ещё в четвёртом классе. Андрей был в шестом. Мы много разговаривали, исходили всю школу, поэтому мне потом было легче привыкнуть к кабинетной системе в пятом классе. У меня тогда было поехала учёба, но четвёртый класс один из самых лёгких из-за своей привычности и малого числа предметов. Я не была отличницей, и никто не дрожал над моими оценками, в том числе и я сама. Разбираюсь в теме - и ладно. Кому нужны вымученные отличники? От их пятёрок никому пользы нет. Из них получаются и анорексички, и школьные стрелки, и просто люди пресмыкающиеся, скользкие, ради пятёрки готовые врать, унижаться, свалить на кого-нибудь, одновременно гордые, любят прихвастнуть вызубренным фактом. Образование - то, что остаётся, когда всё вызубренное забыто. У отличников "чтобы не прибили" остаётся в голове ровно столько, сколько было бы без мучений. Они так и остаются запуганными мальчиками и девочками, боящимися получить тройку и идти домой. Начальниками, предпринимателями такие не становятся, но если уж стал - берегитесь! Он уж отыграется на подчинённых за несчастное детство. Им зачастую самим противно вспоминать, как плакали и ноющим тоном уговаривали учительницу: "Не ставьте тройку, меня мама убьёт".
Когда рождение ребёнка планируют, то обычно планируют и его жизнь. Обсуждают, кем мечтали стать в детстве, на какие занятия будет ходить ребёнок, даже желаемую внешность. А после планы могут не исполняться. Дочь такая же небалетная, как и мама, о поступлении и речи быть не может. Как сын не отличник? Заставить, наказать, найти репетитора. Втиснуть в рамки своих ожиданий, потом ещё спасибо скажет. Как не хочет поступать в университет за границей? Как же потраченные на репетиторов деньги? Как не просил? Ещё маленький, не может понять, что ему нужно на самом деле. Среди детей, которых бьют, больше двух третей запланированных. Потому, что не оправдывают ожидания. Вот и злятся родители, что проект не получается. Сейчас же как: ребёнок есть лицо семьи, проект, в который надеются впихнуть как можно больше, думая, что и получат пропорционально больше.
Я не была проектом. Я родилась просто потому, что должна была. Моя жизнь началась, оставалось только принять. Не было никаких рефлексий на тему "рождаться ли ребёнку в такие времена". На меня изначально смотрели как на другого человека, пришедшего в мир со своим призванием. Из меня не пытались что-то слепить, поэтому запрещали только что-то действительно вредное. Я должна была своим родителям только одно: быть нормальным человеком, а уж путей для этого множество. Помню, как мои запланированные одноклассники плакали перед родительским собранием, ведь на них давят ожидания, попробуй не оправдай. Помню, как однажды весь класс наказали и выставили двойки колонкой. В тот день я одна гуляла во дворе. Двойка - это то, что можно исправить, зачем лишать прогулки в майский день? От свежего воздуха лучше соображаешь. Сначала приучат детей, что не та оценка - это конец жизни, а потом удивляются, почему после ЕГЭ с крыши прыгают. Меня не ругали за оценки, лишь говорили, что школьные знания понадобятся для будущей профессии.
Я та самая троечница из анекдотов про встречу выпускников. Сдала базовую математику и пошла в гуманитарную сферу. Продлять детство я не хотела, поэтому пошла в вуз заочно. В день последнего звонка мне исполнилось восемнадцать, через месяц я вышла замуж за Андрея. Как меня отговаривали! "Погуляй", "ты ещё ребёнок", "если беременна, сделай аборт, браки по залёту несчастливые". Сколько глупых и даже опасных советов! Зачем мне эти гуляния? Коллекционировать болезни? Или убивать детей от случайных связей? Пожалеть себя? Промотать лет двадцать жизни, а потом пытаться что-то исправить - это пожалеть?
Более того, вскоре я родила близнецов. Ой, что было! Как меня уговаривали не губить молодость! Мол, интеллект снизится, не смогу так хорошо учиться. А что, надо быть ботанкой на крови детей? Принести кровавую жертву более комфортному образованию? Ещё один альтернативно одарённый предлагал редукцию, проще говоря, убить одного из детей. Мол, двое - это неправильно, тяжело будет. Но я с детства научилась никого не слушать.
Я удалённо работала, училась и приезжала на сессию три раза в год. Помимо обычных сессий, у нас ещё была промежуточная аттестация в конце марта, две недели. У Андрея работа шла в гору, было интересно, казалось, что много лет впереди… Мне завидовали. Но яркая вспышка нередко бывает перед закатом.
Тогда, когда мне было девятнадцать лет, в марте, в дождливый вечер, я сидела у родителей, чтобы не мешать ремонту дома. В половине седьмого в дверь позвонили. Полицейские сухо сообщили, что нашли Андрея застреленным, уличная стрельба. Надо ехать. На улице был лёгкий плюс, дождь с ветром хлестал в лицо и разъедал сугробы. Услышала, как первоклассница Аня записывает голосовое сообщение: "А ещё говорят, что маленьких больше любят. Я вон просила поехать в боулинг - отказали, а как заплакала, сказали спокойно, что не надо так переживать. А старшую, Джессику, повезли на ночь глядя, с полицией, ещё слёзы ей вытирают". Вот наивная!
Потянулись длинные, длинные дни. Они растягивались и лопались в конце, как струны. Ни разу за месяц не выходило солнце, это был один из самых тёмных апрелей. Таял снег, вылезала унылая грязь. Шло расследование, мне было легко отвечать на вопросы, поскольку я снова и снова возвращалась в тот, последний, день. Вот тот последний вечер, те минуты, когда всё уже произошло, но я ещё не знала. Я сидела в кресле, и вот-вот позвонят в дверь. Я перебирала в памяти и те полтора года совместной жизни, и весь период с четвёртого класса, и тот день, когда я встретила первую любовь. И мальчишку-шестиклассника, с ещё детским голосом (у меня уже в четвёртом классе голос стал окончательно грубым, и казалось, что мой голос принадлежит ему, а его - мне), и изменившиеся черты умершего двадцатиоднолетнего.
Надо ехать сдавать зачёты. Я прикладывала свою карточку с пейзажем к платёжному терминалу в автобусе, старушка посмотрела на меня и сказала: "Эх, девочка". Потерявшие кормильца могли бесплатно ездить на экспрессе. Мы с Викой обычно называли его "инвалидная электричка", поскольку не видели смысла платить больше и считали, что он нужен только тем, у кого льготы. Выигрываешь всего минут десять, а переплата большая.
Я села у окна. Было полупусто. Десять утра, только прошёл час пик. Электричка отъезжала от платформы, с которой я садилась первый раз. За окном пошёл весенний дождь. Поворот, изгиб путей, и капли уже не вдалеке, а с наветренной стороны, хлещут в стекло и стекают, как слёзы. Небо беспросветно серое, нельзя по солнцу определить время. Я смотрю на запад. Голые мокрые деревья качались от ветра, на улице практически никого не было. Ранняя весна, немного унылая и чем-то похожая на осень. Но так не вечно, наступит и май, нежный и похожий на лето.
Сначала я зашла в деканат заменить семейное положение во всех вузовских документах. Работница была не в настроении: "Какое нелепое сочетание возраста и семейного положения. Эх, девятнадцать лет, надо быть девушкой или замужней. Переплюнула певицу Ларису Черникову, младше на три года". Я в тот момент чувствовала себя вундеркиндом: кто-то ещё не нашёл любимого, а я уже теряю. Но анкету для заполнения составили шедеврально: либо девушка, либо замужняя, и всё на этом, иначе не существуешь. Пришлось внизу дописывать. Вторая анкета ещё чудесатее, наверно, составлял робот: "никогда не была замужем", "замужем", "всегда разведена", "никогда не была разведена". Что ж, "никогда не была разведена".
На зачётах меня никто не мучил, все всё знали, все видели мои стеклянные-стеклянные карие раскосые глаза. Я отвечала чётко, но дрожащие руки засунула в карманы, я то мёрзла, то начинала гореть внутри.
Перед экзаменами у нас было по два практических занятия. По одному очень сложному для меня зачёту я получила тройку. Потом подошёл очник и сказал мне, что рад новому порядку, по которому стали давать стипендию и с тройками, ведь он тоже тройку получил. Я ему объяснила, что я вообще заочница, получаю социальную поддержку по потере кормильца. А у него, получается, облом со стипендией.
Математику у нас вела Рукмини Борисовна. Она была русская, поменяла имя под свою религию. Она была индуистка. С длинными, до пояса, волосами, в ярком сари, вся увешана украшениями. Я ей не понравилась с самого начала. Дело в том, что в списках, которые она изучала, указывают и семейное положение. В ведической культуре, индийской и славяноязыческой, считается, что женщина должна стараться, чтобы её муж жил долго, он её господин, если умер - она тоже не должна жить. Ко мне Рукмини Борисовна относилась по-индийски: раз уж государство позволило мне жить и даже защищает мою жизнь, то я не должна думать, что такая же, как правильные, замужние женщины. В первый же день наших занятий она произнесла приветствие: "Доброе утро, девушки, замужние и разведённые". Дальше было: "Аня! Какие у тебя волосы замечательные, длинная коса. Джессика, правильно, что такое не носишь. В волосах сила, женская энергия, которая бывает только у хороших женщин. И украшения тебе не положены, главное в жизни ты уже проиграла". Потом ещё много тому подобного. "Учитесь хорошо, а то будете как Джессика", "не садись со мной, ты приносишь несчастье"… Я узнала, что она старая дева. А то удивлялась: вот умрёт её мужчина, что она тогда делать будет, последует своим заветам или нет?
После знакомства с ней я сразу же обратилась в деканат с просьбой сдавать другому преподавателю, поскольку эта плохо относится ко мне из-за моего семейного положения, которое я, кстати, не выбирала. И взаимодействие у нас не получится, она просто будет меня валить из своих принципов. Ну что это такое, когда преподаватель говорит, что меня надо было сжечь? Хорошо ещё, что она не психологию какую-нибудь ведёт, а то напихала бы ереси каждому в голову. Стараться, чтобы мужчина жил долго? Серьёзно?
Первый экзамен я сдавала в видеоформате, поскольку руки совсем не слушались. Я даже совсем не раздевалась и при этом сильно мёрзла. Наш экзаменатор заболел, поставили другую. С нами сдавала одна очница, поскольку результаты объявляли сразу, то она услышала вердикт: тройка. И сразу заплакала. Преподавательница спрашивает:
- Ты так плачешь, у тебя кто-то умер?
- Нет, я боюсь, что не будет стипендии. Меня мама убьёт!
При том, что даже тройка там была из жалости, знаний по предмету не наблюдалось.
Она сдавала первая. Потом был взгляд на меня:
- Не надо из-за экзамена так плакать. Ты ничего не теряешь, у тебя зарплата больше стипендии.
- Я любимого потеряла.
Она обняла меня:
- А знаешь, есть такая певица - Лариса Черникова?..
И долго утешала меня, пока остальные готовились. Если за каждое упоминание при мне Ларисы Черниковой и Ирины Круг мне давали деньги, пусть и совсем небольшие, было бы очень хорошо. Я рыдала в аудитории, а потом перед объективом телефона рассказывала тему. Тогда я получила настоящую пятёрку. Запись добавили в учебные документы.
Одна из самых неприятных вещей - когда у тебя случится беда, прямо жизненная катастрофа, тебе немного посочувствуют, а другие, кто без таких проблем, начинают завидовать этому сочувствию и упрекать. Помню, как у меня в третьем классе заболел зуб и меня забрали с продлёнки, а один мальчик обиделся, что меня освободили от домашнего задания. Учительница сказала: "Не завидуй. Ты не знаешь, как болят зубы". Так же и на втором экзамене та самая очница, продлившая сессию по болезни и сдававшая с заочниками, сказала:
- Вы не слушайте Джессику. Все её жалеют, стоит ей только зареветь. Ей ещё государство десять тысяч в месяц даёт просто так, а у меня стипендия маленькая, она ещё на экспрессе бесплатно катается, а мне платить. Прошлый экзамен она не сдавала, ей из жалости поставили. Обнимают её, рассказывают про Ларису Черникову и Ирину Круг.
Тут я не выдержала и закричала:
- Без тебя-то плохо, как Ларисе Черниковой в девяносто шестом, ты тут ещё! По поводу стипендии - государство тряси, а не меня. Ты замужем или хотя бы встречаешься?
- Нет, я посвящаю всё время учёбе, ещё рано для мальчиков.
- Знай, что любимого человека не заменит никакое сочувствие и никакие выплаты. Пусть тебе будет утешением, что я получаю меньше, чем средняя зарплата.
Ещё за меня заступилась Даша Лесникова из моей группы:
- Не ты ли вымаливала оценку, мотивируя, что мама убьёт? Джессика, кстати, сдавала по-настоящему, можешь видео посмотреть. Не ты ли называла себя эмпатичной натурой на странице в соцсетях? И где эта эмпатия?
Даша Лесникова, отличница, на которую возлагали надежды с первого класса, сдала ЕГЭ в том же году, что и я. И тут как гром среди ясного неба беременность! Родители заохали:
- Ты же хорошая девочка! Давай, пока никто не узнал, быстренько прервёшь, как раз до выпускного успеешь.
Но Даша выставила вперёд руку:
- Нет! Не убью.
- Что за категоричность? Ты отличница, на тебя вся школа надеется. Ты хочешь свои таланты закопать под пелёнками?
- Ребёнок вырастет. А я заочно выучусь.
- Заочное - не образование.
- Мама, значит, у тебя не образование?
- Мне было сложно, я хочу, чтобы ты училась на дневном. Мы так мечтали, чтобы у тебя было светлое будущее. А так ты учёбу забросишь, будешь одиночкой. А твои ровесницы в это время будут гулять, расслабляться на дискотеке, мир посмотрят.
- И будут мне сниться страшные сны с убитым ребёнком, я буду вспоминать день казни.
- Ты уже Интернета начиталась? Картиночек слезливых насмотрелась?
- Нет, я в школе хорошо училась. Всё, иду учиться заочно, выйду замуж за Пашу, отца ребёнка. Вы чего испугались? Я же не хочу что-то плохое делать.
- Рано ещё, ты ещё маленькая, тебе учиться и учиться ещё.
- А моим ровесникам в армию не рано? Машиной управлять не рано?
- Брак по залёту долго не держится. Это надо осознанно, после тридцати лет. Ну что ты дашь ребёнку? Ты сама ещё ребёнок.
- А говорили, что в меня много вложено. Почему не дам? Если что-то не знаю, могу прочитать.
- А высшее образование? А путешествия? Ты не сможешь полноценно развивать ребёнка.
- То есть, ребёнка надо убить из-за моего возраста?
Даша больше не заговаривала на эту тему. Отказалась от покупки платья на выпускной, документы, уже поданные в вузы на дневное отделение, переложила на заочное. И потому, что сама хотела, и для спокойствия: баллы там ниже, а волноваться нельзя. С Пашей расписалась без всяких торжеств. Сходила на выпускной, от спиртного отказалась, сказала, что просто не нравится, попрощалась с учителями и одноклассниками. И просто наслаждалась летом. Вставала рано, иногда на рассвете, гуляла, читала книги. Гонка по ЕГЭ закончилась. Скоро, после приказа о зачислении, о баллах ЕГЭ если кто и будет спрашивать, то так, как спрашивают, есть ли у тебя кошка и какой чай тебе нравится.
Приближался август, обновлялись списки абитуриентов. Родители решили посмотреть дневное отделение, чтобы попенять Даше, мол, вот, могла бы учиться на дневном. Накануне зачисления в первой волне баллы резко выросли, отбросив Лесникову далеко под черту. Во всех вузах! А вот в заочном списке она была самой первой и поступила первым этапом. То есть, не не переложи она документы, пришлось бы платно учиться или искать пустые места по всей России. Позже Даша говорила, что на заочке интереснее, там все люди взрослые, не плачут из-за четвёрки или тройки, не трясутся из-за стипендии, а на очном дети, накачанные родительскими амбициями, с ветром в голове.
Её старший сын родился на месяц раньше моих детей. Ей несколько раз снился сон, что она послушалась и сделала аборт, снилось маленькое расчленённое тело и голос: "Тебе такой подарок свыше, а ты выбросила". Даша тогда в ужасе просыпалась и смотрела на ребёнка: вот он, живой! Не убила. И на других детей смотрела с чистой радостью, как могут только люди, никогда не делавшие аборты. И спустя много лет была эта радость: вот все дети, никто не убит.
Третий экзамен я сдавала позже, поскольку меня вызывали в полицию. Уличная стрельба. Какая в этом необходимость? Хорошо, хоть не пришлось очень долго расследовать, стрелки даже лицо не закрывали. На экзамен я пришла в преподавательскую и принесла справку о причине отсутствия (из-за вузовской аккредитации тогда было так строго), та самая очница снова назвала меня прогульщицей. Но потом спросила:
- Я в день следующего экзамена хочу сделать пластическую операцию. Как быть?
- Приносишь справку о болезни, - сказала я.
- Но я же не болею, мне не дадут.
- Тогда не пойму.
- Красивой хочу стать, понимаешь? Меня только на это время записали. Пробовала договориться о переносе экзамена, отказали: проверка сейчас.
- Может, тогда и не надо? Подумай, ну зачем тебе огромные губы. Что, без силикона в губах не будут любить?
- Я для себя.
- Знаешь, в советское время была только лечебная хирургия. И сейчас люди тоскуют по тому разнообразию лиц, любят пересматривать старые фотографии, где носы разной формы, а не под Барби, губы и тонкие, и чуть пухлее - в общем, лица живые и разнообразные. Не надо превращаться в куклу.
Она согласилась.
Пьяная стрельба. Не подумали, что на территории общего пользования, даже никуда не отошли и не отгородились. Просто пьяный кураж. Просто унёсший жизнь. А ведь не похожи оба преступника на подзаборную пьянь. Кто ещё верит, что без алкогольных и табачных акцизов бюджет невозможен? На каждый рубль от дурмана двадцать рублей убытка. Капиталистов не волнуют мои слёзы, не волнуют дети, которые не увидят отца. Сами-то они не травятся: кто будет применять к себе оружие?
Дома меня тепло поддерживали. Витя, братишка, промакивал мне слёзы. Всю заботу о детях, кроме кормления, на себя взяли другие. На работе мне оформили больничный. Помню, как я садилась в машину, когда мама везла меня в поликлинику, опять был дождливый день, как в песне, от красного светофора было тошно, чтобы не было плохо, я стала вспоминать какую-нибудь песню, мне это помогает. Мои всегда остриженные тёмные волосы поддерживались чёрным тканевым ободком; я в свои девятнадцать выглядела лет на сорок. Есть я не могла совсем, только пила холодную воду. А ещё садилась в кресло и долго-долго смотрела в пустоту. Папа так спросил маму:
- Что она там видит?
- Да то же самое, что и подруги по несчастью.
Только приходивший старший племянник Вики и Лёши сказал мне, что надо мозги развивать, иначе они испортятся. До этого он заявлял, что аборт - не убийство, подслушав мой разговор с младшими. Тут я ему сказала:
- Посмотри на меня. Значит, матери мёртвого ребёнка не существует? Почему тогда существует жена мёртвого мужчины? Я сейчас не равна прежней себе, до брака. Вдова и девушка - не одно и то же. Я миссис, а не мисс, в Индии меня оденут в белое, а не в девичье. Традиции, ладно. У меня не та психика, не то тело, как у девушки. Неужели ты не видишь разницу между старой девой и матерью семейства? Я не девочка, а молодая женщина с детьми, рано потерявшая мужа.
Голос у меня грубый, совсем как у мужчины, поэтому меня не взяли звать детей в поисковом отряде, ведь дети идут только на женские голоса, здесь важна тональность, а не половые признаки. Я говорила и смотрела Мише в глаза, я не верю во всякие приметы про энергию из глаз, ведь нет таких электростанций.
Миша заявил:
- Я атеист, поэтому мисс.
И всё, дальше слушать не захотел.
Ещё одна знакомая сказала, что мужчины живут долго от женской энергии, а у меня и внешность неженственная, и голос грубый. Ещё одна Рукмини. Может, чакры ей прочистить? И женщина из соседнего дома сказала своей внучке-второкласснице: "Учись на пятёрки, а то будешь вот такой". И указала на меня. Серьёзно? Мужчина становится бессмертным, женившись на школьной отличнице? Кстати, сейчас у меня одни пятёрки, а в школе были тройки не из-за слабых знаний, а из-за домашних заданий. Не видела я в них смысла. Ведь здоровому человеку не дают лекарства, не сбивают нормальную температуру, не понижают нормальное давление. Если я прекрасно усвоила тему, зачем мне переписывать очередной унылый текст? Может, потому и не любят читать о природе, что объелись списывания таких текстов в домашнем задании вместо прогулок на той самой природе. Дома надо читать, общаться, гулять, в общем, жить человеческой жизнью. Мои родители это понимали и не мучили меня, я же не запланирована, у них не горит план моего поступления за границу.
"Кто, кто, кто, кто мне поможет вернуть вновь наше счастье, нашу любовь"? Вера поможет. Люди не исчезают навсегда. Я не могу быть атеисткой. И не буду. Мы обязательно встретимся за границей между мирами. Там уже не женятся и не выходят замуж, там все братья и сёстры одного возраста. Отношения людей не земные, грубые и плотские, а возвышенные. Поэтому, я считаю, быть старой девой и не родить детей - это упущенные возможности. После смерти этого не будет. Вот умрёт хорошая девочка, которая сначала очно хорошо училась, потом строила карьеру, и поймёт, что она никогда не любила мужчину и не подарила жизнь. Всё, уже умерла, этого у неё уже никогда не будет. Зато остались никому не нужные пятёрки, пустой угар дискотек с низкопробной музыкой и нерожавшая фигура (которую так боялась испортить, как пугают сетевые страшилки), которая скоро исчезнет. Никого не оставила после себя, никого не выносила, не продолжила жизнь на Земле. Поэтому мне так грустно, когда умирают молодые девушки. Двадцать два года, вместо любви - дневная магистратура. И авария, болезнь...
Когда я выходила замуж, мои родители мечтали, что мы будем жить долго-долго. Но эти мечты разбились о реальность. Что ж, план нарушился, это бывает. План рушится, чтобы построить что-то новое. Помню, как я опоздала на электричку, пришлось ждать целый час, а это была ранняя осень. И я успокоилась. Сидела, смотрела, как шумят деревья, как с них падают жёлтые листья, как солнце освещает всё вокруг, как птицы стаей взлетают, словно в "Жестоком романсе".
У каждого свой срок жизни. А вот если бы я решила сначала отучиться? Так и умер бы один, без детей, у моей бывшей свекрови не осталось бы вообще никого. Кстати, она мне сказала, чтобы я не умирала вместе с Андреем, что у меня своя, надеемся, что длинная, жизнь. Я ей вместо дочери, и она не имеет права заедать мою жизнь. Винила себя, что не родила ещё детей, что всегда чего-то боялась. Вообще, это распространённое сожаление в старости: никто не жалеет о некупленных вещах и большинство жалеет, что детей один-два, а могли бы пять-семь родить.
Наступала весна. Конец апреля. Солнце яркое, трава пробивается. День уже длинный. Я снова работаю, у меня снова даже хорошая производительность. А ещё хожу гулять. И как-то легче становится. Может, от понимания того, что у каждого своя судьба. Злость на то, что так произошло, содержит в себе неприятный смысл - обида на умершего, что он причинил неприятность. Андрей не хотел делать меня несчастной, он хотел, чтобы я всегда радовалась. А если я умру, захочу ли я, чтобы все мои близкие на мне зафиксировались, бросили все любимые дела, запустили работу, а кто-то и подумывал о самоубийстве? Нет, конечно. Так шло время, и грусть светлела. Но я по-прежнему худела.
На летней сессии преподавательница средних лет высказалась:
- Не люблю заочниц. В учёбу надо именно погружаться, а тут у кого дети маленькие, у кого родители болеют, у кого муж умер... Учёба - это детский вид деятельности, надо быть в детском состоянии, чтобы мозги работали. Отучиться, погулять, только потом на работу. Так и мотивация - стипендия, а эти не боятся троек и пересдач, всё равно у них зарплата больше.
Но другая, более опытная, ей возразила:
- Я хотела бы специально устроиться только на заочников, но так, к сожалению, нельзя. Приходится с зелёной инфантильностью работать. Поступали потому, что родители заставили, чтобы в армию не идти, слёзы из-за тройки, даже была попытка самоубийства - парень стипендией кредит платил, боялся родителям сказать. Прогуливают пары ради работы, опаздывают, засыпают на лекциях. Что эта стипендия? Жалкие крохи, но из-за них так дрючат дома. Они же ещё от родителей зависят, не та оценка - могут наказать. Я бы вообще отменила стипендию. Учёба - процесс неравномерный, взлёты и падения - нормально. Даже в рамках одной профессии у человека может что-то идти лучше, что-то - хуже. Мне всегда больше нравилось учить взрослых. У них есть дисциплина и мотивация своя, не родительская, на них не давят ожиданиями, у них жизненный опыт, который помогает усваивать программу. А неприятнее всего для меня вымученные отличники, несколько раз пересдающие на пятёрку, и молчуны, из которых слова не вытянешь.
Я могла бы сыграть Ларису Черникову. Это была бы моя звёздная роль. Я представляю, как это - сначала не верить в происходящее, потом сидеть и плакать, смотреть невидящим взглядом вдаль, видеть счастливые сны о прошлом и не хотеть просыпаться в реальность. Я понимаю, как земля уходит из-под ног, понимаю песню "Кто?". Но на этом разрушении, на этой жизненной катастрофе происходило что-то невероятное. Время замедлялось. Я становилась другой, и больше никогда не буду прежней. Я подарила любовь в годы жизни, которые оказались последними. И отпустила; смерть - это большой переезд, тогда, когда по-любому нельзя оставаться на старом месте. Дальше за поворотом что-то новое; раз я жива, значит, на меня есть новый, перестроенный план. Всходила заря нового жизненного этапа; наступала весна, потом лето, и осень, там и зима...
С Лёшей я познакомилась на третьем курсе. Он сказал, что я редкость, поскольку не в моде. Я шумная, разговорчивая, как Пугачёва или Аллегрова, а сейчас все сплошь интроверты. Детей не стал усыновлять, просто заботился, считал, что у каждого человека одни родители. Да и бывшая свекровь, у которой Андрей был единственным сыном, считала меня своей дочерью, нянчила малышей. Тогда, весной, когда мне было двадцать, меня вызвали в местную администрацию. Глава администрации, бабушкина ровесница, хорошо знавшая меня по школьным концертам, взяла меня за руку: "Если и дальше так будешь терять вес, дети - круглые сироты". Действительно, сорок пять кило для меня мало, выглядела я не очень. А то ещё на летней сессии мне с завистью сказали очники, видевшие меня в марте: "Как похудела, мне бы так". Не знали, что похудение это нехорошее, стрессовое. Дали мне путёвку на море на две недели, чтобы я поправилась. Там и познакомились.
Поженились через год, за месяц до диплома. Потом дети у нас пошли. Старушки, малодетные первого эшелона, не могли удержать язык:
- Ладно, одного общего надо. Дальше-то зачем? Нам было трудно, к бабкам ходили, милиции боялись, но сейчас двадцать первый век.
Я им ответила очень честно:
- Вас крупно обманули, пропагандируя, что детей должно быть мало. Счастливой может быть только та страна, в которой все дети рождаются, а не погибают от абортов. Все нужны: и запланированные, и незапланированные, каждому своё место. Население должно быть молодым, а у нас сорок лет средний возраст. Если бы в шестидесятые родились те миллионы детей, пенсии сейчас были бы высокие. А то сейчас придётся пахать пять лет за убитых братьев и сестёр.
Услышав про пенсии, старушки оживились:
- А ведь так…
Я почти не надеюсь на пенсию, к моей старости могут и отменить. Сейчас-то в семье в среднем один ребёнок. Сколько человек будут поддерживать стариков и платить в пенсионный фонд? Ясно, что один, второму взяться неоткуда. Поэтому пенсии маленькие уже сейчас. А что будет, когда начнёт стареть поколение чайлдфри? Таких пенсий, как у моей бабушки, уже не будет. Сначала будет пять тысяч, три… Потом нагрузка на молодое население станет непосильной, и пенсии отменят. Путин виноват? А если это будет не Путин? Путин лично или через агентов вырезал из утробы граждан своей страны? Если да, то согласна, действительно кровавый режим. Но ведь сами шли. Думали, что решили проблему, а в итоге подложили бомбу себе и детям. И никакой хороший президент не вернёт убитых детей, не наштампует недостающих людей.
Кто там ещё думает, что нарушение правил дорожного движения - это дело его совести? Не тяжело ли на себе этот груз тащить? Шагая в неположенном месте, не глядя, пропускают вас вообще или нет, вы правда думаете, что вы главная и единственная жертва? Вы правда не подозреваете, что водитель может уходить от аварии и сильно пострадать или невиновного из-за вас посадят в тюрьму или хотя бы замучают и опозорят всякими расследованиями и копанием в грязном белье, как сейчас любят? Не пристёгиваться - личное дело? До той минуты, когда вы станете летающим снарядом при резком торможении и с увеличенным от инерции весом поразите впереди сидящую цель (больше всего таких умников на заднем сиденье).
Осень только-только начиналась, Юля, самая старшая из моих детей, сильно не любила это время года. В конце августа уже плакала, не хотела новый учебный год. Тот день был серый, облака низкие и ни капли дождя, дул сильный освежающий ветер. Мы с Лёшей тогда собрались ехать в мою школу на встречу выпускников. Я и сейчас вспоминаю всю эту поездку в деталях: как собирались, как я хотела познакомить Лёшу со своими одноклассниками, а то всё никак не получалось, восемь лет уже прошло. Вспоминаю, как быстрым шагом спускались по лестнице, как ветер подул в лицо…
Водитель внедорожника докурил, бросил окурок на проезжую часть и глотнул кофе, но слишком сильно наклонил стакан, и горячий напиток плеснул на костюм. От боли выпустил руль. Тут машина наехала на мусор, затряслась и стала терять управление, водитель пытался вернуть контроль, но тут его, непристёгнутого, выбило из-за руля, но успел вдавить педаль газа… Дальше помню сильный удар в левую сторону, прорыв некачественного отбойника и перевороты, ровно семь. Было больно, но пошевелиться могла, меня спас ремень безопасности. Виновник был явно мёртв, его машина на крыше лежала рядом.
Врач холодно констатировал смерть Лёши. Меня сразу после аварии забрали в больницу, зашили порезы, у меня и сейчас следы по всему телу. Ещё давно одна знакомая высказалась: "Два Лёши рядом. Один скоро умрёт". Теперь она же сказала мне:
- Не садись рядом со мной и не соприкасайся, а то у меня муж умрёт. Примета плохая, ты не знала?
- Я думала, женатые мужчины, как и все остальные люди, умирают от болезней и катастроф. Восточным не увлекаешься?
- Нет, это наши древние приметы, родноверские.
Догадываюсь, что бы со мной сделала ведическая культура. Главное, они как после революции: считают себя свободными, а у самих суеверие на суеверии сидит и суеверием погоняет. В фильме "Вам и не снилось" официальный атеизм, но поклоняются части природы в венках, кланяясь так же, как на своих карикатурах. Всё-таки тоска по неземному.
Мартовским утром я вела Настю в поликлинику перед школой. Она увлечённо рассказывала, как вчера играла в детском саду:
- А я из пушки - бабах!
Так громко крикнула. Рядом шла солидного вида женщина в брендовой одежде и сказала:
- Как мило! Соскучилась я по детскому взгляду на мир. Девочка, к репетитору идёшь?
- Нет, у меня нет репетиторов, я играю с братьями и сёстрами.
- Ясно. Нежеланный ребёнок. Кричит тут на всю улицу, мешает спать желанным детям! Понарожали тут! А у вас, гражданочка, потому такое плохое семейное положение, что вы забыли, что такое быть женщиной. С такими мужчины долго не живут.
- А я, по-вашему, мужчина, что ли?
- Косметика, каблуки где?
- Пол закладывается генетически и половыми органами. Всё остальное называется черты внешности, характер и увлечения. Если бы можно было поменять пол с помощью увлечений, уверяю, призывники бы этим пользовались. А намазывание на кожу ненужных веществ и неудобная обувь - следование моде от низкой самооценки.
- Черты лица грубые, а ещё блондинки выше духом.
- Плохое семейное положение - это не замужем потому, что боится ответственности или затюкана, или разведённая оттого, что не умеет любить. Конечно, в моём возрасте приятнее быть всё-таки замужней, но что есть, то есть, я не выбирала. Цвет волос - это всего лишь пигмент в волосах, а не показатель ума или доброты.
Ну и мусор в голове! "Поколение ЕГЭ", - сказали те, кто заряжал воду у Кашпировского и нёс деньги в МММ. Что-то не помогли перьевые ручки, которые считаются архиполезными для мозга. Детоцентризм в обществе? Правильнее говорить, центризм запланированных единственных детей. Вон как к Насте отношение поменялось!
Ещё мне предложили выпить с горя, чтобы легче стало. Я отказалась, сказала, что не люблю это дело.
- Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт.
- Кто бухает и дымит, тот умрёт, как инвалид, - не растерялась я.
- Что?
- Да, да. Это фраза-манипуляция. Пренебрежительные слова "здоровенький" и "помрёт", "здоровенький" звучит как "хиленький". А ещё подсознательно считывается противопоставление: раз кто не курит и не пьёт - помрёт, значит, получается, кто курит и пьёт - не помрёт? Пропаганда - вещь такая.
Мой любимый. Радость моя... Опять привыкать быть одной, как тогда, в девятнадцать лет, и в то же время по-другому. И опять Миша был не прав, я сейчас не девушка, которая решила погулять до тридцати лет, а женщина, потерявшая двух мужей. Я и сейчас вспоминаю обоих, возвращаюсь в то время. И благодарна. Обоим благодарна за любовь и поддержку, за детей - наше продолжение... И я благодарна Богу, что сделал меня счастливой. Я с теплом вспоминаю и дождливые мартовские дни, о которых пела Черникова, и ветреные в начале сентября. "Эхом бьют часы в тишине ночи"... Я эту песню начала слушать именно в начале сентября, у меня ассоциируется с почти летом, с зелёными и желтеющими, а потом и с яркими листьями, что в пасмурную погоду заменяют солнце. "Мне бы долететь до горизонта" и дальше, и обязательно потом встретиться! Меня радуют дни рождения, поскольку я всё ближе к нашей встрече.
Уличная стрельба и авария привели к печальным результатам, но это всё-таки не то, когда бандиты в лихие девяностые выгоняют тебя из дома, и ты боишься, поскольку они с милицией заодно, и никто тебе не поможет. Мне легче.
Что мы считаем грехом? Сразу думаем про религиозные правила: то есть, это не есть, в праздник не трудиться, иногда и суеверия примешаем. Но забываем об одном, что мы делаем часто и совсем не ставим в вину: мы не радуемся. Представьте, что вы любите человека, дарите ему подарки, а он не радуется и ни за что не поблагодарит, то ему мало, то вообще не заметит. Не так ли мы относимся к подаркам свыше? Какие прекрасные зимние солнечные дни! Кто гуляет? Никого. А золотая осень, яркие листья, невероятное небо? На улице только дети и их сопровождающие. Весна? Когда ещё много снега и текут ручьи, когда почти всё растаяло и трава пробивается, майские дни с зелёным туманом и изумрудной травой... Лето с длинными вечерами, жарой и прохладой... Для кого всё это? Для тех, кто уткнулся в экран и смотрит котиков, шутки, которые тут же забывает? Всё было сотворено, чтобы люди мельком пробегали на работу или на дорогие скучные развлечения? Чтобы на заснеженную ель или берёзу с только раскрывшимися почками смотрели только с целью не врезаться, опаздывая в кинотеатр на очередную штамповку? А утро? Мы его не видим, мы ночью засиделись, читая то, что завтра уже не вспомним. Для кого оно, если спим до обеда или вскакиваем злые в будний день? А романтика, которая вполне может стать настоящей любовью? Это разве не дар? Возьми его, женись. Но нет, мы предпочитаем быть чужими друг другу. А как мы относимся к детям? Выбрасываем эти подарки в ведро с отходами. Если бы всё это дарил человек, он бы давно обиделся и ушёл.
Драгоценностями мы швыряемся, зато к стекляшкам относимся как Горлум. Ребёнка в мусорку абортария ради дорогой железки, которая проездит максимум лет двадцать, но сейчас это не модно, поэтому обычно пять - семь лет. С детского сада и школы не ценят еду: вкусное и полезное в ведро, зато глушить голод чипсами. Сколько яблок гниёт в урожайные годы! Бесплатные уроки в школе? Нет, мы не ценим, нужен репетитор. От прививок отказ, зато непонятная гомеопатия за деньги. Вместо душевных песен, советских и из девяностых, бесплатно и не выходя из дома, покупаем дорогой билет и едем на концерт дикарей. Отказались от дружбы, чтения и прогулок, от семьи и детей ради машины как у соседа и нового айфона, и вроде бы радуемся, сидя за рулём и глядя в новый экран, но вышла новая модель, а сосед вчера приехал на новой машине. И снова крысиный бег. И уже перед смертью видим дни как те, в которые не гуляли, детей, как те, которых не родили, молодых, которые поженились, а не испугались ответственности. Как в сказке: "мы даём ключи только мальчикам", а ты уже старик.
Я детей вообще не планировала. Нет, двусмысленно звучит. Можно понять как "я планировала, чтобы детей вообще не было". Я имею в виду, что они у меня просто рождались в браке, я не подгадывала, когда ребёнок нужен, когда - нет. Всегда нужен, когда появится.
Там же, в больнице, обнаружили беременность и сразу же предложили бесплатно прервать. Я разозлилась. Почему чуть что - считается нормальным убить ребёнка? Я что, дура, что ли? Это надо быть совсем олигофреном, чтобы не понимать, что ребёнок до рождения - такой же человек, что и после рождения. Верить во внутриутробную эволюцию, что на маленьком сроке рыбка, потом лягушка, сейчас просто стыдно, как верить в плоскую Землю. Чтобы зачать рыбу, надо быть рыбой, рыбьи гены нужны! "Там ещё ничего нет" - если нет, то это и не беременность. "Паразитический сгусток клеток" называется "рак" и не имеет отношения к ребёнку маленького возраста. Даже кошка понимает, что беременна котятами, а не сгустками клеток. Потеряла мужа - убей ребёнка? Фу. Что я скажу, когда встретимся после смерти? "Извини, я убила нашего сына или дочь, поскольку стало меньше денег"? Вообще, само такое предложение - хуже, чем предложение переспать за деньги. Мужчина жив - ребёнок родится, умер - ребёнка убьют. Это куда противнее, чем слова Рукмини Борисовны. Получается, мне подобные - это не милые грустные женщины, задумавшиеся об истинных ценностях и воспринявшие младшего ребёнка как дар и память о любимом, а обязательно убийцы младшего ребёнка. Так противно, будто в грязи измазали.
Тут уже не только индуисты начали говорить про меня неприятные вещи. Кто-то обидно шутил, кто-то и всерьёз обвинял. Приписывали мне, что я сама подстраивала из-за наследства или же просто не уживалась, а разводиться было стыдно (знают, что я против разводов). Иногда в моём присутствии говорили между собой: "Я её боюсь". Когда замуж выходишь, на лбу не пишут продолжительность жизни. Почему не сойтись характерами, которые можно узнать, считается нормой, а два раза попасть на маленькую продолжительность жизни - сама виновата? Мне знакомые сказали: "Джессика, тебе нельзя играть в лотерею, ты даже раз за разом проигрываешь в лотерее продолжительности жизни любимого человека, всё короткую и короткую вытягиваешь". Я стала придумывать имя ребёнку, два варианта, для мальчика и для девочки.
Две бывшие свекрови, потерявшие единственных сыновей, рвали меня на части. Обе говорили, что совершили ошибку, ограничившись одним ребёнком, говорили мне, чтобы у меня было много детей. Обе считали всех моих детей своими внуками. Ещё недоумевали, когда их не поздравляли с днём матери и днём семьи: "Мы что, не матери уже, раз наши сыновья прожили меньше, чем мы? И внуки - не семья"?
Снова Вика придёт меня утешать. Вика - моя соседка и подруга. Мы ровесницы, ей дали квартиру после детского дома в восемнадцать лет.
Прошлое человека должно волновать только в той степени, в какой влияет на настоящее. Так, великий педагог Макаренко даже не открывал характеристики поступавших к нему ребят, ведь у них начиналась новая жизнь в колонии. Многолетнее прошлое евангельского разбойника потеряло значение, определяющим стало покаяние в конце жизни. И уж тем более не является достижением или виной то, что с человеком происходило без его выбора. В случае с Викой это было её происхождение. Она была сирота с двумя прочерками в свидетельстве о рождении.
Её бабушка и дедушка были академики и считались успешными людьми. Квартира, машина, двое детей, сын и дочь с разницей в четыре года. Родители считали детей своим проектом, своим лицом, мол, в идеальной семье и дети должны быть идеальными, не думая о чувствах и желаниях самих детей. Инна, мать Вики, в начальной школе считалась одарённой: к любому предмету есть способности! Чтобы упрочить позиции, дома её учили презирать всех, кто плохо учится, детей из неблагополучных семей, злорадствовать над тем, кому плохо. Нет, не хотели вырастить хамку, поэтому учили тонким насмешкам, а не базарным. Это был педагогический приём: внушить максимальное отвращение к тем, кем Инну не хотели видеть родители. Мол, Инна будет делать всё, чтобы не стать тем, кого презирает. Инна могла сказать учительнице, что кто-то не сделал домашнее задание, и попросить поставить ему двойку. Когда её спрашивали, зачем она ябедничает, спокойно отвечала, что так воспитывает, что готовое задание - это долг каждого ученика. Она очень любила всякие проверки, чтобы всем показать свою правильность. Её любимое реалити-шоу было - как ругают одноклассника, чтобы чувствовать себя ангелом на его фоне.
В начальной школе Инне было так хорошо! Четвёртый класс был просто звёздным часом. Учительница к каждому выработала индивидуальный подход, крыло начальной школы было изучено вдоль и поперёк. Один класс, ребят немного, легко было проконтролировать и сгладить шероховатости. Инну в классе не любили, но она считала себя выше всех. Идеальная тетрадь, в ней пятёрка после каждой классной и домашней работы.
Первый раз в пятый класс! Школа та же, даже новеньких не было. Но как же страшно было золотой отличнице Инне! Вместо давно знакомой первой учительницы далёкая и недоступная классная руководительница. Теперь в классе не чувствуешь себя как дома, свой класс - только во время классного часа. Учителей много, названия новых предметов незнакомые. Если с запоминанием, как кого зовут, у Инны проблем не было, то запомнить различные требования было куда труднее. В уютной началке четвёртый класс был старше всех и умнее. Теперь же в коридоре вместо ласковых малышей были дяденьки и тётеньки с непривычно грубыми голосами и непонятными для пятиклашек интересами. А главное - никто из учителей больше не знал Инну как отличницу. Старой репутации не было для новых учителей, всё начиналось с чистого листа. Это был прекрасный шанс для двоечников, но мало кто так сразу начинал вдруг приносить хорошие оценки. Стоял сентябрь. Год назад кто-то пошутил, что провели реформу и теперь они будут с Анной Ивановной до конца одиннадцатого класса. Тогда, в эпоху глобальных перемен, всё казалось возможным. Инна об этом мечтала со второй недели сентября. Она то и дело забывала вещи в классах. Но если пенал или ручку можно было найти, то куда хуже дело обстояло с записью домашнего задания. Увидела дома, что забыла записать, что задано, и слёзы градом: узнать не может, некому позвонить, со всеми в классе в плохих отношениях. Один раз она сказала маме, но та раскричалась. Инна сжалась от страха и на эту тему больше не заговаривала.
В понедельник пришла из школы. Ура, по математике не задано! Пошла гулять. Вернулась вечером, быстро повторила историю и прочитала рассказ по литературе. На следующий день начался урок математики. Суровая учительница начала:
- Итак, начинаю спрашивать доклады. Сулоева.
Доклад! Как Инна могла забыть! Из учебника решать не задали, но ведь не бывает так, чтобы просто не было домашнего задания.
- Я... Я... завтра принесу, не ставьте, пожалуйста, двойку.
- Лучше бы твои завтраки были настоящими, а то зарплаты не хватает. Конец сентября уже, пора бы взяться за ум.
- Я всю начальную школу была отличницей.
- Была, да сплыла. Мне зарплату платят не за то, что я хорошо работала раньше, а за то, что работаю сейчас. Заработаешь пятёрку - поставлю, мне не жалко.
- А п-пока?
- А пока двойка, неси дневник.
- Э...э...э...
- Сколько можно ждать! Весь класс задерживаешь! Другие не виноваты, что ты не готова. В журнале уже стоит.
Инна протянула дневник. На чистой странице разместилась грозная жирная двойка. После урока раздавали тетради, и новым огорчением стала тройка с минусом за домашнюю работу. Красной ручкой было написано: "Остальное? №57, 61". То есть, их надо было тоже письменно. В тот день Инна решила не делать уроки вообще. Голова перегорала от всего произошедшего. Читала, гуляла, вроде как-то настроение даже улучшилось.
Вторник. Опять в школу. Может, по русскому пронесёт, никто не будет проверять тетради. Конец урока, наконец-то. Инна успела ответить и получить пятёрку. Теперь осталось пять уроков, один - физкультура. Дальше нелюбимая математика.
- Инна, ты как бывшая отличница реши задачу со звёздочкой.
Инна посмотрела на задачу, которая была не похожа на все остальные:
- Я не могу.
- Ты же отличница.
Отодвинула стул, встала, вышла к доске. Сейчас решается её судьба. Одноклассники смотрели на неё: сорвётся отличница или не сорвётся? Раз за разом читала Инна условие задачи, сначала про себя, потом вслух, и не могла понять. Её мучил страх, она вспомнила, как мама кричала, как сама повторяла её слова, что двоечник окончит жизнь на помойке.
- Десять минут прошло. И?
- Школьники собрались в поход...
- Ты не технику чтения сдаёшь. По ней я бы поставила тебе пять. А так - двойка.
Инна села на место и зарыдала. Так пропустила мимо ушей новую тему и решение новых заданий, и только звонок заставил её очнуться. Но тут предательски прозвучала фраза:
- Тетрадочки сдаём.
Инна сделала вид, что не услышала, и пошла к выходу из класса.
- Сулоева, где твоя тетрадь? Куда пошла, я тебя спрашиваю?!
Крепкая рука схватила её за плечо.
- Я дома забыла.
- Ты ж понимаешь, что забыла - это не оправдание. Ещё одна двойка. Что же ты, отличница, решила двойки коллекционировать? Двойками вымощена дорога во всякие плохие компании.
В совершенно дурном настроении наша пятиклассница пришла на историю. Пока урок не начался, спешно стала писать в тетради нужные ответы на вопросы, заданные на дом.
- Вера Эдуардовна, - нарочно пропищал Серёжа, - а Инна домашку не сделала.
Сказал точь-в-точь как Инна сама ябедничала ещё пять месяцев назад. Прямо разорвать хотелось ябеду. Что, ещё двойку из-за него получать?
- Инна, ты почему делаешь домашнее задание прямо сейчас? Его надо было делать дома. Давай дневник.
У Инны в глазах появились слёзы.
- У-у-у... Двойка, двойка, "не готова", три, четыре с минусом... Теперь отличницы так учатся?
От позора спас только начавшийся урок. Инна опять не слушала, переживая внутри себя. Дальше была физкультура. Но... опять волейбол! Как же надоело! Инна была маленького роста и в команде во всех врезалась или наоборот застывала на месте, и сама уже чётко понимала, что такие игры - не её. Но дома ей внушалось, что у неё должно быть всё безупречно по всем предметам, что талантливый человек талантлив во всём. Учитель назначил Инну капитаном. Она вдохновилась высокой ролью, набрала команду. Команда Инны проигрывала снова и снова, всё время сидели на скамейке, когда после их проигрыша выходила третья. Ей так надоело всё, так противно стало, что, когда команда выходила, она просто сказала: "Не буду больше играть!" И осталась на скамейке.
Пятым уроком был классный час. Классным руководителем была та самая учительница математики. Как назло она всё не шла и не шла после звонка. В классе начался разговор.
- Ещё шестой урок. Могли бы классный час последним уроком поставить, чтоб не обидно было.
- Могли бы и шестой урок убрать.
- Может, все уроки убрать, как было до революции? Читать научились, и марш в поле. Забыли, как это было?
- Если бы была война, я бы на уроках не сидела, пошла бы помогать. Вернулась бы в школу только после победы. Доучиться и потом можно, а вот людей спасать надо.
- Что-то в этом есть, - сказала Инна. До этого она практически не общалась с одноклассниками, была больше сосредоточена на учёбе.
- Ты, ябеда-корябеда, всех бы сдала, чтобы пятёрку поставили.
- Или если бы сказали, что иначе поставят двойку. Коленки затряслись бы.
Инна растерялась, но тут же её понесло:
- Да я не боюсь двоек, могу хоть пять, хоть десять получить!
- Не храбрись. Ты всех сдавала, лебезила, а тут вдруг заревела, когда с тобой так. Рёва-корова, дай молочка!
- Сама же говорила, что двоечники окончат жизнь на помойке. Иди на помойку.
- Вы...вы гады противные, ползучие. Лучше бы вас не было!
- Чего? Поплачь, поной, может, кто пожалеет, тройку нарисует.
- Где твои пятёрки? В воздухе поплыли. Зубрилка жалкая!
- Я зубрилка?
Верзилы Серёжи Инна боялась, поэтому ударила его соседку Настю, которая вообще не сказала ни слова, чувствовала, какая она жалкая в этот момент, и чем дальше, тем хуже.
С того дня Инна ни с кем в классе не общалась. На физкультуре вообще просто надевала форму и сидела на лавочке. Зато стала приходить к первоклассникам и с ними играть. Её интересы постепенно снова становились детскими. Она мечтала, как им вернут Анну Ивановну, и она снова будет в уютном классе, снова самая первая. Снова заботливая Анна Ивановна будет чувствовать её настроение, знать, когда лучше спросить, когда - не трогать, что не надо ставить четвёрку, поскольку у Инночки голова болела. Однажды Инна решила остаться с первоклашками на первый урок, чтобы не идти на математику. Анне Ивановне сказала, что отменили первый урок и негде посидеть. Дети старательно выводили элементы букв. Была тишина. Инна вспоминала себя и словно сама снова пошла в первый класс. Ах, если бы так можно было!
В середине урока открылась дверь и вошла математичка:
- Ну, доброе утро, хотя кому как. По всей школе её ищем! Хорошо, что подсказали.
Инна уныло поплелась в класс. Там её встретили:
- Что, к няньке захотелось? Ты ещё маленькая, мы забыли. В детский сад не хочешь? Ревёшь? Я сопли вытирать не буду.
- И я не буду.
- И я.
Первая четверть небольшая, никто ничего особо не натворил, поэтому родительское собрание было только в конце четверти. Родителей Инны классная предупредила по телефону, была уверена, что Инна что-нибудь наврёт.
Человек с тоннельным мышлением хуже дурака. Весь ум его сдувается, когда он упирается в непреодолимое, как ему кажется, препятствие. Родители могли бы объяснить Инне, как помириться с одноклассниками, как лучше понимать требования учителей, как перейти на новый жизненный этап. Даже те, кто плохо учился в школе, могут это сделать. Но здесь куда девался блестящий интеллект? После собрания мама стала гневно обзывать дочь всякими гадкими словами и ударила несколько раз. Инна просила пощадить.
- Ах, пощадить? - рычала мама, - Как я в глаза другим смотреть буду? Такое чучело в приличной, между прочим, семье!
- Я больше не буду.
- Оставь эти слова в детском саду! Учиться хорошо надо, а не сопли лить. Самой от себя не противно?
Так Инна из монолога сделала самое страшное открытие. Одноклассники - это временно, их видишь не каждый день, можно ни с кем не общаться, не все в школе популярны. Это не страшно. Страшно другое. Инна вдруг заметила, что все её пятёрки в младших классах были лишь результатом развитой речи, домашнего запаса знаний и старательности. А в среднем звене этого было явно недостаточно. То есть, Инна не по-настоящему умная, а просто угодливая "хорошая девочка". То есть, никакая она не отличница! Теперь она больше не звезда, её больше не будут хвалить. Её место заняла Люба, которую первая учительница не любила из-за её национальности. К ней одноклассники относятся куда лучше, она и списать даст, и прикроет, от двойки спасёт. И что теперь, страшные слова о помойке, повторяемые с первого класса, относятся к самой Инне? У неё, получается, нет будущего? А ещё мама сказала, что ей такие дочери не нужны, ей нужны отличницы, чтобы гордиться. В семье академиков несовершенным детям не место.
Дальше была и вторая четверть, и третья. Инна разобралась с кабинетами и записью задания, кризис пятого класса проходил. Старательно, как и раньше, делала уроки. Но никак не могла допрыгнуть до пятёрок по математике! Даже не погранично. Три, четыре, но не пять. Поэтому дома к ней относились холодно. Ей так больно было вспоминать прошлое, когда она была гордостью семьи. Родители настолько её стыдились, что говорили, что у них один ребёнок. А вот брат Инны, Миша, подавал надежды. Учился в физико-математической школе, дополнительно занимался английским на серьёзном уровне.
В любом разговоре про Инну родители выражали большие надежды, что она снова будет отличницей. Но чуда не произошло, более того, тройки стали всё более частыми гостями последней страницы дневника. Инна старалась, но способностей не было. Дома ругали, ворчали, не замечали ничего хорошего, только тыкали носом в эти тройки. Она хотела потом пойти в училище, но говорить не хотела: начнётся опять театральное представление под названием "родителей-академиков хватил удар".
Так прошёл пятый класс, потом шестой. Вот седьмой уже. У Инны появились новые друзья. Отличники, из крутой школы. Не из Мишиной, а из другой, где все богатые. Родители не могли нарадоваться: два в одном - и интеллект, и деловую хватку почерпнёт их дочь. И, может быть, всё-таки станет успешной. Однажды, в день четырнадцатилетия, Инне предложили закурить.
- Не курю.
- Да ты чего, маленькая, что ли? Как жить-то будешь? Сейчас не страна Советов, рынок пришёл. А бизнесмены все курят и пьют, иначе дело не решить.
Поговорили немного, и она согласилась. Сначала было неприятно и даже тошно. Но Инна решила, что надо приучать себя. Другие же и пьют, и курят, и всё у них нормально. Соседи и учителя говорили родителям, что их дочь идёт по кривой дорожке, но они только отшучивались. Они сосредоточились только на правильном Мише, а Инну, как у Салтыкова-Щедрина, уже записали в постылые. Ждали с нетерпением, когда можно будет от неё откреститься. Не желали признавать ни ошибки в воспитании, ни неправильное отношение к детям - как к аксессуару. Мишу как старшего брата просили повлиять, но он отвечал: "У меня своя жизнь, мне надо учиться и делать карьеру".
Тем временем в компании мажоров на смену табаку и спирту пришли другие вещества. Но в школу ходить надо было. Инна приносила себя на уроки. В десятый класс разгильдяйку никто не хотел брать, но за взятку договорились. Можно было сказать, что и по старой памяти, но образ отличницы давным-давно канул в Лету, образ надменной отличницы, презирающей всех, колосс на глиняных ногах. Так и досиживала два года.
Инна совсем забыла, что ей исполнилось восемнадцать лет. Зато мама с папой обрадовались, что можно больше не думать о ней. У них один ребёнок, студент-отличник. А младшая не получилась, что ж, её больше нет, неудачный проект.
Залетела! А говорили, от этих веществ бесплодие, так убивают организм. А когда? И от кого? Вопросы без ответа. Подружки сказали, срок слишком большой, только рожать. Вряд ли кто-то из компании "крутых" захочет быть отцом, у них другие планы. Что же делать, что же делать? Само не рассосётся. Узнала она уже на шести месяцах. За оставшиеся три образ жизни менять не стала. Однажды в одиннадцать часов вечера она проснулась от невыносимой боли. Началось. В три часа ночи родилась девочка. Это был конец января, предпоследний год уходящего мятежного и счастливого двадцатого века. Сыпал густой снег, под ногами скрипело, на улице ни души. Инна увидела свою дочь и подумала: может, ну это всё? Все эти гулянки с так называемыми друзьями. Может, ради неё стать человеком? Открыть ей мир, научить жизни, отвести за ручку в первый класс. Может, это подарок свыше, который не даст погибнуть? Инна приложила ребёнка к груди.
Через полчаса звучал уже другой голос, ехидный и насмешливый: "Ну и что ты ей дашь? Ребёнок должен быть запланированным и желанным. А это кто? И беременность надо вести как следует, мало ли, какие патологии появились. Сейчас никто не видит, все спят. Она ничего не почувствует. Так всем будет лучше". Инна застыла на месте, и тут вдруг из открытого окна пахнуло табачным дымом, теми сигаретами, которые начинали курить в компании мажоров. Мысли бежали дальше в одном направлении: "Вот, уже люди встают. Пора. Не делай несчастными двоих. Это будет несчастный ребёнок". Инна сдалась. Быстрым шагом, боясь передумать, она пошла к свалке.
Пока Инна трусливо убегала, бездомные кошки окружили девочку. Они раскопали мусор и прижались плотно к ней. Разномастная стая словно говорила: "Не бойся, кошка - хорошая мать. Она за своих котят дерётся до последнего. Мы своих детей не убиваем, как бы трудно ни было, голод ли, холод - у нас такое немыслимо".
- Размяукались, спать невозможно! Вроде, до весны ещё далеко. Иди, посмотри, в чём дело.
- Кошки есть кошки, вот и мяукают. Что им ещё делать?
- Но такого никогда не было.
В пять двадцать семь по московскому времени на улице нашли новорождённую. Найти родителей не удалось, тем более тогда, в девяносто девятом году, этим никто особо не хотел заниматься. Девочку назвали Виктория Боева.
Увы, образ жизни матери сказался на здоровье дочери. Была лёгкая форма ДЦП, ходить могла, но хромала. Зрение было снижено. Вика была левша, а правая кисть была зеркальной, десять пальцев вместо пяти, все рабочие. Всё-таки к лучшему, что мать не вела беременность, иначе бы всё это обнаружилось, и ребёнка бы убили абортом.
В детском доме взрослые были такие далёкие и такие недоступные. В компании одногодок трудно развиваться. Вика была активная, шумная и немного демонстративная. Не заметить или не запомнить её было невозможно. Как она мыслила? Если пнёшь, то полетит. Если здороваться со взрослыми, им приятно. Если обнять того, кто плачет, тот будет радоваться. То есть, если делать хорошее - получишь приятный эффект. Ещё она узнала, что можно создать свою семью в будущем, и будет хорошо и уютно. Поэтому уже так не переживала, когда других брали в семью, мечтала вырасти и построить своё счастье.
Были нулевые, всходила заря нового тысячелетия. Всё непросто было, с большой инерцией преодолевались последствия мятежного конца двадцатого века, лихими девяностыми официально считается период по 2004 год. Бабушка и дедушка Вики вместе с Мишей уехали в Америку. Они даже не знали о рождении девочки. Инна сгинула, о ней все забыли. Тогда, до присоединения Крыма и пандемии коронавируса, ещё модно было смотреть в рот Западу и считать всё заграничное лучшим. Первого сентября в детский дом пришли два гламурных мужчины. Внешнего сходства между ними не было, но чувствовалась какая-то подозрительная гламурность в наглаженных рубашках и отбелённых зубах. Заговорили с сильным английским акцентом. Заграница! Счастливчик поедет в богатую семью. Детей не могло смутить, что обычно приходит либо семейная пара, либо один опекун. Пара оглядывала детей как товар на витрине. Вдруг их взгляд задержался на Вике. Они подошли к воспитателям о чём-то долго говорили.
На следующий день Вику уже забрали. Другие дети на зависть изошли, даже не подозревая, сколько денег заплатили воспитателям и какая судьба её ждёт.
Новая обстановка действительно была богатой. Множество ярких игрушек, тяжёлые гардины на окнах. А где мама? Её же удочерили, значит, должна быть и мама, но почему-то только два гламурных мужчины. Впрочем, они сказали называть их как-то странно - родитель номер один и номер два, словно они не близкие люди, а единицы товара на складе. Вику отвели в её комнату. Как много игрушек! Одной, сказали, никого больше не возьмут в семью. Она осмотрелась. Яркие обои с мишками, застеленная детская кровать и чёрный потолок. Чёрный, нависающий, как небо перед грозой.
Про школу сказали, что учиться Вика будет дома. На следующий день "родитель номер один" показывал ей буквы. А вечером был разговор.
- Ну что, будем начинать? - спросил номер один.
- Может, хоть немного подождём. Напугается ещё.
- Скажем, что это игра. Она из детского дома, не поймёт.
- Она всё-таки не слабоумная.
- Но всё-таки ребёнок. Иначе зачем мы её брали? Ехали в Россию, проходили через границу, ещё документы пришлось подделывать. В России нас не любят, видимо, что-то чувствуют или знают.
- Да, потрудились мы на славу. Теперь можно и насладиться.
- Скорей бы вечер…
- Может, жалко?
- Ну найди себе тогда взрослую девушку и женись на ней!
- Ах ты ж крыса!
- А ты трус.
Партнёры не на шутку нервничали перед снятием очередного табу. Обычные запретные отношения уже давно приелись. Противоестественное сожительство тоже не удовлетворяло, что ни день - то скандал. Оба они всё искали, всё чего-то им не хватало, казалось, что найдут - и будут абсолютно счастливы, и больше ничего не надо им будет. Партнёры разного возраста и разной национальности казались уже одинаковыми и безликими, при разговоре с любым человеком, будь то прохожий или дворник, взгляд сам собой спускался. Краткосрочные свидания с незнакомыми людьми, иногда даже не видя лица, наточили глаз на оценку внешней привлекательности настолько, что дружба без определённого подтекста уже не получалась. Друг из друга они всё время пытались слепить себя, свою недостающую часть, чтобы ей любоваться.
Вика проснулась в своей кровати и рассматривала мерзкий чёрный потолок. В детском доме за такие игры сильно ругали. На душе было так гадко, как не было никогда. Что это за тайны такие, за разглашение которых сильно покалечат? Нестерпимо болела рука, это они решили, что лишние пальцы можно сломать, и расплывались в экстазе, слушая хруст.
Позже Вике приходилось всё больше и больше удивляться. Гонять другого ремнём по всему дому - это, как ей сказали, норма, это и есть настоящая, разнообразная любовь. Грубое нарушение правил гигиены…тоже норма? Здесь поживёшь, и не такое нормой будешь считать. Говорить "ты мой единственный" и одновременно искать нового для случки - а что не так? И она так скучала по детскому дому, где были просто взрослые и просто дети, а не "партнёры", где нельзя - значит нельзя и дружба без грязи, где было чистое детство и школа, в которую успела пойти только один раз.
Шли годы. Вместо настоящей учёбы были только картинки и примитивные песенки, всерьёз обучать живую игрушку никому не было интересно. Ей давали блокаторы созревания, чтобы дольше оставалась маленькой, она и выглядела на два-три года младше, но тогда, ещё до нового психоза - трансгендерности, эти средства были ещё более несовершенны, сильно много давать их было нельзя, поэтому рост всё-таки продолжался. Тем более, она боялась расти потому, что родителям не нравились взрослые женщины, они говорили о них как о мерзких, грязных существах. Когда к ним приходили "друзья", невнятно одетые или неодетые, Вика убегала на улицу и ходила вдоль дороги, стараясь ни с кем не заговорить. Ей крупно повезло, что к ней постепенно потеряли интерес и использовали только тогда, когда не находили кого-нибудь нового. Но самое большое чудо - что она не заразилась никакими болезнями. Тем более что после окончательного "развода" с ней сожители загорелись новой идеей - специально заразиться, чтобы почувствовать в себе живые частицы, новую жизнь. Зачать вирус, как ребёнка.
К тринадцати годам детскость во внешности стала исчезать. Мужчинам стала неинтересна взрослеющая педагогически запущенная приёмная дочь. Обычные-то подростки колючие, а тут выросшая без нормальной семьи. Решили вернуть её обратно, мол, не получилось удочерение, не сошлись характерами. Поскольку к тому времени бардак девяностых сошёл на нет и законы в отношении усыновления ужесточились, а всякие лазейки теперь были закрыты, то одному из партнёров пришлось притвориться женщиной.
Добро пожаловать обратно! Учиться пришлось с первого класса. Непривычно она выглядела среди детей семи, а то и шести лет. Сразу вспоминались времена ликбеза и развивающиеся страны. Целых шесть лет потеряно! Причём никакого опережения в обучении из-за возраста не было, выпускной из основной школы только к двадцати двум годам. Училась Вика слабо, не потому, что не старалась, а из-за сниженных от природы возможностей и пережитого в приёмной семье насилия. Ни о каких одиннадцати классах и высшем образовании речи быть не могло. Она была симпатичнее учителям, чем некоторые умники, которые любили поиздеваться над педагогами. Со слабым, но мотивированным учеником больше пользы от занятий, чем с умным, но нагло плюющим на весь труд для него.
Вика выросла. Она была низкого роста, смуглая, с чёрными вьющимися волосами. И глаза красивые, чёрненькие, зрачок неотличим. Она была похожа на дочь местного богатея, что сыграло в её жизни пусть не роковую, но довольно неприятную роль. Той богатой единственной наследнице надоели все легальные развлечения, захотелось экстрима. Вот и угнала машину со стоянки. Яростная погоня с полицейскими не увенчалась успехом, угонщицу задержали. На тот момент ей, как и Вике, было четырнадцать лет, поэтому вызвали родителей. После разговора с ними девчонку отпустили, но пришли за Викой. Охранник предъявил записи со всех камер как доказательство, что ночью никто не выходил. Но это не убедило. Запечатлённую на видеозаписи угона выдавали за Вику.
Разумеется, об этом раструбили СМИ, жёлтые и не очень. Сейчас же не модно показывать что-то хорошее: человека труда, настоящее искусство… И по сводкам с полей, которые раньше считались скучными, теперь тоскуют. Сюжет по телевизору, статья в газете… И тут в обществе столкнулись две силы: нелюбовь к олигархам и презрение к незапланированным детям. Кто-то даже не знал, на чьей стороне быть: против олигархов, распиливших народное достояние в девяностых, и их детей, вообще не приученных считать простых людей за людей, или за сторонников права на аборт и даже обязательность абортов, чтобы не нести ответственность за свои межполовые отношения. Такой обыватель вроде бы за справедливость, против рая богатых за счёт ада бедных, но считает, что есть те, кому стоит рождаться, а есть те, кому нет. Себя он, конечно, считает лучшим, качественным, в отличие от тех, кто появился в условиях, не подходящих под общественный стандарт благополучия. Если сказать такому про двух людей, попавших в одну и ту же ситуацию, но один будет запланированный, а второй нежеланный по рождению, реакция будет разной. Например, если запланированная отличница с пятью репетиторами станет жертвой насилия, то обвинят насильника. Если жертвой станет детдомовская или даже просто из многодетной небогатой семьи, сразу начнётся: "Думать надо было, прежде чем рожать, лучше бы сделали аборт". Плохо учится желанный - учителя виноваты, не смогли заинтересовать; незапланированный - плохо вели беременность, для современной учёбы нужны репетиторы, надо было сначала накопить, потом родить. Со мной тоже так было: я не считала нужными большие домашние задания, которыми заваливали, поэтому была троечницей. А про меня говорили: "Родители молодые, девочка залётная. Это только о желанных детях думают, о них заботятся". То есть, меня объявляли вторым сортом. Вообще, такие разговоры, что цивилизованный мир - это тот, где разрешают рождаться только после экзамена на условия жизни и здоровье, что нежеланным у матери лучше всего быть убитыми, вгоняют даже в чувство вины за то, что живёшь. А вдруг ты недостаточно качественная? Может, в семье должен быть один ребёнок, а не два, вдруг ты лишняя? Вдруг семья недостаточно богатая, нет репетиторов и машина старая? Вообще, надо быть против абортов хотя бы для своей безопасности. Чтобы шкала ценности жизни не скользила. А то сначала до рождения не человек, потом до какого-то возраста не человек, потом недостаточно богатых, недостаточно здоровых и недостаточно красивых будут "милостиво" убивать.
Прочойс завизжал в Сети: "Вот что вырастает из нежеланных детей! Как разгуляется преступность, если все будут рождаться"! И где презумпция невиновности? Почему подозреваемый, пока не доказали вину, считается невиновным, а ребёнка ещё до рождения надо казнить потому, что он может стать преступником (а может и не стать, кстати)? Почтенные малодетные старушки судачили: "Бедная, бедная девочка. Как страдает от подкупа. Лучше бы сделали аборт". То есть, пожалеть человека - это пожалеть, что его не убили? Если тебе кого-то жалко, помоги, скажи доброе слово. Или, если считаешь, что высшая милость - это убить до рождения, то закрой рот и промолчи. Не оскорбляй, говорить, что человеку место в ведре с отходами - очень дурной тон.
Но адекватные люди есть. Они-то и пытались обратить внимание на нестыковки в деле. Указывали, что только человек с хорошим зрением может так быстро ориентироваться в пространстве, что с ДЦП нельзя так залезть в машину, а главное - правая рука: у Вики было на ней по сути две кисти, одинаково функциональные, а видео чётко показывало нормальные руки.
Денег оказалось много. Окончательный суд прошёл закрыто, без присяжных. Вике присудили два года. Общественный резонанс, может, потому и улёгся так быстро из-за клейма "нежеланный ребёнок". Мол, не так жалко, о домашнем ребёнке больше бы подумали. Когда узнали про её оценки, то стали больше дрючить своих детей на тему учёбы: "Не будешь учиться отлично, пойдёшь по кривой дорожке". Но как оценки связаны с характером? Почему отличник не может сделать гадость? А тот, кому трудно даются уроки, почему не может быть добрым и воспитанным? Кстати, та угонщица была отличницей в престижной школе. В престижной по знаниям, не только по деньгам. А то ведь как бывает: ставят одни пятёрки, чтобы не терять заработок, родителям нравится, а в итоге дети ничему не учатся. Людям не хотелось признаваться себе, что их тепличные, упакованные дети с пятью репетиторами, дети, которых тщательно планировали, могут вдруг оказаться преступниками, а убили абортами тех, кто мог быть хорошим человеком. Поэтому проще было принять, что виновата Вика из детского дома, тем более что её вернули усыновители, видимо, тогда ещё был плохой характер, раз не справились даже на Западе, где, как считает обыватель, мёдом намазано. Ещё вздыхали: "Конечно, какие гены там будут". Вы серьёзно? Гены кодируют тело, но не характер! Цвет глаз, цвет кожи, резус крови… Да, влияют на мозги, но там в худшем случае будет умственная отсталость или психическая болезнь. Но даже это сейчас можно лечить. Нет генов, которые заставляют грабить и убивать. Нет гена подлости и трусости. И уж точно нет гена, заставляющего думать, что некоторых людей надо убить ещё до рождения.
Некоторым из участников дела иногда, когда ложились спать, когда выдавалась минута без суеты, становилось как-то неуютно, что-то грызло внутри. Вот и пытались себя успокоить тем, что срок маленький, что нет родителей, которые бы переживали. Но всё равно старались выбить эту тему из головы, быстрее уснуть, быстрее найти телефон и полистать, вспомнить о покупках или новом телешоу.
Вику освободили досрочно, через год. Она вернулась в школу. С восемнадцати лет её поселили в соседнюю со мной квартиру, она продолжала ходить в школу. Проблемы со здоровьем усугубились из-за насилия в приёмной семье, была группа инвалидности и пенсия. Ещё в пятом классе, в семнадцать лет, она познакомилась с Лёшей. Он не верил никаким сплетням о Вике и твёрдо знал, что ни одного ребёнка в своей семье, каким бы он ни был, на убой не отправит. Сначала отметили новоселье, потом оформили брак. Я тогда с ней и познакомилась.
Через некоторое время после свадьбы стал заметен живот. Доброхоты запели свою песню про гены, мол, кого родит такая больная, для таких аборт обязателен. Даже в женской консультации, узнав про сиротство, болезни, образование и возраст, сразу вручили направление на прерывание. Вика взяла ручку со стола, нарисовала на направлении младенца и стала рвать со словами: "Ручку оторвали. Ножку оторвали. Умираю. Никуда не спрятаться от мамы-убийцы". Из очереди на аборт две женщины порвали своё направление и ушли. Врач, грубая женщина, разозлилась: "Эта чудная нам всех клиентов распугает. Таким точно нельзя рожать". Тут же к ней обратилась знакомая, проходившая обследование для работы: "Вика, сделай аборт. Спаси своё будущее". Позже какая-то семья, приехавшая на выходные на дорогой машине, ткнула в Вику пальцем: "Плодят тут нищету. Ещё и государство таким платит. Вот у нас один Петенька, мы всё в него вкладываем, и нам ни шиша". Ещё в школе. На родительские собрания Вика ходила сама за себя, и там солидные родители говорили: "Будете плохо учиться - будете как Вика". Вика тогда плакала: "Ну почему, почему я второй сорт? Почему я не имею права родить ребёнка? Почему я просто обязана убить своего сына или дочь? Почему все жалеют, что меня не уничтожили до рождения? Мне нет места в этом мире, мне место только в мусорном ведре после аборта. Чем я хуже, чем я виновата, что меня не планировали? Думаю, меня не хотела не только мама, меня не хотел весь мир". Я её обнимала. Если бы аборты были запрещены, разве кто-то стал бы говорить, что не всем есть место в жизни, что от кого-то надо избавиться?
Вика находила утешение в церкви. Там никто не делил людей на запланированных и незапланированных, там никого не считали ненужным. Она жадно слушала уроки в воскресной школе. Оказывается, у всех людей равное человеческое достоинство, что у раба, что у царя. Там праздники для всех, там не осуждают за рождение детей без богатства и успехов.
Лерочка родилась рано утром. В срок, с нормальным весом. Но пересуды не прекратились. Девочка, как и Вика, рассматривалась как неубитая, как несделанный аборт. Выбрали новую тему - возможные болезни, которые не нашли, но обязательно должны были найти:
- Мало ли, какие у этого ребёнка могут быть патологии. У самой матери какая генетика. Что с неё взять, это сама нежеланный ребёнок. Её мать во время беременности не пила витамины, не ела фрукты. Зато то, что не нужно, употребляла. И фраза "внутриутробная диагностика" для неё как китайский язык. Ведь есть же дородовая диагностика, чтобы больные не рождались.
- Тогда ещё так не было, девяностые всё-таки. Те допотопные аппараты УЗИ не видели дефекты, вот и приходилось больных рожать.
- Точно, забыла. А сейчас всё есть - и УЗИ хорошие, и прокол пузыря. Так ещё и отказываются от них! Мол, если нельзя вылечить, то не надо, а убивать ребёнка мы не будем. Вроде верят в электричество.
- Нежеланные дети против абортов. Логично, а негры против расизма. Обидно, что такие ещё и сами рожают. А вот моя знакомая, умница, красавица, с высшими образованиями, нагулялась, осознанно вышла замуж в сорок один год, и детей нет.
- А, отличница и королева ночных клубов. Не поздно ли ей?
- Раньше без всякой медицины в пятьдесят рожали. Моя прабабушка самая младшая, её родили в пятьдесят пять. Тогда просто выглядели старше, но здоровье было.
- Тогда могли родить потому, что не пили, не курили и аборты не делали.
Не прошло и года, как родилась Настя, вторая дочь Вики. Вой на тему нищеты стал ещё громче: "Ну что, что она даст детям? Почему именно такие размножаются? У меня один ребёнок, я кручусь, как белка в колесе, чтобы качественно его вырастить. Вчера кредит взяла ему на телефон и заплатила за репетиторов на месяц. Эта ещё третьего родит, чтобы добропорядочные граждане за неё везде платили". Однажды старичок, сидевший на скамейке рядом с детской площадкой, не выдержал: "Где логика? Если хотите, чтобы ваших детей было больше, почему не рожаете? А кто вам пенсии заработает, не те ли, кто не заласкан и не боится всякого труда? Кстати, а с чего вы вдруг решили, что вы качественные и цвет нации? Вы только что оскорбили людей ни за что ни про что. В чём ваша особенность? Больше потребляете, и только. Ещё нахватаетесь фактов разных, вот и вся ваша духовность".
А Вика давала детям любовь. Да, они учились читать не в два года, как дети родителей, включённых в гонку за будущим, а в детском саду в подготовительной группе, и учились быстрее, ведь были старше и лучше понимали значения слов. Английский язык - надо учить либо с рождения как родной, либо по-взрослому, когда знаешь базовые понятия в родном языке, а не когда учишь то, что по-русски ещё не понял. Мы воспитывали детей практически одинаково. Например, никогда не ругали за оценки, но учили исправлять. За правду не ругали, ругали за враньё. Учили, чтобы с любой проблемой приходили к родителям, злиться не будем; и изо всех сил сдерживались, чтобы не сорваться, если сам честно рассказал, чтобы сохранить доверие. Наказывали за гадкие и наглые поступки, но не физически. Братья и сёстры всегда держались вместе, их никто даже не пробовал обижать. И дома никакого нытья "поиграй со мной", как единственный ребёнок хвостиком ходит за родителями, а им приходится изображать из себя детей. Мы старались научить их обходиться без нас, чтобы в разных ситуациях могли выжить и остаться людьми. Поэтому раннее развитие было не в виде песенок на пяти языках, а в виде базовых понятий "что такое хорошо и что такое плохо": чем опасны наркотики, что такое зависимость, почему нельзя соглашаться на первую рюмку и сигарету, почему нельзя соглашаться переспать без обязательств, почему аборт - убийство родного ребёнка, почему не должно быть однополых пар и любой порнографии, почему правила дорожного движения - это не личное дело каждого, а необходимость; и самое главное - почему надо держаться дальше от компаний, где отсутствие вышеперечисленных пороков считается позорным. Скажете, рано в пять-шесть лет такое рассказывать? А мои одноклассники закурили в восемь-девять лет. Смартфонов тогда не было, а сейчас смотрят всякие видео сомнительного содержания. Не рассказываете детям, что такое плохо? Другие им расскажут, что это хорошо. "Вырастешь - поймёшь"? Вырастет, но такого может наворотить, что будет завидовать тем, кто всё знал и избежал этих проблем. Помню, как старая соседка плакала: "Ну почему меня не учили, что ребёнок - живой человек с самого начала?! Столько детей загубила абортами"!
Невозможность работать из-за болезни Вика компенсировала общественной активностью: состояла в психологической поддержке, в кризисных центрах для молодых матерей. Её детская мечта сбылась: она построила своё счастье, её бросили в детстве, но у неё всё по-другому, пошёл новый отсчёт.
Вика любила гулять на природе, хотя и плохо видела, любила небесную синь, зелёную листву, мороз и летнее тепло. Жила скромно: никаких обновок, если старое не пришло в негодность, индустрию красоты даже не планировала постичь. Я сама тоже не знаю, что такое хайлайтер и консилер и чем они различаются. Мы дружили семьями, гуляли вместе с детьми. Вика считала меня своей сестрой, поскольку мечтала о сестре. Шли рядом: я крупная, она меньше ростом, обе тёмненькие, голоса у нас грубые, как у мужчин, нас даже в шутку называли Джефф и Витя.
На третьей беременности Вику буквально заставляли делать аборт, истерично расписывая угрозу жизни. Но Вика с уже давно выработанным спокойствием отвечала: "Такой операции, как экстренный аборт, не существует. Есть кесарево, есть разное лечение, а необходимости убивать ребёнка нет. Если всё действительно плохо, то что я выиграю? Несколько лет жизни за счёт чужой смерти? Ведь такие нездоровые в принципе долго не живут. Две жизни всегда больше, чем одна. Сколько бы ни прожил ребёнок, у него должна быть своя жизнь". Все угрозы, конечно, оказались перестраховкой (ага, перестраховка обязательным убийством ребёнка), родился сын.
Рядом с нами жила Успешная. Её так и звали за глаза, поскольку у неё было трудно запомнить и произнести имя. Однажды она непонятно зачем пришла на детскую площадку:
- Беременность - не контракт на роды.
- Ты чего здесь делаешь? - оживилась я.
- Веду борьбу за права женщин.
- Это что сейчас было?
- Я просто объясняю, что у беременной есть выбор. Ладно ты упрямая с детского сада, но зачем подругу научила своей культуре? Пусть у неё будет выбор.
- Велосипед или ролики - это выбор, текст или звуковая книга - это выбор, стать учителем или программистом - это выбор. Жизнь другого человека - не выбор.
- Ты какая была в школе, такая и осталась. Нетерпимая и агрессивная.
- Тебе правда не нравится? Не обидно, что Земля круглая? Или это тоже сейчас неприлично говорить?
- Я училась очно!
- И?
- Я посвятила себя учёбе.
- Ну?
- Я пять языков знаю, читаю Ницше в оригинале и сериалы так же смотрю! Планета гибнет от перенаселения!
- На самом деле это неправда. Это старая теория, давно опровергнутая. На самом деле сейчас в мире рождаемость всего два с половиной ребёнка на семью. Когда будет ниже, чем две целых две десятых, начнётся вымирание. На самом деле Земля вполне может прокормить четыреста миллиардов населения, голод - от жадности капиталистов и экономических ошибок. А жизнь начинается с зачатия. Это ещё в школе учат. Собрался генетический код - всё, дальше только растёт. И никаких сгустков и рыбок! У людей бывают только люди, генетический критерий вида.
Успешная закричала детским голосом:
- Расходились тут, многодетные! Парочки разнополые ходят, мило разговаривают! Зато у меня два высших очных образования! У меня нет детей, зато нерожавшая фигура, у меня дорогая косметика, маникюр и педикюр! Одежда новая!
Глаза её, моей ровесницы, блестели детской завистью. Она сама себе пыталась доказать, что у неё жизнь лучше, что её одиночество - даже не жертва ради желанного для неё благополучия, а единственная норма. Но что-то не убеждало, через железобетонную стену чайлдфри-убеждений сквозила зависть к тем, кого обнимают, кто просыпается не один, кто смотрит, как растут сыновья и дочери, как происходит превращение из комочка во взрослого человека. Ей было обидно, что люди с детьми что-то не похожи на карикатурных персонажей из групп "Яжемать": многодетные женщины со своими интересами, не толстые, здоровые, дети, искренне дружные с братьями и сёстрами, не мечтающие их убить, чтобы досталось больше игрушек.
Между тем среди нас жили запланированные, здоровые и желанные дети. Они жили в тёплом мире. Тёплом, как водоём с нарушением санитарных норм, который не бодрит, а плодит заразу, ветер с которого пахнет несвежим. Стоячий водоём с бурной рябью на поверхности. Вода не блестит, мутная.
Они вставали под десятую мамину побудку, надевали заготовленную с вечера одежду, шли к накрытому столу. Потом их в школу или на занятия везли родители или нанятые специально обученные люди. После пересечения школьного ограждения родителям приходило сообщение. Вся информация об их школьной жизни напрямую перекачивалась заботливой маме в несколько родительских чатов. Дитя могло узнать только утром, что у него мероприятие, к которому мама всё подготовила. Первоклашка нёс из дома сложную поделку на двадцатый за месяц конкурс или доклад на десять листов. Были и совсем золотые, их всем ставили в пример, считали вершителями будущего. Эти делали все-все уроки. После школы их везли на разнообразные развивающие занятия - дополнительно по школьным предметам, гимнастика, второй-третий-пятый язык, ментальная арифметика, курсы лидера... Они ехали, словно похищенные: не могли определить, где находится очередной кружок: пятьсот метров от дома или пятьдесят километров, вернуться домой одни бы не смогли, да и зачёт на знание домашнего адреса сдан и забыт в начале первого класса. Во дворе они гуляли, когда шли к машине - подлёт к окну пока не на конвейере. Они могли быть разного телосложения. Кто-то пухленький, чтобы мама не скучала по младенчеству, ведь второго ребёнка нельзя рожать, чтобы не упало качество первого. Кто-то тощий - у травоядных буддоиндуистов. Кто-то с эталонной фигурой на правильном питании. С раннего детства слушают пение кишок. Где уж тут горбушкой отравиться: это не простой деревенский Вася, а единственный наследник, в которого так много вложено. Они не задавали вопрос "а как мне это в жизни пригодится?", который был обыкновенным для моих ровесников и до нас. Они мягко перемещались от одних специально обученных людей к другим, их дни были расписаны. Мама второпях раздевала четвероклассника, чтобы успеть на втиснутое между итальянским и арфой рисование. Они не опаздывали. Они не терялись. Они не дрались, не рвали новую одежду. Не гоняли в футбол вне спортивной секции, не бегали вне фитнеса, их обувь была новая и блестящая, как у неходящих. На их теле не было ни синяка, ни царапины. Общались они с одобренными одногодками, варились в кругу таких же. Да и где общаться со взрослыми? Репетиторы? Время - деньги, да и если вопрос денег не стоит, то учебный план отстанет. Заговорить с кем-то на улице? Мама или няня не разрешит, ведь сейчас так страшно жить. Взрослые сами боялись заговаривать с детьми, ведь новые дети такие хрупкие. Не знаешь, где рванёт мина психологической травмы. От непонравившегося слова у маленького человека начиналась настоящая депрессия. Из-за отсутствия любимого смузи начиналась истерика. Учителя давно потеряли право на эмоции, даже говорили монотонно, как роботы, чтобы кого-нибудь случайно не травмировать. Озвучивать оценку запрещалось, цифры старались заменить смайликами. То есть, не знаешь, как ты знаешь предмет, хорошо или плохо. Тесты на сайтах справедливее, поскольку показывают процент правильных ответов.
Они были уникальные, как снежинки. На их страницах в соцсетях были разные красивые цитаты. Уникальная дизайнерская одежда, ничто из аксессуаров не должно повторяться. И, конечно, это были интроверты с огромной личной зоной. Что раньше называлось "проблемы в общении", то сейчас обозначается гордым словом "интроверт". Хочешь заговорить с человеком, вроде всё нормально, но через полчаса оказывается, что он общался только потому, что не мог сказать прямо про свою сенсорную перегрузку, надо было это почувствовать. Рядом с ним не стой и не садись, даже если больше негде, ведь его личный комфорт важнее. Позвонить такому нельзя, а на сообщение отвечает через неделю, когда уже не актуально. Сейчас аутисты считаются лучшими людьми как самые независимые. Нормально признаться, что ты всю жизнь считал себя эльфом и у тебя ориентация на летающих лунных существ, нормально признаться, что после двадцати лет перестал считать свой возраст, чтобы не травмироваться. Самое страшное сейчас - это категоричность. Попробуй только скажи, что не признаёшь гендеры. Попробуй выгнать из женской раздевалки считающего себя женщиной небинарного (слова-то какие). Убеждения и жизненные законы сменились мнением. Скажешь что-то - тут же должна добавить "это только моё мнение".
Домашний интерьер, детская площадка, сад и школа, кружки - всё там мягкое, без углов, как в психиатрической больнице. А то вдруг к концу учебного дня будет синяк - родители могут и в суд подать. Учебные программы реформируют под нежную психику. Как горячие пирожки лепят новые книги для изучения на литературе, где самое большое огорчение - упавшая со стола зубная щётка. А уж мой любимый пример арифметической прогрессии - расчёт даты смерти по времени сна - ядерная бомба для нежной души. Не знают, как учить студентов медицине, где болезнь и смерть, богословию, где гонения, юриспруденции, где преступления. Пока выделили зону комфорта, куда может пойти учащийся, когда почувствует, что занятие его травмирует. Там печенье, мягкие игрушки, пластилин и видео с играющими щенками. Это не считается прогулом, по этой теме просто не спрашивают потом. Что я в детстве просто забывала, сейчас считается трудноизлечимой психологической травмой. И не знали бы, что это травма, но современная культура сказала, что надо обижаться. "Мы поссоримся и помиримся" - это в прошлом. Сейчас после конфликта из-за любой ерунды дети становятся настоящими врагами. Их берегут от неприятностей, не показывают реалии жизни, но добрыми они не становятся. Чужая беда их может только напугать, на помощь не придут. Родители не имеют права на ошибку, должны быть идеальными. У детей нет секретов от родителей, нет непрозрачного пространства. Не скроешь двойку, не прогуляешь последний урок или пару, не убежишь на свидание, сказав дома, что ничего не задали на завтра. "Снова к друзьям я своим убегаю" - реалия прошлого, сейчас общение стерильное. Их даже не тянет к противоположному полу. Ни влюблённости, ни романтики. Они же ещё дети, им ещё бакалавриат, потом магистратура, потом второе высшее... Как никогда низкие показатели подростковой беременности считали достижением современного воспитания.
Семья, дети? Это так устарело, да и сами ещё дети. Косплей, ролевые игры, тусовки, следование за кумиром. Попадают в тюрьму по глупости, уверенные, что они дети и их отмажут. Воинская повинность для них страшное нарушение прав, мол, армия должна быть контрактной, а вспомнить математику начальной школы и понять, что их поколение, в среднем один ребёнок в семье, и уж тем более их дети, которых нет, не то, что по контракту, по призыву-то не закроет потребность в защитниках, почему-то не помнят. Чтение с года и три языка с пяти лет прошли даром.
Они хотят решать будущее, хотя не могут решить, мальчики они или девочки. Куклы без пола и возраста, не взрослеют, не женятся. Кто-то не хочет ничего решать, а лишь в тридцать лет спать до обеда в пёстрой пижаме с плюшевым мишкой. Другие думают, что они здесь власть и своими истериками построят дивный новый мир. Вот только умрут те, старые, кто не впишется в новую жизнь. Что-то похожее я уже слышала в девяностых.
Племянники Лёши были именно из таких. Обычно эти дети единственные, поскольку являются тяжкой ношей. Воспитывать нельзя, только отвлекать и контейнировать эмоции. Дай репетиторов, дай языковой лагерь (и наплевать, что способности к языкам не у всех, как и раньше, нельзя же отставать), телефон дорогой, модную одежду (специально для подростков), раннее развитие (как в два года не читает?), лучшую школу, няню (не соседку, а профессионала). Ты что, не любишь ребёнка? Как так можно? Ведь из него вырастет враг народа, если не удовлетворить все потребности. Если любишь - покупай и терпи. Покупай все модные игрушки, на которые покажет детский пальчик. Терпи все выходки и прими то, что ребёнок будет бесконечно долго искать себя и никогда не повзрослеет. Иначе зачем рожали, если не можете обеспечить счастливое детство? Бездетные блогерши пишут, что считают преступлением рожать, раз не могут посвятить ребёнку всю жизнь, что надо валить на Запад, а для этого всё-таки рождённым детям надо наскрести денег на языковые лагеря. Намучившись с одним, срываясь с работы по первому писку и убирая горы игрушек, оставят мысли о втором. Но в семье Лёшиной сестры было всё-таки два сына, поскольку старший, Миша, в три года сильно заболел, родители испугались и решили, что класть все яйца в одну корзину слишком рискованно.
Дома жил вечный серый хомяк. Миша хотел морскую свинку, но решили иначе по понятной причине: морские свинки, как и кошки, слишком разнообразно окрашены, подменить умершую живой трудно. Отличник в школе и на всевозможных занятиях, старший был гордостью семьи, его ставили в пример одноклассникам. Только чувствовалось в его наглаженном виде что-то механическое. Он избегал эмоций, считал, что любые переживания отвлекают от учёбы и понижают интеллект. Это дома так учили. Цель - высокий интеллект и успешность, всё остальное - помеха. Прогулка - пустая трата времени, упускается возможность развития. Гимназия, где учились дети, придерживалась той же позиции: историю преподавали в виде сухих фактов, литературу - рассуждениями на лингвистическую тему. Там учились дети из богатых семей, история и классическая литература могли заставить задуматься о жизни вокруг, а это понижение оценок и возможное сворачивание с пути успеха. Мише нравилось, что дома хомяк не умирает, что детей от всего берегут, а единственная их задача - хорошо учиться.
А Серёжа, младший, был совсем другой. Хороший мальчишка, но мама постоянно говорила, что с ним тяжело. Он несколько раз замечал, что хомяк неожиданно уменьшался в размере и менял характер, а в ответ на эти подозрения мама злилась. Он чувствовал, что сказки перед сном какие-то кастрированные, с искусственно приделанным счастливым концом. Ему что-то не верилось, что волк улыбнулся и ушёл из дома Красной Шапочки, что другой волк не тронул козлят. Однажды он пришёл ко мне домой играть с Матвеем, а я была в соседней комнате, дверь открыта. Потом за ним пришла мама: "Как можно слушать такие песни? Это моему сыну психику сломает! Зачем в детском возрасте слушать песню, где застрелили бизнесмена"? Серёжа попытался возразить, что ничего плохо в песне нет, но получил безапелляционный ответ: "Мне лучше знать, что тебе полезно". И потом всегда, приходя ко мне, просил слушать "песню, где застрелили бизнесмена", песню Ларисы Черниковой "Кто?", где нет искусственного счастливого конца, где не запрещены любые эмоции и от них не отвлекают всякими занятиями.
Прошло два года после смерти Лёши. На следующий год мне тридцать лет. И меня, и Вику порой не любили за то, что для нас чёрное - это чёрное, и белое - это белое, а не пятьдесят оттенков серого, говорили, что нельзя быть такой категоричной и надо уважать любой выбор человека. Одна вообще сказала, что если при ней человек будет прыгать из окна, то она не будет останавливать, поскольку это его выбор, только сестру будет спасать, и то исключительно из-за того, что та несовершеннолетняя. И пафосно заявила, что отдаст жизнь за чужое мнение, даже если оно ей совсем не нравится. Нет, это не подруга. Это в лучшем случае собеседница, но совместные дела начинать нельзя.
Так было и в тот день, когда на городской площади взорвалась компактная бомба… Тогда было собрание жителей. Январь, лёгкий мороз и снег. Вике в тот день исполнилось тридцать лет. Вика не раздумывала, какой ей сделать правильный выбор, в таких вопросах она не колебалась, как не размышляют, выйти через дверь или через окно. И не стала рассуждать, что для неё сделали собравшиеся люди и вообще Россия, государство и народ. Она просто накрыла собой взрыв. Площадь была заполнена людьми густо-густо. Рядом с Викой стояли пары с колясками. Взрыв был в самом центре. А ещё рядом с молодыми родителями стояли бабушка и дедушка Вики с сыном Мишей, первый раз с тех пор приехавшие в Россию. Они не знают, что это их внучка, которую отвергли.
От взрывов люди умирают не сразу, не как в дешёвых компьютерных играх. Вике было очень больно. Взрывная волна отбросила её назад, она лежала на спине, и из чёрных глаз текли слёзы. Вика понимала, что её нельзя спасти. Она прижимала к себе руки, измазывая их кровью. Снег вокруг неё краснел.
Собрание было отменено, началось расследование: кто взорвал, из какой организации, может, и "беспартийный" обиженный, как в случае со школьными стрелками. Люди были напуганы. Стояли серые зимние дни, шёл снег.
Лицо Вики совсем не повредилось. Что она мертва, выдавали только серые губы. Страшные раны зашили, и теперь казалось, что она спит. Хоронили Вику в белом платье с серебристыми цветами, контрастно смотрелось с её тёмными волосами и смуглой кожей. Был пасмурный январский день. И я, и Лёша отпросили детей из школы. Вику похоронили вместе с Лёшиными родственниками, он думал, что сам проживёт меньше. Шёл снег, укутывая её белым одеялом.
В понедельник я встретила Мишу:
- Что ж ты не пришёл тётю Вику хоронить? В больнице был?
- Нет, всего лишь лёгкий насморк. Я просто не хотел причинять себе психологическую травму. Не хотел видеть мёртвой ту, к которой привык в живом виде. Впрочем, мама решила меня успокоить и рассказала всю правду, всю страшную историю. С нынешним отвращением мне проще. Но вообще-то вы, взрослые, сильно виноваты, что не скрыли от меня этот факт, не сказали, что моя тётя уехала.
Когда я сказала его матери, что ему надо к психиатру, она возмутилась: "Мой сын не псих! Хорошо учится, за собой ухаживает, на людей не кидается. Он пойдёт к психоаналитику, чтобы вытеснить её из памяти". Тот самый милый мальчик, который до этого говорил мне: "Я атеист, поэтому мисс, умершие люди равны их отсутствию".
А ведь мне было девятнадцать, когда убили Андрея! Ладно, девочек ещё как-то приучают к мысли, что даже самого прекрасного принца на белом коне придётся терять. И даже меркантильные мечты стать богатой наследницей как-то примиряют с человеческой смертностью.
Через месяц ко мне привели Серёжу. Надо было поехать по работе, а няня была занята. (Я в его десять лет прекрасно без неё обходилась, ещё и с младшими сидела). Серёжа плакал: "Зачем вы, взрослые, всё врёте? Тётя Вика не за границей, она умерла! Почему другим даже до школы говорят правду? Я маленький? Как учить два ненужных языка, так сразу большой, а попрощаться с близким человеком нельзя. Как "Белый Бим чёрное ухо": не дали мальчикам попрощаться с другом, а ещё люди старались, искали, хотя за это время могли других, живых собак найти. Не хотели ломать психику? Да у меня крыша едет от вашего вранья и смягчений! Другие прощаются с близкими и ничего, с ума не сходят и живут дальше. Мама меня ещё больше нагрузит. Она меня постоянно отвлекает, не даёт посидеть спокойно. А ещё к киборгу водит, ну, это человек, только голос как у робота. И начинается позитивное мышление, вытеснение отрицательных воспоминаний. А я не хочу вытеснять тётю Вику! Я хочу полежать на кровати, поплакать, потом пойти на улицу и долго смотреть на деревья и на снег. Хочу вспомнить светлые моменты. Пусть в этот день не разовьются мозги, пусть я отстану в занятиях. Этот день мне запомнится больше всего. Я хочу слушать песню, в которой застрелили бизнесмена. Хочу смотреть в пустоту. И пусть это замедлит интеллект, пусть компьютер думает, ему жить не надо. Меня ведь разводили как дебила. От имени тёти Вики мама сообщения писала, не давали встретиться с теми, кто мог бы сказать правду. Это я сегодня случайно подслушал разговор. А ещё кто-то сказал, что тётю Вику надо было убить до рождения, так было бы лучше. И её происхождение я знаю. Тоже надо из меня вытеснять? Как будто я не пойму, что не происхождение важно, а сама личность".
Лёша сказал сестре: "Вы родители, вы воспитываете, но меня пугает Миша. Когда с ним общаюсь, не пойму, человек это или робот. Не поймёшь, правда он так думает или старается угодить. Похоже, ему никто не дорог, все просто включены в его программу. Я с ним разговариваю и чувствую, что просто вписан в его режим. На это и Маша, его девушка, жалуется. Говорит, он даже смеётся механически, как закадровый смех в глупых ситкомах. Переписка - как с чат-ботом. Разговор - как с голосовым помощником. Я по приложению учился играть на гитаре, оно даже пытается имитировать человеческую интонацию, но прекрасно понимаешь, что это программа. Мне не придёт в голову дружить с говорящей картинкой. А ещё Мишу всем в пример ставят в классе. Зачем? Когда в ответ на предложение послушать "Касабланку" слышишь ответ, что эта песня травмирует психику и замедлит умственное развитие, становится как-то не по себе. Люди хотят общаться с людьми, роботов используют для обслуживания. Когда вместо внутреннего мира флешка с нужной информацией и сложный калькулятор, это хуже невежества. Неграмотный человек интереснее, он живой. Можно работать дворником, но при этом быть искренним, смеяться, когда смешно, что-то предпочитать, гулять, отдыхать. А за Мишу страшно. Там нет личности. Серёжа живой. И что он вам не нравится? Ах, оценки не те! Один человек не может размазываться по всем сферам, интересы в норме выделяются. Нельзя же потом работать по всем профессиям"!
Серёжа совсем перестал делать уроки. Именно делать домашние задания: за урок пять, за домашнее - два. Он был поглощён идеей прийти на могилу к Вике и всё-всё ей рассказать как другу, всё, что на душе. Когда он рассказал это маме и честно сказал, что не пойдёт к психоаналитику, что не хочет ничего вытеснять, она сказала:
- Сынок, ну зачем тебе думать о смерти? Ты ещё очень долго не умрёшь.
- Конечно, я вообще не умру. Я не живу, я только психику берегу.
- Зачем тебе смотреть на место захоронения мёртвой женщины? Давай лучше в английский лагерь на недельку, развеешься.
- Вытесню из памяти? Она живее, чем я.
- Как съехали оценки! Ужас! Из-за этого, очевидно.
- Почему мне нельзя поговорить с подругой?
- Тебе сколько лет?
- Да не в вашем пошлом смысле!
Потом мама подумала: а что, если правда это поможет? Серёжа удовлетворит свою фантазию, фиксации больше не будет, оценки пойдут вверх. Но и это решила использовать: хотела сказать ему, что Вика любила только отличников, чтобы он быстрее улучшил оценки. Но потом передумала: ещё начнёт верить, что люди после смерти не исчезают. Впрочем, он и так верил, иначе бы не возникло такое желание, но мама не хотела это одобрять. Ещё он знал, что Вика всегда смотрела на человека, а не на оценки.
Сначала прошло восьмое марта, мама не хотела перед праздником, потом не хотела забирать его из школы в субботу, а в воскресенье кружки… Всё переносила, попутно подсовывая всякие идеи и занятия, надеясь, что сын забудет. Но Серёже было десять лет, а не три, он всё помнил, и, когда в пятницу начались очередные отговорки, твёрдо заявил: "Хватит! Подождут все кружки, даже школа подождёт". Родители скрепя сердце решили разрешить пропустить школу в субботу.
Утром шёл густой крупный снег. Родители было заикнулись об очередном переносе, в этот раз из-за погоды, но тут же подумали, что они сами чего-то боятся, не того, что сын не посетит пять уроков и получит четвертную оценку ниже, а чего-то другого, какой-то другой, глубокий страх. Мишу тоже решили взять с собой, на всякий случай.
Серёжа рассказал Вике всё, что думал, о чём мечтал. О том, что не хочет больше расти в теплице для вундеркиндов, хочет выбросить план развития интеллекта, хочет жить и радоваться, и огорчаться, и ждать, получать разные отметки в школе и видеть свои склонности, вырасти, дружить и любить вне плана… Говорил, что Вика его лучшая подруга, извинялся, что не проводил, хотя понимал, что не от него зависело.
Миша высказался:
- Как грустно, что так получилось. Вот сделали бы аборт, и ничего бы не произошло.
- Тебе не стыдно? А ещё старший! Отличник, гордость! Человек умер, а ты всё рассуждаешь, как надо было убить и выбросить, - возмутился Серёжа.
- И всё же я не согласен. В некоторых ситуациях аборт просто обязателен. Например, если изнасиловали, если надо учиться, нет денег… Ну что вырастет из нежеланных детей? Им лучше не родиться, чтобы не портить жизнь ни себе, ни другим.
Тут уже я стала объяснять:
- Представь: тебе подарили дорогую машину. Но тебе в ней не понравились некоторые детали, и ты их выбросил. Машина теперь не заводится. Ты закатил истерику, какой плохой даритель.
- Я что, идиот?
- Мир куда сложнее любой "Теслы" и даже космического корабля. Каждый человек - его часть. Это не железка для машины, если выбросить - второй раз такого не будет, будет младший брат или сестра убитого. Жалуемся на общество? А оно и работает, как машина без некоторых деталей.
Миша замолчал. Видимо, задумался. Снег давно прекратился. Ветер отнёс тучи далеко на запад, небо стало проясняться, но на юго-востоке, где солнце, было ещё облачно. Я видела, как Серёжа смотрит как раз в эту сторону. Он сказал Вике, что хочет вырасти добрым человеком.
Вика мне приснилась в ночь на понедельник. Солнечный свет был без солнца, без теней, трава была ярко-изумрудная, деревья вроде привычные, но такие, какие я раньше не видела. Она была в том самом платье, смотрела на меня своими выразительными чёрными раскосыми глазами. Вика сказала, что счастлива, но надо помогать маме, которой очень трудно, и старшим родственникам, живущим в Америке.
Незадолго до смерти Вики я познакомилась с Васей. Чем больше мы общались, тем больше замечали, как подходим другу. Злые языки ехидничали, что я и Васю уморю, но он не слушал дикие суеверия. Крышу не срывало от неземной влюблённости. Мы люди взрослые, цветы и прочие глупости не интересуют. Не интересуют и встречи ради встреч, свидания на один раз. Мы оба ищем спутника жизни, поддержку. А сейчас считают, что без бури чувств любви нет: если не покупаешь на последние деньги какую-нибудь дорогую ерунду, не прыгаешь тут же в постель в порыве страсти, не плачешь по ночам - то и не любишь вовсе. А потом, когда это возбуждение проходит (а оно не может не пройти, иначе человек не выдержит), когда спустится с планеты влюблённости на землю, тогда и говорят, что любовь живёт три года, что потому и не хотят жениться, иначе романтика пройдёт. Они так и не узнали, что такое любовь, пропрыгали по вершкам. Это как ходить в школу только на первое сентября или в институт только на посвящение.
Мы шли по улице, играла песня "Моя попытка номер пять". Сейчас моя попытка номер три стать счастливой замужней женщиной. Здесь контринтуитивный парадокс, как в лотерее: от количества попыток шанс выиграть не увеличивается, в десятом случае он ровно такой же, как и в первом. У меня нет ожиданий. Может, в этот раз придётся терять уже меня. Кто знает?
Уроки за детей делать не буду. Я своё отучилась, теперь все задания - не для меня. Сами склеят шишки-палочки, через год о победе, добытой родителями, никто и не вспомнит. Сами пошуршат в Интернете и что-нибудь напишут в проектах.
Снова было начало мая. Я смотрела в небо с перистыми облаками. Трава была ярко-зелёного, почти изумрудного цвета. Шумели берёзы, ели и липы. Половина одиннадцатого утра. Солнце светило с юго-востока на северо-запад. А что, если бы ничего не было? Если бы родились только запланированные Аня и Юрик, комплект девочка и мальчик с разницей в восемь лет? Если бы не было вообще моей жизни? В садовской группе и в классе было бы меньше на одного человека, на одну меньше училось бы в институте... Родители просто перешагнули бы через меня, у меня не было бы ни детства, ни взрослой жизни. Но, я вижу, они состоялись в жизни и без убийства первого ребёнка. Они совсем не пристают ко мне, а от единственных в семье слышу, что их замучили своими капризами. Сначала положили жизнь на ребёнка, отказались от друзей, от увлечений, сами себе завысили стандарты, а потом заедают жизнь ребёнка, думая, что имеют на это право. Поехать за границу и выучиться музыке можно и в пятьдесят лет. Но сделайте это сами, не пихайте детям то, что они не просили. Сколько людей вокруг! И что, все были запланированы? Все живут и радуются, выполняют свою миссию. Лучше быть не первой хозяйкой одежды и игрушек, жить в общежитии, долго гостить у родственников, пока мама с папой закрывают сессии, лучше поступить в вуз попроще безо всяких репетиторов. Лучше увидеть солнце, лучше жизнь, чем ведро с отходами и небытие.
Незапланированная Виктория
© Copyright: Александра Казакова 2, 2021
Свидетельство о публикации №221030401111
Свидетельство о публикации №221030401111
Рецензии
Ну, на самом деле, такое не редкость, когда рождаются нежеланные дети, которыми родители не занимаются совершенно. Быть "ребёнком по залёту" - тоже такое, сильно такое.
Али Шер-Хан 06.12.2022 18:16 • Заявить о нарушении
Али Шер-Хан 06.12.2022 18:16 • Заявить о нарушении
Жизнь - не только детство. Есть муж или жена, есть друзья, работа. Об этом и рассказ: незапланированность - не приговор!
Александра Казакова 2 06.12.2022 21:17 Заявить о нарушении
Александра Казакова 2 06.12.2022 21:17 Заявить о нарушении
Но как раз именно с детства и формируется характер. Это хорошо описано в книге "Токсичные родители". Если родители растят чисто из чувства долга (и хорошо ещё, если не унижают), что вырастет из таких детей? Чаще всего - человек с кучей комплексов, мнительный и эмоционально неустойчивый. Их видно невооружённым глазом. Они, кстати, вполне искренне говорят: "лучше бы от меня избавились". Так что, не так страшно быть незапланированным, как нежеланным.
Али Шер-Хан 06.12.2022 21:33 Заявить о нарушении
Али Шер-Хан 06.12.2022 21:33 Заявить о нарушении
Лучше смерть, да? Эти унылые люди ещё станут счастливыми, просто ещё слишком юны и эгоистичны.
Александра Казакова 2 06.12.2022 22:41 Заявить о нарушении
Александра Казакова 2 06.12.2022 22:41 Заявить о нарушении
Некоторые вполне осознанно выбирают смерть. нельзя их винить. А станут ли они (может быть, когда-нибудь) счастливыми - вопрос, конечно, на миллион.
Естественно, они будут эгоистичными, если у них родители есть только на бумаге, или считают своим долгом ткнуть их носом в их недостатки.
Али Шер-Хан 06.12.2022 23:15 Заявить о нарушении
Естественно, они будут эгоистичными, если у них родители есть только на бумаге, или считают своим долгом ткнуть их носом в их недостатки.
Али Шер-Хан 06.12.2022 23:15 Заявить о нарушении
На это произведение написано 5 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.