Соседи

Фото из интернета.

        «Береги отношения, а то потом будешь беречь воспоминания»
   
          Мария присела на завалинку летней кухни, прислонилась к тёплой, нагретой за день, дощатой стене, обтёрла пот с лица концом ситцевой косынки, стянув её с головы. Русая коса упала на спину. Сморила её однообразная работа на грядках, да и уставать стала. «Укатали сивку крутые горки» - усмехнулась она в душе. Жить бы да радоваться: дети выросли, выучились, семьями обзавелись.  Один Лёшенька – свет в окошке, ещё с ними, не торопится семью заводить, да и девушки, похоже, у него нет. Так – знакомые подружки, поболтать, посмеяться, в кино сходить. Если бы муж чудить не начал, так жизнь, считай, удалась. Всё - Слава Богу.

          Но старый-то! Совсем  с ума сошёл: не стесняясь, средь бела дня к соседке заворачивает, мимо своей калитки проходит, вроде, как так и надо. А та, нарочно, смехом игривым да задорным заливается на всю округу. Дал же Господь испытание! Почитай, три года эта маята длится. Как заселилась Настя с дочкой в соседний дом, так покой и пропал. Заглядываться стал Михаил на черноокую красавицу. А та - хитрющая, знай, его к себе заманивает: то одно починить, то другое изладить. А он и рад радёшенек, как прирученный пёс трусит к ней,  оправдываясь: как, мол, не помочь по-соседски.

Мария обернулась на скрип калитки. Смурой Михаил, как побитая собака, входил во двор.

- Миш, ты бы народ не смешил, да и семью не позорил: не бегал бы к Насте по любому поводу.

Казалось, что он только и ждал этих слов:
- Маша. Помолчи. Знала б ты, как мне тошно! – Он с тоской взглянул на жену, подмечая, как она состарилась... Синие, искрящиеся когда-то счастьем глаза,  устало смотрели на мир, в уголках губ появились глубокие морщинки, придавая красивому лицу, горестный оттенок. Даже от вида пшеничной косы, в груди у него ничего не ёкнуло, как бывало. "Из-за меня Мария прежде времени старится. Сукин я сын», - мысленно укорял себя Михаил, невольно бросил взгляд на соседские окна, где за прозрачной шторкой мелькнула игривой улыбкой Настя. «Ох, и баба! Огонь! Сколько раз зарекался не ходить к ней. Но ведь тянет, сил нет противиться! И что за наваждение? Опоила зельем меня, что ли?! Больше не пойду. Хватит. Набегался.  От детей срамота. Как мальчишка, голову потерял».

- Устал я, Маша. Пойду на сеновал, отдохну. Если усну, не буди, - взглянув на жену добавил:

- Да не смотри ты так на меня. Дома я буду. Дома. Всё. Не буду я помогать больше соседке, а то нашла бесплатную рабочую силу.  Пусть нанимает кого-либо, охотники найдутся, - Михаил виновато погладил жену по плечу и направился к лестнице.

«Да неужто правда!?» - Ахнула в душе Мария, посмотрела вслед мужу, а он,  сутулясь, плёлся к сеновалу.
 - «Нелегко далось ему это решение.»

           Потянуло утренним холодком, студёные росы щедро кропили землю – первые звоночки близкой осени. Но не грусти, не сожаления о проходящем лете не было у Марии. Она тихо радовалась каждому дню, славила Бога за его милость: наставил мужа на путь истинный. Как бы не заманивала Настя Михаила к себе, ничего у неё не получалось: один ответ, что занят он, нет у него времени. Да и то верно: дел по дому тьма-тьмущая, летний день год кормит.
Но, как говорят, «Обжегся на молоке, на воду дуешь». Мария нет-нет да и посмотрит с опаской на мужа: тропка-то в огороде проторенная, Настя с дочкой по ней каждую субботу в баню бегают. Не откажешь же  одинокой женщине в такой малости, обычное дело между соседями. Только вот душа противится: заколотить бы калитку наглухо, чтобы заросла тропка жгучей крапивой, чтобы неповадно было соседке запросто бегать в чужой огород.
 
- Привет, Мария. Не обо мне ли думу думаешь?– как из-под земли появилась, нагло ухмыляющаяся Настя.
 
- Крепко ты Михаила стреножила: не зайдёт, не поможет по-соседски слабой, одинокой женщине.

- Тебе ли жаловаться на помощников. У тебя их, чай, полдеревни. Смотрю: молодые и старые тоже в помощники напрашиваются. Зачем тебе ещё мой Михаил?

- В том-то и дело, что молодые да старые…  А Михаил – орёл. Не ценишь ты его,  Мария.
Настя рассмеялась, оглядела Марию сверху донизу ехидным взглядом и направилась к своему дому, громко напевая:
 «Никуда не денется,
  Влюбится и женится
  Все равно он будет мой».

         «Вот, бесстыдница! Когда же она уймётся?» – Мария, чуть не плача, смотрела вслед соседке: «Знает же, бестия, что я скандалить не стану и мужу не пожалуюсь. Вот и бьёт по зияющей ране», - раздосадованная Мария, подхватив пустое ведро, пошла к колодцу, который совсем недавно выкопал и обложил срубом Михаил с сыновьями. При воспоминании о дружной работе мужа с ребятами, тепло разлилось в груди. Хорошие мужики выросли, крепкие да красивые, самостоятельные, рукастые – все в отца. Прежде, чем набрать воду, она вдохнула терпкий сосновый дух от свежего колодезного сруба, присела на лавочку, засмотрелась на огород с ровными, как по линейке, глубокими бороздами. Как на подушках возвышалась на грядках зелень, по всему огороду то тут, то там пестрели цветочные клумбы. Мария даже представить не могла усадьбу без них, без спирей, жасмина, гортензии, многочисленных горшков с петуньей, эустомой, флоксами  – всего того, что радует глаз. Маргаритки и анютки самосевом поселились вдоль дорожек. Жгучий клематис воздушным облаком перекинулся на беседку. Гладиолусы, в разноцветном хороводе, стройной дорожкой  красуются под окном. Перед картофельным полем раскинулись всеми цветами радуги георгины,  крупными игольчатыми цветами издали привлекая к себе внимание.

           Мало - помалу Мария пришла в себя после неприятной встречи с Настей. Набрала воды и пошла к дому. Во дворе её встретил Михаил, подхватил ведро и  легко поднялся  по высокому крыльцу.

- Миша, я сегодня хочу вас с Лёшей побаловать блинчиками, так что в баню пойду в первый жар.

-Блинчики! Это хорошо ты придумала, - рассмеялся Михаил, обернулся на жену и в душе у него сладко защемило: Мария стояла в прозрачном халатике, наброшенном на голое тело, сквозь тонкую ткань отчётливо была видна всё ещё стройная, чуть располневшая фигура. Мария подняла руки и стала доставать шпильки из волос,  красиво уложенных на затылке, они тяжёлой, пшеничной волной рассыпались по спине. Михаил не мог оторвать взгляда от жены, а она, подхватив полотенце с бельём, направилась к двери.

- Маша, я, пожалуй, пойду с тобой, - Михаил резко поднялся и направился следом.

- Миш, да ты что? Алексея ещё нет. Вот-вот должен подойти. Он к Ваське Петрову за чем-то побежал. Сказал, что на минутку. Дождись его.

          Мария никогда не ходила в первый жар, а сегодня из-за блинов  решила изменить традицию. Как обычно, летом на беседке после бани они пьют чай. Раньше ставила электрический самовар на большую семью, а теперь  хватает небольшого  чайника. Она оглянулась на пороге, окинула своё цветущее царство и с улыбкой шагнула в манящую, окутывающую мятным запахом, жаркую баню

*
          Михаил отрешённо сидел за столом, по обе стороны от него – оглушённые и убитые горем сыновья. Снохи в чёрных платочках бесшумно хлопотали у стола, провожая одних и усаживая за стол других односельчан.  Марию уважали и любили в деревне, поэтому проводить её пришли многие.

        Никак не мог поверить Михаил в случившееся: «Как так получилось? Рано закрыли вьюшку? Кто её закрыл!? Зачем Мария пошла первой в баню! Почему он не пошёл с ней, ведь хотел же…  Как так, что она не почувствовала угара? Почувствовала, раз дошла до двери, а открыть уже не хватило сил, возле самого порога упала замертво. Ох, если б он пришёл раньше! Откачал бы!  Вынес бы на воздух…Маша, прости! Прости меня, родненькая. Как жить-то сейчас!?»

         Люди, выходя из-за стола, подходили к Михаилу, что-то говорили тихим голосом. Ему казалось, что поток людей нескончаем, ему не терпелось остаться одному, собраться с мыслями, попытаться понять, как могло такое произойти, почему она не смогла открыть дверь? Последней к нему подошла Настя, начала было говорить, но он полоснул её взглядом и процедил сквозь зубы:

-Уйди. Уйди по-хорошему
.
Как ошпаренный выскочил из дома, схватил топор, подвернувшиеся доски и стремглав помчался к калитке между своим и Настиным огородом. Михаил, не помня себя, вбивал и вбивал гвозди в крепкие доски. Вложив в каждый удар боль и тоску, он крест - накрест заколотил дорожку в прошлые, да и в будущие отношения с соседкой.

         Подошёл девятый и сороковой день. Все эти дни Михаил ходил, как во сне: то ему слышатся шаги Марии, то промелькнёт её силуэт за окошком. Он, как чумной, выбежит на крылечко встречать, да одумается. Сядет на ступеньки, уронит голову на колени и заплачет, как обманутое дитя. Хоть и простила Мария его «художества», но сам он себя простить не мог: «Как можно было прельстился Настей – она же в подмётки Марии не годится. Вот  дурак-то!»

        За осенними заботами, Михаил не заметил, как  закрутила  метелями зима. Чуть не каждый день он навещал Марию: расчистит от снега дорожку, вокруг могилки площадку, присядет на лавочку да и унесётся в мыслях  в светлые далёкие времена. На Новый год принёс он Марии ёлочку, первый раз игрушками украшал и слёзы глотал, вспоминая, как она любила развешивать большие, яркие шары: смеялась и радовалась вместе с мальчишками. Когда ребятишки подросли, решили: «Мы же мужчины, а мама одна у нас девочка, побалуем её – пусть украшает ёлку сама». Так и повелось из года в год. Смотрел на ёлку, а в душе больно разливалось что-то  большое и колючее, которое то давит, то жмёт, то со стоном вырывается наружу.

          В феврале исполнилось полгода, как осиротел дом Михаила. Утром он пошёл в Храм, заказал панихиду, со слезами и от всей души молил Господа милости для Марии.

          Возвращаясь из церкви, Михаил увидел людей у Настиного дома. Почувствовав неладное, подошёл ближе:

-  Здравия всем. Случилось что?

- Случилось, Михаил Иванович. Случилось страшное: Настя с дочкой в лесу замёрзли, – ответила Анна Петровна – председатель поселковой администрации.

- Вот собрались обсудить, как хоронить будем. У них же из родни никого нет. Вот беда, так беда.
 
Михаил, ошарашенный новостью, слушал начатый разговор:

– Мы с сыном присмотрели в снегу лунки с тетеревами, ждали, когда потеплеет.  Сегодня раненько пошли на охоту, спустились с Лысой горы, и у ельника наткнулись на них:  сидят на лыжах, обнявшись. Ни костра, ни лап еловых, ни шатра – ничегошеньки. А всего-то надо было на гору подняться,  и посёлок, как на ладони. Наверно, весь день блудили, из сил выбились. Позже, когда милиционер приехал, сказал, что в карманах даже спичек не было. Вот бабы! В лес – без спичек!  … - Досадовал старший Пахомов.

- Не замечала я раньше, чтобы Настя любила на лыжах кататься, - недоумевала Анна Петровна

- Так её дочка уговорила в лес сходить. Она неделю назад на каникулы приехала к матери. На улице потеплело, вот Настя и согласилась, - разъяснила всезнающая Валентина – продавщица из магазина.

 - Понятно, что по лыжне пошли…  Легче же…  А то, что её охотники проложили и, шут её знает, куда она заведёт -  не понимали.  Что сейчас гадать, как горемыки плутали… Жалко девок… - сокрушался Иван – водитель автобуса.

 - Смерть причину найдёт. Богу виднее, - рассудила старенькая баба Груня.

Михаил, молча развернулся и пошёл к своему дому.  То ли от холода, то ли от страшных мыслей у него не попадал зуб на зуб: его трясло в мелком ознобе.




.