Кольцо Саладина. ч2. 19

Нора к моей неожиданности встала на мою сторону.
- Накрутили вы с этим танцем, - без церемоний объявила она, закуривая после нашего не очень внятного и не очень охотного рассказа. - Конечно красиво, эффектно. Всех уложили. Но если бы было попроще, то все всё равно бы уложили. Славка молодец, всё выдержал. А косяк - не его вина. Он появился в Москве когда? Десятого февраля. Ещё даже месяца нет. Привыкал, болел, температурил. И всё равно много сумел. Выходных не имеет, живёт тут с нами, с двумя дурами, как в тюрьме, спит на раскладушке, как бомж, ни друзей, ни подружек...
Я не выдержал, схватился за сердце, театрально зашмыгал, завытирал глаза несуществующим платочком, потом встал и с чувством поцеловал её в макушку. Мне было немного смешно, но я был по-настоящему растроган.
- Ну, если с двумя дурами, то конечно, - сказала Вероника непримиримо.
Она сидела в кресле под розовой луной, в шёлковом халате, положив ногу на ногу, была очень красивой в розовом свете - пугающе красивой - с рукой, слава богу, всё у неё было в порядке, отёк был небольшим, я собственноручно намазал ушиб йодом, а ссадину возле ногтя со всеми предосторожностями и чинными поцелуями заклеил индийским пластырем Норы.
- Элен права, - сказала Вероника, гордо держа голову на прямой шее. - Прости меня, Чес, я зря на тебя наехала.
- Ой-й… - сморщился я. – Ну, что вы, как эти…  затеяли тут соревнования по самобичеванию. В то время, как я вас обеих обожаю.
Я подошёл к креслу, поцеловал ещё одну душистую макушку, присел на локотник, с виноватым видом бережно обнял шёлковые плечи.
- Ты всё время переоцениваешь его возможности, – не унималась Нора. – А надо реально смотреть.
- Я как раз смотрю реально. Он очень способный, - возразила Вероника.
- Ну, способный, ну и что? Одно дело способности, а другое дело возможности. Ты его нагружаешь, как мерина.
- Но-но, - сказал я предостерегающе, - поосторожней в сравнениях.
- Послушай, я нагружаю его абсолютно посильно! Он здоровый молодой парень.
- Правильно, - сказал я, – на мне пахать надо. Совершенно согласен. Я вам обещал квартиру убрать к празднику? Я её завтра уберу. Вылижу всё.
- Он что, в Большом театре танцует? – Нора даже не посмотрела на меня. - В ансамбле песни и пляски? Откуда ему взять столько практики? Он вообще нигде толком не учился.
- Вот именно что нигде толком не учился! – веско сказала Вероника. – Поэтому ему надо расти. А для того, чтобы расти, надо много работать.
- Но не такой же ценой надо расти, - не сдавалась Нора. - Чтобы вообще никакой жизни не видеть.
- Нет, вот именно такой!
- Девочки, я вам не мешаю? – не выдержал я. – Обсуждать мою персону? Я может, пойду?
На меня никто не обратил внимания.
- Послушай, позволь мне самой судить о его возможностях и его способностях, - Вероника движением плеч освободилась от моих рук, словно это я с ней спорил. - Я занимаюсь танцами с пяти лет, у меня достаточно профессиональный взгляд…
- Ну и что? А он – с семи.
- С восьми, – поправил я, но меня опять никто не услышал.
Я махнул рукой и ушёл в кухню. Лёг на раскладушку, прикрыл глаза. Я всё ещё чувствовал неловкость и растерянность. Чувство, что по твоей вине пострадала женщине, отвратительно и унизительно. Всё равно, что не сумел защитить. Недопустимо. Лучше самому упасть, расшибиться… Бессознательно я поминутно возвращался к этому моменту в танце, в сотый раз переживая секунды своего бессилия, словно надеясь, что в моей голове это проживётся правильно. Но сколько я ни крутил эту картинку, она была одна и та же: я вдруг теряю силы, женское напряжённое тело соскальзывает с моих рук, и животный ужас останавливает дыхание…
Как теперь с этим быть, я не знал. Оказывается, это было со мной впервые. Значит ли это, что я всегда бывал на высоте?..
Я вздыхал и ворочался.
В комнате не унимались. До меня доносилось:
- Мы уже не раз об этом говорили, пустой разговор…
- Ты совсем не делаешь скидок… Он даже в кино здесь ни разу не был...
- Какие скидки, какое кино, я думаю о его будущем…
- А он сам должен думать о своём будущем, сам!..
Потом всё стихло, голоса словно выключило, и мягко, почти бесшумно отворилась дверь. Вероника в своём серенько-сиреневом халате подошла и села на пол возле меня. И тоже вздохнула.
- Ну, и что там с этим гадом? – поинтересовался я.
- С каким гадом?
- Ну, о котором вы спорили? С этим козлом и сивым мерином?
Она молча потрепала меня по щеке. Жест был ласковый.
- Как рука? – тихо спросил я. – Сильно болит?
- Да почти совсем не болит, - сказала она. – Завтра может быть хуже, а может быть наоборот – совсем хорошо.
- А что там Миша предлагал, что за вонючка? Может, стоило?
- У него какое-то волшебное снадобье, которое лечит всё, но жить в одном помещении с этим снадобьем совершенно невозможно. Мы с Норой умерли бы.
- Круто, - сказал я. – Миша вообще крутой чувак.
- Да, - она кивнула, - нам с ним повезло.
- После праздников мы с ним всё пройдём и найдём ошибки, не волнуйся, - сказал я. – А ты молодец, я тобой горжусь. Не растерялась, вовремя спохватилась. Спасла номер. Прикрыла мою гадскую задницу. А сама покалечилась.
- Сеанс самобичевания продолжается, - улыбнулась Вероника. – Эстафетную палочку у Элеоноры Исаевой и Вероники Вейзен принял Вячеслав Радивилов в жёлтой майке лидера.
Мы немного и с удовольствием посмеялись. Я с нежностью и осторожностью сжал её здоровую руку.
- А как ты завтра? Хочешь, я поеду с тобой и буду тебя оберегать?
- Нет, лучше дома убирайся, как собрался. У меня завтра теоретический день. Кабинетный. Будем с Мариной разбирать концерт, планировать всякое, с ней очень интересно. Восьмого она пригласила меня к себе в гости. У неё будут нужные люди. Мне важно с ними познакомиться и войти в отношения. Она и тебя хотела видеть, но я сказала, что ты улетаешь домой.
- Зачем я ей?
- Ну… познакомиться поближе, поговорить в неформальной обстановке.
- Это можно, - сказал я. – Потом как-нибудь. Я не против. Красивая женщина.
- В общем… я тебе пришла сказать. Что бы там ни думала Нора, я считаю, что танец состоялся, я его оставляю за нами. Более того, мы его попробуем усовершенствовать и даже усложнить.
- Делай, как знаешь. – сказал я. – Всё, что ты хотела, я тебе пообещал.
- Тебе нужно знать свои возможности. Поэтому надо всегда браться за сложное. Тогда более простое получится между делом.
- Согласен, - я кивнул.
- Мы потихоньку будем готовиться к апрелю.
- А что будет в апреле?
- Весной в Европе бывают всякие танцевальные конкурсы, марафоны…
- В Европе? - я даже привстал на локте.
- Да. В Италии. В Греции. В соцстранах. В Югославии, Болгарии, Польше...
- В Польше?
- Где именно - будет попозже известно. Я потом тебе скажу. Я хочу, чтобы ты поехал. И… не надо страдать за меня.
- Вот я как раз лежу и страдаю, – сознался я.
- Перестань. Это пустяк. Если мы будем работать всерьёз, таких случаев будет масса. Я буду падать, ты будешь падать… вместе будем падать.
- А я не хочу, чтобы ты падала из-за меня.
- Я понимаю. Но ты не в чём не виноват. Да, мужчина ведёт и обеспечивает. Но выбирает – женщина. И ты знаешь это. Не забывай об этом.
Она встала и посмотрела на меня сверху, потом наклонилась и тихо сказала:
- Спи спокойно и ни о чём не думай.
Поцеловала меня в губы и ушла.




Это был хороший день. Несмотря на муки совести и поцелуй Вероники, который немного взбудоражил мне на ночь голову и все остальное, я от души выспался. Ещё до завтрака сбегал к метро и притащил четыре красивых весенних букета. Букеты я спрятал в квартире этажом ниже, у одинокого пенсионера, с которым мы иногда перекуривали на площадке, неспешно рассуждая о политике и смысле жизни.
Потом я, в трусах и майке, драил квартиру, врубив на всю мощность музыкальный центр, и был практически счастлив. Билеты на самолёт лежали в моём бумажнике, и воспоминание о них окатывало мне сердце теплом.
Завтра мы будем вместе. Послезавтра у наших ног зашумит море.
Мы перезвонились часов в одиннадцать, она уже спешила, захваченная предпраздничной суетой, но мы крепко-накрепко договорились встретиться завтра у неё, чтобы потом провести весь день вдвоём.
В три часа позвонила Нора, велела одеваться, брать деньги и спускаться вниз грабить Москву – у неё было время помочь мне с подарками домой.

И мы отправились грабить Москву.
Конечно, один бы я ничего бы не достал. Я понятия не имел, как всё делается. Мы спускались в какие-то полуподвалы, где нам отвешивали сервелат, сыр и бананы, заходили с чёрных ходов и ожидали всяких нужных людей в подсобках универмагов или просто прямо в подъездах домов. Мы были даже в "Интуристе", где меня, уже прямо в дверях, бросились снимать лихие декольтированные девочки, а потом, уже внутри – симпатичный мальчик с серьгой в ухе и подкрашенными ресницами. Я не успевал отмахиваться и провинциально таращил глаза вокруг.
Но мне нравилась вся эта суета, я всё равно был счастлив. День был солнечный, отовсюду капало, блестел асфальт. Я не ожидал, что весенняя Москва может быть так необыкновенно хороша. Голубело высокое небо, в воздухе стоял запах мимозы, фиалок, свежей зелени…
К концу вояжа я был замучен и обвешан покупками.
- Как ты это повезёшь? – с сомнением сказала Нора, оглядывая дома результаты похода. - Куклу и туфельки можно, наверное, засунуть и без коробок…
- Нет, что ты, там именно коробки важны, - возразил я, с наслаждением глотая пиво из бутылки, которую мы с Норой передавали друг другу. -  Их обклеивают фантиками и делают кукольные дома. Спасибо тебе, я бы без тебя не смог, - искренне сказал я.
- Вот, если бы твоя королева не вцеплялась бы в тебя, как терьер, я бы научила тебя жить в столице, - сказала Нора. – И у тебя бы получилось. Возьмёшь ещё у меня духов для дам и коньяк дядьке. И твоей принцессе тоже духи подберём.
- Слушай, ты и так уже… не надо, не буду уж тебя-то грабить…
- Перестань. У меня этого добра навалом. Я получаю зарплату духами, коньяками и шоколадом. Это у меня сейчас мёртвый сезон. А через пару недель как закрутится, как заведётся… - Нора повертела в воздухе указательным пальцем и встала. – Вот, посмотри, плиз, что тут творится…
Она вынула из шкафа большую низкую коробку, водрузила на диван и открыла передо мной. Я присвистнул.
- Вот это за пять лет, - сказала Нора, перебирая рукой красивые душистые коробочки. - Что-то раздаю – новое появляется… - Она отхлебнула из бутылки и передала мне. – Допивай. Сейчас найдём для принцессы… Она у тебя любит цитрусовое, я заметила, да?
- Н-не знаю, - неуверенно пролепетал я. – Я ей подарил «Пани Валевскую».
- Потому что пани? – улыбнулась Нора.
Я кивнул.
- Красиво вышло, молодец, - похвалила Нора. – Но сейчас мы ей найдём цитрус... Так… "Мажи нуар", конечно не отдам, это мой аромат, пусть лежит на чёрный день, а остальной иконостас – хоть весь забери. Что тут у нас… О, возьми своей матери «Клима», она блондинка, ей пойдёт. А твоей принцессе – "Турбуленс". Её духи. Прямо вот её. И название, и запах.
- Название странное, - сказал я беря коробочку и нюхая. – Какое-то техническое.
- Турбулентность? Да это же как раз она. Завихрение. Вихрь.
- Завихрение… Да, пожалуй… - я улыбнулся.
- Тётке ещё возьми, она будет счастлива…
- Мне кажется, тётка вообще не душится.
- Это тебе так кажется. Вот, "Пуазон"... Как раз к её возрасту…

Я рухнул на свою раскладушку уставший, пронизанный французской парфюмерией.
Завтра, завтра – по-детски замирало во мне сердце. – И послезавтра мы уже будем у моря…

продолжение следует