ГДР 1975 год. Трудная дорога домой

 
            


  Гуляя по берлинским улицам, мы прошли  мимо продуктового магазина, и я с надеждой посмотрела на Петера  - «Может быть,  зайдём и купим мне что-то в дорогу?» На что мой юный друг ответил – « Мы это сможем сделать  на вокзале.»  На вокзал мы пришли в сумерках,  и  Петер подвёл меня к одному из киосков на  перроне, в котором продавалась всякая необходимая путешественнику в дороге мелочь, в том числе и какие-то продукты. Петер предложил мне выбрать то, что мне хочется. Но мне трудно было сделать выбор из выставленных на витрине коробочек, пакетиков, каких-то баночек и бутылок. Среди  товаров на витрине я не увидела привычные для советского человека дорожные   продукты питания,  такие как колбаса, сыр, хлеб, варёные яйца, помидоры и огурцы. Я не представляла себе, что там скрывается за яркой немецкой упаковкой и  не совсем понятной этикеткой. Расспрашивать продавца и задерживать других покупателей мне не хотелось, поэтому я попросила купить мне две пачки печенья и бутылку лимонада.


  Приближалось время посадки на поезд. В зале ожидания перед тем, как забрать вещи из камеры хранения, мы присели на свободную  скамью, чтобы отдохнуть. Я вытащила свой кошелёк, пересчитала неистраченные немецкие марки и подумала, что нет смысла везти   домой через границу эту небольшую сумму валюты, чтобы  потом снова обменять её  уже на советские рубли. Без сожаления я  отдала  эти марки Петеру.


  Купейный вагон, в который Петер закомпостировал мне место, оказался не советским,  он принадлежал немецкой железной дороге. Двери в каждое купе наполовину были стеклянные, и  таким образом   пассажирам можно было видеть продвигающихся  по коридору  проводников  поезда Берлин – Ленинград, а также  попутчиков этой поездки.  В моё купе попутчики пока ещё не пришли, и я была здесь единственным пассажиром.  Купе выглядело весьма необычно для дальнего путешествия. Глаза радовались приятным пастельным  тонам оформления купе - нежно- зелёный цвет в сочетании со светло-коричневым.  Но спальных мест в купе не было! Только мягкие диваны с двумя перекладинами   в виде кресельных ручек, разделяющих  эти нижние полки  на три  сидячих места. Одно из них было моим… Небольшие верхние полочки предназначены  для перевоза багажа, куда Петер и уложил мой тяжёлый чемодан и  дорожную сумку. Последние объятия, мои слова благодарности и  его пожелание счастливого пути…


  За тёмным окном вагона  проплывали  улицы ночного Берлина с яркими рекламными огнями.  Уже проводник проверил мои проездные документы и пробил дырочки на  билете. Поезд набирал скорость, а в моём купе так  и не появились попутчики  и это хорошо, значит есть шанс поспать, только  как  же мне улечься  на мягкой нижней полке, но с двумя ручками кресел?   Так,  под голову  положим   мягкую курточку вместо подушки, а ноги  попробую просунуть  под этими  дурацкими ручками.  Некомфортно конечно, но подремать можно! Но не тут-то было!  В моём купе снова появилась объёмная фигура усатого проводника. Мне было указано на необходимость  совершить доплату к моему билету. Почему? Что случилось за какие-то полчаса после выезда из Берлина? Проводник объяснил мне, что моё место в этом вагоне оплачено только для проезда по Германской Демократической Республике, а наш поезд уже приближается к польской границе, и  моё нахождение в этом купе во время следования  поезда  по территории Польше будет считаться  незаконным. Поэтому одно из двух – либо я делаю доплату, либо мне надо перейти в другой вагон ниже классом комфортности. «Есть ли деньги у фройляйн, чтобы сделать доплату?» - поинтересовался проводник.  Марок нет, я же отдала Петеру все оставшиеся немецкие деньги! А польские злотые? Увы, тоже нет… Есть только советские рубли, которыми я могу расплатиться. Но от советской валюты проводник отказался. Я попыталась объяснить, что я не смогу перейти в другой вагон, потому что у меня тяжёлый багаж, который я не в состоянии тащить по вагонам движущегося поезда. Проводник вздохнул, поднял глаза к верхней багажной полке и спросил – «Этот чемодан?»  Я утвердительно кивнула, после чего чемодан был  спущен вниз, и проводник призывно махнул мне рукой – «Фройляйн, следуйте за мной!»


  Мы прошли  несколько немецких купейных вагонов – впереди твёрдой походкой  шествовал проводник с моим чемоданом в одной руке, а другой рукой он уверенным жестом хозяина открывал все двери на нашем пути, и за ним, с грустной физиономией и  в мрачном настроении,  следовала я с тяжёлой дорожной сумкой, едва успевая проскользнуть мимо закрывающихся  межвагонных дверей. Вагон, куда меня привёл проводник, был тоже купейный, но не такой комфортный и уютный, из которого меня увели. Стены здесь были серого мышиного цвета, и такого же цвета глухие двери закрывали купе вагона. Пройдя до конца  коридора,  проводник открыл передо мной дверь последнего купе, в котором на нешироких деревянных полках сидели (!) пятеро пассажиров. Свободным оказалось одно место в самом углу возле двери, вот на него и посадил меня проводник и забросил на верхнюю багажную полку мой чемодан. Всё! Он свою миссию выполнил!

 
  Купе было узкое, мрачное  и с неприятным запахом. Я пыталась разглядеть своих попутчиков, молчаливых и неприветливых… Вскоре в вагоне появились пограничники, а это означало, что  мы подъехали к границе между ГДР и Польшей. Проверка документов прошла быстро и без проблем. В вагоне загорелись мощные электрические  лампы,  и вот теперь при ярком освещении я смогла  увидеть других пассажиров купе. Мужчина и женщина средних лет, молодой человек, похожий на студента, и дедушка рядышком с бабушкой. По тому, как они общались с пограничниками, по их речи, я поняла, что все они поляки.


  Тяжёлая была ночь в душном и тёмном купе. Пассажиры дремали сидя, кто уткнувшись носом в угол стены, кто-то положив голову на столик возле окна, а дедушка с бабушкой, сидевшие напротив меня, крепко  спали, откинув головы к стенке. У них были открыты рты и их  горла временами издавали странные звуки храпа… А мне не спалось! В голове моей вертелись мысли о том, почему же так удручающе заканчивается моё путешествие?  Если бы я самостоятельно компостировала свой билет на этот поезд, то смогла бы узнать у кассира все детали поездки и полностью оплатила бы  мой проезд в хорошем вагоне. Но этого не произошло, и еду я теперь в самом обыкновенном общем вагоне без спального места! Мой друг Петер оказался отнюдь не сведущим в вопросах  путешествий человеком. Да и откуда взяться опыту? Юноша был на 3,5 года младше меня, если он и   совершал поездки по своей стране, то, скорее всего,  с родителями или в составе  группы школьников под присмотром учителей, оставаясь  при этом в неведении  по поводу  тонкостей  дальних путешествий. Я же за свои студенческие годы  имела за спиной и  поездки на уборку урожая  в колхозе, и работу в стройотряде, и путешествия  поездом и самолётом на десятки  тысяч километров по нашей огромной стране - от Западной Украины и Прибалтийских Республик до Южного Казахстана, от города на Неве до Чёрного моря. На душе от этих мыслей было тоскливо, я была голодной и злой!    Вспомнился мне тот неудачный обед в берлинском кафе, где мною на тарелке были оставлены   колбаса, ветчина и сыр… Голод  не утолили   даже съеденная пачка печенья и выпитый лимонад. Мысленно я торопила время, чтобы  поскорее наш поезд пересёк границу с Польшей и въехал бы на территорию  моей Родины!


  Ранним утром поезд остановился непонятно где, т.к. грузовой состав на соседнем пути  мешал обзору окрестностей из  окна нашего вагона.  В коридоре послышались голоса, шарканье и топот ног пассажиров,  шум  продвигаемых к выходу чемоданов.  Мои попутчики зашевелились, очнулись ото сна и тоже стали выставлять  свои  вещи в коридор вагона. И вздохнула я с облегчением, когда осталась в купе совсем одна!  Но тут в открытую дверь купе заглянул проводник этого вагона и  пригласил меня к выходу. Почему? Ведь мы ещё не пересекли границу и не въехали в Советский Союз? В ответ я услышала, что этот вагон принадлежит польской железной дороге и через границу в Союз он не поедет. Все пассажиры должны выйти из вагона. Таким образом,  я оказалась на платформе среди немногих тех пассажиров, которые желали следовать дальше по маршруту Берлин – Ленинград. На платформе не было никаких киосков, билетных касс,  справочной службы, не было даже скамеечек для пассажиров!  На мой вопрос к проводнику, что же мне дальше делать, куда идти, чтобы добраться до здания вокзала, тот всего лишь махнул рукой, как бы показывая направление, куда он меня посылает… Но за железнодорожными путями я не увидела ни вокзала, ни каких-либо строений, напоминающих станцию.  А вот в том направлении, куда минут десять тому назад шёл наш поезд, а именно на восток, я заметила такие знакомые и родные зелёные вагоны из Советского Союза!  Они стояли на  пути в ожидании смены колёс. Смысл  этой перемены колёс заключался в том, что в те советские годы в нашей стране  ширина железнодорожной колеи отличалась от той, что была в странах Западной Европы. И перед пересечением границы   наши советские вагоны каждый раз  железнодорожной службой "переобувались" в колеса, соответствующие размерам колеи.  Эта процедура занимала  не менее часа. Значит,  у меня было время, чтобы попытаться  продолжить моё путешествие именно в одном из этих вагонов.


  Рядом со мной на платформе стояли мама и сын-подросток, которые разговаривали  на русском языке. Я обратилась к ним с просьбой присмотреть за моим багажом, пока я пойду к советским вагонам, чтобы получить  от наших железнодорожников хоть какую-нибудь рекомендацию к действиям  высаженных из поезда пассажиров. Я доверила  свои дорожные вещи совершенно незнакомым людям, не переживая за их сохранность, потому что в тот момент для меня важнее всего было моё возвращение на родину, а не возможная потеря чемодана с подарками и покупками.  Помню, что я не просто шла, а бежала по железнодорожным путям  к нашим вагонам! Польские железнодорожники, которые  неподалёку выполняли какие-то работы на железнодорожном полотне, что-то закричали и руками приказывали мне повернуть обратно! Я,  как дочка железнодорожника, поняла, что  мне велят вернуться на платформу, т.к. в Польше, также как и у нас в Союзе, свободное хождение пассажиров по путям  вне станции ЗАПРЕЩЕНО!  Но меня уже было не остановить!
Небольшая группа проводников в серых форменных костюмах, стоявшая возле одного из вагонов,  заметила меня, бежавшую им навстречу. Мои соотечественники  выслушали меня и  быстро отреагировали на ситуацию – я была  отправлена  к начальнику поезда  для  оплаты проезда в одном из вагонов, где окажется свободное место. Как я была благодарна этим людям! Спасибо, что не бросили на чужбине одинокую путешественницу!


  На платформу я вернулась уже совсем в другом настроении. И багаж мой  к счастью не исчез, а спокойно поджидал меня там, где я его и оставила. Мои попутчики-соотечественники узнав, чем завершилось моё хождение по путям, решили тоже последовать моему примеру. И думаю, что им  удалось получить (купить) спальные места в  наших советских вагонах. И откуда только появились  у меня силы, чтобы дотащить до указанного мне вагона    мои тяжёлые чемодан и дорожную сумку, поочерёдно перемещая их вперёд на небольшие расстояния?


  Моё место оказалось в купейном вагоне на верхней полке последнего купе.  Свежие белые простыни, удобный и не продавленный  от долгой эксплуатации матрас, уютная и тихая  атмосфера в купе быстро успокоили меня так, что сразу после прохождения паспортного контроля на границе я   крепко уснула и открыла глаза только под вечер, когда наш поезд стоял на большом вокзале. Как сказали мне  соседи по купе, это был Вильнюс. Со своей второй полки я выглянула в окно и увидела такую знакомую всем советским путешественникам фигуру тёти в белой хлопчатобумажной курточке, с  белой  косынкой на голове, а в руках у неё была корзина с выпечкой. Буфетчица из привокзального ресторана продавала на перроне пирожки и булочки! От голода у меня уже скрутило живот – так  мне  хотелось  этих пирожков! Стоянка поезда  в Вильнюсе длилась долго,  я успела  выйти на перрон и вернуться в купе с кульком пирожков.  Крепкий сладкий чай из тонкого стакана в железном подстаканнике, что принёс мне проводник, и жареные пирожки с капустой, мясом, с повидлом показались мне вкуснее всех ресторанных заграничных обедов! Я ожила в буквальном смысле этого слова и отправилась по вагону искать расписание остановок нашего поезда. В Псков, куда я возвращалась, чтобы после заграничного путешествия  сдать в отдел милиции свой загранпаспорт (да, тогда были такие правила!), поезд прибывал ранним утром, а до этого глубокой ночью  была остановка в латвийском городе Резекне.  А через Резекне шёл путь из Риги в Москву,  и я его неоднократно проделывала с родителями, а потом и самостоятельно, навещая родственников в Риге. Поезд Рига – Москва- Рига проходит через мой родной город Великие Луки, и я знала его расписание. Поэтому,  подумав немного, я решила, что мне следует выйти на станции в Резекне, пересесть на рижский поезд и как можно раньше приехать домой в Великие Луки!  Вернуть же загранпаспорт в  Псков можно будет двумя-тремя днями позже.


  Но не учла я одно обстоятельство, о котором я  даже и не подозревала.  В городе Резекне было ДВА  пассажирских вокзала для двух разных железнодорожных веток. Покинув   поезд Берлин – Ленинград и    стоя у окошка билетной кассы одного вокзала, я узнала, что поезд на Москву прибывает и отправляется  с другого  вокзала!  Расстояние между этими  вокзалами достаточно большое для того,  чтобы  его преодолевать  пешком с тяжёлыми чемоданом и дорожной сумкой.  Автобусного сообщения между вокзалами ночью нет, не было и такси, ожидающих своих пассажиров.  На привокзальной площади стояло всего несколько частных машин. Время прибытия рижского поезда  неумолимо приближалось,  и  я нервно перебегала от одной частной машины к другой в поисках того человека, который смог бы перевезти меня на второй  вокзал  Резекне. Выручил шофёр одной  машины, которая у нас в  народе называлась «козлик».  За определённую плату он согласился перевезти меня и попутно прихватил ещё пару пассажиров.  Да, в путешествии на родине мне везло больше, чем в чужой стране!


  Последние несколько часов  моего путешествия, когда закончились все волнения с вынужденными пересадками,  я мирно дремала на полке плацкартного вагона Рига – Москва. На вокзале  в Великих Луках меня никто не встречал по той причине, что у  меня не было возможности известить родителей о дате и точном времени моего приезда домой, ведь мобильные  телефоны ещё не появились! Правда,  у нас в Советском Союзе на крупных железнодорожных вокзалах существовали телефон-автоматы для междугородней связи стоимостью 15 копеек за 1 минуту разговора. Вероятно был он и в Резекне, но в суете с переездом с одного вокзала на другой  я  не смогла, не успела  позвонить родным.

 
  Как я добиралась до своего дома, я уже не помню. Вероятно  первым утренним автобусом, это всего одна остановка. Дверь мне открыла мама, а папа уже ушёл на работу. И были радостные возгласы приветствия, крепкие  объятия,поцелуи,  ахи  и охи от моего неожиданного появления. Первое, что я сказала маме, так это то, что я голодна и очень хочу есть и потом, после сумбурно проведённой ночи в пути, я хочу спать! О своём путешествии я  расскажу позже.


  Спустя несколько дней после отдыха в родительском доме, я отправилась  в Псков, чтобы сдать свой загранпаспорт. На обратном пути  заехала в город Порхов к своей студенческой подруге Свете, чтобы поделиться впечатлениями о поездке в ГДР и поболтать по душам. Вечером перед выходом на вокзал  Светина мама Клавдия Александровна приготовила и  заставила меня взять с собой  бутерброды  с сыром и несколько  яблок. « Да как же это в дорогу и  без еды?» - говорила она, засовывая большой пакет мне в сумку.  И хотя не такой уж дальний был мой путь от Порхова до Великих Лук, всё же эта забота о путешественнике согрела мне душу!


  На этом я завершаю свои путевые заметки 1975 года. Если вы, дорогие читатели,  дошли до этого последнего абзаца моего повествования, то смею подумать, что вам был интересен мой рассказ. И если вы  в рецензии напишите своё мнение и даже замечания, я буду вам благодарна! И тогда появится  желание рассказать вам об ответном визите друга Петера в нашу семью.