Прогулка ни о чём

Её босые ноги мягко шлёпали по тёплому асфальту. Ноги гудели и настойчиво просили дойти уже до машины, сесть и дать им покою. Но спешить не хотелось. Вечер только начал “становиться томным”. В это время в парке Хэйнс Пойнт было так безлюдно, так по-деревенски тихо, словно и нет неподалёку суетливого туристического города, замыленного глазами и защёлканного “мыльницами”. Предзакатная тишина отодвинула весь мир на задний план и оставила Лену со спутником наедине, как бы предлагая обсудить, наконец, что-то важное. За длинный день они, конечно, успели наговорить предостаточно, так что усталость чувствовалась даже в губах и в горле. Но это всё было лёгкий дребезг общения - словесный пинг-понг, скачущий по поверхности, не достигая глубин.

Где-то за рекой изредка мягко рокотали самолёты Рейгановского аэропорта. Чешуйчато лоснился простор Потомака и размывал эти звуки до ненавязчивого орнамента по периметру тишины. Солнечный шар прохудился, золото из него потекло, заливая горизонт, густея по мере остывания, наливаясь красным. На натруженных ногах узкими штрихами краснели потёртости от босоножек, а сами босоножки обречённо (облегчённо?) болтались в руке.

Долгий выдался день. Он вспомнил, как Лена ворвалась в его дом свежая, утренняя, горящая от ожидания встречи: “Витечка! Как я по тебе скучала!”

Умеет же она радоваться! Это было у неё всегда: умение накачать себя восторгом так, чтобы под бой курантов совершенно искренне ощущать приход нового года, как наступление самого настоящего счастья. У него, Вити, весь этот дежурный восторг прошёл как-то вместе с юностью. Ну то есть, да, Новый Год - хороший повод встретиться с друзьями, расслабиться, подурачиться. Но ждать, что там, за двенадцатым ударом случится необыкновенное чудо? С чего бы? А Лена ждала. И тогда, в юности, он искренне верил, что таким и надо быть. И отсутствие у себя этой незамутнённой романтики ощущал, как недостаток. Потом вдруг решил, что романтику не только можно, но даже нужно дозировать, и тогда излишние, бурные ленины эмоции по всем поводам без разбора просто стали скучноваты.

Когда-то давно они решительно объяснились. Он честно сказал, что не видит в ней женщину, с которой хотел бы разделить жизнь. Она приняла это и спокойно пошла своей дорогой. Хотя больше эта тема не поднималась, негласно между ними считалось, что она его любит. Оба обзавелись семьями, детьми, но где-то в глубине она, вроде бы, продолжала хранить это чувство. По крайней мере, это подтверждалось той нежностью, с какой она его неизменно встречала. Потом, как-то по пьяне он попытался к ней приставать, но она его твёрдо отбрила: “Витя, не делай того, о чём потом будешь жалеть.” Он поверил ей и послушался. Хотя через много лет, вспоминая тот эпизод, вдруг неожиданно пожалел о том, что то маленькое приключение не состоялось.

Встречались они нечасто, но всегда искренне радовались друг другу. Поначалу переписывались, в конце каждого письма она его неизменно обнимала и целовала. Потом переписка увяла - слишком по-разному текла жизнь. Но они встречались, и она бросалась ему на шею и опять восторгалась всему, что бы он не сказал.

Вот и сегодня, быв проездом в Вашингтоне, она приехала к нему, обняла, расцеловала и говорила без умолку. И они гуляли по Адамс Морган, Дюпон Сёркл и Джорджтауну, и он рассказывал, что знал о городе. Но больше они, конечно, вспоминали школу, друзей, делились своими последними событиями. В какой-то момент, когда день раскалился не на шутку под немилосердным июньским солнцем, они укрылись от него в уютном Халео, где под тапас и риоху он продолжил узнавать о разнообразных талантах её детей и деталях её поездок в разные уголки мира.

Но теперь даже она иссякла, а в разговоре зрела, наливаясь смыслами, сочная пауза. Наконец, Лена сказала:

- Я недавно перечитывала твои письма. Начала с одного и долго не могла остановиться. Ты всегда очень интересно писал. Я так ясно всё представила, будто пережила ещё раз. Какими мы были, чем жили, о чём мечтали. Хочешь, в следующий раз я их тебе привезу?

Он прикинул, что может быть такого написано в старых письмах. Это же всё давно выветрилось, разлетелось, опустело и заполнилось новым, другим, более цельным, более ценным. Он тогдашний представился каким-то упрощённым, какой-то демо-версией его нынешнего.

- Нет, пожалуй, не надо. Не думаю, что открою в них что-то новое.

- Странно. То время было, наверное, лучшим в жизни. После всё как-то было перегружено заботами, бытом. Хотя, конечно, дети - это большая радость, но ярче, чем тогда так ничего уже не ощущалось.

Для него ретроспектива выглядела несколько иначе, но он не стал спорить, а вместо этого, поддавшись располагающей к откровениям вкрадчивой мягкости летних сумерек, вдруг начал рассуждать:

- Знаешь, а ведь ты меня не любишь. Несмотря на всю нежность и все признания. И понял я это много лет назад. Тогда, когда неожиданно нагрянул к тебе в N. Помнишь, ты написала мне полное печали письмо? И мне вдруг стало любопытно увидеть, какова ты в печали, и может ли моё присутствие как-то эту печаль развеять. Поэтому я совершенно неожиданно (даже для себя) собрался и поехал. Я тогда был бедный студент, и на поездку пришлось занять денег. Когда я свалился, как снег на голову, ты, конечно, была поражена. Эффект внезапности сработал. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что твоя хандра к этому моменту давно уже улетучилась, спасать и утешать было некого. Да и причины хандры оказались банальными - необходимость влезать в будни после феерической гульбы на чьей-то развесёлой свадьбе. Да, ты сентиментальная и увлекающаяся, легко можешь расчувствоваться. Наверное, когда мы встречаемся, ты сама веришь в глубину своих переживаний, они захватывают тебя и кружат голову. Но после расставания ты легко обо мне забываешь. Любящий человек звонит и пишет, а не упрекает за задержку звонков и писем. По крайней мере, он хотя бы не оставляет письма неотвеченными. Ты несколько раз переспрашивала меня, где в интернете можно увидеть мои фотографии. Значит, ты их так ни разу и не посмотрела. Но, знаешь, та поездка была очень полезной. Познавательной. Она многое открыла мне. Я понял, что нельзя рассчитывать, что женщина понимает наше общение, так же как его понимаю я. Скорее всего нет. Ошибиться проще простого. Ты думаешь, что сказанные слова могут значить только одно, а вот и нет. Убедись ещё и ещё, что вы с ней понимаете их одинаково. Особенно, если общение не с глазу на глаз, а по переписке, когда не видно нюансов, интонаций, мимики, контекстов. Она просто и коротко скажет “да”, но это “да” может иметь дюжину разных значений, порой весьма неожиданных. Ты выберешь то, что кажется наиболее очевидным, но не торопись - скорее всего это не то. Этот поучительный урок мне потом здорово помог ориентироваться в жизни. Спасибо тебе за него.

Она помолчала, словно ждала продолжения, а потом сказала… Впрочем, нет. Ничего она не сказала, потому что он, конечно же, не решился произнести весь этот монолог вслух. Зачем грузить женщину своими такими не нужными для неё соображениями?

Они, наконец, дошли до машины, и он довёз её до её гостиницы, и потом они ещё долго прощались у входа, хваля сегодняшний замечательный день, обещая ещё как-нибудь обязательно пересечься, и писать хотя бы изредка. И ещё она попросила переслать сегодняшние фотки, а он сказал:

- Я выложу их на свою страничку. Завтра ты сможешь их там найти.

- Ой, а у меня опять глюкнул компьютер, и пропала вся почта. Перешли мне ссылочку.