Желание хозяина русской литературы

Г. Григоровин.

Наверное, всей русской жандармерии известно отношение генерала Л.В. Дубельта к В.Г. Белинскому, человеку, жадному к критике. И я не могу в своих бумагах не описать начало 1848 года...
При мне Дубельт обратился к жандарму:
- Вот эту бумагу отдашь лично в руки разлюбезному критику Белинскому. Мне мало его критических взглядов, я хочу поговорить с ним так же, как сейчас разговариваю с тобой. Понятно?
- Так точно! - ответил жандарм и, отдав честь, исчез.
Я позволил себе спросить у Дубельта:
- Уважаемый Леонтий Васильевич, а зачем нам это?
Управляющий Третьим отделением, мысли которого были где-то далеко, чуть не возмутился:
- Знать надо всё! И если вы этого не поймёте, то я перестану вас уважать...
Чиновники называют Дубельта «хозяин русской литературы». И это отчасти правда: он начитанный, за словом в карман не полезет и знает выход из весьма трудных положений, когда-то был переводчиком произведений В. Скотта...
Нет, я не поехал к больному Белинскому, что мне, полковнику, там делать? Заразиться от критика чахоткой, ко¬торой он болен? Но потом со слов вернувшегося жандарма я составил рассказ о его поездке к нему и опишу в виде художественного рассказа...
«Дом Белинского. Всё вокруг пусто и бело от срывающегося снега. Возле стоят чьи-то сани. Жандарм, постучав в ворота, громко отрапортовал:
- Именем государя императора откройте ворота!
Стряхивая с формы мелкий снег, жандарм вошёл в дом. Двери во двор и в дом отворила оше¬ломлённая прислуга. Жандарм протянул ей лист с прика¬зом.
- Но хозяин настолько болен... Он, наверное, не смо¬жет никуда выйти... - молвила прислуга.
- Это приказ, - вежливо, но твердо повторил жандарм.
И сразу все капли, что были у него ранее под снегом на плаще, стряхнул, войдя в коридор. Из-за штор раздался приглушенный ка-шель.
«Чахотка заразная, долго задерживаться не стоит», - подумал жандарм и, войдя в комнату, увидел, что возле по¬стели больного сидят ещё двое.
Один сидел к нему спи¬ной, другой повернулся и, не поздоровавшись, вопроси¬тельно смотрел на вошедшего. Первым был прозаик Па¬наев, вторым поэт Некрасов.
- Что вы на сей раз от меня хотите? - опять же закашлявшись, спросил Белинский.
- Мне велено передать вам приказ от генерала Дубельта. Я это сделал. Честь имею! - ответил жандарм и вышел из комнаты.
Но, обладая хорошим слухом, он услышал, как Некрасов сказал:
- «Хозяин русской литературы», видите ли, его послал. Так называют генерала Дубельта...
Но возвращаться назад и делать замечание на такие слова, явно недружелюбные, судя по голосу, у жандарма не было охоты.
- И как? - остановив при мне жандарма, спросил Дубельт.
Тот в ответ обрисовал мрачноватую картину умирающего критика.
Я сказал Дубельту:
- Вы и в самом деле «хозяин русской литературы!» - и сказал я это совершенно откровенно.
Дубельт приказал:
- Каждый день надобно навещать Белинского и доносить сначала вам, полковник, а затем мне... о его самочувствии... Нет, познакомиться с ним и поговорить с глазу на глаз было интересно, какой бы заразной не была его чахотка... А что хотели Панаев с Некрасовым?
- Не могу знать, но что они единомышленники, то это точно! - отчеканил жандарм Дубельту.
Дубельт посмотрел на меня усталым взглядом:
- Вот времена настали, верно, полковник?
И тут на Цепном мосту сначала шум, а затем сани остановились у входа в Третье отделение:
- Его сиятельство граф Орлов!