Об изгнании дьявола

"Об изгнании дьявола"

Яна Фин

"Осень бывает сладкая, как мёд и холодная, как бронза"

Часть первая

Бронзовая осень

Глава 1

- ... лекцию хочу окончить фразой Жан-Жака Руссо: "Ты ищешь причину зла. Она только в тебе". - сказал Марк.
Аудитория оживилась. Студенты покидают её, поспешно собирая свои вещи.
Оставшись наедине с собой, Марк не спешил покидать рабочее место, он наслаждался моментом уединения. Только здесь, после занятий в колледже, где он второй год преподаёт философию, может под руку с тишиной бесцельно бродить в дебрях собственных мыслей.
Марк перебирал в голове цитаты великих людей, дабы ненароком не вспомнить о монстре, живущего у него дома.
Он знал более пятидесяти цитат наизусть, однако ни одну из этих фраз не мог понять, но отчаянно хотел примерить на себя, от того, верно, они прочно и закрепились в его памяти. Что хотел сказать своей цитатой Жан-Жак Руссо?
"Причина зла только в тебе" - едва слышно раздался голос Марка.
Марк высокий темноволосый мужчина, чьей густой и кучерявой шевелюре обязан генетике. В дополнение к и без того приятному внешнему облику прилагается манящий контраст, которую создала совокупность трёх элементов - тёмные, но не дотягивающие своею насыщенность цвета до чёрного, волосы; голубые почти прозрачные глаза; лишённая всякого намека на загар, даже в летний щедро одарённый солнцем период, бледная кожа.
Монитор компьютера перешёл в спящий режим, за окно скрылись густые сумерки, в аудитории стало темно. Марк без охоты покинул рабочее место, не забирая канцелярские принадлежности для работы, знал, завтра вернётся и день пройдёт так же, как и сегодня. Впрочем, и после завтра тоже.

Он поднял воротник английского пальто, бросив попытки укрыться от холода. На сухую землю медленно спускались крупные хлопья снега. Это было напоминание, осень остается позади, ноябрь стремительно, как и всё в жизни, остается позади.
Марк закурил, едкий дым проник ему в нос, огонёк от сигареты бил в полумраке в глаза проходящей женщины, чей заинтересованный взгляд упал на высокого мужчину. В качестве комплимента ее пышной фигуре он посмотрел женщине в след, и, хотя, этот жест ничего не значил для самого Марка, женщина была воодушевлена, она зацепила взгляд молодого человека на себе.

Перед подъездной дорожкой он помедлил. Крыша его машины, стоящая у подъезда, укрыта тонким слоем снега. Марк смел снег рукавом пальто, потянув момент, когда окажется дом.
Здравомыслящий человек, каким считал себя Марк, отчётливо понимал, что он рано или поздно окажется дома.
"К чему эта медлительность" - журил себя Марк и прибавил шанс.
Он открыл дверь своей квартиры, что была на третьем этаже многоэтажного здания.
Темнота.
Тишина.
Молодой мужчина зажёг свет в коридоре, после услышал шарканье по полу домашних тапочек его монстра. В коридоре появилась девушка. На лицо и по паспорту ей было двадцать лет. Блондинка с длинными тонкими волосами, которые облизывают голову послушно уложены. Она была худая, ноги, кажется, едва выдерживали огромный живот, тонкими пальцами она поглаживала его.
- Привет, Сабина. - Марк снимает обувь и подходит к беременной девушки, которую в своих мыслях он называет монстром.
Лицо девушки скривилась, сдерживая слезы дрожащим голосом произносит:
- Почему так долго, мне было плохо... так плохо.
Сабина уже не сдерживает эмоций, по щекам одна за другой катится горячая слеза, обжигая щеки, что на тех появляется румянец. Истерика и превращает девушку в монстра, так считает Марк. Истерику она устраивает ему на ежедневной основе, но никогда Марк не испытывал по отношению к Сабине не благородное, но такое нужное самой Сабине, чувство жалости.
Сабина прижалась спиной к стене. Ей казалось, самой, что монстр поселился где-то внутри нее, но ничего не могла с собой поделать. Нервная дрожь окатила ее тело, тонкие ноги казались ей мягкими макаронинами, которые тотчас заставят ее свалиться на пол.
Марк взял девушку под руку и повел в спальню, попутно бросив взгляд на журнальный столик, в коридоре, где располагался стационарный телефон. На столике не вскрытый конверт с узнаваемой им маркой.
Сабина с помощью мужчины улеглась в кровать, отпускать его она не хотела, тянула за руку, дабы тот лёг рядом, она хотела одного в данный момент - нежности от Марка. А сам Марк был сконцентрирован на двух вещах - позвонить лечащему врачу и сообщить о недомогании своей девушки, и с глаз долой убрать конверт, что был журнальном столике.
Марк не поддался уговором беременной девушки. Поступил по-своему. Он не знал за что браться, решение как-то само пришло в голову.
Набирая номер телефона доктора, воспользовавшись домашним телефоном он хватает конверт. В голове отдаются нудные гудки. Конверт в руке Марк сжимает, передавая через пальцы свою злость.
Знакомая марка, такие, как отличительный знак, производят только в его родном городе Виктория. Марка имела вид птицы с ее белокрылыми размашестыми крыльями и острым клювом, а по бокам трапециевидной формы марки волнообразным шрифтом писалось название города. Это не первое официальное письмо, которое доставляли Марку на дом, за последние месяцы уже третье доставлено с пометкой "срочно".
Покинул Викторию двадцать лет назад, сейчас он тридцати четырёхлетний мужчина, получивший высшее образование, ждет ребенка от не любимой, и кажется не плохо состоялся на карьерном поприще, боится, как тот подросток, воспоминаний о городе детства. Но, почему, спрашивает он себя.

Марк говорил с доктором, объяснял состояние Сабины, местами приукрашивая, говоря, что ее одолела рвота и она совсем потеряла аппетит. А всё ради приезда бригады скорой помощи, быть может, хранит он надежду, Сабину поместят в больницу, как это говорят, на сохранение.
Доктор предложил Марку самому привезти девушку в больницу, пообещал две вещи - сказать новости о состоянии с последнего исследования Сабины, которое было неделю назад, и, если Марк решит, положить, как сказал доктор - вашу жену - в стационар.
Марк взбодрился, от него зависящее решение уже принято, он намерен поместить Сабину на больничку койку.

Через пару минут Сабина уже сидела в машине, Марк уложил в дорожную сумку вещи личной гигиены его домашнего монстра и сам расположился за рулём. 
В салоне легкового автомобиля чей оттенок походил на цвет цемента, залившего дороги, витает густой запах ванили. Ароматизатор, купивший Сабина, раздражал нос Марка. Как отголосок аллергии на все, что желает и любит Сабина, мужчину охватил ужасный кашель.
Он открыл окно, холодный ветер дул ему в ухо, дискомфортно, но это все лучше, чем дышать ею, подумал Марк.


Глава 2
Не многие знают, одиночество заставляет душу обнажиться. Марк познал, это после того как Сабину устроили в стационар, ей дали снотворное и она быстро уснула. И Марк беспрепятственно покинул больницу.
Машину он оставил на парковке больницы. Он брел по едва освещенной фонарями улице в надежде не встретить на своем маршруте прохожих, ему было мило то ощущение уединения, будто один во всем этом мире. Некоторая свобода поразила мужчину.
После возвращения в пустую квартиру Марк стянул с себя одежду и отправился в душ, с намерениями смыть следы сегодняшнего дня. Сам того не замечал, как выполнял рутинные ритуалы перед сном в бездумном состоянии.
И только сейчас, когда лег в постель вихрь мыслей обнял его всей своей силой.
В голове всплывало воспоминание за воспоминанием, подобно киноленте нарезка моментов, накопившаяся за день и жизнь, в целом заполняла его голову.
Перед сном, обнажив душу, каждый может из ангела превратиться в дьявола.
Марк прокручивал в голове разговор с лечащему врачом Сабины, едва его можно считать самым важным событием за день.
Ему нравилось разбирать воспоминание на атомы. Он вошёл в компактный светлый кабинет, бросавшийся в глаза своим порядком. У окна стоял стол врача, по левую сторону от него стройный белый шкаф, где канцелярия сложена в алфавитном порядке.
Марк осматривался по сторонам, а когда сел на кресло у стола врача, заглянул в глаза собеседника через призму его очков. И даже в этом, как это обычно бывает, Марк видел подвох.
Он отчётливо помнил и воспроизводил, подобно надоедливой песне, слова врача:
- Состояние Сабины стабильное. Мы провели ряд анализов, они оказались в норме. Ее состояние могу расценивать ничем иным как попыткой воздействовать на вас, Марк. Психологически воздействовать. - речь доктора замедлилась, он старательно подбирал слова, дабы мягким образом подтвердить догадки самого Марка. - Знаете, какую важную роль у многих в жизни играет их собственная значимость. Сабина пытается быть значимой для вас, привлекает внимание, симулируя болезненное протекание беременности.
Марк и бровью не повел, его лицо осталось таким же непроницаемым после признания врача, как было и до. Марк догадывался, Сабина обманывает его. Сабина манипулирует им. Искусно играет выдуманную роль.
Размышления, по среди этой, густой и горькой, словно жженый кофе, ночи привели его в неземное состояние покоя. Он близится к бездне сновидения и вот-вот она схватит его своим цепкими лапами.
Момент упущен, вспышка воспоминания, подобно огненной полоске, проносящаяся над спящим городом, перебила сон.
Марк думал о родине, о городе Виктория, и почему-то ему вспомнилась тёплая, словно, мёд осень, а не те терзающие его моменты, которые являются причиной переезда.
Он бродил по закоулкам воспоминаний о своей малой родине, где были моменты юношеской влюбленности, где было место для веселых катаний на велосипеде и согревающим беседам со старшим поколением. Марк бродил в мыслях до тех пор, пока в конец не запутался. И сейчас его одолевало желание вернуть все назад, скрыться от нынешней будничной жизни сурка, где все за него решено внешними обстоятельства.
Решен не Марком главный вопрос - кто окажется спутницей по жизни, ею оказалась Сабиной. Уж так сложилось, случайным образом, девушка забеременела, что является последствием первой не осторожной ночи слияния Марка и Сабины.
То ли проклинал Марк небеса, а они в ответ его. То ли не желание Марка в конец опуститься в своих глазах, если бросит всю ответственность на Сабину, расставшись с ней. Марк полностью положился на обстоятельства, которые решились сами по себе. Небеса пишут историю, не учитывая его собственных желаний.
Марк не нашел для себя покоя дома, возлагал надежды, что здесь в одинокой, лишенной истерики Сабины, квартире не на долго станет свободным. От своих мыслей не скроешься, так же от дьявола, сидевшего у него внутри. От дьявола присутствие в душе, которого свойственно не всем, но многим.
Мужчина покинул свою квартиру, такой же стремительной походкой, как и покой внутри него самого. Марк выдумал куда пойти, после того как холодный поток кружившего тонкой паутиной в воздухе снега окутал его по выходу из подъезда.
Он спрятал руки в карманы черного пальто и держал направление в северную часть города.


Глава 3
Эти бессмысленные танцы. Это бессмысленное нахождение здесь. Это убежище? Это преисподняя? Место показать себя? Место забыть про собственное существование? Это место, где ты можешь быть кем годно, но только не собой.
От того раньше и были милы ночные бары Марку, куда он наведывался регулярно по приглашению своих студентов. В баре, название которое никто не запоминает, в народе называют "Преисподней», царила атмосфера вседозволенности, возможно двадцатилетние детишки, как Марк именует их, и могу почувствовать себя свободными, но только не он сам.
Марк не редко задавался вопросом отчего приходит сюда. Режущая слух музыка ему нравится? Точно, нет. Откровенные движения в танце молоденьких девушек? Возможно. Раньше он находил здесь одно -  молодость. Среди своих студентов преподаватель чувствовал себя своим, хоть и выпить больше нормы и вести с ними пошлые беседы он не позволял себе.
Сегодня, сейчас Марк ощутил себя чужим, слишком зрелым и умным для присутствия в этом, лишенном всякого пиетета, да и смысла в общем тоже, месте. Все, что он получил от присутствия в "Преисподней" - воспоминания.
Здесь он познакомился с Сабиной. Она стояла вон там, по середине зала, среди оглушённой музыкой толпы, взымая голову вверх, в то время как волосы волнами играли на ее плечах, она обхватила себя руками и медленно качалась из стороны в сторону. В ее голове, верно, играла собственная музыка, противоположна той, пугающей своим электронным голосом, а скорее чувственная и одновременно терпкая, как она сама.
Его манило к ней и контроль он послал к Черту. Их обуяло желание и давление вседозволенности принудило Марка растоптать все нормы и правила, которые лежат в основе отношений между преподавателем и его студенткой, между взрослым мужчиной и не опытной девушкой.
Хоть и ругал Марк тот день, настаивал считать себя слабым, но вспоминал сейчас все моменты в подробностях.
"… и помню я ее лицо и тело..." - думал мужчина.
Не ровный ток пробегал по его телу, тот что был ощутимо желанны, тот что напоминал, как приятно нарушать правила. Границы стерты и сопряжение, подобно снегу в январе, произошло. Это так обыденно в нашем мире, что незаметно из грязного превратилось в чистое и только плод их порыва - развивающийся внутри Сабины ребенок, напоминает им обоим о том событии.
Она запомнилась ему особенной, белой свободолюбивой птичкой среди этих ворон, клюющих друг друга. Она была весела, ласкова, в его глазах она могла быть искусной любовницей и малодушной обманщицей. Подобно одежде Марк надевал на Сабину ряд качеств, которыми в реальности не обладала.
Сабина расценивает себя романтичной натурой, озабоченной желанием нравиться себе и людям, в ее мечтах она рисовала защитника и массу друзей, которые одаривали ее главным подарком - вниманием и своей заботой. Она, выросшая без родителей, девушка инфантильна и обособлена родной душой в своей жизни, от того и пытается быть замеченной людьми. Но, как говоря великие умы, Марк процитировал в уме:
"Для всего нужен талант". А талант в Сабине не ей самой не людьми не был открыт
Марк не знал Сабину. Он знал только две вещи. Во-первых, он не любит ее. Во-вторых, их ничего не связывает, за исключением одного - последствие одной ночи в "Преисподней". От того и тошно было на душе Марку. От того и грели душу ему воспоминания о том силуэте Сабины, который так старательно нарисовал себе Марк.


Глава 4
Ее движения были резкими. Она радовалась на кухне смешивая его любимые продукты, в то время как он поднимался с кровати и с вопросительным лицом направился по следу звука.
Марк заглянул в кухню, где обнаружил ее, торопливо мешавшую в глубокой посудине яйца и муку.
Сабина была полна сил, за ночь она подумала о своём отношение к Марку и твердо решила из обузы превратиться в союзницу. Их объединят ребенок, но это не означает, что совместный быт и понимание по отношению друг другу не могут занять лидирующие позиции между хозяевами квартиры.
И Марк, подобным образом, путём размышления прошедшей глубокой ночи, принял решение и намеревался озвучить их девушки.
- Твой любимый омлет будет готов через пару минут. - губы Сабины подтянулись в улыбке.
Взгляд Марка задержался на Сабине, пока та ему не напомнила о рутинных утренних гигиенических ритуалов в ванной.
Она была лёгкой, как и в день их знакомства и, если бы не огромный живот, явно приносивший ей дискомфорт и лишал прежней тонкости, которая так манила Марка, смогла бы летать. 
Сабина действовала согласно стереотипам, женщина - жена должна готовить для мужчины - мужа, наводить и поддерживать чистоту в доме. Ей нравилась ее новая роль. Загнала себя в Терру инкогнито, никогда воочию не видела введение семейного быта, она руководилась лишь одним - интуицией.
"Во время беременности интуиция у женщина активно развита" - мысленно цитировала Сабина строки из раздела в женском журнале про отношения.

- ... у меня не было отца, - когда омлет был приготовлен и пара расположилась за кухонным столом Марк заговорил. - но всегда представлял какой бы он был, мать не говорила мне о нем, мне оставалось только фантазировать.
Сабина, округлив глаза ожидающе смотрела на мужчину, она романтизировала момент и выжидала пока тот скажет пару ласковых слов в ее строну. Марк сконцентрирован, он держал взгляд на воображаемой точке в середине стены, которая в пару метрах от компактного круглого кухонного стола.
- У ребенка будет отец - Я. - "я" он произнёс максимально уверено, дабы поверить самому в сказанное.  - Я постараюсь дать ему то что у меня не было, может быть и получиться. - на последнем слове он перевёл взгляд на Сабину, по щеке проскользнула слеза.
Сабина услышала, то что хотела, она верит Марку и ощущение безопасности в его руках вдохновило ее.
Им было о чем поговорить и подумать. Они находились в состоянии невесомости, что обременяла их. Обещание получено и партнёры должны найти покой, однако Сабина старательно подбирала слова в голове, дабы подобно Марку выдать пару убедительных фраз на тему ее готовности стать матерью, хорошей матерью. Марк внушал себе, сказанные им слова должны обрести оболочку реальности, это не пустое обещание, говорит он себе, это истина, сидящая глубоко внутри него самого.
Завтрак уже остыл, после откровенного разговора, им и кусок в горло не полезет.
В пустой квартире раздался звонкий голос дверного звонка. Марк поспешил к входной двери.
На пороге молодая женщина. С ясностью в глазах она встретила озадаченного Марка, приукрасила мрачный подъезд своей сладкой улыбкой. Марк помедлил. А после, осознав кто перед ним, через столько-то лет, он впустил молодую особу в квартиру.
- Узнаешь. - расправив руки она ждала его себя в своих объятиях, Марк не проявил инициативу и женщина, пользуясь его растерянным состоянием прижала мужчину к себе так же быстро, как и отпустила.
Он узнал ее лицо.  Чрез вспышки воспоминаний из детства, из писем, приславших ее на его почту, в комплекте с которыми шли уютные фотографии женщины.
- Диана? - не пытаясь поверить в действительность происходящего промычал мужчина.
Она изменилась, из худощавой долговязой девчонки Диана превратилась в высокую женщину с плотной фигурой, ее кудрявые каштановые волосы небрежно уложены назад, конструкцию держали две цвета хаки заколки. И только смех в глазах остался прежним, эти огромные зелёные глаза, когда-то сравниваемые Марком со Вселенной, и спустя десятилетия бросали блеском.
- Решила наведаться без предупреждения. - осматривает Диана коридор квартиры, ее взгляд падает на журнальный столик, и она примечает не распечатанные конверты с маркировкой родного города. - Ты не открывал письма? Так и знала. - вздохнула женщина, демонстрируя недовольство по отношению к безразличию Марка.
Марк вспомнил, вчера так и не вскрыл конверт, когда звонил доктору Сабины, как всегда оставил это дело на потом.
Для Марка письма с малой родины ничто иное как бесполезные бумаги, подобно рекламам, что со счетами за жилплощадь кидают в почтовый ящик, к ним относятся по-разному - игнорируют или раздражаются при видя их.
Диана стянула ботинки и небрежно кинула их в сторону от входной двери, где располагался стройный шкаф для хранения тёплой одежды. Женщина распечатала конверт и сунула его Марку.
Марк принял его и послушно вчитался в содержимое, не осознавая желает этого или нет. Он бегло глазами оглядел текст, затем еще раз, а напоследок, старательно вчитался в каждое слово объемного послания.
В коридоре появилась Сабина.
- Кто вы? - растеряно спросила девушка, держась как можно ближе к Марку.
Марк так и стоял, посреди коридора, склонил голову к письму, крепко держал обеими руками. Он обездвижен, лишь зрачки бегают и бегают по черно-белому, мозг работает в пол силу, сознание покрыто паутиной. Его одолевали сомнения, сердце щемили воспоминания из детства, пред глазами появляется силуэт матери. Силуэт сочной женской фигуры оттеняется, и эта солнечная тень мешается с темнотой. Ему является силуэт дьявола, сидевший внутри его матери. Дьявол - иначе ее поступок, который вынудил мальчика бежать из родной Виктории, назвать нельзя.


 Глава 5
Это было официальное письмо, со всеми полагающим печатями и громким словами из раздела юриспруденции. Марк подчеркнул для себя две вещи. Первая - прискорбная, его мать -  Марго, умерла в тюрьме. Вторая - она завещала ему дом. Дом, в котором родился и жил Марк до четырнадцати лет.
Сабина и Диана разговорились. Доброжелательный настрой и искренняя заинтересованность подруги детства Марка подкупило его беременную девушку. Девушки беседовали в крохотной гостиной, расположившись на диване у окна, дальше стоял телевизор, а еще дальше комод, где Сабина хранила свои принадлежности для красоты, большего маленькой гостиной не свойственно вместить.
Марк стоял у окна в пару шагах от Дианы, в голове проносился вихрь и осознание действительности в словах официального письма кричали в голове. Он старательно раскладывал мысли в хронологическом порядке, не выходит. Растерянность.
- Ты виделась с ней? - садится Марк рядом с Дианой, перебивая разговор с Сабиной о ее желании родить двойню - мальчика и девочку.
Озабоченное лицо Марка и его ледяной взгляд стер улыбку с губ Дианы.
- Да, ходила к ней на свидание, она писала мне письма. - звонко произнесла Диана.
Марк не понимал, отчего подруга детства заинтересована этим всем, жизнью и смерти Марго, этим письмом. Он, как многие из нас, поставил себя на ее место и отвечая на свой вопрос - никогда бы не поддерживал связь с соседкой-убийцей, получившей пожизненное тюремное заключение, чей сын был вынужден бежать из города, дабы скрыться от бремени позора и смыть с себя клеймо сына детоубийцы.
 - Зачем. - не удержался мужчина от искушения задать вопрос.
Диана не однозначно пожала плечами и смотрела на Марка таким взгляд, будто он сам знает ответ и ей ни к чему повторять.
Марк не требовал ответа, он сжал в кулаках письмо, отправляя туда всю свою злость, всю накопившуюся и до сих пор сидящую в глубокой чаше, что народ называет душой, обиду.
- Поезжай туда. - ласково произнесла Диана, легонько поглаживая Марка по его сутулой спине.
По просьбе гостьи Сабины вышла на кухню, поводом стал кофе, который внезапно захотела Диана.
Сабина не охотно оставила друзей детства наедине и за приготовление кофейного напитка с молоком украдкой подслушивала их разговор. Она находила своим действиям оправдания, ведь Марк почти ей муж, отец ее будущего дитя, а значит права на осведомленность о его делах имеет не малые.
- Марго ставила тебе дом, я раз в месяц делаю там уборку, там ее вещи, сделай так как хотела мать, вернись домой. - протяжно говорит подруга.
Марк вдавался в слова Дианы, ему была далека идея вернуться в дом детства, а если пугающая идея не превратить в реальность мужчина обретёт роль беглеца. Бегать уже устал. Разрушить напрочь мутные воспоминания, хорошие, половину из которых, быть может, являлись плодом богатого воображения Марка, всплывали в памяти, а плохие мучали в сновидениях по ночам. Ударяли своей реалистичностью током, заставляя просыпаться.
"Я так слаб..." - ругал себя Марк. "Я уже не мальчишка. Я вернусь домой, мама."


Глава 6
Километры оставались позади, легковой автомобиль Марка, водителем которого был он сам, и двумя пассажирами - Диана и Сабина, держался по направлению к Востоку, где ждал их, огранённый холмами, родной город - Виктория.
Это был цветущий город, с огранкой даров природы, где на богатых ветвях деревьев распускались весной почки, осенью жухли листья, а зимой укрывались одеялом снега. Город видел каждое время года в своей красе, но ни одно другое, подобно осени, столь плотно не засело в голове у Марка.
Как только солнце входило, золотые цвета листьев оттенялись на красных, и где-то проглядывали уцелевшие с летней поры зеленые листья. Не изменяющие свой цвет ели стройными рядами располагались среди дуба и клена. Смесь деревьев в этом огромном, наполненном воздухом - а значит жизнью - лесу манило своей красотой и лишь слепой откажется присутствовать здесь, и лишь глухой услышит мольбу покинуть это место.
Марк вспоминал долгие прогулки по не ровным извилистым тропинкам среди деревьев, кажется даже сейчас, находясь в машине, ощущал запах леса, и касание теплых лучей солнца.
Он помнил все.
Оглядывая этот огромный лес Марк примечал обитателей, пчелы, птицы, расправившие в глубоком синем небе свои крылья, и он хотел быть частью этой вселенной. И кажется, он пробивал эту медовую осень на вкус. Охватившая с лихвой четырнадцатилетнего мальчишку меланхолия, ранее не ведомая ему, была по-своему желанна. 
И помнит он пролетавшего в небе ястреба, а следом за ним, летевших еще два, и радостно было мальчишке в тот момент, когда голова его легла на твёрдую холодную землю. И после, ворчавшая мать, которая была обеспокоена здоровьем сына, замолкая села рядом. Он закрыл глаза и ловил все звуки. Треск древесной коры неподалёку, звонкие песни маленьких птичек в зелёных кустах, он дышал полной грудью, вдыхая сырой запах земли, отцветающих плодов шиповника...
Глаза слезились от яркого солнечного света, ком в горле давил, голова, кажется, наливается горячей кровью, пульс нервным ритмом отдает в висках. Мальчишка игнорировал дискомфорт, продолжая тонуть в этой эстетике. Ему казалось это единение с природой могло длиться вечно, но настойчивость матери взяло свое, она напомнила сыну о необходимости вернуться в рутинные будни, где его ждет школа, а ее работа в доме престарелых.
Птичьи свист и шорох сухой листвы под ногами проводил Марка, а прежде он пообещал этой маленькой Вселенной и себе, в общем тоже, в скором времени вернуться. Но не знало тогда наивное дитя, что это было последнее его посещение среди этих дебрей.
Мать Марка - Марго вернулась к своим обязанностям. Женщина проводила сына до школы, а сама отправилась на автобус, который должен доставить ее на работу. Она всегда садилась на последние сидение общественного транспорта, зная, дорога ждет ее долгая. Вооружилась она карманной книгой, не от того, что любила чтение, а возлагая надежды на текст бессмертной классики, который заставит ее мысленно покинуть суровую реальность.
А реальность такова - Марго работает медсестрой в доме престарелых, воспитывает сына-подростка в одиночестве, и отчаянно нуждается в чьем-нибудь спасении. Не хватка денежных средств - не является главным отрицательным фактором в жизни. Вынужденная работа в обитателе не живых не мертвых угнетает ее, и казалось для нее самой, в конец убивает женскую энергию.
Там пахло смертью, в воздухе, которым вместе со всеми дышала мать Марка витали - отчаянное желание обитателей дома престарелых отыскать для себя искупление, не рушимая обида на весь мир и желание наконец-то дождаться наступления конечной точки - смерти.
Это кажется просто, сойти на конечной остановке с автобуса, войти в двери дома престарелых, переодеться в сестринской комнате, облачиться в белый халат и оказать помощь нуждающимся. Марго расценивала свою работу вынужденной, выслушивание вечно недовольных возгласов жителей дома - ее пациентов, оказывать медицинскую помощь, помня, что ни одно из лекарств не окажет ожидаемую помощь. Хуже всего - смотреть на то, как подобно не нужной детали в своей жизни, дети и родственники пенсионеров отдают их в это место.
Марго злилась на себя, на свою слабость. Слабостью она называла озабоченностью состоянием, как физическим, так и эмоциональным каждого жителя. Уйти с работы, обменять на работу по легче не могла, дело привычки - расценивать свою деятельность как долг - запрещает.
Диссонанс - женщина ненавидит это место за свое отношение к нему, но при это считает дом престарелых своей семьей.
"...а семью не бросают." - размышляла она.
После работы Марго снимала этот груз, облачаясь в длинную легкую юбку и свитер с высоким горлом, надевала удобную обувь и спешила домой; садилась на последний автобус; из сумки доставала потрепанную книжку, которую прочла уже до дыр и вперемешку с мыслями о герое в книги и идей, что приготовить сыну на ужин, провожала закат.


Глава 7
"Я ездил на велосипеде в пансионат, к матери на работу." - мысленно вспоминает Марк. - "У меня был друг, помню, его едкий запах лекарств, сгорбив спину седоволосый низкорослый человек, опирался на трость и подходил в самый дальний угол общей комнаты, где стоял такой же, как и он сам старый рояль. Эта комната всегда была наполнена стариками, место для отведения досуга, кто-то играл в домино, кто-то читал газету или всматривался в черно-белые лица на экране старенького телевизора.
Его звали Савва. Садился за рояль и в огромной комнате раздавался резвый звук, потрёпанного временем инструмента. Никого из присутствующих звук не раздражал, но и интереса не добавлял, хуже, что могло быть - безразличие к происходящему, и только я - четырнадцатилетний мальчишка зачарованно смотрел как костлявые, пораженные артритом, пальцы Саввы стучали по черно-белым клавишам.
В этом была некая магия. И я помню сморщенное, напоминающее запеченное в духовке яблоко, лицо Саввы, его улыбка во время игры на рояле, лицо покрывалось морщинами ещё больше. И он был счастлив, и он, превозмогая боль в кистях рук продолжал стучать по клавишам до тех пор, пока силы в конец не иссякли.
Он делал передышку и, переводя дух озорным голосом обращался ко мне:
- Ну, что мальчишка, не с играть ли нам в домино?
Я всегда соглашался, хоть не разу не одержал над стариком победы в этой, казалось бы, легкой игре. И по завершению и игры и рабочего дня матери, покидая это место, ждал момента, когда вернусь сюда вновь. Это было место, наполненное престарелыми людьми, некоторые из них, такие как Савва, находясь одной ногой в могиле, излучали любовь к жизни. Хватали свои последние деньки жизни за хвост. От того и экономили свои силы для любимого дела. От того и дышали полной грудью в это будничное утро. От того и наслаждались каждой выпитой чашкой чая перед ужином. Ведь каждое утро или горячий напиток мог стать последним."

Бескрайняя трасса осталась позади, когда проезжающих мимо машин стало больше. Марк въезжал в свой город и почему-то в этот момент тоска одолела его. Крылья выросли от воспоминаний. И их сломала суровая реальность - мать мертва, а дом престарелых, быть может, стерт с лица Земли. И только отчаянная надежда отыскать где-нибудь для матери искупление бодрит его. Он счел это своим долгом, за все то доброе, что она сделала для него.
"Люблю ее, - думала Марк о Марго. - чтобы она не сделала, я люблю ее. Знала ли она об этом?"
Виктория - уютный город, перспективы на развитие в карьере ровнялись нулю. Однако он был хорош для спокойствия, спокойного образования семьи между двумя влюбленными, спокойным для меланхоличного быта, для тех, кто смирился с отсутствием возможности вырасти как фрилансер или маркетолог, нынче модны эти рабочие направления.
- Помнишь наше озеро, Марк? - нарушила тишину в машине Диана.
Марк положительно махнул головой.
Озеро у дома престарелых было мило двум подростком своей обособленностью. Иной раз Диане и Марку казалось, знают об этом озере только они. Теплое, глубокое и прозрачное, как сентябрьское небо озеро, в котором и утонуть не жалко, занимает особое место в воспоминаниях Марка.
Там расцвел первый невнятный поцелуй юной пары. Там губы Диана впервые скромно и неожиданно для самого Марка прильнули к его губам. Жест девочки превратил ее из друга в глаза мальчишки в предмет обожания. Колкий ритм пульсации сердца, где-то отдающий то ли в груди, то ли в животе сковывал их двоих. Они дышали не ровным ритмом одновременно. Каждому было дико и не удобно осознавать, что кульминация - первый поцелуй состоялась в их отношениях и, быть может, сложился будущий год иначе, они могли бы построить одну жизнь на двоих.
Вместе пережили первое сопряжение в комнате Марка. Вместе принимали подарки друг от друга на главные праздники года. Мечтали о будущем лежа в одной кровати. И невзначай один из них признался в любви к другому.
Однако обстоятельства сложились так - Марку глубокой осенью пришлось бежать из Виктории, оправдывая поступок матери и возлагая надежды, что на новом месте жительства он найдет желанный для себя покой.
Причина, по которой Марк покинул родину - позор и презрение, которым одаривали четырнадцатилетнего мальчишку жители Виктории. А за то? За преступление, совершенное Марго. Она убила подростка и его бездыханное тело поместила в мусорный бак на лужайке собственного дома. Она признала свою вину. На вопрос о мотиве преступления лишь не однозначно пожимала плечами.

"Она признала свою вину, ее лицо было непроницаемо. Отчаяние? Сожаление? Скорбь? Нет! Это было безразличие... - вспоминает Марк лицо Марго на заседании в суде, тот день, когда Марго приговорили к пожизненному заключению в тюрьме. - Это и есть ее демон?"
А как иначе расценивать поступок Марго? Марк не мог предложить ни одну теорию, кроме той, что твердил Жан-Жак Руссо. Слова философа подходили в отношение его матери - причина зла только в ней. Зло, сидящее в ее сердце и являлось в обличие демона - этой теорией оправдывал сын, отчаянно любивший свою мать.


Глава 8
Марго считала своего сына замкнутым, нелюдимым мальчишкой, чья отстранённость от людей намекает на опасность. Обеспокоенная, его психологическим состоянием, женщина приняла решение обратиться к психологу.
"Савва и Диана были моими лучшими друзьями. - вспоминал Марк. - И почему-то мать считала столь узкий круг друзей не нормальным явлением. Она записала меня к психологу, я воспринимал ее действия чрезмерной опекой, но она возлагала серьёзные надежды на эти сеансы, проводила их не молодая барышня."
Существовали две точки зрения на нежелание Марка быть причастным к объемной группе друзей одноклассников. Точка зрения Марго - замкнутость и асоциальность, как диагноз, болезнь которую нужно вылечить. И точка зрения юного Марка - зона комфорта, есть два друга и большего не надо.
У Марго были свои основания для беспокойства. Отец Марка, имя которого ей вспоминать тяжко, был замкнут и нелюдим. На первых их встречах она не сочла его тактику поведения в обществе нечто выходящим из ряда вон, до тех пор, пока они не сблизились и дело не дошло до совместного проживания. Не обоснованные вспышки агрессии становились рутиной для жизни молодой пары. И тогда с синяками на теле беременной девушки пришлось бежать от не состоявшегося мужа.
До последних дней ее жизни всплывали в голове картины жестокого обращения отца Марка по отношению к беременной Марго. Обида и непонимание глушили женщину.
Марк не подозревал о существовании этих ночных домыслов, пугающих саму Марго. Он, как и положено упрямому подростку, протестовал, заявляя о нежелании посещать сеансы, а тем более делиться с посторонней женщиной своими мыслями. Марго настаивала. Марго требовала. Марго угрожала. Не помогло уговорить сына. И тогда с покорностью в голосе она, сменив крик на бездыханность в голосе произнесла:
- Сын, сделай это для меня. - а затем она опустилась на колени перед главным человеком в своей жизни, прямо здесь, на собственной кухне, оставив приготовление завтрака. Марк отпустил глаза вниз, дабы увидеть слезы в глазах Марго, впервые в жизни. - И тогда все будет хорошо. - сжала она ручки сына в своих шершавых, от чистящих средств для дезинфекции помещения, ладонях.
Марк согласился. И помнит он сейчас, подъезжая к лужайке собственного дома спустя несколько десятков лет, какое чувство заглушило тогда его упрямство. Не благородное, но действенное чувство -жалость к матери.
- Марк, помоги мне. - жалобным тоном произнесла Сабина, когда машина остановилась на лужайке в плотную к дому. Ее голос пронесся через толстый слой воспоминаний мужчины, возвращая его в рельность.
Диана помогла Сабине выбраться из машины, Марк, покинув место водителя, вдохнул этого холодного осеннего воздуха. Он не хотел замечать капризов своей беременной девушки, старался отстраниться от ее плача и в сердцах благодарил Диану, что та взяла весь удар на себя. Подруга детства Марка услужливо помогала Сабине выбраться из машины, накидывала на ее плечи клетчатый плед, дабы не дать ей замерзнуть.
Сабина напряженно наблюдала за отсутствующим здесь и сейчас Марком, возмущалась тем, что он ушел, хоть и мысленно, от нее. Девушка была на грани ревности и собственного эгоизма. Рационально оценить ситуацию и постараться понять эмоциональное состояние Марка ей и в голову не приходило. Она подобно ребенку требовала внимание, маниакальная потребность, которую мужчина не желал исполнять, росла, как снежный ком.
- Марк, мне нужна вода, хочу пить! - требовала Сабина в то время, как Диана уже нашла на заднем сидении легковушки бутылку с минеральной водой. В то время, когда Марк вспомнил о своем еще одном лучшем друге - Елене.
И с мыслями о Елене он решительно направился к входной двери дома детства.
Это был одноэтажный, по своим габаритам, компактный дом, выкрашен он в оливковый цвет, обшарпанная краска на стенах требовала обновления, а не постриженная трава вокруг намекала на отсутствия в нем хозяев. Визуально, это был не жилой дом, холодную и пустую энергию скрывали эти стены.
- Ключ! - окрикнула Диана, судорожно хлопая по карманам надетого на ней пальто.
Марк растерянно помедлил, а получив ключ от подруги детства продолжил свой путь и в этом моменте было нечто волшебное и пугающее одновременно. Марк из взрослого мужчины превратился в мальчишку и пугало его скорая неведомая реакция на старые предметы, в детстве, которые казались обыденными.
Два оборота ключом в замочной скважине входной двери, он толкает ладонью дверь вперед и входит. Здесь пахло чистящими средствами с отдушкой лимона, нет того раздражающего, а ныне желанного, запаха, сбежавшего с кастрюли на плиту молока. Нет торопливой матери в крохотной кухне, которая одновременно и молочную кашу сыну готовила и обрамляла косметическим карандашом дугообразные густые брови, глядя в крохотное зеркальце у себя в руках.
Марго была статной женщиной, обладательницей густых каштановых волос, которые всегда были туго завязаны на затылке в узел, ее опущенные веки не мешали разглядеть голубых глаз, тонкие губы, покрытые едва заметными возрастными морщинками, редко растягивались в улыбки. Всегда сосредоточенное и строгое лицо, таким осталось в памяти у Марка.
Пройдя прямо по длинному и узкому коридору, он свернул налево, на кухни чистота. Вернулся в коридор и через пару метров ему захотелось войти в следующую комнату - свою детскую. Затем в гостиную и напоследок в спальню матери. К сожалению, самого Марка здесь не было мебели, это был пустой дом, что казался почти чужим.
- Я тут прибралась. - не громко сказала Диана, вошедшая в пустую спальню Марго следом за Марком. - Она просила ухаживать за домом, это была ее единственная просьба.
Марк покружился в спальне, нет, эти лишенные новизны стены без мебели не имеют энергетику детства.
- Где...- помедлил мужчина. - всё? - в голосе отразилось разочарование от увиденного.
Диана не однозначно пожала плечами и последовала в след за Марком, путь которого был до гостиной.
- Диван. - кивнула подруга в самый дальний угол вместительной гостиной.
- И все? - раздраженно произнес он.
- В твоей комнате остался комод и на кухни посуда, холодильник и плита. - виновата произнесла Диана.
Марк сжал руки в кулаках, старательно переводя туда всю свою злость. В надежде получить порцию счастливых воспоминаний из детства, путем тактильного ощущения старой мебели он и приехал сюда.
Соленый ком подкатил к горлу Дианы, она испытала долю обиды за себя, за свои старания. Ожидая благодарностей от друга, женщина потерпела разочаровании. В этот момент ей стало ясно - Марк не тот тихий мальчишка, которого она когда-то любила. Он взрослый мужчина со своими требованиями, со своими целями. Даже после того, как Диана узнала о существовании беременной девушки в жизни Марка, тешилась какой-то надеждой на воссоединения, а сейчас надежда себя исчерпала.
Ей хватило женской обходительности и, в некотором смысле, мудрости, чтобы просто ему улыбнуться и покинуть дом, ссылаясь на занятость. Осадок, на столько соленый, что слёзы невольно намочил ее лицо, благо они появились на улице и остались без внимания Марка.


Глава 9
Марк усмирил свой пыл, уже не злость или отчаяние парализовало его, а старая добрая грусть. Загнанный в ловушку печали от несоответствия, задуманного и действительности он превратился в не живого не мертвого. И только капризные возгласы Сабины, что напоминали сирену скорой помощи, возвращали его в жизнь. А он хотел быть там, в этой медовой осени, где влюбленный в эту жизнь мальчишка мог быть самим собой, единственный раз в жизни.


Глава 10
Елена. Она умная женщина, и не от того, что имела магистратуру в сфере психологии, а от своего умения жить по законам собственного мироощущения. Она из тех не многих людей кто, окунаясь в эту жизнь, непрерывно наполняемую событиями может рационально, без лишней импульсивности отпустить не нужные для себя задачи, которые выполнять и под напором убедительных просьб не станет.
Полагаясь на эту самую рациональность, многие путают ее с женской интуицией, а самые глупые с наплывом гормонов, Елена в один момент покинула свое место в кабинете в социальном центре психологической помощи и целиком отдалась делу, к которому на данный момент лежит ее душа. Дело, выполняя, которое медитирует.
Но, сегодня Марку была еще не доступна информация, пару лет назад Елена сменила профессию психолога на деятельность по выращиванию собак. Марк, в надежде увидеться со взрослой подругой отправился к социальному центру, напрягал свою память, дабы мысленно проложить точный маршрут.
Сабина увязалась с Марком, продолжая капризно заявлять:
- Тут не крошки. - открывает она дверцу холодильника.
Марк покидает кухню, Сабина за ним.
- Заедим по пути в магазин. - решила девушка. - К кому ты хочешь поехать?
- К Елене. - выходят они из дома.
Марк бережливо закрывает старую входную дверь, отчаянно нуждавшаяся в замене и провернув пару оборотов ключом в замочной скважине прячет его между пуговицами своего пальто, где скрывается карман.
- Только, - повернулся мужчина лицо к Сабине, и та замерла, обнаружив воодушевление на его лице. - подождешь в машине, ладно?
Первая реакция Сабины - протест, подобно рефлексу. Однако, когда Марк сдвинул свои густые брови, изображая хмурое выражение лица, она тут же добавила:
- Ладно, если хочешь.
Воодушевление, от предстоящей встречи с Еленой, вернулось и ради этого едва уловимого блеска в глазах, преображающего его непроницаемое, вечно носившего одно выражение лица - невозмутимость и некоторое отвержение ко всему вокруг, Сабина подобно аппетиту во время голодовки, усмиряла свои требования.
Марк беспрепятственно нарисовал в голове маршрут, руководствуясь воспоминаниями, но были они не столь отчетливыми. Свои воспоминания он пытался также отчетливо разглядеть, как собственное отражение в мутной воде. С трудом, но удалось.
И свойственно нам, народу, искажать воспоминания, ненароком, хорошие приукрашать, а плохие осквернять еще больше. Некоторое изощрение над собой находит в этом Марк, но тешатся больше не чем. Он рисовал красками воспоминаний медовую осень, хотел ощутить ее свежий воздух, вдохнуть полной грудью, да так, что голова шла кругом.


Глава 11
Впервые, прейдя на сеанс к Елене, он счел свое согласие на эту просьбу матери, как одолжение. Ощетинившись, четырнадцатилетний мальчик послушно сел в мягкое кресло напротив красивой тридцатишестилетней женщины и принял закрытую позу - обхватил себя руками и осматривал это светлое помещение исподлобья.
Светлая комната, уют ей добавляли пастельного цвета, узоры на светлых обоях, не закрытое плотной шторкой, а оголенное большое окно, посреди два объёмных коричневых дивана и рядом вместительный стол с накоплением до нельзя папкой с бумагами. И уловил мальчишка тонкий запах лаванды, который был главной нотой в парфюме Елена.
Их первая встреча, или как говорила Марго, первый сеанс, не предвещал будущей дружбы. Шаблонные вопросы психолога и не внятные ответы "пациента" создали напряжение.
А сблизил их простой, придуманный сотню лет назад, предмет - велосипед. На следующий сеанс Марк отправился, без уговоров здесь не обошлось, на велосипеде. Елена встретила его у главного входа в центр.
Сердце защемило, женщина вспомнила о брате, когда-то существовавшем в ее детстве, и смутная картина бытия десятка с лишним лет назад сначала парализовало ее, а затем и вовсе отключила мозг, а включенными остались одни эмоции.
- Боже, - одухотворенно произнесла женщина, поспешно сбегала по трехступенчатой лестнице и звучала своими каблучками. - можно я.… - не уверенно указала Елена на велосипед, обращаясь к своему подопечном.
Он, не скрывая, удивления молча слез со своего транспорта и передал управление в руки женщины.
Елена не осмотрелась по сторонам, как бы сделал это, почти, любой взрослый, с желанием не быть замеченной. Марка поразила инфантильность Елены. И читал он ее подобно книги мелким шрифтом, находя долгожданное ею чувство свободы и вседозволенности, когда она ловко поворачивала руль велосипеда в право, выезжала на главную дорогу, набирала скорость, и не пытала отдернуть по ниже юбку.
Ею овладело желание двигаться, ловко лавирую между автомобилями женщина хвасталась своим умением управлять этим железным агрегатом, и удивлялась своим не растерянным с былых времен навыков. Набирала скорость, все быстрее и быстрее, до той поры пока лёгкие мышечный спазм не появился в ногах.
Меланхолия. Ее засосало в дебри воспоминаний о брате, который покинул этот мир в детстве. Но ей было не грустно, а почему-то, на удивление, хорошо и так тепло. Кровь, густела, передавалась импульсом в висках, а когда усталость овладела ее, женщина остановилась. Огляделась. Вдохнула холодного воздуха. Кожа ее покрылась мелкими мурашками.
Ноги привезли Елену к средней школе, где она училась. Отдышалась. Набралась сил. Откашлялась, ощущая хрип в горле от желания пить. И отправилась обратно к зданию, где работала. К зданию, где ее встретил "пациент" с непонимающим и несколько напуганным от происходящего лицом.
"Ведь взрослые себя так не ведут!" - думал мальчик.
Марк записал Елену в ряды особенных людей в своей жизни, где она занимала первое, нет, единственное, место.
Ее поступок заложил фундамент доверия между ними.
Он полюбил ее непосредственность и инфантильность. Она полюбила его внешнюю схожесть с умершим братом.


Глава 12
Их встречи и беседы с каждым разом все меньше и меньше походили на встречи "врача" и "пациента". Это были желанные для них обоих встречи.
Он отыскал, кажется, родную душу, чья поддержка - она считала его отрешенное поведение в социуме ничем иным, как нормой, являлись для него отдушиной.
Она тешила себя сумасшедшей теорией - судьба посла ей, столь похожего на ее умершего в четырнадцатилетнем возрасте брата, не зря.
Это были потребительские отношения, эти двое отыскали утешение в друг друге, однако чувствовали он эти отношения чисты, как сам январский горный воздух.


Глава 13
Он помнит мимолётное видение, полная со своими не ровностями, ямами и погрешностями самой Вселенной, подобно тем, что покрывали планеты в космосе, такие как Юпитер или Сатурн, появилась из-под плотных серых облаков она - полная луна. Эта была глубокая ночь, мальчишка стоял у окна, прокручивая в голове прошедший день, попутно наблюдая за мимолетным событием. Вот, через полминуты облака вновь закрыли собой эту луну. Марка, как и многих из нас привлекала мимолетность, и есть в ней что-то магическое, и есть в ней, что-то едва уловимое, найти которое невозможно в рутине, ограненной постоянством.
Отпустив надежду, что тяжёлые облака разойдутся в сторону, они укрывающие собой, словно шторы окно, нагнали на улицу Виктории темноту, избавили от естественного источника света - луны.
Марк лег в постель, но сон не приходил к нему, он стал размышлять о Елене, о ее разговоре с матерью. Марк сегодня пришел на встречу к Елене с Марго, точнее говоря, мать навязала свою компанию сына своим родительским приказным тоном говоря:
- Иду с тобой, и это не обсуждается. Я должна знать, как проводятся ваши беседы, о чем вы говорите, помогает ли психолог тебе.
Марго насторожена, ее взгляд на психолога и обстановку вокруг придирчив, молча сидела рядом с сыном на приеме, оценивала ситуацию. Проигрывала мысленно все ошибки, допущенные Еленой.
"Чрезмерная неформальность и свобода в ее высказываниях и словах." - думала Марго.
Как прошел твой день? Починил колеса велосипеда? Кто выиграл вчера в домино? Диана угостила тебя овсяным печеньем, как обещала? - подобные дружелюбные вопросы выбели Марго из калии. Она прервала сеанс и приказным тоном выгнала Марка из кабинета Елены:
- Иди, посмотри расписание автобуса на остановки, они поменяли его. Ваше занятие окончено. -  пояснила мать сыну, когда тот вопросительно сверлил ее глазами. - Иди! - вновь приказала она мальчишки.
У Марка остались вопросы, но главный из них - от чего мать ощетинилась, что ей не понравилось в их с Еленой беседе? Мальчик, не открыв и рта послушал указания матери. Спора нет, Марк считал Марго авторитарной, он уважал ее. Он любил ее? Да, особенной, детской любовью, всем сердцем, не зная за какие качества именно. Любил потому что должен любить.
"Сын должен любить, любящую его мать" - звучала мантра в голове у Марка.
Мальчик покинул кабинет, но не спешил покидать здание. Любопытность взяла вверх, он, напрягая слух старался подслушать разговор за дверью. Подошел к закрытой двери как можно ближе, совсем бесшумно и кажется, дышать перестал.
- Елена, - начала Марго, напрягая извилины своего левого и правого полушария, старалась подготовить в голове мысль, дабы озвучить ее как можно убедительнее. - я обратилась к вам за помощью.
Елена заерзала на месте, на своем кожаном диване, сняла очки и аккуратно положила их на край, рядом стоящего, журнального столика. Она знала все то, что собирается ей сказать обеспокоенная мать. Елена оперативно включила все свои знания психоанализа и моментально определила "диагноз" Марго - иррациональное беспокойство за ребенка.
- У Марка есть проблемы, - сдавленно произносит мать, пытаясь унять внутренний ток, поражающий ее, не понимая от чего, тело Марго покрылось мурашками, голова стянута и как никогда она ощутила себя обезоруженной, отчаянно надеялась на помощь постороннего. - он замкнут, у него бывают вспышки агрессии.
Марк, услышав последние слова матери, то час их опроверг, держа обиду на мать за ее вывод. Обида засела глубоко. И даже сейчас, когда Марк превратился из мальчика в мужчину, у которого скоро свой ребенок будет, он мысленно ругал мать за клевету и не понимал почему она к нему была столь не справедлива.
А пока, мысленно мужчина был там у двери психолога, украдкой слушая разговор двух женщин он узнавал о матери больше.
- Отец Марка, - громко сглотнула Марго. - был замкнутым и часто агрессивным, он не находил в своей агрессии ничего негативного. - с обидой произнесла она.
Елена понимающе махала головой и осознав, что Марго нужна жилетка в виде хорошего собеседника и непременно женщины, ведь мужчинам, после неудачного брака, она уже не верит, села рядом с ней, осторожно ладонью погладила ее по спине, прошлась по мягкой бежевой кофте. Елене стало жалко женщину, ее оголение сердце, где раны до сих пор, за четырнадцать лет, не зажили, и внешняя демонстрация независимости - как вуаль вечных сомнений, беззвучного крика помощи и дикой усталости.
Психолог на своем грамотном языке объясняла обеспокоенной матери - с ее ребенком все хорошо, и все те сомнения, которые проявляет Марго, всего лишь страх, что сын станет отражением отца. Да, спорить с наукой не стоит, в практике бывали случаи, когда сын не знавший отца копировал его поведение, но это единичные случаи и в эти ряды Марк не входил. Елена знала, что говорила, которую неделю она общается с этим дружелюбным мальчишкой, к которому нужен подход, который жаждет быть значимым.
Марго с поражением восприняла слова Елены, и сделала для себя вывод - даже дипломированный специалист не поможет ее сыну. Она ушла, в буквальном смысле, отпустив руки, отпустив ситуацию.
Во время следующей скорой встречи с психологом, мальчишка признался ей:
"- Мне нравится быть таким. - произнес подросток слова, будто они на грани с приступным. - Мне нравятся мои друзья и я.… - растерянно собирает он пазл из собственных мыслей. - такой." Мальчик разводил руками и пожимал плечами, не находил в выводах матери о нем самом истины.
"Марк, - мягким голосом обращается Елена, как можно больше положив в свое обращение доброжелательности. - ты должен быть таким каким ты есть и в этом нет ничего негативного. Жить доверяя внутреннему чутью не каждому по плечу. - садиться она рядом с Марком, как когда-то сидела с Марго, также поглаживает его по спине."
Елена заглядывает в эти огромные зеленые глаза, с не скрываемой надеждой и желанием верить ей, только Ей.
Сердце женщины щемило, и этот внезапный и периодический дискомфорт заставлял ее врасплох. В эти минуты - смотря в бездонные глаза Марка, держа ладонь на его теплой спине, смотря как грудная клетка мальчика поднимается - он дышит, значит жив. Но видит она в этом теле не Марка, занимаясь самообманом Елена изощрялась идеей - ее брат вернулся.
И было ей и дурно, и весело от этого. И пусть сочла она себя слегка сошедшей с ума.
"...и пусть" - твердила она мысленно.
На щеках появились слезы, она, игнорируя их берет рядом сидящего Марка за руку и преподносит его левую ладонь к лицу. Вмещает в ладонь свое лицо и легонько, совсем не заметно для самого хозяина руки, целует. Ее унесло прочь, она отказалась существовать в суровой реальности и без упреков к себе, за не адекватное поведение, обхватила Марка за плечи и, прижав к себе с улыбкой на лице разрыдалась.
Марк в это время находился в состояние непонимания, но не требовал объяснений, он терпеливо ждал пока психолог вернется в прежнее дружелюбное состояние.
"Надеюсь не моя мать ее расстроила, - думал мальчик. - а что, если слова матери - правда, что, если мое поведение - диагноз, а Елена скрывает это от меня, а все ради того, чтобы не расстраивать." - засыпал себя догадками.
Марк утаил от Елены свой маленький страх и сейчас, когда эмоции берут верх над психологом, он решил, признаться.
"Я боюсь... - не уверено начал мальчик."
Елена отстранилась от "пациента", дала себе время наладить и внешнее и внутреннее состояние. Что да внешности - промокнула лицо салфетками. С внутренним сложнее - ругала себя она за произошедшее, сочла свое поведение несколько распущенным, но, свойственной ей натуре, ни о чем не жалела и быстро бросила заниматься самообвинением.
"- Чего ты боишься? - осипшим, как след от отступившего рыдания, голосом спросила Елена."
Она ощущала, ее лицо пылает, багряный румянец охватил щеки, а сухость в глазах и легкое головокружение не давали сконцентрироваться на проблеме Марка.
И мальчик без сомнений, стал поэтапно вещать о, тревожащую его душу, проблеме:
"- Есть один старшеклассник в моей школе, не приятный тип, на мой взгляд, но что поделать, вы говорили, мы все разные."
"- Все верно. - поддерживает разговор Елена."
"- Он...вечно подшучивает, а вчера велосипед забрал, мне пришлось бежать за ним."
Марк прервал свои рассуждения в слух, спрятал глаза вниз, напрягая скулы старался унять обиду, которая гложет его.
"- И все смеялись... надо мной, и его друзья и.… другие ребята" - скрыть обиду в голосе не удалось.
Елена впервые была на столько растеряна отсутствием концентрации на моменте, вдобавок ко всему, озабочена своим гадким внутренним состоянием, что не вдавалась в слова Марка, а главное в интонацию, с которой они были сказаны. Елена поверхностно оценила ситуацию с позиции наблюдателя и дала мальчику пару шаблонных советов.
Советы не удовлетворили подростка, он настойчиво с прежней обидой в голосе повторял, словно зная, Елена не слышит его, она в данный момент мысленно далека от него.
"- Все смеются надо мной, когда этот хулиган - Эрик, отбирает у меня велосипед, а на прошлые недели запер меня в туалете, я не мог выбраться оттуда пока урок не закончился. И мне так не хочется говорить об этом маме. Никому не хочется говорить. - упавшим голосом говорит. - Почти никому. - своей финальной фразой мальчик подчеркнул особую значимость Елены в его жизни."
Ожидаемых слов и, что важнее, магического эффекта от них, Марк не получил, а вместо этого Елена предложила, как бы поступил родитель, поговорить с хулиганом и возможно припугнуть его.
"Нет! - раздался протест мальчишки."
Марк уходил с сеанса расстроенным, не только пустая беседа с психологом разочаровала его, но и ее заявление:
"Я не могу тебе, Марк, должным образом помогать, понимаешь, я теряю концентрацию во время наших бесед, и вина в этом, ни в коем случае, не твоя, а скорее моя. Дело в том, что мое отношение к тебе иное, отношение друга к другу, а не психолога к подопечным" - запутываясь в собственных словах рассуждала Елена, пыталась мягко, но внушительно озвучить все то, что накопилось там, внутри, в душе.
А Марк не мог понять беспокойства Елены, чем плоха их дружба, почему ее проявление между ними считается не допустимыми и мать также считает?
"Я не помогу тебе. - не лишённой твердости в голосе убеждала и себя и его психолог."
И Марк, озадаченный вопросами, покинул центр психологической помощи.


Глава 14
"Кончать нужно с этими их посиделками. - думала Марго ожидая сына на кухне, где готовила обед. - Это девица не поможет моему сыну. Да, так и скажу Марку, не ходи к ней и всё!"
Когда на плите суп закипел, она сняла кастрюлю и обратилась к Богу, что делала крайне редко и вот так - бросавшись украдкой фразой с мольбой о помощи к тому в чьем существовании часто сомневалась.
"- Помоги вырасти моему сыну другим, и я отдам все за это. Помоги. Помоги. - шептала Марго."
Ей только и хотелось в этой жизни благополучия для сына, в этом был ее смысл жизни и не важно, что будет с ней самой. Марго твердо решила потратить все ресурсы, дабы, как в провинции принято говорить, выбить его в люди.
Марк не был удивлен заявлению матери о том, что она наложила запрет на его сеансы с Еленой. Он ожидал этого. Он боялся этого.
Он с непроницаемостью в лице смотрел на озабоченную мать, чьи слова льются ручьем, один аргумент за другим, и все они так или иначе оскорбляли Елену: - она не профессиональна в своем деле, она походит на шарлатана, она не дает путных советов, ей не хватает практики...
Но, Марго слегка лукавила и об этом она и сама знала, об этом догадывался ее сын. Весь не широкий диапазон Елены, как специалиста в области психологии, не так беспокоил Марго, как выходящая за рамки приличия, ее дружба с мальчиком. Она опасалась, что дружба перерастет в некую запретную любовь, прекрасно понимая, что таким женщинам, как Елена нравятся хорошие мальчики. И, что для Марка дружба, для Елены - игра. Но это было мнение обеспокоенной матери.
Мнение Марка - дружба, связывающая его с Еленой, является для него чрезвычайно значимой и не менее желанной. И, чтобы там не говорила мать, да и Елена тоже, он твердо, как настоящий мужчина, принял для себя решение продолжать общение со взрослой подругой.
Сообщив об этом матери, он в ответ получил скандал.
"Представь со стороны, - повышала голос мать. - вот только представь ты, как эта "дружба" смотрится со стороны. Не могут дружить четырнадцатилетний мальчик и тридцати, с хвостиком, летняя женщина!" - приговором говорила Марго
Он не спорил, он слушал, но не хотел принимать слова матери, и менять своего решения. Он давал ей выпустить пар, отчужденно сидел на краешке стула в крохотной кухни, потупившись смотрел вперёд на дверцу холодильника, усыпанного магнитами с новогодней символикой. А Марго внушала сыну свою позицию, обманываясь, будто он примет ее в серьез.
Марго кончила выпускать эмоции наружу, подросток молча скрылся в своей комнате, в своем убежище, где был обитателем дышавшим собственным воздухом свободы.
"Не может подросток дружить с женщиной? - говорил он себе, уткнувшись лицом в подушку, когда оказался в кровати. - А почему? Это преступление? Нет! Значит дружбе быть!"


Глава 15
Нынче мужчина не нашел центра, там, где он пару десятков лет назад мог находить его с закрытыми глазами. Его одолела печаль. Терялся в догадках и подумал о Диане, которой, быть может, известно нынешнее место положение Елены.
Но прежде, чем отправиться к Диане, Марк послушно исполнил каприз своей беременной девушки, тем самым, как он считает, выполнил свой родительский и супружеский долг, совесть чиста.
Они заехали в магазин, купили все что вздумалось Сабине, молочные продукты и не много мяса для стейка на обед, пачку из зерновых и пару банок из бобовых культур. Сабина, как домашний кулинар, лавировала между стелажами, соображая, что приготовить своему мужу, очень она любит в мыслях называть Марка "мужем", рисовала в голове рецепты и спрашивала себя сочетаются ли между собой те или иные продукты.
Марк отвез девушку домой, после помог разобрать пакеты из продуктового магазина и в безмолвии покинул дом. Сабину возмутил последний поступок мужчины и, ссылаясь на игры гормонов, она разревелась от обиды. Понимала, это не здоровая эмоция, но не соответствия тех возлагаемых на Марка надежд и его действий, превращали ее в нечто низкое и не имеющее ни малейшего значения.
Она хотела от него многого, но вместе с тем не знала, что именно, её руководило желания быть обласканной и защищенной, быть любимой им, что сделало, быть может, их обоих счастливыми. Но не могла Сабина и вообразить, что заставить человека полюбить тебя - задача из ряда не выполняемых.
Нелюбовь - первостепенное, что испытывал к ней Марк, а что по списку далее - вынужденно чувство ответственности за Сабину и их ребенка, чувство отторжение, как следствие ее не адекватного поведения, из-за того монстра, которого в момент игры гормонов беременной девушки, видел он в ее лице.


Глава 16
Только Диана удалось ухватить за хвост спокойствие, занимаясь плетением корзин из старых газет в своей спальне, как нагрянувший сосед заставил вспыхнуть то самое чувство обиды ярким пламенем.
Марк, после того, как его настойчивый стук в дверь принудил Диану оставить любимое занятие и отпереть входную дверь, без разрешения хозяйки вошел в дом, сообщая о своей проблеме.
- Представляешь, - не скрывая возмущения говорил он. - центр Елены закрыт, там строительный магазин открыли, ты знала, если, да, почему не сообщила.
Диана внешне сохраняла спокойствие и неторопливость, что является противоположностью возбужденному состоянию Марка. Ей с трудом удалось узнать в охваченном возмущением мужчине, чей эгоизм кажется несколько навязчивым, того беззаботного парнишку из детства.
"Это и вправду он, это Марк? Нет, это не мой Марк." - думала она.
- Она ушла из центра после того, как ты уехал из города, лет двадцать уже. А центр пару лет и вовсе закрыли.
- И где она сейчас? - с требованием в голосе спросил Марк.
- Поселилась на ферме, где-то в северной части Виктори, где холмы. - не уверенно говорит Диана.
- Адрес?
Диана была оскорблена бестактностью в голосе Марка? Нет. Обижала ли ее его заинтересованность в ней на уровне потребления? Возможно. Таила она в душе ревность? Безусловно.
Диана пообещала Марку объяснить дорогу до фермы Елены, как это говорят, на пальцах, он нуждался в помощи не только подруги, но и техники. Они отравились к нему домой, где ранее был оставлен его телефон. Диана пообещала в цифровом виде прорисовать ему маршрут, а он и не думал отблагодарить ее и не потому что не счел это нужным, а ввиду своей забывчивости.
Сабина наблюдала за этими двоими, за Марком, который судорожно в дорожной сумке ищет свой телефон, и стоявшей в дверях гостиной Дианы, на чьем лице застряла печаль.
Беременная девушка, привлекает к себе внимание, самым простым для себя способом, пожаловалась на боль в животе, получила в ответ от Марка игнорирование.  В ход пошла тяжёлая альтерация - Сабина разыграла драму, накатились слезы на глаза и вулкан истерики заполонил все пространство в доме.
Внимание двоих - Дианы и Марка направлено только на Сабину, озабоченные собственными терзаниями на сердце и поиском способа заглушить истерику беременной девушки, два когда-то считавшие себя юной влюбленной парочкой, человека с одним выражением лица - растерянности, крутились по дому в поисках нужных Сабине вещей - сладкой воды с лимоном, которую она привезла из своего дома и болеутоляющую пилюлю.
Воду в машине нашла Диана и о пилюле Сабины и думать забыла. Они уложили беременную в кровать в детской спальне Марка. Диана попутно проложила маршрут Марку воспользовавшись соответствующим инструментами в его телефоне.
И осталось решить одну проблему для решения другой. Как Марку ускользнуть от Сабины и встретиться с подругой детства - Еленой?
- Езжай, - отвела Диана Марка в сторону от кровати Сабины и положила свою руку ему на плечо. Ей было приятно ощутить тепло, когда-то любимого и любившего ее человека. - я посижу с ней.
Марка подбодрили слова Дианы, он охотно принял ее помощь и в награду, перед тем, как выбежать из дома, поцеловал подругу детства в щеку. Ничего не значивший для самого Марка жест, положил в Диане начало для восстановления их связи.
Она провожала его, смотря на улицу из окна, вглядывалась в удаляющею стройную и высокую мужскую фигуру, видела в его резких движениях, увереной манере ходить чужого, ничуть не походившего на того долго вязового худощавого мальчишку из детства. И грустно от того ей стало, но получая некое вдохновение, Диана продолжала в голове рисовать все позиции, в которых Марк запечатлелся в ее памяти.
В его обыденных движениях, непримечательной фигуре без особой спортивной рельефности, в правильных чертах лица, она находила нечто особенное. В его ровном голосе и улыбки, крайне редко посещающие его лицо, Диана видела шарм. От чего это? Не уж то от любви?


Глава 17
Согласно совету, Дианы Марк сел на автобус, чей номер пять.
Двери распахнулись, он нырнул внутрь, оплатил за проезд и неуверенно между рядами сидений прошел в самый дальний угол, обосабливаясь себя желанием всматриваться в лица пассажиров. Он нашел себе место в углу последнего сидения. Уткнувшись в окно мерил дорогу милями. Не созерцанием природой, усыпанной сочными цветами бронзовой осени занялся Марк, а глотал параноидными мысли и тупым взглядом глядел на скользящие колеса автобуса.
Елена занимала всю его объемную память. Женщина, оставившая значимый след на его судьбе. И возможно он был бы другим, не повстречав тогда ее. И возможно, не хватило бы ему решительности, тогда, два десятка лет назад, бежать из родного города на голодный желудок в неизвестность от позора прочь.
Четырнадцатилетний мальчик знал, если он может любить женщину, своей невинной и глупой юношеской любовью, и она отвечает ему взаимностью, то ему все по плечу.
И Марк настойчиво верил, та прозрачная любовь к Елене, была мимолетна и сейчас все чувства погасли, а радуга из воспоминаний о их встречах помогает скрасить его дождливый юношеский период.
Он поднял глаза не много выше. В глаза бросались статные ели на окраине общей трассы и это был знак, что главную площадь в Виктории автобус покинул и вскоре они проедут мимо, знакомого для него, пансионата для престарелых, а затем скроются в холмах, где расположен район местных фермеров. А еще дальше установлен столб с табличкой с надписью: "Вы покидаете Викторию".
Автобус резко остановился, высадил парочку пассажиров и плавным ходом продолжил свой путь. И как только машина стала набирать скорость, в голове Марка раздался треск от увиденного. Он подорвался с места, пытается удержать равновесие, положившись на высококлассное врожденное чувство координации. Вглядывается в окно, и получая импульс в мозг, что не обознался, тут же выкрикивает:
- Стой! Остановите!
 На глаза мужчине попалась проходящая мимо автобусной остановки девушка, ее пышные волосы, завязанные в тугую косу, на ней надето невесомое, не по погодным условия, голубое платье. Она, склонив голову размеренным шагом шла вперед, ее движения лишены уверенности, а каждый проделанный шаг намекал на соблюдение законов осторожности. И увидел он в этой фигуре свою мать. И не поняв, что такое быть не может, он выскользнул из автобуса.
Ему вскружило видение голову, он кружился сам у автобусной остановки и не мог поверить, столь знакомая фигура быстро исчезла. Марк застыл, бездумно смотрел вперед, наблюдая за уезжающим от него прочь автобусом. Чутье чего-то не здорового охватило его.
Дыхание перехватило и раздражение, подобно удушающему соленому кому подкатило к горлу, он не знал, что было это - галлюцинации или реальность. Он не нашел объяснение. Марк сел на скамью автобусной остановки, прислушался к тишине вокруг и неожиданно для себя быстро поймал за хвост самообладание.
Пришло время для рациональности:
"Я видел девушку, она очень похожа на мою мать в молодости. Да, на ней было надето тоже платье и завязана также волосы, что и на старых фото мамы. Как говорили великие умы философов - мы ведём то, что хотим видеть." - думал Марк.
"Мы видим, то что хотим видеть." - мысленно внушал он себя.
- Я видел, то что хотел видеть. - едва шевеля губами проговорил мужчина.
Он тряс головой в стороны, взъерошил густую капну каштановых волос, привел, кажется, себя в подряд, и принял решение дойти до фермерского района пешком. Маршрут не долгим будет.
Марк ругал себя, задавал себе вопросы и склонялся к идее о собственном безумии. В конце мысли приводили его в ничтожное состояние, и тогда он принял позицию избегания - забыл о волнующем.


Глава 18
Он нашел дом среди множеств других. Огражденный забором, как не многие в этом районе, широко расположился одноэтажный дом с крохотной верандой. По форме напоминал он прямоугольник, в светлой отделке этот дом, а вокруг отсутствовала зеленая лужайка. Вместо нее ровная кафельная дорожка оказалась под ногами Марка, когда он вошел внутрь за ворота не закрытых дверей забора. Он обнаружил, выходящую из дома слегка располневшую и потерявшую былую упругость женскую фигуру.
На ней синий плотно сидящий на ее теле спортивный костюм, видел он не совершенства, и напоминали они о существовании тех двадцати годах, что не виделись это двое. Сейчас, он до конца осознал, как быстротечно время, и как оно безнадежно утекает из его рук.
Марк испытал обиду, отразившаяся на его памяти безупречная женщина, кем была Елена, превратилась в рядовую домохозяйку, чье лицо покрывают мелкие морщинки, а от былого огня в глазах остался только дым.
- Здравствуйте? - раздался скрипучий голос Елены.
- Привет, - заставил он себя доброжелательно улыбнуться, и неуверенно зашагал к ней на встречу, удаляясь от дверей забора.
Елена, державшая на поводке двух собак, отпускает их и напрягая зрение тут же вспоминает о наличие очков. В состоянии растерянности она путается в движениях, щупает себя по карманам брюк и на голове не забывает проверить, остался единственный вариант - карман кофты, где и находит очки. Елена надевать очки и не замечая лая одной из собак, движется к мужчине.
- Это я, Марк.
Первое - Елену окатило удивление, затем, понимает, что совершенно не хочет здесь находится, она меняет на лице маску сомнения на маску озадаченности.
Марк приблизился и не успев она сообразить в чем действительность, как ее мягкое тело уже оказалось в его крепких объятиях.
"Она другая," - думает Марк.
"Ее тело и взгляд."
"От нее и пахнет по-другому, не фиалкой и не лавандой, а приторным экстрактом ванилина."
Когда-то нацеленная на оказание психологической помощи людям, когда-то существовавший в ней дух свободы мыслей и эмоций - исчезли. Елена сама отпустила заниматься этим. И он это почувствовал, за минутное невербальное общение с ней. Она стала как все, загруженная бытовыми проблемами, а глобальные цели в жизни заменены на рутинную работу по дому и занятием дрессировкой двух любимых собак.
Ценивший в этой жизни три прекрасные вещи Марк - природа, женское тело и собственное мироощущение, кажется, сейчас, в первые минуты общения с Еленой испытал к ней отторжение.
Они оба изменились, и эти двое знали, и синхронно думали нынче об этом. Он изменился только в лучшую, что касается внешнего, сторону, возмужал, его худое тельце теперь в меру полное и упругое, в его мужских руках, по задумке природы, появилась сила. Ее красоту, которая с возрастом увяла, вернуть нельзя, так же, как и внутреннюю страсть и манящее любопытство.
И знает Марк, Елена, подарила ему две прекрасные вещи из трех - показала красоту женского тела и своей мечтательной натурой показала, как испытать то самое собственное мироощущение. А, что касается природы - эти прекрасы раскрывались ему в походах в лес с матерью, но об это сейчас Марк не думал.
- Здравствуй. - только и смогла выговорить Елена, после того, как Марк выпустил ее из объятий.
Она находила в своем растерянном состоянии негатив, и казалась ей, что превратилась в неуверенную девочку стоя перед взрослым человеком. Они поменялись ролями.
- Думала, ты не вернешься. - томно продолжала женщина.
Собаки нарезали круги вокруг дома, одна догоняла другую, играючи рычали друг на другу.
Марк и Елена обездвижены, что для одной спонтанная взволновавшая ее встреча, для другого полное разочарование от увиденного.
"Она и не должна была остаться прежней" - мысленно утешал себя мужчина. "Я не учел, что все меняются и я, и Диана и город и она..."
- Мать умерла. - сообщил Марк.
Елена знала об этом и многие в городе тоже.
- Пригласишь на кофе? - заставил он себя улыбнуться.
Елену парализовала этот прямой взгляд Марка, она, не растерявшая способности владеть собой, старалась унять сердцебиение и ватными, казали ей ноги, двинулись к собакам. Ей было горестно, она видела его маски, и одна настойчиво не доводит до слез. В глазах мужчины, как в некогда в глазах мальчика, она не видела восхищения в отношении себя. И в этом вся весомость ее возраста. Весомость, незаметно проскользнувших мимо них, двадцати лет. Эта весомость, как камень на шее топит женскую гордость Елены и не заметила она, как испытала ненависть к своей оболочки.
Две высоких борзых, черная шелковая шерсть покрывает их стройные и ровные тела, статная фигура с высокими лапами пружинистыми шагами две собаки, похожие друг на другу, как отражения в зеркале, исчезли в след за хозяйкой в доме, а затем и Марк.


Глава 19
Густая пена едва не закипела в турке на плите, Елена вовремя подоспела, разлила напиток по чашкам и добавила не много теплых сливок.
Они сидели в ее гостиной, лишенная порядка была захламлена книгами художественной литературы, а отпечатки на паркете от лап грязных лап собак требовали вымыть полы, не удивительно, что Елена запретила другу ее молодости снимать обувь.
Но, в этом беспорядке он находил спокойствие, в этой слегка грязной и захламлённой посторонним, он убивал свою маниакальную потребность расставлять вокруг себя предметы в положение им места. Книги на полки в книжный шкаф, вон там, у окна по левую сторону от кресла, где сидит сам, стоит тот самый шкаф. Повадки для собак на крючок в коридоре повесить, а пару металлических чашек на кухню.
Марком овладело спокойствие, он находился в расслабленном состояние и руки, кажется развязаны от вечных веревок надуманных им обязательств.
Но не могла найти покой для себя Елена, внутри гложет подорванная женская гордость. Убивает себя догадками, Марк, разочарован их встречей и безусловно, считает свой объект обожания из детства постаревшим.
Елена не подавала виду, наблюдала за рисунком в чашке, слияния сливок и кофе, эти ажурные штрихи скоропостижно превращались в ровный бежевый цвет.
- Я вспоминал о тебе. - открыто улыбнулся красивый брюнет.
- Было время и я о тебе вспоминала. - сухо произнесла возрастная женщина.
Марк сложил ногу на ногу и подался вперед, облокачиваясь локтями о свои колени, поймал ее неуверенный взгляд, напротив сидящей в аналогичном, что он кресле. Ее ударило током, когда этот изучающий, без намека на ласку, взгляд мужчины не отпускает, пару секунд, минуту. Шестьдесят с лишним секунд для Елены оказались вечностью, но что для одной пытка, для другого способ понять, кто перед ним.
"Моя Елена другая." - мысленно сделал вывод.
- Ты так изменилась. - с легким разочарованием говорит Марк, отпустив глаза вниз. Он вновь отклонился на спинку кресла и, показалось для женщины, капкан с нее снят, стало легче.
"Нет, не легче" - призналась себе.
- Постарела. - уверено сказала Елена.
- Да. - тут же выпалил он, даже не догадываясь, что словами и жестами прочно селил в Елене обиду.
Обида перескочила мимо женщины, затем разочарование, пришло время для глубокого и ясного чувства - принятия действительности. Она гордо пронесла это бремя и подобным образом сказала следующее:
- Все меняется, мир, ты и я - не исключение.
Принятие действительности преобразило ее, нет неуверенности не во взгляде не в голосе женщины, она самодостаточно и под руку с независимостью, приняла свой нынешний внешний облик и возраст.
- Твоя правда. - пожал он плечами. - Помнишь, как ты села на мой велосипед и проехалась по городу?
Воспоминания заставили Елену улыбнуться, она и сейчас не против была сесть на железного коня, крутя педали унестись вперед.
- Я вспоминал сегодня наши встречи у тебя в кабинете, ты была такой красивой и свободной, не похожей на других женщин, я был влюблен в тебя. - с легкостью вспоминает он, осознавая, что следа от былого влечения к психологу не осталось.
Елена слушала его и с добрым выражением лица, забыв о чашке с напитком, греющие ее руки, воспроизводила в голове картину их времяпрепровождения, так ясно, будто было это вчера, так ярко, приукрашивая события.
- Я помню, как из дома сбежал, - с легким смехом вещает он. - от матери, она тогда так ругала меня за это...
- Ты пришел ко мне домой, дверь открыл мой муж. - подхватила она разговор.
Играя в пазл, они по частям собирали воспоминания, прорисовывалась картина, это занятие увлекло двоих.
- Я попросился к тебе на ночлег, ох..., как я был зол на твоего мужа и благодарен тебе. Помнишь, как он позвонил матери, сообщил о том, что я сбежал из дома к вам, а ты разрешила остаться, угостила шоколадным молоком и пообещала накормить овсяными блинами с вареньем.
- Ежевичным вареньем. - уточняет она.
Их наивная и слегка глупая улыбка демонстрировала желание томиться в воспоминаниях. Томность, переросла, вскоре, в мучение, но только тогда, когда осознание, что вернуться в прошлое нельзя, к обоим пришла.
- Ты поссорилась с мужем из-за этого, ты хотела, чтобы я был рядом?
- Да.
- Я знал это.
Они подобно эстафете подхватывали друг друга, не давали высокой пирамиде развалиться, выстроили свою жизнь из собственных, хранящихся в памяти, воспоминаний.
И оба растягивались в довольной улыбки и душа согрета и тело расслаблено.
- После того, как мать забрала меня я получил от нее пару ударов ремнем, - жалуется он.
- Я тогда развелась с мужем, поняла, что мы слишком рядом, но живем разным, не одной жизнью на двоих, у него своя, а у меня своя.
- Мы научили друг друга, верно?
- Верно, ты научил действовать здесь и сейчас.
- Ты научила принимать себя.
- И я...
- И я любил тебя! - гортанно перебил он ее.
Елена собиралась сказать тоже самое, но после слов, сказанных мужчиной помедлила, понимая, он знал о том, что она не сказала. Он осознал, от прошлого осталась невнятная тень, которую они сейчас украсили.
-  И сейчас можно все вернуть, - вслух размышлял он. - мы могли бы продолжать встречаться, говорить, вспоминать.
- Нет... - протянула она, охотно собираясь с мыслями. - уже нет, все что было между нами, те разговоры и некоторые чувства, любовь - все в прошлом. Я любила тебя, Марк, а знаешь от чего?
- От чего? - насторожился.
- Ты был моим братом, тем братом, которого я потеряла в детстве, ты напоминал мне о нем и я - сумасшедшая, верила, что он вернулся в твоем лице. Я любила тебя любовью брата. А сейчас ты вырос, и узнать в тебе моего Лео нельзя.
Марк насторожился, затем осознал силу удара от признания Елены. Жалел мужчина себя, того четырнадцатилетнего мальчишку, который твердо верил в чистую и запретную любовь между ним и женщиной. И помнит ту магию, возникала, которая, в моменты их встреч, то тепло и искреннюю заинтересованность в нем, и удивлялся от того, что быть такое могло. А все оказалось на много проще, Еленой двигало - привычное в нашем мире - потребительское отношение.
Он просил, она давала. Она желала, он давал. Он просил понимания. Она желала быть с братом.
Марк нечего было сказать, он медленно поднялся с дивана и гордо выпрямив спину удалился из дома.


Глава 20
Он вернется домой к ночи. Решив, отправиться пешком, покидая фермерский район Виктории Марк таил в душе две надежды. Девушка, которую видел из окна автобуса - реальная. И он, быть может, встретит ее сегодня.
В добавок к этому ему нужно было провести анализ, так сказать, собраться с мыслями и пешая прогулка в полном отечестве, как нельзя кстати, подходит.
Признание Елены обидело четырнадцатилетнего мальчика, который до сих пор сидит в душе мужчины. И если ее не реальная любовь к брату проявлялась через Марк, то его любовь к жизни в целом, через нее. Вот в чем парадокс - для Елены Марк был лишь человеком, а для подростка Марка всей жизнью.
И как бы, в следующие минуты своего раздумья, Марк не заставлял себя думать о Елене и ее потребительском отношении к другу, он думал только о девушке. Он думал не о той девушки, что, будучи беременная ждет его дома, судорожно вздрагивает и подскакивает к окну, когда мимо дома проезжает машина или, раздаются шумные голоса прохожих. Он думал о девушке, которая по всей видимости, это ясно и самому Марку, живет только в его голове. А надежды его бессмертны, и он рисует в голове единственное положение в котором видел ее. Смутную картинку из воспоминаний он приукрашивает, ее тонкий профиль, стройная фигура в совокупности со средним ростом и упругая грудь, сливается в единый образ. Образ безупречной дамы.
И нравится этому самодостаточному мужчине мучить себя, и находит он в этом романтику, и чувствует в этом он драму, которой нам иногда чуть-чуть не хватает.


Глава 21
Город укрылся густыми сумерками. Мокрые хлопья снега ложились на сухую землю, как будто намекая, все быстротечно, в след за медовой осенью, где сладкий воздух щекотал в носу своим теплом, пришла бронзовая, а затем и зима по щекам ударит.
Сабина едва могла разглядеть в окно ночную улицу, она с трепетом в сердце ожидала своего мужчину, рисовала в голове его гримасу, и если, думала она, вошел он в дом с доброй улыбкой и сказал бы:
"- Привет, любимая!"
Занимательное это дело - воображать реальность, и утомительно оказалось для Сабины. Беременная девушка, обхватив живот обиженно произнесла:
- Твой отец сегодня не прейдет.
Последний раз на сегодня выглянула в окно, не лишенная надежды застать подходящего Марка к лужайке дома, и в одиночестве отправилась спать.
Диана ушла двумя часами ранее домой, сославшись на то, что ее старый отец, с которым она живет, прейдет с работу, нужно приготовить для него ужин.
И сейчас, когда полночь наступает на пятки три взрослых женщины синхронно, думали об одном мужчине, каждая занимаясь своим. Елена расчесывала собак в своей ванной комнате под звук журчания воды, которая без надобности бежит из крана в раковину. Диана за мытьём посуды после совместного ужина с отцом. Сабина, засыпая в кровати, принадлежавшему Марку в детстве.
А он не встретил на своем пути от фермы Елены до самой веранды дома желанную им девушку. Невесомое разочарование.
Всю ночь Марку не приходил сон. Он мерил шагами свой дом, находился в этом пустом помещении, где стены без предметов из детства по отдельности не несут никакую энергию. Где стены дома пусты и холодны.
После приезда в родного дом его мысли обрели новую оболочку, до этого, все эти последние года он не мысли столь глубоко, не занимался само копанием и, тем более уж, не прислушивался к внутреннему голосу.
И петля сомнений, петля самопознания, глубоко затянулись на шее, да так что дыхание перехватывало.
Нелюбовь.
Нелюбовь владеет Марком, напрягая извилины мозга и механизмы сердца, он задается вопросами, здесь на веранде дома, первый колкий мороз бронзовой осени, уступающей свое место ранней зиме, бил по щекам и голым рукам. Он спрятал руки в карманы своего пальто и с терпением к холоду, и желанием дышать этим свежим воздухом стоял, глядя на пустую темную улицу.
И ясно, стало возможным, что нелюбовь преследует его. Нелюбовь к матери, нелюбовь к женщинам, которые были в его жизни, нелюбовь к матери будущего ребенка, не любовь к не родившемуся ребенку, нелюбовь, наконец-то, к себе.
И у каждой его нелюбви была своя метка, которая могла перерасти в любовь, но в случае, если искренность поселилась в чувствах Марка. А для нее в скудной, в своих размерах, душе Марка места не нашлось.
Мать - уважение и жалость.
Елена - ее заинтересованность им.
Диана - юношеская влюбленность.
Сабина - ответственность.
Он сам - непонимание. И в этом вся искренность.
Любовью он представлял нечто легким, от чего ненароком и возникает чувство зависимости. 


Глава 22
Он не помнил, как оказался в кровати Сабины, как сон забрал его к себе.
С утра Марк застал Сабину в гостиной, она перебирала вещи в их дорожной сумке, бросая попытки отыскать нужный предмет.
Девушка не хотела обращать внимание на Марка, она намеренно его игнорировала наивно полагая, что таким образом вызовет у него вопрос, отчего ее поведение перестало быть привычным.
Но Марк безразлично к ситуации с Сабиной покинул дом и, нарисовав себе маршрут, отправился своей дорогой.
На мгновение он ощутил, прилив сил, от пролетающего чувства свободы и независимости над ситуацией. Однако, вспомнив про девушку, до ужаса похожую на его мать, он потерял это чувство. Обращаясь, мысленно, к высшим силам и хозяйке судьбы, Марк обременял себя надеждой встретить на своем пути ее.

Физиология взяла свое, ему встретился продуктовый ларек, где по велению организма, он купил себе завтрак - воду и большую пачку соленного арахиса.
Утоляя, физиологический голод он наслаждался последним мгновениями, что дарила, покидающая эти края холодная осень. Расстегнул пуговицы пальто, позволяя ветру развивать одежду в стороны, лучи солнца, отчаянно пробирались сквозь серые тучи, отражаясь блеском в его глазах.
Настроение поднялось и любимое Марком чувство невесомости задержалось на долгие полтора часа, что состояла его прогулка до пункта назначения.

Мужчина остановил свой не быстрый шаг едва распознав в дали знакомый синий козырек здания. Помедлил перед кульминацией. И стало ему тяжело от мысли, что дом престарелых, где он любил проводить время все также стоит там. И стало ему не по себе из-за рисующихся сами по себе картин в голове. Вот он войдет в этот дом, давно требующий ремонта, в дом где сливались запах лекарств, старость и смерть. Дом, где одни старики готовы умирать, а другие не за что на свете.
И взволнованный, словно перед встречей со старым другом, быстрым шагом Марк направился вперед.
Момент поражения и не хилый внутренний удар тока разбудил его сознание. Одухотворение на лице уступило место привычной непроницаемости.
Дома престарелых нет.
На его месте заросшее сорняками здание. Здание, нужды в котором нет ни у кого нет. Одинокое, хранящая в себе и плохое и хорошо, что было там, место, напоминало мужчине - прошлое в прошлом, а настоящее - сейчас.
И старательно он пытался верить в это. Но вопреки законом логики Марк возвращался обратно, в прошлое, где уютные посиделки с Саввой за чашкой клюквенного морса в дождливый день, той медовой осенью, что прочно засела в его памяти. Кажется, и сейчас слышит, это озорной ритм, что издавали клавиши пианино под руководством рук Саввы. И сейчас, весьма безрассудно, готов окунуться в водоем не далеко от дома, где плавал в жаркие дни с Дианой.
Забрала его внимание проходящая мимо девушка. Узнал он в ее силуэте ту желанную им даму. Подобно зачарованному он следовал за точенной фигурой, бездумно наблюдал за ее осторожной походкой. Нечто магическое был в движениях, в ее знакомом образе, ментальным образом чувствовал он это.
Убежал от суровой логики, поддался инстинктам, без опасения потерять рассудок.
Она держала путь к водоему. Наверняка продрогла до костей в своем невесомом синем платьице и остроносых туфлях. Ему хотелось принять девушку в свои объятия, или дабы не спугнуть, предложить свое пальто.
Она облокачивалась о деревья, когда встретился на пути небольшой спуск вниз, далее пару метров вперед и вот он - пресный водоем, едва уловимый звук тихой воды. Это бездонное озеро, которое, как и море трепетно хранит мысли людей, что приходят на воду.
Марк держит дистанцию, его охватывало два чувства.
Первое - его парализовало от ее энергии, где главенствовала страсть.
Второе - он боялся напугать ее и в тоже время, признался себе, боится взглянуть в до боли знакомое лицо. Лицо незнакомки, где однажды видел мать.
Тихой радостью довольствовался Марк, от того, что рассудок не был потерян, девушка реальна и, с надеждой на это, осязаема им.
Она не оглядывалась по сторонам и не издавала звуков, но была жива. Девушка нагнулась вперед, захватила своим тонкими пальцами подол платья и ловко через голову сняла его с себя. Марк, весь, замер от изумления.
На девушке не осталось одежды, он мимолетно, так как она быстротечно окунулась в воду, разглядел ее стройную фигуру, ее тонкую жировую прослойку на гладком теле, ее ямочки на пояснице.
Марк ощутил холод девушки на себе, что была в воде. Он уж было готов отправиться ей на помощь, но не ведомая ему сила останавливала.
Ему виднелся только ее затылок, что подобно поплавку болтался на поверхности воды. Густые каштановые волосы легкими упругими волнами ложившиеся на ее плечи, теперь намокли.
Пару минут... Плеск воды разбудил бездыханное место. Девушка выбирается из воды, и глазам Марка стало доступно созерцание тела девушки с переднего вида.
Но не мог он мысленно описать или запечатлеть его, до того было неуловимо безупречно. Даже, когда охвачено холодом, а ровность кожи сменилось на покрывало мурашек. Также не спеша и с осторожностью, она покинула воду, обождала пару десятков секунд перед тем, как надеть сухое платье и отжать воду с волос.
Она пошла вперед вдоль берега, где густой лес усыпан елями и среди них намеревалась найти нечто свое. Марк заставил дрожащие то ли от холода, то ли от увиденного, ноги, будто макаронины, следовать за дамой.
Она привела его к хижине, расположилась которая в метрах пятнадцати от водоёма, скрывалась за густыми раскинутыми ветвями вечно зеленых елей. Девушка была дома, она по-хозяйски вошла внутрь компактного сооружение, состоящего из четырех стен, не оглядываясь вокруг, присела на раскладушку по правую сторону от выхода. Впереди, напротив раскладушки был небольшой стол, где дама хранила свои запасы еды. Больше ничего это место в себе не хранило.
Ей было здесть более, чем комфортно. В это уединённое, от провинциальной городской меланхоличной суеты, место она сбежала по своей воли. Ей была мила сама идея -единения с природой в исключительно своей компании. Одиночество заставляет душу обнажить, не это ли главная приманка для каждого сбежавшего прочь от людей.
Марк действовал решительно, он без разрешения вошел в след за девушкой в хижину, напоминающий гараж, железные стены поражает ржавчина, а внутри этот терпкий запах металла в совокупности с запахом хвои, кружил голову. Под ногами постелен линолеум, который, как и все в доме дамы потрепан.
Она не взглянула в его сторону, но уловила чужеродное присутствия всеми органами чувств за исключением одного - зрения. В ее обитатели появился тонкий аромат мужского парфюма, тихое движение, массивное дыхание и воздух, кажется обрел иную окраску, дело не в запахе, казалось ей, будто он стал теплее, уютнее. Так отчаянно, отбившейся от общей людской стаи, даме нужно общение, она протеста не издала, а приветливо своим мелодичным голосом спросила:
- Кто ты?
Марк вздрогнул, не обдуманно он подался вперед и в следующую секунду уже сидел на раскладушки рядом с ней. Их разделяло пару сантиметров друг от друга, и чувствовал от нее он свежий холод, и чувствовала она от него спертый запах тепла.
 - Я видел тебя вчера. - глухо произнес он.
Марк смотрел на ее плавный профиль лица, где находил изящество и сводила его с ума одна только мысль - дотронуться до нее, но от чего боялся это сделать.
Они казались невесомыми, два незнакомца находили в присутствии друг друга родную душу, не зная, что вещать двое хранили молчание.
Вкус победы и сиюминутной доступности в отношении этой дамы по левую сторону от него, охватывали Марка.
- Ты замерзла. - решительно прервал мужчина молчание.
- Ты видел меня на воде? -  смотрел она вперед перед собой.
Им овладело новое желание - взглянуть в глаза девушки, с готовностью утонуть в этих синих, быть может зеленых или карий глазах.
Истина открывалась ему в следующую минуту, когда девушка повернула свое лицо в сторону Марка и положив руку на его грудь безжизненно произнесла.
- А увидеть тебя я не смогу.
Ее глаза имели огранку зеленого оттенка, но без способности видеть. Узнав это, Марк не увидел в них Вселенную, как надеялся. Узнал он, в них нет света.
- Мия. - отпуская склоняет она голову. - Меня зовут Мия.
- Ты живешь здесь. - добрым голосом интересуется мужчина у этой хрупкой особы.
- Живу. - девушка поворачивает голову в сторону.
- Укрыть тебя своим пальто?
- Нет.
- Ты холодная. - убеждался он в своих ощущениях.
- Мне всегда холодно. - беззаботно пожимает она плечами.
Вновь молчание встало перед ними, и не от того, что не было тем для беседы, а от временного ступора, который нападал на Марк от доходящей до его сознания мысли -  Мия копия его матери в молодости.
"Такая, как мать на старых фото в молодости." - мысленно поражался он.


Глава 23
Их молчание продлилось не долго. Как только Марк покинул зону ступора и наградил происходящее качеством реальности между ними, едва знакомыми друг другу людьми, завязалась душевная беседа.
Они были легкими в словах, и казалась Марку, будто расправил свои крылья и взымая к небу махал ими. Такую свободу и невесомость ощущал мужчина в компании Мии.
В след за крыльями он расправил оковы своего сердца, где черная пелена секретных от общества мыслей стали доступны только ей.
Он говорил о матери, а она с пониманием слушала его изредка, вставляя скромную фразу.
- Моя мать была хорошим человеком, я верю в этом, правда верю, на ее душе есть грех, но кто в жизни не ошибается. И в душе ангела может поселиться демон. - делал он выводы. - Она такой же была, когда-то ангел, как и ты. Вы так похожи, очень похожи... - выдыхая говорит.
Марк захлебывался в собственных мыслях, так много их было, он не связно говорил слова, вертевшиеся на языке и нравилось ему ее активное слушание. А главное, он наслаждался моментом спокойствия и утешался сумасшедшей идеей, что говорит через Мию с мамой. Но не осознавал он - поступает подобно Елене, чья теория, что с внешней стороны похожие друг друга люди могут стать теми, кто покинул нас.
- ...она мертва и тот парень, которого мать убила тоже мертв, они, наверное, хотя нет, не встретились в том мире. Интересно..., смогла ли мать изгнать своего дьявола, она ведь ангел, а я.…я нет, а мама ангел.
Сейчас он был ребенком, потерянным и обиженным на этот мир ребёнком, мужская слеза катилась по его щеке. Он потерял контроль над эмоциями и стал не узнаваем для себя, но воздействовать, как оказалось, на себя в моменты отчаяние он не умеет.
- ... мать убила моего школьного приятеля - Эрика, приятелем он мне не был, скорее, задира, но он не заслуживал, слышишь Мия, не заслуживает смерти. А она... - задыхается от слез, но продолжает своим хриплым голосом. - она убила его.
Искупление Марка продолжилось после того, как он проигнорировал следующую утешительную фразу Мии:
- Возможно, она защищала своего сына, тебя.
- Это дьявол в ее душе убил Эрика, не мама, я в это верю, может быть, там, в тюрьме, во время наказания за преступление, ей удалось, в изоляции от общества, изгнать дьявола...
- И ей удалось уйти от нас ангелом. - подхватила Мия его мысль.
Огненная полоса пронзила его, в этих словах едва знакомой девушки он услышал то, что желал услышать от кого-нибудь, за исключением себя. И благодарность, и зачатие любви к ней одухотворило его. На заплаканном лице появилась по-детски наивная улыбка.
Но он не смел коснуться её, считая эту девушку ангелом. А ангелы все недосягаемы и тактильно не доступны таким, как Марк, простым смертным. В своих глазах взрослый мужчина возвышал свою нимфу. И заглушал он свою нелюбовь к себе и ко всем остальным в своей жизни мыслью, что нашел источник жизни, ту, кому и искупление подарить не жалко, той ради которой, если требовалось, он и в грязь лицо упасть готов.

- Я вернусь завтра. - уходя говорит Марк.
Мия легла на раскладушку, повернулась лицом к стене и поджав колени к животу была готова принять сон.
Марк ласкался мыслями о девушке, знал о существовании невидимой связи между ними. Эта была платоническая любовь, что испытал от ее понимания и искренности.


Глава 24
"Где она?" - думает Марк, входя в свой дом. - "На кухне? Нет. В спальне? Нет."
Наконец застал Сабину в пустой гостиной, она, обхватив себя за плечи склонила голову вниз, яркая луна сквозь распахнутые от штор окна била Марку в глаза.
Он двинулся к ней. Услышав это сердце Сабины сжалось от страха. Она бережливо положила руки на живот, тело стало вибрировать и нервная прерывистость в голосе тому свидетель:
- Не приближайся ко мне. - так и стоит к нему спиной.
Марк послушно остановился. Он вопросительно оглянулся по сторонам, стал теряться в догадках, но как правило, его мало беспокоили состояние беременной девушки и следующая ее фраза, лишь избавила его лишний раз принимать решение:
- Уйди. - заплакано говорит. - Оставь меня.
Горячие слезы скользили по ее щекам, на смену тихому плачу пришло рыдание. Совокупность из обиды и вопросов к хозяйке судьбы, от чего отец ее ребёнка столь не справедлив и жесток к ней, душили Сабину. Она не находила себе место и желала одного - поскорее выбраться из этого отчаянного положения.
Ей не доставало решительности в своих действиях, она медлила в принятии решений, смутно рисовала предполагаемый образ событий, если поступит так, а может быть, иначе...


Глава 25
Диана не находила покоя весь следующий день. Она, когда-то мечтавшая о том, чтобы быть на месте Сабины, сейчас хочет верить в свое счастливое положение свободной женщины.
Скрывать уже нет смысла, девушку посещали мысли о том, чтобы сойтись с Марком, развязать забытый узел их юношеской влюбленности. Диана, быть может, была бы готова пододвинуть Сабину, убедить, в ином случае, пригрозить или виртуозным способом отпугнуть ее от Марка. В любви, думала Диана, все средства хороши, в том числе и подлые.
Но это были мысли, просто пустые зарисовки предполагаемого будущего. Сотворить их в жизнь девушка не осмелится, зная свою чуткую и слабую натуру, сотворения подлостей ей не по плечу. И знала она это. И ненавидела себя за отсутствие той острой, словно паприка, стервозной, какой хотела обладать.
Одуматься и в конечном итоге принять решение остаться собой ей помог поступок Марка. Но даже это не заставит ее влечение к нему замолкнуть.
Вчера вечером, можно сказать ночью, в слезах прибежала к ней Сабина с громким заявлением - Марк ударил ее.
Диана не поверила. Затем Диана задумалась, вспомнила и поверила.
И до нее дошла ужасающая мысль - тот демон, сидящий внутри Марка, так и не был изгнан. Подобные вспышки гнева, тот момент, когда он не может контролировать себя, проявлялись в его детстве, но не помнит о их бывалом существовании сам Марк. Это так странно для нас, что для него превратилось в обыденность, убедить себя, будто изгнан дьявол путем искупления вины. А на деле, лишь завуалировал его.
Диана не могла поверить, что тот рассудительный мужчина может позволить дьяволу в душе проснуться. Где его ответственность за свои поступки. Где его искреннее желание навсегда изгнать пресловутого дьявола.
Диана терялась в собственных мыслях. Она смотрела в эти огромные, наполненные обидой, глаза Сабины и отождествляла жестокость Марка с дьяволом.
Ей вспомнилась смерть Эрика, кто был убит в их подростковом детстве. Вспомнила Марго и невзначай подумала от чего она поступила так, как поступила. От чего завуалировала дьявола в душе сына, а не явила миру правду.
А правда в том, что дьявол не покидал душу Марка и его вспышки агрессии, которые он то ли прячет то ли, действительно забывает, доказывают это.
Женщина признала, любовь к самому мужчине сильнее нелюбви к его внутреннему дьяволу. И также скоротечно, сейчас, стоя перед его домом, когда мокрый снег падает на землю в этот ясный осенний день, она забыла проступок Марка, как и он забыл о том, что ударил беременную девушку.
Маниакальная и не здоровая любовь связывала ее с ним, делать с этим она ничего не хотела. Ее убеждения, в том, что Марк жесток и эгоистичен нечета по сравнению с ее интимным влечением к нему.
Огонь, двадцатилетней давности влюбленности, зажегся прежним пламенем в ее сердце и не скрывает она, готова простить этому мужчине все, лишь бы принадлежал он только ей.
 Воздух пах холодом, тот что заставляла лицо неметь, она без эмоционально наблюдала за окнами и дверью дома, желала в окнах увидеть силуэт желанного мужчина, а в лучшем случае - выходящего из входных дверей Марка. Она обождала, полагаясь на мантру, дай время обстоятельству раскрыться, тишина. Диана вернулась домой, так и не проверив Сабину, как планировала.
Она снимала маску одну за другой. К чему, полагала женщина, это не искренняя заинтересованность в здоровье Сабины, если Диана только и хочет, чтоб беременная девушка исчезла. Она возлагала надежды на то, что Сабиной овладеет благоразумие и та покинет Викторию. Если посчастливиться, Марк не поедет за ней, а останется в городе детства и Диана, воспользовавшись своей гибкостью и женским флиртом вернет его, как себя когда-то, в те грезы их былой влюбленности.
Диану охватило противоречивость. Казало ей, будто разделена на половины. Одна сочувствует Сабине и не только верит в существование жестокости Марка, но и в том, что проявление жестокости могут повториться. А вторая половина твердит, рядом с ней мужчине будет так хорошо, что дьявол внутри уснёт..., что дьявол внутри умрёт.  И не в одном из этих планов она не видела истинную себя. И страшно ей от того. Любовь и мания к нему отвергает искренность и былую честность в душе Дианы.


Глава 26
В то время, как в середине дня Диана любовалась мыслью, будто Сабина без объявления уедет из города. Сама Сабина убедила себя, что всякое в жизни бывает, стресс сказался на Марка, от того и агрессия появилась.
"Я вела себя не адекватно." - рассуждала девушка. - "Вчера ночью, когда Марк вернулся домой я напала на него с упрёками, он устал, видимо бродил, искал какого-нибудь родного его и его матери, а я со своей истерикой и пустыми претензиями. Да, мне обидно. Да, мне больно. Да, я готова простить его."
Сабина не могла обрекать своего ребенка на жестокую участь - оставить без отца. И познала Сабина, что лишена она прежнего себялюбия, теперь ее главная любовь - плод у нее под сердцем. И ради него она дала Марку еще один шанс стать хорошим.


Глава 27
Голова Марка пуста. Он и представить не мог, что две, нынче, женщины переваривают его личность. Одна прощает его. Другая, как будто мания, испытывает влечение к нему.
Он шёл по знакомой дороге к Мии, знал, что там найдётся для него покой. Он видел себя в огранке исследователя, а Мию в образе небывалой нимфы. Эта сказочность разбудила романтизм в скупом, на эмоции мужчине. И нравилось ему его новая роль, что забыл про обязанности, и истинную цель приезда в Викторию - узнать о матери как можно больше. Вместо того, он узнал о себе больше. Делал открытия и любовался собственным мироощущением, столь раскрепощённым, что мог признаться природе, к которой был равнодушен, в любви.
И, возможно, их слияние могло состояться. Возможно, размышлял Марк, тогда он обзаведется идеей бросить все и вся, и унестись прочь с одной, кого считает частью собственного мира. С той, что виделся два раза в жизни. С той, кто занимает в его голове особое место, будто на пьедестале. Он переваривает в мыслях ее силуэт, ее нежность и не земной искренности, что кажется не реальной.
Он обезумел от идеи овладеть ею, его поражает одно - интимное сопряжение не так важно, как духовная платоническая связь, где нет драмы, а вместо того, одни лишь чувства. Марк размышлял и попутно лавировал между решениями, что должны быть бесповоротно. Отступать не время, в серьёз раздумывать о составлении приоритетов в жизни, вот чем занят нынче Марк.
И он решил - разорвать и без того хрупкую связь с матерью будущего ребенка, поступать против законов чести и долга ради того, чтобы без остатка принадлежать Мии, он готов.
А готов он не был к безжалостному исчезновению девушки из его жизни. На месте ее хижины, там не далеко от Богом забытого дома престарелых, он обнаружил обжигающую его сознание пустоту.
"Что это? Где? Не может быть? Где она?" - растеряно метался из стороны в сторону на осеннем поникшем лугу, где цветы отцвели, а трава готова уже укрыться одеялом из снега.
Он потерял равновесие, и познал мужчина свою уязвимость, и задыхаясь от собственного ощущения слабости он пустил слезу.
Холод беззащитно обдувал его, нашептывая на ухо, пришла пора, бронзовая осень покидает эти края. А холод и крупный редкий снег, сыпавшийся с неба разбудил в горячей вдохновленной голове суровую осознанность.
Мия из реальной девушки превратилась в не чёткий набросок, рисовавший воображением Марка, дамы. И тошно от того, что выдумал он свой идеал...и обиду хранил он на себя, за столь жестокий самообман.

Марк поднялся. Мать и Мия остались для него мифическими существами, одна из которых живет только, там, в бездонной пещере его воспоминаний. Он признал себя сошедшим с ума, и ему нравилось, это чувство осознанной непохожести на всех других. Познал и независимость, от тот что столь обманчивым способом может осчастливить себя.
Он отправился к той, что ждала его. К нейтральной личности в его жизни, полагал Марк, к той, чей интерес не столь душещипателен к нему, как интерес Елены и Сабины. Ему нужна была компания лёгкого человека, того, кто примет на себя часть его груза, как это сделала вообразимая Мия.
Он перешёл в режим реальности, находясь здесь и сейчас. В его шагах твёрдость и уверенность, он вернулся в свою калию, реалист с непроницаемым лицом, с не скрываемым отсутствием всякого интереса во взгляде.


Глава 28
Диана была дома, в руках она держала потрёпанный ежедневник, где совокупность слов и запахов могли одурманить. Неряшливые и торопливо, написанные карандашом по пожелтевшей бумаги буквы, запах пролитого сладкого чай, что вписался в самом конце книжки, запах сырости, запах искупления.
Она намеревалась отдать книгу Марку, напомнить, что он должен все знать о матери, о том, что Марго таила эти года, о том, какие жертвы она приносила в угоду главного человека в своей жизни, а все потому что любила. Любила Марго Марка не за качествами, какими он обладал, а любила вопреки тому, что он делал.
Диана в дверях своего дома встретила Марка, на ее лице рисовалось укоризненность, но мужчину это волновало точно так же, как тема о далёком глобальном потеплении.
Он намеревался излить ей душу. Она намеревалась открыть ему глаза.
Марго вступила в разговор, едва Марк осмотрел широкий коридор ее дома и нашел своему взгляду точек опоры - картина по левую сторону от двери, где виртуозно художник изобразил солнечный горизонт с наступлением заката. И было в этом что-то тёплое для него.
- Я ждала тебя, - призналась Диана, держа в руках потрёпанный ежедневник Марго. - Ко мне приходила Сабина, говорила о тебе. Еще, я хочу сказать тебе, точнее Марго просила сказать, что хочет рассказать сыну, то есть тебе, свою историю.
Она старалась завуалировать волнение фальшивой уверенностью в голосе. Ее голос звучал скрипучи, скачки тона в голосе до безобразия нервировали Марка, что он намеревался взять лидерство в беседе на себя.
- Здесь все есть, все написано. - двумя руками, держа Диана протягивает мужчине ежедневник в коричневом переплете.
Он растерянно принимает его. Диана ощутила облегчение, но поймав вопросительны и такой знакомый - любопытный взгляд Марка, что ее волнение вновь вернулась. Она взяла Марка за правую руку и повела за собой в гостиную.
- Располагайся. - предложила она, указывая на кресло в этой уютной гостиной, где кроме пару компактных кресел, одетых в жёлтые чехлы и тумбы с телевизором, ничего не вмещало. На удивление, здесь нельзя обнаружить даже окна, свет подаёт торшер с куполообразным абажуром на изящной подставке
Марк послушно сел в кресло, жар окотил его, он стянул с себя пальто и кинул его на рядом стоящее аналогичного цвета и фактуры кресло.
- Приготовлю кофе. - замешкалась Диана и поспешно скрылась на кухни.
Она металась по кухне в поиске турки для варки кофе и самого кофе в молотом состоянии, она рисовала в голове как он раскрывает ежедневник Марго и диву даётся, что за кладезь информации оказалось у него в руках.


Часть вторая
Бронзовая осень
Глава 29
"Упустить легче, чем вернуть все как было. Моя жизнь не будет прежней, этот весомый камень на сердце у меня, напоминает. Некоторая неполноценность присутствует во мне и здесь, в этих каменных холодных и сырых стенах, что не могут и намека на, любимую мною свободу, дать.
Я запрятана в ящик. Надёжно закрытый ящик, отчасти, моя вина в том, что оказалась здесь, присутствует. Но Боже, я хочу назад, хочу повторить эти моменты внутреннего единения с миром, гармонии с природой и мыслями, что ждет впереди нечто желанное и определённое. Вернуться обратно, где строительству планам быть.
Вместо этого я здесь - в тюрьме." - писала в своих дневниках Марго.
Марго осудили за убийство подростка, звали его Эрик. Тело мальчишки было найдено в мусорном баке на заднем дворе ее дома. Мотив суду был ясен. Эрик всячески задирал ее сына Марка, видимо, достопочтенные служащие суда решили, что это есть весомый мотив.
Заточенная, в этом холодом и донельзя, забитом человеческой злостью здании, Марго утешалась двумя мыслями - возлагала надежды на сына, быть может он станет большим человеком и воспоминаниями о жизни с сыном, где места имели быть совместные обеды на их уютной кухне, походы в лес в пору золотой осени.
Марго умоляла себя сдерживаться, не превратиться в злостную дамочку, на чьей безгрешной душе хватает чужого, весомого, греха. Марго проделывала великий путь, день изо дня, под гнётом внешних обстоятельств, среди этих лиц преступного общества, она старалась не терять самообладание. Вспоминала она, что однажды обещала своему сыну, останется всегда такой же альтруистичной и милосердной. Всегда!
Она приняла затворническое положение, старалась отдалиться от суровой реальности, где приходится отбывать пожизненное наказание в женской тюрьме, в сотни километров от родной Виктории. Среди этих жестоких мер и угнетающей атмосферой, где в воздухе одна лишь ненависть к миру, а злодеяния, как образ желания отмщения, потерять себя и ясность рассудка ничего не стоит.
Марго оттачивала свой внутренний стержень, надеялась, что способность к абстрагированию коем образом поможет ей. Она старалась мысленно уходить туда, далеко, где ей было хорошо, в эту тёплую медовую осень, под руку с любимым сыном, дыша полной грудью этой свободой.
И здесь есть место для двух историй, той что рисовала суровая реальность, тенью отражалась на страницах дневника Марго и ее непоколебимое желание мысленно отсутствовать. Абстрагироваться от реальности и лететь вслед за этими свободными птицами в небе, наблюдать за ним, в то время, как тело обездвижено лежит на холодной и сырой траве, в воздухе терпкий, как сам мед, запах этой осени.
Это спасает ее. Это поднимает ее заставляя, жить, ритм пульсации, вдох и выдох, эта кровь, льется по венам. Все естественные процессы в теле потрепанной женщины - лишь напоминание, она, вопреки своему желанию, еще жива.
"Засыпаю я в камере, в каменных стенах, в холодном месте, пропитанной сырость. Засыпая, возлагая надежды на утро, что, если я проснусь не здесь. Отчаянные попытки сбежать хоть мысленно - вот, что тешит и забавляет нынче меня. Я нахожусь в плену у безумия и пускай сокамерницы развлекаются, избивая меня за мою отстранённость и не схожесть с ними, я в это время притворяюсь, будто не вижу боли и там, где хорошо, но только... в своих мыслях. Как там мой сыночек?"


Глава 30
Марку было тяжело. Бремя сына убийцы, что нес он на себе последние двадцать лет, обретает четкость и кажется готово принять иной силуэт.
Он знал свою вину. Упорно не верил фактами и воспоминаниям из строчек материного дневника, что являлись доказательством, но они не могли уверять мужчину.
Порой избегание истины губительно сказывается. Быть может, все сложилось иначе, признай Марк свою вину. Быть может, сложилось все иначе, если мальчишка четырнадцати лет - Марк, не поддавшись сиюминутного желания внутреннего дьявола. И Эрик был бы жив, и жизнь молодой женщины, со всей выдающейся силой страсти, любившей своего сына, сложилась благоприятным образом.
Всё сложилось иначе, если бы Марк в четырнадцатилетнем возрасте не убил Эрика. Марго взвалила вину сына на свои хрупкие плечи, а дьявол, сидевши в Марке, по мгновению волшебной таблетки затуманило израненную психику мальчика, и он поверил - вина за убийство Эрика возложена на мать. И он поверил словам Марго в здании суда, когда судья традиционно спросил подсудимую:
"Вы признаете свою вину?"
"Признаю." - бездыханно отвечала Марго.
В этом густом тумане лжи и жил Марк. Он скинул груз ответственности за свой жестокий поступок на мать, согласился с ее решением взять вину на себя и бесцеремонно затушил огонь в собственной душе. Его дьявол уснул и ментальным образом перекачивал на сторону Марго, но только так - в воспоминаниях, в мыслях мальчика, а нынче мужчины.
Его ложь возложила на себя обязательства - быть истиной. Он виртуозно, как волшебник, пользуясь навыками в создании иллюзий, придавал ей огранку.
И сейчас Марку хотелось скрыться, он ощутил на себя горячий удар стыда по щеке. Мужчина поднялась с дивана Дианы, безумно покинул ее дом и побрел вперед по улицам Виктории. В воздухе танцевали холодные крупные хлопья снега и эта не уютная атмосфера незащищенности от холода, заставляли душу Марка обнажиться.
Он ощутил, как физический холод перекрывает разжигающий огонь в сердце, где свои тяжелые веки открывает его внутренний дьявол и об его изгнании он начинает задумываться.
Может ли Марк нынче задумать об искуплении, о том, как эгоизм повлиял на качество жизни близких.
Он понял, что бесконечная дорога в некуда не поможет уйти от главного - от себя. Время встретиться лицом к лицу с истиной, где он сломал жизнь матери и подпортил качество жизни Сабины. Где он посмел обвинять и журить Марго в убийстве, какого она не совершала. Где он ударил беременную девушку и своим безразличием к ее желаниям медленно и жёстко убивал веру в хорошее настоящее и будущее.
Марк пришел, прибился к дороге, сел на скамейку у автобусной остановки и продолжил читать записи Марго, не испытывая ровным счетом ничего. Словно по велению внешнего, он открыл нужную страницу, пробежался глазами по ранее прочитанным словам и как от нечего делать продолжил читать с пониманием, что ничего изменить уже нельзя.
"Сегодня сто двадцать восьмой день моего пребывания в тюрьме, не знаю для чего это делаю, считаю дни, от этого как-то легче, может быть думаю, что когда-нибудь все это кончится. Кончатся энергия - я.
Каждый день я думаю о сыне. Он должен получить образование"
Сердце Марка вздрагивало в те моменты, где шло упоминание о нем. Он бегло читал мысли Марго и замедлялся, где речь шла о нем самом, ему нравились мысли матери о его перспективности, о надеждах, которые она возлагала на него, словно в этом был какая-то выгода для нее самой. Марк считал желание Марго - становлении сына Большим человеком с образованием, пустым. Пустые надежды, слова и чувства. До нее дошли новости - ее сын окончил факультет по философии и истории?
"Я не дня не оставалась без мыслей о Марке. Не знаю, от чего все еще жива... благо энергия кончается, и Бог примет меня, я готова. Меня тревожит мысли, не испортит ли Марк себе жизнь угрызеньями совести, не повторит ли он свой поступок, не навредит ли он кому-нибудь еще..."
Далее почерк Марго стал менее разборчивым, на некоторых страницах слова зачеркнуты, а где-то стоят кляксы. Марк напрягал все свои механизмы и зрение и сознание, дабы понять каждое слово матери, как бы оно криво не было бы написано. Его увлекло это занятие, и невзначай посчитал себя заинтересованным, но не угрызения совести, обида или жалость не возникала, одно лишь любопытство.
Читая дневник собственной матери, которая весьма самоотверженно приняла вину сына на себя, Марк отправился в путешествие по неизвестным уголкам разума Марго и это было для него увлекательно, будто историку изучать биографию неизвестного. Он не ощутил родную мать, как это было бы положено, впрочем, и не заставлял себя вызвать это чувство. Он лишь исследователь. Марго, для него - это объект.
Верно, при жизни, Марго и думать не могла, что сын со столь холодностью будет плавать в ее глубоком чёрном море воспоминаний. Ее страстная, и не всегда, здоровая любовь, но во всяком случае, все это считать можно в хорошем смысле слова, превосходила отгороженности Марка.
Он познал и горесть, и печаль, но сомнений в правильности решения Марго - взять вину сына себя, нет. Распахивая душу Марк настойчиво верил, что жертва Марго - ее свобода, ничто иное, как благородное дело. И он благодарен матери. И он обыграл это не благородное чувство к человеку, которого уважал - жалость.
Открылось Марку его тёмные стороны, помнит он те порывы злости и скрывать нечего, Марго была права, коем образом, по наследству, верно, ему досталась единственная черта от его биологического отца - внезапные вспышки агрессии. Это так странно, что стало обыденность, то чего настойчиво пытаемся изгнать, сидит внутри каждого из нас.
Так и случилось с Марком, его внутренний демон, что достался от отца, на совершенно ментален уровне, будто по воздуху вместе со страстным поцелуем матери, что происходил в день его зачатия, сформировал в Марке зло. Это лишь догадки, несколько сумасшедших, что оправдывали его.
Марк ощутил внутреннего дьявола, раскол в голове произошло и через него до мужчины дошли нелицеприятные вспышки воспоминаний, будто молния, ударяющая несколько раз в одно и тоже место.
Первый удар, Марк стоит на пороге дома, а в руках кухонный нож, самый большой кухонный нож, что нашёлся в его доме.
Второй удар, Марк стоит подле трупа Эрика и бросает свой испуганный юношеский взгляд — вот туда вперед, где стоял мусорный бак. Бездонная холодная луна с неба освещала ему путь, и он мысленно опустошенный и до черта напуганный от не понимания происходящего, машинально совершает последний штрих, дабы не умелым и весьма глупым образом завуалировать последствия своего поступка.
Третий удар, темнота. Пелена пала на воспоминания юноши, будто изгнание дьявола совершено, но на деле он заснул.
Четвёртый удар, злость, с которой он ударяет Сабину. Приходит домой ночью и пытаясь усмирить пыл монстра, кем обзывает беременную девушку, он резким ударом по лицу заставляет ее замолчать.
Пятый удар, темнота.
Это так просто - забыть. Избегание - единственный путь, что выбрал для себя Марк, дабы решить вопрос с собственными поступками. Он бежал все дальше и дальше от себя, что ненароком остался один наедине со своим дьяволом. Дьявол погладил его.
Марк бросил дела, не стал читать записи Марго, вернулся в родной дом, где обнаружил пустоту.
- Сабина! - окрикнул.


Глава 31
Одиночество, в это старом доме, где нет уюта и покоя, он находил себя оторванным от всего мира. Его обуял вихрь сомнений и непонимания, он ощутил вину, что возложил на себя за столь гадкое отношение к Сабине.
И только сейчас, когда она ушла, он осознал, на сколько весома ее роль была в его жизни.
Нежелание быть одному. Отторжение к принятию действительности. Стремление быть кем-то хоть не много понятым. И отчаянная нужда ласканый. Его раздирало изнутри, Мии не существовало, а единственная женщина, возлагавшая на него надежду, что он может быть хорошим человеком, ушла.
Все знали. Все молчали. Диана, Елена и мать, настойчиво молчали, не раскрывали глаза Марку, не напоминали, а видели в нем жертву обстоятельств, сиюминутного желания, что привело к непоправимому - смерти. Марк - жертва, уверяли себя женщины.
Марго думала, гены взяли свое и натура, свойственная его отцу, передавалась мальчику, тут уж ничего не поделаешь, размышляла мать, он такой какой создала его природа.
Елена, анализировала, и попытки Марка быть собой и жестокость, что свойственна многим, а не способность обуздать ее заставили мальчика убить сверстниками. Она находила рациональность в объяснение и оправдание поступкам своего юного друга.
Диана, знала, Марк - зло. Диана чувствовала, Марк - яркое воспоминание их юношества, первая любовь, Марк - и есть любовь.
Три женщины по-своему любили его. Мать всем сердцем, чистой и слегка наивной, той что любит мать, руководствующаяся материнским инстинктом.
Елена, любила образ мальчика, что одаривал ее воспоминаниями о брате и столь непоколебимый самообман привел ее в тупик. Она не знала Марка, как личность, она знала Марка, как внешнюю тень умершего брата. Это дико, это сумасбродно, но это было так приятно для нее, что в то время от мыслей таких ноги ее подкашивались.
Диана, любила юношу, своей наивной девичьей любовью. И пролетевшие мимо с бешеной скоростью, как огнемётная ракета, двадцать лет ничего не изменили. Это интимная любовь и желание владеть им сильны и не разумны.
Марк был образом серьёзного мужчины, что рисовала в голове Сабина. Ей были не доступны знания о дьяволе в его душе, он для нее закрытая книга, но вместе с тем она желала прочесть его. Он не позволял. Сабина, надеясь и верила в слова Марка, фантазировала и рисовала их семейное будущее. Она верила ему.
И даже пред тем, как твердо решить покинуть Викторию и вернуться туда от куда приехала она мучила себя сомнениями.
"Быть может, - думала беременная девушка, - от исправится, он обещал быть хорошим отцом."
Сабина жалела себя и всем сердцем любила плод, носивший у себя под сердцем, эти два ключевых момента дали импульс. Она собрала сумку с вещами и сохраняя молчание покинула дом не состоявшегося мужа. Камень на сердце прочно засел. Решение принято, действия совершены и возвращаться уже нет смысла. Она возложила ответственность и за себя, и за ребёнка на свои неокрепшие плечи. Она вооружилась мужественностью, что свойственна настоящим женщинам, и была готова к подвохам судьбы.
Ее, верно, ждала это не ровная дорога жизни, где обжигали ноги камни, где солнце пекло в спину, где ветер обдувал непокрытое тело, но где счастью место быть.

Он остался один, совсем один.
Она осталась со своей Вселенной - с ребёнком, что подарил он ей.
Он был поражён правдой. Ее поразила счастье, что с материнством она приобрела.


Глава 32
Темное холодное утро. Диана, думав о свойственном, этой тихой ночью, в молчании и отечестве стояла на кухни у окна. Она зажгла свет в кухне и наблюдала за собственным лицом, которое размыто отражалось на оконном стекле. В столь не четкой картинке она видела в своем взгляде растерянность со жгучей примесью испуга.
Зрелая во всех отношениях, и с моральной точки зрения и физической, женщина, была потеряна. Ее одолевали противоречия, она живет спокойной размеренной жизнью, где нет места душевным терзаниям и дискомфорту, что приносит обстоятельства из вне. Но этим она может себя обеспечить, в том случае если решение завязать отношения с Марком она примет.
Диана решила. Она вышла на улицу, укутавшись в объемный коричневый свитер и ее фигура сливалась с этой темной дорогой, что семимильными шагами готова встретить рассвет. Солнце далеко, Диана ожидала его, будто надеясь, все изменится, ее мысли обретут другой образ.
Рассвет настал, она все еще стояла у подъездной дорожки соседского дома и была готова настойчиво постучать в дверь. Она воображала, как он откроет ей дверь. Диана одарит Марка своей добросердечной улыбкой не навязчиво говоря этим: "Все будет хорошо, милый, я обещаю!".
Рука дернулась. Диана стучит в дверь, сердце в груди затихло, мгновение, что прокручивала который час у себя в голове, реализовалось.
Тишина.
Пустота.
Диану поразил удар, возложенные надежды имеют весомую силу, и когда не оправдываются.
"Его нет. Он просто ушел." -  думала Диана.
И была права. Марк еще ночью, сел в свою машину, прежде заперев на ключ дом родного дома, оставив его как он был - пустым. Доехал до первого магазина, где купил пачку сигарет. В первые полчаса выкурил три сигареты и ложное чувство удовлетворение, сначала удивило его, а потом стала обыденным.
Автомобиль Марка прибавил скорость, но не превышал положенных семидесяти пяти километров в час, какое было разрешено на трассе. Он покидал Викторию.
Мужчина познал, что изменить не в силах прошлое. Не ругал себя, что вина за его проступок понесла Марго. Не жалел и не любил он мать. Нынче он испытывал желание скрыться, убежать оттуда, где каждый глоток воздуха напоминает о суровом прошлом, о его злодеяние.
Марк уехал из Виктории. Марк надеялся найти себе место, где его не знают. Место, где люди видят в нем серьёзного и зрелого мужчину без греха за души, без спящего дьявола внутри. Одинокого мужчину, ищущего покой, кем он являлся.
Он искал свой идеал.