Загоризонтия

     Молодость. Юность. Взросление. Зрелость. Возмужание. Какие слова! Словно короткое замыкание. Никакое заземление не помогает. Искры. Фейерверки. Сутками – праздник! Утром вскакиваю с ощущением - опоздал! Проглотил чего-то и скорее догонять-дописывать. Успел пожить: покурить, повстречаться с девушками, умел говорить, пить не закусывая, знакомился набегу,.. О, носил джинсы.  «Вранглер», «левис»?  Где их взять! А у меня – польские, и это тоже счастье!  Ношу только «на выход».   В таких портках - почти путевка в жизнь.  Обидно? Да! Что делать? Плевать! 
     …Сижу за столом, сочиняю, слушаю битловскую музыку, смотрю с третьего этажа в окно. За окном огромный мир - видно, что внизу. Вдали, - за горизонтом. Где сейчас можно увидеть «за горизонтом»? В моей старой лысой голове  семидесятого этажа. И еще в незрелой пацанской макушке, где уже не светятся занавешенные крестобразные окошки  моей древней  развалюхи. 
   А тогда... Тогда горизонт не просто был виден, он был реальным. И я знал - я туда попаду, я там буду жить. А пока надо построить Фолиантный Дирижабль. И чтобы крылья из спины, и чтобы не мешали рукам летать.    
    Уверенность молодости...  В пустыню без запаса воды! На утес без петли! На подмостки без текста! Действо без лицедейства! Перописание без сюжета! Все получится. Меня заметят, прославят, напечатают,  почитают, оценят. Даже купят! Только нужно заявить о себе и меня услышат.
     Не здесь. а там, - в ЗАГОРИЗОНТИИ!

   Но за одним горизонтом оказывается другой горизонт. Потом еще... Потом он уже невидимый. Призрачный. Потом - «за горизонтом» вообще не актуально. Вдруг называется - «тот свет».
     Слава Богу, пока!

P. S.
             
На «до» и «после» жизнь делили мы,
разбросанные вдоль мгновений и столетий,
нас время от сумы и от тюрьмы
гнало к обрыву беспощадной плетью.

Событий частокол, дурман времен,
а  память все  облизывает душу,
сжимает горло, извлекая стон,
толкает в сердце и закладывает уши.

Я в этом городе впервые видел свет,
я здесь учился, пил вино в аллеях,
Негоризонтии любой вопрос готовым был ответ,
я жил, влюблялся, морды бил, взрослея.

И вроде поумнеть давно пора,
но почему-то до сих пор светло и грустно,
здесь про любовь ей в глубине двора
я объяснял физически и устно.

И благодарной памяти озноб
дрожит во мне мурашками по коже,
ее уж нет, ее обитель – гроб,
двор пуст, но жив еще забор, похоже.

Вот здесь  часами мы гоняли мяч –
пеле, стрельцовы, яшины,  гарринчи,
здесь испытал я горечь неудач,
и счастлив был не хуже, чем да Винчи,


на промокашке профиль написав, -
нет, не лицо, а грудь своей Джоконды,
а здесь когда-то был читальный зал,
царили в нем  Майн Рид, Дюма, Джек Лондон.

Я получил  здесь имя,  дружбу, честь,
имел надежду, наказание,  награду,
здесь веру  у любви забрал,  а здесь…
а здесь лишь с губ неопытных помаду.

А старой пристани, давно уж нет,
где анатомию друг друга изучали,
другие ожидают здесь рассвет.
Как мы. Как и до нас его встречали.

И грустно и  наивно и смешно,
полынной горечью мне листья золотые
дымят. Ответы на вопросы? Все равно!
Да и вопросы, я не помню уж какие.

Мой город, я сыграл свой долгий блиц,
в сраженьях помня о тебе и на покое,
пред тысячей живых и мертвых лиц,
пред  памятью твоей, склоняюсь ниц,
живу в тебе и буду жить тобою!