90 год. Гл. 50. Кооператор Степанов. Финал

Глава 50. Кооператор Степанов. Финал.

Мы выиграли судебную тяжбу с кооператором Степановым. Тяжбу, которая началась в начале марта, длилась с короткими перерывами целую вечность – семь месяцев. Которая, держала в напряжении отдельной, тогда, в марте возникшей, и за всё время тяжбы, по-особому ноющей раной в душе, остро реагирующей на одиозный выпад несправедливости, полоснувший как ножом.  И в этой незаживающей ране с помощью инородной, больно дёргающейся верёвочки, ворочался и щемил нерв, вплетённый в общий клубок переживаний, сопровождавших богатые в этом сезоне, как из рога изобилия валившиеся, и ценой тяжелейших усилий решаемые, трудности года, напрягал организм, бередил особым ощущением сознание.
Нить от этого нерва, вплетена в общий, по существу, обыденный клубок переживаний. Большой, – чуть поменьше,  – какая разница…

Разница есть. Это нить – нравственного порядка. В судебном деле, по моему восприятию, затрагивает она совсем не честь предприятия, а мою личную честь. А как иначе воспринимать – когда через суд зафиксировали нарушение ОЧЕРЕДНОСТИ при распределении телефона.
Значит начальник, а именно он в конечном итоге распределяет  телефоны и обеспечивает неукоснительное соблюдение очерёдности, не очень, мягко говоря, щепетилен в этом деле, а значит, ну, не ради ветеранов же, а ради собственной выгоды, точно, ставит телефоны нужным людям! Не зря слухи витают в городе – ставят телефоны по блату, ставят!

Кто будет разбираться среди обывателей, что судом отвергнута СПРАВЕДЛИВОСТЬ, кто вникать будет в суть конфликта, разрешённого судом? Отложится в головах: – судом доказано, что начальник ГТС нарушает святую очерёдность при распределении телефонов. И потом можно до бесконечности «развозить» по миру этот факт, осуждая неприглядные и даже преступные действия начальника, а в лице его и всех связистов.
Но ведь ветераны, и те, для кого постоянная связь жизненно необходима, знают, что начальник ГТС обязан обеспечить при распределении телефонов, причём неукоснительно, и социальную справедливость, и учесть ещё при этом, много других, важных условий, необходимых для обеспечения уверенной жизнедеятельности города и бесперебойной работы народного хозяйства.

Казалось бы – ладно, что касается народного хозяйства, приоритет – не приоритет, тут можно подискутировать обывателю. Но ведь обеспечение социальной справедливости, помощь особо нуждающимся в телефоне больным и одиноким людям, обеспечение заработанных ценой неимоверных тягот, кровью, льгот гражданам, в войнах защищавшим Родину – тут-то всё понятно, тут-то что объяснять, – в приоритетнейшем порядке это обеспечение! Справедливость, по отношению к ним – на особом счету. И она, как само собой разумеющееся, не должна быть объектом для посягательств ни от кого, должна быть защищена от любых притязаний и нападок.

Нет, нашёлся человек, претендующий на преимущество своего права, права сытого здорового, довольного жизнью, сильного человека, над определённым государством льготным правом, в данном конкретном случае, для ветеранов войны. И доказал свою правоту, преимущество своих прав, над элементарной справедливостью к ветеранам  через суд. Проживая в государстве и пользуясь его возможностями, отделил свой долг перед этими людьми, от долгов государства, отказался от своего морального долга, задушив в душе на корню зародыш стыда меркантильным частным интересом. Удовлетворил свою потребность, выгрыз себе телефон, и торжествует довольный. Он, наверное, ради него, заветного, и по трупам пошёл бы.

Ладно, тому участнику войны, у которого отобрал телефон не больно, он просто не знает об этом. Но я-то знаю! Я неравнодушный человек, честь имею, имею принципы и понимаю, что они попраны. Причём оформлено это так, что по отношению к ветерану, пусть по решению суда, но МНОЮ вершатся несправедливые действия. И от осознания этого, я по-особому ощущаю непреходящую боль. И мне, вынужденному на суде отстаивать не только свою честь, но и права этого участника, нанесена серьёзная моральная травма, надсадно терзающая душу. Вот, приклеилась и висит она на мне, – грязь. Грязь «вора» чужих прав, свыкнуться с которой нельзя.

Долго пришлось ждать результатов апелляции в Республиканский суд. После «отлупа» нам в областном суде шансы на обратный поворот дела и там были мизерными. Пожалуй, только главный бухгалтер Пильникова своей упёртостью, уверенностью, что любое дело нужно непременно доводить до конца, не бросать на полпути, и если убеждён в своей правоте, использовать все возможности для его отстаивания, как-то ещё поддерживала во мне практически эфемерную надежду на восстановление справедливости.
Через некоторое время, когда Степанов уже вовсю пользовался выбитым через суд телефоном, документами по городскому и областному судебным процессам, очень вдруг, заинтересовалось Управление связи.
Фенин Андрей Алексеевич сообщил, что, проигранным процессом, обеспокоилось Министерство связи, до которого через апелляционные материалы в Республиканском суде дошли отголоски Синегорской тяжбы, и срочно потребовало к себе все материалы этого дела.

Прошло ещё более месяца – и вдруг Фенин с интонациями победителя в голосе сообщает, что апелляция рассмотрена в Республиканском суде при активном участии Министерства связи и по ней принято решение в НАШУ пользу. Я не верил собственным ушам, но Фенин в подобных вопросах не мог позволить себе неточностей.
– И что, Андрей Алексеевич, мы действительно сможем на основании решения Республиканского суда снять телефон у Степанова?
– И не только снять, а сделать так, чтобы этот наглец вообще теперь не видел домашнего телефона как своих ушей! И не вздумайте ему деньги за установку возвращать, ведь работа по установке была проведена. А то, что выполнена она с нарушением, по решению суда, Правил, – так это он сам виноват. Отключите, непременно отключите у него телефон! Фенин умеет быть жестоким.

Державец, взаимодействующий непосредственно с судом в Алма-Ате, копию вожделенного решения выслал незамедлительно. Но… немедленно, то, что связано с судебными инстанциями, в жизнь не воплощается.
Это решение ещё должно было по своим каналам прийти в Синегорский областной суд, затем вновь, должно будет состояться судебное заседание, и рассмотрено дело, по которому вновь должно будет принято решение. Мы ожидали, что на сей раз, областной суд должен будет отменить своё первоначальное решение, руководствуясь решением высшей инстанции – Республиканского суда. Шансы, конечно, очень высоки – но это ещё не факт.

И опять потом, был вызов повестками и меня и Степанова на судебное заседание, И вновь трясло меня от переживаний. Радовало лишь, что и Степанов теперь не выглядел таким уверенным как во время своего триумфа весной. И вот он из уст судьи услышал, что телефон у него на квартире установлен в разрез с Правилами, а значит незаконно. Услышал, и не смог ничего возразить!
А потом, после ещё месяца томительного ожидания  – на основании решения областного суда, состоялось заседание суда городского, но здесь я уже окреп духом окончательно. И окончательно растерял уверенность в собственных возможностях и силах, кооператор Степанов.

Опять в ходе заседания изучалась ситуация, опять, и ко мне, и к Степанову по существу дела были заданы вопросы, но атмосфера заседания суда изменилась коренным образом и потенциальное его решение до официального оглашения судьёй – заранее, даже Степанову, было известно.
Стоило бороться из-за той минуты – когда из уст судьи прозвучало
– Иск гражданина Степанова оставить без удовлетворения. Телефон на квартире Степанова – снять и распределить по очерёдности, в подъезде дома.
Так и прозвучало – снять!
Разочарованный, не скрывающий своей растерянности Степанов, на выходе из зала суда промямлил
– Ну, всё, теперь мне квартирного телефона никогда не иметь.

Надо же, – выразился прямо словами Фенина. И тут же, у меня, в душе торжествующего, упивавшегося безоговорочной победой, проснулась жалость к нему. Самому себе стало неудобно за радость перед поверженным противником…
На следующий день – официальным письменным решением городского суда растворилась, полностью исчезла навязанная мне, тем, весенним судом,  почти годичная неуверенность в правильности принимаемых собственных решений, в правильности МНОЮ понимаемой справедливости. Растворилась боль, обида и грязь, с издёвкой вброшенная в душу, ухватившимся за принцип вседозволенности человеком, тоже, наконец, отклеилась, отпала, свалилась в тартарары.
И хотя не было уже особой надобности снимать телефон у Степанова, но решение суда следовало исполнять, и перед моим отъездом в командировку это было сделано. 
Но жалость она уже сформировала и другое решение. Времени прошло достаточно. Сейчас, вернувшись из командировки, следовало поставить в деле со Степановым последнюю точку.

– Асия Хасановна, что наш Степанов? Молчит? Больше не «качает» права?
Юртабаева, вот уж, казалось бы, бесконечно закостеневший душой в баталиях с претендентами на телефон, человек, – вдруг вздыхает и произносит
– Приходил. Узнавал насчёт возврата денег. Мы ему показали Правила, объяснили, что не положено. Он даже настаивать не стал, сник как-то, махнул рукой и ушёл.
 И вдруг, она, восклицает
– А вы знаете, Виктор Васильевич, мне его почему-то жаль…
Вот женщина. Кремень, кремень, а душу всё равно в чёрствости не растворила.
Я хмыкаю
– Нас-то он не особо жалел. Сколько нервов попортил! Публично опозорить пытался…
Асия Хасановна вздыхает
– Да что там… мы привычны… если на всех реагировать…

– Ну, так приглашайте его! Справку, что он, как когда-то имевший телефон на квартире, имеет право, при наличии технической возможности, установить его по льготной цене – ему выписали?
–Да, выписали…
– Ну вот, пусть оплачивает по этой справке льготную цену и получает свой телефон. Сейчас техническая возможность в доме позволит ему даже два телефона установить. Если захочет. Без суда…
Ушла, испарилась из меня злость на Степанова. И мне, действительно, его, оказавшегося в таком же положении как раньше я, по его милости, и теперь – самого поверженного судом, но уже по моей «милости», – действительно, искренне жаль.
 
И ещё. Я не хочу оставить повода Степанову, утвердиться на моем примере, что все люди, такие как он. Что все они позволяют себе плевать на всё, застлавши собственным желанием глаза, не усматривая в упор и не принимая во внимание сопутствующие обстоятельства.
В схватке за собственные интересы, собственные амбиции, с такими же, как и они, людьми, всем степановым особенно сладостно плевать на тех, которые повержены, и не представляют уже никакой опасности. Столкнулся, победил, обязательно унизил и растёр, – только тогда можно забыть про поверженного соперника как об отработанном материале.
Не все такие! Причём, не все – в большинстве!

Нет, он получит свой телефон. Теперь, как положено по Правилам, учитывающим, ПО-МОЕМУ, понимаемые, аспекты социальной справедливости. Получит! И ему повезло и мне повезло, что есть сейчас техническая возможность по горячим следам это сделать.
Мне повезло больше. Своим, конкретным решением – я демонстрирую Степанову, что не все, далеко не все люди, в борьбе за собственный комфорт и личные блага, думают и поступают, так как он. И я, как большинство нормальных людей,  не торжествую над поверженными соперниками, и не упиваюсь властью над ними. Мне это не доставляет удовольствия.
Спустя несколько дней, Асия Хасановна, принеся на подпись очередную порцию нарядов на установку телефонов, сообщает
– А вы знаете, звонил Степанов и очень благодарил за телефон. Не думал он, что вы так быстро ему на сей раз телефон разрешите установить, не думал…

И ещё, спустя несколько дней – Министерство связи Казахской ССР распространило служебную депешу, в которой сообщалось:

«Синегорской ГТС создан прецедент, когда в судебном порядке доказана правомерность формирования в многоэтажных домах очерёдности на установку телефона жильцам по подъездам.
Рекомендуем в своей работе по установке телефонов населению, при формировании очерёдности руководствоваться опытом Синегорской ГТС и  этим документом».

Начальник Главного управления
телефонной связи                В. Державец.

Увидел бы это решение Висящев. Сколько раз, в беседах со мной, он возмущался повторяющейся из раза в раз нелепейшей ситуацией. Вот она, не телефонизированная квартира на одной площадке с кабельной коробкой – пять метров проводки от силы и отдай освободившуюся пару, нуждающемуся в телефоне, близ проживающему жильцу, установи ему телефон практически без затрат.
Нет, – он не первоочередник! Но тот находится от этой коробки в самом дальнем подъезде дома. Тяни к нему неимоверными путями из этого подъезда провод. Пробивай отверстия в стеновых монолитах, опоясывай «паутиной» фасады и так не очень приглядных домов, пронизывай перегороженные кирпичной кладкой стены многочисленных кладовок в подвалах, расстилай валяющиеся по полу проводные ловушки на чердаках.

Провода в стране «много». Да и с таким хозяйствованием разве напасёшься его. Плоди ложной справедливостью дефицит материалов! Экономика должна быть экономной…
Если бы он знал, сколько душевных сил, мучений и энергии пришлось затратить, чтобы эту крохотную и очевидную для специалистов «нелепицу», наконец, устранить. Если бы знал…