От Сталинграда до Праги. Дороги войны 8-го мпмп

Дороги войны 8-го моторизованного понтонно-мостового полка
 
С детства я слышал рассказы моего папы – участника Великой Отечественной войны – о военном времени, о его военной службе в действующей армии. Всю войну он прошёл в составе одной части в должности рядового красноармейца, шофёра грузового автомобиля. Конечно, его рассказы не отличались последовательностью; одни воспоминания сменялись другими в произвольном порядке. Со временем у меня появилось желание придать им должный вид. Однако сделать это было крайне трудно без детального знакомства с той воинской частью, в которой он служил. Таким образом, оказалось необходимым собрать материал об этой части. В результате, источниками для этих заметок послужили не столько папины воспоминания, сколько литературные и, главное, архивные данные. Но канвой повествования являются всё-таки этапы биографии моего папы.


Довоенное время Евгения Пастора


Для общей характеристики военной подготовки моего папы следует сказать несколько слов о его предвоенных годах.


В возрасте почти 18-ти лет Евгений Пастор поступил в Артиллерийскую Техническую школу, находившуюся по адресу Литейный проспект, дом номер три.  К этому времени срок обучения в школе составлял четыре года. До некоторых пор основным средством передвижения орудий были лошади. Однако по мере совершенствования техники, артиллерия начала переходить с конной тяги на механическую. В следующем году (1929) помимо двух отделений – артиллерийского технического и пиротехнического появилось новое – автотехническое отделение, на котором должны были готовить водителей и механиков для обслуживания средств передвижения. На это отделение и был переведён мой папа.


В 1930 г. приказом он был переведён в Московскую школу автомобильных техников. Она была образована в этом году на базе учебного класса 1-го отдельного автобатальона. Первые выпускники школы обучались всего один год. Вероятно, это было связано с отсутствием опыта подготовки специалистов для автомобильных войск. Опыта не было как у руководителей школы, так и у преподавательского состава. В октябре 1931 года школа выпустила первых 17 военных автотехников для автомобильных войск. Был среди них и Евгений.


После выпуска он был направлен в мотоотряд 11-й стрелковой дивизии, где начал службу младшим автотехником.


В апреле 1932 г. Комиссия Обороны при СНК СССР приняла постановление по формированию механизированных (читай: танковых) корпусов. Так, в Ленинградском Военном округе с мая по сентябрь этого же года на основе 11-й стрелковой дивизии создавался 11-й механизированный корпус, состоящий из бригад. В декабре 1932 г. Евгений Пастор был переведён в 32-ю мехбригаду. Пройдя ряд повышений, в 1934 г. он стал начальником мастерской автотранспортной роты.


На этом его военная карьера внезапно оборвалась. В апреле 1934 г. его отец Игнатий Пастор был осуждён тройкой ПП ОГПУ в ЛВО, приговорён к трём годам лагерей, направлен в БАМЛАГ и навсегда исчез из жизни сына. Самому Евгению обвинение предъявлено не было (следствие не нашло "зацепок"), но и оставлять его в комсоставе было нельзя. Поэтому его уволили в бессрочный отпуск в соответствии с приказом РВС СССР № 225 от 13 июля 1928 г., по статье 674 ("Увольнение за невозможностью соответствующего использования") пункт "е" (;по другим причинам невозможности соответствующего использования;). Увольнение состоялось в феврале 1935 г.


На "гражданке" Евгений Пастор работал водителем  на различных автомобилях. Никаких ограничений из-за ареста и осуждения отца он не испытывал. Однако прошлое напомнило о себе в начале войны.


После объявления о начале военных действий папа пошёл в районный военкомат, как это предписывалось советским законодательством, и заявил о себе, что он – "младший военачальник" (офицеры в Красной Армии ещё не появились) и что он находится в бессрочном отпуске с 1935 г. Военком записал его данные и предложил придти за назначением через несколько дней. Во время следующей встречи он разговаривал с папой уже крайне ледяным тоном. Военком сказал, что Родина справится с врагом и без него, а он (папа) пусть работает, где работал, и ждёт вызова.


"Вызов", а точнее, призыв состоялся только в середине декабря 1941 г. Но отправить на фронт его, видимо, не рискнули, а назначили водителем во Фронтовой эвакуационный пункт. После полутора месяцев службы папа попал в госпиталь с истощением – первая блокадная зима была самой тяжёлой.


Через шесть недель лечения Евгений Пастор был эвакуирован на ;большую землю;. С 24 марта 1942 г. он находился в запасном полку, в котором готовили к отправке на фронт.


Наконец, папа получил "распределение": в конце августа 1942 г. из запасного полка он был направлен в 8-й моторизованный понтонно-мостовой полк (мпмп).      


Формирование 8-го мпмп               


В конце войны эта воинская часть имела следующее официальное наименование: 
"8-й Днепропетровский орденов Александра Невского и Богдана Хмельницкого моторизованный понтонно-мостовой полк", а в документах военного времени и в военно-исторической литературе название было значительно проще: "8 мпмп".


4-го сентября 1942 г. Евгений Игнатьевич прибыл в расположение части и был определён шофёром в 1-ю мостовую роту 1-го батальона полка. Всю войну он прослужил в этой части, в этом подразделении и в этой должности. В его обязанность входила доставка понтонов и других материалов для наведения переправ и мостов от временного склада до места наведения. После разгрузки он сразу же возвращался на склад за следующим грузом. Оба пункта, естественно, часто менялись.


8-й понтонно-мостовой полк только что появился на свет. В его названии, конечно, не было ни орденов, ни почётного наименования. Днём формирования полка является 28 августа 1942 г. Формирование его происходило в июне-августе этого года на базе двух отдельных понтонно-мостовых батальонов (опмб) – 43-го и 64-го.


43-й опмб впервые появился 22 июня 1941 г. Он был переформирован из сапёрного батальона и просуществовал всего два месяца, а 20-го августа был направлен на укомплектование 5-го опмб. Вторично 43-й опмб был сформирован 29 марта 1942 г. и вновь ненадолго – 29 июня он был направлен на формирование 8-го мпмп. Таким образом, большого опыта у 43-го опмб не было.


В отличие от него, 64-й опмб, сформированный 9-го августа 1941 г.,  принимал участие в обороне Москвы, и боевой опыт у него уже был. Однако он появился ценой значительных потерь личного состава. В результате, 5 июля 1942 г.  он был направлен на формирование 8-го мпмп. Командовал батальоном майор Коржов Валентин Петрович.


Дислоцировался новообразованный полк около деревни Ярцево Муромского района Владимирской области (в настоящее время эта деревня входит в Навашинский район Нижегородской области и находится на самой границе с Владимирской). Недалеко от деревни протекала Ока. На ней проходили учения по наведению понтонов и мостов, поскольку большинство новоприбывших военнослужащих имело об этом самое смутное представление.


До формирования 8-го полка в военных действиях на немецком фронте участвовали понтонно-мостовые батальоны, а также бригады, состоявшие из 4-7 батальонов.


Номер полка, входящий в его название ("8-й"), не означает, что он был организован восьмым по счёту понтонно-мостовым полком. Из воевавших на западном фронте аналогичных частей он был создан первым. Ещё до войны в Красной Армии числились 2-й и 3-й тяжёлые пмп. Они были сформированы на Дальнем Востоке в начале 1941 года. 3-й тпмп находился там всё время и позже участвовал в войне с Японией. 2-й тпмп был переброшен на западный фронт в ноябре 1943 г. Следующим после 8-го мпмп был создан 1-й отдельный тяжёлый пмп – 20 декабря 1942 г.  под Сталинградом. Далее, 23 января 1943 на Ленинградском фронте  был сформирован  5-й тпмп. Другие аналогичные полки были сформированы позднее. Интересно отметить, что как при организации 8-го полка, так и в течение всей войны, определение "тяжёлый" не входило в его официальное название, хотя имело на это полное право.


При формировании 8-й полк был оснащён давно разработанными понтонными парками (Н2П и ДМП-42) грузоподъёмностью до 50 тонн, а также автомобилями для перевозки как парков и другой техники (на ЗИС-5), так и личного состава (на ГАЗ-2А). Поэтому полк носил название "моторизованный". Позже он получил на вооружение новый тяжелый парк (ТМП) грузоподъёмностью до 100 тонн. Поэтому во многих сводках (и особенно в послевоенной литературе) его называли "тяжёлый понтонно-мостовой полк". Он располагал своими мастерскими с токарями, сварщиками. В его составе были даже водолазы. 


Кроме двух понтонно-мостовых батальонов, в состав полка входили зенитно-пулемётные роты, которые должны были прикрывать понтонёров во время наведения переправ от нападения, как с земли, так и с воздуха.               


Учитывая технические возможности полка, понятно, что он был предназначен для наведения переправ тяжёлой техники – танков, бронемашин, артиллерийских орудий и т.п. Это был полк фронтового подчинения, и хотя он не использовался при переброске на другой берег ударных передовых отрядов (они переправлялись на "подручных средствах"), но порой нёс потери очень ощутимые.


За время участия в боевых действиях в полку сменилось три командира. Со времени его формирования частью командовал подполковник Петров, ставший позже командиром понтонной бригады. С апреля 1943 г. в командование полком вступил подполковник Коржов В.П, бывший до этого заместителем Петрова, а ещё раньше командиром 64-го батальона. В конце августа 1944 г. Коржов был также переведён с повышением на бригаду, а в командование полком вступил Герой Советского Союза подполковник Андзауров Игорь Евгеньевич, прибывший из 44-го  отдельного понтонно-мостового батальона. После окончания войны до расформирования полка (в 1946 г.) им командовал полковник Каишев.


Боевое крещение полка


Участвовать в боевых операциях полк начал в составе Степного (или Донского) фронта  в Сталинградской битве. В первой половине сентября (т.е. сразу после окончания формирования и учений на Оке) полк был передислоцирован в Камышинский район в деревню Антиповка (примерно в 160 километрах севернее Сталинграда или в 50 км южнее Камышина). До станции Авилово (в семи километрах северо-западнее узловой станции Петров Вал)  полк перемещался по железной дороге, а далее своим ходом доехал до Антиповки, находящейся на правом берегу Волги Здесь был наведён понтонный мост через Волгу для обеспечения подкрепления частей, сражавшихся под Сталинградом. Уникальность моста состояла в том, что длина его была около километра. До этого времени такие длинные переправы были большой редкостью. 


Конечно, переправы через Волгу в районе Сталинграда наводились и ранее, как в северной, так и южной части города. Но с выходом немецких войск к Волге все они были или разрушены огнём противника, или разобраны своими же частями. Поэтому командование фронта решило организовать понтонно-мостовую переправу подальше от боевых действий и севернее Сталинграда, т.к. именно оттуда поступали новые воинские части и техника. Переоценить значение переправы у деревни Антиповка невозможно.


За её наведение Начальником инженерных войск Красной Армии Маршалом инженерных войск М.П. Воробьёвым личному составу полка объявлена "Благодарность" (от 18 декабря 1942 г). Это, конечно, не "Благодарность товарища Сталина". Но нужно иметь в виду, что И.В. Сталин в это время "Благодарности" не раздавал.


Переправу у Антиповки полк "держал" (т.е. обеспечивал её функционирование, ремонт и т.п.) больше месяца, до середины октября, а затем передал её тыловым частям. В качестве моста через Волгу переправа служила практически до конца войны.


Участие полка в военных операциях по
освобождению советской территории


В октябре-ноябре 1942 г. полк наводил мостовые и паромные переправы через реки Медведица и Дон, чем обеспечил подход 66-й армии, принявшей участие в сражении за Сталинград.


За участие в обороне Сталинграда Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 декабря 1942 г. личный состав полка был награждён медалью "За оборону Сталинграда".  Получил её и Евгений Игнатьевич, правда, вручена она была почти через год – 4 октября 1943 г.


К началу ноября 1942 г. относится удивительная запись в его Военном билете: "Принял военную присягу … 7.11.1942 г". Эта запись вызывает недоумение потому, что к этому времени он уже два месяца воевал в составе этого полка, да и по мобилизации был призван военкоматом 17 декабря 1941 г. и служил при Фронтовом эвакуационном пункте; соответственно, и присягу должен был принять тогда же. Конечно, сам папа не мог помнить, что он делал в этот день, но был уверен, что "присягал" раньше.


С декабря 1942 до осени 1943 года полк принимал участие (в составе Юго-Западного фронта) в операциях по освобождению Луганской и Харьковской областей, неоднократно наводя переправы через реки Северский Донец и Оскол. В июле 1943 г. при установке понтонного моста через Северский Донец около деревни Синичино (под Красным Лиманом) под бомбёжкой вражеской авиации полк понёс самые большие потери в личном составе за всю войну. В том числе погиб капитан Румянцев, командир 1-го батальона, в котором служил Евгений Пастор. Командование принял помощник начальника штаба полка капитан Романов.


Следующей крупной операцией, в которой участвовал 8-й мпмп, было освобождение Днепропетровска. Форсировать Днепр бойцам пришлось с наступлением темноты прямо с марша (26 сентября 1943 г). Переправа наводилась в 50-ти километрах южнее города с левого берега на правый, в направлении чуть южнее хутора Войсковое. Штаб 8-го полка располагался в хуторе Шевченко (на левом берегу, в нескольких километрах от реки). В то же время одно из подразделений полка держало ложную переправу в районе плотины Днепрогэс в г. Запорожье.


За успешное наведение переправы, позволившей вскоре освободить город, приказом Главнокомандующего (И.В. Сталина) от 25 окября 1943 г. полку было присвоено почётное наименование "Днепропетровский", а также части была объявлена "Благодарность т. Сталина".


В ноябре-декабре 1943 г. полк передислоцировался по железной дороге в город Кременчуг для наведения переправы через Днепр в районе городов Кременчуга и Крюкова (сейчас – район Кременчуга). Особенность этого понтонного моста состояла в том, что по нему был проложен железнодорожный путь, обеспечивавший массовую переброску войск для осуществления операций за пределами Советского Союза.


"Заграничные походы" полка


"Заграница" для 8-го полка началась в Молдавии, где устанавливались переправы через Днестр. В июне-июле 1944 г. – в районе городов Рыбница-Резина, а через полтора-два месяца около г. Сороки был возведён высоководный мост (высотой до 12 метров), который прослужил почти 10 лет.  Так начиналась Ясско-Кишинёвская операция; в ходе её  полк принял участие (в конце августа) в форсировании реки Прут севернее города Яссы (Румыния). А в сентябре 1944 г. в рамках Ясско-Фокшанской операции подразделения полка навели несколько переправ на реках Восточной Румынии: Бырлад, Сирет, Путна и ряд других.               


Когда часть дислоцировалась  между реками Прут  и Сирет – северными притоками Дуная, бойцам напомнили (как вспоминал папа) старую солдатскую шутку. Надо уточнить, что название реки "Сирет" (ударение на "и") – румынское. По-украински и, соответственно, по-русски эту реку называли "Серет" (ударение на первое "е"). Так вот. Во время войны с Турцией (1787-1791 гг) русские войска форсировали реку Прут, вынудив части турецкой армии отойти на Серет; точнее, турки отошли за эту реку с тем, чтобы там выстроить линию обороны. Тогда и появилась эта несколько грубоватая шутка: "Только русские на Прут, турок сразу и на Серет". 


Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 сентября 1944 г. полк был награждён орденом Александра Невского. Как правило, этим орденом награждался командный состав (от дивизии до взвода) ;за выдающиеся заслуги в организации и руководстве боевыми операциями;. Вместе с тем, орденом Александра Невского было награждено и более 1470 воинских частей и соединений. По статуту ордена им награждали, в частности за "систематическую организацию бесперебойной разнохарактерной связи и своевременное устранение её повреждений, обеспечившие успех крупных боевых операций войск". Обратим внимание на то, что речь идёт о связи не обязательно телефонной, а именно "разнохарактерной"; в том числе и о транспортной связи по переброске войск и боевой техники. А понтонно-мостовые части как раз и обеспечивали такую переброску через водные преграды, чем способствовали "успеху крупных боевых операций войск". Поэтому не удивительно, что эти части нередко награждались орденом Александра Невского.


После Ясско-Фокшанской операции, в сентябре-октябре 1944 г. 8-й полк участвовал в Бухарестско-Арадской (или Румынской) наступательной операции, завершившейся занятием Румынии. В этот период полком наводились переправы через реки Центральной и Западной Румынии: Арджеш, Олт, Муреш.


Целью Сольнок-Будапештской операции советских войск было выведение из войны Венгрии. В ходе операции подразделения полка в конце октября – начале ноября 1944 г. навели понтонный мост через Тиссу, что позволило нашим войскам взять крупный укреплённый пункт в венгерском городе Сольнок. За наведение этой переправы приказом Начальника инженерных войск 7-й гвардейской армии от 4 ноября 1944 г. полку была объявлена "Благодарность", а Пастор Е.И. за участие в форсировании реки Тисса был награждён медалью "За боевые заслуги" (18 ноября 1944 года).


Далее до февраля 1945 г. военные действия продолжались на территории Венгрии. Подразделениями полка через Дунай в Будапеште и его окрестностях был наведён ряд переправ, как паромных (в том числе для танков и самоходных артиллерийских установок), так и понтонных. Переправы обеспечивали быстрое продвижение 46-й армии. 13 февраля 1945 г. Будапешт был взят. Приказом Верховного Главнокомандующего полку были объявлены "Благодарности": за успешное форсирование реки Дунай южнее Будапешта (от 3 декабря 1944 г.) и за взятие Будапешта (от 13 февраля 1945 г.), а позднее, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 июня 1945 г. личный состав полка награждён медалью "За взятие Будапешта".


Во время пребывания в Венгрии Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 января 1945 г. полк награждён орденом ;Богдана Хмельницкого II степени;. Этот орден, появившийся 10 октября 1943 г., был хронологически последним, учреждённым для награждения отличившихся в наземных операциях. Согласно его статуту орденом II степени награждали, в частности, за "успешную операцию по форсированию водного рубежа". А таких успешных операций у полка было немало.


Кроме того, необходимо отметить, что этот орден был учрежден в период освобождения Украины по предложению Н.С. Хрущёва, бывшего в то время членом Военного Совета 1-го Украинского фронта. Само название ордена и надпись на нём на украинском языке ("Богдан Хмельницький") уже указывали на его преимущественную приуроченность к Украинской ССР, хотя официально в статуте об этом не говорится. Однако фактически им награждались воинские части и лица, отличившиеся, в основном, на четырёх Украинских фронтах. А 8-й понтонно-мостовой полк с марта 1943 г. по апрель 1944 г. принимал участие в освобождении городов, расположенных на территории украинских областей: Ворошиловградской (Луганской), Харьковской, Днепропетровской, Полтавской и Черкасской.


Весной 1945 г. (скорее всего, 20 марта) папе присвоили воинское звание ефрейтора.               
Великую Отечественную войну 8-й полк закончил, участвуя в Братиславско-Брновской наступательной операции.


Во второй половине марта полк начал движение от Будапешта на север и прямо с марша наводил переправы через реки Грон, Нитра и Ваг, протекающие по территории Чехословакии (сейчас – Словакии). Благодаря этому 7-я Гвардейская армия всего за 10 дней продвинулась на 150 км (от реки Грон до реки Морава), преодолев пять рек и горы Малые Карпаты. 4-го апреля 1945 г. Братислава была освобождена. В этом городе через Дунай полком был наведён понтонный мост. За успешное форсирование рек Грон и Нитра приказом Верховного Главнокомандующего от 30 марта 1945 г. полку объявлена "Благодарность".


В апреле 1944 г. 8-й мпмп (вместе с 21-м и 27-м понтонно-мостовыми батальонами) был развёрнут вдоль фронта 46-й армии, которая должна была наступать (в числе других) на столицу Австрии. В связи с этим некоторые подразделения полка наводили понтонный мост через Дунай западнее Братиславы. Сначала мост навели под грузы 30 тонн, а затем усилили до 40 тонн. Так готовилось наступление на Вену, расположенную очень близко от Братиславы (до войны между этими городами ходил трамвай). Больше водных преград перед столицей Австрии не было. 13 апреля 1945 г. Вена пала. Впоследствии бойцы подразделений, наводившие этот понтонный мост были награждены медалями "За взятие Вены". Среди них находился и папа.


В конце апреля полк начал движение в направлении Праги. На этом пути ему пришлось форсировать только одну реку – Мораву. К 9-му мая полк был расквартирован в предместьях Праги. В этот же день город был освобождён.               

Представители 8-го полка участвовали в колонне победителей, проезжавшей по столице Чехословакии. Папа вспоминал, что местные жители встречали колонну действительно тепло – с цветами и транспарантами, на которых были приветственные слова. Но особенно запомнился ему один большой транспарант. На нём вверху очень крупными буквами по-русски было выведено: "Спасибо!", а ниже значительно более мелкими буквами: "Мы верим: вы нас освободите и уйдёте". Как известно, эти надежды не оправдались. История практически не знает примеров, когда победители освобождали бы для того, чтобы потом просто уйти.


Приказом  по полку от 24 мая 1945 г. Пастор Е.И. за участие в боях по освобождению Чехословакии награждён медалью "За отвагу", а 9 июня того же года за участие в операциях по взятию Вены награждён медалью "За взятие Вены".               


Диспозиции полка после войны
и его расформирование


После окончания военных действий фронты были упразднены, а 8-й полк состоял в Южной Группе Войск. До сентября 1945 г. он дислоцировался в Чехословакии. К этому времени относятся фотографии, сделанные под Братиславой и сохранившиеся в моём семейном архиве. (К сожалению, условия публикации на портале "Проза.ру" не позволяют их привести.)               


В сентябре 1945 г. полк был передислоцирован в Румынию, в города, разбросанные по северному берегу Дуная (на границе с Болгарией). Штаб полка находился в городе Калафат; подразделения были распределены по городам, расположенным восточнее: Бекет, Корабия, Турку-Магуреле. 1-я мостовая рота 1-го батальона, в составе которой всю войну провоевал папа, располагалась в городе Корабия. Там также была возможность сделать фотографии на память.


Этот порт на Дунае существует и в наше время. Расцвет Корабии приходился на вторую половину XIX века. Но перед Второй Мировой войной это был заурядный провинциальный городок. Он значительно оживился в эпоху социализма (1945-1990 гг.), так как там были построены различные перерабатывающие предприятия – по производству сахара, изделий из кожи, оптических волокон и мебельная фабрика. В 1990-е годы в результате упадка и закрытия производств город опять опустел.


                ***


В конце 1945 г. началась демобилизация рядового состава. Она проходила на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 25 сентября 1945 г. В первую очередь под неё подпадали военнослужащие старшего возраста. Папа был демобилизован 23 октября 1945 г. "как родившийся в 1910 году".


С октября по декабрь 1946 г. 8-й полк был расформирован.


В ноябре 1945 г. папа вернулся домой, в Ленинград.


За участие в военных действиях он был награждён следующими медалями: "За оборону Сталинграда", получена 4 октября 1943 г., "За боевые заслуги" (за форсирование реки Тиссы), получена 18 ноября 1944 г., "За отвагу" (за участие в боях  по освобождению Чехословакии), получена 24 мая 1945 г., "За победу над Германией в Великую Отечественную войну 1941 – 1945 гг.", получена 24 октября 1945 г. Эти медали были вручены командиром полка. В следующем году на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 9 июня 1945 г. он был награждён медалями "За взятие Будапешта" и "За взятие Вены". Обе были вручены 8 мая 1946 г. в Дзержинском райвоенкомате.


Необходимо сказать, что сам он относился к этим наградам довольно сдержанно, нечасто упоминал о них, а с большей охотой предавался воспоминаниям о военном времени.

               
Из воспоминаний папы о войне 


Участие в Великой Отечественной войне, безусловно, было самым значительным событием в жизни папы. Впечатления от неё остались даже более яркими и сильными, чем от блокадной зимы 1941-1942 года, хотя и это тяжелейшее время он не смог забыть до конца своей жизни.


Когда мы разговаривали на тему о войне, меня больше всего интересовал вопрос, как мог проявлять "массовый героизм" народ, который в 1930-е годы пережил по-настоящему массовый террор?


Папино мнение интересно и потому, что он был далеко не юным призывником; в войне он участвовал в возрасте 32-35 лет, и уже критически воспринимал действительность.


Его рассуждения, основанные на общении со знакомыми в 1940-е годы (как с военными, так и с гражданскими), сводились к следующему. Действительно, людей, затронутых массовым террором и затаивших обиду на Советскую власть было достаточно много. На них, кстати, гитлеровское руководство делало определённую ставку. Немцы позиционировали себя освободителями от "большевистского ига". К тому же советский народ ещё не знал о своей "расовой неполноценности". До войны об этом не говорили, да и оккупанты свою теорию в России не рекламировали. В общем, в первые недели войны немцы относились к местному населению довольно примирительно, конечно, только к тем, кто не сопротивлялся им. Однако высокая скорость продвижения немецких войск на восток вселила в них уверенность в скором окончании войны и в безоговорочной победе. По этой причине отпала необходимость в заигрывании с гражданским населением (ведь не для этого завоеватели пришли в чужую страну). Вскоре (осенью) начались реквизиции продовольствия; в частности, в Германию в большом количестве вывозился хлеб и скот. Жителям грозил голод. Большое негодование вызывали у населения казни рядовых коммунистов и общественных работников. Ведь они не имели никакого влияния на политику руководства большевистской партии. А казни родственников и знакомых, естественно, вызывали соответствующую реакцию граждан. Всё это не могло не повлиять на отношение населения к немцам. В лагерях военнопленных начинался голод. В результате возникло взаимное ожесточение между немецкими войсками и народом на оккупированной территории. Населению уже не приходилось думать: защищать Советскую власть или нет; надо было бороться за собственное выживание. Вопрос формулировался по-другому: "Или они нас, или мы их!". В результате появились примеры  героизма. Таково было папино объяснение.               


С другой стороны, советское правительство оправилось от сильного шока первых месяцев войны и ценой неимоверных усилий и жертв (со стороны народа, конечно) смогло организовать отпор немцам. Отвечая на мой вопрос: "Как же после длительного отступления мы победили фашистов?", папа говорил: "Забросали вражеские окопы трупами наших солдат, и немцам пришлось уйти".


Вспоминал он и такую горькую шутку: "Вперёд, друзья, вперёд, боевые роты! Впереди вас слава ждёт, сзади – пулемёты!". Однако неизвестно, насколько велико было влияние заградотрядов (кроме того, что их присутствие бойцы на передовой, конечно учитывали). Близкий приятель папы, профессиональный военный рассказывал нам, что он некоторое время был в таком отряде, хотя ни к особистам, ни к госбезопасности никакого отношения не имел. Его туда просто направили. Он рассказывал, что перед наступлением наших частей они ходили ;в гости; к тем, кто должен был идти в атаку, представлялись им (что они из заградотряда), говорили, что они такие же солдаты и так же должны выполнять приказ, и просили не вынуждать их применять оружие. На них смотрели без особенной любви, но явной враждебности не проявляли. Как говорил папин приятель, всё недолгое время, когда он служил в заградотряде, стрелять в отступающих им не приходилось.


При сопоставлении выучки и дисциплинированности войск тех национальностей противника, с которыми папа сталкивался, на первое место он ставил немецких солдат. Они сражались особенно упорно и если и отходили, то всегда организованно, без паники, скорее всего, по приказу, но чаще держались до последнего. Также упорно, но менее ожесточённо воевали венгры. Хуже всего была дисциплина в румынских войсках. Папа рассказывал, что как-то (в Молдавии или в Восточной Румынии) их рота только навела мост, как вдруг внезапно, словно из засады выскочил румынский отряд, ринулся к мосту и побежал по нему на противоположный берег (откуда наводился мост). Позади отряда бежал офицер с тростью и воодушевлял солдат. Не  успели они добежать до конца моста, как навстречу им высыпали наши бойцы. Завязалась короткая перестрелка. Румынские солдаты тут же развернулись и побежали назад. Их офицер пытался остановить бегущих, что-то кричал и особенно активно действовал тростью, раздавая удары направо и налево. Но солдат это не остановило, они мчались мимо него, прикрывая голову руками. В конце концов, и он побежал вместе с ними. С немцами такого не происходило.


Суровой военной дисциплине наших солдат учила сама жизнь, точнее, война. Как-то, ещё на территории России (во время движения на запад) они возили понтоны с временного склада к будущей переправе. Водителей предупредили, что разминирована только дорога, на которой в грязи было две колеи – туда и обратно. На обочину выезжать было нельзя. Машины шли одна за другой. Все торопились – не только из желания как можно быстрее возвести переправу, но и просто боялись остановиться; ведь над ними летали самолёты противника и не очень прицельно, но бомбили. В одной колее лежал убитый солдат, уже не понятно, какой армии. Он лежал на спине, раскинув руки, лицо его было разъезжено колёсами; тело уже одеревенело. Когда автомобиль наезжал на его ноги, тело приподнималось, и над капотом показывалось обезображенное лицо. Зрелище было не для слабонервных. Во время очередного рейса у водителя, который вёл машину перед папиной, видимо, не выдержали нервы и он решил объехать труп. Как только автомашина выехала на обочину, раздался взрыв: она наскочила на мину. Ни водителя, ни машину, ни понтон спасти не удалось.


Интересную байку папа рассказывал о трофеях.


Вообще взятие трофеев в Советской армии не преследовалось. Но, что мог пронести с собой через всю войну солдат в вещмешке? У офицеров были другие возможности. Понятно, что чем выше было звание офицера, тем больше были эти возможности. Зная аппетиты высоких чинов  партийно-политическое руководство страны (как рассказывал папа) установило нормы провоза "трофеев". Полковник мог провезти определённое количество грузовиков, генерал-майор – большее количество, генерал-лейтенант – ещё большее и т.д. В связи с этим, папа рассказывал, что он неоднократно слышал историю о том, как некий высокопоставленный и заслуженный генерал, имевший многие награды, вёз свои трофеи, "добытые в честном бою", на грузовиках, количество которых существенно превышало дозволенное. На одном из КПП колонну задержали, но не знали, как поступить. С одной стороны, не выполнить приказ и пропустить так много машин с "трофеями" было нельзя; с другой стороны, и звание высокое, и человек заслуженный… Решили звонить "по начальству". Но никто не брал на себя ответственность за решение. В результате дело дошло до Сталина. И якобы после минутного раздумья Сталин сказал: "Пропустите полковника (такого-то)". Я не случайно не указал фамилию. Дело в том, что от разных рассказчиков в разных местах папа слышал различные фамилии известных генералов, бывшие у всех на слуху. Поэтому трудно судить, правда это или солдатская байка, но ситуацию с трофеями она характеризует, скорее всего, верно. Достаточно вспомнить, что когда Г.К. Жуков впал в немилость у Н.С. Хрущёва, прославленного маршала также обвинили в вывозе запредельного количества трофеев. Хотя, ранее, в то время, когда Г.К. Жуков поддержал Н.С. Хрущёва в борьбе против Л.П. Берия, об этих трофеях никто не вспоминал. В приведённой истории с генералом и трофеями ценно то, что папа слышал её в конце войны, а не после неё.


Ну, и чтобы покончить с темой трофеев, скажу, что сам папа из "заграничного похода" привёз только утеплённый чехол на капот грузовика и долго им пользовался. Я ещё застал этот чехол в самом начале 1960-х годов.


Вместо послесловия 


Таким образом, за всё время Великой Отечественной войны 8-й мпмп участвовал в боевых действиях в составе четырёх фронтов:


Донского – с сентября по ноябрь 1942 г.
Юго-Западного – с ноября 1942 г. по сентябрь 1943 г.
3-го Украинского – с сентября по декабрь 1943 г.
2-го Украинского – с декабря 1943 по май 1945 г.


В составе Южной Группы Войск полк находился с мая 1946 г. по декабрь 1946 г.


В ходе боевых действий полк получил 10 "Благодарностей", в том числе, семь из них – по приказам Верховного Главнокомандующего (т. Сталина). Личный состав полка дважды награждался медалями – "За оборону Сталинграда" и "За взятие Будапешта".


Знамя полка после войны хранилось в Центральном музее Вооружённых сил в Москве. В 1975 г. в связи с открытием к 30-летию Победы в Днепропетровске памятника – диорамы "Битва за Днепр в районе Войсковое - Вовничи" Знамя было передано в Днепропетровский Исторический музей им. Д.И. Яворницкого, где хранилось в постоянной экспозиции. В настоящее время о его судьбе можно только догадываться. Музей по-прежнему функционирует (в название добавлено только определение "национальный"), но подобная экспозиция отсутствует. Вероятно, её сменила выставка "Гражданский подвиг Днепропетровщины в событиях АТО".
 

В лучшем случае Знамя полка хранится в запасниках.