Параллельные спирали

(Этот странный роман)

     Ещё из школьной математики мы усвоили, что параллельные прямые не пересекаются, а другие линии не бывают параллельными. А жизнь? С какой линией её можно сравнить? Человеческая судьба – это трудно описываемая кривая, но всё же и в ней можно проследить некоторые закономерности, например цикличность, в которой каждый новой виток идёт на своём уровне. Значит, в некотором приближении линию жизни можно назвать спиралью. Люди часто говорят: «Наши судьбы не пересеклись». Но это не потому, что они параллельны, а потому что жизнь – всего лишь отрезок времени.  А если они спирали, то могут быть соосными и отстоящими друг от друга вдоль оси. Что-то произойдёт в пространстве и времени, ось подвинется и витки сомкнутся…

Глава 1

      Время меряет шаги,
     Пробегая точки круга,
     И, сомкнув фрагмент дуги,
     Подарило нам друг друга.

     Алевтина пришла на заседание профкома последней к самому началу. Стульев уже не было, и ей пришлось сесть на табуретку. Она была профоргом в своём отделе. Это было не по её характеру, но в силу природной ответственности она честно выполняла свои обязанности и не только. Алевтина ни разу не воспользовалась своим правом взять льготную санаторную путёвку или воспользоваться каким-нибудь другим преимуществом. Ей верили, её любили …

     Повестка дня затянулась, и у Алевтины начала поднывать спина из-за давнишней травмы, рвущая боль раздирала шею и плечо. Когда, наконец, всё закончилось, она вернулась в отдел, где давно её ждали коллеги, ведь никто другой не мог так чётко и без искажений донести всё услышанное и развеять слухи, бродившие по институту. Рассказав вкратце половину, Алевтина закончила свой рассказ и не на все вопросы смогла ответить. Одна из сотрудниц Елена подошла к ней и тихонько осведомилась, что происходит.
- Да спина разболелась - ответила Алевтина.
- А ты сходи в Мануальный центр. Там могут тебе помочь и бесплатно. Я там давно лечусь. Помогает.
- Ладно, как-нибудь - сказала Алевтина и забыла про этот разговор. Она была терпеливым человеком и уже много лет не ходила в поликлиники, терпела или лечилась сама.
     Елена каждый день настойчиво заставляла её пойти и добилась-таки своего. В один не очень прекрасный день с утра Алевтина отправилась в Центр мануальной медицины. Было пасмурно и ветрено. Она долго стояла на остановке в ожидании автобуса и уже хотела было не ехать, а пойти на работу, как показался автобус.

     В центре было многолюдно. Около нужного кабинета скопилась очередь. Алевтина никогда не была у мануалов и побаивалась.
- А это не больно - спросила она у сидящей рядом женщины.
- Нет, не бойтесь.
     В этот момент открылась дверь кабинета, и оттуда вышел молодой высокий врач и скрылся в соседнем кабинете. Через пару минут вышел пациент, а следом вошёл другой человек из очереди. Как оказалась, врач, чтобы сократить время, использовал пустой соседний кабинет, чередуя их. Он показался ей крупным и сильным, что только увеличило её страх.
     Наконец подошла и её очередь.
Алевтина вошла, как трусливый ребёнок к зубному врачу, робко отвечала на его вопросы. В этот момент она даже забыла свои частые мучительные боли. Алевтина не любила жаловаться, и ей казалось, что она говорит что-то лишнее.
     Врач смотрел на неё, не отводя глаз, и говорил, говорил…  Половину она и не слышала толком. Раздеваясь, Алевтина смущалась под его взглядом и сама себе объясняла, что доктор хочет лучше понять диагноз по её движениям. Он детально осмотрел её спину, проверил всякие рефлексы и что-то ещё.  А Алевтине всё время казалась, что она как-то не так стоит, что у неё некрасивое и неуклюжее тело и что она такая старая по сравнению с Ним, хотя раньше врачи её совсем не смущали. «Врач – не мужчина»,- обычно в шутку говорила Алевтина.

     Она шла на работу из Мануального центра, как в тумане. Вроде всё видела и слышала, но оно было как бы за стеклом и её не касалось. Навстречу шёл пожилой мужчина. Он посмотрел на неё и что-то произнёс. Сквозь туман в голове с некоторым опозданием до неё дошли его слова: «Ай-яй-яй, пожар, сердце горит». «О чём это он»,- подумала она и, испугавшись, что глупо выглядит, постаралась сделать серьёзный вид. На работе она отвлеклась. Дел было, как всегда, невпроворот.

  Глава 2

   Как много встреч нам дарит наша жизнь:
Счастливых, горестных, приятных и не очень.
Одни промчатся, словно лёгкий бриз,
Другие штормом сердце раскурочат.

     Через день Алевтина снова пришла в Мануальный центр. В очереди с ней заговорила другая пациентка. Она сетовала, что врач такой молчаливый, слова от него не добьешься. Странно, - подумала Алевтина, - а мне он показался разговорчивым, - но ничего не ответила. На приёме врач посмотрел письменное заключение рентгенолога и сказал, что надо пройти курс лечения. И опять, раздеваясь, она ловила Его взгляд на себе и старалась покрасивее встать, поизящнее двигаться, но смущение нарастало. Она вдруг резко схватила занавеску и задёрнула её, отделив себя от глаз врача, и немного успокоилась. А Он от этого неожиданно резкого выпада будто очнулся и, смутившись, уткнулся в документы на столе. Сеанс прошёл в напряжённом молчании. Что-то хрустело в её шее и в пояснице, но она уже не реагировала ни на что. Ей было стыдно за свою резкость, за то, что она обидела человека, ну, просто дура какая-то.
     На работе в обед справляли день рождения её подруги Татьяны. Все немного выпили, закусили, говорили много добрых слов, как и положено. Да, впрочем, подруга действительно заслуживала этих слов. Славная, мудрая, чуткая и весёлая женщина. И вдруг Алевтина со словами поздравления подхватила Татьяну и радостно закружила её в танце.
- Что-то интересное произошло - улыбнулась Татьяна.
- Ничего, просто сегодня твой праздник.
- Да нет, похоже, врач симпатичный, - хихикнула подруга.
- Вовсе и нет, не придумывай, - смутилась Алевтина.

Глава 3

   Я шла домой, а мартовский снежок,
Как в январе, дороги посыпал.
Неясных чувств случайный ветерок
Вдруг налетал и снова исчезал.

     Несколько сеансов прошли в тишине и напряжении. Алевтина мучилась, хотела исправить положение, но не знала, как это лучше сделать. Наконец, решившись, она нарушила молчание и сказала, что ей значительно лучше, благодаря его добрым и умелым рукам. Он, как мальчишка, улыбнулся широкой и радостной улыбкой. Алевтина в этот день не стала задвигать занавеску и с вызывающим видом начала медленно раздеваться, а на самом деле под этой маской уверенности прятала смущение. Он тут же ответил на вызов, подвинул поудобнее кресло напротив неё и стал с интересом следить за ней, за её руками, за сползающей одеждой, обнажающей её вполне ещё подтянутое и стройное тело. Ей было почему-то очень приятно, что-то будоражило её и будило не самые скромные ощущения.

     Неделя пролетела, как во сне. В это время Алевтина успела справить свой пятидесятилетний юбилей. Не самая приятная дата, но было столько искренних тёплых слов, подарков, дом её был заставлен букетами. Всё это закрыло собою наступивший возрастной рубеж. В общем-то Алевтина выглядела всегда очень молодо, лет на 10-15 моложе своих лет в зависимости от настроения, освещения и одежды, хотя никогда не прибегала к услугам косметологов, да и вообще никогда не пользовалась ни лечебной, ни декоративной косметикой, только брови и ресницы подкрашивала потому, что от природы они были светлые, ведь она была голубоглазой блондинкой. Природа наделила её ещё и незлобивым и незлопамятным характером. Алевтина всегда была открыта и дружелюбна, хотя наедине с самой собой часто занималась самокопанием, мучаясь от совершённых за день случайных ошибок, которые, впрочем, никто и не замечал. А теперь она стала вглядываться в своё лицо, фигуру и осталась не очень-то довольна собой. “Надо бы купить помаду, пудру и крем”, - подумала Алевтина и внимательно пересмотрела свой гардероб. Собственно, от рождения она была наделена чувством гармонии, хорошо рисовала, хорошо шила и вязала. Знакомые и сослуживцы часто говорили, что она со вкусом одета и даже в поздравительном адресе отметили это. А ей захотелось купить что-то новое, чтобы выглядеть в Его глазах более привлекательно.

     Наступил последний день лечебного курса. Сеанс начался, как обычно, но набор лечебных приёмов был несколько иным, движения были нежнее обычного. Алевтина и не заметила, как потеряла связь с реальностью, не слышала его слов, невпопад поворачивалась, усложняя Ему работу. Он внимательно посмотрел ей в глаза и вдруг резко, как бы чего-то испугавшись, отошёл, бросив коротко: «Одевайтесь». Она встрепенулась и, почувствовав ужасный стыд, зажалась, молча с трудом стала неуклюже одеваться. А Он сказал, чтобы приходила через месяц, и быстро вышел из кабинета, стараясь обойти её подальше.
Алевтина шла домой, не замечая, что происходит вокруг, погружённая в свои мысли. Что-то мешало ей двигаться, будто удерживало…

Глава 4

   Я не знаю, смогу ли сказать о любви
Так, чтоб чистых истоков молвой не смутить,
Чтоб не смолкли поющие в ней соловьи,
Чтобы в сердце не лопнула тонкая нить.

     Прошло чуть больше месяца, наступил май - светлый, солнечный и волнующий. В этот раз она тщательно готовилась к визиту в Мануальный центр и очень волновалась.
     Алевтина вошла в кабинет, как на плаху, в ожидании окончательного приговора и готовясь к последнему слову приговорённого.
“Зачем пришла?” - небрежно бросил Он. Она залепетала что-то, с трудом собирая в кучку мысли. А Он смотрел на неё, чувствуя себя в этот момент хозяином положения, и медлил с приговором. Наконец, Он улыбнулся и сказал: “Ну, и правильно сделала, что пришла”. Камень свалился с её плеч…

     Целыми днями Алевтина думала только о Нём, делая всё автоматически и напевая про себя романс из фильма “Разные судьбы”. У неё было странное почти физическое ощущение, что полноценно она жила только рядом с ним, а вдали чувствовала, будто от неё отрезана часть, и срез саднит. Иногда ей казалось, что он где-то рядом, и она оглядывалась в поисках знакомого лица.

     На сеансах они много говорили о самом разном: и о своих семьях, и о работе, и об астрологии, и ещё много о чём. Алевтина уже знала, что Он женат, что у него трёхлетний сын, что ему 31 год и что вся семья, кроме отца, - врачи разной специализации. Говорили они и про любовь. Обычно в эти моменты она отводила глаза, потому что не могла выдержать взгляда этих горящих и проникающих в самую глубину глаз, зато запомнила понравившуюся ей мудрую фразу: ”Любовь надо ценить и беречь”. Ей показалось, что Он видит всё происходящее с ней и этими словами говорит, что уважает её чувства.

Глава 5

Ворвался в жизнь мою, как свежий ветер гор,
И, у судьбы моей не спрашивая входа,
Нашёл себе приют у сердца с этих пор
Горящий мрак очей, где не отыщешь брода.

     Однажды, как бы между прочим, он вдруг сказал: “Не понимаю, почему меня так тянет к Вам. Наверное, потому, что вы родились в один месяц с моей мамой под знаком Овна “. Алевтина не знала, как реагировать на эти слова – то ли радоваться его признанию, то ли огорчаться сравнению с мамой, т.е. намёку на её возраст. Наверное, он и сам не понимал своих чувств и как бы оправдывался перед собой и перед ней. Но в любом случае ей было очень приятно, ведь это означало, что она для Него не пустое место, не просто одна из многих пациентов. После этих слов за спиной у неё выросли крылья, вокруг все казались такими красивыми и добрыми, а солнце особенно ярким.

     Сеансы пролетали, как одно мгновение, лечение давало положительную динамику. Алевтина даже не задумывалась, сколько времени длится сеанс, но однажды в очереди у кабинета какая-то женщина попросила её пропустить вперёд, иначе придётся очень долго ждать. И правда, по часам получалось, что её сеансы длились около сорока минут, тогда как у других – не более десяти. В кабинете, в его тёплых и нежных руках Алевтина теряла счёт времени и в какой-то злосчастный или счастливый момент она почувствовала, что теряет контроль над собой. Он работал с шеей. Одна его ладошка мягко поддерживала голову, а другая нежно массировала шею. Пытаясь взять себя в руки, она подпихнула их себе под спину, но напряжение росло, и ей всё труднее удавалось изображать хладнокровие. Вдруг Алевтина замотала головой, будто отказываясь от чего-то, и, подчиняясь могучей влекущей силе, прижалась щекой к Его руке, будто рухнула в бездну. Сердце бешено колотилось, дыхание стало прерывистым, и ничего не существовало вокруг. Он закончил сеанс вроде бы спокойно, сел за свой стол и оглянулся. В глазах его играли чёртики.
- Правда, было хорошо? – спросил он улыбаясь.
- Да, - еле вымолвила она и не понимала, как быть дальше. А дальше сеансы стали ещё нежнее и приятнее, но она изо всех сил старалась удержать себя в рамках приличия, твёрдо решив, что этот курс последний. Эта мысль убивала её, но надо было перетерпеть.

     В последний день перед уходом Алевтина подошла и попыталась его обнять, но он испуганно отдёрнул её руки. И опять ей стало стыдно за своё неприличное поведение. Напоследок он сказал, чтобы она зашла через день за выпиской для поликлиники.
     Через день она не стала заходить в кабинет и стояла в ожидании, что он сам вынесет выписку. Он позвал её, что-то объяснял, показывал, а потом как-то очень по-детски с мольбой и одновременно с надеждой в голосе промолвил: “Не уходите на совсем”.
     Эти слова прозвучали, как ключ, открывающий дверь, которую Алевтина почти закрыла. “А когда теперь приходить?” – с напускным весельем спросила она и, узнав, что через два месяца, с сознанием принятого, наконец, окончательного решения пошла домой навстречу лету, отпуску, поездке с мужем на волжскую турбазу под Костромой…

Глава 6

   Отшумела, потерялась
В листопадном вихре дней
Несущественная малость -
Миражи любви моей.

     Через два месяца отдохнувшая и загоревшая Алевтина вновь явилась на приём. В очереди её взгляд привлекла молодая стройная женщина, которая была впереди неё. Что-то подсказывало, что это соперница. Они разговорились. Женщина была милой и интеллигентной, а имя её врезалось в память. Наталья Владимировна пробыла в кабинете дольше других пациентов, а когда вышла из кабинета, она была какой-то отрешённой, а лицо и шею покрывали красные пятна. “Подруга по несчастью”- с искренней жалостью подумала Алевтина. Она всегда очень бережно относилась к соперницам, даже когда они просто из спортивного интереса уводили у неё парня. Иногда они ей говорили: “ Ну, что ты не борешься. Так ты и замуж никогда не выйдешь ”.  Но она вышла совсем неожиданно для всех и для самой себя. На вечеринке в небольшой компании один весёлый и остроумный молодой человек, которого она в первый раз видела, будто бы невзначай сделал ей предложение в шутливой форме, а Алевтина, смеясь, ответила согласием. На следующий день они подали заявку в ЗАГС, а ещё через день познакомились с родителями друг друга. Но даже после этого она не спешила готовить свадебный наряд, да и заначки на него у неё попросту не было. Когда же Анатолий повёл её в ювелирный магазин подбирать кольца, Алевтина, наконец, поверила в своё скорое замужество, хотя ещё толком и не определилась, а любит ли она его. Платье она шила сама из серебристой парчи с лёгкими прозрачными длинными рукавами, отделав его жемчужными бусами, фату подарила его сестра, а туфли – будущая свекровь. Удивительно, но этот брак оказался долгим и верным, на всю жизнь.

     Так вот Алевтина вошла в кабинет. Он будто бы и не очень рад был ей и, увидев у неё на теле два огромных тёмно-фиолетовых синяка, полученных при падении с велосипеда, тут же отправил её на рентген, а вскоре ушёл в отпуск, и ей пришлось ждать больше месяца. Видимо, он не надеялся на её приход и старался всеми способами забыть. А увидев её, растерялся, просто был не готов, не знал, как себя вести.

     Чтобы ожидание не было таким тяжёлым, Алевтина вспомнила, что давно не рисовала и, разыскав свои краски, решила написать парочку акварельных пейзажей, чтобы подарить Ему, тем более на днях у него был день рождения. Эта мысль увлекала её и поддерживала. Настроение улучшилось, ведь каждый взмах кисти был только для Него, она будто говорила с ним, а ожидание не было тягостным и долгим. Надо бы, конечно, их было заключить в рамочку, но рядом не было мастерской, а ехать куда-то у неё просто не хватило времени.

     Наконец, Алевтина всё-таки попала на приём. Всё оказалось не так страшно. Он с удовольствием рассматривал картинки, был приветлив и даже улыбался. Впрочем, потом через некоторое время акварели, которые он поставил на полку рядом с документами, куда-то исчезли, а на стене в рамочке появилась другая акварелька, видимо, написанная Натальей Владимировной, которая как-то в коридоре делала карандашный набросок.  Алевтину тогда почему-то охватило ревностное чувство, хотелось быть единственной в своём роде. Но она старалось не обижаться на него просто потому, что не имеет на это права, ведь он ей по сути никто. Какое страшное слово “никто”. А ещё Алевтина вообще считала его всегда правым в любой ситуации, даже когда он ненароком обижал её. Она всегда могла найти ему тысячу оправданий,  чувствуя себя виноватой в каждый сложный момент их взаимоотношений.
Сеансы проходили хорошо. Он даже попросил её приходить в пересменок, чтобы не задерживать очередь и спокойно работать. Алевтина уходила с работы в обеденный перерыв и, слегка задержавшись, возвращалась на работу. Однажды, не успев, она пришла к началу приёма. Он стоял во дворе клиники без халата, в облегающем сером свитере и курил. Заметив её издалека, сделал вид, что не видит и не ждёт её. Алевтина всё равно была первой в очереди и уже при встрече порадовала его комплиментом о его телосложении. Ах, эти мужчины! Им похвалы нужны не меньше, чем женщинам. Потом при всяком удобном случае он старался показаться ей на глаза без халата.

Глава 7

  Вполз эдемовым змием и к сердцу прильнул -
Пряный искус в глазах и зовущие речи –
И в морозную прорубь с размаху швырнул
Раскалённое сердце из адовой печи.

     Курс затянулся, а ей ужасно хотелось признаться ему. Это буквально распирало и требовало выхода. Выбрав, как ей казалось, удобный момент, во время массажа воротниковой зоны, Алевтина положила свою руку на его. Он слегка дёрнул, но она не отпускала и, набравшись духу, выпалила, что ей без него очень плохо, что только рядом с ним она жива, на что он нарочито спокойным голосом ответил: ”Я знаю, я же врач. Я всё вижу”. Это было не очень приятно, но она стерпела. Закончив сеанс, он сел напротив и, подбирая каждое слово, тихо выдавил: “Вы мне тоже очень дороги”.

     Следующего сеанса Алевтина ждала легко и радостно. Её больше не тяготил груз накопившихся чувств…  Прилетев, как на свидание, она с улыбкой вошла в кабинет, но Он холодно, как на врага, взглянул на неё и вышел из кабинета. Алевтина оторопела. «Что я сделала не так?», - вертелось у неё в мозгу. Вернувшись через несколько минут, он упрекнул её за эту неуместную улыбку, а у него дома беда, тяжело заболел отец. Сеанс был коротким и прошёл в гробовом молчании, а потом врач отправил её на двухнедельный массаж. Алевтина ползла домой медленно, ноги налились свинцом, всё тело было, как сдутый шарик, а невидимые канаты удерживали её и тянули назад. Хотелось как-то оправдаться, но за что?
 
     На работе она вела себя по обыкновению дружелюбно, всем улыбалась, даже рассказывала анекдоты. Никто и не догадывался, что внутри кошки буквально раздирают её на части. Одному Богу известно, как трудно давалась эта непринуждённость и приветливость. Алевтина также спокойно и радостно поговорила по телефону с сестрой, а положив трубку, вдруг опустилась на стул в странных судорогах. Руки скрючились, по ним будто шёл ток, а сердце работало с перебоями. Сотрудники с испугом подбежали к ней, спрашивая, не случилось ли что-то дома. Она с трудом отрицательно мотнула головой. В институтском медпункте ей сделали укол реланиума и вызвали скорую. К медпункту сбежались люди из разных лабораторий, а носилки несли сразу человек десять. К ней все относились хорошо, с уважением, кто - по-дружески, кто -  по-братски, кто - по-отечески, а кто-то и симпатизировал чуть больше, чем этого требуют служебные отношения. Реланиум начал действовать, и ей уже было не по себе от такого внимания, вспоминался комедийный фильм «Пёс Барбос и необычный кросс», где израненные герои с трудом тащили улыбающегося собутыльника.

     В больницу с Алевтиной поехала подруга, а затем сопроводила её и в поликлинику с выпиской из больницы. Алевтина первый раз услышала такой странный диагноз: судорожный припадок, ситуационно обусловленный. Потом, почитав в медицинской энциклопедии, она узнала, что такой приступ бывает только на людях, когда с напряжением пытаешься скрыть очень тяжёлые переживания. В этот день под действием лекарства ей было хорошо, спокойно и даже весело. Они прекрасно провели с подружкой остаток дня – погуляли, пообедали у неё дома. Казалось, что всё вошло в норму. А на следующий день после приёма назначенных расслабляющих препаратов случилось то, чего с нею никогда не было. Алевтина без удержу заливалась слезами, не замечая ничего вокруг, хотя считала, что и плакать-то не умеет, только в далёком детстве, ободрав очередной раз об асфальт коленки. Через три дня надо было закрыть больничный лист, но она плакала и на улице, и в очереди ко врачу, и на приёме. Невролог посмотрела на неё и без лишних вопросов продлила ей больничный на две недели, придумав другой подходящий диагноз.

     Слёзы продолжали литься и на следующий день, и потом ещё несколько дней. Уходя от массажиста, Алевтина с болью смотрела на любимый силуэт в окне. Был октябрь, тёмный вечер, а окно кабинета светилось и тянуло…
Дома, конечно же, Алевтина тоже не могла держать себя спокойно. Муж и сын изо всех сил старались успокоить, порадовать её чем-то, возили её по магазинам и покупали всё, на что упал её взгляд. Удивительно, но именно в этом состоянии она выбирала очень удачные вещи, которые потом с удовольствием носила. Но депрессия не сдавалась, уходила очень медленно. В конце концов муж принял тяжёлое решение.
- Хочешь, я отпущу тебя к Нему, - спросил он тихо.
- Нет, я Ему не нужна, - вымолвила она с очередной порцией слёз.

     Дни шли. Погода на улице соответствовала её настроению: пасмурно и промозгло, мокрый снег и ветер. Возвращаясь в один из таких дней домой после массажа, Алевтина поскользнулась на обледенелых ступеньках автобуса и больно ударилась спиной о выступ, да ещё стряхнула шею. В травмопункте ей дали очередной больничный и сделали назначения. И это оказалось даже удачей, потому что было поводом обратиться к своему любимому доктору, что она и сделала. Звонить было страшно, но она собралась с духом и позвонила. Он отнёсся с вниманием к её беде и пригласил завтра же к себе на приём.

     На работу он пришёл раньше времени и сразу же пригласил её в кабинет. В душе у неё был целый комок самых разных чувств: и страх, и радость, и смущение, и ещё что-то. Бережно осмотрев, он сделал несколько манипуляций  и предложил пройти курс лечения. Надо ли говорить, как Алевтина была счастлива, но для себя она сделала главный вывод – он не хочет никаких любовных сложностей в отношениях. Значит, чтобы видеть его, надо держать себя в узде, и никаких откровений.

Глава 8

    Я жизнь свою тебе не подарила,
И ты сквозь годы шёл своей тропой.
А сколько радости и горести в ней было,
Но не с тобой, мой милый, не с тобой.

     Постепенно напряжение стало уходить, разговоры становились всё непринуждённее и искреннее. Алевтина вообще была очень открытым человеком. Однажды она рассказала, между прочим, и о том, что когда-то хотела развестись с мужем из-за его пристрастия к спиртному. Реакция врача её немного удивила. Он горячо и заинтересовано спросил Алевтину, а почему она всё же не развелась.
- Для детей родители – неразделимое целое, - убеждённо ответила она.
- Да-да, конечно, - радостно, будто найдя ответ каким-то своим внутренним сомнениям, воскликнул Он.

     Немного позже Алевтина поняла эту неожиданную реакцию. Как-то на вопрос, как он проводит своё свободное время, Он вдруг рассказал о молодой девушке, подруге младшего брата, с которой у него случилась неожиданная связь. Девушка, видимо, была очень настойчива и делала всё, чтобы удержать его, а жену можно и «подвинуть». Он не был «ходоком», и эта связь для него казалась серьёзной, но и семью разрушать не хотелось. Именно слова Алевтины помогли ему сделать окончательный выбор. Позже Он почти с гордостью рассказывал, что помирился с женой и подарил ей спортивный костюм, чтобы вместе бегать по утрам. Алевтина была искренне рада за него и даже успокоилась, ведь для неё Его жена была неприкасаема. Алевтина твёрдо была убеждена, что любимый человек должен быть счастлив, притом счастлив по-своему без давления и диктата со стороны. Сама же она не хотела разрушать ни свою семью, ни его, хотя иногда в тайных мечтах представляла, как встречает дома человека, ставшего для неё сейчас самым главным и нужным. Ей хотелось Его вкусно накормить, сделать всё, чтобы ему было хорошо и не хотелось уходить. А готовила Алевтина очень вкусно. Её стряпня нравилась родным, друзьям и сослуживцам, а главное, она нравилась её свекрови, и это было предметом особой  её гордости.

Глава 9

    Удар судьбы жизнь снова разделил.
И всё привычное ушло, померкло, скрылось...
О, дай мне, Боже, разума и сил
Пройти, забыть, как будто всё приснилось.

     Так день ото дня всё больше погружаясь в этот круговорот своих мыслей и чувств, Алевтина не заметила, как подкралась беда. И вдруг она будто открыла глаза, увидела землистый цвет лица мужа, его потухший взгляд и скрюченную от боли фигуру. Анатолий работал в больнице на другом конце города, обслуживал централизованную систему кондиционирования по всем шести корпусам. Именно от него зависели и идеальная чистота воздуха в операционных и лабораториях, и комфортный климат в палатах, и необходимый микроклимат в морге. Его уважали сотрудники больницы, но Анатолий стеснялся обратиться к ним, да и просто желания жить у него не было.
 
     Алевтина позвонила в больницу, договорилась с главврачом и, собрав всё необходимое, попросила сына на следующий день отвезти отца и сдать в руки врачей. В тот же день ему сделали срочную операцию.  На второй день она примчалась в больницу, где её переодели в одежду медперсонала и по каким-то коридорам провели в реанимацию, в которую строго не пускали посторонних. Алевтина подошла к постели Анатолия. Из его тела торчали какие-то трубки, рядом стояла капельница, а сам он лежал бледный и отчуждённый. Она поцеловала его, присела на краешек кровати и, как можно теплее, стала с ним говорить о том, что он обязательно поправится и всякое такое. Алевтине было до боли жаль его, почти по-матерински хотелось приласкать и успокоить своего по сути самого родного человека, посвятившего ей всю свою жизнь. Он слабо улыбнулся, а она чувствовала себя виновницей этой ужасной болезни и с трудом изображала спокойствие и уверенность. Долго находиться в реанимации было нельзя, и Алевтина направилась к выходу. Дорогу ей преградил врач этого отделения  и строго сказал, что посторонним здесь нельзя находиться. Она согласно кивнула и спросила его о состоянии Анатолия.
- Очень тяжёл, - сказал врач, - ещё несколько часов, и было бы поздно. Прободная язва. Пришлось удалить две трети желудка и почистить поджелудочную железу.
- Но ведь всё уже позади? Он поправится? – с надеждой спросила она.
- Да, мы сделали всё возможное. Теперь всё зависит от его организма и хорошего ухода.

     Предупредив своего милого доктора, Алевтина перестала ходить в мануальный центр и каждый день ездила в больницу к Анатолию. Есть ему надо было часто и по чуть-чуть, а в больнице питание было трёхразовое. Поэтому Алевтина ежедневно готовила для него свежие паровые котлетки, паровое мясное суфле, отварные тефтельки и домашний творог. Он ел, как казалось, с удовольствием и постепенно в его глазах стала появляться жизнь. Чтобы это желание жить  не угасало, она, как бы между прочим, сказала Анатолию, что её врач уволился. Это была неправда, но врач действительно тогда подумывал об увольнении из-за каких-то проблем с руководством, подыскивал новую работу и на всякий случай дал Алевтине свой домашний телефон. Вообще, ей трудно было лгать. Она была патологически честным человеком, но эта ложь была во благо. С тех пор она даже случайно никогда не говорила о мануальном центре.

Глава 10

   Молчите, люди, в шуме городов.
Любовь не терпит пышных громких слов.
В глаза друг другу с нежностью взгляните,
Прислушайтесь, почувствуйте, поймите...

     Как только Анатолия выписали из больницы, Алевтина снова пришла на приём к своему врачу, ведь она обещала прийти, а обещания она всегда старалась выполнять, даже если это было ей трудно. Она рассказала о том, что произошло за время её отсутствия.
- Какая Вы хорошая жена! -  тепло сказал Он, а в голосе ей показалась едва заметная зависть.
Был конец марта, и в самый последний день Он был чем-то удручён или расстроен.
- В чём дело? - спросила Алевтина.
- Понимаете, я позвонил Наде, чтобы просто поздравить с днём рождения, а она бросила трубку, - горячо сказал Он. Видимо, ещё не угасли следы его мимолётного романа.
     Ну что тут можно было сказать? Алевтина в душе ненавидела эту молодую хищницу и понимала, что та либо так пытается его вернуть, либо поставила на нём крест и нашла себе новый объект для охоты. В любом случае, Он должен это перетерпеть.
 
     После сеанса Алевтина подсела к его столу, положила свою руку на его, и они тихо беседовали. Она не смотрела ему в глаза, а когда случайно встречалась взглядом, то ощущала почти физическую боль в глазах, будто его глаза выжигали её насквозь.
- Ну почему женщины, как только начинают встречаться с мужчиной, то всегда сразу строят планы? – это был вопрос в никуда: то ли себе, то ли ей. Он по-прежнему был погружен в свои мысли. А Алевтина это приняла на свой счёт.
- А я не строю планы, я просто Вас люблю, - почти прошептала она, непроизвольно крепко сжимая его ладонь. Он очнулся и, встрепенувшись, достал из стола книгу с советами психолога, как разлюбить, посоветовал Алевтине почитать и дал адрес книжного магазина.
- Я сейчас её читаю. Очень помогает, - сказал Он. Но похоже, что не очень-то книга и помогала.
- А я не хочу по книге убивать свою любовь, - подумала она, но кивнула и адрес взяла.

     Книгу Алевтина  не собиралась покупать, но в район книжного магазина всё же съездила. Она надеялась там случайно встретить его. Побродив по району, она отправилась домой. В метро Алевтина смотрела пустым взглядом вдаль, но вдруг на сером фоне этого чужого мира она увидела яркое пятно. Это был Он. Он ехал на другом эскалаторе в противоположном направлении и похоже, тоже заметил её, но не показал вида, при этом резко мотнул головой и отвернулся.

     На работе всё наладилось, и он уже не искал другую работу. А в апреле он должен был отправиться на трёхнедельные курсы повышения квалификации. Лечение он временно прервал и сказал, чтобы она пришла продолжить сразу же по окончании его учёбы.

     А Алевтине на давала покоя мысль, что надо это прекращать, тем более, что Он советовал ей излечиться от любви по книге.

Глава 11

  Невыносимо, нет…За что такая боль?
И почему любовь с ней,  как с подругой, ходит?
Я всё ищу ответ и не найду, доколь
Пред взглядом бытия  любовь глаза отводит.

     Она давно уговаривала мужа научиться водить машину, но он оттягивал. В семье машину водил только сын. Тогда решилась она и пошла на автокурсы. Это новое для неё занятие захватило Алевтину  полностью. Вечерами она ездила в автошколу, в обед - на практику по вождению, всё свободное время учила теорию вождения и ПДД. Училась она хорошо, преподаватели выделяли её, а инструктор спокойно катался рядом с нею, будучи уверенным в ней абсолютно.

     Конечно же, Алевтина не пришла в мануальный центр ни в конце апреля, ни в мае. А в июне её всё-таки потянуло увидеть его, понежиться в его тёплых ласковых руках, тем более, был повод – от напряжённых занятий разболелась спина. Подходило время сдачи экзамена на водительские  права.

     Как всегда, волнуясь, она пришла на приём. Врач, её дорогой человек, встретил Алевтину ледяным молчанием, быстро сделал несколько стандартных манипуляций и вышел из кабинета. Так было и в следующий раз. Она хотела с ним поговорить, объясниться, но всякий раз Он избегал любых разговоров. Алевтина догадывалась, что Он ждал её в конце апреля и обиделся, что и она обманула его.
Алевтина мучилась, лихорадочно придумывая всякие поводы для разговора, но безуспешно. Она звонила в центр по служебным телефонам, но он не подходил. Вот тогда она вспомнила про его домашний телефон. Придумав серьёзный предлог, она позвонила на домашний номер. Трубку взяла женщина, видимо, жена.
- Добрый вечер! Позовите, пожалуйста… - стараясь, как можно, спокойнее и увереннее попросила Алевтина.
- Зачем Вы звоните сюда? Кто Вам дал телефон? Я не давал Вам телефона, - без остановки выпалил Он. Алевтина даже задохнулась от неожиданности и сразу же забыла, что хотела сказать, забормотала что-то несуразное, оправдываясь и извиняясь.
- Ладно, приходите завтра на приём. Там поговорим, - сказал Он твёрдо.
На следующий день состоялось выяснение отношений, и это было ещё хуже.
- Вы меня напрягаете и используете, - сказал он обиженным тоном. Внутри неё всё рухнуло. Она не нашла слов для оправдания, хотя не понимала, как она его использует.

     Домой Алевтина шла, как в бреду. Но на этот раз она справилась с депрессией, помогли автокурсы.  Она брала дополнительные занятия по вождению и на экзамен в автошколе приехала с инструктором. Все были уверены  в её безупречной сдаче экзамена, но она не смогла собраться с мыслями, в голове крутились только оправдания перед своим любимым доктором. Она, как всегда, считала себя во всём виноватой. В сорока вопросах теории она сделала три ошибки, чем удивила и преподавателей, и инструктора. Теперь она должна была повторно сдавать с другой группой через неделю, а потом ещё и в ГАИ тоже с незнакомыми людьми. А на курсах у неё уже появилась подружка и  два поклонника. Один пожилой мужчина постоянно под разными предлогами предлагал ей встретиться, а второй молодой парень, лет на двадцать пять её моложе молча постоянно смотрел на неё. Ей даже в голову не приходило, что она ему может нравиться, а просто раздражало.

     За неделю Алевтина немного пришла в себя. Пересдача экзамена прошла успешно, дальше следовал более трудный этап – экзамен в ГАИ на другом конце города в незнакомом районе. Она проснулась рано и приехала задолго до начала работы ГАИ. Среди множества незнакомых ей людей она вдруг увидела того парня и на этот раз была даже рада ему. Парень уже получил права раньше и приехал специально, чтобы её поддержать, отпросившись на весь день с работы. Как хорошо, что он был рядом. Алевтина сдала без ошибок теорию, хорошо сдала площадку. Даже гаишник воскликнул: «Молодец!», удивившись её уверенному и точному выполнению всех фигур. Но народу было очень много, и сдавать город пришлось уже ближе к вечеру. Парень купил булочек, соку, подстелил газетку на бетонное основание ограды, чтобы ей было тепло и чисто сидеть, и они перекусили в ожидании очередного этапа проверки.
    
     Парень дождался момента, когда она получила права (это было почти уже перед закрытием) и пошёл  с нею к метро. Алевтина была очень благодарна ему, но в метро они расстались по её инициативе и никогда больше не виделись. Она долго не виделась и с врачом, изо всех сил стараясь его забыть.

Глава 12

   Я мыслью к тебе прикасаюсь,
Душою тебя ощущаю.
Всем сердцем тебе отдаваясь,
Я чувства перу доверяю.

     Сколь ни боролась Алевтина с собой, душа её тянулась только к одному человеку. Это было наваждение, отгородившее её от всех привычных дел и радостей, от всего мира. Её душе нужна была отдушина. Конечно же, она делилась со своей подругой, а дома была привычно заботлива и весела. И как-то само собой  у неё в голове вдруг появились стихотворные строки. Они множились, очищая её душу, и давали облегчение. Алевтина записывал стихи на обрывках бумаги, и вскоре это была уже приличная стопка выплеснутых на бумагу чувств. Татьяне нравились её стихи и, чтобы они не канули в Лету, подарила Алевтине толстый блокнот в пухлом сером переплёте. Он заполнился очень быстро. На каждой страничке – своё настроение, свой ритм, свои чувства и надежды, но все они были адресованы только одному человеку.

     Татьяна была её лучшим психологом, понимая чувства Алевтины и помогая справиться с этим трудным моментом её жизни. Однажды она потащила Алевтину в издательство местной районной газеты, в которой была рубрика на целый разворот со стихами читателей.

     Стихи взяли и напечатали в первой же полосе рубрики, а в огромном заголовке всей рубрики красовалась первая строка из стихотворения Алевтины.
Когда блокнот был полон, Алевтина стала записывать стихи на компьютере и компоновать маленькие сборнички со своими иллюстрациями, переплетала их у своей знакомой переплётчицы и дарила близким и друзьям. В последствии она зарегистрировалась на сайте «Стихи.ру», где размещала свои стихи, уже не только лирические, а самого разного жанра. Алевтина участвовала в конкурсах, печаталась в разных сборниках и альманахах, была включена в Антологию русской поэзии и даже награждена несколькими юбилейными медалями Союза российских писателей. И весь этот творческий расцвет имел истоки в её неожиданном и таком трудном романе, ведь главным источником её вдохновения был Он.

Глава 13

   А зачем мне свобода бескрайней пустыни?
И зачем солнца свет без желанной прохлады?
Коль горящее сердце на воле остынет,
То такую свободу мне вовсе не надо.

     Стихотворчество спасало Алевтину от депрессии, но удерживало её в мыслях о дорогом человеке, постоянно заставляя её вспоминать  моменты и детали, вновь погружая в ощущения, причинявшие боль и в то же время сладкое волнение. Ей очень хотелось снова увидеть Его, и это было непреодолимо.

     Алевтина никогда не пыталась завоёвывать мужчин или, как говорят, бегать за ними. Да в этом и не было необходимости, она нравилась мужчинам, хотя и не была красавицей. «Я никогда не была красива, но всегда была чертовски мила», - любила она кокетливо цитировать известную фразу. Но сейчас неведомая сила просто толкала её на неразумные поступки.

     Через полгода Алевтина пришла опять к Нему на приём, и даже повод искать не было нужды, у неё сильно болела спина. Накануне ночью она совсем не сомкнула глаз, многократно прокручивая их предстоящую встречу. Сказать, что Алевтина боялась этой встречи – это ничего не сказать. Мысли путались, каждую мышцу сковал сильный спазм, и только боль в спине куда-то ушла, затихла.

     Она вошла в кабинет. Он пристально и напряжённо смотрел на неё, будто не зная, как себя вести. Алевтина встала неподалёку и прислонилась к стене, ноги не держали её, казалось, вот сейчас она рухнет на пол. Врач был от природы очень наблюдательным и в этой ситуации  понял и почувствовал её состояние. Он по-мужски взял инициативу на себя и постарался провести нормальный лечебный сеанс. Как-то ещё раньше он ей рассказывал, что пациентки часто влюбляются во врачей, поэтому их учат отстраиваться и не реагировать на них, но не в этом случае. Алевтина была для него не одной из многих, а кем-то иным, что и сам он определить не мог. Во всяком случае, курс начался и продолжился, с каждом разом проходя всё с меньшим напряжением.

     Однажды в самом начале сеанса доктор жестом остановил Алевтину и начал рассказывать о своей пациентке, заметно волнуясь и подбирая слова. Она слушала и не понимала, о ком это он. Он не называл имени и говорил о ней в третьем лице, но события… события повторяли их с нею историю, разве что с небольшими нюансами, связанными с личным восприятием одних и тех же фактов. Он говорил о ней по-доброму, вспоминал о положительной динамике в лечении и в конечном итоге постарался свести всё  к дружелюбным отношениям. Алевтина поняла, что Он рассказывает о ней, говорит, чтобы излить всё, что накопилось и о чём приходилось столько времени молчать. Она слушала молча, не перебивая, и только под конец попросила пояснить всё же, к чему всё это.
- Я ни к кому не отношусь так, как к Вам, - решился, наконец, произнести Он.
Алевтина запоминала каждый жест, каждое слово, каждый взгляд, и эти мгновения составляли неделимую цепь воспоминаний, оставляя в памяти след на всю жизнь. Но она для себя уяснила раз и навсегда: только спокойные дружеские отношения могут гарантировать ей продолжительные встречи с любимым. Она обычно делала выводы из своих ошибок, особенно таких болезненных, никогда не наступала на те же грабли, хотя порой ситуации казались очень провоцирующими.

     Как-то Алевтина перед новым годом подарила Ему компакт-диск с музыкой Штрауса. В кабинете было темно, только отсвет от экрана для просмотра снимков и монитора компьютера. Он будто забыл включить свет, рассматривая перед этим рентгеновские снимки. Взяв диск, Он вставил его в дисковод, включил тихо музыку и близко подошёл к Алевтине, глядя ей в глаза. Ситуация, прямо скажем, неспокойная. Он что-то тихо говорил и явно ждал её реакции, а она что-то отвечала, но слова были только формальным фоном. Алевтина закаменела, не в силах шевельнуться, хотя, наверное, надо было просто обнять Его. Всё располагало именно к этому.

     Сколько длилось это трудно сказать, но казалось вечностью. Не дождавшись нужной реакции, врач отошёл и зажёг свет. Сразу стало неуютно, и она ещё не раз пожалела о своей нерешительности.

Глава 14

   Бездна глаз твоих вмещает целый мир,
Как ночное небо с яркою звездой,
Как индийский чёрный звёздчатый сапфир,
Зачаровывает тайной глубиной.

     Алевтина посещала Мануальный центр два-три раза в год, курсы были затяжными, а сеансы длинными, собирая у кабинета большие очереди из пациентов. Отношения их выровнялись, она уже не отводила глаз при его прямом взгляде, а наоборот это уже были молчаливые диалоги, когда слова ничего не значили, а всё было понятно и без слов.
 
     Шёл уже четвёртый год их знакомства, был конец июля, очередной курс только начался. Алевтине приходилось совмещать работу и лечение. Её время от времени посылали в различные командировки, и сейчас ей предстояло ехать в Кронштадт. На сеансе она предупредила, что курс временно придётся прервать. Алевтина надеялась к сентябрю вернуться, а Он в сентябре собирался в отпуск. Как потом она узнала, он перенёс отпуск на август.
- Откажитесь, скажите, что не можете, будьте твёрже, - уговаривал доктор её.
- Не могу. Это моя работа, и никто, кроме меня её не сделает, - твёрдо ответила она.

     В коридор врач вышел вслед за ней. Глядя в глаза и не замечая окружающих, Он опять уговаривал Алевтину не ехать. Взгляды их соединились, всё вокруг исчезло, слова опять превратились в тихий фоновый рисунок, в его глазах она читала просьбу не уезжать и чувствовала, что он тоже читает в её глазах всё, как в книге.
Непосредственно перед поездкой ей приходилось засиживаться долго на работе, а там, в Кронштадте она работала по двенадцать часов, уходя на завод засветло и приходя в гостиницу в девятом часу. И всё равно к сентябрю она не успела. Алевтина работала там и весь сентябрь, а в конце ей снова привезли продление и командировочные. Деньги были очень кстати. У неё с собой были лёгкие полуботиночки, а из тёплой одежды только ветровка. Алевтину мучил кашель (извечная её проблема), но начальство заявило, что только с больничным листом ей можно вернуться домой до завершения задания. А где в чужом городе получить его, она не знала, да и некогда было. Она побежала в магазин и купила шерстяную водолазку и тёплые высокие ботинки. В общем, домой она вернулась в десятых числах октября. Но и в октябре Он не дождался Алевтину. Сильнейший бронхит на целый месяц нарушил её планы.

     В ноябре она, наконец, появилась у Него на приёме. Боясь его переменчивого настроения, Алевтина в красках рассказала о своей затяжной командировке, но Он, к счастью, не обиделся.

     Вскоре у врача родился второй сын. Алевтина знала, что он хотел иметь двоих сыновей, и радовалась за него. Значит, в его семье лад, нет никаких разлучниц, и это успокаивало её. Правда, он уже был более разговорчив и с другими, завёл своих пациентов и иногда кокетничал с женщинами, может быть, демонстративно.

     Когда постоянно ходишь в одно и то же место, невольно замечаешь некоторых постоянных посетителей. В очереди Алевтина приметила невысокую коренастую девушку с короткими чёрными волосами. Она была одета во всё чёрное и гордо держалась в стороне от других пациентов. На сеансах девушка задерживалась более получаса. В одну из очередных встреч в коридоре она подсела к Алевтине и почему-то оживлённо рассказывала о дружелюбных отношениях с врачом. Рассказала она и,  как однажды опоздала и пришла уже во время пересменка,  с радостью отметив, что врач специально нашёл свободный кабинет и провёл сеанс. Надо ли объяснять, что чувствовала в этот момент Алевтина, но она держалась и дипломатично улыбалась.
- Я решила все свои проблемы с позвоночником, у меня ничего не болит, - радостно завершила девушка свой монолог. Тут подошла её очередь, и она скрылась в кабинете. Сеанс продолжался сорок пять минут. Нервы Алевтины с каждой минутой всё больше накручивались на ожидание.

     Следующей вошла в кабинет Алевтина и, против своих правил, не в силах удержать разбушевавшуюся обиду вдруг устроила врачу скандал. Он молча наблюдал за происходящим.
- Что можно делать сорок минут с человеком, у которого ничего не болит? - кричала она, - Чёрная каракатица, обрубок без комплексов…
На крик из коридора в кабинет вбежала медсестра, но Он выпроводил её, сказав, что всё в порядке. Надо отметить, что он не любил, когда во время приёма Алевтины кто-нибудь заглядывал в кабинет. Это время было только для двоих. Она вдруг очнулась и стыдливо взглянула на доктора. Он улыбался, будто ему понравилась её ревность, которую она так старательно до этого скрывала и гасила в себе.

Глава 15

   О чём молчишь в момент переживаний,
С годами медленно теряет силу,
Но трансформируясь в букет желаний:
Писать о чувствах чисто и красиво.

     Шли годы. Посещения центра стало для Алевтины частью жизни. Надо сказать, что результат лечения был действительно заметен, сильных обострений почти не случалось. В последнее время она часто ездила в командировки, из которых обязательно привозила Ему сувениры: из Северодвинска – бальзам из северных ягод и мочёную морошку, из Санкт-Петербурга – календарь с видами города, из Индии – ажурного слона из сандалового дерева и серебряную коробочку с индийским чаем, из Алжира – цветок Сахары (самой природой созданный из песка цветок) и т.д.
Поездка в Алжир оказалась самым действенным лекарством от её сердечного недуга. Первая поездка в Африку, чистое и тёплое Средиземное море, внимание и уважение людей с совсем другим менталитетом, с которыми приходилось много общаться, и ещё много новых впечатлений заставили всё забыть, отвлечься и погрузиться в новую интересную жизнь.

     Российских специалистов хорошо разместили и приставили к ним телохранителей – молодых полицейских, которые должны были сопровождать их в любых прогулках и поездках. В какой-то момент Алевтина заметила особое внимание к себе молодого красивого секьюрити. Он был высок, симпатичен, очень ответственен и деликатен. После долгих лет душевных страданий Алевтина вдруг ощутила себя интересной женщиной без возраста. Она совсем забыла про свой принцип – бережно относиться к тем, кто тебя безответно любит. Алевтина с удовольствием кокетничала, понимая, что она нравится вот такой, какая она есть, невзирая на разницу возрастов в двадцать восемь лет, и с интересом наблюдала реакцию этого молодого воспитанного человека.

     Работа ладилась, и она могла с обеда уходить с работы, оставляя приборы под наблюдением своего сослуживца. Они много ходили по городу с Джамалем, разговаривая с помощью жестов, рисунков и отдельных слов, которые постепенно пополняли их общий запас. Он старательно оберегал её от всех и вся, даже от жары. Увидев, что на солнцепёке лицо Алевтины покраснело, он тащил её за руку в тенистое место, приговаривая новое для него слово: «Тень, тень». Он угощал её кофе и мороженным, хотя это не входило в его обязанности. Она уже знала всё о его большой и дружной семье, о жене Амаль и маленьком сыне Абдикриме, сверстнике внучки Алевтины, показывал фотографию малыша. И она, как могла, объяснила Джамалю, что у неё есть сын и внучка. Кажется, он это понял и даже запомнил имена, а вот про мужа никак не мог понять.

     В последний вечер перед отъездом его подменили друзья, и он пришёл под окно её номера. Она вышла к нему, стараясь улыбкой поддержать его. Он подарил Алевтине брелок с арабской надписью и сбивчиво попытался объяснить ей, что обязательно приедет в Москву  «на большой уикэнд». Алевтина образно и артистично, как ей казалось, показала разницу в их возрасте, что она скоро станет старенькой сгорбленной старушкой, а он ещё молодой мужчина и у него всё впереди. Но Джамаль не хотел этого понимать, в его глазах был страх перед расставанием навсегда. Алевтина сняла с шеи ожерелье, сплетённое вручную из бисера, и протянула ему со словами: «Подари Амаль», а потом не оборачиваясь поспешила в номер.

     Рано утром, ещё не было шести, к гостинице подъехал автобус с сопровождающим и двумя автоматчиками, чтобы ехать в аэропорт. Алевтина попрощалась с новой подругой, другим телохранителем, который поднёс её чемодан, и, кинув прощальный взгляд на всё вокруг, вошла в автобус. Гостиница располагалась на окраине городка, а ехать предстояло через центр, где находилась ещё одна гостиница, в которой тоже жили российские специалисты и телохранители, но пока весь городок спал.  Когда автобус проезжал по центральной площади, из гостиницы выбежал Джамаль. Алевтина жестом попросила водителя остановить и открыть дверь. Она побежала навстречу Джамалю легко и стремительно, как девчонка. Она понимала, что на пустой площади они сейчас, как на сцене. Она подала ему обе руки и, стараясь, как можно, радостнее и мягче улыбаться, затараторила по-русски. Алевтина сознавала, что он не понимает слов, но это и не важно. Они глядели друг другу в глаза в последний раз и без слов понимали друга. Ни обняться, ни поцеловаться в этой ситуации было невозможно.

     Задерживаться было нельзя, и она вошла в автобус, в горле  сжался ком, а глаза повлажнели. Джамаль что-то сказал водителю, вероятно, спросил разрешения проводить, но тот ответил отказом. Он ещё долго смотрел вслед своей неожиданной и такой светлой любви. А её переполняло сильное щемящее чувство потери, потери чего-то очень-очень доброго.

     Дома, вспоминая Джамаля, Алевтина не тосковала и не скучала, ей приятно было знать и верить, что далеко-далеко есть человек, который помнит о ней и любит. А жизнь вокруг неожиданно засияла новыми красками. На сердце было спокойно и радостно. Она снова видела этот замечательный мир, который более пяти лет был скрыт от неё завесой страданий и несбыточных желаний. Деревья снова были зелёными, небо – голубым, солнце – ярким, а люди вокруг – добрыми. Ей нравились просто домашние дела, просто быть женой, матерью и бабушкой. Даже на работе Алевтине сказали: «Ты какая-то обновлённая. Прекрасно выглядишь». Джамаль ещё дважды передавал ей с оказией письма и посылочки, которые она сохранила на память.   

Глава 16

   Малою искрой угаснувшей встречи,
Тонким рубцом от ожога на сердце,
Лёгкой проталинкой в жизни отмечен
Наш "не роман" с послевкусием перца.

     Несмотря на переменчивость Его настроения, общались они в целом дружелюбно. Врач мягко и старательно работал с позвоночником Алевтины, делясь с нею своими проблемами и успехами.

     Он жил активной жизнью – защитил кандидатскую диссертацию, освоил в совершенстве английский язык, участвовал в научных конференциях за рубежом, сдал на водительские права, посещал занятия по древней китайской системе Цигун. Однажды он предложил и Алевтине присоединиться к занятиям по Цигун. Но она отказалась, ей просто было некогда вечерами после работы отрываться от домашних дел, хотя было очень заманчиво.

     Был самый расцвет мобильной связи, все с интересом осваивали новинки телефонной техники. Однажды после весеннего отпуска доктор сказал, что на даче думал об Алевтине  и хотел позвонить, но не знал её номера сотового телефона. На этот раз, обменявшись номерами, они время от времени говорили по телефону, обменивались сообщениями и фотографиями.

     Всё шло своим чередом и, наверное, не имеет смысла рассказывать обо всех мелочах их встреч, но память Алевтины бережно хранила всё, разложив по глубоким полочкам, чтобы иногда достать какой-нибудь эпизод и снова пережить его с нежным ностальгическим чувством.

     Она никогда не забывала Его поздравить с днём рождения, с новым годом и с днём медицинского работника и свято верила, что её добрые пожелания, сделанные от души, обязательно исполнятся. Подтверждением тому было одно интересное совпадение. Алевтина, поздравляя очередной раз своего доктора с днем медика, пожелала получить премию «Призвание», а через год в такой же праздничный день Он получил эту премию вместе с группой своих коллег и руководителем.

     Среди обычных и привычных сеансов Он то был подчёркнуто заботлив и даже иногда более ласков, чем следовало, а то вдруг будто забывал про их дружеские отношения, углублялся в свои мысли. Тогда Алевтине казалось, что она ему надоела и мешает, но это уже не приводило к тяжёлой депрессии, просто на время становилось грустно, иногда обидно. Он был в общем-то отходчив и в следующий раз опять был добр и внимателен.

     Она  дарила Ему небольшие сувенирчики, как довольно часто принято среди пациентов. Как-то по окончании курса, не успев купить подарок, она дала ему бумажную купюру со словами: «Купите что-нибудь себе сами».
- Давно бы так, - улыбнулся он.

     В душе Алевтины шевельнулось что-то, похожее на обиду или испуг. Нет, ей для Него ничего не жалко, тем более за дополнительные услуги, но это был знак – знак того, что она теперь всего лишь одна из многих «своих» пациентов. Алевтина старательно уговаривала себя, что ведь она сама пошла на формальные дружеские отношения и ни на что большее рассчитывать не должна. С тех пор она всегда приплачивала за сеансы.

     В череде обязательных поздравлений был ещё один знаменательный случай. Алевтина к Его дню рождения сделала самодельную открытку со своими стихами и оформлением и торжественно прочла перед сеансом.
- Можно я Вас поцелую, - спросил Он, немного смущаясь. Она в ответ кивнула.
- Как долго я этого ждала, - прошептала она, обнимая Его и подставляя щёку.
По окончании Он ещё раз попросил поцеловать её.  Когда она машинально подставила щёку, Он рукой постарался повернуть лицо Алевтины губами к себе, а она почему-то, упрямо упираясь щёкой в его ладошку, всё-таки подставила щёку. Теперь при завершении каждого курса она обнимала его, чмокая куда-то в шею. Ему это было приятно.

Глава 17

   Так много сказано, но слово не вмещает
Глубинных чувств, необъяснимой связи
От сердца к сердцу без конца и края,
Меж строк летит в простой, обычной фразе.

     За долгие годы общения Он стал для Алевтины частью её самой. Это уже, наверное, была не любовь и не дружба, а почти родственное чувство. Она на расстоянии ощущала всё, что с ним происходит, когда Он болел или что-то случилось в семье, как потом оказывалось, это было и вправду. Алевтина постоянно мысленно разговаривала с ним. Он был всегда с нею, и этот мнимый образ всегда оставался молодым, добрым и терпеливым. Он заменял ей реальные встречи, и она подолгу могла не видеться с ним. Возможно, это ненормально, но ей это помогало жить полной насыщенной жизнью.

     Прошло восемнадцать лет, незаметно подкрался и его юбилей. Эта переломная дата одинаково тревожит и женщин, и мужчин, заставляя задуматься о возрасте. Пережить это можно только на волне успеха, любви и активной интересной деятельности. Алевтина же перешагнула и перестала думать о своих годах. Но когда неприятности и несчастья идут чередой, то справиться очень трудно.

     В этот период у него умер отец. Это было для него тяжёлым ударом. Мама, переживая утрату, тяжело заболела. Чтобы мама не ушла вслед за мужем, Он переехал к ней, поддерживать, заботиться и оберегать самого главного и любимого человека, но жить отдельно от своей семьи добавляло тяжести его эмоциональному состоянию.
На работе тоже всё было не гладко. Главврача, который был его шефом по научной работе и давал ему некоторую свободу, был снят по возрасту с должности. «Новая метла», как водится, по-новому мела, вводя новые жёсткие правила.

     Алевтина с болью замечала, что происходит с её дорогим человеком. Он как бы сник, потерял интерес к работе, забросил докторскую диссертацию и даже на молоденьких хорошеньких девушек у него глаз не горел, как прежде.

     Природа не терпит пустоты, и все свои мысли и чувства Он направил на поддержание своего здоровья, иногда больше, чем этого требовала реальная ситуация. Алевтина пыталась его взбодрить, поддержать, но никогда не перечила ему, когда Он делился с ней своими мыслями и способами лечения. Ну, чем она могла ему помочь? Только пониманием. Но она со страхом ждала, когда его изначально довольно крепкий организм не выдержит натиска радикальных способов лечения и сильнодействующих препаратов со множеством «побочек».

Глава 18

   Как жаль, что время не моё,
И иней в волосах сверкает,
И дело тихое своё
Морщинки честно продолжают.
Как жаль, что юная душа
Смириться с возрастом не может,
А сердце бьётся, чуть дыша
Не на вершине, у подножья.

     Алевтина уже не ездила в командировки, и не по возрасту, а из-за мужа. Он перенёс инсульт с полной амнезией, и оставить одного было нельзя. Она сделала всё, чтобы помочь ему вернуться в нормальную жизнь, вспомнить себя, свою жизнь, родных, бытовые навыки, буквы и цифры, заново научив его читать, писать и считать. Ни один врач или психолог не мог бы это сделать лучше. Только одна она знала и чувствовала Анатолия, терпеливо и аккуратно прощупывала возможности его памяти, похваливая его успехи. Далеко от дома Алевтина его не отпускала, чтобы не растерялся в незнакомом месте, купила мужу часы-трекер с замером пульса, определением местоположения и возможностью связаться с ним, как по телефону. Все эти сведения приходили Алевтине на смартфон.

      В последние годы Алевтина перенесла на ногах инфаркт, несколько раз лежала в больнице, перенесла несколько операций, но никогда не разрешала Анатолию её навещать. Если бы он заблудился, она бы себе этого не простила. В это время его опекал сын и даже привозил к ней в больницу, а сноха периодически приезжала и готовила ему еду.

     В больнице Алевтина не чувствовала себя одиноко, любимый доктор звонил ей, волновался за неё и поддерживал. Она чувствовала Его интерес и тепло, радовалась и даже чуть-чуть гордилась перед соседками по палате, конечно же, не посвящая их в детали этой дружбы.

     Несмотря на возраст далеко «за», Алевтина продолжала работать и радовалась своей востребованности и необходимости держать форму. На работу и с работы она ходила пешком, это около двух километров в одну сторону. Она сохранила лёгкую походку, хотя уже не такую стремительную, как раньше. Она слегка поправилась, но это не портило её, фигурка и осанка были вполне приличными для её возраста.  Она, как и раньше, выглядела значительно моложе своих лет, но лета были уже другие.  Алевтина старалась одеваться элегантно, чтобы не диссонировать с возрастом, но и не выглядеть старушкой.

     Она делала по утрам гимнастику, летом каталась на велосипеде, зимой – на лыжах. В общем, делала всё, чтобы сохранить остатки сил, которых было всё меньше. Никто не видел её слабости, для всех она была улыбчивой, дружелюбной и  деятельной. А вечером, вернувшись с работы, она садилась в коридоре на галошницу не в силах двинуться дальше, а слегка отсидевшись, переходила в кресло со словами: «Вот чуть-чуть посижу и пойду на кухню».
- Не спеши, родная, я не голоден, я чайку попил, - мягко говорил Анатолий. Только он знал, как ей трудно, и только она для него была сейчас главным светом в окошке.

     Алевтина изо всех сил держалась за свою вторую, а может быть, и третью молодость.
     А любовь? Она свято берегла память о своём самом сильном чувстве, нахлынувшем внезапно и разделившем её жизнь на до и после, и не хотела терять эти ощущения. Алевтина боялась, не хотела, не могла перешагнуть в ту другую жизнь, которая сухим языком пенсионных документов называется «дожитие».