Воспоминания длиною в детство... продолжение ч. 11

 ЧАСТЬ XI Необычные каникулы

         Жизнь, в которой не было ни дня фальши.
           Вряд ли знает кто-то, что дальше...
               Лето - это маленькая жизнь.
                /Олег Митяев/

     У Лёльки болели ножки... Сильно болели. Они так ныли по ночам, что она плакала и не могла спать. Ей их растирали чем-то вроде "Тройного одеколона", которым лечили старики свои больные суставы ног и рук, а пьяницы его даже пили. Или просто тёрли тёплыми ладонями деда или мама, бабу "задействовали" редко - на ней весь день потом было хозяйство и все дела по дому, она и так мало спала.
     Эти боли начинались именно по ночам, даже не было ещё холодов на улице. Ходить в какой-то тесноватой или жестковатой обуви Лёлька тоже не могла, даже в новых школьных туфельках было больно. Деда обрезал валеночки прошлогодние чуть повыше лодыжки, получились мягкие тапочки-калошки. Лёльке пришлось по сухой осенней и ещё тёплой погоде ходить в школу в этих "обутках новомодных".
 
     Когда она шла в школу в обед, первоклашки учились во вторую смену, ей всегда попадался навстречу сосед Кеша. Пока Лёлька была маленькой и жила в старом доме на верхней улице, на горе, дом Кешиных родителей находился рядом, так сказать, через плетень. Баба ходила к тёте Вале, его маме, почаевать и
иногда брала с собой Лёльку. Кешин папа был бабе роднёй...- в селе почти все были как-нибудь друг другу родственниками. Баба и дядя Саша были из одной семьи Гантимуровых, от одного пра-пра...кого-то. Короче, Лёлька росла на глазах и под носом у Кеши, и он её дразнил "невестой". Сам уже учился в старших классах, наверное, в восьмом, когда она пошла в первый.
     Кеша был весёлый и шутливый, но главное - он был очень красивый по Лёлькиным понятиям и она смущалась, в ответ на его реплики: - "Ааа, невеста! Ну, привет, привет... Ты чё-то рановато валенки-то обула.. Ножки опять болят.
Стареешь..." И вдоль изгороди огорода, улыбаясь, направлялся на свою улицу.

     Когда наступило лето и каникулы, мама собралась отвезти свою бедную доченьку на обследование в областную больницу в Читу. Но сначала они должны были поехать в отпуск. Это было для Лёльки и сюрпризом, и подарком за успехи на окончание учебного года: поощрительной наградой в честь первых школьных заслуженных каникул.
     Долгожданной радостью, которую Лёлька дожидалась весь учебный год, было разрешение обрезать косы, просто замучившие её за учёбу. Как только ни умудрялись их плести... (Маме надо было уходить с утра, а ей - после обеда.)
Сообщение мамы, что они поедут в отпуск погостить к родным в Сибирь, было как гром среди ясного неба, неожиданным и невероятно приятным. Вот это радость, так радость!
     На поезде от Досатуя (тогда узкокалейки до Приаргунска ещё не было,) до областного центра Читы. Для нигде ещё не бывавшей Лёльки одно это название уже было олицетворением другой жизни, а там ещё дальше, до города Ачинск. Где он, как далеко и что за город - ей не было известно, но она знала, что там её мама прожила своё детство до пятнадцати лет.

     Доехали до поезда в Досатуе, наверное, как обычно, на попутной грузовой машине. А может.., председатель сельсовета Нил Иваныч, приходившийся маме сродным братом, довёз на колхозном "бобике". Вот началась посадка, вещей было немного, Лёлька с мамой зашли и присели на места в своём общем вагоне. Она видела поезд впервые. Интересно было, что он всё время монотонно стучит и покачивается, словно стараясь побыстрее усыпить своих пассажиров. Понятное дело, что любопытная девчушка сразу захватила престижное местечко у окна и прильнула к нему. За окном побежала вечерняя усталая степь со знакомыми видами. Иногда останавливались на небольших станциях, заходили ещё пассажиры, изредка кое-кто выходил, в основном, как показалось, всем надо было в Читу.

     Когда стало смеркаться, мама достала домашних припасов, поели, Лёльку вскоре сморил сон. Она незаметно провалилась в качающуюся волшебную люльку, которая везла в неизвестность. А утром рано приехали в столицу Забайкалья, в Читу. Это было первое знакомство с ней, Лёлька даже ещё не видела города, но абсолютно была уверена, что уже его любит. И предчувствие не обмануло. (Где бы ни бывала за свою жизнь, любит этот город своей малой родины как в тот первый день.)

     День надо было провести в ожидании поезда на нужное направление.
Они где-то бродили, недалеко от вокзала, были в парке, сидели в тенёчке и ели мороженое, которое маленькая Лёлька тоже пробовала впервые.
     Ближе к вечеру прибыл поезд, откуда-то с Дальнего Востока, началась неспешная посадка, стоянка была длительная. Уставшие от духоты в поезде пассажиры вывалились из вагона в надежде на отдых на свежем воздухе, но на перроне тоже была жара. Пили из автоматов лимонад и ели мороженое, курили.
     После проверки билетов проводник разрешил подняться в вагон. Он был совсем другой, по сравнению с тем, в котором приехали из дому, с отдельными
маленькими спаленками-купе, как пояснила мама. В нём было четыре спальных
полки-кровати с мягкими сиденьями, маленький столик, накрытый салфеткой из накрахмаленной ткани, стоявший перед окном почти во всю ширину купе, на окне тоже висели накрахмаленные шторки. Хоть поезд уже длительное время был в пути, но в нём было очень чисто. Почти все пассажиры гуляли по перрону, чтобы размять ноги и проветриться от дальней дороги.

     Лёльке сразу всё понравилось! Началось её первое в жизни путешествие. Теперь она ни столько поглядывала в окно, сколько была увлечена жизнью внутри вагона. Из-за жары, для проветривания, видимо, двери купе были открыты. Похоже было, что в купе в основном ехали родные люди семьями или за дорогу уже так сдружились, что стали как родные.
    
     Прогуливаясь по коридору с видом независимого самостоятельного попутчика с хорошими манерами и воспитанием, Лёлька не подходила ближе дозволенного приличием расстояния. Как бы поглядывая в окна на природу, она на самом деле успевала  скосить глаз и заприметить интересненькое в соседних купе, не зря ведь росла на границе: опыт поколений, как говорится, впитала с молоком матери. Друзей подходящего возраста не наблюдалось. В основном были взрослые, даже кое-кто престарелые, в её понятии, люди. Они ели, читали, болтали ни о чём, играли в карты, спали, похрапывая. Скоро и ей овладела скука, и она тоже угомонилась на своей постели на ночь, благо, была нижняя полка. К ночи воздух  в вагоне стал посвежее, поезд был скорый, мчался почти без остановок. Только даже во сне было страшновато, когда на перегоне поезд, поравнявшись с другим, встречным, вдруг издавал пронзительный гудок. Начинался такой грохот, словно это было "светопредставление", как говорила Лёлькина баба.

     Следующий день разбудил развесёлым утренним солнечным лучом в окошке.  Умылись, выждав приличную очередь, и позавтракали. Милая проводница любезно разносила чай в серебристых подстаканниках с различными узорами. На иных были изображены даже космические спутники и ракеты, ведь Космос был уже покорён улыбчивым голубоглазым лётчиком Юрием Гагариным. Все это знали и гордились!
     А потом день превратился в сказочное действо. Люди вдруг оживились и начали суетиться и лезть к окнам с возгласами: - Байкал! Байкал!
Лёлька не знала причины этого восторга, и кто он такой, или что это такое.. - БАЙКАЛ. Да, да, вот такой тёмный она была человек. Звучало как-то магически -       завораживающе. Вдруг стало видно нескончаемое, огромное водное пространство, спокойное, величественное... Где-то поверхность его была голубовато-белой или скорее даже серебрилась. Через некоторое время вода становилась тёмно-синей, почти чёрной. Но когда поезд приближался вплотную к берегу, поражала её невероятная прозрачность, было видно камни на дне, и солнце проходило сквозь слой воды и играло лучами на камешках.
     Часто поезд нырял в тоннели, честно говоря, первый раз Лёльку испугала эта внезапная темнота и какой-то особенный звук, возникший от состава при движении в тоннеле. Но это только самую чуточку. Восторг её был беспределен.
Практически весь день ехали вокруг озера, насмотрелись со всех сторон на его красоту. Даже был такой отрезок пути, где почему-то долго стояли просто в "чистом поле", чем немедленно воспользовались отчаянные головушки из молодых пассажиров: они выскочили из вагонов и нарвали прибайкальских цветов, вызвав волну восхищения простыми полевыми цветами, будто похитили их в сказочном заговорённом царстве самой волшебницы Природы...
    
     Новым поражением детского деревенского воображения Лёльки были большие зелёные медведи, встречавшие пассажиров поездов на перроне Иркутска. Их было несколько, помнится, что медведица была с подносом в лапах. Они были словно плюшевые, как оказалось потом, это была специальная трава, мохообразная. Не возможно передать восторг ребёнка из степного села, увидевшего вдруг среди вокзального многолюдья эти фигуры зверей, хозяев таёжных иркутских угодий и персонажей многих русских народных сказок, да с таким видом добродушия и гостеприимства.

     На перроне было много молодёжи. Был конец июня, студенты закончили учёбу и разъезжались по домам на каникулы. Внезапно весёлая компания ребят начала фотографировать со смехом Лёльку... Выше говорилось, что косы ей благополучно отстригли накануне, и было что-то наподобие каре. Она вышла прогуляться в лёгкой из тонкого жатого ситца пижамке, белой, в бледно-голубых каплях. Как  потом стало слышно из их реплик, они решили, что эта девочка - китаянка, и видимо, им очень понравилась на фоне озабоченных, загруженных пассажиров. В те годы ещё китайцев не было столько в наших краях, как теперь.

     Через сутки с небольшим приехали в Ачинск. На вокзале никто не встречал, потому что о приезде не было сообщено. Взяли такси и поехали по известному адресу к маминой сродной сестре. Они вместе росли здесь во времена репрессий родителей, приговорённых к сибирской ссылке.
     Город на Лёльку не произвёл никакого впечатления, был небольшим, старым - старинным. У тётки был свой дом в частном секторе на какой-то окраине, с палисадом, с красивыми цветами и большим участком малины. Сродные сёстры, дочери тётки, встретили новую родню без особого радушия: "незваный гость - хуже татарина".. Как-то набычившись, старшая ещё более менее общалась, (она была на четыре года  старше,) а младшая всячески старалась показать своё "городское" отношение к  скромной Лёлькиной персоне. А бабушка Паша, мать тёти, почему-то говорила полушёпотом и передвигалась чуть ли не на цыпочках. Как-то раз она решила угостить Лёльку малиной из блюдечка, словно тайком, при том, что малина сыпалась от перезревания и дождя. Муж тёти всё время почти был на работе, да и сама тётка выказывала неимоверную усталость и занятость.
     Это выглядело странно и стало понятно ей после, спустя много лет. Как и то, что у мамы с тёткой произошёл неприятный разговор, добавивший холода в их и без того натянутые отношения.
     Они расстались девчонками после войны и не виделись более пятнадцати лет. За эти годы случилось то, что тёткин отец, дядя Лёлькиной мамы, отбыл срок в ГУЛАГе, как враг народа, был освобождён, и когда приехал, то тётя и её мать, та самая бабушка Паша, не приняли его. Он был реабилитирован, спустя годы, т.к. совершенно не был ни в чём виновен. Вынужден был уехать и доживать свой оставшийся век у родных, ссыльных в далёкий Казахстан.
     Вот этого поступка мама не могла понять и принять.
 
     В гостях у тётки пробыли совсем недолго и уехали в г. Канск, к маминой подруге по работе, Маше Борон`а, но не застали её, дома был только муж. А она с детьми, как раз только недавно родился второй ребёнок, на лето уехала к родителям. Но там, в Канске, были ещё дальние родственники по линии бабы: дед Тихон Семёнович и баба Маня Гантимуровы. Они были в годы репрессий в ссылке в посёлке Маклаково Красноярского края. После так и остались жить в Сибири, не вернулись на родину, только переехали поближе к краевому центру. Вот они были рады от души, запомнились своим весёлым нравом и хлебосольством. У них была дочь Зина, одного возраста с мамой, и внук Петя - ровесник Лёльки.
     Вот уж кто оказался настоящим родным человеком - так это Петька. Носились с ним по улице сибирского немноголюдного городка на в`елике, лазали по огороду, промышляя поспевшую ягоду смородины и малины, горошек, огурчики.
Баба Маня пекла и готовила к столу всякие вкусности, а мама с тётей Зиной ходили по магазинам и где-то прогуливались. Потом долго все сидели за ужином, до позднего вечера.
     Одним мигом пролетело время, и после того, как однажды вечером Лёлька слетела с разбегу и со всей дури в открытую дверку подполья, к всеобщему счастью, только поцарапав руки и ноги, засобирались уезжать домой. Хотя всем не хотелось...
   
     Приехав в Читу, нашли однокурсницу мамы по пединституту, Катю Потяеву. Она находилась дома и была очень рада приезду подруги, давненько уж не виделись. А с Лёлькой вообще знакомство только состоялось впервые.
Катя почему-то жила одна в уютной небольшой квартире в многоэтажке. Может, там всего-то и было два-три этажа, но для Лёльки это было непривычно и весьма удивительно, что надо по лестнице "совершать восхождение", чтобы попасть к себе домой. Интересно, конечно, всё было - чистота, удобства всякие, ванна и туалет; сверху в окно видно, что на улице происходит, и даже далеко видны окрестности дома. Но Лёльке как-то вдруг так захотелось домой, на пыльную  улицу в своём селе, побежать к Тане-подружке и всё рассказать, что повидала.
В каком районе Читы жила Катя, неизвестно по причине Лёлькиного малолетства,
вопрос этот даже не возник у неё в головке. Но запомнила, что вечером ходили прогуляться по парку, и там, на одной из аллей стоял памятник ("Кто ж его посадит? Он же памятник!") неизвестному какому-то Костюшке Григоровичу. Вот такой ориентир остался в памяти о том приятном визите к Кате Потяевой.

     Переночевав у Кати, поехали на приём к врачу из-за ночных болей ножек.
Вот совсем неинтересное было занятие... Ходили по разным кабинетам, с кем-то мама разговаривала, Лёльку осматривали, сделали снимки, ещё какие-то анализы.
В конце концов ничего не нашлось плохого, как и объяснения, почему же так болят ножки. Самое умное предположение высказали, что "растёт!"
А Лёлька про себя думала: - "Видимо я так в это подполье улетела, что сразу всё исправилось, что было во мне не так... Ну, раз врачи не находят никаких причин и объяснений." На этой радостной оптимистической мысли и вернулись домой из необычного путешествия в Сибирь. Лёльке ещё неведомо было, что вскоре Сибирь станет и для неё родной.
     Забайкалье встречало солнцем, после сибирских дождей и прохлады это было приятно. Дом - он и есть дом!
    
     05.03.2021г.  /продолжение следует/