Не всматривайся пристально и смело...

Если Бог для меня и существует,
то это именно язык.
И. Бродский


Не всматривайся пристально и смело,
когда придёт пора осмыслить порог тугого бытия
и в нём определить себя, в непониманье назначенья
своего: вплетения в пространственные силы вибраций бесконечных
и ёмкости, что мы прозвали — жизнь, так недоступной описанью,
как миг объёма прожитого, мелькнувшего, ах, бывшим настоящим...
Как ни стремись, не сможешь ты прозреть умом
иль ощущеньем томительность невидимых миров,
но принимать сумеешь визуальность за данность...
И остаётся только по выбору услышанного эха
от дальностей несмолкнувших певцов,
в причастности своей восторженности зрелой
(нам детскость сохранить, увы, не просто),
с единой целью не впасть в тоску от видимости мира
без розовых очков, запутавшись в реалиях насущного инстинкта
и, не найдя причины негатива, искать утехи в иллюзорном мире,
и стулья не ломать воинственностью сил, не знающих иного приложенья,
как только «петушиные» бои всех сфер и приложений.
Так Марс смеётся над тщетой усилий,
влекущих в никуда от нетерпений гордыни —
надуманных величий игроков без правил, —
оправданий чрезмерностей перелицованной морали,
как замутнением воды, а там глядишь — умов;
непредсказуемых событий: последствий неосторожности
принятия решений, меняющих и судьбы
мира, не только поведение и несуразности людей,
зависимых от мелочей, определяющих движенье снизу,
искажая планы свободной воли в полноте «свободы»
(любовью продиктованный мотив), в хорале вечного нытья
с позиции земного на игрищах забав базарных,
ломаются где копья, не познавших вкуса от знания
истока, произведенного научным постиженьем мира, —
«плода», напитанного жизнью или смертью?
О, не впади в депрессию от этой чехарды «минорных» превращений,
вживаясь в переменчивость картины усложнённых изменений, в
избыток натиска пейзажей, меняющихся так же скоро,
как техники стремительной развитие от жажды ненасытной денег:
инстинктивная потребность врасти поглубже в землю,
чтоб мимолётным уходящим жестом этюд закончить незаметным
штрихом, вплетая в точку подпись: Господи, спаси!