Боль

               
                Миниатюра   
               
                Когда боль становилась нестерпимой, он вставал с дивана, набрасывал лежащий рядом овчинный полушубок и выходил на балкон. Он пристально смотрел в январское небо, будто хотел взглядом выковырнуть из громадной черноты хотя бы одну звездочку. Но это не получалось. Тогда он мысленно вырезал из неба прямоугольник с понравившейся звездочкой и заносил его в комнату, как картину. Он не выбирал яркие, как Сириус, Меркурий или Большой Медведицы звезды, он выбирал крохотные, едва видимые. Может от того, что где-то в подсознании сравнивал себя с такой звездочкой, которая и существует, но никто не обращает на нее внимание.
         Он ложился и тщательно рассматривал вырезанную картину. Потом  мысленно находил эту маленькую звездочку и подолгу разговаривал с ней. Звездочка внимательно слушала, поэтому он все чаще стал рассказывать ей о своей жизни. Звездочка никогда не переспрашивала, лишь изредка сверкала, будто драгоценный камень, своими чистыми гранями. Что удивительно: боль уходила, а может он, просто, устав от боли, отвлекался и привыкал к ней. Да, он привык к боли, наверное, так же, как и к ассоциированному с ней образу. Вернее лицу. Оно было как у женщины средних лет с удивительно тонкими губами и глубокой бороздой на щеке. Он видел только ее лицо, ее одинаковую, вроде, не ехидную улыбку, которая не сходила с лица вовсе. При этом борозда от этой улыбки почему-то не меняла формы. Он долго не мог понять выражение этого лица, пока, наконец, решил, что это просто навязчивый образ-маска. Маска боли. Под утро он засыпал, а во сне видел, как ночью вырежет из неба новую картину и все повторится. А старую картину он поставит к стене: их там уже так много, что они мешают проходу на балкон. Да, он хотел каждый раз видеть новые и, может хотя бы в одной из них, добиться взаимности в разговоре с маленькой звездочкой.
           Во сне ему казалось, что на небе жизнь идет вспять, а на земле мчится вперед, а он между этими вихрями времени и, хотя его пребывание между ними лишь мгновение, для него - это целая жизнь! А что такое моя боль по сравнению с болью Земли, с болью человечества от бесконечных войн, болезней, голода и нищеты? Да и боль ли это, если болит тело - временная оболочка? Такую боль можно терпеть! Вот душевную боль даже Земля с трудом терпит! А может боль, страдание, сострадание к людям и есть жизнь?!
         
                Виктор Попов